Текст книги "Оловянная корона (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Билик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Сам понимаешь, Кристиан. Теперь жить можно. Загоню этот, ну, меч. Получу деньги, поеду к жене с дочкой. Они в Ситероне, у самого моря. К отцу подались, как я только разбойничать начал. Эх, не любит меня ее старик, но это ничего. Когда такие деньжища то привезу, он это, никуда не денется.

Дамн слушал его вполуха, переводя взгляд то на гору Богов, то на учителя. Роман Валерьевич уже с четверть часа уставился на камни потухшим, равнодушным взглядом. "Концентрация на желаемом объекте", – вспомнились ему слова старика.

Кристиан тоже так пробовал, но мало что получалось. Какие-то смазанные, быстро убегающие тени, неуловимые, неосязаемые. Вдобавок после этого жутко болела голова. Вот тебе и "концентрация". Правда, учитель говорил, что правильно сосредоточившись на предмете можно предсказать все, что с ним будет. Кристиан задумался. Взять, к примеру, золотой, да проследить, когда его потеряют или когда присмотра за ним не будет. Вот разбогатеть можно. Кейн же как раз ему один золотой за меч отдаст. Дамн про себя улыбнулся – с меча получит меч.

– А что, куплю лодочку или две, – продолжал размышлять Нотаниэль о своих перспективах. – Найму людей. Ну это, только постарше да поопытнее. Буду лежать на берегу целыми днями, пить брагу. Ну это, с дочкой, знамо дело, возиться.

– Так все и будет, – внезапно сказал учитель. Непонятно, то ли вправду видел, то ли попросту захотел, чтобы Кейн заткнулся. У Кристиана от болтовни Нотаниэля и у самого голова трещала уже. – Слезайте с повозки. Кейн, привяжи лошадь. Она теперь твоя.

– Роман Валерьевич, да что вы. Роман Валерьевич...

– Помолчи, сначала надо подняться наверх, а уже потом все остальное.

– Ну так это запросто. Пошли?

– Не сейчас, – покачал головой Веглас. – На рассвете. Даже раньше. Еще до первых лучей. Нам надо успеть обойти эту часть горы.

– Ну, надо так надо, – принялся распрягать лошадь Кейн. Он ласково прихлопывал ее по загривку и гладил шею.

Кристиан свернулся калачиком прямо на сене в повозке и принялся думать, сколько ему осталось спать. Конечно, дело бесполезное да невразумительное. Но все казалось Дамну, к примеру, будет солнце пальца на два выше горизонта, так это хорошо. И выспаться успеет, и глаза болеть не будут. Если один, то добудиться его трудно будет. Ну а коли солнце наполовину ушло, то чтобы поднять мальчика, придется пинать.

Ох, пинали Кристиана раньше часто, еще до того, как учителя встретил. Он же кто, Дамн, значит, прав у него никаких. И обидеть может кто угодно. Жрецами даже поощрялось, вроде Темного Бога они таким образом из него изгоняют. Ага, как же. Все-таки ума у некоторых людей меньше, чем у речных рыб.

Кристиан представил речную рыбу: на пруте, приготовленную на углях, костистую, горячую, с хрустящей ржавой корочкой на боках. Он почти дотронулся до нее, когда перед ним возник учитель. Веглас устало посмотрел на рыбу, и та вдруг растаяла. Словно ее не было, а потом, не приближаясь, лишь вскинув пальцы, оттолкнул Дамна. Чего это он? За что?

Но Роман Валерьевич не остановился, а напротив, принялся вновь толкать бедного Кристиана. Снова и снова. Лицо его при этом стало совсем странным и озабоченным, никак не соотносясь с действиями.

– Ну чего вы? – услышал свой голос Дамн.

– Кристиан, Кристиан, вставай. Пора, Кристиан.

Перед глазами предстала непроглядная тьма. Где-то там, судя по звукам, возился Кейн, бормоча что-то себе под нос. Учитель сидел на корточках прямо перед Дамном, держа его за плечи.

– Встаю, встаю, – буркнул он. – Нельзя было чуть попозже разбудить? Я ее почти съел.

Учитель не ответил ни слова, лишь отдал Кристиану остатки хлеба и пошел к Нотаниэлю. Дамн откусил твердую краюху, все еще злясь на Романа Валерьевича, хотя и понимая, все ему привидевшееся было лишь сном. Но рыба... Какая она была толстая и вкусная.

