355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дитмар Дат » Погода массового поражения » Текст книги (страница 6)
Погода массового поражения
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 18:43

Текст книги "Погода массового поражения"


Автор книги: Дитмар Дат



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

«оказывается», говорит штефани и смотрит с улыбкой и отсутствующим взглядом мимо меня в ослепительно светлое окно, «они не так хорошо сочетаются вместе с другими колесами, которые мне подсунул ральф хихи».

«их тоже по рецепту дают, что ли?» вспоминаю я наше совместное приключение с таблетками, она жалобно поскуливает и потом буравит меня своими ясными голубыми глазами, которые ярче прежнего светят из новых шикарно темных впадин: «ты ведь никому не скажешь, про ральфа? что это из-за наркоты, они знают, в этом я созналась».

я не ведусь, не хочу становиться сообщницей, и уж тем более не этого мешка, который только через рот дышит. вместо этого дергаю за совсем другую струнку: «я слышала, у тебя сердце остановилось…»

«пф», пыхает она слабо и хрипло, «сосудистый коллапс, не больше, я сама виновата, клаша, была страшно обезвожена, два часа подряд отрывалась и ни капельки не пила».

«глупышка», язвлю я, ту г у нее взять все на себя не получится. «надо было внимательнее слушать, вводную лекцию своего мегапарня».

она молча смотрит на меня, будто прощая, этими красивыми глазами.

«просто супер», возмущаюсь я, раздраженная мамаша, «знаю, ты уже взрослая и сама решаешь, и я его совершенно не знаю, кроме того, думаю, именно я была той, кто… оправдывал его перед тобой, или как там это называется, когда он тебе еще казался не очень, он ведь должен быть вовсе не плохим… человеком, чтобы тем не менее, не знаю, оказывать…» «оказывать на меня такое дурное воздействие», теперь она не просто улыбается, но скалится – выглядит хищновато, зубы такие маленькие, никогда раньше не замечала, десны обычно, наверно, тоже темнее.

«нечего ржать, знаю, он для тебя декадетство и потому клевый парень», я произношу это дурацкое слово как предложение перемирия, она соглашается: «ну ладно, я правда палку перегнула: больница – это уж слишком». «обещаешь?», она начинает понимать, что нужна мне.

«обещаю».

открыть окно, проветрить

013074

быть готовой ко всякому доброму делу, потому что читала библию, но где в библии говорится про лед и про снег? удерживать фронт, в мерзлоте и сырости, где нет альтернативы неправильному питанию – у девочек-эскимосок, узнала я, первая менструация случается только в двадцать, а у нас этот возрастной предел снизился – снижается столетиями, чем лучше и здоровее мы живем: в девятнадцатом веке это начиналось в пятнадцать с половиной, сейчас – в двенадцать с половиной, у меня это произошло через два месяца после тринадцатого дня рождения, интересно, девочки-эскимоски рады, что у них больше времени?

природа – обман, «while this area will be closed to all forms of land entry which leads to appropriation of the title to the surface, it is our intention to permit the land to be opened to mineral leasing – oil, gas, potassium, sodium, phosphate, oil shale» [51]51
  Потому что эта территория будет закрыта для любых форм въезда, который повлечет за собой права на владение землей, наша цель – открыть страну для аренды месторождений полезных ископаемых: нефти, газа, калия, натрия, фосфата, горючего сланца (англ).


[Закрыть]
, так вот аляска потеряла девственность, это было в 1957-м, при Эйзенхауэре, грязный снег, страх, плохое питание, люди, медведицы, все белым-бело.

«он опять тебе звонил, этот… фёрстер, ральф фёрстер. отвергнутый любовник?» – дружбанит меня папа, когда я возвращаюсь, накупив дисков, и меня это в итоге начинает возмущать – на сотовый ральф не звонит, это значит, что либо штеффи-хрюша-хохотуша не дала ему номер, либо она вообще понятия не имеет, что он пытается до меня дозвониться, добило достало до

«если он еще раз позвонит, дай мне трубку, и он больше звонить не будет», мрачно говорю я и прощаюсь с гризли-папой, мамы нет, пошла по магазинам, за канцелярскими принадлежностями, ужас, надеюсь это не запоздалый эффект от Йоханны раух. у моей дурацкой машины стоит чудоюдоральф, делегат от президента жжоша бужа, чисто вымытый, причесанный, прилизанный, и говорит: «привет, нам надо поговорить».

