Текст книги "Последний рассвет Трои (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ты хочешь мести, царь? – спросил я его.

– Да, хочу, – кивнул тот, и его глаза сверкнули фанатичным огнем. – Они заплатят нам за это. Великой кровью вернется им кровь троянцев и позор моей сестры.

– Какова будет цена этой мести для Трои? – спросил я его.

– Я слышал, ты воин! – гулко захохотал Гектор, который только что влил в себя немалый кубок вина. – Или слухи о тебе врут, Эней, и твое сердце подобно сердцу оленя (2)?

– Воевать я не боюсь, – возразил я. – Но что будет, если ахейцы соберутся все вместе и ударят по городу? Тогда Трое не устоять.

– Ты говоришь то же самое, что мой сын Гелен и его сестра Кассандра, – пренебрежительно отмахнулся Приам. – Ты мой зять, и обязан знать, что будет. Во-первых, наш позор должен быть отмщен, и это не обсуждается. А во-вторых, мы приготовили им нечто такое, что сильно остудит их пыл.

– А в-третьих, – с тоской в голосе добавил Антенор. – Они все равно придут сюда, Эней. Они не боятся великого царя Супилулиуму. Его больше никто не боится.

– Кстати, Гектор, – повернулся я к новоявленному родственнику, который сосредоточенно обгладывал какой-то мосол. – Ты, кажется, сомневался, воин ли я? Можешь проверить это в поединке. Пусть копья будут тупыми, я не хочу убивать брата своей жены. Креуса ждет ребенка, не стоит ее расстраивать.

И ведь никто не засмеялся, мое выступление оказалось слишком неожиданным для всех присутствующих. Сам наследник царя вытаращил глаза в тупом недоумении и глупо моргал, на губах Париса заиграла издевательская усмешка, и даже слуги, стоявшие вдоль стен, смотрели на меня с нескрываемой жалостью. У них есть для этого все основания, ведь судя по тому, что я слышал о Гекторе, он может убить меня даже палочкой для письма. Наследник Приама – серьезный боец, но и у меня есть кое-что в запасе. Последние месяцы я провел в тяжких трудах, и речь идет совсем не о беременности моей жены, там как раз все само собой получилось. Отец ведь не зря говорил, что я делаю странное.

– Да чтоб меня! – едва только и смог вымолвить Гектор, который отложил в сторону кость и прочистил ухо мизинцем. – Мне это послышалось сейчас?

– Деремся сегодня на закате, – решил я добить его. – Или ты не так хорош, как говорят люди?

Вот сижу я напротив человека, который был лично знаком с самим Гераклом, и как будто так и надо. Я бы раньше третью почку за такую возможность отдал, если бы она у меня была. Историк я или где? Там, за морем, живут весьма серьезные парни, которые воюют почти непрерывно, их нельзя недооценивать. Царь Приам едва пережил встречу с ними, а вот мне и Гектору, судя по всему, придется очень близко познакомиться с Аяксом. Если тут еще и Ахиллес есть, то дело вообще труба.

– А есть у ахейцев воин по имени Ахиллес? – спросил я.

– Есть, – кивнул Приам. – Это двоюродный брат Аякса, сын царя Фтиотиды. Он тоже воин изрядный.

М-да, ситуация…

1 Считается, что троянцы добывали золото в районе античного города Абидос, в районе Дарданелл. Работы там велись с незапамятных времен, а область входила в зону влияния Трои.

2 В это время считали трусливым животным оленя, а не зайца. Фраза «сердце оленя» присутствует и в «Илиаде».

Глава 11

Читая Гомера, я никогда не мог понять, почему Ахиллес, после потери его доспехов Патроклом, отказывался биться, пока ему не скуют новые. Он же эпический герой, имба, непроницаемый даже для лучей смерти планеты Нибиру! Зачем вообще нужны эти доспехи, если по логике «Илиады» ему было достаточно защитить только пятку. Мелкая несообразность, которая очень быстро становится понятной, когда видишь знатного воина, вышедшего на битву.

