Текст книги "Последний рассвет Трои (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22

– Я хотел было прирезать тебя, да микенская рабыня в ногах валялась и на руках висла, – честно признался Менелай. – Сказала, что ты всем жизнь спас и дом мой не дал спалить.

Он сидел напротив моей постели, сжимая и разжимая могучие кулаки. На его простецком лице была написана полнейшая растерянность и едва сдерживаемая ярость. Он не понимал, что произошло, и не знал, что ему теперь делать. Нарушение закона гостеприимства – немыслимое святотатство. О таком не слышали в этих землях никогда, а он теперь опозорен на весь обитаемый мир, от Итаки до Тира, и от Проливов до египетского Пер-Рамзеса. Такую новость в каждом порту смаковать будут, да еще и добавят от себя, не жалея красок.

– Не знал, что так будет, – покривил я душой. – Я сделал, что мог. Прости!

– Я знаю все, – махнул он рукой. – Я потом каждого раба самолично допросил. Ты все еще гость в моем доме, Эней, сын Анхиса, у меня нет вражды с тобой. Но ты уезжай сразу же, как только сможешь встать. Тебя отвезут до корабля. Шкуру льва заберешь с собой, она по праву твоя. Я только добил зверя. Твоим копьем добил!

Он встал и вышел, хлопнув дверью что было сил.

– Феано! – крикнул я, зная, что девчонка снова подслушивает. Так оно и оказалось. Она появилась в комнате через два удара сердца и стояла, смиренно опустив глаза в пол.

– Слушаю вас, господин.

– Хочешь уехать со мной? – спросил я ее. – Я выкуплю тебя и приму в свой дом. На мне долг неоплатный висит. Если бы не ты, меня бы убили.

– Не хочу, – покачала она головой. – Мне и здесь нравится. Сделайте лучше так, чтобы господин меня при себе оставил. Я ему сына крепкого рожу и буду сыта до конца жизни.

– Ты беременна, что ли? – удивился я. – Вроде незаметно.

– Пока нет, – усмехнулась она. – Но то дело нехитрое. Всех молодых рабынь басилейя с собой забрала. Тут, кроме меня, и брюхатить-то больше некого, а наш царь Менелай до этого дела большой охотник. И двух месяцев не пройдет, как понесу.

– Хорошо, – согласился я, удивляясь холодной рациональной логике девчонки, которая по моим меркам является старшеклассницей. – Тогда запомнишь все, что я скажу, до последнего слова, а потом повторишь царю Менелаю.

– Слушаюсь, господин, – ответила она.

– Кстати! – вспомнил я. – Тебе знаком некий Эгисф (1)?

– Слышала о таком, – кивнула Феано. – Госпожа ванасса поминала его как-то. Он старого царя Атрея убил, а детей его, Агамемнона и Менелая, из Микен прогнал. А те потом из спартанцев войско собрали, и его самого прогнали. Если бы не отец басилейи Хеленэ, то не видать бы Менелаю и Агамемнону царства как своих ушей. Потому-то и злобилась госпожа. Ее отец братьям все дал, а она как служанка жила в собственном доме. А царь Эгисф куда-то на север сбежал, и из милости у тамошних владык обретается. Изгой он, бродяга последний, хоть и великого рода.

– Понятно… – протянул я, обдумывая интересную мысль, забрезжившую в голове. – А расскажи-ка мне все микенские сплетни.

– Вот прямо все? – глаза девчонки загорелись в жадном предвкушении.

– Все, – кивнул я. – Но только те, что правдивы. Мне ведь еще неделю точно лежать… Прими вот это в знак моей благодарности!

Я снял с руки серебряный браслет, и он в мгновение ока исчез за пазухой рабыни. Она даже глазом не повела.

– Вы хотели сплетен? Ну слушайте, господин! – чарующим голоском пропела она. – Когда у нашего ванакса гостил царь Пилоса Нестор, они с ним напились и такое устроили! Мне рабыни рассказывали! Нестору тому лет столько, сколько не живут, а он тот еще орел, оказывается! А потом басилей Тиринфа приехал…

* * *

– Рабыня эта – родня моя дальняя, – сказал я Менелаю на следующий день, – вот и вступилась за меня. Я тебе вчера об этом сказать хотел, да ты так дверью хлопнул, что на меня чуть крыша не упала. Она из рода дарданских царей. Ее купцы из Угарита украли с полгода назад. Если отпустишь ее со мной, выкуп богатый дам.

– Ты серьезно сейчас? – Менелай так удивился, что даже выражение непроходящей злости на его физиономии сменилось неописуемым удивлением.

