Текст книги "Оловянная корона (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Билик
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Что-то вроде того, – рассмеялся Роман Валерьевич. – Только есть люди, у которых дар с рождения. Которым не нужен Шлем или Сеанс, чтобы открыть в себе способности, чтобы заставить мозг работать на новом уровне. Есть такие.
Кристиан ни слова не понял, но на всякий случай кивнул головой. Что ж, если учитель считает, что он станет великим ясновидцем, возможно даже, самим Вегласом, так и будет. По крайней мере, до сих пор Роман Валерьевич не ошибался.
Дамн поднялся на пригорок и увидел внизу узенькую речку с тоненьким мостком, словно через бегущий от пролитой кружки воды поток перекинули соломинку. На другом берегу на нескольких холмах виднелись крохотные, еле различимые глазу дома. Кристиан первый раз в своей жизни остановился, одеревенел и задрожал всем телом. Потом нырнул в Грядущее и, вернувшись, радостно провозгласил: "Прелдиленд, учитель, это Прелдиленд".
Роман Валерьевич кивнул и погладил Кристиана по голове. Как гордый наставник гладит отличившегося ученика, как родной отец гладит любимого сына.
Обратный путь
– Рафинированный какой-то психокинетик попался, – раздался женский голос.
– Да, стремный, – согласился с нею мужской. – Судя по тому, что сказал Руслан, и не психокинетик это никакой. А что-то среднее.
Чего это еще среднее? Ничего не среднее. Иван открыл глаза и увидел перед собой говорившую парочку. Женщина с короткими до плеч черными волосами, носом с горбинкой, смеющимися глазами, и мужчина – светлые волосы, смазливое лицо. Роднила их только могучая мускулатура, проступающая даже через свободную темную одежду. Все ясно, кинетики.
– О, очнулся, – женщина довольно улыбнулась и посмотрела на своего напарника. Тот вскочил на ноги и ушел. – Да не шевелись ты лишний раз, в себя сначала приди, полубог в полукедах.
В ее тоне сквозила насмешливость, хотя никаких признаков агрессии женщина-кинетик не проявляла. Но все-таки Туров сразу принял защитную манеру поведения.
– А что, если пошевелюсь, вы меня убьете?
– Ну ты прям как неуловимый Джо, – хохотнула она. Ее смех не был отталкивающим, скорее наоборот: женщина обнажила ровные крупные зубы, ее грудь несколько раз соблазнительно колыхнулась, а глаза игриво сузились. – Знаешь, почему неуловимый?
– Почему?
– Потому что на фиг никому не нужен.
Обидеться Туров не успел. Сзади подошел тот самый мужчина со светлыми волосами и уже знакомый "монгол".
– Ольга, Марат, сходите проветритесь.
Светловолосый ушел почти сразу, а вот женщина что-то недовольно пробурчала и, покидая, шепнула несколько слов "монголу" на ухо. Желваки того напряглись, но он ничего не ответил.
– Значит, ты и есть тот самый знаменитый Айвин? Или как лучше, Иван? – вопрос был риторическим, но кинетик будто ждал ответа.
– А ты, по всей видимости, тот самый Руслан, – не остался в долгу Туров.
– Вижу, что Канторович рассказал обо мне. Даже интересно, что. Но мы к этому вернемся... Сейчас же ты мне расскажешь все, все о себе. Начиная от первого Сеанса и заканчивая тем, как оказался вчера на дороге. Со всеми подробностями, включая первый сексуальный опыт и последнюю диарею. Ты понял?
– Или? – сглотнул Иван.
– Никаких или. Я могу вытянуть все из тебя по одному слову, думаю, ты догадываешься как. Ты знаешь, на что способен телекинетик. Так ведь? Но мы сэкономим время и силы друг друга.