Доспех в виде бронзового колокола с кольцом вокруг шеи по нынешним временам – жуткая древность. Так давно уже не делают, но от наследства предков, если оно есть, не отказываются, ведь этот доспех и впрямь не пробить. В последнее время благородная война, где две сотни знатных воинов мутузят друг друга из-за стада коров, уходит в прошлое. Теперь основной враг – это шайки морских бродяг, которые налетают внезапно, как порыв ветра, и улетают так же. Вот потому-то вооружение сильно изменилось. Исчезли массивные доспехи, превратившись в кирасы и чешуйчатые панцири, а огромные башенные щиты, которые приходилось держать с помощью специальной портупеи, сменились круглыми щитами из нескольких слоев кожи. Все это новое вооружение было существенно дешевле старого.

Впрочем, Гектор, как знатнейший из знатных, на своей защите не экономил, и вышел, закованный в бронзу от подбородка до лодыжек. Собственно, наружу у него торчали только руки от середины плеча, перехваченные широкими браслетами, и лицо, на котором гуляла многообещающая улыбка. На голове его сиял начищенный бронзовый шлем, украшенный перьями страуса и рогами из клыков кабана. Гектор будет биться на колеснице, как и подобает персоне такого ранга. Чтобы убить подобного воина, его нужно либо затоптать слонами, либо утопить, либо совершить прорыв в военном искусстве, как это сделал я. Не зря же отец сетовал, что я делаю странное.

– Буян, умница! Мы им покажем, – ласково шепнул я в ухо коню, когда вывел его на ристалище, где собралась вся знать Трои и куча зевак. Сам Приам сидел на возвышении, чтобы насладиться триумфом обожаемого сыночка и ткнуть обнаглевшего родственника носом в лужу. Но теперь, увидев меня, лица присутствующих выражали различную степень изумления: от восторженного, как у босого паренька по имени Зита, который привел моего коня из стада, до откровенно брезгливого, как у Гектора. Впрочем, его можно понять, он же никогда не видел всадника.

– Ты так обнищал, что уже не имеешь второго коня, слуги и колесницы? – пошутил Гектор, и в толпе грянул смех. – Отец! – повернулся он к Приаму. – Видно, мы выдали нашу Креусу за бедняка.

– Не знал, что ты болтун, – крикнул в ответ я, и Гектор начал багроветь. – Проведем три схватки! Кто победит дважды, тот и выиграл.

– Мне хватит одной, – зло выплюнул он. – Ты после нее уже не встанешь!

Буян – один из лучших коней нашего табуна. Я приехал сюда на колеснице, запряженной парой, и все это время он пасся на царских землях, улучшая здешнее поголовье. Там, дома, я соорудил подобие седла, которое было скорее попоной, примотанной к конскому брюху, и приказал отлить из бронзы стремена, которые приделал кожаными ремнями. Получилось на слабую троечку, но все лучше, чем у окружающих, потому что у них не было и такого. Научиться стрелять на ходу оказалось совсем несложно, потому что критичной разницы, делать это из седла или из качающейся корзины колесницы, не нашлось. Глазомер у меня оказался выше всяких похвал.

Но сегодня я без лука, мы деремся по обычаю ахейцев. Обычно это происходит так: знатного воина, закованного в доспех, несет упряжка коней, а он, практически неуязвимый, разит врага длинным, метра в три с половиной, копьем. Такой воин, проезжая вдоль пехотного строя, работает как швейная машинка, потому что одоспешенная пехота – это почти что оксюморон. Если у тебя есть деньги на защиту, то и лошадей ты себе точно купишь. Только самые нищие царьки из забытых всеми богами дыр бьются по старинке, пешими, с ростовым щитом и длинным копьем(1), как Аякс.