– Пойдем, пойдем, – подошел вновь учитель. – Пора.

Дорога расступалась россыпью камней, то и дело пытаясь подставить путникам подножку. Да Кристиан и сомневался, есть ли тут вообще дорога. Кейн попросту шагал где-то впереди, наверное, не замечая неудобств, ступая по скалистой местности своими огромными ножищами. Учитель шел впереди Дамна, осторожно делая каждый шаг и смотря вниз. А Кристиан сонно брел за ними, время от времени рискуя вывернуть стопы. Вот ведь придумали выйти в темноте.

Но солнце не заставило себя долго ждать. Сначала заалел вдалеке край у самого неба, потом свет медленно растекся по всем землям, наполняя их теплотой первого прикосновения. Лучи осторожно, с опаской коснулись верхушки горы и, увидев, что ничего страшного не произошло, стали обнимать ее все сильнее и обширнее.

Теперь Кристиан явственно увидел, что дорога была. Хотя более справедливо ее было назвать козлиной тропой. Она вилась упавшей в спешке на землю нитью у самого подножья, редко взбираясь на возвышенность и огибая самые большие выступы.

– Ну это, Роман Валерьевич, поднимаемся, что ли?

– Да, Кейн, не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся.

Только теперь Кристиан заметил, как тропка вильнула между двух огромных камней и исчезла. Обойдя их, Дамн понял, стежка пряталась за выступающими отвесными скалами, теснящимися друг к другу. Со стороны и не заметишь совсем, с виду неприступное место.

Тропа, еще недавно прыгающая меж камней, вдруг взбрыкнула, как горячий жеребец, и пустилась вскачь наверх широким галопом. Теперь приходилось после каждого шага тяжело упираться руками в колени и стараться не смотреть на клочок неба, проглядывающий сквозь пики горы.

Кристиан не помнил уже, сколько времени они шли. Может быть, несколько часов. Да, наверное. Солнце уже окончательно высунуло свое заспанное лицо из-за горизонта и принялось за свою каждодневную работу. Пот тек по шее и вискам Дамна, спина и подмышки стали мокрыми, а от ночной прохлады не осталось и следа.

Кейн подождал Кристиана и легонько, будто перышко, подхватил на руки. Ну да, ему-то легко, вон ножища какие, можно всю Кантию пешком обойти. И испарины даже нет, хотя все-таки не утерпел, выпил полбутылки вина перед сном. Здоровья у Нотаниэля, как у племенного быка. Это тебе не проклятый мальчишка, с детства страдающий припадками.

Хотя учитель тоже, получается, Дамн, а ничего, идет потихонечку. Видно, конечно, как тяжело ему, годы преклонные дают о себе знать, но не жалуется. Пыхтит, пот утирает, но поднимается. Кристиану бы упорство Романа Валерьевича, уверенность в себе и завтрашнем дне. Легко жить, когда знаешь, как и что должно произойти. Никаких тебе тревог, невзгод, беспокойств о неслучившемся. Ты понимаешь – сейчас нужно пережить, чтобы потом, в Грядущем все стало хорошо. Как все просто и легко.

Кристиан уткнулся носом в теплую могучую, пропахшую терпким потом грудь Кейна, и закрыл глаза. Слепящее солнце, казалось, стало еще ярче и нещадно било в смеженные веки. Из-за этого обычный сонный мир казался не темно-серым или черным, а красным. Мелькали тени, облики, вырастали и истончались предметы – Дамн лишь гадал, были они сладкими грезами или явлениями Грядущего.

В ушах мягко шуршало – шерх, шерх, шерх, шерх. Это Кейн в своих сапогах ступал по земле, задевал скрежетащие друг о друга камни. Они бурчали в ответ, ругали нечаянного путника, забредшего в их владения, пререкались, хотя слышалось лишь: шерх, шерх, шерх, шерх.

Этот звук убаюкивал Кристиана, давал ощущение спокойствия и безопасности, поэтому, когда он прекратился, Дамн невольно открыл глаза. Перед ними предстала небольшая равнина, раскинувшаяся внутри горы: с деревьями, домами, людьми. Последние были взбудоражены. Дамн разглядел огромных, словно обросших мускулами, как деревья обрастают листвой, великанов и склонившихся перед ними тощих оборванцев.

