Текст книги "Дурная Слава"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

– Винс, куда поместили наш последний груз?

Отвечавший не удивился вопросу, это был спокойный, равнодушный ко всему на свете мир. -218-й промежуточный склад. Бирка 108.

– Как вас только до сих пор не захватили, – удивился Бен.

– Кому мы нужны? – пожала она плечами. – Я тебе не сказала главного. Если бирка пересечет Портал, тебе ее больше не видать. Олигархи непобедимы и вечны. Ты должен гордиться, что твоя Полина увидит Оазис. Правда, ее глаза убудут уже на другом существе. Высшем организме в обоих мирах, воре с большой буквы – Олигархе.

Бен вошел в лифт и на стенном компиляте набрал номер промежуточного склада.

Через минуту лифт высадил его в обширной бетонной коробке со стеллажами из прозрачных пеналов, внутри которых в мутноватой жидкости плавали тела, а то и отдельные части тел. Причем, части пытались систематизировать и однородные собрать в одном сосуде. Бена едва не вывернуло, стоило ему увидеть двухметровую полость, заполненную одними мозгами.

– Что это? – выдавил он, отворачиваясь, но везде были картины, одна более жуткая, чем другая.

– Соус, – услужливо ответила Мама, пол имел вентиляционные отверстия, забранные ребристой решеткой, там же прятались динамики. – Органического происхождения.

Если хочешь, скажу состав.

Бен отказался.

– Здесь есть живые люди? Я хотел сказать, людиши.

– В промежуточном складе им делать нечего. Населенные зоны остались внизу. На этом ярусе ты не встретишь никого. Так устроены соты.

– Покажи мне 108-ю бирку.

– Иди прямо по проходу.

Подчиняясь командам, доносившимся из-под ног, Бен прошел около километра, сворачивая и петляя между стеллажей, в которых, как ему вскоре стало казаться, находились жертвы маньяка с бензопилой. Он представил себе эту сюрреалистическую картинку со стороны. Далеко занесла его судьба, выпускника Алгинского мясного техникума. А всего то хотел от армии отмазаться, подал документы на факультет с самым низким проходным баллом. Мог бы честно работать, получать свои гроши, ругаться из-за них с женой, выкраивать, чтобы позволить себе новые китайские трусы с ширинкой. Ан нет. Как выяснилось в Сотовом Мире даже вором его назвать нельзя, это слишком высокое звание для него. Кто он? Проходимец из одного мира в другой.

Бен быстро устал. Сев на пол и сняв ботинки, достал свалявшиеся в ком, смерзшиеся на вид и чрезвычайно ароматные носки. Растирая натруженные ноги, попенял Маме:

– А ты ведь врешь. Никуда ты меня не ведешь. Этот пролет я чудесно запомнил, мы тут уже проходили. Запутать меня хочешь?

– Нет, здесь мы еще не были.

– Значит, остальное верно, раз ты не опровергаешь. Вот ты и попалась, дура механическая. Ты не хочешь мне показывать…мою бирку.

– Зачем она тебе? Ты ведь хочешь ее забрать?

– Ну и что? Вон у тебя сколько. На годы хватит.

– Дело не в этом. Все бирки занесены в табуляграммы и распечатаны на ста тысячах листов. Если ты заберешь хоть одну, придется менять всю отчетность, а табуляграмму перепечатывать. Все сто тысяч листов.

– Разве для тебя это сложно, с твоими потрясными мозгами.

– Ты непоследователен, только что назвал меня механической дурой. Конечно, для меня это несложно, и листы можно не тратить, перевернуть их обратной стороной.

– Так в чем же дело?

– Дело в принципе. Я не напрасно тебе говорила, что в промежуточном ярусе нет ни одного живого человека. Тут живых действительно нет. Даже если кто и забредает, то живет недолго.

Холодок прошелся по спине Бена от слов, донесшихся из-под ног, как ему казалось с самой могилы.

– Что ты задумала? – воскликнул он. – Чтобы ты не задумала, это не верное решение, так и знай. Я не просто чужак, как вы говорите, груз, я представитель человечества. Я специально выбран из самых достойных людей и послан к вам с особой миссией. Если со мной что случится, человечество вам отомстит. Оно знаешь, какое жестокое. Мы своих половину поубивали, теперь черед за вами.

