Текст книги "Танцующая с грозой (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)
Глава 80
Интерлюдия.
Она здесь. Словно древком под дых получил. Каждый глоток воздуха прокатывается по горлу с болью, обдирая глотку в кровь.
Увидеть! Издалека, прячась в тени. Подкрасться, как последний вор в подворотне. Воспользоваться тем, что она ещё спит, что не узнает никогда и не вспомнит. Принятые ею мужья отступили. Знают ли, поняли? Или просто видят, что я обезумел. Каждый миг на грани, путаю реальность со сном. Иначе, как объяснить, что дважды чувствовал её рядом. Ту, чье имя запеклось кровавой пеной на губах в последнем крике. Ту, о ком каждый сон, граничащий с бредом. Ту, от одной мысли о которой, тело сводит судорогой запретных желаний.
Схватить, обвить, сжать в кольцах до хруста, до вскрика. Каждой чешуйкой прочувствовать нежную кожу. Обманщица. Прятала себя, скрывала, не позволила увидеть себя настоящую. И покорила. Аж клыки ломит от ноющей боли! Впиться, прорвать эту тонкую бледную кожу, почувствовать ток её крови всем существом. Чтобы поняла, чтобы почувствовала, чтобы всё про меня узнала каждый вздох, чтобы со мной разделила. Каждый глоток воздуха, каждый толчок крови по жилам.
Маленькая, хрупкая, нежная. Но такая сильная! Горящая, горячая, обжигающая. Мне хотя бы искру её тепла! Хоть вот так, тайком, пока спит. Пока не видит, пока не знает, что осмелился приблизиться, рассматриваю, любуюсь. Хмелею от её запаха, пьянею от того, что она так близко. Все равно, что небесную звезду на собственных ладонях увидеть.
Над телом ладонью провожу, прикоснуться боюсь. Никогда и ничего не боялся. А тут, трясусь весь, дрожь по позвоночнику бежит, кипятком кожу ошпаривает. Чувствую, как воздух рядом с ней искрит.
Ты только спи, моя единственная! Спокойно и крепко. Дай мне ещё хоть пару минут просто рядом побыть, обо всем позабыв. Просто представив, что ты так сладко спишь, потому что знаешь, я рядом. Придумать, что ты знаешь, кто стережет твой покой, и самому в это поверить.
Наклонился и словно слепой в темноте, вожу мордой над разметавшимися во все волосами. Опутал бы, укутал собой, ни одного клочка кожи не оставил бы наружу. Украл бы, спрятал, всю осыпал бы поцелуями. Не для неё всё это! Походы, война, ночёвки на земле у костра.
Я бы её уложил на самый нежный шёлк, осыпал лепестками самых красивых цветов, не позволил бы земли касаться.
Нельзя, нельзя, нельзя! Нельзя, чтобы твое сердце знало о грязи, которой полно в этом мире, в жизни, в душах, в мыслях! Ради своего сокровища нужно лезть на самые высокие скалы, чтобы твоя собственная грязь и мерзость никогда не коснулась единственного светлого, что осталось в твоей судьбе. Все планы глупость, все риски неоправданны. Даже не жизнью своей рискуешь, а чем-то немыслимо большим, что и вообразить себе трудно.
Из под плаща показалась миниатюрная, словно вырезанная из ценного белого аргата, ступня. Глупышка, замёрзнешь же! Прижался к ножке кончиком хвоста. И замер. Не дайте боги, разбужу!
А самого бьёт огненной судорогой от кончика хвоста до затылка! Всю свою оставшуюся жизнь отдал бы до мгновения, лишь бы прижаться сейчас к её ножке щекой, смотреть в глаза, цвета самой ласковой тьмы и слушать её голос. Я так мало хочу и так много. За бесценок все сокровища разом…
Кто ж мне позволит!? Да, я сам себе не позволю. Приблизиться, напомнить… Раньше надо было. Но я же не знал, не понимал. Но кому интересны жалкие, трусливые оправдания. Даже мне мерзко их слушать. Самому от себя противно. Для меня мой свет уже погас.
