Текст книги "Дурная Слава"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Дино Динаев
Дурная Слава

Из людей, посланных вглубь суши, не вернулся никто. В море вынесло лишь несколько мертвецов с содранным до костей мясом. Трепеты вселили ужас в самые отважные сердца своею кровавой тризной.

Нилутаифаг.1век до н. э.

1

– Здравствуйте, господин Шуберт! – голос Маринки прозвучал чересчур громко, чересчур радушно, будто отца родного увидела.

Вот где она часами пропадает, подумал Бен. Почти у самого чердака, в месте, известном как "старая касса", заброшенном с тех самых пор, как фирма перешла на банкоматы. С Маринкой была еще одна размалеванная девица, с нарочитым уважением поздоровавшаяся с начальником отдела, которого нелегкая принесла в их потайное место.

Бен попросил их посторониться, ногой пододвинул стул и сосредоточенно полез в узкое оконце, единственное не забранное решеткой. Последнее, что он увидел, немое изумление в глазах девиц, не ожидавших от начальника подобных легкомысленных действий. Пройдя сквозь пустовавшее помещение и отомкнув щеколду, Бен спустился вниз по лестнице, никогда не пользуемой, и вследствие этого пыльной, с паутиной на ступенях, в которой его лаковые штиблеты оставляли неряшливые прорехи. Лестница привела его в тупик с железной дверью с огромным висячим замком снаружи. Замок был нейтрализован Беном заранее с помощью гидравлических ножниц и существовал чисто номинально. Беглец толкнул дверь, заменяющая замку дужку полоска скотча порвалась, и, перебежав через улицу, свернул за угол. Вскоре Бен с облегчением занял кресло в своем автомобиле, который он, имея нехорошие предчувствия, уже неделю не оставлял в служебном гараже. «Сбежал», – констатировал он.

Бен сбежал от всех: от оперативников службы внутренней безопасности «Кайсара», опытных садистов, заслуженно носивших кличку «косари», от внешней военизированной охраны, которой уже был отдан приказ не выпускать его из офиса, и от Красного, змея-искусителя, втравившего его в провальную операцию.

На квартиру Бен не вернулся. Она была съемной, и ценных вещей он в ней не держал.

Пусть теперь «косари» пороются в его не стираных вещах. Счет в «Алга-центре» скорее всего уже закрыли, ну и нехай с ним. Там лежала лишь последняя получка, которую он не успел снять – гроши по сравнению с тем, что он держал на депозите в Алгинском мясном банке.

Машину, нижнекорейское корыто, он оставил в проулке с ключами в замке, если повезет, угонят, и это еще более запутает следы, а если нет, машина взята в кредит под нехилые проценты, нехай директора банка жаба задушит. Дорогой модный мобильник без сожаления закинул в мусорный бак. Всяческие материальные следы старой жизни были уничтожены, и Бен исчез как «Стелс», вошедший в режим невидимости.

До банка он взял такси, и здесь его ждал первый облом. Он пил кофе в баре, на самом деле больше всего на свете ему хотелось исчезнуть и появиться за тысячу километров отсюда. У зеркальных дверей банка стояли трое мужчин: коренастых, с рано постаревшими, выцветшими серыми лицами и буравили посетителей взглядом. "Косари"!

Вот они какие – прожженные жизнью и оттого ставшие безжалостными ищейки Транквилевского. Они перекрыли все входы? Или не все?

Пара в хлам затонированных лимузинов с ходу проследовали прямо во внутренний двор заведения, отгороженный бронзовыми резными воротами. Водители при этом ткнули под нос громилам некими корочками, и те повели себя смирнее кроликов.

– Хозяева жизни, – вздохнул оказавшийся по соседству пузатый бездельник.

– Кто такие?

Мужчина красноречиво кивнул на свою кружку, и Бен велел бармену ее наполнить.

– Группа компаний «Роса»! Слыхал про такую? У них допуск повсюду. Даже при плане – перехвате «Вулкан» их не имеют права задерживать.

Бен кивнул с пониманием. «Роса» была одной из самых молодых и прожорливых финансовых акул в городе. Повсюду в городе она скупала землю, и в перенаселенном центре у нее имелись обширные стоянки, пустующие даже в час пик.