– Пусть меня бог Диво молнией поразит! – сказал я с максимально серьезным лицом, одной этой клятвой поставив большую круглую печать в новое свидетельство о рождении девчонки.

– Позови ее прямо сейчас, – продолжил я, – и спроси, как имя того купца. Корабль принадлежал царскому тамкару Уртену и сыну его Рапану. Мы ее по всему Великому морю ищем.

– Феано! – заревел Менелай, и девчонка прибежала вскорости, благо дворец был невелик.

– Слушаю, господин! – она смиренно склонила голову.

– Чья ты дочь? – спросил он.

– Почтенного Лина, кормчего царя Акоэтеса, – ответила она, послушно повторяя то, что я ей рассказал.

Лин, троюродный брат отца, поймал стрелу в шею, когда бились с ахейцами, и детей он по соседним портам оставил бесчисленно. Сам по пьяному делу не раз этим похвалялся. Так что здесь к легенде не подкопаться.

– Отец мой хорошего рода, – продолжила Феано, – а мать – вдова с соседнего острова. Он признал меня своей дочерью перед богами и людьми.

– Как купца звали, который тебя украл? – ошалело смотрел на нее Менелай.

– Уртену его звали, – ответила девчонка. – Из Угарита он, царский тамкар.

– Тебя родственники выкупить хотят, – сказал Менелай. – Собирайся, поедешь домой, в Дардан.

– Не гоните, господин, – бросилась ему в ноги Феано. – Я дитя ваше под сердцем ношу! Не лишайте его отца. Не гоните, умоляю!

– Как дитя? Когда успела-то? – огромный, сильный мужик сел на кресло и вытер обильно проступивший на лбу пот. – Я же тебя брату вернуть должен! А ты не хочешь, значит, домой… Ну ладно, оставайся, коли так.

– Если что, – добавил я, – могу выкуп за нее прислать. Негоже женщине из уважаемого рода рабой быть.

– Отпущу ее, – махнул рукой Менелай. – Брат мне подарит ее, и сразу отпущу. Будет при мне жить, если уж дитя… Но выкуп ты все-таки пришли! У меня тут, после недавних событий, почти ничего и не осталось. Заново все придется наживать.

– Пришлю, – поклялся я. – Пусть Бог Диво меня молнией поразит!

Что же, кажется, я сполна расплатился по своему долгу и приобрел в Спарте глубоко внедренного агента. Надеюсь, пригодится, особенно в свете грядущих событий.

* * *

Я вспоминал разговоры с Менелаем, проклиная про себя и Париса, и сорвавшуюся с катушек Хеленэ. Да что же не повезло мне на этой проклятой охоте! Или это судьба? Эта война нужна всем, кто хочет утопить свои проблемы в чужой крови. Ведь так часто и бывает. Пусковым моментом становится какая-нибудь нелепость, вроде проигранного футбольного матча в Латинской Америке, отрезанного уха английского моряка или выстрела идиота-студента в Сараеве. Парис сказал, что я чего-то не понимаю. А чего именно я не понимаю? Наверное, царь Париама даст мне ответ на этот вопрос.

Я лежал в гамаке своего корабля и смотрел, как берег Лаконики удаляется от меня с каждой минутой. Груженый под завязку всяческим добром корабль обогнет Малейский мыс и поплывет на север, пробираясь вдоль берега. А ведь в Греции есть магнетит, я это точно знаю. Надо найти срочно, без компаса – просто беда. Тут из навигации только Полярная звезда, и это при том, что по ночам никто не плавает. Так и пробираются моряки на ощупь от острова к острову, от одного клочка суши к другому.

Я скоро вернусь домой. И что? Мне ведь уже прозрачно намекнули, чтобы я искал себе новое место для жизни. А где находится это место? Сардиния и Сицилия – благодатные места в мое время, да только сейчас люди бегут оттуда. Шарданы и шакалуша – одни из народов моря – это сардинцы и сикулы, самые свирепые пираты во всем Средиземноморье. Они уже нападали на Египет лет тридцать назад, но были разбиты, а их остатки приняты на службу к фараону Мернептаху. Египтяне не разбрасываются такими кадрами, потому что из самих египтян воины – как из дерьма пуля. Времена Тутмоса IIIдавно прошли.

Северная Италия? Там сейчас беда! Засуха и голод гонят людей на юг. Ближний Восток? Смешно! Там началась форменная мясорубка, когда с одной стороны прут «народы моря», а с другой – озверевшие скотоводы, которым негде пасти овец. Они как раз придумали удобное обоснование для своей войны. Теперь Ханаан – это Земля Обетованная, которую даровал им бог. Они ненавидят хананеев, приносящих в жертву своих детей, и их женщин, отдающихся в храмах Аштарт первому встречному. Это мерзость перед лицом бога Яхве, и они истребляют ее огнем и мечом. Податься на север, в Европу? Там ничуть не лучше, только холодно. И там тоже идет нешуточная резня. Одна битва при Толензе чего стоит. Тысячу человек положили за контроль над какой-то переправой. А ведь это южное побережье Балтики!

В Северную Африку податься и основать Карфаген? Там ливийцы лезут из наступающей Сахары. Еще лет двести, и их вождь Шешонк покорит Египет и станет фараоном. Крым и Причерноморье? Маловероятно, что это удачная идея. Кочевые племена пришли в движение. Крошечный анклав, который я смогу там организовать, киммерийцы и тавры сметут сразу же, даже не заметив. Кипр? Там уже обосновались вожди ахейцев и пеласгов, а Крит и вовсе бандитское гнездо, примерно такое же, как Ионийские острова, где правит Одиссей. Лациум, как в каноничном варианте? Возможно, да только приехав туда со своей семьей на одном корабле, я тут же попаду в крепкие, любящие объятия тамошних царьков. Полсотни человек – это просто ничто. Убьют, ограбят и фамилии не спросят. В общем, буду думать, у меня еще полно времени. Тут ведь, в море, и заняться-то больше нечем.

На этой радостной ноте я задремал. Мой молодой организм явно шел на поправку, я много ел и много спал. А мерное колыхание гамака, который слегка гасил корабельную качку, усыпляло не хуже колыбельной. Домой! Мы плывем домой!

А Парис куда подастся, интересно? Как там у Гомера, нашего всё:

– Жен сидонских работы, которых Парис боговидный

Сам из Сидона привез, преплывая пространное море.

М-да, он ведь и там отметился, гад такой (2).

– Палинур! – крикнул я. – Мы плывем в Сидон! Поменяем ахейские горшки на пурпурные ткани.

– Через Крит двинем, господин? – спросил кормчий, который самую малость удивился такой прыти. Хотя, слово «охренел» подошло бы здесь куда лучше.

– Нет! – сказал я. – Правь на восток. Но начала посетим острова Милос, Меропа, Парос и Наксос. Осмотреться хочу. А уже оттуда в Сидон поплывем.

Я хотел сказать «в Финикию», но вовремя осекся. Нет здесь такого понятия, да и финикийцы так себя никогда не называли. Они только-только начали отделяться от других хананеев и именуют себя по названиям городов. Фенху, плотники, так их кличут египтяне, покупающие там бесценный ливанский кедр. У них-то самих из дерева имеется только камыш, вот и завидуют, зазнайки проклятые!

* * *

Рапану с трудом обживался на новом месте. Сидон приютил их, но они все равно оставались здесь чужаками. Он не ждал ничего хорошего от этого решения отца, и так оно и вышло. Свое добро Рапану получил с большим трудом, да и то пришлось идти на поклон к царю и отдать за помощь добрую его четверть. Почтенный Баалшемем попытался сделать вид, что Рапану знать не знает, и никакого имущества на хранение не брал. С отцом он бы так не посмел поступить, но с его сыном, шестнадцатилетним юнцом… Жадность обуяла уважаемого купца. Только обращение к царю и клятва на жертвеннике Баала решила этот спор.

Дела шли откровенно скверно. Хоть и был род купца Уртену безмерно богат когда-то, да только осталась от того богатства едва ли десятая часть. Ни дома, ни финиковых пальм, ни полей с собой не увезешь. А сколько добра при бегстве пропало и сколько бросить пришлось! К большим делам Рапану не допускали, и он крутился как белка в колесе, пытаясь увидеть хоть какую-нибудь щель, куда можно просунуть нос. Тщетно! Все товары, произведенные дворцом, продавали царские тамкары, которые вовсе не жаждали заполучить в свои ряды ушлого чужака. А других объемов здесь просто нет. Хороший выход – зерно из Египта привезти, да только вся торговля там принадлежит фараону. Нельзя приплыть в Пер-Рамзес или Аварис и сказать: хочу зерна купить! Даже разговаривать с тобой никто не будет, просто рассмеются в лицо. Чтобы купить ячмень, надо царским тамкаром быть, и на брюхе поползать изрядно, иначе зерна ни одного горшка не получишь. Его лишь соизволением самого фараона продают, и только в виде особой милости. Либо надо что-то такое привезти, что египтяне с руками оторвут. Олово, например. Так-то!

