Текст книги "Идущие за кровью"
Автор книги: Дмитрий Леонтьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Могу поспорить, что жены у вас тоже нет, – серьёзно сказала она.
Я насупился и угрюмо заявил:
– Зато теперь я битый и учёный. Немного терпения, и я «исправлюсь»… У меня такое ощущение, что я болтаю со всем не по делу… Сколько времени?
– Третий час ночи…
– Третий час?! – ужаснулся я. – Простите меня, я… что-то со мной не то… Я займу у вас ещё буквально пять—десять минут, не больше… При реконструкции дома, в котором жил ваш предок, была найдена старинная книга довольно необычного содержания. Так уж получилось, что книга стала передаваться из рук в руки, и люди, к которым она попадала – гибли, не доживая даже до следующего утра. Два человека уже мертвы, а жизнь третьего находится в опасности. Кому-то очень нужна эта книга, и он идёт по её следу. Мне нужно успеть получить её раньше, чтобы избежать ещё больших неприятностей.
Я заметил, как она вздрогнула и, быстро поднявшись с дивана, отошла к окну. Я замолчал, несколько обеспокоенный её реакцией на мои слова.
– Скажите, как их… как они погибли? – не оборачиваясь, спросила она. – Разорванное горло или потеря крови от ран?
– Нет. Одного закололи, а второму свернули шею… А почему вы предложили такой странный способ убийства?
Она уже взяла себя в руки и, когда повернулась ко мне, лицо её ничего не выражало.
– Старая легенда, – сказала она. – Я сказала вам правду: я почти ничего не знаю о своём прадеде. Да и откуда я могу что-то знать? Семейных архивов у нас не сохранилось. А в те времена родство с подобными «социальными слоями» предпочитали держать в тайне. Старались даже не вспоминать. Вот и забыли… Но, волей-неволей, кое-что всё же дошло и до наших дней… В те времена вокруг моих предков тоже умирали люди… Умирали странной и страшной смертью – их находили с растерзанным горлом… Поэтому, когда вы сказали мне о погибших, я вспомнила об этом странном проклятье… Сказка, конечно… Вы верите в проклятья?
– В мире столько странного и необычного, что трудно утверждать что-либо категорично, – уклончиво ответил я. – Ирина Сергеевна, какие слухи до вас ещё доходили? Что-нибудь, связанное с кладами? С заклятьями, наложенными на эти клады?
– С каких это пор милицию стала интересовать мистика? – испытующе посмотрела она на меня. – Неужели вы хотите сказать, что всерьёз верите во все эти глупости?
– Бывают такие дела, расследуя которые волей-неволей поверишь в какие-то мистические отклонения. На территории нашего отделения есть два дома. В одном из них постоянно происходят убийства, в другом – кражи. Убийства, как правило, происходят осенью и зимой, а самоубийства – весной. Как сентябрь начинается – ждём сообщений о трупах. Возле этих домов начальство даже маршрут патрульно-постовой службы определило. Не помогает. А ведь это не притон, не «бомжатник»… Обычные дома. А есть дом, в котором вообще ничего криминального не происходит. Девятиэтажный, квартир много – должно же хоть что-то происходить… За последние шесть лет – ни одной примитивной драки… Что хочешь, то и думай… Ирина Сергеевна, я понимаю, что все это дико и нереально, но, может быть, вы всё же вспомните ещё что-нибудь, связанное с вашим прадедушкой?
– Вы с моими сестрами уже разговаривали? – спросила она.
– К ним поехал мой напарник. А я – к вам.
– Напарник?… Знаете, что… Позвоните в отдел и спросите, вернулся ли он.
– Зачем? – удивился я.
– Ну… Я хотела позвонить сестрам, но у них довольно тяжелый характер, и если он уже уехал от них и они легли спать, а я разбужу их своим звонком, то рискую напроситься на очень нудный и неприятный выговор… Я хотела уточнить у них относительно прадеда… Вы позвоните в отдел и спросите…
– У них о вашем предке сам Петров спросит, – сказал я. – За этим он к ним и поехал… Или, думаете, они ему не скажут то, что сказали бы вам?
– Да, именно так, – мне показалось, что она обрадовалась подсказке.