У Бена земля горела под ногами, косари ходили под самыми окнами бара, но уехать без денег он не мог. Существовал единственный способ их добыть, это договориться с Севой. Бен пересчитал страховой запас, который всегда носил в портмоне. Десять тысяч эйров и еще мелочь. Мелочь на жизнь, остальное Севе.

Сева жил в новостройках, в подъезде, где вообще не было двери. Просто подъезд.

Он числился дальним родственником Бена, возможно, их троюродные братья просто сидели на соседних горшках в яслях, но Сева хранил ему верность, и Бен знал, что он никогда его не выдаст. Ну конечно, если только его не возьмут за жабры по настоящему. Но в такой ситуации он и сам бы любого выдал.

Сева был дома. Насколько Бен себя помнил, Сева из дома не выходил никогда, даже продукты ему покупали добрые тетеньки из соцобеспечения в магазине для малоимущих. Маленький, худой, с огромной дынеобразной головой, вытянутой параллельно полу – его за глаза называли голованом, только не свои, потому что он обижался – Сева шел, словно проводник по коридору, заставленному рухлядью.

– Слышал про твою беду, Вениамин, – сказал он, усадив родственника в пыльной комнатушке на старый диван с продавленными седалищами.

Бен не удивился, Сева знал все, к другому он бы не пошел, и другой бы ему не помог. В ситуации было что-то мистическое: Сева все про всех знал.

– Тебе надо исчезнуть из города. Документы я тебе сделаю, но сам понимаешь, это стоит денег. Я работаю не один. Вернее, я здесь совершенно посторонний человек, все сделают люди, которых по существу я сам плохо знаю. Таксу ты знаешь.

– Я заплачу. Только я не хочу уезжать из города. Ты же знаешь, что с моим сыном.

Хоть я и в разводе, но я его не брошу.

– Это не разумно. Конечно, не пожелаю никому, что случилось с твоим сыном, но это все исправимо. Я думаю, что с возрастом он выправится. Наш род крепкий и еще не было случая, чтобы мы сдавались без боя. Это образное выражение! – поднял палец Сева. – Ты сможешь помогать Артему на расстоянии. Тебе для этого даже не придется посылать денежки, по которым тебя сразу вычислят твои враги. Оставишь для начала деньги мне, и я их частями через тех же совершенно посторонних людей буду передавать твоему сыну. За это даже не придется платить. Они ненамного увеличат взнос за документы и все.

– Я тебе еще не все сказал. Дело в том, что я собирался оплатить лечение Артема в Эссенской клинике у профессора Хузенцвегера и для этого отложил почти все свои деньги на депозит в АМБ. Теперь оказалось, что я не могу их снять, потому что меня там пасут косари. Есть единственный способ их оттуда снять, это поступить в фирму «Роса», у которой имеется свободный доступ в банк.

В ответ на его слова в глазах Севы мелькнул суеверный испуг.

– Надо же. Не верь после этого в судьбу.

– А что случилось?

– Не поверишь, но буквально на днях открылась вакансия в «Росе». Свят, свят.

Ответственно могу тебе заявить, что это решительно не наш случай. Нам это не подойдет.

– С чего ты так решил? Говори, а уж я сам буду решать.

– Я говорю, не подойдет, значит, не подойдет!

В привычках Севы было ломаться. Он считал себя старше Бена и старался вести себя соответственно: защищал и покровительствовал. Сопротивление всегда легко преодолевалось, но не в этот раз. Сева трясся, заикался, что бывало лишь при самом сильном не наигранном волнении. Бен несколько раз вставал и делал вид, что уходит, угрожая, что обратится к другим людям. Совершенно посторонним.

– Д-дурак! Против «косарей» тебе здесь ник-к-кто не поможет кроме меня. Н-никто даже связываться не будет. Т-тебя просто сдадут, так и знай, – кричал Сева вдогонку.

Бен дошел до входной двери, потом вернулся и спросил:

– Успокоился? Сева, мне очень нужна эта должность. Ты же знаешь, для Артемки Эссен это единственный шанс.