Рапану день и ночь голову ломал. Получалось так, что он теперь за огромную толпу народу отвечает. Три корабля с матросами, приказчики и их семьи, слуги и их семьи, отцовы жены и наложницы, их малолетние дети, да еще и сестры непросватанные, числом семь душ. Чуть ли не сотня человек, забота о которых всегда лежала на плечах главы семьи. А теперь вот она легла на его плечи, и Рапану чуть головой об стену не бился, видя, как тает серебро и золото из отцовых ларцов. Все эти люди хотели есть каждый день, а у него даже дома своего нет, так и ютятся на постоялом дворе в порту. Купить большой дом в Сидоне – нечего и думать. Никто его не продаст, земля за стеной сейчас на вес золота.

– Братец, ты совсем с лица спал! Не ешь совсем.

Он почуял знакомый запах аравийских благовоний. Это Анат, любимая сестра, подошла и обняла его сзади. Мать родила их с разницей в четверть часа, и тех родов не выдержала. Она отдала свою жизнь, чтобы подарить их отцу целых две.

– Да это я так… не обращай внимания! – отмахнулся он. Женщин не должны касаться мужские неудачи. Их забота – домашние дела, дети и ткани.

– Я на рынок схожу, – сказала Анат. – Хочу купить соли, а то у нас ее нет почти. Ты дозволишь?

– Слугу с собой возьми, – рассеянно сказал Рапану. – Не ходи одна.

– Хорошо, – она отпустила его и пошла к двери. – Ты же справишься, да? – спросила она напоследок, посмотрев на него долгим взглядом, в котором где-то глубоко спряталась робкая надежда. А он так ничего ей не ответил.

Сестра не вернулась и через час, а со стороны порта побежали перепуганные, избитые люди, которые голосили почем зря. Напали! На Сидон напали! А Анат на рынке, что в порту!

– Великие боги, помогите мне! – шептал Рапану и побежал собирать слуг. Сестру нужно отбить. У него ведь и нет никого ближе.

Впрочем, идти никуда не понадобилось. Старый слуга, который пошел с госпожой на рынок, вернулся, щеголяя разорванным хитоном и разбитым в кровь лицом.

– Госпожу украли! – упал он в ноги Рапану. – Люди говорят, троянцы это. Пришли как купцы, на пяти кораблях, а потом похватали женщин на рынке и уплыли. Только их и видели! Простите, господин! Я защищал хозяйку как мог!

– Проклятье! – Рапану сел совершенно без сил. – Баал, господин нашей жизни! Да за что же ты караешь мою семью! Неужели наши жертвы были скудными? Я клянусь тебе, что дам больше, чем отец, только верни мне милость свою!

Он так и сидел, не обращая внимания на суету вокруг. Троянцы налетели как морской ураган и ушли так же. Кто теперь их догонит? Царь? Да он даже не станет пытаться. Обычная ведь история! Мир катится в пропасть. Кому есть дело до какой-то украденной бабы?

* * *

Сидонская гавань поразила нас напряженной, недружелюбной суетой. На меня смотрели со злостью и подозрением, а портовые чиновники чуть ли не плевались, узнав в нас северян. Кулли, который нырнул в толпу на разведку, вернулся быстро и торопливо зашептал.

– Господин! Упаси боги сказать, что мы из Трои, голыми руками разорвут. Дарданцы мы, и точка. Тут все равно никто не знает, что это за Дардан такой.

– Парней предупреди, – сказал я. – Ну Парис, ну сволочь. И тут насрал. Да что же ты за человек-то такой! Урод боговидный!

Наша нехитрая уловка подействовала. Люди понемногу оттаивали и начинали разговаривать относительно дружелюбно, особенно когда речь заходила о торговле. Она понемногу затухала даже здесь, и купцы побаивались выходить в море иначе как большими караванами. Критяне и ахейцы, осевшие на соседнем Кипре, свирепствовали не на шутку. Оказывается, нам еще повезло, удачно проскочили. Слабоумие и отвага, одним словом.

Рынок был довольно скуден, и я обошел его за полчаса из конца в конец, как вдруг увидел старого знакомца. Рапану! Елки-палки! Округлое кошачье лицо, еще недавно светившееся самодовольством, осунулось, а в глазах юноши поселилась глухая тоска. Не узнал бы его, да только смешные губы дудочкой не перепутать ни с чем.

– Рапану, сын купца Уртену, – подошел я и протянул руку. – Я рад, что ты уцелел. Мы шли мимо Угарита, там мало что осталось. Город сожгли.