Они молчали около минуты, выжидая следующий ход друг друга. И в какой-то момент Туров не выдержал и заговорил. Начало рассказа давалось нелегко, он буквально выжимал из себя каждое слово. Предложения получались корявые, искусственные, неживые, но потом Иван разошелся. Он даже стал шутить – в основном про то, как устраивался и увольнялся. А Руслан слушал. Внимательно, не удивляясь, точно заниматься подобным ему приходилось каждый день, не перебивая и не вставляя реплики. Конечно, Туров умалчивал кое-какие моменты, которые, по его мнению, не обязательно было говорить. Даже сам разочаровался – раньше он думал, что его биография заслуживает сюжетов хоть для пары книг. Занятных историй ведь много. Ну или по крайней мере одной дешевенькой, в мягком переплете – про все его похождения в Кантии. На деле же вышло так, что в половину часа он выложил всю подноготную о себе.
– Значит, Михаил выставил нас не в очень хорошем свете, – выражение лица Руслана после рассказа не изменилось. Ни одной эмоции. Будто робот. – И ты поверил?
– Вы похитили Лену, убили людей в двух деревнях. – Взорвался Туров. – Вернее уже в трех. И после этого спрашиваете, поверил ли я?
– Ну, во-первых, никакую Лену мы не похищали, я ее в глаза не видел. Троянцев из нас делать не надо, – спокойно ответил Руслан, как лектор, объясняющий трудный параграф тупому студенту. – Во-вторых, никаких людей мы не убивали.
– Я должен в это поверить? – перебил его Туров.
– Смотри.
Руслан глазами поднял камешек с земли. Обычную мелкую гальку и расщепил ее. Это нельзя было назвать по-другому. Камень превратился в тысячи песчинок, которые упали на землю.
– Где этот камень?
– Что? – не понял вопроса Туров.
– Где этот камень, который я поднял? Ты можешь показать мне его?
– Нет, ты же его...
– Неужели ты думаешь, что захоти я убить человека, то делал бы все так топорно? От него и следа может не остаться. Или я спрячу останки так, что в жизни никто не найдет. И ты думаешь, я попросту убил их. Зачем?
Туров смутился. Он строил множество версий и теорий о зверствах, которые учиняли кинетики, но самый простой вопрос загнал его в тупик.
– Итак, это было во-вторых, – продолжил как ни в чем не бывало Руслан. – В третьих, все, что рассказал Канторович, правда. Только в точности до наоборот.
– То есть?
– Это он хотел править местными людьми, а мы были против. Это он хотел управлять страной, а мы не дали. Мы – единственная сила, сдерживающая его. Раньше сдерживали, – поправился он. – Но видимо, как появился ты, Канторович решил действовать более решительно. Только ошибся на твой счет.
– Не совсем понимаю.
– Михаил не очень хорошо разбирается в кинетизме. Он залез к тебе в голову и посчитал, что ты достаточно силен, чтобы расправиться с нами. Отрядил тебе в помощь четыре десятки и вперед.
Слова, что Туров недостаточно силен, вновь уязвили гордость Ивана. Хотя, Руслан, наверное, был прав. Ведь он с легкостью расправился с ним. Судя по всему, даже не особо напрягался.
– Но ведь именно твои люди хотели убить меня. Еще при Утесе Гроз.
Руслан недовольно поморщился, как если бы стоматолог-новичок задел ему оголенный нерв. Хоть какая-то эмоция за все время.
– В этом есть моя вина. Я слишком много давал свободы своим людям и, в конце концов, они решили, что вправе действовать самостоятельно.
– Хочешь сказать, что тот телекинетик действовал не от твоего имени?
– Психокинетик. Он был психокинетик. И лучший, между прочим, которого я видел в своей жизни. Хотя не могу сказать, что он был хорошим человеком. Скорее... – Руслан задумался, подыскивая нужное слово, – сложным.
– Он пытался убить меня.
– В курсе, – сухо ответил "монгол". – Даже представить не могу, какие мотивы им двигали. Может, боялся появления еще одного психокинетика или просто хотел на тебя посмотреть. Знаю, что его посещал человек Висселов, а потом они уехали.
– То есть его купили.
– Нельзя купить того, кому не нужны деньги. Я повторяю, не могу сказать, почему он решил убить тебя. И честно говоря, сейчас меня особо данный факт не заботит.
– И что же заботит великого и ужасного предводителя "черных душ"? Я правильно сказал?
– Меня беспокоит всего лишь один человек, – пропустил его колкость Руслан мимо ушей. – Канторович. Вернее, что он замышляет.
