355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Билик » Оловянная корона (СИ) » Текст книги (страница 15)
Оловянная корона (СИ)
  • Текст добавлен: 19 апреля 2017, 17:30

Текст книги "Оловянная корона (СИ)"


Автор книги: Дмитрий Билик



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Сначала это было спешное неразборчивое бормотание одного человека, словно лишенного Тремя Богами разума – так разговаривают дряхлые старики, потерявшие связь с окружающим миром. Но потом к нему прибавились другие голоса, моложе и настойчивее. Они не просто взывали к Иллиану, а что-то требовали от него, с той цепкостью и настырностью, на которую способны лишь уличные воришки, просящие мелочь, но в ту же самую минуту незаметно шаришие у тебя за поясом.

Лейтли закрыл глаза. Свет становился невыносимо ярким, опасным для взора, пытающийся выжечь глаза, но лорд чувствовал каждой частицей тела – да, да, тела, он еще жив, он не бесплотный дух – что идет в правильном направлении. Наконец голоса стали совсем отчетливыми – Иллиан узнал каждый из них:

– Не мог он умереть, не мог. Показатели были чуть выше нормы.

– Неужели я ошибся? Я не видел, не видел ту вероятность.

– Вот ведь, с.... Г.... Такие. Чего же они Ил с тобой сделали?

– Мда, походу Руса обделался. Загубил лорда.

Иллиан осторожно открыл глаза. Он сидел в странном деревянном кресле, все еще связанный ремнями по рукам и ногам, перед ним стоял бледный Мёнемейстер, озадаченный старый Веглас, суровый Иван, белокурый Марат и рыдающая Лена. Его возлюбленная Лена.

– Пожалуйста, помолчите, – взмолился он. – Не говорите все сразу.

– Ил, мы и не говорим, – ответила ему возлюбленная, кинувшись на шею.

И только тут лорд заметил плотно сжатые губы, встревожено переглядывающиеся лица и все понял. Он слышал их мысли, слышал, о чем думают все эти люди, чего боятся. Только... он не различил самого главного голоса для себя – голоса его любимой женщины.

– Иллиан, посмотрите на меня, – переключил внимание на себя Мёнемейстер. – Внимательно слушайте, что я скажу.

Все повернулись к Руслану. Сам Иллиан смотрел на его скуластое широкое лицо, узкие, будто сами собой шевелящиеся губы, и внимал.

– Попробуйте сконцентрироваться на мне. Отключить внимание ото всех остальных и думать только обо мне. Ну же!

Шум вокруг прекратился, голоса затихла, а Мёнемейстер продолжил, хотя губы его и не двигались.

– Теперь вы телепат. Не простой, судя по тому, как вы реагируете на происходящее – а десятого уровня. Точно вам сказать не могу, у меня очень старая техника. Вам надо научиться контролировать свои способности, нельзя расслабляться, иначе вы попросту сойдете с ума. Понимаете?

Иллиан кивнул. Лорд с запозданием понял, что разговор, происходящий между ним и главой "черных душ", для всех остальных остается недосягаемым.

– Хорошо, пока мы только смотрим. Не управляем, не подчиняем, просто смотрим. Если хотите, Иллиан, вы можете заглянуть в меня поглубже.

– Я не хочу, – ответил Лейтли. – Это...

– Неправильно, я понимаю вас, – подумал Мёнемейстер. Иллиану показалось, что он усмехнулся. – Вам все равно будет нужен подопытный. Поэтому... если вы не хотите сейчас, то можно будет попозже. Хорошо?

Иллиан осторожно кивнул.

– А теперь медленно выходите из моего сознания. Как бы вам сказать... Представьте, что снимаете сапоги, которые вам велики, но старатесь разуться без рук, а сапоги оставить именно на том месте, на котором стояли.

Лейтли живо вообразил эту картину, странную – зачем надевать обувь, если она тебе велика? – но все же сделал, как говорил Руслан. Он смотрел на Мёнемейстера, резко схватившегося за голову, и внезапно понял, что ничего не слышит. Все вокруг молчало.

– Нормально, нормально, – сказал Руслан, массируя себе виски. – Не идеально, но для первого раз нормально. Надо будет поработать над выходом, а то парацетамола не хватит. Но в целом держался внутри неплохо.