Осторожно отодвигаю хвост, чтобы исчезнуть, раствориться среди других. Но меня останавливает вербер. Гар и Сид уже растянули походные одеяла рядом с лежанкой Марины, Раф только приполз, но оторваться от любования женой не может, даже ради того, чтобы поприветствовать брата.
– Куда собрался? Ложимся. Только девочку не потревожьте. – Что он несёт? Спятил? Последние мозги отбил? Отрицательно мотнул головой и попытался уползти.
– Хорош выкабениваться, ты, с печальным образом! – Медведь взъярился непонятно от чего. – Сейчас, все ложимся, и спим. И чтобы жене было тепло, спокойно и уютно. Утром мы с тобой идём смотреть что здесь и как, Гар и Сид готовят воду и завтрак, а Раф стережёт жену, пока не проснется. И только разбуди мне жену раньше времени своими метаниями и выкрутасами. Ей и так достается, не каждый правитель вывезет, чтоб ещё самцовые самокопания наблюдать! Лег, я сказал, пока я тебя не вырубил!
Дурной медведь! Не знаю, что ему ударило в голову, но я искренне ему благодарен, за этот украденный кусочек счастья. Моего незаслуженного счастья!
Мое утро началось с яблок. С самых настоящих яблок. Как я по ним соскучилась! А ещё я соскучилась по тому, кто запомнил о моей любви именно к яблокам.
– Марина…
– Спасибо! И за яблоки. И за сад. – Он улыбался, светло и радостно.
Словно не пережил за недолгое время расставания половину кругов ада. Я не удержалась и протянула вперёд руку, думала, возьмёт, сожмет в ладонях. А он прижался щекой, накрывая мои пальцы сверху и прикрывая глаза. Застывая, только нервно раздувающиеся ноздри и часто вздымающаяся грудь, выдавали насколько тяжело ему держать себя в руках. Второй рукой запуталась в коротких выгоревших волосах.
– Обрезал?
– Мешали. – Отмахнулся наг.
Замирая, когда мои пальцы побежали по всем шрамам, которых было огромное количество, на ещё недавно ровной коже. Куда пропал домашний мальчик, вечно находящийся в тени брата и лучшего друга?
– Я смешон, да? – Такой бесхитростный, открытый. – Не знаю, как себя вести. И молчать нелепо. И сказать страшно.
– Нет, не смешной. А вести… Когда я не знаю, как себя вести, я перестаю думать, как надо сделать и делаю, как хочу. – Зря я это сказала.
Потому что уже в следующую минуту, я оказалась лежащей среди опутавших меня колец нага. А сам Раф, крепко прижимая меня к себе, несколько раз перевернулся. И совершил самое подлое нападение. Начав щекотать бока и кусать шею одновременно. Я отбивалась и выворачивалась, как могла. Но добилась только того, что смогла немного приподняться, опираясь ему на грудь.
Под ладонью я ощутила переплетение шрамов. Вся весёлость разом пропала. Я обвела конторы собственного герба, запечатлённые ожогом.
– Зачем? – Просто я понимала, какая это боль, и никакой гордости или удовольствия от этого, я не получала.
– Просто, что бы хоть так считаться твоим. Мне, правда, все равно кем. С того момента, когда я рассказывал легенду о верности жены погибшему супругу дерзкой девчонке, восхитившейся красотой цветов, и не разрешившей нарвать для себя букет, я не представляю своей жизни, в которой не было бы тебя. – Раф, заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь.
Я не знаю, к чему бы привел этот разговор, если бы не зычный крик, разрушивший утреннее умиротворение, царившее в лагере.
– Нападение! Орденцы в северном ущелье!
Лагерь мгновенно преобразился. Защёлкали застёжки карабинов ремней для глеф. Большинство нагов были без доспехов.
– Этого добра в замке навалом. Правда, старое всё. – Хранитель без всяких слов понимал, о чём я задумалась. – Переплавить и подогнать. И на две таких армии хватит.