«правда? о чем это?», говорю я и взглядом даю понять, что ему следует освободить мне дорогу к дверце, если он не хочет, чтобы я завопила «насилуют», «клавдия, знаю, что я для тебя пустое место, но я хотел тебе сказать, что ты неправильно смотришь на случившееся», такого приступа красноречия я не ожидала; для него это почти сценический монолог, можете считать, что я спятила, но я поддаюсь: внезапно у меня появляется впечатление, что за мной наблюдают, будто я общаюсь с неприкосновенным – может, папа у окна стоит и смотрит сквозь шторы (ага, а потом он надевает свою мини-haarp-каску и читает мои мысли), но я машу господину фёрстеру, мол, надо обойти машину и сесть с другой стороны, «поехали выпьем чего-нибудь», говорю я решительно и твердо, чтоб он видел, кто владеет ситуацией, до чего ж смешно, так как мне ничего лучшего в голову не приходит, мы направляемся в кафе возле школы, где он еще точно ни разу не был, а я уже годами зависаю с его подружкой.

ничто не стоит на месте: за ночь кафе превратилось в ЛАВКУ ДЛЯ ГЛУХОНЕМЫХ, рядом у витрины с тортами сидит шестиглавое пенсионерище, жрет свою мафусаилову бурду, ОРЕТ и ЗАСТАВЛЯЕТ НА СЕБЯ ОРАТЬ: «ДЕВУШКА, я заказывал ДВЕ ПОРЦИИ, ДВЕ ПОРЦИИ, ДЕВУШКА!» то, что ральф это тоже видит, когда садится со мной, но ничего не говорит и даже не ухмыляется, располагает меня к нему, по типичному мужскому сценарию было бы элементарно отпустить сейчас шуточку, чтобы разогнать мою хмурость.

он заказывает колу, так как я вызывающим образом заказываю вишневый шнапс, и говорит: «звучит как отговорка, но я ей ничего не давал, ничего не продавал, хотя она и просила, я вижу, когда человек ничего не переносит, а штефани не переносит ничего, она это у кого-то другого достала», «у кого?» спрашиваю я, будто мы на посту и я веду протокол.

«пока не знаю».

«а когда узнаешь, что сделаешь?»

«морду набью».

«а от меня ты чего хочешь? благословения?» мне очень сложно не смотреть мимо него, потому что солнце светит так резко, как давно не светило, у крыш снаружи сияют края, оттуда доносится музыка, я не хочу больше сидеть здесь с этим типом, он говорит: «нет, но я», – он произносит это как «йаа», верно, когда они. крепнут, то пытаются говорить как иностранцы, знак мужественности, «не хочу всех этих неприятностей, если ты скажешь, что это я с ней всю кашу заварил, то так будут говорить все, и тогда об этом прослышат учителя, и прахом вся учеба».

о’кей, звучит убедительно, я больше ничего не заказываю, когда он берет вторую колу, пусть посидит один, когда закончим, ему бы вообще сесть не помешало: «тебе что, характеристику составить?»

«давай по-нормальному договоримся», тут мне приходится сдерживать смех, что-то подсказывает мне, что этот парень способен мне в противном случае врезать, «я позабочусь о том, чтобы это прекратилось, с ней и этой дрянью, главное – ей нельзя меня видеть, а без меня она не попадет на рынок».

«а ты такая шишка на этом рынке?», говорю с меньшей издевкой, чем хотелось бы, но достаточно скептично. он пожимает плечами: «от меня и моих друзей в любом случае больше оборота, чем от штефани. и если она одумается, то я с ней снова сойдусь», ни дать ни взять тореадор, мило, ё-моё, да у него не все дома.