– Пойми, дурья башка, я эту должность специально держал для клиента. Чтобы и от врага избавиться, и деньги с него слупить за его же собственную погибель. И что же теперь получается? Я своего подставлю? Что-то нечисто с этой фирмой.

Заместитель директора внезапно умер, и даже я не смог выяснить никаких подробностей. Со мной никто не захотел говорить даже за очень солидные деньги.

Вакуум.

– Мне нужна работа в «Росе», и я готов рискнуть, чтобы добраться до своих денег.

– Деньги можно заработать иным путем, – осторожно предложил Сева. – Те же самые совершенно посторонние люди готовы приплатить тебе, если ты сольешь им компромат на руководителей "Кайсара".

– Вряд ли это будет безопаснее вакансии в «Росе». Косари в таком случае меня из-под земли достанут. Начальником у них Транквилевский под кличкой Борман. Внешне он напоминает неандертальца, и ему не составляет труда сломать подозреваемому пару пальцев на допросе, чтобы добиться нужных признаний.

– Господи, во что ты ввязался! – застонал Сева.

– Пока еще ни во что, – поспешил успокоить Бен. – Даю слово, что в «Росе» я буду сидеть тише запеченного в духовке утенка под шоколадным соусом. Я трус, у меня нюх на все эти дела. Запахнет жаренным, и я сразу линяю. Даю слово, что из города.

– Если успеешь.

– Из «Кайсара» же успел.

Сева еще поворчал, успокаиваясь.

– Имя менять будешь? – перешел он на деловой тон.

– Только фамилию.

– Так и знал. Большинство оставляют себе настоящее имя. Ты заметил, что к фамилии у всех довольно прохладное отношение? Нет, на словах, конечно, все говорят: вот какая славная фамилия! Не позорь свою фамилию! Но на самом деле фамилия используется довольно редко. Разве что в официальных случаях. Подсудимый Иванов!

Это образное выражение! И не совсем удачное. Присутствующих не касается. Чур меня, чур.

Сева подошел к древнему комоду, покопавшись, вынул стопку паспортов.

– Фотографию принес? Нет? Приходите как в магазин. У меня тут не фотоателье!

Ладно, давай старый паспорт, все равно он тебе больше не понадобится.

Взяв паспорт у Бена, он несколькими резкими чирками ножниц высек из него фотографию.

– Осторожнее! – невольно вскрикнул Бен, видя, как Сева небрежно макает ее в клей.

– Бойтесь подделки! – дурашливо воскликнул Сева и шлепнул фотку в новый бланк. – Поздравляю вас с совершеннолетием. Вы получаете свой паспорт полноценного гражданина. Можете избирать и быть избранным.

– Не заметут меня с таким то сокровищем? – опасливо поинтересовался Бен.

– Постовые нет. Прописка настоящая. Все настоящее. Но при тщательном исследовании, конечно, узнают, что это фуфло. Как вас там? – он заглянул внутрь. – Господин Магерамов!

– Ни фига себе фамилия! Не могли с подходящим имечком попасться! – вырвалось у Бена.

– Не фамилия красит человека! Идите по жизни честно, и все будут уважать вашу фамилию.

– Надеюсь, это образное выражение, и к присутствующим отношения не имеет! – передразнил Бен.

2

– Меня зовут Вениамин Николаевич Магерамов. Мне 42 года. Образование высшее.

Закончил Алгинский мясной техникум.

– Вы хотите сказать-университет.

– Это было еще до того, как АМТ вошел в состав Алгинского университета.

Бен перевел дыхание, подумав, что он много успел до того как. До того, как Мясной техникум стал университетом. До того, как в нем стали культивировать исключительно богатых дегенератов, и техникум перестал выпускать классных специалистов. Таких как он. Магерамов хмыкнул. Сидевший перед ним очень полный молодой человек в дорогом костюме от Паоло Карпани укоризненно посмотрел на него сквозь золоченые очки, но Магерамов и не подумал извиняться. За что? За то, что он классный специалист? Таких сейчас не производят. В университет берут по результатам собеседования. Без экзаменов, но с учетом толщины кошелька. Бывший ректор Александр Равв в гробу бы перевернулся. Не было рядовых предметов.

