Текст книги "Ось ординат"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Часы снимать? – услужливо поинтересовался ограбленный и с готовностью протянул руку к запястью.

– Не надо, – процедил Сима, косясь на Пуха, в кармане которого был слезоточивый баллончик.

– Значит, грабеж окончен? – заметно повеселев, уточнил мужчина в плаще. – Тогда слушайте сюда. Вы взяли у меня шесть тысяч рублей, две триста двадцать пять американских долларов и двадцать английских фунтов…

Сима покосился на Пуха. Пора было выключать мужика и бежать, но Пух замер, словно кобра, заслушавшаяся дудочку факира.

– Завтра, в это же время вы принесете сюда эту сумму плюс сто процентов штрафа за совершенный беспредел…

Сима толкнул тормозившего приятеля бедром. Опасность не просто витала в воздухе. Ее смрад сгустился настолько, что перехватывало дыхание. Пора было пшикать газом и заканчивать этот балаган.

– …Если не найдете фунты, можете привезти доллары или евро по курсу…

Сима шикнул на Пуха, зверея от сознания того, что корчащий крутизну незнакомец заметил их замешательство и теперь борзеет на глазах, перехватывая инициативу.

– …отдадите моему человеку. Он будет стоять здесь и держать этот бумажник. Если вас завтра здесь не окажется…

Ударил его Марк. Даже не Лопата, кулаки которого чесались двадцать четыре часа в сутки, а именно Марк, рассудительный и осторожный, непонятный и нерасторопный чистоплюй Марк, который всегда последний бил пьяного и не скрывал брезгливости, когда получал свою долю.

Так или иначе, Марк треснул мужика по затылку рукояткой ножа, и мужик повалился, подпрыгивая на ступенях и на ходу заворачиваясь в свой дорогой плащ. Через пару секунд он уже лежал, скатавшись клубком у ног Симы и Пуха.

– Атас! – негромко скомандовал Марк и, перепрыгнув через тело, первым побежал по лестнице.

Остальные последовали его примеру.

Никакой машины с телохранителями у крыльца не оказалось, а четверке грабителей хватило ума и выдержки уйти бодрым шагом, а не галопом, который обратил бы на себя всеобщее внимание.

– Ну, и кто был прав, а? – лицо Симы сияло. – Нормально срубили денег, а? Нормально?

– Если на то пошло, то прав был я, – поправил товарища Лопата. – Это я придумал трясти…

– Да ладно тебе! – примирительно отмахнулся Сима. – Делим «капусту»?

Дележ был простым и скорым. Небольшая заковыка случилась из-за фунтов, но рассчитались и с ними.

– Блин, приятно видеть! – сообщил свое мнение Лопата, соорудивший из купюр веер.

– Я, кстати, знаю, где еще телки живут, – сообщил Пух, убирая в карман свою долю.

– Можно обсудить, – Сима поощрительно хлопнул его по плечу. – А пацаны? Лопата? Марк?

Только Марк не улыбался.

– Лучше обсудить, почему ты его не вырубил, – мрачно сказал он Пуху.

– Да ладно тебе… – Сима примирительно положил руку на плечо Марка, но тот руку сбросил.

Пух забормотал в ответ что-то невнятное, потом вдруг распетушился:

– А что такое? Чего ты вообще наезжаешь?

– А то, что баллончик был у тебя, и ты должен был…

– Должен! – фыркнул Пух. – Никому я ничего не должен! Вместе шли на дело, вместе все и делали. Один за всех. Работаем вместе, рискуем поровну. У тебя бы не получилось – Лопата помог бы, у Лопаты не срослось – Сима подключился бы. Мы одна бригада, понял? Ты его вырубил – и молодец. В следующий раз, может, ты затормозишь, а я тебя вытащу. Может такое быть?

– Офигенный у тебя расклад! – завелся и Марк. – Бригада! Профсоюз недобитых мушкетеров! У тебя был баллончик, а мне пришлось его по башке стучать. А если я ему башку пробил? А если он загнулся? Это знаешь, чем пахнет?

– Не каркай! – попытался вмешаться Сима, но Марк его оттолкнул.

– Знаешь, чем это пахнет, Пух? Ты всех подставил, понял? Мы теперь все, может быть, под мокруху попали. За какие-то сраные восемьсот баксов! Причем, заметь, как бы ни сложилось, для меня это будет пахнуть гораздо сильнее, чем для вас, потому что я ударил его по башке, а вы просто соучастники! Так кто после этого больше рисковал?!