– Они придут сюда? Это хорошо. Нам нужны органы.

– Зачем тебе столько, железяка чертова? – закричал Бен в отчаянии. – У тебя Олигархов не хватит, чтобы в них все это впихнуть!

Он осекся. В голове мелькнула догадка, что нет никаких Олигархов, а есть только сумасшедшая машина, кормящая людишей из механических сосок внутри бесчисленных сот. Автоматический комбинат по производству человеческих запчастей в органическом соусе. Хозяин давно ушел, может быть, умер, а рубильник забыл дернуть. И многоярусная махина продолжает свою никому не нужную жутковатую работу.

– И как же ты меня убьешь? – саркастически спросил Бен. – У тебя же нет тела.

Он ожидал механического манипулятора из лючка в полу и приготовился к обороне.

Пеналы с телами крепились на специальных роликовых ползунах, так что вполне можно было начать их выдергивать и валить на нападавшего. На кого? Бена охватило нехорошее предчувствие.

– Что же ты ждешь? – заорал он. – Где твои щупальца?

– Щупальца не понадобятся, – заявила Мама. – Для этих целей существует Упаковщик.

26

Если бы Бен продолжал оставаться честным человеком, то есть не воровал, ежедневно не ждал ареста, поддерживая в себе готовность мгновенно нырнуть в окно при не запланированной встрече с «косарями» Бормана, одним словом, не поддерживал нервную систему в тонусе, то давно бы спятил. Словно загнанный зверь, вымотанный и отчаявшийся, он сидел, привалившись спиной к стеллажу с заполненными соусом пеналами, прижимал ноги к груди и тихо поскуливал.

Ботинки остались там, где он их снял. Ноги порезались о напольные вентиляционные решетки и оставляли на полу кровавые следы. Он уже несколько раз натыкался на свои отпечатки, догадываясь, что петляет как заяц.

Упаковщик гонялся за ним уже два часа. Более мерзкого творения ему еще не приходилось встречать в жизни. После того, как Мама сообщила, что натравливает на него Упаковщика, в потолке с треском распахнулся люк, и торжествующе воющие тельферы начали спуск.

Упаковщик оказался наполовину механизмом, наполовину животным. Днище устилал шевелящийся ковер розовых ложноножек, разевающих крохотные черные ротики и резво раскручивающих роликовые ползуны. Стоило Упаковщику коснуться пола, из-под брюха выползли твердые черные усы, ощупывая стеллажи и ближайшее пространство.

Упаковщик имел три башни с открытыми отверстиями, похожими на задымленные печные заслонки, бак с соусом и рулон целлофана. Корпус машины был изношен до полного выцветания первоначальной краски и заляпан зловещими пятнами. На борту имелись несколько не прекращавших крутиться транспортеров, а когда Упаковщик двинулся, то откуда-то сзади с него посыпались цилиндры, похожие на большие консервные банки.

Открыв рот в немом изумлении, Бен смотрел на это чудо уничтожения до тех пор, пока Упаковщик не стал приближаться. Ложноножки пришли в движение, роллеры с рокотом покатились по полу, и танк двинулся прямо на застывшего Бена.

Два часа безостановочной погони. Это были самые жуткие часы. Единственной причиной, по которой Упаковщику до сих пор не удалось схватить Бена, явилось то, что он должен был сбавлять ход на поворотах. Но оторваться от машины-убийцы не было никакой возможности. Стоило Упаковщику поотстать, как он прекращал прямое преследование и шел параллельным ходом по соседнему ряду, срезая путь.

Действовал он хитро. Чтобы его не могли засечь, Упаковщик приподнимался на ложноножках, отрывая роллеры от пола, и двигался практически бесшумно. Первый раз, когда он словно призрак возник за спиной Бена, тот заорал от неожиданности и потерял несколько драгоценных секунд, едва не позволив себя настигнуть.