Практику по черчению профессор Радомилов вел. Выпускники нарасхват шли по всему Союзу. А сейчас, стоит увидеть диплом АТУ все руками– ногами открещиваются. Нет, спасибо, у нас своих клоунов хватает.

Бен не особенно утруждал себя, чтобы попытаться произвести впечатление: он знал, не было случая, чтобы протекция Севы подвела. Сидевший перед ним полный молодой человек (кило сто двадцать, не меньше, при возрасте не больше двадцати) был начальником отдела кадров фирмы "Роса".

– Я вам представился, а как ваше имя? – нагло поинтересовался Бен.

– Я разве не говорил? – деланно удивился толстяк, знает ведь, что нет, чего ж Ваньку валять. – Меня зовут Яков Валерьянович Цехмистер. Вы нам подходите.

– Отлично, – подчеркнуто безразлично произнес Бен, на самом деле внутри был мандраж.

Откровенно говоря, Бен по жизни был трус. Это было наследственное, у него дед от разрыва сердца умер. Увидел ночью, выйдя по нужде, как с чердака медленно спускается некто в белом. Потом обнаружили на веревке сушащееся белье. И от этого самого пугливого деда поселилось внутри Бена живое воплощение вечного страха, которого он частенько представлял себе в виде маленького зашуганного мальчика – Венички. Всю сознательную жизнь Бен старался вытравить из себя Венечку, даже воровать начал из-за этого, в Алгинский техникум назло всем поступил, одолев жуткий конкурс 12 человек на место. Какие там умные головушки учились! Из сокурсников Вениамина и миллиардеры вышли и генералы получились. Не говоря уже о космонавтах и героях России.

И все-таки не мог он никак вытравить из себя Веничку. Сидел тот внутри него по жизни и вел себя неприметно, но стоило жизни маленько придавить, а еще почище, припугнуть, как Веничка выскакивал в самые неожиданные моменты со своими дурацкими страхами, вечно ввергал его в краску, заставляя стыдиться. Не было в нем стержня. Еще Гришка Шарапа, впоследствии разбившийся на авто и умерший молодым, пенял ему:

– Не можешь ты никого на хрен послать! Любой мужик, а особенно баба это чувствует.

Вот и сейчас повторилась та же история. Знал же заранее, что примут, никуда не денутся, и все равно мандражировал. Спросить почему, он бы не смог вразумительно ответить. Ему космогонию читали люди, лично знавшие Гагарина и запускавшие первые корабли! Он с будущим мэром вместе столовался в студенческой столовке, нередко одалживая талончик за 30 копеек. И все равно Венечка тут как тут.

– Вы нам подходите, – повторил Цехмистер. – Образование достаточное. Если надо будет подучиться, фирма оплатит все затраты, но это уже решим позже. Сейчас вам надо будет пройти в нашу фотолабораторию, вам сделают цифровые фотографии и выпишут пропуск.

– Извините, вы ничего не сказали о моей новой работе.

– Разве? В качестве заместителя директора по новой технике. Замов у нас девять.

Эта вакансия недавно освободилась, – Цехмистер нажал кнопку селектора и попросил.

– Нина Петровна, найдите Краюшкина. Пусть введет в курс дела нового сотрудника.

И узнайте что с контрактом? – после чего повернулся к Вениамину. – Сегодня сможете приступить к работе? Вот и чудесно.

Стоило Бену выйти в приемную, как секретарша Цехмистера, оживленно беседовавшая с другой женщиной, резко прервала разговор, из-за чего Вениамин понял, что он касался его личности. В приемной повисла неловкая пауза. Вениамин по прошествии энного времени попытался прервать тишину, но как всегда это получилась у него неловко, желая сказать "Ну что, будем работать вместе", но успел только протянуть:

– Ну…

Как в приемную вбежал Краюшкин. Получилось, как если бы он понукал лошадь, и женщины посмотрели на него с недоумением.