Сделала себе заметку на память, надеюсь вспомнить об этом после боя. Когда было необходимо наги, перемещались стремительно. Меня попытались в очередной раз отговорить от моего появления на передовой. В очередной раз безуспешно. Переглянувшись, Гар, Сид и Раф, сгруппировались рядом со мной. Как я поняла, они решили, что раз невозможно меня отговорить, то они проследят, что бы я не огребла от какого-нибудь ушлого орденца мечом в бок или по голове.
– Где Дарден? – Спросила у скользящего ближе всех ко мне Гара.
– С рассветом ушел осматривать лагерь и укрепления – Похолодела услышав ответ.
Скорее всего, медведь сейчас среди тех, кто первыми встретил нападавших. Никогда ещё я не бегала с такой скоростью. Но увиденное на позициях, немного успокоило. Центр обороны уверенно держался. Воины держали позиции, сражаясь за линией укреплений. То есть, в случае чего они могли отступить под защиту.
Медведь выделялся среди всех, даже во время боя. Он действительно был необыкновенно хорош в бою. Яростен и грозен. Его огромный двухсторонний топор сверкал смертоносными лезвиями, мелькая вокруг Дара. Чуть поодаль от него дрался уже виденный мною в первое перемещение, и потому, наверное, смутно знакомый наг с закрытым лицом. Любимец Хранителя. Каждый из них выводил собственную симфонию смерти, но при этом было заметно, что выступают они в паре, следя друг за другом и прикрывая друг другу спины во время атак.
Чуть в стороне, словно ограничивая с двух сторон центральную часть, расположились Кайл и Наарлейд Леройды. Каждого прикрывало по несколько белых нагов, давая возможность магам сплетать заклятья в безопасности, с флангов орденцев зажимали серые наги.
С левой стороны, судя по вспышкам пламени в виде направленных огненных шаров, расположились Наарис и неразлучный с ним Ярл. Однозначно, и мужья Каяны там же. А значит, мне остаётся только усилить и поддержать магией правый фланг.
К тому же, светляки, видимо сообразив, что с той стороны заклинаний не прилетает, стали переносить всю силу удара именно туда. Часть нападающих перестроилась и, выстроившись клином, ударила по серым нагам, надеясь прорвать оборону и дальше обойдя нагов со спины, ударить со стороны укреплённых позиций самих нагов. Я смотрела, а в голове всплывали выученные ещё в далёком детстве строки:
А впереди, по звонким льдинам
Гремя тяжёлой чешуей,
Ливонцы едут грозным клином —
Свиной железной головой.
Был первый натиск немцев страшен.
В пехоту русскую углом,
Двумя рядами конных башен
Они врубились напролом.
Судя по всему, стратегии орденцев от мира не зависят. И атака «свиньёй» любимая тактика.
В этот раз сила охотно отозвалась, пробежала по телу, заискрила в руках, и даже на шлеме, и верхнем платье с высокими разрезами для удобства. Взревел, приветствуя магию наследницы, Хранитель рода. Легко оттолкнувшись от поставленной лапы, в высоком прыжке я отпустила своё заклинание. Изломанные плети молний ударили по рыцарям, ещё даже не успевших достичь линии обороны. Острие клина было сметено начисто.
Приземлилась я в объятия, тут же отправившего меня себе за спину, Гара. Выдвинувшиеся вперёд Сид и Раф слаженно атаковали. Один, раскидывая воздушной волной, второй, выращивая свои хищные лианы. И стоило, только что пережившим магический удар, рыцарям, кинуться в атаку, решив, что маги теперь заново плетут следующие боевые заклятья, как в бой, впервые открыто, вступил Хранитель.
Кельт распахнул крылья, вскинул увенчанную роговыми наростами голову, торжествующий рёв закончился струёй всё уничтожающего пламени. И пока Хранитель поливал нападавших огнём, наги вступили в бой.
И отступить у орденцев уже не получалось. Увидев мои молнии и догадавшись, что я нахожусь на самом опасном участке, Дарден и его напарник, начали пробиваться ко мне, уничтожая все на своем пути.
Наги хлынули в образовавшуюся брешь, расширяя её, прижимая светляков к укреплениям, подводя под уничтожение. Видя происходящее и понимая, что до полного разгрома остались буквально пару шагов, командование ордена, видимо, дало команду отбой.
Хотя это уже было скорее попыткой сохранить хорошую мину при плохой игре, так как сами светляки уже поддались паники и бежали с места сражения. Этот сигнал был подан скорее для того, чтобы вывести из битвы тех, кто сражался до конца, даже осознавая поражение. Тех, кто действительно был достоин называться воином, хоть и был нашим врагом.
А дальше началось самое сложное и тяжёлое. Раненные требовали срочного внимания, перевязки, отвары, подпитка, транспортировка. Недолгий разговор с девочками в замке. Перекус на скорую руку. Проверка укреплений.
И хотя мужчины все уже осмотрели и наметили, где и что нужно исправлять, я свой нос не могла не сунуть. Просто, чтобы успокоиться. Давать советы и делать замечания, если в фортификации я вообще ничего не понимала, не смотря на то, что выросла в семье военного, мне казалось полной глупостью. Задать вопросы, потом, без свидетелей, возможно. Но это, скорее уточняя для себя, нежели для внесения каких-то предложений. А ещё обеспечить всех обедом. И самое тяжёлое…
Те, кто не пережил этой битвы, должны были быть достойно погребены. А для этого нужно было их сначала найти и вынести с поля боя. А ещё главарь нагов нашёл раненного орденца, который был более менее в состоянии сам передвигаться, и вместе с ним отправил послание, что готов гарантировать, что никто не нападёт, пока светляки будут забирать своих погибших. Раненных орденцев не было. Пока я была в замке, наги, не привыкшие к сантиментам и понимающие, что сегодняшний раненный завтра снова будет в строю нападающих, просто добили всех кого нашли.
Ответ на послание пришел где-то через час. В виде лошади, привезшей труп отправленного орденца. Рис и Наарлейд переглянулись, и после того, как сами проверили, что ни одного нага не осталось на поле, слаженно пустили огненные волны, сжигая все в пепел.
– "Отправь их по следу памяти! Чтоб неповадно было про последний долг соратникам забывать"! – Алиена восприняла ответ орденцев, как подлость.
А я давно заметила, что определенные принципы были у мамы, то, что называется, сильнее смерти. Опираясь на её знания и помощь, я выплетала новый для меня конструкт заклинания. Поднявшийся по периметру ветер, подхватывал пепел и нёс в ту сторону, откуда пришли нападавшие.
– И что это будет? – Поинтересовался Кайл Огненный.
– Жгущий пепел. Обжигающий, забивающий горло, воспламеняющий и очень долго кружащий в воздухе, как память. – Устало ответила я.
– Изощрённо и жестоко, но справедливо. – Оценил мамину идею маг.
Наше внимание привлекла небольшая, но все увеличивающаяся компания нагов, окружившая Риса и Ярла. Я, было, дёрнулась к ним, но меня удержал Дар.
– Не переживай, все хорошо. – Пророкотали над головой.
– Что значит хорошо? Толпа мужиков после боя окружает двух подростков, – возмутилась я.
– Не подростков, а наследника нагаата и главу клана, отражавших атаку на равных с опытными воинами. Ярл первым поднял тревогу, а Рис сдерживал нападавших огнём, лишая орденцев преимущества внезапности нападения. Погибших и раненных было бы в разы больше. А так и воины подтянулись быстро, и оборону организовали. Но мальчишки не вышли из битвы, а приняли командование флангом, ещё и нас, обеспечивая магической поддержкой, пока не подоспели Леройды. – Подробно разъяснял мне вербер, прижимая при этом к себе. – Те, кого ты видишь, сражались с парнями бок о бок. Скорее всего, благодарят или высказывают признательность. Ведь оба только что подтвердили, что носят свои титулы не по стечению обстоятельств, а заслуженно.
Дар оказался прав. Наги, видевшие бой от начала и до конца, были впечатлены. Настолько, что Наарису поступили больше трёх десятков просьб о принятии в клан, под его власть и руку.
Только к вечеру лагерь успокоился и вошёл в привычную колею. Я много разговаривала с воинами, почти три часа провела с Рафом, показавшим мне найденные им пещеры с водяными ключами. И только в сумерках заметила небольшой костер в стороне от основного лагеря. Жестом, попросив двинувшихся за мной мужей, оставить меня одну, направилась к хозяину костра. Им был тот самый наг, скрывающий свое лицо. За весь день я видела его только мельком, издали. Он словно избегал меня.
– Не возражаете, если я присяду к вашему костру? – Ответом мне послужил жест располагаться и свёрнутый в несколько раз плащ, предложенный, как сидение.
– Я в лагере уже второй день, но ещё не успела вас поблагодарить. Это же вы привели нагов сюда? – Кивнул, продолжая молчать, не отрывая взгляда от огня.
Мужчина явно был не настроен со мной общаться, поэтому решила больше не навязываться.
– Извините, что нарушила ваш отдых, своим появлением. Просто хотела сказать спасибо. Я понимаю, что я вам по каким-то причинам неприятна и общаться вы не хотите, что ж… Больше не буду надоедать. – Встала и развернувшись отправилась обратно к мужьям.
Точнее попыталась. Стремительным змеиным броском, наг оказался передо мной, мотая головой в отрицающем жесте. Что это с ним? Не могу понять. Сердце забилось как сумасшедшее. Память заворочалась, ловя знакомые черты… Наг опустился передо мной в позе покорности, рубашка мужчины, выбившаяся из под ремня, задралась, открывая исполосованную шрамами спину. Очень хорошо знакомыми шрамами…
– Тень? – Я начала разматывать шарф, скрывающий его лицо, руки дрожали, поэтому движения получались рваными. – Зубейр! Но почему ты молчишь? Обет молчания? Не хочешь говорить?
– Он не может, Искорка! – тихий голос Гара за спиной. – В наказание за то, что утаил знания о планах Нарги, по приказу совета ему вырвали язык.
– Что? – взгляд метался от одного нага к другому, перед глазами потемнело и последнее, что я почувствовала, сильную боль от удара головой.
Глава 81
Этот день для Маркуса Лидона был чернее ночи. Таким же безрадостным, лишенным света. И надежды.
Дурное предчувствие мучило его ещё с начала похода, а последнее время просто выло диким волком в полнолуние, зазывая беду, стучало предупреждающим набатом в сердце. И вот оно…
С первого своего дня, который он помнит, с того самого момента, когда открыл глаза в орденской повозке, не зная кто он, и откуда, и как оказался здесь, рядом с ним был Дрейк. Тот, кто протянул к пересохшим губам неглубокую чашку с водой, кто менял повязку, закрывавшую рану на пол-лица. Как им потом объяснили, уже в цитадели ордена, воины света в своих походах не только защищали людей, но и если находили вот таких, как он, никому не нужных сирот, то забирали с собой.
Мол, ничего хорошего этих ребят не ждало. А так, крыша над головой и цель в жизни, не допустить того же, что пережил сам, для других. Маркус и сейчас не знал, что же он пережил, почему ничего не помнит, откуда взялась та рана, но иногда воспоминания пытались прорваться из небытия.
Тогда он чувствовал запах гари, забивающий лёгкие, слышал стоны и крики, видел зарево пожарища и знал, что ему надо успеть и кого-то спасти. Кого-то очень важного! И хоть его разрывало от ощущения боли, но этот кто-то был важнее.
Но стоило только проснуться, попытаться ухватиться, хоть за какую-то деталь, и он словно натыкался на каменную стену. Все эти годы единственным близким и родным для него существом, был Дрейк. Друг, напарник, брат. Точно также подобранный, только на невольничьем рынке, мальчишка!
Они выживали в орденской школе, защищая друг друга во всех драках и стычках. Они вместе впитывали пыль тренировочных площадок. У обоих была цель. У Дрейка найти отказавшихся от него родственников, у Маркуса отомстить. Те воины, что подобрали его на месте побоища, рассказали, что это нападение было совершенно приспешниками Лангранов, все ещё не теряющих надежду найти проклятых некромантов, и вновь вернуться к ним на службу.
Он рос, росло его умение, и росла его ненависть к этому роду. Особенно болезненным для него, стало открытие, что и в его жилах течет отравленная магией кровь. Но и в этой беде он не остался один. У Дрейка тоже проснулась презираемая им сила.
Они оба "чувствовали" кровь. Могли остановить небольшое кровотечение, могли заставить кровь бежать быстрее или медленнее, а самое главное, могли узнавать правду по крови. Сколько они просидели тайком в библиотеке, в самом закрытом углу, там, где попадись они старшим, с целой шкурой не выбрались бы. Но им везло.
Они оба знали, что у обоих проснулась редкая разновидность целительства, магия крови. Обрывки знаний из библиотеки ордена, да неудачные попытки узнать хоть что-то о себе. Вот и всё, что отличало их от остальных. А ещё вера в то, что спину всегда надёжно прикроют.
Уже давно не было испуганных и израненных мальчишек. Были самые сильные мастера меча в цитадели, сотни боевых выездов, чтобы прикрыть от оборотней возвращающиеся караваны. Несколько военных компаний, когда оборотни или эльфы, в очередной раз, нападали на орден. Сколько раз они отличились во славу ордена? Никто и не считал. Они стояли лишь на ступень ниже магистров, и то, чтобы не зарастать плесенью от постоянных заседаний в совете. Ну, как они считали.
Единственное, что они себе позволили, это одинаковое отличие доспехов. Синяя узкая окантовка по краю всех частей брони. Но подобное выделение было не единственным камнем преткновения и споров с верхушкой ордена. Дрейк все чаще начинал погружаться в себя, его мучили тяжёлые размышления и мысли. Мысли превращающиеся в очень странные вопросы к главе ордена. Например, для каких таких целей привозятся девочки с даром или ипостасью, а нагини? Если орден считает необходимостью уничтожать всю магическую заразу, то почему не просто девочки-человечки? И куда они деваются потом? В закрытые долины? В какие? И кто решает, по каким признакам определяют тех, кто получит туда доступ? И да, конечно, он хотел бы удостовериться… свои вопросы он задавал открыто и перед всеми, как и подобает. И Дрейку обещали, что по возвращению из похода он не только удостоверится, но и сможет сам выбрать себе жену.
Поход… Они первыми покидали цитадель. Каждому была оказана великая честь, каждый возглавлял целый поток. Оба были хороши не только в одиночных поединках, но и могли и умели командовать, понимая рисунок битв, знали особенности осады и обороны, имели опыт. Ничего удивительного, что когда магистры получили весть о том, что над перевалом снова веют родовые стяги Лангранов, они приняли решение о нападении на замок, чтобы нанести упреждающий удар. И о подготовке на территории северного нагаата плацдарма, для удара по всему нагаату и выхода к границам эльфов.
Маркус готов был вырывать зубами это назначение, притихли даже странные сомнения, посеянные вопросами друга. Из цитадели он выезжал в приподнятом настроении, отмахнувшись от слов друга, что просто сливают грязную пену. Ведь с каждым часом он был ближе к главной своей цели. Мести всем Лангранам.
О словах Дрейка он вспомнил несколько дней спустя, когда уже сбился с ног, прекращая стычки по всему лагерю, предотвращая нападения на мирные караваны. И это воины света? Какое-то отребье!
– Ведём гниль на убой! Магистр избавляется от тех, кто окончательно сорвался и потерял уже любые различия с бандитской швалью, и от тех, кто слишком часто задавал неудобные для магистра вопросы. – Так в тот вечер сказал Дрейк, но он отмахнулся от слов брата.
Как отмахивался и ранее, привыкнув, что у Дрейка постоянно вызывает недоверие, то, что им преподносили, как неоспоримую истину. С каждым годом всё чаще и больше. Даже рассуждения о кровавой бане, устроенной выродком Лангранов первым орденцам, вызывали ступор и сеяли в мыслях смуту.
– Ланграны первые враги ордена! А как они ими стали? – Рассуждал с возмущением Дрейк. – На их земли, в их дом, припёрлись чёрт знает, кто и начали занимать место, наводить свои порядки. Кому это понравится? Что ты сделаешь, когда в твой дом придут непонятные бродяги и начнут обустраиваться? Лично я, возьмусь за меч и нашинкую в мелкую труху любого. Лангран же дал время, чтобы убрались без потерь. Послушать наших магистров, так за каждым углом прячется, кто-то из этого рода и пакостит ордену.
– Это дела глубокого прошлого. Но ведь напали же на место, где я жил…
– Кто? Приспешники Лангранов? Какие? – Друг повторял вопросы, которые иногда сам себе задавал и Маркус.
Действительно. Откуда известно, что именно они? И кто это такие? Что за неуловимые такие приспешники, все о них знают, куча всяких нападений, но при этом, никто не видел и ни разу не поймал. Ни одного!
Но все эти мысли он легко отодвинул, как только увидел темные башни Грозового замка.
Это сложно было назвать битвой, боем, сражением… Это было, демоны знают что, но только не столкновение двух врагов. Да от них просто отмахнулись. Как от надоедливых насекомых! Ни одного воина! Никого! Кроме ручного монстра. Или нескольких монстров. Маркус помнил свой ужас, помнил свой страх, ощущение чужой, превосходящей все, что он только мог представить, силы. И понимание того, что при таком уровне дара никто не будет растрачиваться на каких-то приспешников, нападающих тишком на никому неизвестные караваны и поселения.
Выжили только единицы. Всех вынесли из огня те самые монстры, копии того, что насмехался над ними перед мостом в замок. И как странно отметил разум мужчины, выжили те, кто задавал вопросы и сомневался в слове магистра. Как определяли чудовища кто перед ними непонятно, но факт, никого из головорезов, как их звал Дрейк, среди выживших не было.
Магистр, конечно, разозлился, когда прибыл с основными силами и таинственным артефактом, который должен был "подарить нам победу над проклятым врагом". Все обсуждали эту новость, предполагали, как эта конструкция будет действовать, и только Дрейк ходил темнее тучи и мрачнел с каждым днём. И вот утром он не выдержал и потребовал ответа от магистра, что это за артефакт, от которого идут такие эманации, что мороз по коже даже у него, прошедшего ни одному битву. И от которого даже на расстоянии фонит магией крови! Запрещённым под страхом смерти, разделом целительства, который многие относят в область некромантии.
Магистр обещал, что на вечернем совете магистров, куда пригласят, как положено во время военных действий, весь круг мастеров, он ответит на все вопросы. И вдруг неожиданная атака, якобы, что бы выбить угрожающих безопасности лагеря укрепившихся нагов. В какой-то момент, Маркуса с Дрейком оттеснили друг от друга. Атака явно захлебывалась. Наги не дрогнули, более того упёрлись, быстро сгруппировались, а с подоспевшими магами начали контратаковать.
Но даже при этом, все сразу почувствовали, что что-то изменилось. А когда, пытавшийся пробить оборону нагов, отряд просто разметало ударами молний, все поняли ЧТО! На позиции прибыла сама Лангран.
А потом Лидон увидел знакомого ему монстра, и все что он мог, это начать орать, чтобы отводили назад молодняк. Он увидел Дрейка, прикрывающего отход вчерашних оруженосцев. И только потом, уже отступая, сам увидел знакомые латы с отличительной окантовкой. Его лучший и единственный друг, и брат был мёртв.
А ещё он видел, как солнце в небе, рану от кинжала под лопаткой. Сочленение доспехов было повреждено, а вытекшая кровь выделяла место удара. И он был в состоянии отличить удар глефой нагов и орденский короткий кинжал. Маркуса оттащил от тела кто-то из ветеранов.
А после, в лагере, когда магистр с презрением отверг предложение нагов позаботиться о павших воинах ордена и приказал убить воина, якобы пошедшего на сговор с врагами, все сомнения превратились в уверенность, что погиб его друг не из-за боя. А именно из-за тех, вопросов, которые он задавал.
Единственное чего он теперь хотел, это хоть на мгновение увидеть друга и попросить прощения, что сомневался, отмахивался и, в результате, не уберег. Решение пришло само собой, когда Лангран сама позаботилась о павших.
Едва дождавшись сумерек, он удалился подольше от границ лагеря, и попытался провести один из ритуалов, о котором когда-то читал. "Последнее прощание".
Сначала все шло вроде хорошо. И, как ему показалось, все получалось. Осознал он себя, перед костром, на полях Морины, где ещё можно встретить не ушедшие за перевал души. Он старался вспомнить, как ему теперь найти друга, когда его раздумья прервал ехидный женский голос.
– Так, так, так… И кто же у нас тут балуется магией крови?
Необыкновенно красивая брюнетка в вороненых доспехах с золотой окантовкой и диадемой, прикрывающей лоб, стояла, сложив руки на груди, и насмешливо рассматривая нарисованную самоучкой печать призыва кровника.
– А можно, я это все быстренько зарисую? Детям буду показывать, как НЕ НАДО делать, если конечно жить, ещё не надоело.
– Нет, ну, что за извращённый способ самоубийства? – Продолжала рассуждать вслух, видимо, пришедшая на зов заключённых в пентаграмму рун, девушка в облегченных доспехах.
Значит, в бою она надеялась не на силу, а на скорость и гибкость. Или свой дар! Кто она? Эльфийка, оборотница, кто-то из свободных магичек? Маркус судорожно пытался опознать мертвую красавицу. Ну, а кто ещё, кроме погибших и не успевших уйти за перевал, мог так свободно разгуливать здесь? Те, кто осуществлял призыв, как, например, он сам, передвигаться по полям Морины не могли.
– Нет бы по старинке, яд или клинок…
– Я не собираюсь убивать себя! – Не выдержал насмешек брюнетки Маркус.
– Как это не собираешься? – Почти искренне удивилась его собеседница. – А, по-моему, именно что собираешься. Одно только построение пентаграммы чего стоит. Сколько раз говорили, начертательная ритуалистика это основа! А у тебя что? А где руна стабилизации призыва? А обратного переноса? Ты здесь поселиться собрался? И самое интересное, руны призыва наполняют кровью, или составом с частицей призываемого!!! Ну, или с пеплом вещи, которая была с ним в длительном контакте. А у тебя что? Какой идиот тебя научил добавлять СВОЮ кровь?
– Я нашел манускрипт с этим ритуалом в библиотеке ордена. – Может и излишняя откровенность, но врать в полях Грозовой богини не мог никто.
– Ах, в библиотеке ордена! Ну, тогда это, конечно, всё меняет. Вас там много, так что не жалко. – Девушка откровенно издевалась.
– Да кто ты такая? – Мужчина вскочил и замер, натолкнувшись на смеющийся взгляд темно-карих глаз. – Лангран! Тварь!
– Да, неужели? – Засмеялась она, – а ты у нас, видимо, рыцарь в сверкающих доспехах. Только, что ж ты, рыцарь, магией-то балуешься? Неумело, коряво, но это самого факта-то не отменяет. А как же ваш постулат, что магия зло и подлежит уничтожению?
– Зло, это ты! Некромантское отродье! – Маркус выхватил меч. – Ты и твоя семейка причина…
– Серьёзно? Напомни мне, сколько сотен лет, Ланграны даже не появлялись в этом мире? – В руке некромантки появился узкий изящный клинок, с чуть суженным остриём и с закрывающей руку гардой. – Тебе-то каким образом Ланграны успели на хвост наступить, или что там тебе оттоптали?
– Вы убили мою семью! – Маркус резко крутанул клинок и направил по дуге в сторону противницы.
– В смысле? Каким образом? – Девушка легко уклонилась, даже на мгновение не утратив высокомерно-насмешливого выражения на лице.
– Не самолично, конечно. Ваши приспешники. – Маркус берег дыхание.
– Ого, что-то новенькое. Теперь уже и приспешники завелись. – Девушка легко рассмеялась, закрутив мельницу, приближаясь к Маркусу.
И пока он отслеживал движение основного клинка, девушка, приблизившись на расстояние удара, выхватила короткий парный клинок и ударила в сочленение доспехов на плече. После чего, резко отскочила на пару шагов, оказавшись в недосягаемости.