Когда Упаковщик торжествующе ринулся на него, Бен успел вскочить на стеллаж, и танк проскочил мимо. Волосы зашевелились на голове, когда Бен увидел плавающие в баке собственные ботинки. После этот Бен ждал нападения отовсюду. Надо было по возможности быстрее покинуть промежуточный склад, но он заблудился. Чертова железяка специально запутала его. Стоило ему ринуться по прямой, как Упаковщик, обогнав, возникал впереди, бесшумно материализовавшись из воздуха. И только усы продолжали с сухим шелестом тянутся к жертве.

Долго продолжаться это могло, собственно, это был конец. Бесславный и печальный.

Бен в отчаянии вскочил и, с рокотом выдернув пенал из стеллажа, уронил на пол.

Против ожидания тот не разбился. Лишь в открывшуюся при ударе крышку вытек соус, и выплыло нечто, что было незамедлительно утянуто в вентиляционную прореху.

Бен торопливо вытаскивал пеналы и вываливал на пол. Вскоре образовалась небольшая куча мала. Еще невидимый, но уже слышимый приближался Упаковщик, и в рокоте роллеров слышалось негодование по поводу бедлама, что беглец позволил себе устроить.

Бен открыл крышку пенала, упавшего первым, залез внутрь и крышку прикрыл. Внутри было сыро и воняло рыбьим жиром, но прожить некоторое время было можно. Шум роллеров Упаковщика накатил, зазвучав в ушах вселенским грохотом, и внезапно стих. Тварь изучала кучу. Пенал качнуло, Упаковщик взял крайний консервант.

Повертев в щупальцах, поднял и вставил на свободную ячейку в стеллаже.

У Бена в животе сделалось горячо, когда он понял, что железяка чересчур тщательно рассматривает содержимое пеналов. Может, он что-то заподозрил. Чертовы щупальца неумолимо приближались. Каждый раз, когти они, словно змеи вползали в кучу, Бену казалось, что его выдернут следующим.

Куча быстро уменьшалась. Ранее заваленный, пенал понемногу освобождался. Чем внутри становилось светлее, тем более безудержный Бена охватывал ужас. Он понял всю тщетность обмануть машину. Совсем немного оставалось до того момента, когда тварь раскроет обман.

Хоть Бен ждал этого момента, но когда пенал качнулся, вздымаемый кверху, едва сдержался, чтобы не завопить. Единственное, что удержало его от того, чтобы открыть крышку и выпрыгнуть наружу, было то, что от страха его хватил паралич.

Упаковщик крутил пенал, ослепляя находившегося в нем Бена включенным прожектором.

Чтобы не болтаться внутри коробки он уперся руками и локтями в стенки, но Упаковщик чувствовал, что что-то не так. Компактно сложенные рядом с беспрестанно молотящими транспортерами жутковатого вида электроножи стали выдвигаться из пазов, распуская толстые заляпанные пятнами жгуты кабелей.

– Чужак в 16-м боксе. Сканеры указывают на присутствие Плотника. Общая тревога.

Прекратить текущую работу, занять места согласно аварийного расписания, – проговорила доселе молчавшая Мама. – Мы не должны его упустить на этот раз.

Упаковщик с грохотом вставил приспособу в штуцер пенала, и Бен умер несколько раз, прежде чем понял, что это не электронож, а шланг. Хлынувшая пол сильным напором струя в секунду наполнила пенал до краев. Соус был ледяной и вязкий.

Упаковщик вдвинул пенал в ближайшую ячейку. Сам был немедленно втянут потолочным тельфером на место постоянного базирования. Соусированный Бен, задыхающийся и замерзающий, и не уверенный что он проделает раньше, приоткрыл крышку, насколько позволяло тесное пространство ячейки, дотянулся до стенки и катнул пенал к выходу.

С третьей или четвертой попытки это удалось. Пенал высунулся над краем ячейки на три четверти корпуса и рухнул вниз. Первое, что сделал Бен, выковырял студень из ушей, потому что его меньше всего прельщали консервы из собственных ушей.

Кто бы он ни был, но безвестный Плотник появился чрезвычайно вовремя. Секундой позже и быть бы Бену суповым набором.

Ячейки были пронумерованы в строгом порядке, но когда Бен добрался до нужного места, 108-я секция зияла пустотой. Согласно порядку висела стандартная табличка "Бирка списана и отправлена в Портал".

– Где этот Портал? – от отчаяния завопил Бен.