Краюшкину на вид было лет шестьдесят. Это был типичный хозяйственник, затурканный, с погасшим от вечной нехватки времени взглядом, сухонький и маленький. Костюм на нем смотрелся словно на школьнике. Седой школьник протянул крохотную ладошку, сказав:

– Гена.

Кадровик оказался суетливым дядькой. Забрав документы, он припустил из кабинета.

Магерамов услышал, как Нина Петровна произнесла вслед с траурной интонацией:

– Вместо Базилевского.

Сделав снимки для нового пропуска, они зашли в комнату, где за конторкой сидело три женщины, стучавших крашеными коготками по клавишам компьютеров. Краюшкин передал самой молодой фото и документы. Женщина достала бланк, шлепнула на него клей, потом фотку и дала на роспись. Расписываясь, Бен поймал себя на том, что не слышит стука коготков. Подняв голову, он столкнулся с взглядами всех трех женщин одновременно. Те опомнились и уткнулись в свои клавы обратно.

Краюшкин уже говорил по сотовому, крепко напирая на невидимого собеседника.

– Срочно, я сказал. Что значит перерыв? Какие вам еще нужны сроки? Это надо было сделать еще вчера! Несите все… – он спросил у женщин. – Какая у вас комната? 215-я? Несите все в 215-ю! – и пояснил Бену. – Сейчас ваш контракт принесут.

Бен немного задело, узнав, что его дело решается в таком лихорадочном темпе. Его словно хотели побыстрее спровадить. Принесенный контракт его даже немного возмутил. Сумма его вполне устроила, хоть фирма, идя в ногу с модой, указала годовую зарплату. Будто он собирался деньги получать раз в год. Ну да бог с ней, с модой.

– Скажите, а обязательно я должен жить за городом? В этом поселке… "Ареал"? – уточнил он. – Я в городе квартиру снял. Даже задаток заплатил.

Конечно, никакого задатка он не платил, но его насторожило, что контракт жестко оговаривает условия его проживания. Не успел он еще устроиться, как его привязывают к какому-то месту. Как его? Ареал. Помнится из биологии, это слово означает обособленное место распространения биологического вида. Сравнение коробило. Бену никогда не нравилось, когда человека сравнивали с животным. Даже если это делал сам Карл Маркс, заявивший однажды, что человек это коллективное животное. Из-за этого у Бена по научному коммунизму в АМТ случилась напряженка.

Современный студент, поди ж ты, и не догадывается что за хреновина такая-научный коммунизм.

– Условия контракта обязательны для исполнения. Разве на прежнем месте работы это было не так? – кадровик изобразил удивление, но Бен уловил всем своим нутром, закаленным многочисленными бюрократическими проволочками, что этот вопрос Краюшкину задавали не в первый раз. – С квартирой вы поторопились. Кстати в контракте и про машину сказано. Вам предоставляется в пользование автомобиль "Ниагара".

Бензин и обслуживание за счет фирмы. Может быть, тоже желаете отказаться и ездить за свой счет? – в последнем вопросе проскользнул сарказм.

Вениамин не отказался. Только поинтересовался, что машина такая. О такой модели он не слышал.

– Новая модель. Немецкая, – Краюшкин передал ему блестящую карточку.

Скрипя сердцем, Вениамин подмахнул контракт в двух экземплярах, и Краюшкин проводил его на новое место работы на четвертом этаже. В общую приемную выходили двери двух кабинетов. Место секретарши пустовало. Нужный кабинет оказался заперт, и кадровик куда-то звонил, что-то требовал, потом, ругаясь, убежал, говоря, что никому нельзя ничего доверить, приходится все делать самому.

Дверь перечеркивала полоска желтого скотча с крохотной пломбой. Бен подошел и потрогал. Когда дверь в приемную распахнулась, он суетливо отдернул руку.

– Как все это ужасно, – проговорила вошедшая незнакомая женщина. – Вы были на похоронах?

Бен растерялся и вместо того, чтобы сразу сказать, что он здесь человек новый, ответил отрицательно. Женщина на первый взгляд смотрелась привлекательно, особенно пышная грудь не меньше пятого размера, прячущаяся за строгим кроем костюма, но с источаемым ею елеем получился явный перебор.

