Текст книги "Оловянная корона (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Билик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Надеюсь, ее не сильно, – прошептал он, скорее, себе, чем своим людям.

– Нет, Марат сказал, что чуть заденет, не более, – отозвалась Ольга, и он кивнул.

– Надеюсь, в деревне никто не стал сопротивляться. Лишь бы местные не пострадали.

– Черным душам побоятся отпор дать, – решительно заявила Ольга.

"Пусть бы оно так и было", – произнес про себя Руслан.

План был, конечно, неплохой, вот только для его осуществления требовалось пойти на крайние меры. Крайние меры... Руслан провел языком по небу, словно счищая образовавшийся за ночь налет. Попробовал слова на вкус, и они ему не понравились. Так ли давно именно такими фразами говорил Канторович? Именно о том же самом. Только... только вот у него в мыслях, как все подмять под себя, а Руслан, наоборот, стремится не допустить этого.

– Желания разные, а методы одинаковые, – прошептал внутренний голос.

– Я никого не убил и на смерть ради собственного честолюбия не отправлял, – ответил Мёнемейстер.

– Не убил ради собственного честолюбия, а убивал, защищая своих. – Спокойно ответил кто-то внутри головы. – Так ты хочешь сказать?

Руслан не ответил – он мог обмануть себя, людей, но как обвести вокруг пальца Совесть? Он помнил пойманных телепатов – ведь никто не выжил. Потому что ни один не сломился, не сдался, не отступил от своих убеждений. Так ли хорошо Канторович промыл им мозги? Или это его вина, что не нашел к ним подход? "А чья же еще?" – прошептал голос?

Кинетик тряхнул головой, разбрасывая тяжелые капли с намокших волос. Не время для наваждений. Провалят сейчас дело – второго шанса может не представиться. Собрались...

– Похоже, сработало, – шепнула Оля. – Идут.

Руслан прислушался и действительно уловил шлепающие звуки, а еще через минуту на дороге показались темные фигуры, которые в сумерках походили на бесформенные тени. Кинетик обратил внимание на самого рослого призрака – сына полумрака – видимо, это и есть Айвин. Из-за сгустившейся тьмы, в которой вязли даже хрусталины дождя, он не мог разглядеть лицо. Существовал, конечно, риск ошибиться. Но с другой стороны, поздний вечер с плотно затянутым тучами небом был на руку – телепаты не могли разглядеть трех кинетиков, прятавшихся под разросшимся можжевельником.

Несколько раз рассвирепевшим раненым львом прогремел гром, но молния не блеснула. Не упала яркой бело-желтой полосой, все больше расходясь к земле, не осветила странную процессию на дороге. И Руслану пришлось довольствоваться полумраком.

Фигурку внутри с безжизненно висящей рукой он узнал сразу – та самая девочка, "сбежавшая" из деревни, на которую напали "черные души". И "удрать" она должна была именно в эту сторону, откуда шли телепаты вместе с прославленным Айвином, чтоб его...

Натурализм. Исключительный натурализм. Вот что должен был видеть, и видел, ребенок. Кинетик подозревал, что его люди переворачивали телеги, отбрасывали взглядом кинувшихся на них крестьян, может даже, кого-то... Ведь сама девчушка ранена, он видел кровь на руке. И все за тем, чтобы она поверила. Чтобы не подумала об излишней театральности. Потому что – вот в этом Руслан был более чем уверен – телепаты сейчас основательно покопались у нее в голове.

Но когда мозголазы, имеющие в своем отряде психо, узнали о присутствии кинетиков, дураку понятно – теперь они точно решат напасть. Главное, вовремя успеть захлопнуть ловушку. Не проморгать, успеть закрыть силки до того, как мозголазы пройдут насквозь и выскользнут из них.

Руслан перевел взгляд на таинственного Айвина – да уж, дал бог росточку. Он, похоже, и так от природы был не маленький, а тут еще психокинетизм свое добавил. Конечно, не такого крепкого сложения, как его ребята... и Ольга, но среди остальных выделялся. Мёнемейстер разглядел даже тех самых телепатов – четыре тощие тени в плащах, жавшиеся друг к другу и шагавшие поодаль от всех. А вот остальные, скорее всего, туземцы. На них даже внимание акцентировать не стоит.