– И что ты предлагаешь?! – Пух сорвался на визг. – Отдать тебе мою долю?!

– А хоть бы и так!

– Мужики!

– Уйди ты!

Ссора закручивалась со скоростью смерча.

– А я вот не врубился… – низкий голос Лопаты, не принимавшего участия в этой перепалке, обратил на себя внимание сцепившихся. – Не врубился я, про что это такое мужик балакал. Какие-то штрафы, беспредел. Про что это он?

– На понт хотел взять, – тотчас ответил Сима. – Мол, он крутой мафиози, а мы дети, пальцем струганные. Думал, мы струхнем и отвалим.

– Если так, то мужик – хороший актер, – Пух с облегчением отцепил от себя руки Марка.

– И нервишки у него – гы-гы! – поддакнул Лопата.

– Да, но не на тех напал фраер поганый! – на мажорной ноте подвел итог Сима. – Уделали его по полной программе!

– Вы зря так расслабились, – сказал Марк мрачно. – Я бы вообще на время залег на дно. Черт его знает, кого мы трясонули. Видели, сколько у него в лопатнике всяких карточек натыкано? Целая галлерея.

– По-моему, это ты перенапрягся, – возразил ему Сима. – Карточки – это даже хорошо. У крутых бандитов бывают кредитные карточки?

– Не знаю. У меня нет знакомых крутых бандитов, – резонно ответил Марк. – И у тебя, по-моему, тоже.

– У меня тоже, – признал Сима. – Но я так понимаю, что если человек весь в кредитках, то он скорее всего торгаш. Или банкир. Или брокер какой-нибудь. Зачем человеку несколько карт? А чтобы туда-сюда шустрить с ними. То есть человек – специалист по этим делам: как выгодней, где, когда какую карту отдать, на какую денег прислать. Бандиту это надо?

– Не знаю, – покачал головой Марк. – Раньше вроде не надо было, а теперь времена меняются. Теперь все грамотные.

– Да торгаш он, мужики! – продемонстрировал свою наблюдательность Пух. – Вы можете себе представить, чтобы этот педик на стрелку явился людей пугать? Или просто ударил кого-нибудь? Да от него одеколоном несло так, что я забалдел без всякого газа!

– Теперь понятно, почему ты тормознул! – Сима подсуетился с популярной шуткой. – Ты от педиков балдеешь.

– Слушай, ты!..

– Надо было взять бумажник, – сказал Марк. – Там права и всякие документы. Выбросили бы потом, зато знали бы, с кем имеем дело. Бывает так, что лучше и впрямь все вернуть.

– Возьмем на вооружение! – поддержал Сима. – В следующий раз непременно заберем все. И мобильник, кстати, тоже надо забирать. И еще я тут подумал, что этот стручок мог так легко бумажник вытряхнуть потому, что у него в кармане плаща еще пачка лежала. Отделался, гад, мелочовкой!

– Еще не известно, отделался ли, – напомнил Марк. – И я пока не узнаю точно, ложусь на дно.

– Какое дно, Марк! Ты умом простудился?!

– Да ты весь обалдел! Это же золотая жила! Столько тужились зазря, теперь нормально срубили, а ты уходишь? Да, может, наши три миллиона на следующем козле и висят!

– Не висят, – убежденно ответил Марк. – Я вообще подозреваю, что нам крупно повезло с этим кожаным. Считайте, что это и был наш звездный час. Во-первых, когда нормальный человек идет водку пить, то миллионы с собой не берет. Из осторожности. Во-вторых, когда у человека есть три миллиона, он по хохлушкам не шастает, а едет в какой-нибудь подпольный «Мулен Руж» и оттягивается по высшему разряду: с шампанским, кордебалетом, стриптизом, негритянками и… всякими пряниками.

– Ты-то откуда знаешь? – тотчас спросил Сима.

Но никто не засмеялся.

Спустя два дня Пух подошел к Марку. Вернее сказать, отозвал его в сторонку в перерыве между лекциями.

– Слушай, Марк, тут такое дело. Мне вчера звонили по телефону. – Последовала пауза, толковать которую можно было как угодно.

– Кто? – спросил Марк, не нанимавшийся толкователем пауз.