Откуда на его крохотном островке возьмется столько серебра, чтобы купить хорошее вооружение? Голодранец он, самый настоящий голодранец. Такой же, как Одиссей, который сам пахал землю. Захолустная Итака ничуть не богаче Саламина, там пиратство – основная отрасль экономики.

Приам поднял руку, и мы встали друг напротив друга, шагах в сорока. Поединок знатных воинов мало чем отличается от рыцарского турнира, только бьются не верхом, а на тряской, почти невесомой повозке, борта которой последнюю сотню лет делали в виде перил. Мастера любыми способами снижали вес конструкции, и даже колеса обзавелись шестью спицами вместо сплошного древесного полотна. Впрочем, данайцы пошли еще дальше, и у них спиц было четыре.

Царь опустил руку, и возница Гектора тронул поводьями конские бока, набирая ход. Я тоже чуть сжал колени, и Буян, который слушал меня с полуслова, пошел вперед легкой рысью. Страшное это дело, когда на тебя несется упряжка коней, в которой изготовился к бою сверкающий как самовар воин с длинной пикой. Если на пехотный строй идет пять сотен колесниц, то никакая отвага не помогает. В половине случаев воины просто разбегаются, не выдержав жуткого зрелища. А его величество Рамзес третий, как говорят, может и пять тысяч выставить. Врут, наверное, хотя Египет безумно богат.

Двадцать шагов… десять… Гектор опускает древко без наконечника, щурит глаза перед тем, как нанести удар… Я резко ухожу влево, прямо перед мордами лошадей, и бью возницу в лоб тупым концом копья. Тот закатил глаза и повалился на своего хозяина, который даже пику на другую сторону перебросить не смог. Гектор едва успел перехватить поводья и удержать лошадей. Это вполне объяснимо, не очень-то в такой горе металла подвигаешься. Я резко развернулся, догнал колесницу, и нанес короткий удар по шлему Гектора, на ладонь выше уха. Я не стал бить в лицо, но все всё поняли верно. Этот раунд остался за мной.

И вот мы снова стоим на позиции. У Гектора новый возница, его брат Местор, который с опаской поглядывает на меня. Не буду я по нему бить, ведь Гектор не дурак. Он не даст мне еще одного шанса. Теперь все пошло сложнее. Местор оказался хорош, и я никак не мог зайти сбоку или сзади. Как бы я ни пытался, каждый раз меня встречала тупая пика, которой Гектор играючи отбивал мое легкое копьецо. Это громила на удивление ловко орудовал тяжеленным древком, быстро раскусив все мои немудреные замыслы.

– Х-ха! – резко крикнул Гектор, когда возница заложил немыслимый вираж и колесница очутилась совсем рядом со мной. Удар в бок. Один-один.

Третий раунд оказался еще сложнее. Я точно знаю, что колесницы уступили коннице из-за меньшей маневренности, до только на гладком, как стол, ристалище это не имеет значения. Особенно когда колесницей правит настоящий мастер, а воюет на ней боец уровня Гектора. Дело выглядело так, что уже они меня начали гонять по полю, либо, когда я заходил для удара, то неизменно встречал пику своего врага. Все же боевого опыта моему родственнику не занимать, я ребенок по сравнению с ним.

– Да чтоб тебя! – расстроенно закусил я губу, видя, что мой Буян начинает дышать тяжело, со свистом. Еще немного, и он не успеет уклониться просто из-за того, что устал. Как и случается обычно, нужная мысль пришла почти что в самый последний момент. Я резко сжал пятками конские бока, и Буян ускорился, отдавая этому рывку все свои последние силы. Я зашел справа, и видя, как Гектор перебросил в мою сторону острие, метнул свое копье прямо в колесо. Метнул наудачу, надеясь, что шесть спиц позволят мне совершить задуманное. Так оно и вышло. Тот, кто в детстве совал палку в колесо велосипеда товарища, меня поймет. Только колесница – это совсем не велосипед, тут все гораздо эпичней. Хрустнула спица и ось, повозка завалилась набок, возница полетел в одну сторону, а Гектор – в другую, громыхая как «Запорожец», обнявший фонарный столб. Лошади, оставшиеся без управления, дико заржали и потащили колесницу дальше, вздымая целую тучу мелкого песка. Я же одним прыжком слетел с коня и приставил нож к горлу Гектора.