Отряд прошел мимо. Причем, двигались люди неравномерно. Айвин и еще двое аборигенов чуть не мчались вперед, а вот оставшийся местный, поддерживающий девочку, и телепаты явно не торопились. Оно и понятно. Осторожничают, выжидают, словно чувствуют, что западня. Но так даже лучше, удобнее.

Руслан неторопливо выбрался из-за укрытия, подобрал несколько камней, приготовленных заранее, и те поплыли по воздуху за ним. Он выбрался на дорогу, теперь до ближайшего телепата оставалось шагов двадцать, и метнул четыре булыжника. Одновременный телекинетизм нескольких объектов всегда был скорее искусством, нежели умением, своего рода финтом в финтах, но на то он и Мёнемейстер, кинетическая десятка. Плюс опыт, опять же.

Камни пролетели быстро, не отклонившись и не изменив траектории, глухо ткнулись в затылки мозголазов и отскочили на землю. Четверка почти синхронно, лишь по-разному вскинув руки, повалилась на землю. Руслан быстрым шагом направился к ним, дав знак Ольге и Косте выбираться на дорогу.

– О, Игорь, – вполголоса сказала медсестра, узнав одного из телепатов. Причем в ее голосе слышалась некая грусть.

– Ольга, останься с ним, свяжи руки и...

– И глаза, – закончила вместо него Ольга. – Руслан, не первый год замужем.

Мёнемейстер кивнул. С завязанными глазами телепатам тяжелее сконцентрироваться на человеке, соответственно, залезть ему в голову. Хотя Руслан еще на родине читал небольшие заметки в газетах о слепых-телепатах, но это скорее из разряда "Очевидное-невероятное". В жизни такого не встречалось. Он слегка кивнул Ольге, она ответила тем же, и почти побежал вперед. Костя семенил следом.

Теперь предстояло самое сложное и одновременно легкое. Если они подберутся незаметно, то дальше все будет разыграно как по нотам. Но вот если Айвин-Иван их заметит... Куда теле– бодаться с психокинетиком? Даже десятке против семерки не выстоять. В порошок сотрет и не поморщится. Уж если он Гришу убил...

Камни привычно понеслись навстречу темным фигуркам, как если бы это являлось их каждодневной рутинной работой – врезаться в затылки проходящим людям, но вот только долететь не долетели. Кто-то из местных в самый неподходящий момент обернулся, словно почувствовал недоброе, и вскрикнул. А вместе с ним крутнулся на месте и гигант. По телу Руслана пробежала холодная дрожь, и причиной тому был не кусачий крупный дождь и не пронизывающий ветер, Мёнемейстер понял – психо заметил его.

Значит, вот так и вот здесь. Сначала умрет он, потом Костя. Ольга... Руслан знает ее, побежит на помощь, значит, и она. А потом Марат с оставшимися подтянется. И всех под нож. Ну или что там этот Айвин придумает? Кровоток может перекрыть или сосуды язлом перевязать. А может что-нибудь поизощренней? Разорвет на атомы, оставит вместо них прямо здесь, на дороге, кроваво-костные пятна. Руса сглотнул комок, вдруг образовавшийся в горле, и принялся ждать.

Иван жестом отогнал аборигенов себе за спину и взмахнул руками. С земли поднялся огромный ком, Руслан не успел заметить, то ли обычного чернозема, то ли собранных в одну общую кучу камней, и рванул в сторону кинетиков. Это... это не может быть правдой. Мёнемейстер с легкостью "разобрал" ком до мельчайших частичек, и добравшееся до него скопление земли, камней и мелких сучьев превратилось лишь в груду песка, засыпавшего ноги Руслана. Быть не может. Психо, одолевший Гошу, действует, как кинетик средней руки. Фигня какая-то. Руслан успокоился и разочаровался одновременно.