– Жаль Базилевского, – произнесла женщина сладким практически ангельским голоском.

– Он был недостоин настолько ужасной уродливой смерти. Он бы далеко пошел. Вы знаете, что его прочили на место гера Желько. Говорят, шеф на родину в Австрию собрался, у него там банк.

Бен был осведомлен, что директор «Росы» Шпольарич Желько родом из Австрии. Он внутренне содрогнулся, когда женщина назвала смерть Базилевского ужасной и уродливой. После того, как Сева сообщил ему, что его предшественник погиб, он сделал для себя эту тему запретной, боясь быть выбитым из колеи. Внутри темным свертком завозился Веничка. От неловкости, что он не представился сразу, у Бена даже пальцы поджались внутри ботинок. А женщина продолжала говорить, и ее было не остановить.

– Вы слышали, приняли нового человека на место бедного Базилевского? – спросила вдруг женщина и, не давая передохнуть, продолжила. – Кстати вы не знаете, кто его заменит? Что это за человек?

Бен уже не знал, что делать. Признаваться было вроде как поздно. Не признаваться, тоже вроде неудобно. Веничка решил все за него. Он решил не делать ни того, ни другого. А там глядишь, женщина уйдет и все позабудется. Может, им по работе больше и встречаться не придется. В крайнем случае, можно сделать вид, что ничего не случилось, и видишь ее в первый раз, и ничего от нее не слышал. Не станет же она в душу лезть.

Бен совсем было уж успокоился и хотел выйти в коридор, чтобы, дождавшись ухода собеседницы, вернуться, но все испортил Краюшкин. Кадровик ввалился в комнату с шумом и сопением, в руке длинный ключ, который он с грохотом вставил в узкую скважину.

– Надежда Алексеевна, что вам здесь понадобилось? – вскричал он. – Вениамин Николаевич еще только дела Базилевского принимает и никаких вопросов не решает.

Что-нибудь срочное?

Бен застыл как кролик перед удавом, когда женщина вперила в него немигающий взгляд. Елей испарился без следа, глаза женщины буквально заледенели, и Бен понял, что с первого шага заимел непримиримого врага. Надо было что-то говорить, сгладить ситуацию, но что говорить, он не представлял совершенно. Женщина молча вышла, в ее чеканных шагах, грозящих оставить дыры в паркете, сквозила ненависть, которой не было предела.

Краюшкин был либо слишком толстокож, либо хитер, сделав вид, что ничего не заметил, открыл дверь, с шорохом сорвав скотч, и пропустил Бена вперед, успевшего вспомнить, что входить первым после покойника – дурная примета.

Впрочем, наверняка уже кто-то входил до него, так что можно не опасаться, что покойник приберет его к себе.

В комнате стоял массивный стол с очень красивой и чрезвычайно дорогой малахитовой столешницей. Присутствовали часы в малахитовом корпусе и малахитовый глобус с золоченой (возможно, золотой) осью. Имел место набор маркеров и массивная бронзовая зажигалка. Краюшкин взял Бена под руки и толчком усадил в высокое офисное кресло. Вступление в должность произошло скомкано и невыразительно. Поверхность стола частично укрывал лист толстого стекла, под которым обнаружились несколько фотографий. Девушка в красной полосатом платье на фоне церквушки, другая девушка – из рекламы колесных дисков с надписью «Ниагара», схема непонятных бомбометов с титулом "Ржевский космический завод", несколько списков телефонов, когда-то отпечатанных, но с множеством дописок и исправлений от руки. Видно номера часто менялись. Один из имевшихся телефонов, цифровой, внезапно затрезвонил.

– Первый звонок! – поднял палец кверху кадровик. – Какой первый звонок, такой и вся ваша карьера будет. Берите трубку!

– А что говорить? Я еще дел не принял, – стушевался Бен.

– Снимите трубку и скажите – Магерамов у аппарата!

Бен так и сделал. В ответ в трубке зашипело, забулькало, он даже испугался, думал, что-то с кабелем – горит?

– Нехорошо, молодой человек, выпытывать сведения подобным способом!

– Кто это? – Бен похолодел, решив, что его путают с покойником.