«делай, что хочешь, я тебя выслушала», кладу купюру на стол – надеюсь, ту что надо, даже не смотрю на нее, иначе получилось бы не ladylike – и встаю, он говорит, очень тихо: «я знаю про тебя, про тебя и германа».

я снова сажусь, как пришибленная, уставившись на его сияющий лоб. так бы и проглотила его, и снова хочется рассмеяться, но я говорю: «не понимаю, о чем ты. это тебе штефани сказала?» что она могла что-то заметить, не сказав мне, немыслимо, но как иначе он мог до этого додуматься?

«думаешь, я дурак, ладно», даже непринужденность в этом какая-то есть, «но я не дурак, я тебе ничё не сделаю, и ты мне ничё. ладно», повторяет он, звучит как на таможне: «проезжайте», он кладет возле моей руки сложенный листок, я не отдергиваю руку, а беру листок – что там, сумма шантажа? соображаю, могу ли еще сказать какую-нибудь фразу, может, она сидит у меня в горле, как патрон в барабане, потому что в голове, к сожалению, нет ни одной, я ухмыляюсь, выгляжу явно, как восковая фигура, снова встаю и выхожу, не оглядываясь, «ну, конечно, он себя плохо повел, поклонничек!» вопит одна из бабулек.

«да пошла ты», награждаю я ее в ответ и еле держась на ногах

013096

«это в любом случае было бы невозможно, твой мозг? твои мысли? слишком запутано, как ты хочешь их читать, а тем более манипулировать ими», он смеется, и мне тоже приходится засмеяться, но не по поводу его язвительной шутки, а от радости, потому что говорю с ним. потому что он есть, мой лучший человек, мой мегабрат, и он всегда может так запросто мимоходом выпустить пар из всякого тяжкого бремени, которое меня тяготит, как в старые добрые времена нашей

«нет, я серьезно», настаивает он, «у меня это здесь недавно было с хартмутом, ну, ты знаешь, мой друг-невролог».

«друх. мой друххх», гогочу я во все горло, чтобы он знал: и я умею издеваться, ему даже не нужно

«а именно: вы становитесь всё ближе и ближе к совам, вы, молодежь, чем ближе двадцатилетие, то есть весь разум, все восприятие времени…» я фыркаю, но он своих позиций не сдает: «биоритмы, хронотипы… правда, это еще на пубертате видно, ну, в среднем, отклонения… вы дольше бодрствуете, время сна сдвигается, и у этого, гм, такие же последствия, как у посменной работы или там я не знаю… депрессии, приступы страха, расстройство пищеварения, ваша иммунная система дает сбой – половина людей, гибнет за рулем автомобиля, в возрасте между шестнадцатью и двадцатью пятью, я хочу сказать, нам же всем нужен свет, понимаешь, утром, чтобы завести наши суточные часы, вы, детки, вы идете в школу иногда, ну да, в кромешной зимней тьме и не видите естественного света до часу дня, а вечером сидите в освещенных помещениях… но даже в хорошо освещенном помещении человек получает, не знаю, четыреста люксов или где-то так, и сравни это с десятью тысячами люксов даже в облачный дождливый день, или со ста тысячами люксов, когда, ну, когда солнце светит…»

«абсолютный люкс».

«нет, в самом деле…»

«да поняла, я загибаюсь от жажды! недостаток фотонов, аррррр!»

«нет, правда, но этого не изменить, биологические часы, ваше учебное время надо бы…»

«именно, штефани тоже об этом говорит, без всякого научного обоснования».

«да ладно, давай серьезно: временной пояс пубертата совершенно иной, и это на дни, недели, месяцы… там многое идет как попало, растягивается, сжимается, я имею в виду, если бы можно было заснять или подробно описать то, что происходит за год в такой молодой головушке…»

«короче, сплошная десинхрония, да?»