– Эней победил! – крикнул Приам, и зрители взорвались оглушительными воплями. Кто-то возмущался, кто-то свистел, оставшись в восторге от зрелища, а вот униженный Гектор жаждал реванша.

– Он победил обманом! – заревел он раненым зверем. – Бьемся дальше!

– Да, я победил хитростью! – крикнул я и протянул ему руку. – Как бы я иначе поверг такого великого бойца, как ты?

Свирепая рожа моего родственника сначала приняла изумленное выражение, потом растерянное, а после этого на нем появился наивный, почти детский восторг. Раз я не собирался отбирать у него лавры лучшего воина Трои, то и у него не было оснований возвращать их, превращая меня в мелкий фарш. Гектор заревел и обнял меня, прижимая к бронзовой груди так, что кости захрустели. Он повернулся к зрителям и заорал во всю глотку.

– Пир! Завтра на закате будет пир в честь Энея! Я обидел его необдуманным словом, а он утер мне нос! Безусый мальчишка смог достать меня, а на это не каждый муж способен!

Вот и все. Он больше не хочет убить меня, теперь он мой лучший друг. Люди здесь на редкость простые, и почти все радуются, как дети, и орут во все горло. Не орут лишь двое – Приам и Парис. И если царь почти благожелателен, то царевич пристально смотрит на меня и явно гоняет в кудрявой башке какие-то мысли. Видимо, у него появились какие-то свои соображения насчет этого боя. А вот Гектор откровенно счастлив. Он любит хорошую драку, особенно когда не проигрывает в ней. Потеря лица – это самое худшее, что может случиться в жизни главнокомандующего и будущего царя. Мне бы такое ни за что не простили. Ни он, ни Приам. И вот царь со своего возвышения благосклонно кивает головой, украшенной высоченной тиарой, расшитой жемчугом, и подает мне едва заметный знак: зайди, мол. После этого дюжие рабы поднимают его носилки и уносят на гору, в цитадель. Поговорить хочет? Ну что же, поговорим.

* * *

– Не ожидал от тебя такого здравомыслия, – сказал Приам, взмахом руки отпустив слуг, которые выкатились из его покоев задом, непрерывно кланяясь. – Выпей вина, Эней! Его привезли с юга Ханаана, и я приказал добавить туда немного меда и ароматной смолы. Ты не стал унижать моего сына, и это было мудрым решением.

– Да, вкусно, – отпил я и отставил кубок в сторону. Вино оказалось непривычно крепким, не чета тому, что мы пили обычно. Мы не ахейцы, у нас не принято разбавлять водой благородный напиток.

– Чего ты хочешь, Эней? – спросил он меня в лоб. – Ты поселился здесь и держишь открытыми глаза и уши. Ты вникаешь в дела, которые тебя не касаются. Ты задаешь странные вопросы. Ты вызвал на поединок моего сына, заранее зная, что победишь. Неописуемая наглость вести себя так за моим столом. Если бы там были сторонние люди, поверь, это закончилось бы очень плохо для тебя. А так я сумел перевести оскорбление в шуточный поединок. Ты часто болтаешь с Кассандрой, которую все считают чокнутой дурочкой и поэтому не берут замуж. Я не понимаю тебя, зятек. А мне не нравятся люди, которых я не понимаю. Я всегда опасаюсь их. Мне есть, чего опасаться, Эней?

– Есть, – кивнул я. – Ахейцы придут, царь, и придут скоро. Вам нечем им ответить. Троя погибнет, если вы не захотите измениться. А поскольку Дардан совсем рядом, то ваша недальновидность будет стоить нам моря крови.