Герой битвы при Утесе Гроз вновь вытянул руки вперед (у него что, все способности к пассам культяпками сводятся?), и дорога буквально взорвалась под напором невидимого подземного монстра. Огромные куски взлетали в воздух и снова подали на землю, а таинственный вал был все ближе и ближе. Руслану вспомнился старый американский фильм "Дрожь земли" – там огромные черви передвигались под песком, нападая на людей. Только здесь никаких червей не было. Может, психо тоже когда-то видел это кино?

Кинетик спокойно смотрел на взлетающие куски земли и "нечто", приближающееся к нему с бешеной скоростью. А когда от "псевдочервя" до него оставалось метров пять, просто хлопнул в ладоши, и все прекратилось. Дорога снова стала лишь дорогой, разве что теперь сильно разбитой, заваленной кусками земли и камня. Но на этом все. Дождь с ожесточением принялся заливать эти вывернутые, местами сухие, куски, унося вместе с грязными водяными потоками частички гумуса и превращая все в плохо приготовленную кашу с комками.

Но пора удивляться все же пришла. Загадочный Иван взмахнул руками, и земля принялась вздыматься, подскакивать в воздух и прилипать к невидимому каркасу вокруг психо и его товарищей. Вот это да. Решил защититься? Руслан неторопливо пошел навстречу, теперь вовсе не опасаясь, даже чуть опустив руки. Его охватила некая раздраженность, перемешанная с досадой.

И этот "полубог" одолел сильнейшего психокинетика и вырубил не самого слабого кинетика Женю. За счет чего? Неожиданности и удачи? Похоже на то.

Руслан приблизился вплотную к темному ржаво-бурому шару – земля вперемешку с вязкой глиной – и провел по нему рукой. Мягко... Он даже не изменил структуру своего "глобуса", не сделал его неприступным. Какой этот Айвин психо! Будь он настоящим, истинным психокинетиком, то попросту мог защититься каплями дождя. Да что там, ему даже вода не нужна. Воздух. Обычный воздух. Когда-то именно так Гоша останавливал пули. А этот...

Теплая волна дрожи прошла по телу Мёнемейстера Проклятой лощины, взорвавшись на миллиарды осколков, пронзив каждый нейрон и отозвавшись жуткой головной болью. Руслан не бил в ладоши, не вытягивал руки, не делал никаких "вспомогательных" движений, которыми грешили начинающие кинетики. Он просто захотел. Так сильно, насколько мог захотеть. И защитный грязевой шар разлетелся в стороны. Исчез так быстро, будто его никогда и не было. А под ним пятеро – тот самый злополучный Айвин, странный старик в халате, явно восточного происхождения, укрывающий девочку из деревни, и двое совсем местных – в одинаковых доспехах с якорем на груди.

Руслан внимательно осмотрел с ног до головы Ивана, как хозяин в магазине осматривает породистого щенка, думая, стоит ли платить за него такие огромные деньги. Ну да, смазливый. Бабам молоденьким такие нравятся. Прямой нос, девчачьи глаза, аккуратный рот, даже щетина идеально ровная, будто электробритвой по ней прошлись, чуть неряшливые, но точно специально так уложенные русые волосы. Немного картинку портило родимое пятно на шее, похожее на высохшую кляксу. Но даже эта ложка дегтя не влияла на всю бочку меда. Иван был красавчик.

Руслан провел рукой по ощетинившемуся ежику на голове, поскреб пальцем небритые щеки. Да, против него он, Руслан Яникеев, кинетик десятого ранга, орк орком. Он, в принципе, никогда особым благообразием не обладал, даже не понимал, что женщины в нем находили. Но вот именно сейчас, перед этим эталоном мужской красоты, словно вышедшим из парижского музея мер и весов, сир Мёнемейстер почувствовал себя особенно ущербно. Может, отсюда накатила на него необоснованная злоба.

– Легли, живо! Лицом в землю.

Послушался только старик с восточным лицом. Он, кряхтя, приподнял полы халата, встал сначала на колени, а потом, опершись на руки, лег на мокрую холодную землю. Стражники в доспехах с якорем, девочка с деревни и "полубог" смотрели на Руслана. Казалось, что Иван даже слегка удивленно.

– Легли на землю! – медленно повторил кинетик.

