Текст книги "Дипломатия греха"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– И все же… Может, найдете другой выход?

– Пока, – кивнул я и вновь попытался вылезти из машины.

– Вспомнил! – истерично заорал взведенный Сухорощенко. – Год назад мы со Стасом… Со Станиславом Катышевым мужика у ларьков «опустили». У него в дипломате документы банковские были, он наверняка заявление подавал.

ему голову дубинкой проломил… Это здесь, неподалеку было…

– К-хм… Ну, предположим. Еще?

– Сейчас, сейчас, – он судорожно вспоминал, – На Московском вокзале «челноков» опустили. Я, Серега и Корочкин. Телефоны импортные, часы и все такое… Много товару было, должны они «заяву кинуть».

– Дальше, торопил я.

– Ага… Так… Сейчас, – он немного успокоился и даже облегченно закурил, откинувшись на сиденье. – Значит, так дипломат и часы того мужика до сих пор у Стаса. Товар, что у – «челноков» отобрали, мы по ларькам раскидали. Они наши знакомые, должны помнить. Еще… Два месяца назад машину частника тормознули. Его самого из тачки выкинули и полночи по городу катались, телок снимали… Мы поддавшие были, на своих машинах не поехали. Машину потом у метро «Ветеранов» бросили. Что еще?.. Долгу мужика вышибали за проценты. Поначалу все хорошо шло, а потом он заартачился, ну, мы его с женой у подъезда подловили и избили… Малость перестарались: жене его руку сломали, а ему пару зубов выбили, тоже заявка была. Это те дела, на которые должны быть заявления… Кое-что еще есть, но там насчет заявления я не знаю…

– Проверим. Вот слушаю я тебя, парень, и поражаюсь… Взрослый мужик, с крупной группировкой работаешь, а ведешь себя, как мелкий гопник – «гоп-стоп», мордобитие, – «хулиганка»…

– Так почти все этим живут… Я имею в виду, все из наших. Кушать-то надо. Группировки группировками, так денег там за то, что состоишь, не платят. Редко когда тему хорошую подкинут, чаще, что сам найдешь, тем и живешь… Так что, договорились?

– Постараюсь для тебя что-нибудь сделать. Сесть сейчас сложно. Следователи и суды предпочитают отпускать под подписку при малейшей возможности. Чтоб в Кресты попасть, большой блат нужен…

– Но вы мне обещали!

– Нет, я не отказываюсь. Я, конечно, сделаю все, что в моих силах… Но сейчас это так сложно, набивал я цену. Мне придется поднимать все свои связи, проявить недюжинный талант и очень постараться для того, чтобы ты попал куда нужно…

– Что я должен сделать?

– Меня по-прежнему интересует Копылов.

– Нет! – он даже отшатнулся. Про него я ничего не подпишу. Я еще жить хочу! Я и без того на ниточке вишу, а это для меня точно концом будет.

– Зачем что-то подписывать? – удивился я. – Фиксировать мы это не будем. Меня удовлетворит даже направление поиска. Но подтвержденное доказательствами.

– Попросту говоря, наводка… Но такие люди, как он, «хвостов» не оставляют. Он только отдает распоряжения, планирует, договаривается. Я всего лишь мелкая сошка, откуда мне про него знать? На него компромат ни милиция, ни Комитет «накопать» не могут, куда мне-то соваться? Если он что-то и делает лично, то с людьми совсем другого уровня, нежели я. С квартирой я пытался всего лишь подсуетиться. Досуетился…

– Как сложно попасть на зону, напомнил я. Следователи, прокуратура, суды, адвокаты все вытаскивают подозреваемых оттуда. И захочешь не попадешь. Опера, участковые да спецслужбы вот и все способные помочь желающим отдохнуть от мирской суеты. Ито только те, у кого есть опыт, связи и желание. А у меня пока не возникло желания помогать тебе.

– Желания! – горько передразнил он. – Вам за это деньги платят!

– Ничего себе! – опешил я. А я не хочу тебя ни сажать, ни даже привлекать. Это вообще не моя территория, отдел на другом конце города!

– Обязаны! Я к вам пришел, повинную принес, вы обязаны ее принять, а уж потом переправить по месту происшествия. Я тоже законы знаю. Вам же чем больше раскрытий, тем лучше. Вам что, своей работой западло заниматься?!