Ответом стал мощный гул. Бен определил направление и что есть силы припустил на шум. Он и не знал, что умеет так быстро бегать. Бен был уверен, что после двухчасового марафона мало на что способен, но, оказалось, плохо себя знал.

В сердце была сосущая пустота от уверенности, что он опоздал, и сейчас останется в чужом мире совершенно один. Внезапно сквозь стеллажи ударил сноп света, ослепительно белый как при аргонной сварке. Бен, зажмурившись, сделал пару шагов наугад, не угадал, треснулся головой о стеллаж и на всякий случай лег, пытаясь ползти.

Грохотало и выло еще минуту. Потом источник света резко вырубило, и наступила тишина. Бен лежал перед аркой из каменных блоков, покрытых бесчисленными трещинами, в зените которой зияли дыры, грозя обрушить всю конструкцию.

Бен поспешил пройти под аркой и вошел в зал со сферическим потолком, на котором были побиты за редким исключением все светильники, а оставшиеся освещали картину полного запущения. В зале имелось несколько будок и агрегатов явно технологического характера, но все заржавело, развалилось и покрылось толстым слоем пыли и ржавчины. Оборудование имело следы торопливого мародерства, кое-где в пыли темнели гильзы крупного калибра. Тут не только грабили, но и в кого-то стреляли. Возможно, мародеры отстреливались от охраны, пока она тут была. Судя по пыли, это было очень давно. Возможно, речь шла о годах, или даже десятках лет.

Заглянув в будку, он нашел полку с потемневшими толстыми книгами, но когда тронул одну, она рассыпалась в прах, вызвав цепную реакцию, другие тома по очереди превратились в пыльный водопад, и полка осталась девственно пустой. Надо же, сколь писатели мучились, писали, а ими теперь даже задницы не вытереть, подумал Бен. Он скорректировал возраст для этих помещений до сотен лет.

Бен упрямо продолжил поиски, потому что был свидетелем, что среди этого забвения и разрухи существует одна вещь, которая все-таки функционирует. Портал.

Действуя целенаправленно, он, в конце концов, оказался перед ровным, словно вылизанным пятачком на стене. Остальная часть была в пыли, лишаях и трещинах, а этот участок сиял торжественной немного потусторонней чистотой. Бен швырнул в него подобранным обломком. Камень стукнулся о стену и свалился обратно. Бен предполагал это.

Прислонившись спиной к указанному пятаку, он приготовился ждать, и вскоре задремал. Проснулся оттого, что кто-то потрогал его за спину, осторожно и даже боязливо. Бен поспешил убраться от стены подальше.

Найдя уголок поукромнее, он опять задремал. Разбудили его резкие противные гудки.

Прямо на него ехал грузовик с надписью на борту «Органы». В кабине сидел водитель, и глаза его были безумными. Он неистово давил на гудок.

Бен отошел, пропуская еле ползущую машину, но, поравнявшись с ним, она вовсе остановилась. Спрыгнувший из кабины водитель, явно людиш, стал выговаривать ему по долгу службы заученные слова:

– Тут нельзя находиться. По инструкции ты обязан вернуться со мной. Портал опасен.

Бен прошмыгнул мимо него в кабину. Ожидая реакции, он приготовился лягаться, но водитель не сделал ни малейшей попытки его остановить, стоял внизу, свесив плетьми руки и приговаривая:

– Это не положено. Да и хрен с тобой.

После чего развернулся и пошел прочь. Именно в этот момент открылся Портал.

Пятачок стены размягчился, забурлил дьявольским варевом, заалел словно магма.

Пыхнул неимоверный жар, потом резко холод. Алый цвет сделался знакомым белым, а радиатор покрылся инеем. Грузовик самовольно двинулся вперед, но еще раньше мимо бампера пролетел орущий водитель, бесследно канувший в самом центре белого пятна.

Оно запульсировало, точно хищник, почуявший кровь. Дрожащий от перегрузок грузовик ухнул в белое марево, непостижимым образом проникшее внутрь кабины.

Окрашенный белым воздух надвигался стеной, и Бен понял, что это и есть Портал.