Но его слова обратились в пустоту и не возымели никакого эффекта. Сзади уже подоспел Костя, но Мёнемейстер не обращал на него внимания. Он попросту начал давить. "Бульдозером", это кинетики между собой так называли. Давно, когда еще точных вычислений категорий не было да определяли все на глазок, эту штуку и придумали. Становились два кинетика между собой и давили, пока один не сдавался. Так и вычисляли сильного. Метод примитивный, но Руслан, почему-то, не придумал ничего лучше.

Именно сейчас он хотел просто раздавить этого лжеца, выдававшего себя за сильного воина, а на деле оказавшегося обычной пустышкой. Желал оставить от "полубога" лишь кучу шелухи, в которой и человека разобрать будет трудно. И того ему будет много. Был бы он психокинетиком, расщепил на атомы и развеял над всей Кантией. Чтобы ни одного следа больше, ни одного упоминания об этом сопляке. Ведь сколько ему? Похоже, тридцати даже нет. Поколение пепси, мать его.

Он усилил давление и сделал несколько шагов. Иван сопротивлялся, как мог, Руслан чувствовал это, но победа была лишь вопросом времени. Психокинетик даже вытянул руку, словно пытаясь спастись от возможного удара, – так защищаются маленькие дети: зажмуриваются, втягивают голову в плечи и выставляют крохотные ручонки. Мёнемейстеру внезапно стало стыдно за себя, за свою несдержанность и обиду на этого человека, за неоправданные надежды и его вдруг обнаружившуюся слабость. Руслан убрал "бульдозер" и отступил.

Иван рухнул на землю, как падает под ударом топора расколовшаяся трухлявая колода, все также вытягивая руку, но скорее инстинктивно. Руслана затошнило. "Психо" смотрел на него и одновременно сквозь, не сфокусировавшись, не зацепившись взглядом. "Отъезжает", – понял Мёнемейстер. У кинетиков это сплошь и рядом, особенно у начинающих – надорвутся, и пелена перед глазами, вот-вот сознание потеряют. По ощущениям как если просидеть несколько часов, почти не двигаясь, а потом резко встать. И тот же шум в голове, катарактная муть, полуобморочное состояние. Только раз в десять покруче. Прибавить сюда легкую панику и страх, вот тогда будет хоть как-то похоже.

Руслан подхватил Ивана и поднялся. Мышцы напряглись, вены под кожей вздулись. Здоров же, пришлось даже кинетические способности малость включать. Один из местных, как только Мёнемейстер прикоснулся к "полубогу", дернулся было его защитить, но Костя не дремал. Он легко отодвинул весь квартет сторону – старик в халате до сих пор лежал на земле, поэтому проехался прямо по жиже – и, не отпуская руку, спросил.

– С этими что? Они, вроде, вообще не нужны.

– Вместе с остальными, – только и ответил Руслан.

Он спокойно пожал плечами, мол, дело барское, и поднял всю троицу в воздух. Мёнемейстер с тоской смотрел за его манипуляциями. Когда они такими стали? Жесткими циниками, обращающимися с живыми людьми, как с тушами, безжизненными железками, просто предметами. Может, все из-за их чувства превосходства над остальными? Их кажущейся особенности? Ведь даже в их мире, даже в России, ясновидцы кичатся перед телепатами, телепаты перед кинетиками, кинетики перед магнетиками, магнетики перед эмпатами. И этому конца края нет. Никто не хочет равноправия, все хотят быть особенными.

– Вообще, по-хорошему, эту мразь надо в расход пускать.

Руслан обернулся. Даже не заметил, как к ним почти подошла Ольга. Кинетик важно шагала, таща по мокрой грязной дороге клубок из прижатых друг к другу четверых человек. Конечно, ей не составило бы особого труда поднять их воздух, как Косте, но она не хотела. Никто из кинетиков и раньше телепатов не любил, а после... после того случая. Руслан не стал делать мужчине замечания.

– А с психо что? – спросил наконец Костя. – Вообще он стремный какой-то.

– С психо я сам разберусь.