Кристиан едва успел спрыгнуть с рук Кейна, как учитель крикнул. Неожиданно громко и повелительно.

– Ты никого не тронешь, Руслан! Не посмеешь.

Несколько великанов оглянулось, Дамн разглядел их рассерженные, полные гнева лица, и Кристиану по-настоящему стало страшно за учителя. Все ли предугадал великий Веглас?

Огненная гора

– Сир Иллиан, можно вас на минуту?

Руслан не напрямую обратился к Ивану, но все же тот последовал за другом. Яникеев стоял возле растерзанных на земле полотнищ: птицы с виноградной ветвью в клюве и огромного топора, воткнутого в плаху. Все что осталось от неожиданного нападения двух конных отрядов, попытавшихся зажать их с разных сторон.

– Не знаете, кому принадлежат эти знамена? – Руслан мотнул головой в сторону стягов.

– Знаю, – кивнул Ил. – Птица с виноградной ветвью – семья Бидирав. Именно такой топор – семья Гуймир. Но тут еще кое-что. – Лейтли поднял в руки полотнище – видите, на рукояти вышито: "Склонитесь пред силою". Это личное знамя Глориса Гуймира.

Туров присмотрелся, и правда, на древке были вычурные буквы, соревновавшиеся друг с другом в завитушках. С первого раза и не различишь. Хорошо, что у Ила глаз на такие вещи приметливый.

– Можете рассказать что-нибудь еще о них, сир Иллиан?

– Да ничего особенного, сир Руслан. Бидиравы и Гумиры сражались недавно на стороне Эригана Виссела. После смерти сира Эригана долгое время не присягали на верность сиру Эдвару. Поэтому и потеряли свои земли.

– Но сейчас это люди короля?

– Да, и Бидиравы и Гуймиры сейчас люди Эдвара Энта, первого в своем имени.

Только теперь до Турова дошло. Он заметил, как посерел лицом Лейтли и чуть сжал губы Руслан, стараясь не выдавать эмоций. Люди короля, на них напали люди короля. Того самого маленького Эдвара, которого Ваня защищал и собственноручно привел к власти. Уму не верится. Вопрос лишь в том, кто был целью нападения – кинетики или сам Иван?

– Значит вот куда ушел Канторович, в столицу, – разговаривая сам с собой, заметил Мёнемейстер. – То есть против нас теперь и все королевство.

– Может, это ошибка? – все не мог поверить в случившееся Туров.

– Возможно, – сказал Руслан.

Он спокойно посмотрел на Турова, и Ваня понял – никаких "возможно". Это не ошибка, не просчет, не Луна в Марсе. Эдвар Энт, мальчик-король, первый в своем имени, теперь их враг. Руслан это понимает, возможно даже, Иллиан догадывается, хоть и молчит, а вот до него, идиота тупорылого, все никак не дойдет.

Иван смотрел на бегущее в страхе малое воинство двух лордов – озирающееся, смертельно перепуганное, испачканное в пыли. Руслан разметал нападавших, подобно разозленному карапузу, что в ярости разрушает построенную из разноцветных пластиковых кубиков башню. Только действовал Яникеев не в припадке ярости, а осторожно, хладнокровно, чтобы не дай бог убить кого. Странный человек. При всей его, казалось бы, циничности и пофигизме, с таким уважением относиться к человеческой жизни.

– Даже если вдруг мальчик с ума сошел, – сжал желваки Туров. – Мы же кинетики. Я один армию Виссела остановил.

– Оглушил, причем на очень непродолжительное время, а не остановил, – поправил его Руслан. – И у короля армия будет уж в разы больше, чем у Отца одной из семей. К тому же, кто сказал, что мои люди будут с ними сражаться? Ты, видимо, забыл, чем мы отличаемся от Канторовича и его телепатов.

– Да помню, невмешательство и тому подобное, – отмахнулся Иван. – Только делать теперь что? Я подставлять вторую щеку не буду. Боюсь, после первого удара и подставлять будет нечего.

– Придумаем, – сухо ответил Руслан. – В любом случае наш план не меняется. До горы мы дойдем.