– У вас еще остался парацетамол? – удивился старик.

– Просроченный, но немного помогает.

– Прошу прощения, сиры, но быть может вы освободите меня? – вмешался Иллиан. – Или в моем дальнейшем заточении еще есть необходимость?

Иван с Маратом, не сговариваясь, одновременно бросились развязывать Лейтли, отчего и стукнулись головами. Потирая ушибленные места, они, каждый со своей стороны, щелкнули пряжками и ослабили ремни. Лейтли потер затекшие руки и освободил ноги сам.

– Ильчик, ты так меня напугал, – поцеловала его Лена. – Не знаю, что бы без тебя делала.

– Не здесь, не здесь, – засмущался лорд. – Я одного не могу понять, почему я слышал всех, кроме тебя.

– Глупенький. Я же говорила, у меня защита.

-... Скорее побочный эффект от действия антишлема. Признаться, эффект хороший, хоть и требующий дополнительной энергии при Сеансе.

– Получается, из-за защиты я не могу слышать ее мысли? – спросил Иллиан.

– Да, именно так.

Они прогуливались вдвоем с Русланом вдоль стянувшего серебристой петлей на солнце островка. Переволновавшаяся за день Лена уморилась и теперь мирно спала в деревне, все остальные готовились к скорому ужину, обсуждая богатое на события утро. Даже Иван был занят – "колдовал" над кадкой с водой, а Марат то и дело ему что-то подсказывал. Поэтому, когда Мёнемейстер предложил прогуляться и "обговорить некие детали", Лейтли не стал возражать.

– Как я уже говорил, у нас мало времени. И я понимаю вашу мораль и принципы, но в данном случае они не уместны, – Мёнемейстер говорил, не смотря на Иллиана. – Вам надо научиться управлять человеком, видеть его самые потаенные воспоминания, как хорошие, так и плохие.

– Не продолжайте... Я видел ее.

– Кого? – голос Руслана напрягся, а вены на шее вздулись.

– Женщину. Вы называли ее Кира.

– Но как? – Мёнемейстер выглядел растерянным.

– Когда я очнулся, то словно упал в яму. Только это была не пустая яма, в ней лежали разные обломки. Не знаю, как сказать правильно. Я словно ненароком заглянул в душу каждого, кто стоял там.

– Вы увидели страхи каждого?

– Не совсем. Понимаете, я видел, как... погибла ваша жена. Словно я это вы. Это было больно, я чувствовал все то же самое, пока был вами. Но, когда я очутился в Иване, то уже был другим человеком, с другими мыслями. Я превратился подростка, родители которого... не до конца понимаю слово разводятся?

– Расстаются.

– Да, я так и думал. Так вот, я чувствовал всю его боль, обиду, негодование.

– Значит, вы видели самые сильные эмоции, которые запомнил человек, может даже, изменили его. Все логично, счастливые момент не запоминаются так сильно и ярко, как трагические. Вы видели прошлую боль каждого из нас.

– Не совсем так, сир Руслан.

– Не называйте меня сир, – недовольно отмахнулся Мёнемейстер. – Что значит, не совсем так.

– Вы говорите, что я видел прошлую боль. Но это не так. Я видел еще и будущую.

– Ну, конечно, там же был еще и ясновидец, Роман Валерьевич, – хлопнул себя по лбу Мёнемейстер. – Дайте угадаю, вы видели, кто умрет?

Иллиан согласно кивнул.

– И это причинит ему боль?

– Если честно, там гамма эмоций. Боль там есть, так же, как и страх.

– Но вы не скажете мне, Иллиан, кто умрет, не так ли?

– Нет, не скажу, – ответил Лейтли. – Только невольно заглянув в Романа Валерьевича я понял о чем он говорит. Я действительно видел мир его глазами. Видел множество миров и вариантов их развития. Тот, которому суждено сбыться, вернее, тот, который должен сбыться, и те, которые лишь останутся миражами. Это очень сложно. И от этого многое зависит.

– А знаете, мне тоже уже все равно. Если это буду я, то так тому и быть. Что мне собственно терять?

– Жизнь, – тихо ответил Лейтли и они оба замолчали.