Я пожал плечами и набрал номер телефона дежурного по отделу.
– Петров вернулся?
– Нет, – ответил дежурный сонным голосом. – Даже не звонил… О! О звонках! Ему звонили. Он просил дежурного по главку сообщать ему информацию о необычных погромах и убийствах. Так один такой погром есть… Ты сегодня Петрова увидишь?
– Да. Рассказывай, я ему все передам.
– В районе Рыбацкого, на берегу Невы, есть коттеджи… Знаешь, какие сейчас себе «новые русские» строят? В три этажа? Так вот, разнесли все три. В смысле – перевернули и разгромили все, что можно. Кажется, пропал хозяин особняка.
– Что значит – «кажется»?
– Что-то странное у них там творится. Жена бизнесмена и охранник, находившийся в специальной комнате на первом этаже, клянутся, что спали и ничего не слышали, а самого хозяина и его машины нет… Вроде, ничего не пропало, но точно сказать об этом сейчас сложно – слишком велик разгром. Во всяком случае, его жена утверждает, что деньги и золото на месте. Может быть, всё это произошло не без её участия. Ребята из местного отдела сейчас это проверяют. Слишком сомнительно, чтоб все это произошло бесшумно…
– Машина, принадлежавшая бизнесмену, – тёмно-синий «мерседес»?
– Сейчас посмотрю. У меня это где-то было записано… Да, «мерседес», тёмно-синего цвета. Номерной знак…
– Не надо номеров, – перебил я. – Дай адрес этого особняка и отдела, который занимается расследованием.
Дежурный продиктовал адрес, и я повесил трубку.
– Что-нибудь случилось? – спросила девушка, прислушивавшаяся к нашему разговору.
– Намечается ещё один труп, – вздохнул я. – Третий.
– Ваш напарник? – испугалась она.
– Нет. Посторонний человек. Скорее всего это он купил книгу вашего прадеда в антикварном магазине… А мой напарник ещё не подъезжал в отдел.
– Я позвоню сестрам, – сказала она и, подхватив телефон, пошла с ним в соседнюю комнату. – Подождите меня здесь, пожалуйста.
– Если он ещё не уехал, попросите его к телефону! – крикнул я ей вслед. – Мне необходимо поговорить с ним…
Оставшись один, я наконец смог как следует оглядеться. Безусловно, у хозяйки квартиры был хороший вкус. К своему удовольствию, не заметил я и излишней аккуратности, доходящей порой у некоторых женщин до маниакальности. Вещи в квартире были добротные, изящные, но явно не из магазинов итальянской мебели и турецких тканей. Так что моя идея о «богатом спонсоре» «проверку сомнением» не выдержала. Правда, и о том, что мужчины вообще никогда не переступали порог этой квартиры, я тоже не мог сказать. На серванте стояли два подсвечника с огарками свечей, а на подоконнике я заметил фарфоровую пепельницу. Сама девушка не курила, да и люди, в одиночестве жгущие свечи, мне встречались не часто. Но то, что мужчины никогда не жили здесь постоянно, это я видел совершенно отчетливо. Я посмотрел на книжные стеллажи: исторические и любовные романы, классика и популярные детективы… Заметив подборку книг на нижней полке, я невольно нахмурился. О чем писали Папюс, Платон, Кейси, Алеф Зор и другие авторы, работающие в этом направлении, я уже знал. Я оглянулся на дверь в соседнюю комнату. О чем там говорили, разобрать было невозможно, но разговор шел явно на повышенных тонах.
«Неужели прав Агасфер, – с удивившей меня самого печалью подумал я. – Неужели наследственность породила в ней тягу к злу? Такая прекрасная, юная, и… А почему обязательно зло? – спросил я себя. – И почему обязательно «наследственность»? Может быть, ей просто интересно это изучать? Хобби такое… Вряд ли… А может, по работе? Она историк или медик… Нет, насколько я понял, она связана с театром… Обидно».
Я почувствовал, как на меня вновь обрушилась исчезнувшая было усталость. Настроение портилось, да и мучившая меня уже второй день головная боль вновь сдавила виски раскаленным обручем.