Он стал удаляться упругой походкой, оставив Иллиана со знаменами поверженных врагов, но Туров зашагал за ним. Психокинетик сам не знал, что хочет сказать грозному Мёнемейстеру, только внутри сидело нечто неосязаемое, кровоточащее, желающее вырваться наружу.

– Руслан, постой.

– Ну что ты хочешь мне сказать? – в глазах Яникеева мелькнула усталость. Не усталость от бремени своей ноши, а то, что Ивану, такому дураку, приходится все объяснять.

– Просто... – Туров сам смутился своему порыву. – Я не уверен, что ты... что мы все делаем правильно. Что по-другому нельзя.

– То есть ты боишься обидеть своих "друзей-телепатов", но не задумываясь можешь разнести армию маленького короля? – голос Руслана снова стал ровным, отсутствующим. – По-твоему это правильно?

– Просто...

– Я тебе расскажу кое-что. Личное, – это слово Яникеев буквально вымучил из себя. – Мне очень часто снится один и тот же сон. Что я вроде иду по дремучему лесу и нахожу книгу или какой-то листок. И понимаю, что вот тут на бумаге написано нечто важное, потаенное. Там есть ответы на все твои вопросы. Вот только прочитать ничего не могу. Буквы расплываются, листы убегают из-под пальцев. Вся проблема в том, что у меня постоянно такое ощущение – не во сне, наяву. Ни понять ничего не могу, ни разобрать. Куда, зачем, что? А вот сейчас у меня есть ответы. Есть, понимаешь? И книга с отгадками никакая не нужна. Все что нам нужно, покончить с телепатами, чтобы не только мне или тебе, а всем здесь жилось лучше.

– Не лучше, а спокойнее – это разные вещи.

– Прибереги софистику для жителей тех деревень, которых вырезали по приказу Канторовича, только лишь для того, чтобы запудрить тебе мозги, – Иван почувствовал яростные нотки в тоне. Неужели это Руслан, неужели и его может что-то пронять? – Ничего средства, да? Все для фронта, все для победы. Хочешь искать оттенки между черным и белым, пожалуйста. Только мне под ногами не мешайся. Потому что я здесь добро. Да, не идеальное, да, с большими набитыми кулаками. Но не будет меня, будет Канторович! И этим все сказано!

Руслан пошел прочь, меряя землю своими гигантскими шагами, слишком высоко подняв голову. Но даже со спины Туров чувствовал, как вздулись вены на шее Яникеева, как раскраснелось лицо и зарделись уши, как внутри у того клокочет проснувшийся вулкан, еще не до конца извергнувшийся.

– Близко к сердцу не бери, – легла психокинетику на плечо рука. Иван обернулся – Марат. – На больную мозоль наступил. Он Канторовича никогда не любил, все время цапались, пока работали. А все же пришлось вместе бежать, вместе новую жизнь строить. Совершить, так сказать, сделку с дьяволом... Хотя какой Канторович сам по себе дьявол, так, мелкий бес, но сила, данная ему Шлемом, может многое тут наворотить.

– Марат, ты тоже считаешь, что нужно избавиться от телепатов?

– А как по-другому? Тут либо мы, либо они. Третьего не дано.

Марат пошел вслед за Мёнемейстером к темнеющей под самыми облаками горе, до которой предстояло еще идти и идти. Горе, где все началось, и все должно было закончиться.

– Ты, главное, друзей своих охраняй, – сказал ему напоследок Руслан. Он теперь снова стал самим собой, не вспоминая о недавней вспышке. – Вперед не лезь, мало ли что. Их немного, но определенный риск есть.

Мёнемейстер собрался уже было уходить, но тут вдруг что-то вспомнил. Он вытянул руку и темной мелькнувшей молнией в ней оказался молот. Тот самый, еще прихваченный Иваном с Совиного городка и потерянный в последней стычке в Проклятой лощине.

– Вроде, твой, – протянул Руслан молот Ване.

– Да, точно, у вас и обронил.

– Ага, не дай бог с Женькой встретитесь, он тебя убедит больше ничего не ронять. Особенно в него.