и дальше так же, о том, что префронтальная кора еще незрела и многие неправильные решения и рискованное поведение могут

магнитно-резонансная томография доказывает, что подростки не столь эффективны, как взрослые, когда речь заходит о том, чтобы использовать области головного мозга, в которых кратковременная память

ну конечно: «влияние окружающей среды, то есть я последний, кто хочет защищать такой вот тупой материализм э-э… монизм в исследованиях мозга, но с другой стороны, факт, что с шестого года жизни размер мозга значительно не меняется, он уже на девяносто процентов обладает своей дальнейшей величиной и уже достаточно дифференцирован, чтобы, ну, я просто хочу сказать…»

он просто хочет сказать, мне следует беречь себя, такой вот он, так он за меня всегда, во все времена

тогда, на юге франции в этом, как его, в лепорте, когда праздник кончился и я упала с лодки, вместо того чтобы помочь мне, они там все стояли у поручня, смеялись и показывали на меня пальцем, папа это заснял на свою дурацкую суперкамеру, громче всех орал томас, скакал и прыгал от восторга, я была в такой ярости и потом этот позор

но когда я добралась до берега, своими силами, и он увидел мои ноги, в крови, изрезанные ракушками и грубыми деревянными щепками, то тогда он всех присмирил и прогнал и помог мне подняться, он был по-настоящему зол на предков и всех, кто еще мог шутить, мой томас. отнес меня в ванную и помыл, прочистил раны, я так кричала от йода, маленькая глупая девочка, упрямая и рассерженная на него, перевязавшего меня и отнесшего в кровать защищал меня

позже, когда катались на лыжах когда ссорилась с парнями напротив когда сердечные муки, защищал меня

всегда, мне всегда его не хватает, каждый день, во всех моих

«тебе надо… нам надо чаще видеться, да?» он согласен со мной: «мне сложно, поверишь ли, представить тебя, как ты… я хочу сказать, в твоем возрасте…»

«как будто такая большая разница…»

«нет, но, в общем когда я весь день разговаривал по телефону, со своими, девчонками и приятелями и

эээ…»

«друхзьями…»

«то у меня всегда проблема была с телефонным шнуром, с этим кабелем от трубки, слушай клавдия, что я скажу, это всегда был такой… я никогда не вешал ее, трубку, после разговора, и она болталась еще минут

пятнадцать, пока не успокаивались завиточки, именно так я и хотел бы представить тебя сейчас, как ты играешь пальцами с этими кольцами, но этого…»

«этого– больше нет, сейчас все беспроводное, такое даже больше не производят».

«да, эх, правда?»

«да, эх».

каждый день, по

повесил

V
013122

мои туфли мне тоже жмут, спереди, очень глупо было с моей стороны податься этой остроносой моде, это, может, идет штефани, но не мне, я ковыляю в них, как утка, детский секс – у меня все совершенно иначе, чем утверждают другие, я абсолютно точно все помню до третьего года жизни, и так называемые щекотливые ситуации тоже, ведь мы на отпуске во франции все голышом бегали, но мне это нисколько не повредило, даже если сегодня я бы так бегать не стала, папа со своим большим членом – мне это казалось скорее смешным, и мой брат этим тоже не интересовался, то есть это не могло стать причиной того, что он голубой, и, естественно, не имеет ничего общего с моим детством то, что я, когда мы со штефани ездим в субботу вечером по клубам не на моей машине, а на трамвае, всегда так на нее наваливаюсь, когда ей перепадет место, будто она мой диван, нет, к счастью, Константину нравится марке, а не фрейд или юнг, иначе я бы точно без перерыва подвергалась анализу, елки

013125

поэтому об оправдании, оттого и слово «свидетели», они, собственно, для Вас дают свидетельские показания и говорят: нет, человек не может управлять собой

сам, это внушает ему сатана, сатана, люцифер, светоносен: better to reign in hell than serve in heaven [52]52
  Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небесах (англ).


[Закрыть]
, вся эта установка, non serviam, как раз довольно пубертатная, прекрасно мне подходит, мне ее легко понять.