– Мне плевать, если честно, на ваши разборки. Хоть поубивайте друг друга. Мне надо найти Лену.
– Не знаю, к твоей радости или сожалению, но думаю, нам по пути.
Деревня приходила в себя после вчерашнего налета «черных душ». Со стороны могло показаться, что восстановление осуществлялось самостоятельно, по мановению волшебной палочки, без вмешательства человека. Высшее существо сначала смотрело захватывающий боевик, потом нажало на паузу и теперь отматывало назад. Крепились обратно сорванные кровли, скрипели, собираясь в стены, круглые бревна, трещали вытягивающиеся по струнке плетни, набивалось в хлев разбросанное сено. Работало четыре телекинетика, работало скрупулезно, без лишних нажимов и, не усердствуя в применении способностей. Туров прикинул, что они точно не ниже восьмерок, но это так, на глаз.
Жители, целые и невредимые, хотя сильно напуганные, сбились в кучу на отшибе возле той самой женщины, которую Руслан назвал Ольгой. Она стояла с легкой полуулыбкой, обняв знакомую Турову девочку с обмотанной рукой. Возможно, Руслан действительно говорил правду.
– А деревню зачем разнесли? – спросил Иван.
– Спектакль. Чтобы кинетики в голову девочке залезли и поверили.
– Ааа, – только и протянул Иван, посмотрел на могола и неожиданно для самого себя спросил. – Руслан, а почему тебя зовут Мёнемейстер?
– Дурацкая шутка моих ребят, – криво усмехнулся он. – Кантийский язык очень странный, состоит из множества знакомых языков: французского, английского, бельгийского, немного немецкого. Плюс куча диалектов неизвестных. Если ты знал два-три языка там, дома, то худо-бедно изъясниться сможешь. Так вот, когда мы оказались тут, ребята в шутку придумали "Мёнемейстер" из французского "мёне" и немецкого "мейстер". Главный мастер. Так и прицепилось.
– Канторович так вообще оловянную корону носит.
– Ты видел? – С презрением спросил Руслан и не стал дожидаться ответа. – Быть королем у него какая-то идея фикс, может, с детства травма какая или еще что.
– Руслан, еще один вопрос...
– Минуту подожди, – остановил его кинетик.
Он подошел к кучке местных, и те в страхе расступились, словно воды перед волнорезом. На месте остались лишь трое – Иллиан, Фергус и Халиль. Старик попытался рвануть вместе с остальными, задумав затеряться в толпе, но худой стражник жестко схватил его за руку и прижал к себе. Ибн Шиин, оставшись на виду, принял самое жалкое и одновременно покорное выражение лица. Иллиан на подходившего Мёнемейстера смотрел безучастно. Руслан сделал знак рукой, еле заметный, но Ольга все поняла.
– Так, а давайте посмотрим, как все починили наши ребята. Пойдемте, пойдемте.
Она сама пошла вперед, народ двинулся за ней. Минуты не прошло, как на отшибе остались лишь Ил со своими подопечными, Иван и Руслан.
– Добрый день, могу полагать, что вы лорд Иллиан Лейтли.
Ил равнодушно кивнул.
– Меня зовут... Я Мёнемейстер Проклятой лощины.
– Я знаю, кто вы, – холодно заметил Ил.
– Вы разговаривали с вашим другом? – осторожно начал Руслан. – С Айвином?
– Я разговаривал с Иваном, – подчеркнул последнее слово Иллиан. – Повторюсь, я знаю кто вы и откуда.
– Но вы не верите, что не я похитил вашу невесту.
– Я лишь вижу, что ее здесь нет, – холодно ответил Лейтли.
– А что если я скажу, что в скором времени смогу вернуть ее вам?
– Только что вы говорили, что не похищали ее.
– Просто я знаю, где она. Но это не значит, что я причастен к ее похищению.
– Говорите, – Туров не понял, приказал или попросил Иллиан. – Говорите же, Темный Бог вас дери.
– Мы знаем, что никто из телекинетиков не нападал на плато. Следовательно, и никакого похищения не было.
– Но Лена пропала! – сжал кулаки Ил.
– Пропала, – согласился Руслан. – Но это не значит, что она покинула плато.
– То есть, – вмешался Туров, – ты хочешь сказать, что она еще там?