Даже эту шутливую фразу Руслан сказал с самым серьезным лицом, время веселья давно прошло. Все кинетики сидели на горном выступе, коротко перебрасываясь фразами, но особо не трепясь между собой. Они были поглощены предстоящей схваткой, хотя по задумке Мёнемейстера никакой схватки и быть не должно. Скорее, блицкриг. Да и трудно назвать битвой противостояние с четырьмя телепатами, а десяток в деревне по подсчетам находилось именно столько.

Они укрылись на последнем рубеже, еще метров сто – сто пятьдесят наверх, по крутой вырубленной здесь когда-то самими кинетиками дороге, и все будет начато. Или, может быть, кончено.

Иван подошел к своим, вернее, к Иллиану, возле которого вертелся Фергус и сидел с поникшей головой Халиль. Стражник, судя по виду, собрался участвовать в битве, да и сам Ил горел желанием обнажить меч. Один Ибн Шиин мечтал провалиться сквозь землю или хотя бы спрятаться получше.

– Иллиан, Руслан приказал не соваться в самое пекло.

Туров специально сослался на Яникеева. Мёнемейстер пользовался даже у Лейтли колоссальным авторитетом. Одно дело, если это будет просьба лично от психокинетика, старого знакомца и товарища, и совсем другое – если от главы "черных душ".

Иллиан легонько кивнул головой, однако по стальному блеску в глазах и напряженным складкам у рта Иван понял – ему еще как придется сдерживать лорда. Хорошо хоть Фергус от Лейтли ни на шаг не отойдет, он как верная собачонка. А Халиль уж вперед точно сам не сунется.

– Выходим, – негромко скомандовал Руслан.

Однако вперед выдвинулись лишь двое: первого Туров не знал, а второго звали Костя. То самый, что был вместе с Мёнемейстером и Людой. Только он не телекинетик, а магнетик, как и отец Вани. Правда, значительно сильнее.

Туров присмотрелся, так, у Кости в руке нечто напоминающее японские шары Темари. Только психокинетик мог поклясться, что они не фарфоровые, а железные, ну или стальные. Интересно, каков уровень магнетика – девятка или десятка?

Парочка скользнула вверх, крадучись передвигаясь от камня к камню. Иван про себя усмехнулся – так нелепо выглядели эти обросшие гипертрофированными мускулами тела, пытавшиеся спрятаться за выступами. Но Костик с напарником неожиданно исчезли из виду, перейдя на только им знакомую тропку, и Турову оставалось лишь ждать.

Напряжение, висевшее в воздухе, можно было сейчас брать, рубить на куски и подавать беднякам-кантийцам на ужин. Если раньше никто даже не разговаривал, то теперь по неподвижным напрягшимся телам Туров понял – шевелиться тоже моветон. За те несколько минут, показавшихся Ване если не вечностью, то уж точно рабочим днем по замещению Прометея на скале, у него затекла спина, и по позвоночнику потекли щекотящие струйки пота. Поэтому появление Кости он воспринял, знаменитое возвращение блудного сына после многих лет скитаний.

Кинетик, имя которого Туров не знал, появился через полминуты. Он "нес" двух оглушенных телепатов, поддерживая их в воздухе толстыми пальцами, и внимательно глядя под мощные ноги. Подняв к этим тряпичным куклам связанных ранее, и прижав шестерых пленников плотнее друг к другу, кинетик вопросительно посмотрел на Руслана.

– Выходим, – сказал Мёнемейстер. – Все вместе. Вперед никто не вылезает. Наверху должно быть еще две десятки. Ну все, пошли.

Деревня теперь выглядела совсем по-другому, чем при первом посещении. Не опустевшая, не осиротевшая, скорее напряженная, словно ожидающая развязки многолетнего конфликта, намеревающегося закончиться именно сегодня. Лишь редкие звуки выбивались из общей канвы стылости и увязшего у утренней тиши времени. Иван слышал, как где-то вдалеке меж деревьев что-то постукивает-позвякивает. С противоположной стороны раздавался протяжный, вытягивающий жилы скрип. И ни души.

Турову даже стало неловко. Неудобно от неподготовленности и безалаберности телепатов. Вот же, пришли нападать на них, а те даже не удосужились хорошенько подготовиться, защититься. Понадеялись на двух десяток в дозоре, которых Костя без труда вырубил. Ну как же так?