Закрыв глаза, он собирался погрузиться в нирвану, но не тут то было. Едва соприкоснувшись с Порталом, он почуял чувствительный удар, от которого икры посыпались из глаз. Портал не хотел пускать его в себя, сдвигая и раздавливая о сделавшееся неожиданно жестким сиденье. Дышать стало нечем. Портал убивал Бена.

Не разбирая ничего, он пролез в узкое окошко назад, в кузов. Хотел спрятаться за пеналы, но фокус не удался. Портал давил его об пенал, как таракана давят тапком об пол. Подчиняясь инстинкту, заставлявшему найти любое укрытие, Бен откинул крышку верхнего пенала и полез в соус. Обняв того, кто в нем находился, он и пересек Портал.

Одно-звездный сменный олигарх Сопренко был молод, ему не исполнилось и трехсот лет. Хоть Петра в запале и утверждала, что олигархи вечны, она была не права.

Средний возраст олигарха составлял тысячу лет, после чего наступал порядок унификации.

Хоть до скорбного периода было еще далеко, пальцы у сменного начинали нервно сжиматься помимо воли. У Сопренко уже давно не десять пальцев, не двадцать в сумме, и даже не двадцать один, как шутил пошляк Гхер, тоже ВОР. Он уже сбился со счета, сколько у него пальцев на восьми руках. Что касается членов для особых заданий, то их у него три, причем они могут иметь сношения одновременно.

Сопренко ставил себе четвертый, но потом отказался от него. Во-первых, он находится сзади и трудно уследить за всеми партнерами одновременно. Можно было поставить на затылок пару глаз, но там уже имелась одна дополнительная пара, и картинки накладываются одна на другую.

К тому же мозг не выдерживает такого количества эндорфина, хоть для такого случая он и прикупил мозг по мощнее, ранее принадлежащему нобелевскому лауреату.

Пришлось заплатить чертову уйму денег, чтобы удалить с него бесчисленные никому не нужные знания, но объем высвободился потрясающий. Трех партнеров он выдерживал запросто, но с четвертым начинались сбои. Пришлось один член продать, правда, довольно выгодно.

Сопренко любил дежурства на Портале. Всегда имелась возможность выбрать товар из первых рук. Органы попадались выдающиеся по размерам, что автоматически увеличивало их цену. К тому же модно было забрать себе свежую самку, еще хранящую тепло покинутого родного мира.

Сопренко как и все олигархи уже начал ХОЛОДЕТЬ. В многократно перестроенном организме постепенно накапливалась энтропия, это был неизбежный процесс, с которым никто ничего не мог поделать. Вялотекущий процесс продолжался столетиями, чтобы к рубежу тысячи лет организм переставал жить сам по себе. После чего наступала унификация, и чтобы органы не пропадали, их присваивало ближайшие родственники небожителя. Особым шиком пользовались глаза. Всегда можно было сказать: " Эти глаза столько видели!" Мозг ценился дешевле, так как требовал дополнительной чистки и часто сбоил.

Кабинет имел три прозрачные стены и одну непрозрачную, к которой с уютным шелестом отворилась дверь, и официантка Лилит вкатила сервированный серебром столик с кофе и ватрушками.

– Что нового, Лилит, в Оазисе? – спросил Сопренко.

– Ночной клуб «Гигант» предлагает новые блюда из лилипутов. Мы с Гхером идем.

– Да, каннибализм опять входит в моду, – кивнул головой Сопренко, при этом две пары боковых глаз на секунду потеряли фокусировку.

Он давно положил глаз на Лилит, и имелась договоренность с Гхером, что после того, как самка ему надоест, он обменяет ее на десять самок из своего гарема, насчитывающего около трех тысяч самок и самцов.

– Что с новым приходом?

– Через «Портал» доставлена самка. Позвонить операторам, чтоб прислали?

– Не надо. Пройдусь пешком, ты же знаешь, я люблю поддерживать форму, – Сопренко вынул из анатомического кресла мощный зад весом в центнер, к которому в свое время хотел прикупить бычий хвост по моде, но мода прошла.

Ранее не задействованные, в пол дополнительно уперлись три пары ног. Рабочие ноги спокойно просеменили между упорами, после чего запасные ноги передвинулись дальше. Движение напоминало движение сороконожки, подобным образом передвигались все олигархи, вес которых давно перешагнул за тонну.