– С очень большой долей вероятности. Телепаты инсценировали нападение, спрятали девочку в единственном возможном месте – шахте, и сделали вид, что преследуют нас. Думаю, не встреться мы на пути, они "преследовали" бы, – Руслан несколько раз одновременно сжал вытянутые указательный и средний палец, – до самой Проклятой лощины.
– Но как же дом... Мы видели, его разворотило. На такое способен только телекинетик.
– Или динамит, которого у Михаила в большом достатке – сам же ему и притащил из своего мира. Якобы для работ в шахте, чтобы не пользоваться лишний раз услугами кинетиков.
– Но зачем ему это делать? Он ведь был знаком с отцом Лены?
– Это как раз, скорее, минус, а не плюс. Штольц разрушил жизни всех, кто сбежал сюда. А уж Михаил злопамятный. К тому же Лена была единственным препятствием на пути к контролю над психокинетиком. Ведь вряд ли сначала вы горели желанием поучаствовать в войнушке на стороне телепатов.
– Но почему стоило нас убеждать, а не просто приказать? Сопротивляться мы им не можем.
– Да потому что так проще. Телепаты могут вас контролировать, но и им когда-то надо спать, кушать, уж простите, выводить остатки жизнедеятельности из организма.
– Что делать? – не понял Иллиан.
– Гадить, – перевел Туров. – Поэтому они нас убедили в похищении. Ну а деревни? Мертвые деревни?
– Ваня, думаю, ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. Просто дополнительные мазки в общей картине жестокости. У Канторовича слишком большие ставки. Что для него несколько человеческих жизней, если это лишний раз убедит психокинетика в жестокости и бесчеловечности телекинетиков.
Туров замолчал. Он даже не обратил внимания, как Руслан назвал его по-свойски "Ваня". Будто как старого одноклассника, хоть в их случае, скорее, ученика. Неужели этот некрасивый человек, еще только утром ненавистный ему, оказывался прав и невиновен, а тот, умудренный добродушный дядя Миша, выступал в роли мерзавца. Да что там, мерзавец – это тот, кто в больнице без очереди пролезет или на пешеходном переходе не пропустит. А дядя Миша не мерзавец, он подонок, самый наипоследний ублюдок и выродок.
– Иван, с тобой все в порядке? – спросил Руслан, заглядывая ему в лицо. – Ты того и гляди взорвешься.
Туров не смог ничего из себя выдавить, лишь кивнул, мол, все нормально. Мёнемейстер продолжил.
– Так или иначе, мы идем к Горе Богов. Мои люди допросили Игоря – Канторович с помощниками ушел в столицу, к королю.
– Зачем? – почти в один голос спросили Туров и Иллиан.
– Не знаю. И Игорь не знает. Видимо, Михаил не доверяет своей правой руке. Но суть в том, что это наш шанс напасть. Я все подсчитал. Итак, у Канторовича оставалось девять десяток – четыре у нас в плену, один погиб, хотя, скорее всего, Михаил зачем-то его убил при инсценировке похищения...
– Он сказал мне, что все не является таковым, каким кажется, – вмешался Туров. – Его, вроде, звали Виктор Павлович.
– Ах вот оно что, – со вздохом отозвался Руслан. – Палыча я помню, помню. Молчаливый мужик был. Что ж, не все там прогнило, были еще нормальные люди... Значит, вместе с Палычем пять. С собой Канторович взял низкоуровневых, все-таки боялся, что на плато могут напасть, соответственно, в лагере осталось четверо десяток. Они главная угроза. Дежурят по двое, насколько я знаю Канторовича. Учитывая, что за нами эффект внезапности, шансы неплохие.
– Хорошо, – согласился Иван. – Когда выдвигаемся?
– Сегодня, как только все починят. Но одно условие. Просить вас остаться и переждать глупо. Лорд, насколько я понял из рассказов Ивана, все равно увяжется лично спасать Лену. Так?
Иван, Иллиан и даже Фергус одновременно кивнули. Халиль многозначительно закатил глаза и всхлипнул.
– Тогда у меня одна единственная просьба, – сказал Руслан. – Не лезьте на рожон. Будьте позади. Пользы от вас все равно никакой, только под ногами путаться будете.