ян говорит, этим не шутят, а что он еще может сказать? «дело принципа», как ругается отец штефани – в общем, вся история нечисти – это абстрактный спор насчет божественной легитимности; так ходящие в церковь христиане мне этого еще не объясняли, звучит почти как новый историко-философский тезис от Константина: восстанием против Бога в саду эдема, говорит ян, был поднят спорный вопрос – когда адам и ева вкусили от запретного плода, речь шла не о конкретном нарушении, но о неприятии Вашего права давать человеку предписания, вы будете, как Боги, изречение змия, должно означать: вы сможете управлять. а именно – миром, а именно – самими собой, есть ли у Бога право быть абсолютным властителем человечества, вправе ли Вы решать за нас, что хорошо и что плохо, оттого и всё, что потом было, включая иисуса, жертву его, вознесение, от этого же в итоге и конец света в форме суда.

haarp и hybris: каждый гигантский проект такого рода говорит, мы подчиним себе планету, погоду, мышление, военные распри.

картина мира яна сама по себе созвучна картине мира Константина; один говорит: подчинитесь закону той власти, которая послужила причиной всего и, следовательно, может господствовать над всем, другой говорит: научитесь господствовать и над тем, что доселе было предопределено вам как «естественное», а именно ваше общество и его развитие, всё, что между, кажется мне не продуманным до конца.

я рассказываю об этом Константину, он говорит: «да, это решающее преимущество молодежи, что она видит ясные альтернативы и хочет принимать решения.

а потом вдруг: я – не я, и хата моя с краю, если спросит кто, ну что теперь, или – или, всегда отвечают: мне бы только свой уголок, покой и как можно меньше о смерти думать».

013128

вообще война, мне кажется, у нее такое определение: готовность и стремление решать проблемы политического характера насилием, это ответ тех людей, которые хотят придерживаться самоуправления, на разногласия и споры, которые вытекают из рассеивания народов, вавилонского смешения языков, поэтому настоящие христиане, тоже свидетели, непременно пацифисты, потому что им нет нужды давать Вам наглый ответ насилия, потому что они убеждены, что у Вас было право рассеять народы и смешать языки, к моему великому удивлению мне противоречит ян: свидетели Иеговы ни в коем случае не против войны, ах, а я-то всегда думала: мечи на орала? и у самых послушных Вам нет разве целой кучи проблем из-за отклонения от военной службы и так далее?

ян говорит, это две разные вещи – конечно, свидетель должен соблюдать строгий нейтралитет в земных конфликтах, потому что он (он выписывает мне от иоанна 15, 19 и от матфея 26, 52) не часть этого мира, но человек, которого спаситель наставил, что обратившиеся к мечу от меча и погибнут. Бог творит дела свои сам, христиане должны лишь свидетельствовать, то есть не идти на войну против врагов Божьих (от матфея 24, 14; 28, 19–20 и 5, 9, к римлянам 12, 17–21). но очень даже вероятно, что у Бога не только есть право вести войну (исход 14, 13–14; 15, 1–4; иисус навин 10, 14, исаия 30, 30–32), но даже люди от имени Божьего вели законные войны, а именно израильтяне, в те времена, когда их народ еще был избранным, – псалтирь 143,1, деяния 7,45, к евреям 11, 32–34. в любом случае это коренным образом изменилось, после иисуса спасение пришло и к язычникам, то есть ко всем, кто в него верит и следует его слову, будет последняя война, война войска ангельского в день армагеддона (откровение 16), и будет она отнюдь не веселой, я впечатлена и радуюсь библиографическому листочку, всё читаю и потом спрашиваю Константина, как он смотрит на это. во-первых: «уже одно твое определение ребячливо, клавдия. готовность и стремление к насильственному решению? война – это действие и событие, а не установка, ты идеалистка, если считаешь иначе, как действие и событие война служит определенным целям. иногда они достигаются, а иногда нет, они соизмеримы с используемыми средствами или нет, бьют бумерангом по агрессору или нет. больше в ней нет ничего, война это не ответ в спорах о Боге, а вопрос человеческого поведения, правильна ли она, полезна, прогрессивна даже в рамках общего исторического процесса, зависит от того, на что она влияет, это всегда выясняется после, как и всё в жизни, я думал, ты умная девушка, а сейчас ты говоришь, как какой-ни-будь карл ясперс. я разочарован»,

карл ясперс? соизмерим? я слишком мало знаю, что бы я хотела знать: как в действительности на это смотрите Вы.

013131

«дурак набитый, вот ты кто!»