– Не знаю, – раскошелился на подробности Пух. – Несколько раз звонили. Звонят и молчат. Причем я слышу, что в трубке звуки какие-то, то есть соединение есть. Но молчат.

– И что?

– Ну, не знаю. Странно. Раньше такого не было. Звонят и молчат. Какой смысл?

Марк скучающим взором обвел бурлящую народом аудиторию.

– Может, это Чистякова звонит? Ты не думал об этом?

– Чистякова? – насторожившись, Пух тоже пошарил глазами и нашел Чистякову. – При чем тут Чистякова? Зачем ей мне звонить?

– Ну, влюбилась и звонит. Нормальное хобби у влюбленных барышень.

Пух посмотрел на приятеля без одобрения.

– Прикалываешься? Я тебе серьезно говорю, а ты тут… страдаешь дурью.

– А что мне, плакать из-за твоего романа с Чистяковой? Ну, не нравится Чистякова, считай, что тебе звонит принцесса Монако. Так легче?

– Дятел ты! А вдруг это эти звонят? Которые нас ищут?

– Ищут? – Марк наморщил лоб. – А кто нас ищет?

– Ну, я подумал, что вдруг тот мужик в плаще не понтовался? Может, он и торгаш, но крыша у него какая-нибудь крутая? И эта… крыша теперь нас вычисляет. Такое ведь может быть?

– Может, – посерьезнел Марк, – только ты лучше считай, что это принцесса Монако. Звонит бедняжка и молчит, стесняясь своего скверного произношения. Потому что если это звонит крутая крыша – нам выпал цак с большими ржавыми гвоздями. Только я думаю, это Чистякова, потому что зачем крыша станет тебе звонить? Возьмут теплым и порежут на куски. А принцессе Монако ты сто лет не показался. Так что расслабься, Пух, и будь повнимательнее к Ленке. Она ничего девчонка, хотя и староста.

– Ты уже слышал?

– Да, два : ноль.

– Да нет! Я не про это… – от приколов Марка Симу иногда разбирала изжога, – про Пуха говорю. Слышал, что ему звонили?

– Пуху? – Марк трагически вздыбил брови. – Вот трепло! Девушка доверилась ему, подышала от души в трубку, а он раззвонил о своих похождениях по всему институту!

– Какая девушка, Марк! Не толкай ты эту лажу. Никакая это не Чистякова. Да ты ведь и не знаешь всего!

– Какого еще всего?

– За мной следили!

– Что с тобой делали? – даже после этого известия Марк не сменил своего насмешливого тона.

– Ты зря ржешь! За мной следил какой-то хмырь. Я его засек и хотел даже догнать, но он, сволочь, быстро бегает…

– И как же он выглядел?

– Да как он мог выглядеть? Я ж его не догнал. Ну, мужик в бейсболке, среднего роста…

– Бейсболка среднего роста, или мужик был голый, только в шляпе?

– Слушай, Марк, – насупился Сима. – Ты же сам парился по поводу того, что нас могут искать. Что крыша того мужика в плаще за нами будет следить. А теперь тебе говорят по делу, а ты треплешься тут, прикольчики свои подкидываешь.

– Я вам, пацаны, говорил, что нас могут искать. – Ироническая усмешка наконец слетела с губ Марка. – И искать нас будут серьезные люди. Серьезные, Сима, которые не будут сопеть Пуху в трубку или бродить за тобой по вечерней Москве. На кой хрен им звонить Пуху? Если бы он во время налета хоть рот раскрыл, то мог бы понадобиться его поросячий голос. Но он, если помнишь, обосрался сам и едва все дело не уделал. А теперь вы решили меня разводить своими дебильными розыгрышами!

– Какими розыгрышами?..

– А! Не грузи, Сима! В один день вы трое подваливаете ко мне со своими страшилками: Пуху пыхтят в телефон, за тобой следят, батю Лопаты кто-то там спрашивал про сына. Все сразу в один день. Причем ко мне никаких вопросов ни у кого не возникает.

– Батю Лопаты что? – переспросил Сима, с трудом поспевавший за Марком.

– Да хватит! – взорвался Марк. – Хватит меня разводить! И без вашей клоунады кошмары снятся. Это у вас все детство в заднице играет, вы не понимаете, что будет, если нас и впрямь найдут. Думаешь, отшлепают по ягодицам? Надеетесь, что все обойдется парой ударов в пятак? Не надейтесь! Детство кончилось, Сима! Если нас вычислят, то пропустят через такую мясорубку, что ты завтра побежишь в военкомат записываться в Чечню. Только они и там найдут, друган!