Вот теперь закивал и Халиль, быстро бормоча слова благодарности славному бахатуру. Иван с насмешкой взглянул на восточного разбойника – вот и вся любовь.
– Я, конечно, не десятка, – хмуро сказал Туров. – Но могу быть полезен.
– Не в этот раз, – покачал головой Мёнемейстер. – Ты, может быть, действительно психокинетик. По потенциалу. Только сейчас и здесь любой мой самый слабый телекинетик сильнее тебя на порядок. Пока будет лучше, чтобы все оставалось так как есть... Еще вопросы остались?
Ил с Туровым переглянулись и замотали головами.
– Тогда тут заканчиваем – и в дорогу. Надо успеть до того, как вернется Канторович. Неизвестно, какую пакость он приготовил на этот раз и зачем, собственно, его понесло в столицу...
Великий город
Столица показалась к полудню в знойном весеннем мареве, напоминая мираж в пустыне. Кристиан заворожено смотрел на высокую стену с огромными зубцами, опоясывающую весь город. Внутри выросли, соревнуясь между собой в высоте и толщине, различные башни, каждая из которых несла свое назначение. Самая высокая и узкая – это службы пожарных мастеров. Еще по одной точно такой же у остальных выходов из города, и несколько в центре. Вон та, толстая, приземистая, едва-едва выступающая над стеной – Монетный двор. Охраны там, безусловно, как в королевском дворце. И шутить стража не любит, чуть что, проткнут шкуру весельчака и не поморщатся. Поодаль башня ювелиров. Сама она поуже предыдущей, но и выше значительно. Оконца наверху в цветном дорогом стекле, которое нет-нет да и откроется. Увидишь краем глаза богатое платье мастера-ювелира, и то уже счастье.
Башен в столице – видимо-невидимо. Каждому ребенку известно, что чем у гильдии или цеха выше положение, тем больше и толще башня. Самые красивые у аптекарей, стеклодувов, ткачей, портных. У скорняков, впрочем, тоже ничего. У гончаров, сапожников, плотников и строителей совсем простенькие да маленькие. Будто и не башни вовсе, а дома, просто высокие и узкие. Но это еще ничего. У корзинщиков, бочаров, к слову, и вовсе башен нет.
А дома-то, дома какие. Бывают в три этажа, в три! Иногда и в четыре, как особняк погибшего Эригана Виссела (коего сейчас не иначе как бунтовщиком и не называли). Но это, конечно, у самых богатеев. У обычных ремесленников не больше двух, и то не у каждого. Хотя это все же не Вонючий квартал, где кроме шатких лачуг бедняков и храма Единого Бога ничего нет. Самое что ни на есть достойное для него место, этого Единого Бога, среди грязи и нищеты. Настоящий Храм, Трем Богам то есть, на соборной площади, в самом центре столицы. Высоты необычайной, голова кружиться начинает, если шпили станешь разглядывать. А дальше уже, на трех холмах – королевский дворец, тоже с башнями и каменной стеной.
Нравилось Кристиану в столице, что и говорить. Никогда он здесь не голодал, всегда краюху черствую или тарелку похлебки для бедняков получал. Только храмовники Дамнов не жаловали. Могли высечь или камнями побить. Кристиан до поры до времени жил, пока его в припадке не поймали да от спины живого места не оставили. Как оправился, тут же ушел. С тех пор и не возвращался.
Только теперь он уже не прошлый Кристиан – мальчишка-Дамн, за которого и заступиться некому. Ученик Вегласа всех ветров. Так-то.
– Кристиан, – заговорил Роман Валерьевич, – я сколько раз слышал "столица", "столица", но ни разу никто не говорил, как она называется?
Дамн лишь усмехнулся.
– Потому что она никак не называется. Столица и есть столица.
– Почему?
– Сейчас покажу.
Они поднялись на пригорок и проехали через огромные ворота. Стража с дубами на груди не остановила их, лишь вопросительно подняла глаза на капитана серебрянокрылых, и тот просто кивнул головой. И всего-то! Никакого осмотра вещей, расспросов и длительного ожидания.
Отряд поехал по Вывороченной улице, бедному и унылому месту, обиталищу тех, кому не очень повезло в этой жизни. Местные старались не смотреть на серебрянокрылых, дабы не прогневать элитных охотников на разбойников, зато старика с Кристианом рассматривали с удовольствием. Роман Валерьевич, в свою очередь, с любопытством глядел на местный быт. Он отметил сточные канавы с помоями, ведущие к выгребной яме, маленькие землянки, воткнутые где попало без всякого порядка, замызганных толстых женщин в замызганных фартуках у корыт с грязной водой и худых загорелых мужчин, тихо переговаривающихся между собой.
Чуть поодаль, где угадывался перекресток Пяти Войн, возвышались две гигантские скульптуры. Старик с толстыми щеками и роскошной бородой отводил щитом удар копья молодого полуголого мужчины с жилистыми крепкими руками. Ныне скульптуры были в плохом состоянии – лица загажены птичьим пометом, от одной ноги до другой натянута веревка с мокрым бельем, а причинные места натерты до блеска.
– Мормунт Оттойл и Цирвинг Оттойл, – указал Кристиан рукой учителю. – Отец Семьи и молодой король. Оба сильные и честолюбивые по-своему. Но сошлись они в другом – каждый хотел провозгласить столицу в свою честь. Пять раз они сходились в этом месте, и пять раз никто не мог одержать верх. Пока все три Верховных Жреца не сказали: первый, кто наречет своим именем город, будет отречен от всех Богов и станет изгнанником.
– Интересный способ, – согласился Роман Валерьевич. – И что, они успокоились?
– Можно и так сказать. Цирвинг Оттойл умер от отравления, а Мормунт был осужден и казнен, ибо доказали, что он и отравил короля. Дом Оттойлов пал, и на смену ему пришли Энты. Только никто с тех пор даже не помышлял дать имя столице. Столица она и есть столица.
– Кристиан, откуда ты все знаешь?
– Недалеко от задней стены храма приходские школы для богатых детей. Там часто рассказывали интересные вещи. Если не шуметь, то можно было просидеть под окном почти весь урок.
– Ну ты прям Брэдбери кантийского разлива, – мягко улыбнулся Роман Валерьевич.
Кристиан ничего не сказал. А что тут ответишь, когда учитель опять со своими странностями?
Они проехали высокую, в три человеческих роста, статую усопших Оттойлов, миновали перекресток Пяти Войн, и Веглас окликнул капитана серебрянокрылых.
– Здесь наши пути расходятся, господин Чейн. Теперь вам надо ехать к коменданту Эйкерли, а мы с Кристианом пойдем дальше.
– Мы еще встретимся, Веглас? – спешился капитан.
– Я бы рад сказать до скорого, но мы не встретимся, – Роман Валерьевич пожал руку сиру Беккери. – Но, возможно, это и к лучшему.
– Могу я вам чем-то еще помочь?
– Признаться, да. Вы дадите нам восемь топоров и пятнадцать вил.
Капитан подозрительно посмотрел на учителя. Кристиан про себя рассмеялся. Одно дело говорить о вере в общем, и другое, когда это касается тебя. Особенно если приходится еще и за эту веру платить. Похоже, учитель подумал примерно также, потому что опять заговорил.
– Не стоит быть таким жадным, господин Чейн. Через два года вы женитесь на Уэниер Тойри.
– Той самой Тойри? – затаив дыхание спросил капитан, а Кристиан недоверчиво посмотрел на учителя. Тойри как-никак одна из самых древних фамилий в королевстве. – Уэниер Тойри, единственной дочке старика Нейтимера Тойри?
– Той самой, – кивнул учитель и протянул руку. – Капитан, нам надо идти.
Беккери Чейн промешкался еще долю секунды, но все же достал тугой кошель и медленно отсчитал необходимую сумму. Попрощавшись еще раз, учитель с Кристианом направились к центру города, провожаемые сердитыми взглядами серебрянокрылых и растерянным взглядом капитана. Свернув за очередной поворот, они окончательно скрылись из виду.
– Учитель, это правда, что вы сказали?
– Ты о чем?
– О Уэниер Тойри, слава о которой гремит по всему королевству.