в доме ни одного более или менее актуального счета, все только за 2002, 2003, с >торванным квиточком о платежном переводе, и как простите, в этом разобраться?

«может, тебе лучше сперва позвонить в телеком и…» «что-то я не понимаю, помоги-ка», перебиваю я его и вместе с тем очень радуюсь, что такое, очевидно, уже и раньше случалось, поскольку то, что я сейчас

держу в руках, обнаружив это между толстым синим томом Маркса и Энгельса и какой-то брошюрой господина с забавным именем ганс гейнц гольц, представляет собой предупреждение 2003 года, на котором стоят-таки номер счета и абонентский номер, ладно, хоть это нам поможет, «что для меня действительно загадка: как кто-то с твоим состоянием и рассеянностью мог додуматься получать счета, вместо того чтобы деньги, как и у любого нормального, платежеспособного человека, просто списывались с банковского счета?»

«я не хочу», говорит он, совсем как почтенный старец, «дорогая клавдия, чтобы у какого-нибудь монополиста был открытый доступ к моему счету или любым иным, как говорят сегодня, данным, которые касаются меня лично и…» «и могли бы способствовать раскрытию твоих особо опасных антигосударственных подстрекательств, верно».

«а ты совершенно уверена», он хватает свои очки для чтения с самого гребня волны наведенного мной потопа бумаг, любовно открывает их и надевает в замедленном режиме, при этом он оттуда сверху в любом случае не может различить, что я тут раскапываю на полу, «что телефон отключили?»

«смотри, когда снимаешь трубку, то замечаешь, что гудки идут, связь есть, а потом набираешь, не знаю, одну-две цифры, в зависимости от того, город или межгород, и сразу занято, значит, соединение заблокировано, спроси своего внука в берлине, ему разок уже выпадала такая честь, поначалу они еще оставляют один конец открытым – то есть до тебя еще могут дозвониться, к примеру, из телекома, куда я сейчас же и обращусь, основанием для этого всегда являются неоплаченные счета, а ты сам говорил…»

«что мне», он покашливает, «и самому кажется странным, так это, что я, по-моему, с апреля не видел счета, он, наверно, в газетах затерялся или что-то типа того, мне все это…» «Константин, хватит, дело же не в одном счете, они предупреждают», подпрыгивая, я трясу старым предупреждением, «минимум один раз, прежде чем заблокировать. то, что ты сделал, отдает старческим маразмом».

«мне уже стыдно», и шаркает на кухню, давая понять, что это, как всегда при столкновении с практической стороной жизни, эксклюзивная работа для меня одной.

«добрый день, это Клавдия старик», говорю я какому-то типу в Штутгарте, до которого дозваниваюсь по номеру «при возникновении вопросов» и который сразу прикидывается простофилей: с чего это он должен мне перезванивать, ах вот как, с сотового слишком дорого, да, верно, что же случилось, ага, отключили, и я называю ему номер и счет клиента: «какое, говорите, подключение у вашего дедушки?» я повторяю, «он переехал?» «нет, с чего бы?», я становлюсь несколько вызывающей, потому что мы все еще висим на моем сотовом, он просто хочет «уточнить суть дела», прежде чем перезванивать, «потому что этот номер больше недействителен, я имею в виду, он… его изменили, номер счета тоже не тот… не соответствует номеру телефона, который вы мне», я называю номер еще раз, несколько раз произношу по буквам «Константин старик», и тут вдруг смотрю на адресную графу на предупреждении, до этого я не обратищала на нее внимания: мудингсбумс, му что, простите? но улица и номер дома совпадают, Константин здесь с моего рождения жил, сначала со своей женой, потом один – то есть определенно и в 2003-м, когда это предупреждение

«что-то не так?»

«нет-нет, эээ…» сказать ему, что я вижу, или нет? тут Константин кладет правую руку мне на плечо, я поворачиваюсь к нему, он держит бокал шерри в руке, строго смотрит и едва заметно качает головой, я зажимаю рукой сотовый, смотрю свирепо и растерянно, спрашиваю беззвучно: что? он говорит, тоже беззвучно, но я могу с легкостью прочитать это по его губам: положи! положи трубку!