Отряд медленно вошел в деревню. Нервозность не прошла, напротив, отсутствие противника усилило ее. Иван смотрел на напряженные огромные тела, с вздувшимися шарами бицепсов, медленно и важно переходящими под кожей буграми мышц, устало ступающими ногами, и чувствовал свою ущербность. Даже с его ростом на фоне кинетиков Туров выглядел дрыщеватым подростком. Ваня почесал родимое пятно, вот ведь, всю дорогу не беспокоило, а теперь зазудело.

Резко хлопнувшая дверь и короткий вскрик ударили по нервам раскаленным железом. Несчастный телепат, увидевший знакомого неприятеля, влетел обратно в дом, ударился о стену и затих. Иван повернул голову – Ольга медленно опускала руку, а на ее виске извивающимся дождевым червем пульсировала вена.

И снова настала тишина. Только теперь Туров кожей чувствовал, как она обманчива. Короткий вопль разворошил спящий до того муравейник. И где-то там, в недрах плато, уже шевелились застигнутые врасплох жители, лишенные на время своего вожака.

Молот дернуло в сторону с невиданной силой, и Туров, от страха вцепившийся намертво в свое счастливое оружие, кубарем полетел следом. И он был не один такой. Руслана неведомое бестелесное существо тащило за ногу, а Ольга держалась за шею, точно кто-то ее душил. И у этого кого-то было вполне определенное и известное им имя – Костя. Ваня сразу понял по отсутствующему равнодушному взгляду, что им завладел телепат-десятка.

Но еще быстрее разобрался Марат. Он взмахнул рукой, подобно дирижеру, наводящему порядок в оркестре, и по деревьям ударило сильным порывом ветра, пригибающим листву почти к самой земле, и обнажило виновника неразберихи. Кинетик быстрым уверенным рывком вытащил десятку и тряхнул за шкирку, как маленького напрудившего на ковер котенка. Морок рассеялся, и Ваня взял в руки непослушный молот. Руслан тряс головой, а Ольга пыталась отдышаться. Костик с видом извиняющегося дебила, понимающего, что натворил нечто плохое, но так и не разобравшегося что именно, смотрел на приходящих в себя.

Марат поднял его над головой, сжав побелевший кулак, и магнетик покраснел, задергал ногами.

– Марат, хватит, он же под телепатом был.

– Марат, хорош.

Кинетики тревожно загудели. Но Иван уже все понял. Он пробежал скользящим взглядом по постройкам, деревьям, сваленным в кучу доскам, балкам и взгляд его остановился на шахте. Неподвижная тень замерла у подъемного механизма, оцепеневшая, застывшая, втянувшаяся в чужое сознание. Молот взмыл в воздух, набирая скорость, которой позавидовал бы любой спортивный автомобиль. Еще миг, и десятка шумно выдохнул и повалился на землю, держась за живот.

Вот теперь было все. Теперь точно все. Он еще видел, как сбегаются со всех сторон телепаты, вторгаются в мысли кинетиков и отступают, сдаются, не в силах что-то поменять. Костя растерянно хлопал глазами, Марат примирительно трепал его по волосам, Руслан лично занимался пленными десятками, а Ольга со злостью растаптывала сапогом сорванные с шеи железки-украшения. Все закончилось.

Он лишь краем глаза заметил, как Ил с обнаженным мечом подскочил к ближайшему телепату и после короткого, но убедительного разговора, мозголаз показал на шахту. Его светлость с ловкостью, которой бы позавидовали акробаты в цирке, нырнул внутрь, а Фергус занял место у подъемника. Несколько минут непродолжительного отсутствия, и лорд вернулся, держа на руках Лену. Квик и раньше не отличалась плотным телосложением, но сейчас и правда выглядела скверно. Кости выступали сквозь полупрозрачную кожу, волосы спутались и легли черными нитями на мокрый лоб, руки безвольно качались при каждом шаге.

Лена была в сознании, но взгляд ее стал тусклым, извиняющимся за свою внезапную немощность. Она с тревогой осмотрела кинетиков-исполинов, и только заметив Турова, слабо улыбнулась. Легонько, одними уголками губ.

– Что ты теперь скажешь? – подошел позади Руслан. – Теперь ты согласен, что этот корень надо вырвать?