– Не знаю уж, как сейчас, но в будущем она не очень известна. Что же до твоего вопроса – то да, это правда. К огромному сожалению, правда. Уэниер Тойри выйдет замуж за Беккери Чейна.
– Почему к сожалению?
– Потому что господин Чейн неплохой человек, хороший охотник за головами, но отвратительный муж. Он как маленький мальчик, которому все запрещали в детстве, а потом сразу отвели в магазин со сладостями. Ему всегда в жизни будет всего мало. Понимаешь?
– Если честно, нет, учитель.
– И хорошо. Просто ты не такой, как он. И это очень хорошо.
С каждым новым кварталом к центру столицы постройки становились все выше и богаче. Сначала косые хижины уступили место крепким домикам, а те скромно потеснились перед двухэтажными особняками. Теперь они прошли в Солнечное кольцо – круглую улицу с храмом Трех Богов в самом центре. Кристиан не знал, как назвать местное жилье. Дворцы? Да, наверное, дворцы. Высокие ровные стены с широченными окнами. В них самое настоящее стекло: где-то похуже, где-то получше, но стекло! У каждого дома свой внутренний двор: с пахучими кустарниками или невысокими раскидистыми деревьями. Но самое главное – у каждого дворца своя стража. Своя – значит личная, принадлежащая непосредственно семье, а не нанятая из разномастных наемников. Кристиан лишь успевал замечать гербы на нагрудниках: красный орел, два медных ключа, серая башня на белом фоне, бычья голова напротив грифа, золотое колесо на черной земле, волк с двумя головами.
Волк с двумя головами – это Эейзенги, по преданиям ведущие свой род от двухголового серого хищника. Золотое колесо на черной земле – Эйртри, владельцы плодородной земли к юго-востоку. Красный орел – Чернеры, плохая семья. Их жестокость в поговорки вошла. Два медных ключа – Ферблуны. Богатая фамилия, владеющая двумя огромными провинциями. Причем самыми доходными в королевстве. А вот про серую башню и бычью голову с грифом Кристиан ничего не слышал.
Учитель шел с самым спокойным видом, словно прогуливался по богатому району в столице каждый день. Он не обращал внимания на хамские высказывания стражников в свой адрес, неодобрительные взгляды редких зажиточных прохожих, глумливое хихиканье служанок. Роман Валерьевич твердой походкой так бодро шел к трем шпилям, тянущимся к солнцу, что Кристиан еле поспевал за ним.
Наконец они пробрались на взгорье и оказались у самого большого храма в королевстве. Огромные ворота из тесаного беленого дуба стояли распахнутыми, жрецы в серых рясах и послушники в белых еле ползали без всякого толку взад и вперед, как сонные мухи на солнцепеке, а шпили грозно смотрели на незнакомцев, прибывших явно не молиться или оставить пожертвование.
Учитель, кряхтя, перелез через каменную ограду в треть человеческого роста, растянувшуюся вокруг храма, и пошел вдоль вытянутой стены, не обращая никакого внимания на громкие перешептывания жрецов. "Эх, камнями бы не побили", – подумал Кристиан, но за Романом Валерьевичем последовал.
Они прошли весь храм, даже его заднюю стену, где Дамн заметил скромные, но многочисленные дары. Темного Бога в столице чтили. Это хорошо, значит Проклятым здесь можно жить. Учитель спустился обратно в жилой квартал, только с изнаночной стороны он выглядел немного не так, как с лицевой. Здесь был большой тупик, к которому вела узенькая тропинка от самого храма и мощеная дорожка, тянущаяся кольцом вокруг трех шпилей. За тупиком жил город: скрипели колеса, слышались людские голоса, смех, позвякивание железа, натужное мычание скота. Здесь царили тишина и уныние.
Кристиан смотрел на крепкие каменные постройки, чаще всего в два этажа, со знаком Трех Богов на каждой двери, и сердце его наполнялось тоской.
– Учитель, мы не должны тут быть. Здесь живут жрецы. Сюда запрещен вход даже послушникам, не то что обычным людям.
Словно подтверждая его слова, навстречу им вышли два крепких человека в серых рясах и с дубинками наперевес. Кристиан недоверчиво посмотрел на одежду – на жрецов парочка точно не тянула. Кто тогда? Охрана?