«алло? дев… госпожа старик?» я без объяснений, как и требовал Константин, прерываю разговор и раздраженно наезжаю на него, до того как он успевает что-либо сказать: «нет, ну простите, что это еще за… мурун буста… как это называется? как этого типа зовут? и «с/о starik», что это? кто здесь жил, что это значит?»

«мурун бухстанзангур», изрекает Константин, хорошо хоть не голосом доктора мабузе, а своим нормальным, «он здесь комнату снимал? невидимкой?»

«не наглей», этого он давно уже не говорил.

«имя, которым я пользовался, когда-то».

«а зачем? что это еще за…»

«ты не единственный человек, у которого есть секреты, клавдия».

«прекрасно, и как мне теперь разгребать это дерьмо? ты еще пользуешься этим именем, телефон на него подключен?»

«нет. это длилось всего один год. я хотел выяснить несколько вещей, для этого мне нужен был интернет и электронный адрес, я думал, если под именем, которое я использовал для своих интернет-историй, будет зарегистрирован и телефон, то маскировка выйдет удачнее, поэтому заказал второе подключение и почти никогда им не пользовался, иногда только, чтобы навести справки, была даже вторая табличка на двери и на почтовом ящике, я думал, ты слишком вежлива, чтобы что-нибудь сказать, но, кажется, ты никогда и не замечала», и спрашивается: было там что-то такое? помню ли я об этом? нет.

«и что теперь делать?»

«ты еще раз позвонишь монополисту в Штутгарт», говорит он, вертя передо мной четырьмя конвертами, «и скажешь, что связь прервалась, на этот раз ты попытаешься с моим настоящим абонентским номером, правильным счетом и так далее».

это потерянные счета и предупреждения, я трясу головой: «и где они были?» строгая маска заговорщика сползает – мурун бухстанзангур, ай-ай-ай, – и возвращается взгляд обличенного плута.

«сними очки, выглядит по-идиотски», говорю я, чтоб он не забывал, кто тут хозяин, и потом набираю номер монополиста, о’кей

013138

«ну вот пусть так и будет», говорит тина, и это, может быть, вообще самое безропотное в этот шизанутый день, это вот и дурацкие ароматные свечи, которые так любит штефани в последнее время и которые мне, естественно, без конца напоминают о моем бывшем тайном любовнике, защита тины, вот до чего дошло, штефани делает жеманный жест рукой: пожалуйста, если деточка хочет, и доро, и ясмин смущенно отводят глаза, можно считать, что все путем, я утвердила текст, и больше мне ничего не надо делать для этой дурацкой выпускной газеты, мне надо выйти, у меня прыщ вскочит, если я и дальше останусь торчать тут с этими овцами и их бестолковым проектом – тут к штефани, как назло, подлетает засада карин: «но у нас мало места, и мне кажется, следует обсудить, может ли клавдия разбазаривать его какими-то отрывками из каталогов и прочих статей по искусству, это ведь не ее собственная газета, если бы это был ее текст…» я слышу, как огрызаюсь, еще не успев решиться: «однако это ЧАСТЬ моих текстов, и точка, это относится к рубрике, к эпифаниям, как, ну, особо длинный эпиграф или… я хочу сказать, если бы публиковали рисунок, куда кто-то что-то вклеил, и это тогда уже не чисто рисунок, а…» «коллаж», приходит мне на выручку тина – и впрямь худший день моей жизни, но я продолжаю: «вот именно, коллаж, то вы же не стали бы требовать, чтобы вклеенную часть вырезали из-за того, что она не принадлежит художнице – или стали бы?»

«но в этом есть что-то такое зазнайское, и это так длинно, это правда длинно, Клавдия», штефани лезет ко мне как мамочка, словно

«говоришь так, будто я слабоумная и сама не знаю, что текст длинный, естественно, текст длинный, для того чтобы его долго читали, чтобы делали паузы, останавливались и думали: о чем это мне говорит?»