Дверь в комнату распахнулась, и девушка протянула мне телефон:
– Ваш друг слушает.
– Спасибо, – поблагодарил я, принимая трубку из её рук. – Как у тебя дела, Пётр Петрович?
– Никакой полезной информации, – кисло признался Петров. – Ничего конкретного. Даже «неконкретного» нет… Потерянное время.
– А у нас ЧП. Объявился тот самый бизнесмен, на тёмно-синем «мерседесе». Точнее, не объявился, а пропал… Но в нашем случае это одно и то же…
– Надо ехать. Адрес взял?
Я продиктовал ему адрес.
– Часа через полтора буду, – пообещал Петров. – Как дела у тебя?
– Хуже, чем у тебя. Не только ничего полезного не нашёл, но ещё и продемонстрировал, какой я дурак.
– Это на тебя похоже. Я же предупреждал… Ну да ладно, что уж теперь… Жди меня в отделе, я выезжаю.
Я положил трубку и невольно коснулся пальцами висков – головная боль явно усиливалась.
– Болит? – спросила девушка. – Садитесь на стул.
– Нет, спасибо, я пойду. Очень много дел. А это – обычное переутомление. Как только удастся нормально отдохнуть и отоспаться – как рукой снимет…
– Я знаю, – кивнула она. – И всё же присядьте. Я вас надолго не задержу.
Пришлось повиноваться. Она подошла ко мне вплотную и провела руками над моей головой. Потом уверенно положила одну руку мне на затылок, другую на лоб и слегка надавила… Отступила на шаг и потрясла кистями рук, словно стряхивая с них невидимую влагу.
– Ну, как? – спросила она. – Лучше?
Удивленный, я покрутил головой из стороны в сторону и признался:
– Как рукой сняло… Поразительно, как быстро вам это удалось. Я слышал о нетрадиционных способах лечения, но там обычно это затягивается несколько дольше… Никогда не думали заняться этим профессионально?
– Нет. Это мне не по душе, да и знаний маловато.
Я невольно покосился на нижнюю полку книжного стеллажа. Она перехватила мой взгляд и пояснила:
– Когда-то интересовалась… В детстве. Все же такой предок… Пыталась понять, зачем он этим занимался.
– Удалось?
– По этим книгам ничего не узнаешь. Слишком много общих слов и слишком мало конкретного смысла. Нет, не удалось. Чем он занимался, я поняла, а вот – зачем?..
– Деньги, власть, запретные знания… Где вы работаете, если не секрет?
– Я закончила театральное училище… Правда, в театрах сейчас очень тяжелые времена, денег катастрофически не хватает, приходится подрабатывать переводами. Английский, немецкий, японский…
– Ого!
– Ничего особенного. Никаких сверхталантов, – опровергла она. – Просто хорошая память.
– Для профессионального знания языков одной памяти мало, тут как раз таланты нужны… Ваши сестры ничего не сказали?
– Они тоже ничего не знают…
– Ира, зачем вы меня обманываете? – спросил я. – Ведь вам что-то известно. Может быть, я «дубина» в личной жизни, но все, что касается моей профессии… Я же вижу, что вы что-то знаете, но боитесь мне это сказать. Поймите, любая информация сейчас может только помочь. Двое убиты, один пропал, и шансов, что он жив, – совсем немного… И это может продолжаться очень долго…
Она посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что она колеблется.
– Ира, – повторил я, и в это время зазвенел телефон. С недоумением взглянув на часы, она сняла трубку.
– Слушаю… Да… Это вас, – сказала она мне. – Говорят – очень важно.
– Слушаю, – сказал я. – Степаныч? Как ты узнал?.. Ах да, у тебя же АОН…
– Срочная информация, – сказал дежурный по отделу. – Опять звонили из главка, передавали информацию для Петрова. Нашли машину Кирсанова… Это тот самый пропавший бизнесмен. «Мерседес» брошен у Охтинского кладбища. Возле виадука. Знаешь, где это?
– Недалеко от «Русских самоцветов», – сказал я. – Но с Петровым у меня уже нет возможности связаться. Постарайся дозвониться в отдел, который проводит розыск, и скажи Петрову, что я выехал на кладбище. Пусть выезжает туда немедля. Спасибо, Степаныч.