На Симу эта речь произвела впечатление: лицо побелело до мучного состояния, а голова заметно присела к плечам, как увядающий бутон.

– Марк, я клянусь тебе…

– Да не надо! Не надо клясться! Если бы они вычислили нас, мы бы уже горько плакали!

– Может, они собирают улики? Хотят вычислить всех четверых?

– Если бы они были полицейскими из американского кино, тогда, возможно, они собирали бы чего-нибудь. А эти просто сцапали бы любого из нас и в три пинка выбили бы адреса остальных. Не согласен?

– Марк!..

– От-ва-ли!

В общем, Марк не поверил в таинственные происшествия с друзьями.

А на следующий день он не пришел на семинар по алгебре, и это было странно, ибо математик за неделю стращал и предупреждал, так что явились все, даже Лопата, которому при любых шпаргалках, подсказках и цвете учебника двойка была обеспечена.

И появился Марк только к концу дня. Он стоял у проходной, в стороне, за колонной и помахал приятелям издалека, словно лесная нимфа одинокому путнику. Когда они приблизились, Марк вышел навстречу, и стала понятна причина его «стеснительности»: жуткий, пол-лица кровоподтек, намазанный вдобавок какой-то мазью, оттенявшей этот чемпионский фингал и придававшей ему зловещий блеск.

Лопата как специалист по дракам и полученным в них травмам восхищенно присвистнул. Пух и Сима промолчали, безмолвно присоединяясь к этой высокой оценке.

Немного постояли, любуясь зрелищем: Марк изучал вытянувшиеся лица друзей, а те не могли оторваться от виртуозно изуродованного лица.

– Обнимался с экскаватором? – попробовал пошутить Пух.

– Лучше экскаватор, – сказал Марк, шепелявя и странно ворочая челюстью.

Компания провела следующую минуту в молчании. Все четверо, даже Лопата, сообразили, что к чему, а подробности никуда не денутся, сейчас Марк все подробно расскажет…

– Короче, – намолчавшись вдоволь и поняв, что глупых вопросов не последует, Марк опять привел в движение свою выбитую из колеи челюсть. – Они нас нашли. Всех.

Последние четыре буквы прозвучали особенно мрачно, трагически. Пух аж шмыгнул носом.

– Я же говорил тебе, что… – начал было Сима.

– Условия такие, – игнорируя его реплику, продолжал Марк. – Я должен завтра принести к тому подъезду всю сумму в двойном размере. Плюс еще четыре штуки штрафа за то, что мы ни под кем не ходим, а занялись самодеятельностью. Плюс еще четыре штуки за то, что этим гадам пришлось нас искать.

Три рта при этих словах широко раскрылись, так что стоявшая у колонны компания стала напоминать воронье гнездо: три вороненка просят есть, а вернувшийся ни с чем помятый папаша объясняет, почему не принес червяка.

– Тринадцать тысяч что ли? – спросил Сима, который хорошо владел устным счетом, но в объявленный приговор поверить не мог.

– Примерно так, – подтвердил Марк. – Причем пять надо принести обязательно. А если не принесем остальное, то с нас десять процентов. То есть восемьсот баксов.

– Волюнтаризм, – сказал Лопата, удивительно четко проговорив буквы. При подобных обстоятельствах он заделался бы героем дня, но не сегодня. Сегодняшнюю сенсацию мог переплюнуть только прилет марсиан в деканат их института.

– Волюнтаризм, точнее не скажешь, – подтвердил Пух и обратился непосредственно к докладчику:

– Марк, так, значит, мы должны им завтра по-любому принести пять восемьсот? А остальное когда?

– Им все равно. Можешь никогда не отдавать. Но каждый день я должен приносить десять процентов от долга.

– Каждый день?!!

– Ежедневно, в два. На том же месте, – бесстрастно подтвердил Марк. Он, похоже, успел уже хлебнуть жизнь в полной мере, успел перекипеть, перебояться, перебеситься.

– Капец!

– Офигеть можно!

– Это же грабеж!

– Конечно, грабеж, – согласился Марк. – Но мы, кажется, именно этим и промышляли?

Еще помолчали.