Дурацкая штука эта человеческая психика, вроде и сведения о покойнике, о дурных приметах всерьез не принимал, ан нет, они тут как тут, внутри него, в черепной коробке, змеятся, душат, лишают способности трезво мыслить. Один телефонный звонок, и все летит к чертям. Говорила давешняя собеседница. Говорила – это серьезно сказано. Она по-змеиному шипела и давилась словами.

– Вы хоть и начальник, но предупреждаю, что если вы еще раз позволите себе подобные штучки, я сделаю так, что вы вылетите из этого кресла скорее, чем вы в него попали!

Бен поспешил положить трубку.

– Ошиблись номером, – пояснил он.

Краюшкин посмотрел с недоверием.

– Скажите, а что за женщина встретилась в коридоре?

– Грудастая? Она работает начальником отдела учета рабочего времени. Фамилия ее Прелова. Разведена. Характер у нее стервозный, держится здесь исключительно по доброй воле гера Желько. Шеф не хочет выбрасывать женщину на улицу, а надо бы.

Она уже всех достала. Явная патология, разве вы не заметили?

– Она странная, – согласился Бен.

– Прелова не успела вам ничего наболтать? – подозрительно спросил Краюшкин.

Бен напрягся и, стараясь, чтобы голос звучал поестественней, сказал, что нет.

Кадровик заторопился.

– Вы тут осмотрите ящики, лишние бумаги выбросите в урну, я вам уборщицу пришлю.

И буквально выбежал из комнаты. Бен отчего-то подумал, что он направился к Преловой выяснять, не успела ли она чего выболтать лишнего. Бен припомнил слова Краюшкина о первом звонке и поспешил прогнать дурные предчувствия, успокаивая себя тем, что он не собирается задерживаться здесь надолго. Для того чтобы выручить свои денежки достаточно будет пары дней.

Ящиков в столе насчиталось три. В верхнем лежали калькуляции, довольно древние, датированные началом года. Бумаги с ходу переместились в урну. Вообще-то нехорошо. Человека только не стало, а он тут хозяйничает. Базилевский, судя по всему, был прижимистый человек. Даже старые карандаши не выбрасывал, складывая в картонную коробку из-под модуля «Керфакс». Во втором ящике обнаружилась дюжина старых блокнотов с наполовину выдранными страницами. Видно Базилевский удалил исписанные страницы, а чистые оставил под черновики. Самый нижний ящик оказался практически пустым. В нем лежали лишь несколько незаполненных бланков с литерой «М». Зазвонивший телефон заставил его подскочить от неожиданности. Он на сто процентов был уверен, что это Прелова.

– Гараж беспокоит! – пророкотал в трубке грубый мужской голос. – Машину будете принимать? А то у меня рабочий день заканчивается!

– Конечно, иду! – торопливо проговорил Бен, но та том конце уже положили трубку.

Ужу вдогонку он испытал чувство недовольства собой, надо сказать чувство довольно часто присутствующее. Замдиректора крупной фирмы, хоть и один из девяти, не должен бегать по звонку шофера. Подчиненные сразу просекают такие вещи, моментально превращая начальника в "эй, ты, начальника". Бен, в который уже раз вспомнил Шарапу, встревожась, что слишком часто лезут в его жизнь покойники.

В гараж, располагавшийся чуть ниже уровня земли, вел пологий пандус. «Ниагару» он увидел сразу, она стояла отдельно от остальных машин. Мужчина в спецовке вышел навстречу, протягивая ключи в одно руке, бумаги в другой.

– Распишитесь! Сколов и царапин нет! – грубо сказал он и, забрав бумаги, ушел не оборачиваясь.

Иномарка казалась почти темной. В кабине в специальном пазу притулился безумно дорогой мобильник «Каретха». Бен включил его и сразу нарвался на энергичный ответ с легким акцентом:

– Коммутатор фирмы «Роса»! Герр Магерамов?

И торопливо выключил трубу. Однако, сервис. Он завел мотор, работавший практически бесшумно, желая прокатиться по гаражу, но сервис опять-таки дал о себя знать, и в стене поползли вверх автоматические воротины. Бену ничего не оставалось, как выехать наружу и припарковать машину на улице. Едва на «Ниагару» упал солнечный свет, как она разом стала практически белой. Ноу-хау. "Хамелеон".