– Не так уж плохо мы почитаем своих богов, чтобы отдать нашу землю этим жадным сволочам, – Приам пренебрежительно махнул рукой. – Наши жертвы обильны, и поэтому боги не оставят нас. Ты наслушался причитаний моей дочери Кассандры, и они не пошли тебе на пользу. Ты хочешь, чтобы мы менялись? Как?

– Сотня колесниц проиграет сотне конных воинов, – ответил я. – А ведь я еще не взял лук. Я мог просто убить возницу, а Гектору выстрелить в лицо. Я тебя уверяю, с десяти шагов я не промахнусь.

– А у тебя есть сотня таких бойцов? – с насмешкой посмотрел на меня Приам. Нет? И у меня нет. И где их взять, я не знаю. Я не смогу заставить знатных воинов поступать так, как хочет какой-то мальчишка, приехавший из Дардана. На колесницах воевали их отцы, деды и прадеды. Для них кощунственно делать как-то иначе. Более того, если не нужна будет колесница, слуга и второй конь, то знатным воином сможет стать вчерашний бедняк. А это для моих людей слишком унизительно. Должно случиться что-то невероятное, чтобы они отказались от своих привычек.

– Например, должна погибнуть Троя? – усмехнулся я.

– Ты юный глупец, – взгляд царя окаменел. – Ты не знаешь всего, но позволяешь себе говорить так, как будто тебе одному известна истина. Ты считаешь, что можешь по своему желанию изменить то, что складывалось веками? Да кто ты такой? Боги помутили твой разум? У тебя есть конь, на которого можно посадить Гектора, одетого в доспех? Нет? Странно! Я уж было подумал, что ты и коня припас. А в таком доспехе, как у него, вообще можно сесть на коня? Опять нет! Тогда чего стоят твои бредни? Мы будем воевать так, как воевали наши предки, мальчик. Не тебе менять установленное богами.

– Зачем ты позвал меня, царь? – спросил я его.

– Уезжай из моего города, – жестко ответил он. – Ты смущаешь людей своей дерзостью, а мне здесь этого не нужно. Возвращайся, когда утихнут зимние шторма, и день станет равен ночи. Тогда ты поплывешь в Аххияву вместе с Гектором и Парисом.

– Хорошо, я уеду, как только закончат мой корабль, – встал я. – Если ты не возражаешь. Все это время я проведу за городом, в патруле, и буду появляться здесь лишь изредка.

– Не возражаю, если обещаешь не мутить воду, – кивнул Приам, на лице которого снова появилась легкая благожелательная улыбка. – Ты неплохой парень, Эней, хоть и на редкость странный. Моя дочь хвалит тебя, говорит, что ты хорошо обращаешься с ней. За это я благодарен тебе. Ты даже разговариваешь с ней о том, что не относится к домашним делам. Не понимаю, правда, зачем тебе это нужно. Что умного может сказать баба?

– Она хорошая девочка, – ответил я. – Мне незачем ее обижать.

– Девочка? – прищурился Приам и повторил, смакуя это слово. – Девочка! Ну надо же! Необычный ты человек, Эней, не устаю я тебе удивляться. А ведь я всегда думал, что понимаю людей. Видимо, старею.

– У меня остался всего один вопрос, великий царь! – уже около самой двери я повернулся к Приаму, который продолжал сверлить меня долгим изучающим взглядом. – Когда ты говорил, что нечто остудит пыл ахейцев, что именно ты имел в виду?

– Ты всё узнаешь, когда придет время, – отмахнулся он, и я вышел, коротко поклонившись. Вот и поговорили. Они все тут на редкость болтливы, клещами нужную информацию не вытянуть.