Иван ничего не ответил. Не знал и не хотел отвечать. Да и не успел. За него сказал кто-то другой. Кто-то с могучим, уверенным голосом, в котором чувствовался колоссальный опыт, мудрость, сила. Он звал, спокойно, но твердо. И Туров повернулся.

– Ты никого не тронешь, Руслан! Не посмеешь.

Странная компания. Старик, подросток и самый обычный мужик со скособоченным носом. Отец, Сын и Святой Дух. Хотя на святого духа последний как раз меньше всего похож. Но Руслан кого-то из них узнал.

– Роман Валерьевич, – особым, никогда ранее не выражавшим благоговение тоном сказал он и отправился навстречу.

– Кто это? – спросил Иван у стоявшего рядом Марата.

– Ясновидец. Наш ясновидец.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Проклятый щенок

Правильно говорил пророк Амин: «Не случится с нами ничего и никогда помимо того, что приготовил нам Салла». Только старым к такой мысли Халиль пришел. Натерпелся бед, страданий, поскитался по всем землям с новым мурзой да и руки уже опустил. Раньше все бежать хотел, не в Хазар, конечно, да не в Плоскогорье, легче Иблису зевающему в пасть влезть, чем оттуда живым вернуться. Все чаще думал Ибн Шиин о землях восточных, неизведанных. Пусть живут варвары неверные, кровь пьют, деревянным богам поклоняются, но хоть жизнь сохранит Халиль. А наловчится, привыкнет, и хабар у него будет, и дом появится. Не впервой.

Да передумал. По-другому мудрость пророка Айвин-мухтарам сказал: "Чему быть, того не миновать". Конечно, будь Халиль помоложе, может бы, покивал, покивал, а ночью юрк в лесок или даже в степь, да только его халат и видели. Теперь что? Стар стал Ибн Шиин, то вместе с неверными с горы пешком шел, устал до смерти, а после на лошади ехал – думал отдохнет – да куда там, теперь спина болела. Ему бы во дворце у визиря какого-нибудь служить, советом подсказывать, дела обставлять, а не по дорогам взад-вперед пыль поднимать.

Если нет сил бежать, что делать? Только вековую мудрость принять, что правоверный Амин сказал. Смириться. Так Халиль и сделал. Конечно, про свой интерес он все равно не забывал, да только где тут нажиться? Как Хелен-Бике пропала, мурза совсем голову потерял. Пустился за ней вместе с тощими пройдохами. Вот те Ибн Шиину совсем не нравились, беспокойно рядом с ними было. Казалось, хозяину жить надо да радоваться – любую килан ему украсть можно было бы, даже из богатой семьи, ты только скажи. Нет вот, уперся как баран, прости Салла за такую дерзость.

Только недолго путешествовали. Напали на них бахатуры могучее, чем Айвин-мухтарам, долгих лет ему жизни. Ох, и натерпелся через них страху Халиль. Эти еще хуже тощих пройдох оказались. Говорили, что думали, не боялись ничего, держали себя спокойно, вольно. От таких людей никогда хорошего не жди. Либо сами на себя беду наведут, либо тебе потом знакомство такое боком выйдет.

Но опять же, пророк Амин говорил... Эх, коли не старость.

Халиль метнулся ястребом к Мурзе, даже щенка-Фергуса подвинул, помог Хелен-Бике уложить и заохал. Не любил он женщин, а за что их, спрашивается, любить? Радости от них никакой, одни горести. Но сердце у Халиля было не каменное, сколько людей обманывал, а зла никому не желал. А на Хелен-Бике сейчас даже самый жестокий человек посмотри – слез не пожалеет.

Глаза провалились, почернели вокруг, лицо совсем сухое стало, поганое, губы потрескались, руки в царапинах, ногти поломаны. Будь проклят тот, кто с бедной девочкой такое сделал, слышишь Салла? Будь он проклят.

– Ты зачем голову поднимаешь? Ты теперь голову не поднимай, – стал он уговаривать Хелен-Бике. – Ты теперь отдыхай лежи, сил набирайся.

– Ну вы меня хоронить только раньше времени не начните. Ил, – это она мурзе, понял Ибн Шиин, – принеси поесть, пожалуйста, что-нибудь. Только пожирнее или послаще.