– Ну ладно, – сказал после долго молчания Руслан. – Закончим с лирикой. Иллиан, нам нужно начать тренироваться. И как можно быстрее. Понимаете?

Лейтли кивнул.

– Поэтому давайте уж без всяких прелюдий, я положу себя на алтарь науки. Тем более, чего уж еще скрывать, если про Киру вы знаете. Только один момент.

– Какой?

– Иллиан, давайте на ты, хорошо?

Лейтли снова кивнул и пожал протянутую ему руку. Его легонько тряхануло, точно причиной всему было прикосновение, и в ту же самую минуту он стал Яникеевым Русланом.

Это было невероятно трудно – прожить чужую жизнь от начала и до конца за несколько часов. Из своего детства Руслан, как и большинство людей мало что помнил – лишь какие-то яркие образы, картинки: отец дает ему мороженное, а тот, пару раз лизнув, роняет его на новенькие шорты (Иллиан впервые услышал в голове название неведомого лакомства, но у него сложилось ощущение, что он даже почувствовал его вкус), вот он потерялся в универмаге (огромной лавке), первый раз прокатился на велосипеде или стоит и смотрит на обнимающихся и смеющихся родителей.

Лена много рассказывала возлюленному о своем мире, мире полном непонятного волшебства и, как казалось Иллиану, темной магии, но только теперь он начал понимать его, видеть, чувствовать. Нельзя рассказать то, что надо пережить, то, к чему надо прикоснуться. Но зато теперь Лейтли понимал, если не все, то очень многое.

Например, что в России есть такой город Набережные Челны. Вообще в этом королевстве, нет, не королевстве – стране, очень много городов, неприлично много, и сама она очень большая, как Кантия. И вот именно там родился Руслан. Тихий одаренный мальчик, умный, скромный, спортивный. Потом он вырос, поступил в МИФИ, был на хорошем счету.

Для Иллиана жизнь Руслана стала не просто чужой биографией (еще какое-то новое слово, внезапно всплывшее в голове), Лейтли прожил ее вместе с Яникеевым или точнее вместо него, пока телекинетик с помощью лорда вспоминал все, что мог вспомнить. Конечно, самые глубинные тайны и откровения, которые, несомненно, у Руслана были, он приберег, сокрыл в чертогах разума (Иллиан даже перестал удивлять незнакомым словам, то и дело всплывающим в голове), а они у него несомненно были. Но вот Киру, как и двух предыдущих жен, Мёнемейстер скрывать не стал. Лейтли не без дрожжи переживал каждое новое знакомство, точно зная, как все должно кончиться.

Но то дела сердечные, о них он не то, что говорить, думать даже не хотел. Вот знакомство с Маратом Иллиан пережил с удовольствием. Тот был совсем непохож на кинетика – красивый, веселый бабник, в котором удивительным образом сочетались интерес к науке и любовь к разгульной жизни. Они не могли не познакомиться – два парня из родного города в параллельных группах (при слове параллельный перед Иллианом почему-то возникли две линии). Дружили тоже особенно – безалаберность Марата компенсировала серьезность Руслана. И кто бы знал, чем все закончится, если не знакомство со Штольцом.

Вот оно действительно стало своего рода случайностью. Как ни странно, носатого странного человека встретил Марат на одной из вечеринок. Последний перебрал и Штольцу пришлось тащить на своих хрупких плечах тело будущего зама руководителя отдела кинетики. Так они и познакомились с Русланом. Оказалось, что у Мёнемейстера и геодезиста-пятикурсника общих интересов не так уж и мало. Вскоре к ним присоединился еще и Канторович – друг детства носатого Гриши, скользкий умный биолог.

Иллиану. Вернее Руслану, потом казалось, будто кто-то там наверху (что являлось, впрочем, метафорой, в Бога Яникеев естественно не верил), заранее собрал эту разношерстную компанию ради общего, еще только зарождающегося дела. Тогда, конечно, не было никаких намеков, что Штольц – москвич, сын богатых родителей, станет великим ученым. Если быть точным, он и стал им де-юро, для всех, хотя таковым не являлся. Самое главное его достижение – открытие "Окон". А Шлем – Шлем лишь побочный продукт.