– По три триста на нос получается, – скалькулировал Сима, по-прежнему хорошо владевший устным счетом. Стало ясно, что в Сименой голове уже заработали колесики, загудели трансформаторы, замигали лампочки, разрабатывая ловкий и оптимальный план добывания необходимой суммы.

– Не получается ничего на нос, – Марк смахнул в пыль неродившийся план. – Мы четверо должны денег. Все четверо – такое условие.

– Не понятно, – заволновался Сима. – Ты хочешь сказать, что если я отдам им свою долю, а вы заплатите проценты, то… То что, их это не устроит?

– Нет. Они ясно дали понять.

– Хрень какая-то! – фыркнул Сима.

– Это еще не вся хрень, Сима. Если мы не отдадим им все сразу, то будем платить проценты с оставшегося долга. А если в один из дней я не принесу эти сраные проценты, то они кинут жребий и замочат одного из нас. Кому больше повезет. А долг повиснет на оставшихся. Теперь все понятно?

– Страшная сказка с толстым концом, – нахмурился Пух. – Это же беспредел! Надо идти в ментуру и выкладывать им все, как есть. Сейчас не те времена, чтобы паяльники прикладывать!

– Лучше не в ментуру, а сразу в психушку, – возразил Сима. – Сейчас те самые времена, когда у каждой бандитской крыши есть своя ментовская крыша, а у каждой ментовской крыши – свой депутат и свой министр. А у…

– А у каждого министра – свой человек в ООН, а у каждого в ООН – по знакомому пришельцу, – в тон ему подхватил Пух. – По-твоему, вообще не надо рыпаться? Пусть из нас барбекю стругают?

– Можно в армию завербоваться, – сообщил сквозь зубы Лопата и так же сквозь зубы сплюнул на пол, демонстрируя, насколько ему по душе перспектива защищать Родину.

– Про армию уже обсуждали, – хмыкнул Сима и снова насел на Марка. – Нет, но я не врубаюсь! Им бабки нужны или нет? Давай я сам спрошу их, какого хрена…

– Ничего ты не спросишь, – снова обрезал его Марк. – Они сказали так: припрется кто-то кроме меня – убьют обоих. Без базаров. Есть еще вопросы или предложения?

– А почему именно ты?!

– Подумай головой и сразу догадаешься. Если бы Пух не тормознул, то, наверное, он теперь был старшим кассиром. А если бы он не был таким придурком, нас вообще не нашли бы!

– Чего? – неуверенно возмутился Пух. – Что ты опять на меня наезжаешь?

– А вот чего! – Марк взял руку Пуха и с торжественным хлопком вложил в нее что-то.

– Чего это? – испуганно отпрянул Пух, пошевелил пальцами и развернул на ладони клочок бумаги. – Что это такое?

– Это мне подарили на память. Чек. Ты когда баллончик и нож покупал, взял чек. А пока копался в карманах, наверное, выронил. Вот они, как я понимаю, заглянули в магазин. А в магазине тебя небось запомнили, потому что редкий болван покупает сразу такой арсенал. А дальше я уж не знаю, как они тебя раскручивали. Но раскрутили.

Сима взял у Пуха чек, посмотрел:

– Да, блин, хорошо еще, что ты не паспорт уронил. Хотя теперь какая разница!

– Урод жирный! – Лопата отвесил товарищу звонкую затрещину, тот не противился.

– Так что делать-то станем? – спросил Лопата, критически оглядывая затылок Пуха на предмет второй оплеухи. – Идем в ментуру или чего? Или все-таки в армию?

– Что ты все со своей армией? Только бы предлог найти! Хочешь – иди так.

– Достанут и в армии. Надо расплачиваться. А там… видно будет.

– Может, если мы все бабки отдадим, нас это… возьмут в бригаду? – предположил Пух. – Тогда и вернем все с лихвой.

– Ага, нас посвятят в мафию и дадут на откуп два притона и подпольный майонезный цех.

– Скорее засветят в глаз и потребуют еще денег. За какой-нибудь штраф. Я слышал про такие расклады: тянут с человека, сколько можно, пока все под ноль не высосут…

– Тогда точно пойдем в ментовку!

– А сейчас-то чего делать? – мучился своим вопросом Лопата.

– Надо бабки искать, – пробурчал Сима.

– А где?

Искать деньги оказалось даже труднее, чем их тратить. Сумма, поначалу казавшаяся вполне реальной на фоне миллионных афер, о которых ежедневно вещают по телевизору, на деле угнетала своей недостижимостью. Понятно, что все хором сдали обратно свои доли добычи. Забавно, что никто ничего не потратил, словно предчувствовали недоброе. Покряхтев, к вечеру собрали еще четыре тысячи. Пух свез на «Савелу» свой компьютер, Марк занял у брата семь сотен, Сима просто добыл где-то полторы штуки. Не внес своей лепты только Лопата.

– Продам мотоцикл, – заверил он. – Но до завтра-то не успею! Не ночью же я буду им торговать!

– Ты если надеешься, что продавать его не придется – зря, – строго сказал ему Сима. – И лучше бы ты продал его дешевле, но поскорее, а то больше на процентах потеряешь.

– Я уж сам как-нибудь… – огрызнулся Лопата, раздраженный прозорливостью приятеля.

– Ты теперь не сам, – строго напомнил ему Марк. – Ты теперь один из нас, идиотов со включенным счетчиком. Тебе, кстати, Боря деньги вернул? Так тряхни его; лишние двести баксов лишними не бывают.

К двенадцати следующего дня Марк отвез первую собранную сумму. Если учесть проценты, то за компанией оставался долг еще в шесть тысяч восемьсот, которые надо было изобретать.

Лопата продал мотоцикл. Задешево продал, но быстро. Правда, Сима подозревал, что туповатый приятель проявил-таки смекалку и утаил часть суммы. Еще Лопата получил долг с Бориса. Так или иначе, но долг четверки в следующие два дня сократился до трех тысяч.

– Поднажмем! – подбадривал компанию Сима. – Осталось немного.

– То-то и оно, что ничего не осталось, – проскулил в ответ Пух. – Ни дисков, ни компьютера, ни плеера. Да еще должен три сотни. Плеер – еще ладно, но предкам пришлось наврать, что комп я в ремонт сдал. Сестра воду мутит, что ей играть не на чем, и мать теперь на мозг давит: когда заберешь? Бляхен, мне теперь год на новую машину копить!

– Нечего было чеки разбрасывать! – припомнил ему Лопата. – Тебе еще есть, с чего копить, а я остался и без байка, и без средств к существованию.

– А кто нам присоветовал этот подъезд?! – неудачно перевел стрелки Пух.

– Чем тебе плох подъезд? – грозно переспросил Лопата. – По-моему, бабок сняли нормально. И если бы не один тормоз, то все прошло бы четко.

– Так что, я виноват?!

– А неужели нет? Пшикнул бы сразу, так он и не рассмотрел бы никого. А тут пришлось его по башке бить! Да еще чек этот…

– Можно подумать, это ты бил!

– Хватит собачиться! – на правах признанного героя осадил их Марк. – Надо напрячь мозги еще на три тысячи.

– У меня уже не напрягаются, – вздохнул Пух. – Я уже исчерпал все резервы.

– И я, – поддакнул Лопата, – все исчерпал. Выгреб подчистую. Могу еще у отца в гараже взять мешок пустых бутылок.

– Слушай, Марк, – заговорил Сима. – А может, поговорить с ними? Объяснить, что, мол, раскаиваемся, вину свою признаем целиком и полностью. Ну, нет у нас денег. Так, может, мы как-то отработаем или что-нибудь еще? Сильно у этого козла башка разбита?

Марк хмыкнул.

– Ты что, думаешь, он сам за деньгами приходит? Может, ты думаешь, что он сам нас искал и это – Марк показал на свою распухшую голову – его работа? Фиг-то там. Я, может, и не завалил бы этого доходягу один на один, то уж разукрасить так себя не позволил. Нет, Сима, эти гады присылают за деньгами курьера. И прелесть этого курьера в том, что он глухонемой, а значит, спорить с ним или объяснять, что денег нет, но есть желание поработать, – пустое дело.

– Глухонемой, – потрясенно повторил Сима. – Но постой-ка! Если он глухонемой, то как вы с ним деньги считаете?

– Глухонемой не значит идиот. Даже наоборот: он считает в уме, как твой калькулятор. Я ему отдаю деньги, он их пересчитывает, прикидывает в голове и пишет на бумажке цифры. Три цифры: сколько получено в счет долга, сколько процентов и сколько еще осталось. И все. Пишет и сразу уходит.

– А на кой они присылают глухонемого? – поинтересовался Лопата.