Мурза было дернулся, да тут Фергус вскочил, пару фраз бросил и убежал. Ну хоть какой-то толк с щенка.

– Чем кормили?

Халиль вздрогнул, узнав голос. То самый главный и сильный бахатур – Руслан. Хоть и имя хорошее, хазарское, да вот боялся его Ибн Шиин больше всех. Против Руслана и Айвин-мухтарам мальчишка хилый, а уж остальные и подавно.

– Курицей, – подняла глаза на него Хелен-Бике. – Сволочи, знают ведь, куда бить. Или грудку давали, но с бедер специально всю кожу сдирали и жир выжаривали.

– Чего-то я не понимаю, так тебя не морили голодом? – вот и Айвин-мухтарам подоспел.

– Хуже, – ответила Лена. – В углеводах ограничили.

– Насколько я знаю, – опять заговорил Руслан. – Квикам для своих постоянных рывков нужно большое количество энергии. Энергию дают углеводы, на худой конец жиры. Вот они и посадили Елену на безуглеводную диету.

– Точно, – подтвердила незнакомые слова Хелен-Бике. Странно, вроде говорили на кантийском, а непонятно ничего. – Мне теперь не одну неделю восстанавливаться. А вы, я смотрю, все обо мне знаете...

– Яникеев Руслан, кинетик десятой категории.

– Лена... Ну ладно, раз мы все такие официальные, Штольц Елена, квик-семерка. Значит, это вы и есть тот самый опереточный злодей?

– Лена, понимаешь, тут все не совсем так, как выглядит, – опять вмешался Айвин-мухтарам.

– Я после того как меня в шахту посадили, уж догадалась, – усмехнулась Хелен-Бике. Халиль хмыкнул про себя, вот ведь женщина, действительно отродье Иблиса, лица на ней нет, а характер остался. – А это еще кто?

Ибн Шиин обернулся. Про старика он еще подумать не успел, не до этого было. Но выходило так, что тот тоже чужак. Как Айвин-мухтарам или Руслан. Уж на что Халиль был немолод, а старику в сыновья годился. С виду самый обычный, разве только на подбородке волос редкий, но на то уж Салла пышной бородой не наградил. У Ибн Шиина самого маленький кустик рос, как у козла.

Все ж получалось, что старик важный, хоть с виду бичера бичерой, на сбируна похож, что подачками других живет. Не богатый. Халиль алтын, как собака кость, чувствовал. Но Руслана-бахатур старика признал . Может быть, и не орел, но юкук, сова то есть, точно. На мальчишку и мужика рядом Ибн Шиин даже глядеть не стал.

– Меня зовут Роман Валерьевич Меренков, глава отдела ясновидения, биолокации и экзистенциальных способностей. В прошлом, конечно. Мои спутники: Кейн Нотаниэль и Кристиан. Талантливый мальчик, ясновидец.

– Местный? – тут уже поинтересовался Руслан, долгих лет ему жизни. Халиль глаза на могучего бахатура поднял, и снова по спине холодок пробежал – нельзя же быть таким могучим.

– Местный, Руслан Рашидович, местный. И очень одаренный, с потенциалом, – старик горделиво посмотрел на мальчишку и погладил того по голове. Ибн Шиин хмыкнул, таких "одаренных" в любом ауле с пучок набрать можно. Что в нем такого – рука легкая, пролезть в любую щель может или бегает быстро? Надо выяснить.

– Потенциал – вещь странная, – заметил Руслан. – Может быстро проявиться, а может и всю жизнь дремать.

Ай, какой мудрый бахатур, какие слова правильные нашел. Халиль с уважением на Руслана помотрел. Понимал, о чем тот говорит. Знал он одного чиграша, небесталанный парень, но до настоящего искусства вора ему было далеко. Как же его звали – Табан, Табар, Табылдык? Да разве и важно уже. Всю воровскую науку к девятнадцати годам постиг, а вот дверь без шума отворять так и не научился. Три года потратил, пока удалось ему талант этот в себе развить.

Был и другой мальчишка – Ильзат. Вот уж до чего ленив, толст, неловок. Но какой на замки мастер был. Один раз ему показали, где поддеть, а потом повернуть, и все. Щелкал замки, как мускатные орехи. Жаль только поймали парня, да простит Сулла грехи его. А то ведь тоже, потенциал...