– Нашли пропавшего? – спросила девушка.
– Пока только машину. Брошена у Охтинского кладбища… На чем же мне туда добираться? Транспорт ещё не ходит… Опять придется ловить частника…
– Послушайте… Не надо вам ехать туда сейчас, – попросила она. – Подождите до утра…
– Вы что-то знаете, – уверенно сказал я. – И это очень плохо… Плохо то, что не хотите говорить. А ведь от этого зависит жизнь человека. И может быть, не одного… А сначала вы мне очень понравились… Честное слово… Я ещё не встречал никого, похожего на вас… Я думал, что такая женщина просто физически не может нести в себе какое-либо зло… Что в вас просто не может быть ничего дурного, на столько вы вся такая… такая…
Я смутился, запутался и, не прощаясь, вышел из квартиры. Когда, отойдя от дома на несколько метров, я оглянулся, то увидел в окне её силуэт. Она стояла и смотрела мне вслед. Я помахал рукой на прощанье и быстро пошел прочь по ночному проспекту…
* * *
– Ну и местечко ты себе облюбовал на эту ночь, приятель, – проворчал водитель, притормаживая машину у кладбищенской ограды.
– Я привык, – пожал я плечами.
– К чему привык? – со странным выражением посмотрел он на меня.
– Живу я тут, – пошутил я. – Сколько я должен?
– В следующий раз труповозку или катафалк нанимай, – почему-то обиделся водитель, хлопнул дверцей, и машина унеслась прочь.
Я пожал плечами, засунул деньги обратно в карман и направился в глубь кладбища.
«Для начала нужно осмотреться, – решил я. – А уж по том идти к местным оперативникам. Они не знают, что искать в этой машине, но мне-то это известно. Поэтому сперва следует осмотреться. Может, парень ещё жив. Хотя какое там… Интересно, почему его похитили? Почему угнали машину? Я очень сомневаюсь, что они умеют её водить… И почему кладбище? Нет, невозможно строить никаких умозаключений – совершенно нетипичная ситуация. В оперативной работе проще тем, что любое, даже самое сложное и замысловатое преступление уже когда-то где-то имело аналог. А как вести следствие, в котором подозреваемые – аномальные явления? У них иная психология… Если вообще есть психология… То, что с нашей точки зрения – преступление, для них естественно. Для нас это абсурд, для них – реальность… При расследовании обычного дела можно поставить себя на место преступника и попытаться восстановить картину преступления или хотя бы предположить, как он поведет себя в дальнейшем. А как представить себя на месте демона?.. Я демон… Я демон… Дебил я, а не демон! Такая девушка, а что делал я?! Морали читал!.. Дебил! Стругацких цитировал. А ведь именно они предупреждали, что ради женщины можно делать любые глупости – она простит… Любые, кроме одной: нельзя быть с ней умным, вот этого они не прощают… Какой я идиот!..»
От досады я стукнул кулаком по открытой ладони. И в тот же миг в кустах справа от меня что-то затрещало и понеслось прочь с таким шумом, словно я вспугнул стадо бизонов.
Я выхватил пистолет и отшатнулся за огромную надгробную плиту. Держа «макаров» обеими руками, повел им из стороны в сторону, всматриваясь меж залитых лунным светом крестов и надгробий. Не обнаружив ничего опасного, сунул пистолет в карман плаща.
«Собака, – подумал я. – Наверное, это была бродячая собака. Их сейчас много бегает. Покупают щенка себе или детям на потеху, а потом становится лень обучать, выводить, да и в отпуск не вывезешь, вот и выбрасывают на улицу. А тут ещё какие-то истеричные журналисты ужас на «лопухов-обывателей» наводят: «Собаки нападают на людей! Собаки уже сожрали трёх директоров пивзаводов и одну вахтершу мясокомбината! Уничтожить собак! Отстреливать собак!» Скоты… Не собаки, разумеется. А политики и рады возможности лишний раз гадость сделать. На что-то хорошее желания силы тратить нет, а вот «внять гласу народа, требующего расправы» – это завсегда пожалуйста! Теперь имеем кучу приказов, постановлений, штрафных санкций и ежегодных взносов. А следовательно, на улицах появится ещё больше бродячих собак… Меня как-то раз в лесу ёжик укусил. Я его поймал и зачем-то решил ему нос пощупать: мокрый он у него или нет. Вот он меня за палец и тяпнул… Так кто из нас дурак: я или ёж?.. Я, конечно, мог бы обидеться и объявить для себя всех ежей «врагами номер один», написать пару душераздирающих статей о «варварских нападениях ежей на людей в темном лесу». Но как мне кажется, после этого я был бы дурак вдвойне. Вот то же самое происходит и с собаками. «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей». Или от хозяина-недоумка. Скоро звери человечней людей станут… Вон сколько брошенных колли по кладбищу бегает… Ё-моё!..»
Я замер как вкопанный, разглядев в лунном свете тех, кого в порыве нежных чувств принял за бродячих собак. Под огромным, напоминающим высохшую и скрученную руку мумии сухим деревом сидели две здоровенные рыжие лисицы и пристально наблюдали за мной.
«Из зоопарка сбежали, – решил я. – Надо будет ребятам из местного отдела сказать… Откормленные-то какие, я таких и не видел… Я всегда полагал, что они маленькие, а здесь вон какие «ньюфаундленды»… Забились на кладбище, от людей подальше… Представляю, чем они питаются…»
– Брысь! – гаркнул я. – А ну, пошли!..
Лисицы даже не шевельнулись. Что-то не понравилось мне в выражении их мерцающих красными огоньками глаз. Какая-то осмысленная, неприкрытая ненависть.
«Правильно, обижали вас в зоопарке, а «отрываться» будем на мне», – попытался я пошутить, но ощущения были крайне неприятные.
– Я кому сказал – брысь! – топнул я ногой. Лисицы одновременно встали и, синхронно переставляя лапы, бок о бок направились ко мне. Они шли так спокойно и так не по-звериному уверенно, что я понял правдивость некоторых историй, время от времени рассказываемых в газетах о наших кладбищах.
– Стоять! – крикнул я, пытаясь вытащить из кармана зацепившийся за что-то пистолет. – Я кому говорю?! Стоять!
Пистолет наконец выскользнул из узкого кармана, и, не целясь, я дважды выстрелил в уже припавших к земле для прыжка лисиц… А потом они всё же прыгнули. Интуитивно я успел выставить вперёд руки, одновременно пытаясь защитить горло, но толчок их передних лап был столь силен, что я кубарем покатился по земле. Я успел заметить быстро приближающийся монолит надгробной плиты, по том перед глазами что-то вспыхнуло, разорвалось на миллионы разноцветных точек и унеслось в беспросветную тьму…
* * *
Вздрогнув, я открыл глаза и попытался сесть на кровати, но чья-то рука удержала меня.
– Тихо, тихо, – послышался откуда-то сбоку голос Петрова. – Уже все хорошо. Ты в больнице…
– Ни фига себе утешил, – морщась от боли в затылке, пробормотал я. – «Не волнуйтесь, хуже уже не будет – вы в морге…» Что со мной?
– Шишка на затылке с мой кулак величиной, да рука в двух местах чем-то острым распорота… Ты лежи, лежи. Тебе швы наложили, тебе резких движений делать нельзя…
– Я спрашиваю: что со мной было?
– А вот этот вопрос я сам хотел тебе задать. Какого черта ты сунулся в одиночку на кладбище?! Меня подождать не мог?! Хорошо, милиционеры, осматривающие машину, поблизости оказались. Услышали выстрелы – прибежали… Они сказали, что на тебя напала стая бродячих собак… Это правда?
– Собаки? – переспросил я, и тут ко мне вернулась память. – Нет, Пётр Петрович, это были не собаки. Это были лисы. Самые что ни на есть настоящие рыжие зубастые лисы. Только размером с хорошую овчарку и злые, как бультерьеры… Но на этом их сходство с собаками и заканчивается. У меня такое ощущение, что эти твари соображали не хуже нас с тобой. И этим двум рыжехвостым я очень не нравился… Или мешал…
– Двум? Милиционеры говорили, что собак было три. Две тебя едва на части не разорвали, когда ты упал, а третья, видимо служебная, их от тебя отогнала…
– Не понял… Как это – «третья служебная»?
– Бросилась на них и погнала прочь. А может быть, это вожак стаи был? Он вроде как поздоровей казался, помощней да попушистей. У животных в этом отношении строгая иерархия: «Поперек батьки в пекло не лезь»…
– Ерунда какая-то, – я потрогал забинтованную голову и огляделся. – Почему я один в палате?
– Потому что я так устроил, – лаконично отозвался Петров. – Врачи сказали, что лежать тебе как минимум дня четыре. Они должны анализы сделать, все проверить, все проконтролировать, да и уколы профилактические. Всё же руку тебе клыками распороли, а не стерильным скальпелем.
– Тоже ерунда. Не стану я здесь валяться. Ненавижу больницы.
– Всё же сотрясение мозга у тебя явно есть, – покачал головой Петров. – Сказано тебе – лежи. Это не шутки, охнуть не успеешь, как осложнение заработаешь… Так что тебя ночью на кладбище понесло?
– Осмотреться хотел, – буркнул я. – Надеялся какие-нибудь следы бизнесмена отыскать. Если его насильно тащили, должен же он был какие-то следы оставлять… А на лис я никак не рассчитывал. Пётр Петрович, я тебе говорю: это были не простые лисы! Если б ты их видел, ты бы меня понял.
– Если гуляешь по кладбищу ночью в одиночку, будь готов к любым «глюкам»… Милиционеры утверждают, что это были собаки.
– Они их издалека видели, а я с ними в обнимку валялся, – проворчал я. – Неужели ты думаешь, что у меня со зрением плохо стало? Или что я врать буду?!
По лицу Петрова я понял, что он засомневался.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Разберемся с этим позже… Новости такие: бизнесмена пока не нашли. Этой ночью он и его жена легли спать около одиннадцати часов вечера. В специальной комнате, на первом этаже, находился охранник. Во дворе бегала здоровенная, обученная собака. Около двух часов ночи его сосед, такой же «делец», возвращался после гулянки домой и обнаружил, что ворота дома Кирсанова распахнуты, а собака валяется со вспоротым брюхом. Мужик хоть и сильно «подшофе» был, а сумел сообразить, что дело «не розами» пахнет, и с радиотелефона вызвал милицию. Прибывший наряд обнаружил спящих мёртвецким сном телохранителя и жену бизнесмена, а сам хозяин пропал вместе с машиной. Разгром в особняке был страшный… Ну, ты-то должен себе это представлять – прецеденты видел. Жена с телохранителем-охранником клянутся, что «ни сном, ни духом». Местные опера в полной растерянности. Ищут остатки снотворного, которым могли усыпить жену, и одновременно отрабатывают её на предмет соучастия. Беднягу охранника так просто «упаковали» в камеру «до выяснения обстоятельств». Машину позже нашли, но это ровным счётом ничего не дало, потому как дело от этого ничуть не прояснилось… А вот я на заднем сиденье «мерседеса» кое-что обнаружил…
– Шерсть? – догадался я. – Этого и требовалось ожидать. Ты книгу искал?
– Её нет. Но жена Кирсанова подтвердила, что он покупал какую-то старинную книгу для домашней библиотеки. Если предположения Агасфера верны, то бизнесмен им нужен только для того, чтоб довезти книгу до места – сами-то они и прикоснуться к ней не могут. Скорее всего или запугали, или нечто вроде гипноза.
– Кладбище хорошо обыскали?
– Оперативники до сих пор там ползают, каждую трещинку осматривают. Я посоветовал им склеп искать. Там ведь и до революции людей хоронили, так что под землей целые «родовые захоронения» имеются. Беда только в том, что этих склепов слишком много, все не отыщешь, а уж тем более не проверишь.
– Не могли они эту книгу успеть передать?
– Демоны? Вряд ли. Слишком много народу было вчера. Да и время поджимало. А вот сегодня попытаться могут. Если только не пойдут более простым способом: останутся в каком-нибудь «глухом» склепе на пару-тройку сотен лет. Место для этого вполне подходящее, а им много и не надо – барельефы, они барельефы и есть.
– Простой вариант не всегда самый лучший. Отправить книгу в ад для них куда предпочтительней. В силу известных причин они-то её уж точно больше никому не до верят. Останься она на земле, и рано или поздно точно попадёт в чьи-то руки, а вот из преисподней её шибко трудно будет извлечь.
– А может, нехай, тащат её с глаз долой? – предположил Петров. – Книжонка-то и впрямь шибко вредная… У них она охраняться будет весьма надёжно. Какой смысл нам с тобой в Тома Сойера и Гекльберри Финна на кладбище играть? Отдадим её – и дело с концами…
– Тут остается целый ряд нерешённых проблем, – заметил я. – Мы не можем знать наверняка, что с лица земли исчезнет не только эта книга, но и «сладкая парочка» «рогато-парнокопытных». А оставлять их шляться по городу – по меньшей мере глупо. Во-вторых, откуда ты знаешь, что эта книга у них? Кто может гарантировать, что Кирсанов не успел сбежать от них и не скрывается где-нибудь, трясясь от страха? И самое главное: мы не знаем наверняка – жив Кирсанов или нет. Мы пустим дело на самотёк, а если он жив и нуждается в нашей помощи?
– Сомнительно, – покачал головой Петров. – Иначе он дал бы о себе знать. А если он под их властью, то зачем им оставлять его в живых теперь, когда он донёс книгу до места?
– Смысл есть. А если что-то у них пойдёт не так? Или Охтинское кладбище – только временный, «перевалочный» пункт, а «ворота в преисподнюю» должны открыться в ином месте? У тебя есть гарантия, что они уже установили контакт с «загробным миром» и знают, куда идти и где встречаться? Нет, Пётр Петрович, о магии и мистике мы знаем столь мало, что бросать дело, полагаясь только на человеческую логику, нельзя. Тем более что в этом деле появилась ещё одна странность. До этого мы играли в «охоту на лис»: кто быстрее доберется до нужного места и отыщет необходимую вещь. А теперь появились настоящие лисы, и я уверяю тебя – с этими рыжими бестиями не все так просто. Ты слышал, чтоб лисы нападали на человека?.. Может, и бывает, но лично я не слышал. Тем более что на ошалевших от голода они никак не похожи. Здоровенные, упитанные твари.
– По сути дела, легенд, связанных с лисами, существует немало. Не меньше, чем о волках. Просто волки сами по себе внушают куда больший страх, поэтому всякая «нечисть», связанная с ними, врезается в память намного прочней. Волков-оборотней называют «вервольфами», а лис-оборотней – «кунэце»… Но стоит ли так усложнять ситуацию? У нас имеется довольно полная картина этого дела. Мы знаем всех «действующих лиц», можем предположить всю историю, связанную с купцом Стаховым, книгой и охраняющими её демонами… А откуда взялись кунэце? Им нет места в этом деле.
– Не знаю, – признался я. – Но мне они очень не понравились… Но пока нет фактов, не будем обсуждать этот эпизод, ни к чему конкретному это все равно не приведет, а убеждать тебя у меня уже просто не хватает терпения… Что ты можешь сказать о сестрах Пархоменко?
– Стыдно вспоминать, но я там говорил куда больше, чем слушал. Так уж получилось, что вопросы задавали они, а я отвечал. Они не сказали ничего конкретного, а я выложил всё, что знал. Такое странное ощущение было, словно я немного опьянел… Бывают минуты, когда человек словно теряет над собой контроль. Раньше это состояние называли «платком Геры». Читал легенды о подвигах Геракла? Его люто ненавидела жена Зевса и, чтоб свести со света, набросила ему на голову свой платок, затмевающий рассудок. В приступе безумной ярости Геракл убил свою жену и детей, приняв их за чудовищ. Именно в искупление этих грехов он и должен был совершить свои знаменитые двенадцать подвигов. Не слышал?.. Немудрено, художественные редакторы и критики тех времен вырезали этот эпизод из всех греческих легенд. Вот и у меня было такое ощущение, словно кто-то набросил мне на голову такой же платок. Болтал, как деревенская кумушка. Когда вышел от них и восстановил в памяти весь разговор, даже сам удивился. Может быть, в их жилах и осталась кровь их прадеда-колдуна. Во всяком случае, несколько книг с «мистическим уклоном» у них в комнате я заметил…
– Интересно, – пробормотал я. – Когда я разговаривал с Михайловой, у меня было точно такое же ощущение. И я тоже видел в её комнате некоторые «занимательные» книги… Да, совсем не исключено, что они обладают даром гипнотизма. Но мне показалось, что они не слишком ладят между собой…
– Это точно, – подтвердил Петров. – Когда они говорили по телефону, их ссора была слышна даже из соседней комнаты. Да и отзывались они о своей родственнице немногим лучше, чем о коммунистах.