Бен слышал о таких технологиях, правда, считал, что они пока только в разработке.

Поляризованные стекла наоборот темнели, создавая эффект, что в них словно мороженное на сковородке истаивает солнце. Автоматически заработала климатическая установка, снова бесшумно, незаметно, лишь на дисплее высветилась включившаяся опция. Бен снял трубку опять и попросил через коммутатор Краюшкина.

– Вы откуда звоните? – с подозрением спросил кадровик.

– Из машины.

– Но я ее не успел осмотреть!

– Мне позвонили из гаража и велели прийти, а то у механика рабочий день заканчивался, – стал оправдываться Бен. – А что здесь надо было осматривать?

– Осматривать? Разве я сказал осматривать? – стал противоречить себе кадровик. – Вы должны были получить ключи от меня, вот и все. Ну да ладно.

– Я хотел отпроситься пораньше. Мне надо забрать вещи со старой квартиры.

– Конечно.

Бен посмотрел на разом погасший мобильник. Странный Краюшкин, однако. С другой стороны у них сотрудник погиб, так что кадровика наверняка задергали, перевалил все заботы по организации похорон. Но надо признать «Роса» работает оперативно, без паузы, как конвейер. Перемолола Базилевского и даже не подавилась.

Перед банком Бен затормозил и, зайдя в знакомый бар, оглядел оставленную машину и остался доволен. «Ниагара» сделалась белой как кусок рафинада, а окна черные как на катафалке. Его не обрадовала встреча с вчерашним собеседником. Пузатый бездельник его узнал и, кивнув на тачку, поднял большой палец. Бен оплатил ему выпивку покрепче и, дождавшись, пока тот ее прикончит, заказал вторую.

– Не гони, хороший человек, не то я встречу вечер под столом, – забормотал собеседник. – Что мне сделать тебе приятного?

– Не пялься на мою машину.

У банка дежурили двое, на одного человека меньше, чем вчера. Они перешли на обычный режим, значит, собирались торчать у ворот вечно. Это не были люди Бормана. Бен их всех знал. Да и клиенты АМБ вряд ли стали бы показывать документы кому попало. Стало быть, это охрана банка. Борман дал наводку своему коллеге и теперь ждет результатов. Он не мог знать, где Бен хранит денежки, стало быть, такие указания даны всем банкам, где есть депозитные ячейки.

Уже более спокойный, Бен сел в машину и направился прямиком в ворота. Охранники преградили ему дорогу. Он слегка приспустил стекла и высунул руку с заветным пропуском. Один из подошедших вежливо прочитал документ с руки и махнул рукой в камеру. Ворота расползлись в стороны, и Бен с песней в сердце въехал в аккуратный дворик. Он еще не знал, что вся его затея провалилась. Укол беспокойства он почувствовал, когда в зеркале заднего вида увидел, как охранник говорит в коммуникатор.

Песня в его сердце едва не превратилась в похоронный звон, когда он понял, что именно тот произносит.

– Идиот! – он хлопнул руками об руль.

Конечно, он передает его фамилию. Ту фамилию, под которой он сейчас возник как Феникс из пепла. Но вся печаль заключалась в том, что, попав в банк как Магерамов, он не мог получить деньги на свою настоящую фамилию.

Уехать сразу он так же не мог, постарался лишь опустить лицо пониже, не хватало еще, чтобы его фото попало на стол Бормана. В зале с огромными витражами, изображавшую псовую рыцарскую охоту, его взял сильный мандраж, когда он представил, что попадет к тому же менеджеру, при котором открывал вклад. Но в банке имели свое представление о сотрудниках фирмы «Роса». Прием вела сексапильная крашеная блондинка. В мини-юбке с разрезом до стрингов и блузке с абсолютно всеми расстегнутыми пуговицами. Замдиректора «Росы» должен был умереть от эрекции, но не прежде, чем станет клиентом АМБ. Бен сказал, что хотел арендовать депозитную ячейку.