Не сказав больше ни слова, не дав никаких указаний, Руслан пошел в сторону деревни. Его подопечные, держа на кинетическом поводке пленников, поплелись за ним.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Веглас всех ветров

Кристиан закрыл глаза, как и говорил учитель, заглянул в Чертоги Грядущего, но увидел лишь сумрак. Мутные потоки текли в руслах темного Ничто, линии судьбы утонули под толщей воды. Да и воды ли? Кристиан называл ее условно водой, чтобы хоть как-то объяснить то, чего объяснить был не в силах.

Ничего. Пусто. Кристиан с тоской открыл глаза и посмотрел вниз, на деревню, затихающую в весенней вечерней сутолоке. Как хорошо местным жителям быть обычными людьми со своими мелкими, незначительными проблемами, заботами, думами, ссорами и горестями. Никто из них не понимает того дара, что выпал каждому. Дар быть обычным. Без этих дурацких приступов и проклятия, что являются отметиной Темного Бога, дарованного ему и его учителю, Вегласу всех ветров.

– Кристиан, – окликнул его внизу женский голос. – Пойдем ужинать.

А все-таки здесь хорошо. После стольких деревень, сел, весей, городов – больших и малых, и даже столицы – тут к нему относились хорошо. Что там, с ним общаются как с равным, хотя он, Кристиан, без семьи и фамилии. Великий позор не знать своего рода. Любой сирота, родители которого отказались от него, мог получить фамилию от места где вырос – таких ходили сотни по дорогам Кантии: Ируины, Калдены, Родокены, – от названий приютов, что дали им кров. Но Кристиан... У него приемных родителей было больше, чем у северных племен набегов на южные земли. Мальчиком он родился смышленым, красивым, рослым, нрава, опять же, самого приятного. Но все бы хорошо, если не припадки. В детстве они случались часто, почти каждую неделю, вынуждая взрослых шарахаться от него, как от зачумленного. Нет, Кристиан не обижался на них, не злился, не стал грубый сердцем. Он все понимал, у них нет другого выбора – он Дамн, проклятый, в чьем теле живет одно из отродий Темного Бога, запретного четвертого брата Триединых Богов.

Так было и так должно было быть. Кристиан жил как Дамн – его не пускали под свой кров, не подавали милостыню, как другим нищим, не нанимали на работу. Он шел от одного храма Трех Богов до другого, питаясь черствыми корками у задней стены святого дома. Там оставляли подношение Богу Темному, запретному, те, кто нуждался в его помощи, те, кто не находил спасения у Триединых. Воры, убийцы, грабители, насильники – и среди них попадались верующие, только Бог у них был свой. Но если бы не они, разве прожил Кристиан шестнадцать лет, скитаясь по всему королевству?

Он всю жизнь был Дамном и помереть должен был Дамном. Но встретил великого Вегласа всех ветров, своего учителя, который сказал, что его припадки – это великий дар, а не проклятие. И что он, Роман Валерьевич, такой же. Только видения его сильнее и летят через время гораздо дальше, чем у Кристиана. Учитель был не от мира сего в прямом смысле. Он сказал, что его мир не на севере, где живут племена, не на востоке, где обитают варвары, не на юге, где в пустынях царствуют огромные каганаты, не на западе, где, по слухам, за Морем Скорби тоже живут люди. В его мир нельзя добраться ни на коне, ни на лодке, ни долететь, сев на гигантскую птицу, что живет на вершинах Горы Богов. Его мир вообще не создан Тремя Богами. Он далеко отсюда и одновременно близко. Чтобы попасть в его мир надо быть им, Романом Валерьевичем.

Кристиан не слышал никогда о семье Валерьевичей, поэтому сразу спросил у учителя о ней. В ответ старик, а учитель был стар, очень стар, рассмеялся. Он сказал, что семья его зовется Меренковы, а сам он Роман Валерьевич, то есть, сын Валерия. Странно, конечно. Так бы и говорил – Роман из семьи Меренковых, сын Валерия.

Учитель говорил, что он тоже своего рода Дамн, только он управляет своими припадками. Роман из семьи Меренковых, говорил, что так и нужно. Нельзя быть стихийным Дамном, это "ненаучно". Кристиан не понимал, что значит "ненаучно", хотя знал другое – как только он научится видеть будущее в любой момент, когда только захочет, как учитель, то припадки уйдут сами собой. И не сказать чтобы ученик совсем не старался. Только получалось мало что.