Сопренко остановился у окна. Оазис насколько хватало глаз покрывала ровно подстриженная ярко-зеленая трава, среди которой выделялись сверкающие белизной купола особняков олигархов, стоявшие поодиночке. И над всем этим ярко-синее небо.

Рай, да и только.

Никаких дорог, портящих экологию. Если надо было сходить в гости или изведать свежих лилипутов – нинзя в элитном баре существовали прыжковые лифты. Что касается Портала, то груз в таком случае доставлялся на технический ярус дома дежурного олигарха, а тот уже по своему усмотрению поступал, как ему заблагорассудится. Или брал себе, или тем же прыжковым лифтом отправлял на центральный склад, где их вносили в специальный каталог. На этом утомительное дежурство считалось законченным. Кто не хотел дежурить, тот не дежурил вовсе.

Обычно апатия наступала ближе к роковому рубежу в тысячу лет.

Сопренко вышел из комнаты и ступил на лестницу, крытую персидским ковром прошлого века. Можно было купить и более древние образцы, но за качество никто не ручался. Старая вещь могла иметь тщательно отреставрированные дыры.

Лестница под его весом пришла в движение, утапливаясь в полу, и олигарх плавно опустился в нижний зал. Сквозь прозрачный пол просматривалась инфраструктура гарема, занимавшего несколько полновесных ярусов. На прямой видимости находились полтораста самцов и самок, некоторые вяло занимались однополым сексом, в силу того, что разнополый в гаремах был официально запрещен, и провинившихся отправляли в яму.

– Гули-гули! – Сопренко постучал по полу когтями, специально выращенных на одной из многочисленных ног.

Гаремники отвлеклись и изобразили радость. Сопренко озабоченно оглядел питомцев на предмет того, все ли ответили. Он прошел несколько залов, повсюду вызывая взрывы энтузиазма под своими ногами.

Еще одна лестница спустила его в гараж со стоящим грузовиком, из-за которого вышел оператор с ошейником на шее и бланком на жестком каркасе.

– Надо расписаться.

– Пошел к черту!

– Слушаюсь.

Сопренко обошел грузовик и остановился перед прозрачным пеналом, в котором плавало обнаженное женское тело. Хороша, бесовка, свежатинка. Он сделал жест, и мимо него пробежали и споро полезли на борт еще четыре оператора с ошейниками.

Они быстро слили соус в специальный раструб и обтерли женщину вафельными полотенцами.

Сопренко показалось, что они делают это чересчур тщательно. Не прелюбодеяние ли это, но тут самка сладострастно застонала, просыпаясь и почувствовав прикосновения в эрогенных зонах, так что Сопренко простил их невинные шалости.

Он был добрым олигархом. Гхер бы сразу заказал провинившихся к обеду.

Сопренко щелкнул пальцами одной из рук, в нее тотчас сунули букет не менее чем из сотни живых цветов с искусственно усиленным ароматом. Он сам любил такие, чтоб продирало до аллергии.

Театрально отставив в сторону крайнюю ногу, Сопренко нараспев продекламировал своими лучшими голосовыми связками, решив сразить самку наповал:

– От имени высших организмов приветствую тебя, женщина, в бескрайних полях прекрасного Оазиса. Здесь тебя ждет только счастье. Со мной ты проведешь лучшие минуты своего существования. Ты узнаешь, что ничего не знала доселе об оргазме, об этом мне твердят все обитатели моего гарема. Уж я знаю толк в женских прелестях.

Самка открыла глаза, поймала в поле зрения распевающего дифирамбы олигарха, после чего глаза ее раскрылись широко, как только можно. Что-то говорило Сопренко, что это не тот эффект, на который он мог рассчитывать. Рано он прогнал операторов, должнущих объяснить слабой женщине, как положено вести себя с высшим организмом.

Больше всего Полину поразили не выдающихся размеров причиндалы олигарха, находящихся в постоянной эрекции, а то, что многие дублирующие внутренние органы находились снаружи. Например, все три сердца олигарха крепились в мышечных седлах поверх грудины. На боку периодически пульсировало легкое, огромное и прозрачное на просвет.