– А чтобы не слушал глупых предложений и ничего не сболтнул, если его заметут, – охотно пояснил товарищу Марк. – Мне один мент рассказывал, как они глухонемого взяли с наркотой. Полный капут! Сорок минут ушло только на то, чтобы установить его личность. Ему что, он косит под дурака и мотает башкой, что, мол, неграмотный. Почти сутки они всей группой этого хлопца пантомимой развлекали, пока переводчика прислали. А и прислали переводчика – толку немного. Косить под дурака можно и через переводчика. И потом у них ведь язык не как наш, слов меньше, так что еще куча вариантов толкования ответов. Что ни запишут в протокол, все потом можно оспорить: не так поняли, типа. Варианты отработаны, так что лучше с ними не связываться.

– Круто, – покачал головой Пух.

– Круто, не круто, но записку он может передать? – не сдавался Сима.

Марк пожал плечами:

– Передать он может, если возьмет. Только я не врублюсь никак, что ты хочешь им предложить? Как ты собираешься отрабатывать бабки? Если бы мы были крутыми медвежатниками или юными следопытами или хоть кем-нибудь, но мы ж ни хрена особенного не умеем. А шпаны вокруг и так трется до ряби в глазах. Тебе даже наркоту не дадут перевозить, потому что ты говорящий, не в меру грамотный, и у них табуны курьеров, которые все что хочешь сделают за одну таблетку. Так что расслабься, в мафию тебя не запишут.

– До чего же ты умный! – разозлился Сима. – Может, ты теперь так же красиво расскажешь, где взять оставшиеся три штуки?

– Надо занять у предков, – спокойно ответил Марк.

– Чего-чего?

– Ты офигел?

– А чего я офигел-то? – Марк пожал плечами. – К чьей же помощи прибегать нам в последнюю минуту, как не к помощи самых близких людей? К тому же, предки наши, шнурки шнурками, но они люди взрослые. У взрослых больше возможностей, чем у нас. Согласен? И в любом случае лучше объясняться со своими, чем с бандюгами.

– Не знаю, не знаю, – скривился Лопата. – Бандюганы – публика понятная. В худшем случае порежут.

Парни посмотрели на Лопату с понятным удивлением.

– А чего вы пялитесь-то? Моему бате привили любовь ко всякому пролетариату, а прочие социальные элементы он по-коммунистически ненавидит. Если я ему скажу, что немножко вступил в банду, самую капельку занялся грабежами и теперь поставлен на пустяшные деньги, то он в лучшем случае спустит с меня заживо шкуру. Только мою шкуру продать не получится, так что денег от этого не прибудет. Если я бате расскажу, что бабки нужны, то он только посочувствует. Или разрешит взять в гараже пустые бутылки. Нет у него бабок. И в долг ему никто не даст, потому что он и так всем должен, а остальное пропивает.

Выговорившись, Лопата пошевелил губами, готовясь к традиционному плевку, но почему-то передумал и оставил свои слюни при себе.

– У моих тоже пусто, – сказал Пух печально. – Месяц назад бабулю хоронили; семейный бюджет порвался, как шарик Пятачка. А насчет принципиальности моих предков, будьте уверены, что они тотчас созовут всех окрестных ментов.

– Кстати, да, Марк, – подхватил Сима. – Никаких предков подключать нельзя. Проще самим накатать заяву в РУБОП. А заодно составить явку с повинной.

– Тогда что будем делать? – пожал Марк плечами с таким равнодушием, словно его проблема долгов касалась в последнюю очередь. – Нам надо три штуки. А у нас есть четыреста баксов. Триста мы отдадим в качестве процентов, а две девятьсот надо будет выкапывать завтра. А завтра, я так понимаю, не будет ни гроша.

– Завтра стипендия, – произнес Пух отстраненно.

– Смешно сказал, Пух!

– Может, это? Еще пьяных потрясти? – неуверенно предложил Лопата.

– Что-то больше не хочется, – признался Марк. – Очень нерентабельный бизнес, парни. И я, если кто помнит, с самого начала говорил, что кончится эта затея полной лажей.

– Ну и гордись, прорицатель хренов!

– Давайте так, – сказал Сима скучным голосом. – Давайте мы эти бабки сегодня отдадим, так? Но пусть Марк передаст через этого немого записку, что так, мол, и так, но больше платить нечем. Пусть нам какую-нибудь раскладку дадут. В конце концов, я согласен разгружать вагоны с контрабандой. Или следить за кем-нибудь.