«мне это говорит о том», она набирает воздух, и еще до того, как штефани договаривает предложение до конца, я уже знаю, что это может быть только какая-нибудь гадость, «что ты потихоньку становишься, как твои родители, я имею в виду, из каталога по искусству! совсем уже! это выпускная газета, а не «франкфуртер альгемайне»! кто вообще такая эта Йоханна раух? какой смысл в этом брутерсе, или как там его, какое отношение это имеет к нам, к нашему выпуску?»

я могла бы кое-что ответить, а могла бы и просто-напросто весь текст еще раз вслух зачитать:

должно быть, это нормально, что уже четыре года, после того как я, что называется, сделала себе имя портретами николь и мои работы продаются, мои связи с внешним миром чаще устанавливаются и поддерживаются посредством искусства, в известном смысле у меня всегда так было, только теперь это мое собственное искусство, меня это все еще поражает, без всякого кокетства, долгое время я пыталась выяснить свое отношение к моей сломанной жизни, к вяло текущим годам, к местам, где приходилось работать, к проблемам в семье засчет своего рода неизбежной идентификации с другими художниками, в бротарса я хотела буквально влезть, он для меня одной жил и творил – да, но меня, собственно, так и не сотворил, если приглядеться, я, к примеру, совершенно не знаю, прав ли штефан риплингер со своим, конечно же, чудесно заостренным словцом, говоря, что бротарс является единственным художником диалектического материализма, разумеется, он был тем, кому пришлось заранее пережить проблемы моего поколения: он уже не мог быть коммунистом, потому что эта игра была проиграна, но и не мог еще стать частью новой медийной богемы, не разыгрывая из себя самым дурацким образом пионера, он ведь сначала состоял в коммунистической партии, потом был поэтом, потом художником и между делом четыре раза успел стать отцом, если вместо «коммунизм» написать «феминизм», то получится моя биография. только у меня она так четко не прослеживается. хотя, возможно, слишком рано говорить об этом – ведь бротарсу было сорок, когда он решился, на что? стать художником, это обычные слова, но в его случае – чудо, потому что он установил такие узкие границы и попал в точку; в конце концов, для него это было нечто необыкновенно обыкновенное, общее, если я правильно понимаю, глядя на все из сегодняшнего дня: он хотел просто еще раз увидеть, правильно ли, что человека так отделывают, смывают, сортируют, или можно хоть где-то заметить, что ожидалось нечто большее, что люди все же где-то проявили свой человеческий потенциал, во всей этой несотворенности, которой мы мучимся. оттого он и создает все время следы, я бы сказала, вплоть до эксклюзивного создания следов предметов, действий и начинаний, у которых по ту сторону этих следов нет никакого онтологического статуса, в этом мне сначала просто хотелось подражать ему – я даже, впечатлившисъ «contrat propose par le service financier du departement des aigles concernant la vente d’un kilog d’or fin en lingot» [53] 53
  Контракт, предложенный финансовой службой отдела орлов касательно продажи одного килограмма чистого золота в слитках ( фр.).


[Закрыть]
1971 года, к тому же и год моего рождения, купила одну унцию чистого золота с первого гонорара за статью в американском художественном журнале, в фирме «драгоценные металлы гереус» в ганау, точно не зная, как мне сделать произведение из намека на бротарса. и тогда я познакомилась с николь, через пауля. и хотя бы тут сразу поняла: это было моим золотом чистым, моим орлом и моей скорлупой яичной, теперь я по-настоящему могла начать разыгрывать из себя бротарса.

я могла бы это зачитать, хотя и сама не знаю, кто такой бротарс, и даже у Константина, вероятно, не смогу справки навести, несмотря на то что этот парень и был коммунистом, потому что искусство не интересует Константина, в любом случае не такое, я уже по одному имени «бротарс» вижу, хотя, с другой стороны, оно не так уж отличается от «мурун бухстанзангур» – но не знаю, какую-то струнку во мне задело: не только то, что этот текст вдохновил меня писать строчными буквами, против чего штефани уже высказалась, но в итоге так и оставили, потому что другие все же прощают мне мои «выпендры» (штефани) как неофициальной писательнице своего года выпуска


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю