Текст книги "Дурная Слава"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

– Что тут не в порядке! – заметил он.

– Кузькин! – гаркнул Афинодор. – Иди сюда, бездельник! Забирай свою бандулу и проверь еще раз!

– Я проверял! – из коридора появился парень, которого Бен опознал как «ямайца» – кавалера Полины по «Диарее». Теперь становилось понятным, к кому она направлялась в день смерти Краюшкина.

– Или проверь, сказано! – Афинодор швырнул в него железякой, которую тот едва успел подхватить. – С кем приходится работать!

– А если бы он ее уронил?

– У меня дубликат есть. Ты не представляешь, с каким барахлом приходится иметь дело. На этот раз, я не о людях. Немцы разучились качественные вещи делать. Они мне всю науку остановили. «Кентавр» тащит из меня все жилы. Я тут живу, и умру на фиг тут.

– Что, напирают?

– Еще как. Сам герр Желько звонит, спрашивает как дела, когда закончим. Наука не терпит суеты, но как я ему об этом скажу? Какие могут быть сроки у открытия? Вот Ньютон разве знал точную дату, когда ему яблоко на балду упадет?

– Если бы он знал, то не вышел бы в этот день в сад.

– У нас наоборот. Мы знаем, что яблоко должно упасть, здоровенное такое яблоко, и специально торчим в саду, даже макушки выбрили, чтобы чувствительность повысить.

– Пантелеич, а у тебя случайно летчики не работают? – спросил Бен как можно безразличнее. – У меня знакомый устроился в фирму, бывший летчик, найти не могу.

– Фамилия как?

Бен мысленно крякнул, но он не был бы самим собой, если бы не выкрутился.

– Откуда я знаю фамилию. Это мой сосед по Ареалу.

– Мне летчики не нужны, – коротко ответил Афинодор. – Ты расскажи лучше, как съездил? Говорят, в аварию попал.

Бен поспешил опустить глаза, чтобы ненароком себя не выдать, про аварию он не говорил никому.

– Ерундовая авария – арбузы подавил, – сказал он и чтобы увести разговор, поинтересовался о первом попавшем, что пришло на ум. – Вчера отдыхал в «Диарее», встретил там Полину из отдела кадров, а сегодня она прикинулась, что ничего не помнит. Как это может быть?

– Ничего странного. Там в коктейли подмешивают антидепрессанты из разряда упертых.

Так называют препараты типа «Уп-10» и «Уп-10-Ого». Память отшибают напрочь.

– Странное название для бара.

– Таких баров сейчас полно – «Насморк», «Простуда» и даже «Геморрой» вроде есть.

У всех затрапезный внешний вид и роскошь внутри. Всякого с улицы туда не пускают.

Специально все сделано, чтобы плебеев не привлекать. А ты оказывается ходок, Вениамин!

Они еще попили чаю, потом вернулся с агрегатом "ямаец".

– Нашли незначительное отклонение.

– Это у тебя незначительное отклонение возникает в штанах, когда ты голую Полину увидишь, а в инжекторе это может выкинуть нас вообще неизвестно где.

Они стали препираться – старый и молодой, и Бен поспешил откланяться. Полина уже ждала его в вестибюле. На ней был розовый брючный костюм, в разрезе которого опять виднелся лифчик, тоже розовый. Бен сам удивился своей прыти, и что его может ждать такая шикарная красотка. В душе была гордость, усилившаяся от перехваченного завистливого взгляда Веткина и еще пары самцов помоложе.

Едва они выехали из внутреннего двора, как заиграл мобильник, на котором высветился контактный телефон Вагнецова. Бен остановил машину, извинился и вышел наружу.

– Что-нибудь есть? – спросил майор.

– Еще только полдня прошло, рановато для результатов. Предприняты лишь первые шаги. Афинодор, начальник ОПП, сказал, что летчиков у него нет. Можете вычеркнуть его из списка.

– Что? Вы спросили у Афинодора прямым текстом, есть ли у него в подчинении летчики? Вы с ума сошли?

– А что я должен был спросить? Про моряков вы не интересовались.

– Бросьте из себя дурачка разыгрывать, и больше не смейте действовать так прямолинейно и грубо. Это может быть опасно. Как Афинодор отреагировал?

– Спокойно.

– Скажите вот что: Афинодор при вас занимается своими разработками?

– Подробности он мне не докладывает, но и скрывать ему особо нечего. Сегодня, например он сидел с умным видом над Фазен-Линком.

– Минутку! – выкрикнул майор, и трубку затопил вакуум – федерал говорил по параллельной линии. Он вернулся через три минуты, но желание бросить трубку у Бена даже не возникло, он был заинтригован внезапным интересом майора к непрезентабельной железяке, с которой Афинодор так пренебрежительно обращался. – Больше про фазосшиватель ничего не говорил?

– Сказал, что немцы разучились работать. А что, это может иметь отношение к Бичу и пропавшим людям?

– Мы выясняем это. Очень были бы заинтересованы в том, чтобы ты уточнил в дальнейшем, так между прочим, как у них обстоят дела с этим Фазен-Линком. Будто вспомнил невзначай.

– Пантелеич тогда точно меня в лабораторию перестанет пускать, а пить чай мы будем в пещере рядом с ОПП. Это как с маленьким мальчиком, которого ходит с мамой в женскую баню до тех пор, пока не начал интересоваться, почему у тетенек такие большие сиськи.

– Что за ерунда! Впрочем, ладно, про фазосшиватель просьбу отменяю. Пытайтесь запоминать технические термины, которыми апеллирует Афинодор. Это поможет выяснить степень готовности проекта, как его, "Кентавра".

Оп-па, а ведь про «Кентавра» Бен тоже не упоминал. Может быть, все басни про Бича выдуманы лишь для отвода глаз, а на самом деле федералов интересует лишь Афинодор и то, чем занимается ОПП?

– Почему бы вам не вызвать Афинодора и не побеседовать с ним напрямую. Он с органами вряд ли отказался бы сотрудничать.

– Если он только сам не имеет отношение к пропажам людей.

– Афинодор? Что за глупость! По своей натуре это вредный старик, но и только, он целиком помешан на науке!

– Все равно, приглядитесь к нему. Он может что-нибудь знать и случайно проговориться. Только, действуйте не так грубо, как в первый раз. Еще есть вопросы?

Бен поколебался.

– Вы сказали, что люди пропадали бесследно. Базилевский тоже пропал?

– Базилевский это единственный человек, которого мы нашли, – сказал майор тоном, который Бену не понравился. – Хотя есть ситуации, когда лучше бы человек пропал, чем так умереть. Его кремировали, потому что он был в таком виде, что его могли похоронить только в закрытом гробу, но тогда разговоров было бы больше, и руководство на это не пошло.

– Что с ним случилось? – задавая вопрос, Бен внутренне напрягся, в груди стало жарко – это просыпался безотчетный страх.

– По телефону даже по этому, а это защищенный канал, я ничего говорить не буду.

Обговорим это позже.

– Поехали в "Банановую макаку", – напомнила Полина, когда он вернулся.

– Поехали, – сказал он.

12

Они здорово оторвались в «Банановой макаке». Неизвестно почему бар так назывался, бананы в нем не подавали, а в качестве макак могли сойти разве что крашеные стриптизерши, страшные как на подбор. Зато водился в изобилии египетский ром, крепкий как ацетон, который они выпили на брудершафт. Стремясь забыть стресс последних дней, они долго не уходили с дансинга, хотя Бену было трудно угнаться за молодой партнершей.

Периодически они подходили к стойке на водопой. Где-то за полночь Полина призналась Бену:

– Странное чувство. У тебя так не бывает, будто на тебя кто-то смотрит? Ты его еще в глаза не видела, а он уже строит свои гнусные планы.

Общение с девушкой приобретало не тот сексуальный уклон, как хотелось бы Бену, и он предложил девушке занять один из столиков.

– А то мы здесь сидим действительно как на эстраде, – согласился он.

– Я не имею в виду этот бар конкретно, а вообще, – возразила девушка. – У тебя никогда не возникает чувство опасности? Например, когда ты сидишь у себя в кабинете.

– Только когда вижу Прелову, – уточнил Бен.

– Дурак, – сказала она.

– Я знаю, – кротко сознался он.

Для дальнейшего продолжения содержательной беседы они переместились на указанный официантом низкий бархатный диван.

– Это места для поцелуев! – воскликнула Полина, перекрикивая музыкальный шум. – Неужели они и впрямь думают, что мы пришли сюда целоваться?

Женщина умеют сбивать нужный настрой, и возникшая эрекция растворилась.

– Опа, деньги! Наверное, клиент оставил! – Полина указала под пепельницу, где торчал край двадцатки евро. – Надо позвать официанта.

– Не стоит его отрывать от работы! – Бен аккуратно скрутил банкноту и сунул в карман.

Полина даже растерялась.

– Но ведь это не солидно.

– Не будет в следующий раз хамить.

– Он не хамил.

– Но заказ у нас не взял. Мы сами подойдем к стойке и возьмем на двадцатку все, что нам нравится. Бери, что тебе нужно и плати – вот мой принцип.

– Знаете, у меня не было таких знакомых, – призналась Полина. – Неужели вам не стыдно брать чужие деньги?

– Нисколько! Даже приятно.

Она хихикнула:

– Если бы я жила с родителями, они бы запретили мне с вами дружить.

– Вы в туалет не хотите? – тактично поинтересовался Бен.

– Однако? – она вскинула бровь.

Возможно, она хотела поставить Бена на место, но ему было уже не до приличий, возрастные изменения, знаете ли. Но до туалета он не дошел. Внезапно сбоку выросла коренастая фигура и, наклонившись к Бену, шепнула ему в ухо:

– Бум!

Хоть вокруг гремела музыка, от слов, сказанных в самое ухо, он подпрыгнул на месте. Не хватило малости, и можно бы обойтись без туалета.

– Вы меня напугали! – воскликнул Бен.

– Я думал, вы меня видели, – удивился Вагнецов и извинился. – Я вас жду в туалете! – и, сделав шаг назад, растворился в неосвещенной зоне.

Бен изумился, что с первого взгляда не заметил, сколько там находится людей.

Вагнецов оказался в туалете первым, стоя перед зеркалом, он пытался вправить воротник рубашки за пиджак, но это не удавалось. Бен невольно сравнил его с Красным. Костюм на майоре топорщился углами, словно у него были разновеликие плечи, на спине складки от долго сидения. На Красном костюм сидел как влитой, как вылитый в бронзе, и он всегда держал себя в форме – спокойный и одновременно готовый к внезапному удару, словно сжатая до поры до времени пружина. В мужчине это всегда чувствуется. В настоящем мужчине. Мужике. Мачо. Если бы косари не вычислили их, они бы такого наворотили. А потом Красный бы его убил.

– Зачем вы сюда пришли? – попенял Бен.

– Отдыхать, – деланно удивился Вагнецов. – Совершенно случайно увидел вас и подошел. От вас мне ничего не надо. Сегодня вы уже все доложили. Вы у меня что-то хотели спросить?

– Как погиб Базилевский? Вы сказали, что это не телефонный разговор.

Вагнецов повернулся к нему, нехотя посмотрел ему в глаза.

– Я не знаю, зачем вам это надо, но уговор дороже денег. Я свои слова держу. Если сказать, что это была странная смерть, значит, ничего не сказать. Смерть Базилевского выдалась на редкость мерзкой. Когда нам сообщили, что бизнесмен, вплотную завязанный на инофирмы, торгующие вооружениями, не вышел на работу и дома у него кавардак, к делу подключили мой отдел. В тот день, когда пропал Базилевский, лил сильный дождь, и дом, в котором потерпевший зачем-то открыл все окна и двери, был полон воды. В прихожей мы нашли в впопыхах сброшенную одежду– рубашку, брюки, трусы. Следы босых ног вели через огород к пустырю, превращенному в свалку. Зачем он разделся, мы так и не установили.

Когда мы обнаружили труп Базилевского, врач «скорой» упала в обморок. Лица не было. Глазные яблоки, зубы отсутствовали. Уже позднее эксперты установили, что покойный пытался есть землю словно земляной червь. В желудке и кишках было обнаружено десять килограммов грязи. Несчастный рыл землю ногтями и все они отслоились. Вместо отсутствующих глаз тоже была грязь. Вероятно, перед смертью несчастный испытал страшные мучения. Вот сердце и не выдержало. Плюс переохлаждение.

– Это вы называете естественной смертью?

– Слышу в вашем тоне сарказм. Обижаете, следствие носом землю рыло (простите за сравнение, случайно вырвалось), чтобы найти хоть каплю криминала– зеро. Человек умер, пытаясь стать червем и закопаться в недра земли. Теперь вы все знаете, даже то, что не знают ближайшие соратники покойного, и что вам полегчало? Не ищите иронию, лишняя информация утомляет, но счастливее не делает. Не советую смотреть новости, – и он попрощался.

Еще по дороге домой Полина стал готовить почву, чтобы не приглашать кавалера домой. Откровенно говоря, Бену было не до этого – он побывал в туалете, но, наслушавшись жути от Вагнецова, забыл использовать его по назначению, теперь это дало о себе знать. Как никогда он был близок к провалу.

– Поймите, я люблю другого, – важно сказала Полина, она была пьяна. – Это высокое чувство– любовь. Разве вы это можете понять? Вам ведь все одно надо – тыры-пыры восемь пыров!

– Далеко еще до вашего дома? – поторопил Бен.

– Что, не терпится? – понимающе и одновременно саркастически произнесла она. – Настоящий самец.

– Терпение действительно на исходе, – признал Бен.

– Я люблю его! – закричала она, даже пьяная она была красивая. – Я люблю Жоржика!

Вы его видели тогда.

– Кузькина! – подтвердил Бен. – И ради бога. Пусть купит подтяжки, а то у него штаны свалятся.

– Какие ты вещи говоришь, Магерамов! – вскричала Полина. – Это интимные вещи!

Разве о таком может сказать дев-вушка! – и она громко икнула.

Когда Бен остановился у подъезда девятиэтажного дома в Старом городе, его мучения не кончились. Полина никак не желала уходить, и, не отпуская ручку двери, продолжала нести ахинею о том, что он домогается ее и только и ждет, чтобы нырнуть к ней в постель.

– Не надейся! – она вальяжно помахала у него перед лицом пальцем.

– Только не теперь! – выпалил Бен.

Довольно грубо отстранив девушку, он расположился спиной к ней, расстегнул штаны и выпустил гейзер на свободу.

– Ты что, Магерамов, с ума сошел? – она норовила зайти перед ним, и он уворачивался, чтобы ее не задеть, но остановиться не мог. – Ответь, Магерамов, сейчас же! Как ты можешь вести себя с женщиной! С дев-вушкой! – она опять икнула.

От потрясения она начала трезветь.

– Я еще не видела таких наглецов как ты никогда! – заявила она. – Что ты за человек, Магерамов? Кто ты на самом деле? Откуда ты взялся? Никто, запомни, никогда себя так со мной не вел!

Она ушла, рассерженно хлопнув дверью. А Бен испытал двойное облегчение.

Однако на следующее утро она позвонила сама и попросила подойти к кофейному автомату на третьем этаже, выдающему дурно пахнущую бурду в мятые бумажные стаканчики. Полина была одета в вызывающую мини-юбку и черные чулки и выглядела потрясающе.

– Нам только что сообщили, что Краюшкин умер от сердечного приступа, – сообщила она.

– Ну и что? Это я еще вчера знал.

– Это ложь! Его убили! – воскликнула она, заставив нескольких человек обернуться на вопли.

Бен отвел ее за локоть в сторону.

– Успокойся! С чего ты так решила?

– Следователю я соврала, что Краюшкин никогда не спускался вниз, на самом деле он часто там бывал, особенно в последнее время. У него были там дела.

– С чего ты решила, что они явились причиной смерти? У него могли быть там знакомые.

– В последнее время он стал очень скрытным и дерганным. Его пытались запугать.

Ему кто-то часто звонил и молчал в трубку.

– Само по себе это ничего не значит. Когда я ошибаюсь номером, то очень часто тоже молча кладу трубку.

– Но этот некто трубку не клал! Краюшкин один раз разорался до посинения, но ему так и не сказали ни слова, и он был вынужден первым положить трубку. Его пытались запугать, а потом когда не получилось, убрали.

– Это все домыслы. За что его надо было убирать?

– Потому что он вел собственное следствие! Он часто стал отлучаться, я думаю, он за кем-то следил.

– Знаешь, в таком случае нам тем более не надо проявлять инициативу. Пусть этим занимается следствие.

– Следствие закрыто!

Она приблизилась к нему вплотную, взялась за пуговицу и попросила:

– Помоги мне, Магерамов.

Чувство самосохранения и груз самодовлеющих проблем, косари, Вагнецов – все отступило, и Бен почувствовал одно лишь желание. " У мужчины две головы", – вспомнил он восточную мудрость.

– Что я должен делать? – впоследствии ему казалось, что эти слова произнес кто-то другой.

– Следователь забрал все личные вещи и документы Краюшкина, но у того был железный ящик, о котором знала только я. Он прятал его в архиве рядом с кабинетом, а ключ носил всегда с собой, в кармане пиджака. Когда его убили, он был в рабочем халате, а пиджак остался на вешалке. Я ключик вынула, – она достала ключ.

– Держи у себя, – быстро проговорил Бен.

– Значит, сегодня без десяти пять, после того как все уйдут, – заговорщицки сказала она.

Бен смотрел вслед Полине, вернее на ее изумительные ноги, и думал, какие же мужики дураки, что покупаются на такую ерунду.

На ежедневном совещании произошел новый стык с Преловой, когда она в категоричной форме заявила, что с «этим» в одной комнате находиться не собирается. Бен с готовностью поднялся, неприятно было, на душе кошки скребли, а что делать, у них мужья моряками плавали вместе, но Ерепов воспротивился:

– В интересах дела должны остаться все.

И не угадал.

– Тогда уйду я, – сказала Прелова и ушла.

Бен почувствовал вину, хотя радоваться надо бы за такой исход, но такая уж у него нервно-имунная система. Из себя не вынуть и на вешалку не повесить. Вместе с ключом. Весь рабочий день Бен думал про тот ключ. Как в старом анекдоте: "Находясь на практике в зоопарке, студент Иванов совершил открытие, в результате чего из клетки сбежал лев". Каких львов они готовятся выпустить? Ему это надо? У Бена возникла идея не идти на встречу и навсегда забыть об этой девице с изумительными ногами. Но женские ножки в ажурных чулках оказались не той вещью, которую так легко выкинуть из головы. Ровно без пятнадцати пять он запер кабинет и спустился на первый этаж. Отдел кадров напоминал курятник – бабье одевалось.

Бен вынужден был скрыться в туалете и переждать некоторое время.

Распахнулась дверь, заставив его вздрогнуть – он был уверен, что все ушли. Шаги приблизились и в дверь кабинки требовательно постучали.

– Занято! – хрипло крикнул Бен.

– Открывай, это я! – Полина стояла на пороге, диковинно смотрясь на фоне ряда фонтанирующих писсуаров. – Что ты там застрял? Все уже ушли. Мы не можем торчать здесь вечно – охрана может заинтересоваться тем, что мы здесь поделываем.

Они прошли мимо кабинета и остановились у грубой железной двери.

– Здесь раньше был архив, а потом сделали женскую раздевалку, так что следователь не заподозрил, что тут может оставаться чей-то сейф.

Перекосившаяся дверь со страшным скрежетом, слышимым по всему этажу, нехотя отворилась. Они торопливо скользнули внутрь и закрыли за собой. И вовремя.

Снаружи послышались шаги. Полина схватила Бена за руку и держала все время, пока неизвестный не удалился.

– Это убийца! – прошептала она. – Он следит за нами!

– Краюшкина не убили, успокойся, это я знаю точно. Он умер сам, от сердечного приступа.

– Сердечный приступ можно спровоцировать. Он мог увидеть настолько ужасное, что сердце его не выдержало и разорвалось, – она помолчала и значительно добавила. – Он увидел призрак. Ты лучше всех знаешь, чем занимается фирма. «Роса» продает смерть по всему миру, фирмой погублено много людей и вот их души явились, чтобы предъявить счет. Сначала, Базилевский, потом несчастный Краюшкин.

Бен не верил в призраков и поторопил девушку, велев показать сейф.

Одну стену в архиве занимал длинный шкаф, за одной из створок которого скрывалась глубокая ниша. В нише стоял низкий железный ящик. Полина долго не могла попасть ключом в скважину – ящик расположился крайне неудобно. Бен предложил выволочь его наружу. Они взялись с двух сторон и потянули, с противным скрипом разодрав линолеум. В наступившей тишине снова раздались шаги. На этот раз шедший направился целенаправленно к двери. Подергал ручку.

– Открывайте! Я знаю, вы там!

– Это Веткин! – всполошилась Полина. – Все пропало! – Бен торопливо прикрыл ей рот, но поздно.

– Теперь я вас еще и слышу! А ну открывай! – в дверь забухали удары. – Ничего, я сейчас схожу за запасным ключом, а вы посидите тут пока.

Полина повернула к нему побелевшее лицо.

– Надо что-то делать! Что ты тут расселся?

– Сейф надо прятать, дура!

Они втолкнули сейф обратно, уже не обращая внимания на производимый шум. Веткин вернулся и, грязно ругаясь, подыскивал нужный ключ из гремящей связки.

– Сейчас я вас выведу на чистую воду!

– Что делать? – Полина была в ужасе.

– Раздеваться! – уверенно сказал Бен.

13

– Нашел время! – прошипела она.

– Это не то, о чем ты подумала. Если он найдет нас здесь в полураздетом виде, то решит, что всего лишь навсего застукал уединившихся любовников. Лишних вопросов ни у кого не возникнет.

– Кроме Жоржика. Он у меня ревнивый, и я его люблю. У нас настоящее глубокое чувство. Что ты можешь понимать в глубоких чувствах, Магерамов? Ты же плосок, как камбала. Так что раздеваться будешь ты!

Веткин уже подобрал нужный ключ, и лишь излишняя торопливость не позволила попасть ему в скважину с первого раза. Бен запутался в штанине – он терпеть не мог этот стык между рубашкой и поясным ремнем. Надоело воевать с вечно вылезающей рубашкой.

Полина упала на ноги и помогала, чем могла. Все у нее получалось споро и умело – чувствовался большой опыт. Красивые невинные на вид девушки большие мастера по раздеванию мужчин. Она расстегнула и отшвырнула в сторону ременную пряжку, со свистом рассекла ширинку надвое зиппером, и Бен предстал во всей красе – в трусах в горошек. Было не до красы – Веткин уже проворачивал ключ. Полина взялась за низ трусов и решительно сдернула вниз. Бен застеснялся.

– Никуда не годится! – сказала она. – Должна быть эрекция.

Она взялась за Бена рукой и несколько раз дернула вверх-вниз. В глазах Бена помутилось. Он терпел из последних сил, но терпение его не являлось чем-то безграничным. Замок уже скрипел, поддаваясь, дверь со скрежетом поползла по полу.

Согбенная фигура Веткина с внушительной связкой наперевес полезла, было в дверь, но замерла, пораженная открывшейся картиной.

– Что же вы вытворяете, животные? – с отчаянием возопил охранник.

Полина оглянулась на крик, и в это время терпение Бена благополучно иссякло, колени мелко запульсировали, девушка шарахнулась с воплем назад, но не успела отскочить.

– Прости, я не специально, – простонал Бен, сползая спиной по шкафу.

Веткин затошнило и вырвало, зажимая рот кулаком, он освободил проем. Шаги бухали удаляясь.

– Уходить надо! – Бен торопливо натягивал брюки вкупе со скатанными трусами, он никогда так не скатывал, только женщины это умеют.

Полина деловито подтерла щеку и сказала.

– Куда торопиться? Охранника можно не опасаться. Займемся сейфом.

Бен восхитился ею второй раз.

– Ты прости меня, я действительно не специально, – проговорил он, берясь за сейф.

– Разве что-то было? У нас ничего не было, Магерамов! – настойчиво повторила она.

– Вдолби себе эту простую мысль, и нам станет легче обоим.

– Уже вдолбил! – зло сказал он.

Они выволокли сейф и, наконец, открыли. В сейфе было две железные полки, обе пустые, только на верхней лежал лист бумаги.

– Ради этого я прошла сквозь все эти муки! – вскричала Полина, хватая листок и размахивая им.

– Я бы на твоем месте все-таки его прочитал, – заметил Бен, которого обидело такое отношение к случившемуся.

Его коробило двуличие Полины, то негодование вечером изображала, не прошли и дня, как деловито обращается с ним, словно девушка, осваивающая на имитаторе процесс одевания резиновых изделий.

Девушка разгладила листок.

– Тут письмо!

Если найденное и являлось письмом, то крайне странным. Без приветствия, без подписи, оно скорее было набором высказываний, словно Краюшкин пытался зафиксировать некие известные ему вещи и набросать план дальнейших действий.

"Базилевский поплатился за свои грязные делишки (см. Росоружие).

Он целыми днями торчит в ОПП, приходит сам не свой. Проверить!

Все сильно удивятся 17 ноября".

– Все, – разочарованно произнесла Полина. – А что у нас 17-го?

– Не знаю. Улган-Мулган 1декабря открывается. Сегодня 3 ноября. Две недели осталось. Что это за история с Росоружием?

– Не может быть, чтобы ты ничего не знал об этом вампире на рынке оружия. РОСОР – фирма-призрак, об этом знают все. Сама по себе она пустое место, ничего не продает, ничего не имеет, но маленький нюанс – в его правлении одни министры.

Если Шпольаричу Желько РОСОР прикажет прилюдно спустить штаны, то он сделает это незамедлительно. Периодически владельцы РОСОРа. подставляют на бабки какую-либо фирму на рынке оружия. К этому все привыкли, даже статья расходов имеется соответствующая. В этот раз подошла очередь «Росы». Подсунули для продажи атомный крейсер «Сатрап». Вся соль в том, что продавать «Сатрап» запрещено законодательством, но РОСОР стало продавливать купчие бумаги через «Росу». И продавило бы, будь спок, а потом суд, и совершенно законно обули бы на пару сотен лимонов. «Сатрап» бы перегнали обратно в порт приписки, его годами гоняют с места на место, а денежки, конечно, никто бы и вздумал возвращать. И все прошло бы без вазелина, но Базилевский встал насмерть, словно у него две жизни, причем одна в Швейцарском банке. Желько не успел его уволить, а потом было поздно. Базилевский действовал так, словно знал все шаги фирмы-призрака наперед.

Ему даже аварию пытались подстроить, но он умудрился выйти из нее без единой царапины. На каждый иск РОСОРа он отвечал встречным. Он забрался в такие дебри юриспруденции, предоставляя в приложениях тома узкоспециальной документации, что достаточно было малейшей ошибки, чтобы налоговый цербер РОСОРа порвал его как тузик грелку. Целый институт адвокатов РОСОРа днем и ночью лопатил предоставленные документацию, требуя немыслимые справки в невыполнимые сроки, но Базилевский не ошибся ни разу. Он настолько грамотно составил иск в центральный Арбитраж, в пух и прах разнеся разнесчастный «Сатрап», что РОСОР отозвало все свои иски. Представляешь что это такое? Время пошло вспять, и динозавры вернулись.

– Стало быть, Базилевский спас фирму? Ему ноги должны за это целовать. И что тут плохого?

– Нигде не любят, если кто-то начинает работать под чужой крышей, – пожала она плечами. – А после «Сатрапа» это стало и ежу понятно.

И в этот момент в соседнем кабинете грянул звонок. Бен автоматически глянул на часы. Без пяти пять.

– Это тот, кто всегда звонил Краюшкину! – в панике воскликнула Полина. – Крыша Базилевского!

Она опрометью бросилась в коридор, Бен с некоторым опозданием последовал за ней, надо было натянуть штаны. Полина уже вертела ключом в замке кабинета. Звонок продолжал надрываться – длинные тоскливые трели в пустом кабинете. Наконец замок поддался и, отшвырнув в сторону дверь, так что она шваркнулась о стену, девушка влетела в комнату.

– Только ничего не говори! – с отчаянием крикнул Бен.

Поздно. Полина схватила трубку и крикнула:

– Алло! Кто это?

Она послушала и с треском положила трубку.

– Ошиблись номером. Спросили консерваторию.

Бен взорвался.

– Почему ты стала сразу болтать? Надо было слушать, а еще лучше дать трубку мне, потому что я слышал и могу опознать гораздо больше голосов, чем ты!

– Прекрати орать на меня, я тебе кто, жена?

Бена осенило.

– Ты сказала, что спросили консерваторию? А какой здесь номер? – 92…-начала она.

– Дальше можешь не продолжать. Это внутренний номер.

– Это значит, что звонили из корпуса!

Бен нажал кнопку АОН, но определитель лишь высветил знак вопроса.

– АОН не определяет номер только в одном случае, если звонили из кабинета Ерепова!

– Полина схватила его за руку. – Я боюсь, Магерамов, не ходи туда! Не оставляй меня одну! Убийца в корпусе, четырьмя этажами выше, какой кошмар!

– Я бы сказал больше, он практически в моем кабинете. Ты пойдешь со мной. На двоих он не кинется. В случае чего позовем Веткина и устроим много шума. Маньяки не любят, когда их выволакивают на свет как тараканов.

Когда они вышли в вестибюль, охранник из своей будки тщательно надиктовывал слова в телефон и их не заметил:

– В 16.45 в комнате 216 занимались анальным сексом.

Полина надменно заметила:

– Ничего ведь не было, вот навыдумывал, идиот!

Бен дернул ее за руку и увлек к лестнице.

– Здесь надо быть осторожнее, – предупредил он. – Тот, кто звонил, постарается поскорее покинуть кабинет, в таком случае мы встретим его на лестнице. Тогда я подниму шум, а ты побежишь за Веткиным.

В вестибюле четвертого этажа, где располагались кабинеты Ерепова и Бена, Полина неожиданно схватила его за руку. Оглянувшись, он столкнулся с ее пульсирующими как у кошки глазами.

– Показалось! – сказала она, медленно приходя в себя.

Они беспрепятственно достигли кабинета, Бен тронул ручку, дверь неожиданно легко распахнулась. Сзади наперла грудями Полина, и Бен с ходу оказался внутри. Ему повезло, что приемная оказалась пуста. При желании его можно было без помех огреть чем-нибудь тяжелым по голове. Кабинет Бена оставался запертым, зато дверь к Ерепову была приоткрыта – сломанный компенсатор торчал вбок. Бен искренне надеялся, что неизвестный успел ретироваться. На всякий случай он сначала посмотрел в щель, потом распахнул дверь на всю ширину и вошел.

– Что там? – заговорщицки прошептала Полина от дверей.

– Он ушел, – пояснил Бен. – Скрылся на одном из этажей, а теперь спокойно дождется утра, чтобы слиться с другими сотрудниками.

Им ничего не оставалось, как отправиться домой. Веткин, занятый надиктовкой, даже не обратил на них внимания. Судя по всему, телега будет знатной. Полина заснула еще в машине. Дав ей поспать, он разбудил ее только у дома. Она пыталась закатить ему нечто вроде скандала и одновременно выяснения отношений.

– Иди, между нами ничего не было, – согласился Бен. – Я уже все забыл. Можешь так и передать своему любимому Кузькину.

Она ушла, хлопнув дверцей и разве что не убив.

Хотя в том, что случилось с Артемом, Бен видел и часть своей вины, но все– таки основным виновником явилась Лариса. Бен делал деньги и заметил происходящие с сыном перемены слишком поздно, чтобы можно было что-то исправить.

Артемка рос вполне нормальным жизнерадостным пацаном. Сначала, как водится, ходил в садик, без истерик и вполне охотно. Потом пошел в школу. Где-то в классе седьмом Бен нечаянно услышал, как Бен пренебрежительно отозвался о своих одноклассниках:

– Все они быдло.

Отложив газету, он с подозрением спросил:

– Это ты о ком?

– О своем классе.

– Разве так можно говорить обо всех скопом? Я допускаю, что среди них есть придурки, способные делать пакости. Носить розовые очки не нужно, но и относиться надо по-человечески. Иначе можно нарваться на грубость. Как говорится, если ты плюнешь в общество, оно утрется, но если оно плюнет в тебя, ты утонешь.

Ты же на вечера ходишь, танцуешь с девочками.

– На вечера я давно не хожу, а девчонки все шлюхи. Папа, они все курят, а одна даже поцеловала меня без спроса.