* * *

Да пошли они в задницу вместе с установленным богами! Я лежал на кровати и злился на весь свет, заодно проклиная свое мальчишество. Царь прав, ну вот зачем я все это устроил? Что мне стоило повести разговор с Гектором в более уважительной форме? Ведь я стоял в одном шаге от того, что мне просто оторвали бы голову. Это все молодые гормоны и кураж ботана, который прятался много лет в глубине души. Я как щенок, который вырвался на свободу и кусает все подряд, пробуя крепость молодых зубов. Он делает так, пока не получит хорошего пинка. Надо делать выводы, в следующий раз мне такое не простят.

Я злился, а Креуса безмятежно сопела рядом, забросив на меня ногу и руку. Я начал привыкать к ней, а ее нерассуждающая преданность меня изумляла. Надо вернуться в Трою? Она молча собирает вещи. Едем в Дардан? Она опять не задала ни одного вопроса, просто кивнула. Все-таки тут совсем другие женщины. Для Креусы брак священен, а муж дан богами. Наверное, если бы моя жена, что осталась в ТОЙ жизни, думала так же, я бы не умер в одиночестве.

Лампа тлела еле-еле, а робкий язычок пламени плясал в плошке, до краев заполненной маслом. Легкие тени блуждали по стенам, едва разгоняя непроницаемую тьму. Мы еще не зажигали очаг, хотя, наверное, уже стоит. Холодает, не спасает даже плотное шерстяное покрывало. Зябко становится по утрам, и ледяные ладони приближающейся зимы хватают за голые ноги так, что пальцы сводит. Я ведь когда-то смеху ради научился у своей бабули на спицах вязать. Связал маленькую шапочку, а она мне на голову не налезла. Я обиделся и бросил. Да и сидеть в кружке старушек, обсуждающих внуков и слабых на передок молодых соседок – скука смертная. Носки шерстяные себе соорудить, что ли? Наверное, стоит заняться. Я, видимо, ни на что другое не способен.

Проклятье! Я же знаю, что произойдет, но изменить этого не в силах. У меня нет власти, чтобы повернуть общество, которое столетиями живет по определенным правилам. Да! Это именно здесь мир, основанный на правилах. И эти правила куда сильнее, чем законы и цари. Здесь новшества приживаются десятилетиями, потому что то, что делали предки, по определению хорошо. Они ведь делали так и остались живы. А вдруг, если сделать что-то новое, как советует какой-нибудь странный чудак, и это не получится? Тогда ведь и помереть можно. Именно так тут все и думали, глядя на меня с недюжинным подозрением.

Я аккуратно попробовал внедрить трехполье, но был послан отцом далеко и надежно. У нас и так земли немного. Я расспрашивал всех про железо, но в моем круге общения о нем толком не знали и знать не хотели. Тут пока хватало бронзы, а она была куда лучше, чем дорогостоящий металл с востока. С железным оружием воевали хетты, и секрет его изготовления раскрывать не спешили. Я искал руду, где только мог, и не находил. Вроде бы оксиды железа – очень распространенный минерал, но ничего похожего никто из тех, кого я встречал, никогда не видел. А ведь в Малой Азии его умеют обрабатывать уже полную тысячу лет! Железо совершенно точно есть в землях севернее Хаттусы и на Армянском нагорье, в будущем Урарту, но туда сейчас не добраться. Слухи с востока доносятся самые поганые. Купцы говорят, что великий царь скоро уйдет в Куссар, в старую столицу, а в великом городе осталась едва ли пятая часть народа. Мир понемногу сваливается в хаос, а я ничего не способен сделать. Я всего лишь мальчишка лет шестнадцати от роду, которого считают странным чудаком. Выть хочется от бессилия.

– Весна! – сказал я сам себе засыпая. – Многое станет понятно весной, когда мы поплывем за море. Интересно все-таки, зачем туда поплывет Парис? Ведь, насколько я знаю, он изрядно нагадил в той поездке.

1 Согласно Илиаде, Аякс Великий воевал полуголым с башенным щитом. В 12 веке до н.э. это уже считалось устаревшим видом вооружения.