– Он согласен! – хмыкнул Пух.

– А ты предложи, что получше! – огрызнулся Сима.

Полаявшись еще минуту, приятели сели писать записку.

– Ты где так долго?!

Марк и впрямь изрядно задержался, и компаньоны его успели понастроить столько версий его длительного отсутствия, что хватило бы на приличный телесериал.

– Что ответили?! Что молчишь? Где ты был, блин?!

Марк криво усмехнулся, выдержал паузу и медленно поднял подол толстовки. Левую часть живота пересекала толстенная повязка, без скупости облепленная пластырем вдоль и поперек; кожа вокруг этой наклейки была полита йодом.

Трое парней невольно подались вперед, склонившись над этим шедевром оперативной хирургии.

– Это чего? – поинтересовался Лопата.

– Это – шесть швов, наложенные поперек резаной раны, – сообщил Марк.

– Типа тебя?..

– Типа меня. Это ответ на ваше предложение. Пером поперек живота. Еще будут идеи по трудоустройству? Или будем деньги искать?

– А где их искать-то? – спросил Пух, зачарованно продолжая взирать на хирургический гербарий, который Марк не спешил прятать.

– Уж не знаю, где, но, не дай Бог, завтра наш долг затикает в обратную сторону.

– Ставлю на голосование предложение Лопаты, – Сима поднял руку.

Пух и Лопата переглянулись.

– А чего остается-то? – и Лопата поднял свою пятерню.

– Да… – Пух с заметным усилием согнул локоть.

– А ты, Марк?

– А что я? – пожал тот плечами. – Во-первых, большинство уже налицо. Во-вторых, чего вы тут устроили референдум-то? Опустите руки, идиоты. На нас вон косятся…

– Но ты как? С нами?

– Я с дыркой поперек живота. У меня больничный.

Лопата хотел было возмутиться, но передумал, потому что и впрямь отмазка была законная. Можно пойти на принцип и потащить Марка с собой, но что толку? Он бесполезен в драке и не сможет убежать.

– Ладно, – кивнул Пух. – В конце концов он у нас курьером…

– Курьер – твоего деда внук, понял?! – огрызнулся Марк.

– Ладно, не заводись! – Лопата примирительно хлопнул Марка по плечу, и тот скрючился от боли, ухватившись за порезанный бок.

– Денег нет! – выдохнул запыхавшийся Сима.

Марк ничего не ответил. Смерил растрепанного, бледного приятеля взглядом и застыл, ожидая подробностей. Подробности теперь ни к чему, раз нет денег и нечего отнести глухонемому курьеру. Но время есть, отчего не послушать.

– Нет денег, – повторил Сима, пыхтя, как марафонец после финального забега. Воздух вырывался из его рта со свистом и слюнями, он то наклонялся вперед, то чуть приседал, усмиряя легкие.

– Ты за деньгами на ипподром ходил? – попытался пошутить Марк, но приятель не понял.

– А? Какой ип… ипподром?

– Может, хотел заработать… – Марк пожал плечами, понимая, впрочем, что острота его никому не уперлась.

– Пуха замели, – выдал, наконец, Сима.

– Что?!

– Замели Пуха. Вчера.

– Как это? Замел кто? – Марк подался вперед, готовый вцепиться в приятеля и вытрясти из него с таким трудом дающиеся слова.

Вместо того чтобы сразу ответить, Сима сделал шаг назад, чуть наклонился, упершись в колени, и снова задышал, старательно надувая легкие. Сопел он уже не так натурально, заметно было, что делиться новостями ему не в радость.

– Так что случилось? – настаивал Марк. – И где Лопата?

Сима подышал еще немного, потом нехотя выпрямился, понимая, что рассказать придется.

– В общем, мы вчера пошли на дело, – заговорил он, с тоской глядя в сторону проходной. – Тряхнули одного – пустой. Две тысячи, проездной и телефонная карта. Поехали на второй круг. Сели на хвост подходящему придурку. Доехали с ним до ВВЦ. Думали: пойдет к выставке – отвянем. А он мимо церкви пошел, по улице. Там темень, народу никого. Мы за ним. А он, гад, еще в чебуречную зашел… догоняться. Хотели плюнуть, но Пух заглянул, а этот мужик водку хлюпает и кошель у него – ого! Решили пасти…