– А я – говнюк! Я не хочу тебя задерживать. Иди в свое отделение и там раскалывайся. Там уже люди Копылова сидят. Меня к ним подсадить могут, у них в отделе всего две камеры. Я там разок по пьянке сидел. Не-е, лучше к вам, вы про меня и так все знаете.

– А я не хочу!

– Обязаны!

– Не хочу! Не хочу, и все! И перестань со мной препираться! Либо рассказывай про Копылова, либо иди-ка ты… на свободу.

– Клянусь, не знаю я про него ничего… Только слухи, и то «вполуха», опасно про таких людей знать слишком много, себе дороже.

– Ну, давай хоть слухи, – сдался я.

Сухорощенко обрадовался и заторопился, энергично жестикулируя, путая слова и перескакивая с конца рассказа на начало, а затем в середину.

– Подожди, подожди, – поморщился я, – я ничего не понимаю… Какие депутаты? Какая политика? Он что, собрался баллотироваться в депутаты?

– Да нет же! Я ведь говорю: он пытается кого-то из депутатов взять в оборот. Или уже взял. Я только слышал, что он как-то подставил одного из депутатов и прижал его шантажом. В чем-то они вдвоем были завязаны. Раз вдвоем, значит, что-то есть и на Копылова… Но это только слухи.

– А кто именно из депутатов угодил в ловушку?

– Не знаю, – Сухорощенко даже сложил клятвенно на груди руки. – Всем что есть клянусь – не знаю. Ни кто он, ни чем его прижали, ни когда это было… Слышал, что раньше Копылов и похищения людей организовывал, и разборки излишне жестко проводил, и убийства заказывал, но в этих делах я даже «наколок» не имею. В этом случае оказалась палка о двух концах. Я случайно слышал, как он своему помощнику, Славе Слепневу сказал: «Этот баран теперь у нас хлеб из рук брать будет. Приручим. А взбрыкнет ему дороже: кассету он видел». Я потом у его телохранителя справился, о чем, мол, они? Тот ответил, что шеф сегодня довольный, депутата «приручил». Больше я ничего не знаю. Они меня близко к себе не подпускали…

– Кассета? – задумался я. – А какая кассета: магнитофонная или видео?

– Не знаю.

– Договорились. Но если ты меня обманул…

Сухорощенко жалобно пискнул и отрицательно замотал головой.

– Поехали в отдел, устало сказал я и назвал адрес. Сегодня нам предстоит много работы. Первым делом необходимо собрать доказательства по твоим делам, да еще как-то склонить к признанию твоих подельников.

– Да я их! – гневно сжал кулаки Сухорощенко. – Да они у меня!.. Они все скажут, Николай Иванович! Вы мне только дайте до них добраться, а уж я… Как миленькие! Как на духу!

«Умом Россию не понять, подумал я, прав был поэт. И аршином не измерить. Второй такой страны нет. И быть не может».

* * *

Майор Никитин долго пыхтел и мялся, глядя, как я дописываю последние строчки протоколов.

– Ты это… Ну, в общем, – сказал он, дождавшись, пока я отложу ручку в сторону. – Как это… Ну… М-м…

Он явно хотел сказать что-то, что представляло для него огромную трудность. Говоря иначе, «У него язык не поворачивался». Со стороны могло показаться, что он вынужден оповестить меня об увольнении и изгнании из органов без заслуженной пенсии. Но, зная его не первый год, я понимал, что как раз это он бы сказал без запинки. Потому с интересом ждал, что за ужасную фразу он никак не в силах вымолвить.

– Это… Тьфу! Короче, молодец, Куницын! С некоторой натяжкой можно сказать, что ты неплохо поработал. Четыре доказанных эпизода за один день довольно неплохо.

Я с ужасом уставился на него. Последний раз он хвалил сотрудника три года назад. Похвала досталась лейтенанту Семину за то, что после попойки с капитаном Ращупкиным из соседнего отдела он не бросил на произвол судьбы товарища, которого постовые подобрали с улицы, а героически предпринял штурм вытрезвителя, куда доставили потерявшего документы капитана, в одиночку справился с дюжиной ошарашенных сотрудников и помимо Ращупкина выпустил на свободу двадцать пять уныло ожидавших своей участи пропойц… Но тогда похвала звучала с другими интонациями и окончилась приказом о «неполном служебном», в личное дело. Скандал с трудом удалось замять. Сейчас я не слышал иронии в голосе начальника, только легкое неудобство от непривычной роли. Кажется, он говорил всерьез.

– Я тут созванивался с начальством, – продолжал Семен Викторович. – Мы так подумали… У тебя скоро присвоение очередного звания… Мы решили, разумеется, в счет твоих будущих заслуг… Снять с тебя взыскания, чтобы не портить… Но что-то мне подсказывает, – голос его привычно окреп, что до приказа о звании ты успеешь еще что-нибудь выкинуть, так что особо не обольщайся. Начальник, кстати, того же мнения. Мы с ним даже поспорили на пол-литра, что тебя не хватит на два месяца нормальной, обычной жизни, без выговоров и предупреждений.

– Кто поставил на меня? – поинтересовался я.

Он хмыкнул и, выходя из кабинета, бросил через плечо:

– А ты как думаешь? Кто тебя лучше знает: я или он?..

Я насупился, собираясь ответить, но в это время меня отвлек звонок телефона.

– Слушаю, – снял я трубку. – Алло! Вас не слышно!..

– Я! Я это! – донесся едва слышимый за многочисленными помехами голос Разумовского. Я звоню из телефона-автомата, они здесь все разбиты, как после бомбежки. Ты слышишь меня? Арест людей Копылова твоя работа?

В какой-то степени.

– Неплохо сделано! Там сейчас такое творится!.. Коля, плохие новости. Он собирается уезжать из страны на пару месяцев, пока все не уляжется… Надо что-то делать, месяц другой – это слишком долго…

– Где ты видел, чтоб серьезное дело в пару месяцев решалось?!

– Они мои «жучки» нашли… Три из пяти. Скоро чистку делать будут. А там и мое логово засекут. Идеи есть?

– Непрактичные. Он замешан в какой-то афере с депутатом Госдумы. Что-то серьезное. Даже есть какая-то уликовая кассета. Больше ничего не знаю.

– Откуда узнал? Это не дезинформация?

– Информация от Сухо…

– Не ори по телефону фамилии. Как мы это можем использовать?

– Можно попытаться навести его на мысль, что вся суета организована спецслужбами именно из-за этого дела. Пусть прячет концы в воду. Только не знаю, как это сделать…

– Стоп! По телефону больше ни слова. Приезжай сюда сам. Прямо сейчас. Номер квартиры помнишь?.. И вот что… Захвати что-нибудь перекусить. Чего-нибудь простенького и немножко… Килограммчика два колбасы, парочку цыплят, яичек десяточек, пару батонов, сыра килограммчик. У вас там неподалёку большой продуктовый магазин, возьми там дюжину котлет, огурчиков…

Я тихо опустил трубку на рычаг.

* * *

– И это все? – разочарованно протянул иерей, заглядывая в принесенный мною пакет. – А сыр? А котлетки? А цыплята?

– И поросенок жареный, – с сарказмом подхватил я, рассматривая поставленную на стол технику прослушивания. – Как ты эту квартиру нашел?

Женщина одна сдала. На недельку. Хорошая такая женщина, искренне верующая…

– Понятно. Опять «использование служебного положения в личных целях». Кстати, батюшка, я тут на днях узнал, что Папа Римский «отлучил» джинсы от церкви?! Ссылаясь на какой-то там параграф N 66 церковного устава, запрещающий ношение служителям церкви мирской одежды, кроме особых случаев. Если это правда, то накрылись твои любимые «Джордаш».

– «Кроме особых случаев», – напомнил Разумовский. Или ты считаешь наш случай повседневным?

– Ох, и влетит тебе когда-нибудь от начальства… Но вернемся к делу, – и я пересказал ему услышанное от Сухорощенко.

– Это компромат на депутата, а не на Копылова, возразил иерей, выслушав. – Нам от этого не легче. Сам Сухорощенко с деньгами расставаться не желает?

У него нет денег даже на комнату. Работал-то он не один, а заставить отдать уже добытое сразу трех-четырех бандитов представляется мне сомнительной версией. Да и не но душе мне этот вариант, смахивает на взятку. Даже в нашем случае. Давай попытаемся все же додавить Копылова. Не получится – так не получится.

– Попытаться-то можно… Лучшего варианта все равно нет. Как говорится, «за неимением гербовой пишут на простой», – иерей тяжело вздохнул и, сев к столу, надел наушники. – «Жучки» тоже слишком рано нашли. По-моему, мы провалились. Не выходит ничего.

– Да, с наскоку не взяли, – согласился я. – Ничего, не мытьем, так катаньем. Попытаемся сыграть ва-банк… Тебя в разведшколе не готовили? Ты в этих наушниках на агента из комедийного фильма про шпионов похож. Можно я буду называть тебя «пастор Шлаг»?

Разумовский укоризненно посмотрел на меня:

– Ты в солдатики по вечерам не играешь? Как ребенок малый, право слово… Видимо, придется отказаться от этой идеи. Кто из бывших соседей хотел приютить старушку у себя? Уж больно не хочется пристраивать ее в дом престарелых…

– Теперь на попятную идти поздно. Кашу уже заварили. Попытаемся еще разок.

– А-а, так значит, идеи все-таки есть?! Делись.

По мере того как я рассказывал свой план, выражение недоверия на лице Разумовского уступило место одобрению.

– Это может сработать, – наконец сказал он. – Но нужен еще один человек Мало кто согласится участвовать в такой авантюре. У тебя есть такой сумасшедший на примете?

– Найдем, – пообещал я и, не прощаясь, вышел.

* * *

Старшего оперуполномоченного Сергеева я застал в отделе, сидящим в своем кабинете в отчаянии, близком к истерике.

– Витя, мне очень нужна твоя помощь, – начал, было, я, но, присмотревшись, осекся. – Что случилось?

Сергеев поднял на меня страдальческие глаза:

– Хана мне! Ксиву потерял!.. Не поверишь: трезвый, как стеклышко, во рту ни капли! Утром, когда на работу в метро ехал – была, а после обеда спохватился… Как и где, ума не приложу! Бумажник, удостоверение, карточка-заместитель, деньги, всё! Проклятье, теперь из угро турнут!

Я промолчал. Да и что было говорить (Не везло парню с удостоверениями по-крупному. Первый раз Сергеев потерял удостоверение всего полгода назад, когда мы обшаривали все чердаки и подвалы нашей немалой территории в поисках ребенка. Ребенка нашли, а вот ксиву Сергеев посеял. Сыщик он был отменный. Пьяница, бабник, но из той редкой породы офицеров, которых считают ненормальными и начальство и преступники, так как взяток они не берут, а если хватают «хвост» какого дела, то тянут его, невзирая ни на должности, ни на положение виновных. От таких людей со странностями и стараются отделаться в первую очередь. До сих пор ему везло. Потеря удостоверения полгода назад была его единственным серьезным «проколом». Второго шанса ему не предоставят.

– У меня сроду кошельков не воровали, продолжал жаловаться Сергеев. Говорят, что во мне издалека мента видно… Как это случилось?! Что теперь Нужно срочно докладывать начальству.

– Не торопись. Может, кто найдет и принесет? Или вор, что стянул, когда увидит у кого, под двери подбросит…

– Нет, – горько, но уверенно ответил Сергеев. – Не подбросят. Времена не те. Да и ксива в определенных кругах, знаешь, сколько сейчас стоит?!

– Что-нибудь придумаем, – я и сам сильно сомневался в благополучном исходе, но уж больно было жалко парня. – Может быть…

Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник красный от ярости и негодования… Сухорощенко.

– Ты?! – оторопел я от изумления.

– Нет, тетка моя! Что Вы мне обещали?! Я Вам поверил, а Вы?! Если я раньше был по уши в… в навозе, то теперь и макушки не видно! Что мне теперь делать прикажете?! Куда податься?!

– Подожди, подожди… Почему ты здесь, а не…

Сухорощенко презрительно рассмеялся:

– Не в камере?.. Потому что меня оттуда выгнали! Коленом под зад! Следователь отправил меня до суда под подписку, заявив, что то, что я сделал, не так уж опасно для общества, когда камеры забиты убийцами и насильниками. «Связи, возможности, блат», передразнил он. А сами и пальцем не пошевелили, пустили все на самотек! И вот результат!

– Этого даже я не ожидал, искренне поразился я. Четыре доказанных эпизода… У меня только раз случай, когда я трижды ловил одного негодяя, угонявшего машины, и следователь каждый раз отпускал его под подписку, ссылаясь на вздорные обстоятельства, но то угоны, а то… Фантастика!

– Правильно, теперь вы будете удивляться, а я от Копылова бегать!.. Нет уж, вы мне обещали, как хотите, а выполняйте!

– Да уж придется. Слово дал, надо как-то держать, я искоса взглянул на убитого горем Сергеева. – Слышишь, что творится?! Интересно, если б преступники «удостоверения бандита» или «пропуск карманника» теряли, их бы выгоняли?.. Удостоверение… Задумчиво повторил я и по-новому, испытывающе оглядел Сухорощенко: – Ты уверен, что по-прежнему хочешь оказаться за решеткой?

Вместо ответа он негодующе фыркнул.

– Хорошо. Сергеев, встань. Встань, встань… Теперь бери этот пакет. Так. Повернись… Так и стой. Сухорощенко, следователь, который тебя отпустил, был высокий и светловолосый?

– Толстенький и черный. С залысинами.

– А-а, Каримов… Ну, неважно. Видишь этого парня?

– Вижу.

– Тебе не кажется, что со спины он очень напоминает следователя, который тебе так не угодил?

– Да Вы что?! День и ночь!

– А, по-моему, похож, – задумчиво сказал я, прямо-таки вылитый Каримов…

– Да говорю же вам… Хм-м… Вы имеете в виду то, о чем я думаю? Если я ему, «начищу клюв» и скажу, что перепутал со следователем, он испугается и, «закроет» меня?

– Ничего я не думаю, – быстро оборвал я его. – Даже понятия не имею, о чем ты говоришь. Если ты и задумал напасть на следователя, отволтузить его, вот этот пакет отобрать и во дворе в костер бросить, который дворники жгут, то я об этом даже не догадываюсь. Витек, ты уже понял, что ксиву ты только что в пакет положил? Теперь иди в дежурку и поболтай там с дежурным о чем-нибудь. Главное, побольше пакетом размахивай.

С ошалелыми глазами обнадеженный Сергеев выскочил из кабинета и огромными прыжками, словно кенгуру, понесся в дежурную часть. Подождав, пока минутная стрелка на циферблате отсчитает десять делений, я кивнул Сухорощенко.

– А что ты еще в отделе делаешь?! Тебя на свободу под подписку отпустили! Иди домой!

– Да я… Да я ему!.. В камере в уважухе буду: менту в морду заехать – это не фунт изюма!

– К-хм… Главное, про пакет не забудь.

Когда Сухорощенко убежал, я пошел к себе в кабинет и засел за написание бумаг. Минут через двадцать ко мне ворвался возбужденный Никитин.

– А ты какого лешего целыми днями в кабинете торчишь – набросился он на меня. – Бандиты до того обнаглели, что беспредел уже в отделе милиции творят, а опера и в ус не дуют!

– Я работаю, – кротко ответил я. – Сижу и работаю. Где же я еще должен быть? Заполняю справки о совершенных и о раскрытых преступлениях. Что-нибудь случилось?

Никитин с подозрением уставился на меня, но частые игры в покер и преферанс не так уж и вредны в среде уголовного розыска, как думает начальство. На моем лице не отразилось и тени замешательства, и, вздохнув, Никитин объяснил:

– Следователь сегодня одного мелкого бандюгу под подписку отпустил, а тот, видно, совсем «пробитый», не понравилось ему, как следователь с ним разговаривал. Подкараулил в дежурке и напал, но ошибся, не на того. Вместо следователя Сергееву досталось. Не успел оглянуться, как фингал под глазом заработал, синяк на скуле, а пока в нокдауне валялся, тот сумку выхватил и во двор бежать. А там, как назло, дворник костер развел, мусор жег… Парня-то поймали, но успел он сумку в огонь отправить. Думал, что там дело, которое следователь на него завел. А там удостоверение Сергеева да еще штук сто ОПД и ОПК, только что заполненных…

«Ай да Сергеев, подумал я, – еще и бумаги „списал“! Нужно было и мне свои ненаписанные в ту же сумку положить. Хотя нет, они бы там просто не поместились».

– Если б не на глазах всего отдела, ни за что бы не поверил, – продолжал Никитин. Хотел я Сергееву уши надрать, чтоб с такими бумагами по отделу не таскался, но у парня такой вид… Чего только в мире не бывает!.. Оборзели отморозки, а вы ни ухом, ни рылом. Приструнить пора! Чтоб завтра же пару притонов показательно разгромили, а то совсем милицию уважать перестали…

– А что с парнем?

– Что с ним может быть?! В тюрьму наглеца! Следователь как об этом инциденте услышал, так на полную катушку и раскрутил. И по предыдущим делам, И по этому. Будет знать, как баловать… И бандит, и следователь. А тот тоже хорош гусь – видел же, что у задержанного совсем крыша поехала, и все равно отпустил. Зато на будущее урок будет. Сергеева даже жалко, ни за что парню досталось… Что-то подозрительно мне твое прилежание. Не знал бы тебя столько лет, подумал, что ты карьеристом решил стать, но, сдается мне, дело в ином. Что-то здесь нечисто… Ну ладно, ладно, не обижайся, работай. Я пойду, не буду тебя отвлекать.

Он похлопал меня по плечу, направился к выходу ив дверях столкнулся с входящим Сергеевым. Оглядел огромный, набухающий синяк под глазом старшего оперуполномоченного, восхищенно поцокал языком и даже посторонился, пропуская в кабинет «пострадавшего». Для своей роли Сергеев выглядел странно: несмотря на переливающиеся всеми цветами радуги синяки, его глаза сияли счастливым огнем человека, получившего наследство американского дядюшки. От былой обреченности не осталось и следа. Снисходительно приняв соболезнования Никитина, аккуратно, но плотно прикрыл за ним дверь и повернулся ко мне:

– Я твой должник Ты, как я помню, зашел ко мне с какой-то просьбой. Что я должен сделать?

– Для начала купить черные очки… Ты в школьном театре никогда не играл?

– Да во мне бездна не реализованного актерского таланта!

– Тогда слушай. Сделаем так…

* * *

Втолкнув растерянного и ошарашенного парня в тесную комнатку общежития, выклянченную у коменданта на пару часов, я щелкнул каблуками ботинок и доложил:

– Господин майор, задание выполнено. Клементуев Сергей Павлович задержан и доставлен. Разрешите идти?

– Останьтесь, – распорядился «господин майор», не отводя хищного взгляда от задержанного преступника.

– Для вас, лейтенант, позднее, может, найдется работа. Не исключено, что позднее из этой комнаты придется выносить весьма громоздкий сверток…

– Слушаюсь, отчеканил я, строевым шагом пересек комнату и уселся на диване в позиции «смирно сидя».

Одеты мы были в гражданское, но так, чтобы чувствовалось, что это действительно «гражданское». На мне красовался черный костюм с красным галстуком, а Сергеев взял у друга на прокат белую «тройку». Пародийный вид на секретных агентов «007» довершали черные очки. Их Сергеев не снимал даже в комнате, пряча налившийся кровью синяк.

– Значит, вы и есть Клементуев Сергей Павлович, лениво растягивая слова, уточнил «майор». И, не вставая с места, небрежно кивнул на поставленный напротив стул:

– Садитесь.

– Я не понимаю, – слабо запротестовал Клементуев. Меня задержали на улице, ничего не объяснили, привезли сюда…

– Я задал только один вопрос, – прервал его, нахмурившийся Сергеев, – и до сих пор не слышу на него ответа. Итак, повторим: вы Клементуев?

– Да, – кивнул он, опасливо приближаясь и усаживаясь на краешек стула.

– Я – это он… В смысле…

– Я понял. Вы знаете, куда попали?

– Яне…

– Остановитесь. На каждый четко поставленный вопрос вы должны давать четкий ответ. Вас доставили на строго засекреченную конспиративную квартиру ФСБ. Вы знаете, что это за организация?

– Да… Но я…

– Вас задержали не на улице, как вы изволили выразиться, а в подъезде господина Копылова, вашего босса и лидера преступного сообщества, именующего себя «нанайским». Нам известно, что вы также являетесь членом этого преступного сообщества. Вы попали в поле наших интересов по причинам, которые останутся для вас неизвестными. В нашем распоряжении имеется обширнейший материал, освещающий деятельность вашей группировки в течение последних трех лет. Материала на вас достаточно, чтобы упрятать вас за решетку на максимальный срок, но у нас иные планы…

– А нельзя взглянуть на эти бумаги? – робко попросил Клементуев.

– … Если же вы откажетесь от нашего предложения, мы будем вынуждены принять в отношении вас меры, иногда практикуемые в нашей организации. Вы уже знаете слишком много.

– Нет, я…

– Мне почему-то кажется, что вы плохо понимаете, что представляет собой наша организация, повысил голос Сергеев. Неужели слухи, которые доходили до вас, настоль расплывчаты и туманны?

– Что вы хотите?

– Копылов заинтересовал нас с той поры, как решил заняться политикой. Внутренние дела государства не нуждаются во вмешательстве преступного элемента. Нас интересует его связь с одним из депутатов. Вы поможете узнать нам все подробности этого альянса.

– Да вы что?! Чтоб я ссучился? Да ни в жизнь!

– Не путайте нас с милицией. Мы не станем вас убеждать или запугивать. Я могу предложить лишь один раз.

– Но почему именно я?!

– Причины, побудившие нас остановить свой выбор именно на вашей кандидатуре, останутся для вас неизвестными. Но я понимаю ваше состояние и знаю, что в подобных ситуациях требуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями И все обдумать… пять минут.

– А потом?

Сергеев многозначительно посмотрел на меня. Клементуев перехватил этот взгляд и задумался.

– Время, скомандовал Сергеев немного спустя.

– Я должен буду подписывать бумаги или что-нибудь в этом роде? – на простоватом лице Клементуева появилось плохо скрываемое хитроватое выражение.

– Для нас это не имеет значения. Нас никто еще не обманывал. Пытаться пытались, но…

– Если я соглашусь, что я должен буду делать?

– Что значит «если»?! У вас есть выбор?. Вы должны будете узнать о связях Копылова с депутатом как можно больше. Это ваша главная задача. Каждую неделю, в четверг, в это же время, мы будем встречаться с вами в этом кабинете. Если ваша информация заинтересует нас, мы сделаем так, что о вашем преступном прошлом будет забыто. Если же нет вы должны понимать, что любая попытка игры с вашей стороны будет пресекаться самым жесточайшим способом. Так что в нашем сотрудничестве вы должны быть заинтересованы больше нас. Все, свободны.

– Я что… могу идти?

– Да. В следующий четверг я жду вас здесь же.

Боком, все еще не веря, что так легко отделался, Клементуев добрался до двери и выскочил в коридор.

Я подошел к окну и, заложив руки за спину, наблюдал, как он выходит на улицу, поминутно оглядываясь, доходит до угла, скрывается за ним и тут же высовывает голову обратно, наивно пытаясь обнаружить слежку.

– Полный идиот, – прокомментировал вставший рядом со мной Сергеев. – «Почему именно я?» Да потому, что ты самый тупой из окружения Копылова и самый преданный ему. Коля, а если он не пойдет к Копылову рассказывать, что с ним произошло? Если действительно перепугается и попытается скрыться? Или, чего доброго, действительно начнет шпионить за своим шефом?

– Не начнет. Ты сделал все прекрасно совершенно топорная работа, никакой игры, интриги, противостояния, одно голое запугивание. Ты не переломил его, оставил сотни лазеек Он воспользуется ими. Сейчас он прямиком ринется к хозяину с докладом, тот прикажет перепроверить квартиру, найдет «жучки»… И попытается уничтожить Вот этот момент и нельзя пропустить.

– А проиграть мы не можем?

– Еще как можем. Все это дело одна сплошная авантюра… Если кассета спрятана хорошо, ее могут даже не уничтожать. Вот это и будет проигрыш, потому что на другие комбинации времени у нас не осталось…

* * *

У самых дверей своего кабинета я услышал, как телефон обиженно и настойчиво заливается звонком. Торопливо отомкнул дверь, в два прыжка перелетел через весь кабинет и схватил трубку:

– Слушаю!

Где ты пропадаешь – заорал на другом конце провода Разумовский. Они уже выехали! Срочно отправляйся на Всеволожское шоссе и жди меня на пятом километре. У них красная «девятка», в ней три человека. Если сможешь, сделай так, чтобы их задержали на посту ГИБДД хотя бы на пять минут.

Инспектор удивленно покачал головой:

– Как вас там, в угро отбирают? По шкале ненормальности? Чем больше псих, тем больше шансов стать офицером? – подхватил со стола фуражку, поправил кобуру и, поднявшись, повторил: – Пять минут у тебя будут.

* * *

Заметив приближающуюся «пятерку» Разумовского, я шагнул из тени деревьев на дорогу и взмахнул рукой. Машина остановилась, я открыл дверь и упал на сиденье рядом с иереем.

– Они еще не появлялись, – оповестил я, – Знаю, – кивнул он. – Их машина стоит возле поста и вид у них весьма удрученный. Их не задержат? Вдруг у них при себе оружие?

– Не задержат, я предупредил. Да и Копылов наверняка запретил рисковать, беря с собой «пушки». Ты лучше скажи, как ты на своей развалюхе собираешься их выслеживать?

– Она с виду развалюха, а над мотором я изрядно попотел. Мы с ребятами из автомастерской полгода гайку к гайке подгоняли. Как часы! Вот они!.. Гонят так, словно на тот свет торопятся.

– Это вряд ли. Хуже то, что, держась с ними на скорости, мы засветимся через пару минут. На шоссе народу почти никого, а они и того пуганые.

– Не обратят они внимания на моё корыто, они «Волгу» черную искать будут,… Смотри, сворачивают… Интересно нас заметили или действительно приехали?.. Не торопись, медленно проезжай мимо, а то я ничего не вижу… Вроде к тому дому поворачивают. Там огромный кирпичный особняк стоит, в два этажа, с пристройками и электричеством. Судя по всему, действительно один из загородных дворцов Копылова. Притормози здесь. Что делать будем?

– Ждать, пока выйдут.

– А если ее там уничтожат? Нет, идти надо… Знать что это за кассета: магнитофонная или видео? Что искать?

– Потом узнаем. Ты там осторожней. Собак вроде пет, но охрана наверняка присутствует. Если что случится бегом сюда, на рожон не лезь. Я мотор глушить не стану. Удрать успеем.

Я криво улыбнулся и вылез из машины. Пригибаясь и прячась за деревьями, добрался до железной ограды и, бегло оглядевшись, перелез во двор. Морщась от громкого хруста гравия под ногами, подбежал к углу дома и, приподнявшись на цыпочках, заглянул в окно. Холл дома был огромен. Две стены закрывали огромные ковры, большую часть третьей занимал огромный камин, сложенный из белого мрамора и украшенный узорчатыми решетками. Медвежьи шкуры, белая и бурая, были небрежно брошены на пол, а посреди зала стоял длинный стол, за которым вполне могли уместиться человек пятнадцать. Плоский и широкий японский телевизор стоял в углу на полированной тумбе. Перед телевизором были установлены три кресла. Судя по всему, здесь намечалось что-то вроде просмотра. Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел, как вошедший в комнату Клементуев подошел к телевизору и, открыв дверцы тумбы, достал из стоящего там видеомагнитофона кассету, которую аккуратно положил во внутренний карман куртки. Не дожидаясь продолжения, я, стараясь не производить шума, направился обратно к ожидавшему меня в машине Разумовскому. Я вскочил в машину в тот момент, когда красная «девятка» уже выезжала с проселочной дороги на шоссе.

Отчетливо, словно в многократном увеличении, я увидел устремленные на меня глаза сидящего на заднем сиденье Клементуева. В лениво-презрительном взгляде бандита медленно сменяли друг друга сперва удивление, затем недоверие и испуг и, наконец, бешеная ненависть. Он что-то отрывисто бросил шоферу и кивнул в нашу сторону.