– Кто вы? – сурово спросил один из верзил.
– Важно не кто мы, а к кому пришли. Помазанный сын Бога Сойнерли ждет нас. Мы принесли ему весть из Грядущего.
Охранники переглянулись. На их туповатых лицах застыл отпечаток раздумий. С одной стороны, беспокоить одного из трех Верховных жрецов, помазанного сына Бога Сойнерли, его воплощение и волю на земле попусту не хотелось. С другой стороны, если его святейшество и впрямь ждет путников, то их молчание выйдет боком.
– Время идет, – давил учитель.
Один из них, видимо, наиболее слабый духом, кивнул, и, приподняв рясу, припустил что было сил. Второй остался на месте, но уже утратил значительную долю своей спеси. Теперь он растерянно теребил дубинку в руках, точно извиняясь за свое присутствие, но не имея возможности оставить путников вдвоем в закрытом для всех остальных жителей Кантии месте.
Верховный жрец, помазанный сын Бога Сойнерли появился спустя четверть часа. Им оказался грузный плешивый старик в черной рясе, зачесывающий свою лысину специально отращенной прядью сбоку. Из-под кустистых разлапистых бровей на Кристиана зыркнули маленькие, словно звериные, глазки, а огромный, жадный до удовольствий рот с негодованием выпалил:
– Я их не знаю. Гоните этих проходимцев в шею. Да наподдайте как следует, чтобы знали, как отвлекать меня попусту.
– Кейн Нотаниэль, дом у реки старого Луда, Сеймори Ганиэль...
– Молчать! Молчать!! – Верховный жрец побагровел и затрясся, как в припадке. – Молчать, грешник!
– Я ли грешник? – лукаво улыбнулся Роман Валерьевич. – Не стоит так волноваться, я лишь пришел поговорить.
Помазанный сын Бога Сойнерли несколько раз шумно вздохнул и взял себя в руки. Он раздраженно махнул рукой, и охрана спешно разбежалась в разные стороны, как мелкие крысята от грозного и голодного кота. Верховный жрец несколько раз обернулся, вести в свои покои путников он явно не собирался, и заговорил, но уже шепотом.
– Кто ты? – в его тихом голосе все еще звучали грозные нотки. – И что тебе нужно?
– Кто – не так важно. Но вот второй вопрос вы задали очень верно. Я пришел забрать Кейна Нотаниэля, которого вы удерживаете в страхе и побоях.
– Что? – зашипел жрец. – Ты знаешь, кто я? Ты знаешь, каким влиянием я обладаю?
– Интересно, каким же влиянием будет обладать жестокий садист, каждый вечер избивающий так называемых грешников до полусмерти? Или человек, растлевающий маленьких девочек в доме старика Луда у реки? Или...
– Довольно, – на лбу жреца выступила испарина. – Я понял, понял. Но у Кейна Нотаниэля контракт.
– Я знаю, – ответил учитель. – Семь топоров и пятнадцать вил. Вот они, – он вложил деньги в руки жрецу. – И еще один серебряный, чтобы вы снарядили повозку нам с лучшей лошадью. Слышите? С лучшей. И не думайте хитрить. Я вижу все, что вы попытаетесь сделать.
Верховный жрец закивал, тряся обоими подбородками, и побежал к дальнему крохотному зданию, озираясь подобно мальчишке, за которым гонится шипящий гусь. Довольно скоро из домика выбежало несколько человек – судя по белым одеяниям, послушники – и бросились в разные стороны. Не прошло и получаса, как перед путниками появилась повозка с лошадью, груженная провизией, и дюжий грязный молодчик, закованный в цепи. Увидев Романа Валерьевича, он грохнулся на колени и заплакал. Учитель обнял его, и, утешая, принялся поднимать на ноги.
– Ну будет тебе, Кейн, будет. Вставай давай. Нам надо ехать.
– Я говорил им, – рыдал незнакомец, – говорил, что не сумасшедший. Говорил, что Боги спустились на нашу грешную землю. Но они не верили. Сказали, я еретик.
– Я знаю, Кейн. Поднимайся. Освободите его, – голос у Вегласа в мгновение обрел твердость. – Эй вы, слышите?