– Мы сбежали оттуда, – Рапану ответил на рукопожатие. – Твои слова запали мне в душу, дарданец, и моя семья спаслась. Все, кроме отца. Он остался сражаться за свой дом.

– Тогда чего невеселый такой? – я с задором ткнул его в бок. – Жизнь продолжается! Ты выбрался, а на развалинах города копошатся люди. Я сам видел. Может, твой отец еще жив.

– Сестру украли, – Рапану совсем потух. – Анат, отрада моего сердца, пошла на рынок, а заезжие троянцы увезли ее. Баал оставил мою семью, Эней. Он карает нас без передышки. У меня огромная семья, и ее надо кормить, а тут даже ногу поставить некуда, все уже занято. Купцы Сидона ведут дела с царями по десять поколений, и чужака ни за что не пустят в этот круг. Я понимаю их, мы и сами в Угарите поступали точно так же.

– Хочешь сам стать тамкаром? – деловито спросил его я.

– У тебя есть на примете подходящий царь? – не оценил моего искрометного юмора Рапану.

– Найдем, – усмехнулся я. – Скажи, куда можно определить полный корабль ахейских горшков?

– Да это я мигом! – загорелся Рапану. – Их хорошо берут. А тебе что надо?

– Пурпурные ткани и стекло, – ответил я.

– Десятая часть, и ты получишь лучшую цену! – протянул руку Рапану.

– Только если ее признает таковой мой купец, – покачал головой я. – Я и так куплю все что нужно.

– Тебя тут никто не знает, – усмехнулся Рапану. – Я сделаю все быстро и правильно. Поверь мне.

– Мой купец уже работает над этим, – покачал головой я. – Если сделаешь дешевле, я отдам тебе половину от разницы.

– Ладно, – разочарованно ответил Рапану. – Поможешь выкупить сестру?

– Помогу, – кивнул я. – Я знаю, где ее искать.

– Великий Баал! – облегченно выдохнул Рапану. – Я тебе жертвы богатые принесу! Ты послал мне этого человека, и он опять помогает нам!

– Скажи мне, можно продать в Египет оружие из железа? – спросил я.

– Можно, – уверенно кивнул Рапану. – Я знаю нужных людей. Мы поменяем его на лен и зерно. И я возьму хорошую цену. Я хочу четверть от прибыли.

– Я ничего тебе не дам, но ты сможешь везти свой товар под моей охраной, – протянул я руку. – Так ты заработаешь больше.

– А ты ловок торговаться, – с уважением посмотрел на меня Рапану. – Как это так у тебя вышло? Ты предложил мне работать на тебя бесплатно, а я еще и с радостью соглашаюсь! Договорились, но воинов кормишь ты, и оружие даешь им тоже ты!

– Согласен! – кивнул я.

– Тогда пошли продадим поскорее твои горшки, и поплыли из этого проклятого богами места! Я всей душой ненавижу этот город! – воодушевился Рапану. – А кстати, куда мы поплывем? Ведь это же ты тот царь, которому я теперь служу? Я ничего не путаю?

– Ничего, – кивнул я. – Я как раз присмотрел себе подходящее царство. Правда, оно пока занято, но мы скоро решим эту небольшую проблему. Я уже всё продумал.

1 Эгисф – двоюродный брат Агамемнона и Менелая, бывший царь Микен. Он убил отца Агамемнона, а потом и самого Агамемнона вместе с его наложницей Кассандрой. Его самого убил Орест, сын Агамемнона. Вся эта история – нескончаемый поток невероятной грязи, бесконечных предательств и убийств в одной семье. Этим событиям посвящено несколько пьес древнегреческих трагиков. Есть мнение, что она отражала борьбу за власть в Микенах того времени.

2 Есть несколько версий того, что случилось позже.Первая – Парис помчит в Трою и волей богов доплывет туда за три дня. Вторая – они попадут в Египет, где Елену задержит фараон до выяснения обстоятельств. Там-то она и просидит до конца Троянской войны. Это версия Геродота, который был нормальным человеком и не мог даже представить себе подобного уровня идиотизма и подлости. Он писал: «Если Елена действительно была в Трое, её бы вернули грекам. Ибо ни Приам, ни его сыновья не были настолько безумны, чтобы ради неё подвергать опасности весь свой народ.» Впрочем, Геродот в явном меньшинстве. Все остальные, включая Гомера, считали, что Елена всю войну просидела в Трое. Третья версия (отраженная Гомером) гласит о том, что корабль Париса приплыл сначала в Сидон, где царевич устроил обычный пиратский налет. Город он не взял, и слегка ограбив предместья, направился домой.

Конец первой книги цикла.