– Не тушуйся, дитя мое. Иди к папочке, – Сопренко потянулся к ней своей самой длинной рукой, и Полина завизжала на грани ультразвука.

Увещевания, что все проходят через это, и она, в конце концов, привыкнет, не сыграло. Когда он хотел отечески пошлепать ее, она, извернувшись как кошка, болезненно укусила. Больше всего на свете олигархи не любили боль. Отключить ее не могли, так как без сигнальной нервной системы могли запросто погибнуть, пропустив незаметную травму или инфекцию на одном из бесчисленных органов.

Приходилось терпеть. Им, вечным, высшим организм. А эта тварь укусила его, вызвав отвращение до дрожи, до шока.

– Эта тварь хотела меня убить! Она подосланная! – крикнул Сопренко, торжественно выставив на всеобщее обозрение укушенный палец, из которого ему удалось выдавить каплю крови, тягучей, плотной консистенции, как и у всех олигархов.

Бегом вернулись проштрафившиеся операторы. Они схватили извивающуюся девушку за руки, ноги и заметались по комнате, не зная, куда направиться, потом все же побежали к входу в гарем.

– Куда вы ее тащите, мерзавцы? В яму ее! – выл Сопренко, потрясая укусом.

– Так она живая, – заколебались операторы.

– Живой в яму, я сказал! – заорал Сопренко, по ошибке включив не те связки, и из гортани выдулся фальцет, используемый им при исполнении пассивной роли в любовных игрищах.

На стенном компиляте неожиданно возникло оранжевое пятно, что говорило о внеурочном прибытии груза через Портал. Сопренко отрешенно замолчал, не понимая, что происходит, ведь никакой команды он не давал, стало быть, груз идет самопалом, что в отрегулированных параметрах Оазиса нонсенс.

Декоративная стена с видом летящих ангелочков, скрывающая за собой прыжковый лифт, а по совместительству и Портал, провалилась в пол. За ней мрачно колыхалась бесформенная слоистая масса. Сопренко никогда до этого не видел Портал с близкого расстояния, и ему стало страшно.

– Закройте порт немедленно! Я не хочу больше дежурить! – закричал он фирменным «бабским» фальцетом.

Все четыре оператора были сбиты неведомо откуда прилетевшим орущим человеком в водительской форме. Женщина, очутившаяся на ногах, забыв обо всем на свете, стала швырять в олигарха все, что попалось под руку– раструб из-под соуса, складную лесенку, слетевшие при ударе с операторов ботинки. Злобная фурия загнала его, высшего организма, под лестницу и дала пинка.

Сопренко повезло, у него под лестницей имелся компилят. Пока он одной стороной защищался и уворачивался от фурии, затылочные глаза отыскали нужные клавиши, а запасная рука уже набирала код.

– Центр запчастей слушает.

– Немедленно пришлите упаковщика! Самого лучшего!

Ему пообещали, только попросили освободить прыжковый лифт. Сделать это оказалось не просто, в порт входил грузовик. Протаранив машину, прибывшую первой, он остановился, наполовину высунувшись из порта и заклинив его. В узкую горловину между кузовом и кабиной пролезло нечто полностью покрытое соусом.

Сопренко лишь замычал, указывая на прибывшего рукой. Очнувшиеся операторы поняли его по-своему, тщательно промыли Бена из шлангов горячей водой, потом высушили горячим воздухом.

– Идиоты! – крикнул Сопренко. – Вы меня погубите, вы меня уже погубили.

Операторы в ужасе разбежались.

– Бенчик! – взвизгнула Полина.

Бен, отряхивающий одежду от последствий ускоренной мойки, резко выпрямился, и с нескрываемой радостью люди бросились в объятия друг друга.

– Радуйтесь, бирки недобитые, конец вам общий будет, в яме! – злорадно пообещал Сопренко.

– Что это за колбасный цех? – указал на него Бен.

– Его можешь не опасаться, я его вот где держу! – Полина сжала кулачок, и Сопренко от неожиданности уронил трубку.

– Куда он звонил? – насторожился Бен.

– Ерунда. Своему упаковщику.

– Своему? Да это он нашему упаковщику звонил! Бежим отсюда скорее, иначе мы пропали! – воскликнул Бен.