Кристиан поднялся на ноги и отряхнул задницу от земли и мелкой травы. Бегом спустился вниз, пробежал между домами, проскочил храм Трех Богов, просочился через пустые мастерские и оказался на площади Рюгена – самого восточного из всех северных поселений. Из большого котла разливал похлебку сам учитель. Сейчас здесь собрались почти все – великий Веглас раз в неделю кормил рюгенцев своей фирменной солянкой, после чего говорил сказания о жизни в другом мире. Сказания почти всегда были интересны. Один раз он расскажет "о равноправии и самоопределении", вроде все друг перед другом равны: и простой крестьянин, и самый богатый лорд. Каждый сам волен поступать так, как ему вздумается, не озираясь ни на кого. Другой раз сказания будут об "атеизме" – Роман Валерьевич говорил, что нет никакого Бога или Трех Богов, а человек произошел от обезьяны. Ох, много чего Веглас говорил. Всерьез никто это все не воспринимал, конечно. Порой над учителем подшучивали, по-доброму, но слушать слушали. Все-таки интересные вещи старик болтал, необычные, хоть и дикие.

Пожалуй, не будь он Вегласом всех ветров и не защищай Рюген своими предсказаниями, то и отношение было другое. Побили бы его камнями или вздернули на дереве за ересь. Но так ничего, даже на ученика-Дамна смотрели сквозь пальцы. Сотни лет Рюген только и делал, что страдал от набегов восточных варваров, постоянно хоронил людей, отстраивал новые дома взамен разрушенных. Только появился Роман Валерьевич, и все прекратилось. Веглас всех ветров знает будущее, читает его, как книгу. Придут, бывало, восточные варвары в Рюген, а никого нет. Всех Роман Валерьевич в леса увел заранее. И грабить нечего, и насиловать некого. А потом и нападать перестали – тоже прослышали, что здесь Веглас живет.

– Роман Валерьевич, про что сегодня расскажете? – спросил кто-то из толпы.

– Про феминизм тогда сказание не закончили, – пожаловался женский голос.

– Эрнетта, ты хочешь, чтобы от тебя и пятый муж сбежал? – все рассмеялись. – Лучше про научно-технический прогресс.

– Про закон Архимеда.

– Неа, клонирование!

– Про демократию лучше, уж больно забавно...

Рюгенцы загалдели на все лады, как было всегда, когда они собирались на сказания. Спор местами начал переходить в небольшие потасовки с толчками и тычками, и тогда заговорил Веглас.

– Все, успокойтесь, успокойтесь. Сядьте, эй вы там, тоже садитесь.

Голос у Романа Валерьевича был негромкий, мягкий, как и он сам. Но вот заговорил он, не закричал, не рыкнул, а все вокруг притихло. Провел рукой по гладко выбритому лицу, щетины Веглас терпеть не мог, окинул своими веселыми лучистыми глазами толпу, потер ладони и продолжил.

– Сегодня я расскажу вам об очень интересной теме. Навряд ли нам удастся полностью раскрыть ее или даже понять, но она очень важна. В моем мире она перевернула мышление целого поколения. Сегодня речь пойдет о психоанализе Зигмунда Фрейда.

Кто-то заворожено выдохнул, другой присвистнул, третий лишь стиснул зубы и придвинулся ближе, но не осталось на площади ни одного незаинтересованного человека. Сам Кристиан сидел в первых рядах, прямо на камнях, скрестив ноги, и восторженно смотрел на учителя.

– Итак, всех нас с рождения окружают символы, – Веглас развел руками. – Символы везде. И господин Фрейд... Господин Фрейд...

Толпа настороженно загудела – Роман Валерьевич раскачивался на ногах, упершись пустыми глазами в пустоту, и повторял лишь два слова: господин Фрейд. Лишь Кристиан, обхватив голову, беззвучно ронял слезы на холодный камень, ожидая того, что сейчас случится. С его могущественным учителем, Вегласом всех ветров, защитником Рюгена, вот-вот должен был произойти припадок. Парень знал это, потому что сам не раз прошел через эти муки. Но Роман Валерьевич... До этого момента Кристиан думал, что проклятие не властно над могучим старцем.