– И вот что ещё, – припомнил я. – Когда я сказал, что ты поехал к Пархоменко, по-моему, она испугалась. Причём испугалась за тебя. Заставила меня позвонить в отдел и выяснить, не вернулся ли ты. А когда узнала, что не вернулся, – позвонила сёстрам.
– У пенсионеров свои причуды, – отмахнулся Петров. – Значит, ты полагаешь, что мне стоит вызвать в помощь парочку ребят из нашего московского отдела и засесть на эту ночь на кладбище?
– Я полагаю, что тебе нужно вытащить меня из этой больницы, а в засаде мы и вдвоём неплохо посидим. Только где? Кладбище большое. Можно целую ночь по нему бродить и ни разу не повстречаться… А они себя выставлять напоказ не станут.
– Может, это и к лучшему… Не люблю я подобные моменты. Расшифровывать тайнописи, изучать явления, ломать голову над загадками природы – пожалуйста, а вот драки и погони… Я – человек мирный, и только в самом крайнем случае, если прижмет… А сейчас, как мне кажется, особой нужды нет…
– Как нет?! А Кирсанов?! Мы ещё не видели его мёртвым.
– Вероятность того, что он жив – ноль целых, ноль десятых… Да и ты в таком состоянии, что краше в гроб кладут… Лучше я вызову ребят из нашего отдела.
– Я всё равно пойду, – твердо сказал я. – Только нужно домой заскочить, переодеться, да и обойму с серебряными пулями не мешает захватить. Который сейчас час?
– Три часа дня.
– Это я столько времени здесь провалялся?! Принеси мне одежду. У нас остается не очень много времени. На кладбище нужно прибыть часа за два-три до полуночи.
– Чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу Петров. – Тебя же какая-то знакомая в коридоре дожидается. Красивая такая, зеленоглазая, с роскошными рыжими волосами… Вернее, золотистыми, но… но с «рыжинкой»…
– Это же Михайлова… Что ж ты молчал?! Битый час мне о какой-то ерунде толкуешь, а самого главного и не сказал!.. Эх ты, профессор-теоретик! Об этом надо было говорить в первую очередь!
– Михайлова?! – удивился он. – Я думал, что Михайловой лет девяносто… Н-н-да, ошибся я, отправляясь во Всеволожск, надо было тебя туда посылать…
– Да зови же её! Зови!.. И одежду принести не забудь! – крикнул я ему вслед.
Когда она вошла в палату, я лежал на подушках почти «бездыханный». Одна рука у меня безвольно свешивалась на пол, а мужественно сдерживаемые стоны всё же время от времени прорывались сквозь сжатые зубы. Мои глаза были полны предсмертной муки и безграничного страдания.
– Привет, – сказала она. – Как дела?
– Не спрашивай, – едва слышно прошептал я. – Это просто ужасно… Врачи сказали, что до рассвета я не доживу… Жаль… Ведь я ещё такой молодой… и обаятельный… Но никто даже не будет плакать на моей могиле… Как это печально, – я тяжело вздохнул и прикрыл глаза. – Поцелуй меня на прощание… Пусть это будет последнее, что я запомню в своей жизни…
Я вытянул губы «трубочкой» и замер в ожидании. Время шло, а целовать меня никто не торопился. Приоткрыв один глаз, я вопросительно посмотрел на неё. Девушка стояла рядом и, как и прошлой ночью, водила над моей головой раскрытыми ладонями.