К тому времени они общались значительно реже. Руслан успел жениться, пожить два года в браке и развестись. Даже спустя столько времени он вспоминал эту ошибку своей жизни с улыкой – она приняла его холодность и спокойствие за настоящее, звериное мужское начало, а Яникеев списывал ее взбалмошность и меркантильность на женские капризы. Марат работал под его началом, младшим научным сотрудником, но не из-за любви к науке, а скорее лени и нежелании искать что-то лучше. С Канторовичем они не виделись, но Руслан знал, что тот поступил в аспирантуру и пишет кандидатскую.

И тогда на пороге появился Штольц. Он бредил Шлемом, говорил о его уникальных, невообразимых возможностях, только... не знал, как тот работает. "Величайший ученый человечества", как его впоследствии его нарекут, не знал, как работает его изобретение. Гриша твердил о миллионах, которые принесет его Шлем, даже не подозревая, что Руслан готов был работать бесплатно ради такоего открытия...

– О, Ил, а как раз хотел поговорить.

Все мысли, воспоминания, образы, запахи в одно мгновение улетучились, словно ничего и не было. Иллиан внезапно для себя оказался у самого края деревни, где уже начинались бочком тесниться друг к другу застенчивые домишки. К нему шел Иван, держа что-то в руках.

– Гляди, чего научился.

Туров раскрыл ладони, и на них заблестела вода. Только тысячи капли не упали вниз, подчиняясь законам физики (Иллиан задумался, но потом мысленно кивнул самому себе – именно законам физики). Иван стал поочередено опускать то одну, то другую руку и вода перекатывалась по ладоням, точно игрушка "Слинки". Память, естественно чужая, услужливо показала Лейтли картинку цветной пластмассовой пружины – некогда популярной детской забавы, запоздало расшифровывая незнакомое слово.

– Знаешь что это? – Туров был сам похож на разшалившегося ребенка, научившегося новому фокусу.

– Психокинетика, – медленно сказал Иллиан. – Психокинетика в чистом виде.

– Ну да, – несколько разочарованно ответил Иван. – С Маратом весь вечер возились.

– Марат хороший человек, – сказал лорд. И тут он поймал себя на мысли, что это не его мнение. А Руслана. Вот ведь Проклятый Темный Бог, он теперь все время будет думать чужой головой?

– Это еще, – Иван замялся. – Я с Русланом разговаривал. В общем, если тебе нужно будет потренироваться. Мне, в принципе, особо и скрывать нечего. Ну то есть, моя черепная коробка к твоим услугам.

– Нет уж, спасибо, на сегодня мне впечатлений хватит. Может завтра, а еще лучше, послезавтра...

Вся королевская рать

Это произошло совсем буднично и обычно. Туров сидел возле речки, пытаясь резделить течение на два отдельных потока, в лучших традициях Моисея, когда со спины подошел Роман Валерьевич. Как понял Ваня, профессор не сразу окликнул его, некоторое время с любопытством наблюдая за его манипуляциями. Лишь после того, как психокинетику впервые удалось поднять в воздух толщу воды и обнажить дно, ясновидец подал голос.

– Неплохо.

– Чего? – речка лишь зло буркнула, хлестнув волной берег, и понеслась дальше, обиженная за хамское с собой обращение. – А, это вы, Роман Валерьевич. Я тут тренируюсь. Руслан сказал каждый день по несколько часов, чтобы был ощутимый прогресс.

– И я гляжу он не за горами, – в уголках глаз профессора на секунду мелькнула улыбка, но тут же погасла. Лицо вновь стало напряженным.

– Роман Валерьевич, случилось чего?

– Просто пора.

– Уже? – Заволновался Иван.

Туров на автомате почесал родимое пятно и вскочил на ноги. О грядущей битве слухи по лощине бродили с самого первого дня их прибытия. Волновал даже не сам бой. все-таки тут набиралось десятка полтора кинетиков, а скорее то, что в нем ведущая роль отводилась только одном человеку – Иллиану. Нет, не сказать, чтобы в него никто не верил. Вычислить десятку телепата в королевской орде мог только другой телепат, это профессор каждому объяснил, только Канторович телепатил не первый год, а Лейтли...

Сказать по правде, не все было хорошо с бывшим лордом. Точнее с дважды бывшим лордом. Как он не сошел с ума от всего обилия информации, свалившейся на него из всех голов его окружавших – вообще непонятно. Но Иллиан и остро переживал, причем переживал в прямом смысле все воспоминания человека, в которого "влезал". От Руслана только двое суток отходил. Марата практически проскочил, за полдня оправился. На Турове опять застопорился, потом Ольга, Костя... Видимо, до Жени очередь уже не дошла.

– Вы думаете Иллиан готов, Роман Валерьевич?

– Мы редко бываем по-настоящему готовы к трудностям, однако переживаем их.

– Это да или нет?

– Это и да, и нет.

Они вернулись в деревню, где все уже были собраны. Как оказалось, ждали только Турова. Иллиан с серым лицом – то ли от волнения, то ли не оправился еще от мыслей и воспоминаний Костика, стоял возле Лены. Вот квик заметно нервничала, мало того, что мужика ей испортили – Лейтли и вправду резко изменился, но то можно было списать на обилие впечатлений – так еще теперь и жизни его угрожала серьезная опасность.

– А мы разве уходим? – спросил Иван.

– Да, в лощине нас возьмут в тиски. Есть тут неподалеку одно место, где мы сможем видеть их, а они нас нет. Нужно будет туда идти.

Туров видел по лицам кинетиков их недоумение и недоверие, но вслух никто ничего не сказал. Почти все посмотрели на молчаливого и спокойного Руслана, чье хладнокровие придало им уверенности.

– Сир Иллиан, – обратился профессор к лорду. – Как вы себя чувствуете?

– Я же просил вас без всяких этих сиров. Я теперь понимаю, как глупо это звучит. – Иллиан на долю секунды заколебался, вспоминая, и добавил. – Архаизм, в общем... Нормально я себя чувствую.

– Тогда выходим.

Лабиринит встретил их холодным камнем и смрадным дыханием тяжелой мокрой земли, с копощащимися в ней червями. Туров проходя сквозь него задевал рукой эти рукотворные высокие стены, силясь запомнить ощущение приятной стылости, неподвижности. Так хотелость остаться тут подольше, спрятаться от всего. Иван боялся. Предстояшего боя, раздрызга внутри Ила, своего возможного будущего. Психокинетику впервые представилось, что все, бывшее до сих пор лишь детские забавы. Нечто вроде спектакля – в любой момент мог зажечься свет, режиссер веселым голосом бы сказал: "Хорошо, на сегодня закончили", и все прекратилось...

Но теперь Иван почувствовал, впервые за долгое время, осознал не головой, а скорее всеми спящими до этого чувствами, что они подошли к точке невозврата. Еще немного, и река вынесет его к высокому водопаду и сбросит вниз, а у него не то, что лодки нет, он даже плавать не умеет. Туров тряхнул головой. Что за наваждения? Все будет... нет, не хорошо, хорошо теперь это вряд ли. Скорее все будет, как будет. Тут ничего не поделаешь. И переживать понапрасну нечего, и бояться тоже...

Сказать себе сказал, а сердце все равно предательски отбивало ударов девяносто в минуту. Ну значит будем сражаться вместе с легким мандражем, ничего смертельного. Иван на трясущихся ногах выбрался из лабиринта. Лощина осталась внизу.

Странный у них был проводник. Роман Валерьевич абсолютно не ориентировался на пересеченной местности, превратившись на мгновение в человека, приходившегося по материнской линии потомком Сусанина, а по отцу пьяного картографа. Ясновидец уверенно шагал, игнорируя тропки – одни звериные, другие оставленные человеком. Туров не сразу догадался – Роман Валерьевич знает направление, потому что видел уже его. Он словно замотанный в теплое тряпье, которое треплет кусачий мороз, бредет за впереди идущим в снегу, стараясь ступать след в след, иначе провалится по колено, а то и по пояс. Только тот, кто впереди – и есть сам профессор, он концентрируется на себя самом в будущем и идет по хлебным крошкам, разбросанным собой же. Жесть какая!

Иван хотел поделиться своей догадкой с Русланом, но Яникеев выглядел отстраненным. Опять думает о чем-то своем, лучше не беспокоить. Иллиан тоже замкнулся, изредка выдавая односложные фразы на вопросы Ленки. Остальные не лучше. Все в себе, каждого гнетет будущее и сейчас не до разговоров. Туров еще раз обвел отряд взглядом и внезапно остановился на мальчишке, местном ясновидце. Кристиан, кажется.

– Дружище, у тебя кровь носом, – подошел он и протянул заменяемый Турову здесь платок, кусок грубой ткани.

– Ой, – спохватился Кристиан, спешно вытирая пальцами кровь, отчего размазал ее по всему лицу.

– Погоди, – Туров напрягся, будто носом прощупывая, какова была влажность воздуха. В голове сильно закололо, зато тряпка в руке немного намокла. И то неплохо.

– Давай вытру.

– Вот это да, – только и выдохнул Кристиан. Тряпка произвела на него определенный эффект.

– Чем богаты, тем и рады, – усмехнулся Туров. – Воду в вино пока превращать не умею. Хотя... Наверное, и не смогу. А так да, приколы балаганного шута. Давай, голову чуток подними, а то видишь у тебя капилляры какие слабые.

– Капилляры? – не понял молодой ясновидец.

– Ну сосуды такие, – Иван кое-как протер лицо паренька и отдал ему тряпку, чтобы прижал к носу. – Забей в общем, просто из-за них кровь пошла.

– Нет, – покачал головой Кристиан. – Так бывает, когда долго смотришь в Грядущее. Не то, что произойдет через минуту, а лишь едва в начертанные линии судьбы.

– И что там? – Иван постарался придать своему тону минимальную заинтересованность.

– Битва, раскаяние, возвращение. Ой, – ясновидец спохватился и, как ребенок, зажал себе рот руками, – Не говорите, пожалуйста, никому. А то...

– Да, да, я в курсе, а то сглазишь и не сбудется, – улыбнулся Туров. – То есть, до самой битвы не говорить. А потом можно?

– Потом можно, – согласился Кристиан.

– То есть, если мне можно будет говорить после битвы, значит я не тот счастливчик, кто умрет?

– Ой, – повторно закрыл паренек рот руками.

– Ладно, расслабься, это будет нашим маленьким секретом.

Удивительно, но после этого случайного разговора Туров немного успокоился. Нет, конечно, страх не совсем не отступил – просто теперь психокинетик знал, что не умрет, а переживет этот день. Грядущая битва превратилась в неприятный, но неотвратимый момент в жизни, который нужно было пройти.

Они вошли в небольшой пролесок, расросшийся не только редкими деревьями, но и высокими кустарниками во все стороны. Тут уже точно никто не ходил. Роман Валерьевич внимательно шел по высокой сорной траве, захватившей тут почти все пространство, стараясь не попасть в многочисленные, спрятавшиеся среди яркой зелени лужи.

– Это не лужи, а местность заболоченная, – раздался рядом голос Иллиана.

– Ты...? – незаконченный вопрос Турова прозвучал, как мычание умственно отсталого.

– Сам же разрешил мне тренироваться. – Пожал плечами Лейтли. – Если ты против, конечно, то...

– Да нет, нет. Просто странно все это. Вроде прячешься в заброшенном доме, в самой дальней комнате, а оказывается, что тебя там давно кто-то ждет.

– Хорошо, в следующий раз я постараюсь с прелюдией.

Иван усмехнулся. Недели не прошло, а как обогатился словарный запас лорда. Вряд ли это из головы его или Руслана. Скорее всего, Марат поделился новенькими словечками.

– А ты чего думаешь о битве?

– А чего тут думать, – Иллиан выглядел спокойно. Только лицо оставалось все таким же бледным, как у покойника. – Все пройдет так, как задумано.

– Так в этом уверен?

– Я это видел.

Еще один ясновидец, мать его. Видел он... Туров почесал родимое пятно. Хотя действительно видел. Ни у мальчишки, ни у Романа Валерьевича защиты, как у Ленки, нет.

– Судя по твоему спокойному тону, ты тоже не умрешь, – заметил Иван.

– Ты меня так легко, как пацана не разведешь, – голос Иллиана стал чужим. – Уж извини. Ты, видимо, действительно не понял, что значат возможные линии Грядущего. Это как следы на песке возле берега – будешь трепыхаться, лишь быстрее ударит волна и все смоет.

Лейтли окликнула Лена, и он ушел назад, суровый, спокойный, другой. Не думал Иван, что настолько Ил изменится после Сеанса. Словно подменили его. Если сейчас он уже так общается, что будет дальше? Превратится в последнюю сволочь? "Дальше только банковский коллектор", – пошутил внутренний голос.

– Пришли, – негромко сказал Роман Валерьевич, однако все его услышали.

– Что, здесь? – недоуменно спросил Туров.

– Нет, чуть дальше.

Туров поглядел в сторону взметнушейся, подобно стреле строительного крана, руке и разглядел за заканчивающимся рядом деревьев большую пологую, или, как говорят мальчишка, лысую, гору, взявшую пролесок со всех сторон в тиски. И на ней ничего: ни веселых березок, трясущих на ветру сережками, ни одинокого, хмурящегося листвой, дуба, ни колючего кусточка, обглоданного и разграбленного зверьем, лишь грустный ковыль, помахивающий пучками жестких листьев.

А еще выше, ступая по владениям бесплодной тырсы, роились черные точки. Отсюда, да еще сквозь листву, толком, конечно, разглядеть и нельзя ничего было. Только Туров все понимал. Вон и стяги, поднятые вверх, тонким колоском, в пыльной дымке мелькают разноцветными пятнами. Но главное – шум, гам, топот ожившей многотысячной оравы, бурным потоком хлынувшем вниз. Куда там бедной армии богатого Виссела, собранной впопыхах. Теперь перед ними было все кантийское войско, сплотившееся вокруг одного лидера, одного короля.

– Че-то меня терзают смутные сомнения, – подал голос Марат.

Остальные робко зашумели, как школьники-второклашки стоило учителю лишь открыть дверь, но еще не выйти в коридор. Лишь Руслан махнул рукой и его "детки" сразу затихли.

– Роман Валерьевич, не сочтите за трусость, но судя по всему их там действительно много. Все еще точно движется по плану?

Профессор кивнул. Только сейчас Туров заметил, как волнуется сам ясновидец, хотя и старается все делать сдержанно, двигаться плавными движениями, какие характерны лишь старикам, точно экономит свои силы и энергию. Оно и понятно, хоть кому-то надо сохранять спокойствие.

– Пусть вас не смушает количество воинов. Как я и говорил, это будет битва двух людей, – профессор чуть подумал и добавил. – Двух телепатов.

– А мы? Мы все? – спросил Марат.

– Зрители, свидетели, соучастники. Разве это имеет значение?

– Тогда зачем мы здесь? – нахмурился Марат.

– Как бы странно это не звучало, потому что именно здесь вы все в безопасности. И да, вам еще надо разобраться кое с кем.

Вместо продолжения старик показал рукой, словно нарочно в самые нелепые места – и те ожили. Зашевелился кустарник, вздрогнула трава, заскрипела ветка дерева, пошла кругами вода в одной из больших луж. Иван только успел заметить несколько ножей, взметнувшихся крошечными соколами и устремившиеся к ясновидцу. Рванула, закричав – то ли от боли, то ли от ярости – Лена, входя в квик-режим, и смутная тень очертила полукруг вокруг Романа Валерьевича, собирая оружие. Наконец, сообразил что к чему и поднял незадачливых убийц в воздух Руслан, схватив, похоже, чуть ли не за внутренности.

Иван посчитал – всего девять человек. На голове повязки, скрывающие лицо, по красно-коричневым мешковатым костюмам стекали грязные струйки воды. Ни дать, ни взять ниндзя местного разлива.

– Это что? – спросил Туров я ясновидца.

– Привет от Михаила Эммануиловича, – почесал бороденку профессор. – Думаю, они тут не одни такие. Руслан Рашидович, не могли бы вы спросить голубчиков, сколько их тут? Думаю, вы сможете лучше их промотивировать.

Руслан спокойно пожал плечами, дескать, чего такого, и сильнее сжал кулак – в ответ послышались громкие стоны, а потом и исконно русское "б...".

– Сколько вас?

К удивлению Ивана, в Мальчиша-Кибальчиша никто играть не стал. Кантийцы залопотали на все лады, но Мёнемейстер выбрал лишь одного – того, который в сердцах выругался на родном языке и того, который сейчас молчал. Руслан специально ослабил охватку на всех остальных, чтобы они немного утихли, а на последнего напротив – надавил еще сильнее, свободной рукой издали стянув скрывающее лицо тряпку.