И припадок произошел. Веглас повалился на землю, истерично дергая конечностями и брызжа пеной, его добродушное лицо превратилось в звериную маску, а речь обрела чужую интонацию. Он бормотал нечто невразумительное, мышцы застыли стальными нитями под кожей, а зубы скрипели друг о друга. Только тут Кристиан понял, что учитель может умереть. Погибнуть, откусив собственный язык или захлебнуться слюной. Дамн подскочил к старику, повернул голову набок и всунул в рот валявшийся рядом скользкий нож с застывшим на нем жиром. Роман Валерьевич трясся и хрипел, но Кристиан не отпускал его голову.

Когда все прекратилось и старик затих, на площади не было ни одного человека. Теперь они сами видели проклятие, живущее внутри Вегласа, и кто знает, смогут ли рюгенцы примириться с этим в душе? Теперь и Кристиан, и Роман Валерьевич – Дамны. И все это видели. Все в полной мере это понимают.

– Они... Они... – старик еще не открыл глаза, но зашарил руками, ища опору.

– Учитель, не делайте резких движений, приступ может повториться, – парень подал ему флягу с водой. – Попейте.

Веглас сделал несколько неуверенных глотков и открыл глаза. Дамн часто видел последствия припадков – из людей точно высасывали силу, превращая их лица в призрачные химеры. Требовалось много времени, чтобы прийти в себя, вернуть жизненный сок. И никогда ни один припадок не проходил бесследно. Теперь Кристиан наблюдал это явственно, как и прежде у других знакомых Дамнов, но впервые на примере великого Вегласа.

– Кристиан, это ты. Я видел, как они... они опять...

Старик закрыл глаза и на его ресницах появились слезы.

– Они опять принялись за старое. Этого еще не случилось, но я видел. Видел. Понимаешь?

– Кто они?

– Мои друзья.

– У вас есть друзья, учитель? – удивился Кристиан.

– Есть, мы пришли вместе, из моего мира. Пришли давно. И жили вместе, как одна большая семья, пока...

Он замолчал, уже окончательно опершись руками, и самостоятельно сел. Предзакатное солнце мягко коснулось его морщинистого лица, и Кристиан в очередной раз удивился, сколько же учителю лет. Веглас старее самых древних стариков, которых видел Дамн в своей жизни.

– Не думал, что все опять повторится, – наконец сказал он и посмотрел на ученика. – Но все идет именно к этому.

– Это так важно? – спросил парень. – Ведь они больше не ваши друзья. Пусть делают, что хотят.

– Судьба многих жизней зависит от исхода противостояния, – сказал Веглас. – Давай-ка, парень, помоги мне встать.

Роман Валерьевич с помощью Кристиана поднялся, утер слюну со рта, отряхнул одежду и, шатаясь, пошел к домику, который рюгенцы выделили им для жилья. Дамн не видел, но чувствовал, как десятки пар глаз впились в них, вцепились хищными когтистыми лапами в загривок, следя за каждым движением, ловя каждый взмах руки учителя, ожидая повторения припадка. Ведь знали, что проклятый, спроси любого – каждый знал, а как увидели, своими глазами увидели, то сразу все страхи и тревоги в них проснулись. Боятся Дамнов, еще как боятся – в них дух Темного Бога.

Но сейчас Кристиану было все равно – лишь бы учитель поправился. Ведь все знают, не живут проклятые долго, каждый припадок отнимает силы, жизнь укорачивает. Подставил свое плечо, Роман Валерьевич оперся, и пошли тихонечко: Дамн чуть ногами перебирая, а Веглас по земле шаркая. До дома добрались, дверь толкнули – у них всегда отворено – никак Кристиан не мог убедить учителя запираться, люди-то разные. А тот знай свое: "Брать у меня нечего".

Жили, и правда, бедно, как ни старался Дамн отложить что-нибудь, припрятать на черный день, старик всегда ловил его и ругал. "Они люди науки, и все материальное их только приземляет. Как только Кристиан отринет все материальное, тогда и воспарит". В общем, свою обычную чушь талдычил. Слова, вроде, все понятные, знакомые, а смысла никакого. Воспарит... Материальное... Лучше бы сыра завернул в тряпицу, когда мельника жена предлагала, да отложил. Нет, поел немного да отказался. Материальное... Вот ведь тоже.

Кристиан повалил старика на кровать, да и кровать-то, одно название – низенький топчан с худым тюфяком, набитым соломой. Ведь предлагали же и дом хороший, и мебель, так нет, упрямец, отказался.

Дамн ожидал, что теперь учитель полежит, наберется сил – у него самого после припадков сил всегда не было – но Веглас всего через пару минут поднялся на ноги и стал собираться.

– Учитель, учитель, вы куда надумали на ночь глядя?

Роман Валерьевич посмотрел внимательно на Кристиана, будто первый раз его увидел, облизнул задумчиво сухие губы – это у него привычка такая, когда об умном размышляет, – и тихо заговорил.

– Тебя все-таки придется взять с собой, хотя мне бы не хотелось. Там будет угрожать опасность, реальная опасность. И даже я не смогу всего предугадать. С другой стороны, оставлять тебя здесь и сейчас было бы подло. В Рюгене ты вряд ли задержишься. К тому же тебе уготована большая судьба, если все сложится... Следовательно, – Веглас опять облизнул губы. – Пойдешь со мной.

– Куда? – попытался Кристиан заглянуть старику прямо в глаза. – И самое важное, когда?

– Прямо сейчас. Выходить надо прямо сейчас, – решительно сказал старик. – Медлить нельзя. А куда?... На юг.

– К столице? – улыбка довольно растеклась по лицу ученика.

– Нет, нет, много дальше столицы, – Роман Валерьевич принялся рыскать по дому, то и дело что-то поднимая, щупая, рассматривая подслеповатыми стариковскими глазами разное барахло. – Много дальше. Ты, наверное, слышал о Горе Богов?

– Кто ж о ней не слышал, – усмехнулся Кристиан. – Только говорить нельзя...

– Да, да, да, – отмахнулся учитель. – Иначе навлечешь гнев Богов. Так же, как и будущее видят только те, кто проклят. И так далее и тому подобное.

– Будущее видят проклятые, – согласился Кристиан. – Только Дамны, как вы и я. Только учитель великий Веглас всех ветров, которому легкий бриз и грозовой шторм приносят вести о грядущем, а я обычный проклятый, не способный заглянуть дальше, чем через одну луну.

– Так, никакой я не Веглас! – Роман Валерьевич прекратил поиски и погрозил кулаком ученику. – Кристиан, я же говорил, это не научно. Я ясновидец. В основе моего умения лежит вся область теории вероятностей, математическая статистика, теория игр... В общем, я просто своего рода машина, в которую заложили все, абсолютно все исходные данные и которая может выдать готовый результат. Тебе ясно?

– Вы не машина, – мягко улыбнулся Кристиан. – Вы Веглас. Нельзя просто захотеть видеть будущее, каких бы вероятностей вы не знали. Это – великий дар и великое проклятие.

– А я могу, могу, чтоб тебя! Концентрируюсь и вижу, предсказываю, то есть. И не нужно мне валяться в припадках и пить зелья или отвары.

– Учитель, а что тогда было сегодня?

Роман Валерьевич на мгновенье замер. Все его возбуждение вдруг улетучилось, и он предстал таким, каким и был – уставшим старцем.

– Я не знаю, не знаю. Это... со мной такое было несколько раз. Давно, очень давно. После первого Сеанса, наверное.

Казалось, учитель говорил уже не с ним, а с самим собой. Глаза его уставились в темноту, а губы быстро шевелились. Кристиан нахмурился. Нет, не может быть. Не мог старик так быстро сдать всего лишь после одного припадка. Конечно, и лет ему было больше, чем молодому Дамну, но кто он и кто великий Веглас всех ветров! Но все же... Если учитель и вправду стал слабеть, поддаваться проклятию – то тут только одно объяснение – скоро Роман Валерьевич встретится с Темным Богом.