– О, старые знакомые, – голос Яникеева был спокоен, хотя лицо стало злым.

Туров тоже узнал в висящем перед ними худосочном мужчине телепата с Горы Богов. Видимо, один из тех, что ушел с Канторовичем в столицу.

– Три... – выдавил наконец из себя ниндзя-неудачник. – Три отряда.

– Отзовите все, – вмешался Роман Валерьевич. – Их пребывание не имеет смысла... Не верите? – Улыбнулся старик. – Можете убедиться.

Телепат подозрительно взглянул на профессора и его с удивлением разинул рот. Конечно, влезть в голову полностью, подавить волю и начать управлять Романом Валерьевичем он не мог, категорией не вышел, но вот по мыслям и думам пробежался. И нечто его изумило.

– Ты сам вправе подумать, как распорядиться такой информацией. Просто помни о том, что видел. Хорошо? Его можно отпустить, – сказал профессор уже Руслану.

Как только телепат оказался на земле, он шепнул что-то одному из кантийцев и тот закричал птицей, странно прикладывая ладони к губам. Ему почти сразу ответили, и телепат повел свой отряд навстречу войску, уже спускавшемуся к рощице.

Почти выйдя из пролеска, мозголаз обернулся и странно посмотрел на ясновидца – Иван даже не понял, чего было больше в этом взгляде: уважения, недоумения, жалости. Телепат точно хотел напоследок еще раз взглянуть на нечто так его удивившее. На кинетиков и квика, теперь тяжело дышавшую и буквально висевшую на руках у Иллиана – тяжело дался ей рывок, он не смотрел. Словно никого сейчас тут не было. Только худой человек и удивительный старик, не дававший ему покоя.

Телепат неожиданно для всех кивнул Роману Валерьевичу и тот ответил ему тем же. Они ничем не обмолвились меж собой и не могли сказать, но внезапно поняли друг друга без слов. Лишь только мозголаз вышел из пролеска, как ясновидец подхватил полуобморочную Ленку и шепнул Иллиану: "Пора".

Новый план

Сколько раз Кристиан видел, закрывая глаза, сколько раз представлял, а все равно в жизни вышло намного волнительнее. Теперь сам он почти полностью выглядывал из пролеска, за которым неторопливо двигалась и шумела армия Эдвара Первого. Она грохотала подошвами сапог, кричала сонмом разномастных голосов, лязгала доспехами, задевая их друг о друга, взметала вверх клубы пыли и гремела тысячью крохотнми молоточками в голове. Хотелось бросить все и пуститься наутек, бежать, пока не заколет в боку, пока от жара не захочется обнажить горячую грудь, пока ноги не начнет сводить предательская судорога.

Но он был здесь. Оставался, как и учитель, которому сейчас приходилось, наверное, еще хуже. Только вот Веглас держал себя в руках, потому и Кристиан сможет. У него уж роль намного важнее, чем у Романа Валерьевича.

Сир Иллиан (после того, как лорд стал читать чужие мысли, Кристиан все же решил снова добавлять "сир", обращаясь к нему) уже выбрался из укрытия и направился навстречу воинству. Забавно это выглядело со стороны – его светлость, не самый крепкий и сильный человек в королевстве, идет навстречу полчищу врагов. Перед ним, в нескольких десятках шагов, с каждой секундой все больше и больше отдаляясь от преследователя, улепётывают несостоявшиеся убийцы, то и дело оборачиваясь назад. Солдаты короля Эдвара их знали, потому что не обратили на тех никакого внимания, а вот сир Иллиана встретили.

Точно огромный выползший на сушу дракон воинство выплюнуло в одинокого лорда сотни и сотни. После появления в Кантии полубога Айвина и слухах о стычках с "черными душами" знали почти все, на какую силу способен один, избранный человек, отмеченный высшими силами. Может даже сам король и отдал приказ уничтожить одинокого путника, бесстрашно вышедшего против всего воинства. Ядовитый плевок рассыпался в воздухе не множество свистящих и шипящих осколков самих звезд, смертноносных, падающих посреди белого дня, а не ночи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю