Текст книги "Последний рубеж (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Однако к этой благодарности примешивалось нечто еще, уже хорошо знакомое и куда более понятное – чувство страха. Наверное, впервые с момента их встречи с Дмитрием, Эрик наконец осознал, кто такой Черный Барон на самом деле. В нем была та самая тьма, которую он старательно прятал под красивой маской спокойствия, и которой впервые по-настоящему позволил вырваться на свободу. Лесков использовал свою способность в самом жестоком ее проявлении, и это не могло не ужаснуть. Эрик до последнего был уверен, что подобное исходит именно от Киву, а Дмитрий – лишь его послушная неприхотливая тень. Но сегодняшнее зрелище разрушило устоявшуюся картинку. И теперь, зная о подобном, и повернись время вспять, Эрик никогда в жизни не подписался бы убить Черного Барона. Ведь в тот день, когда его обнаружили в России, на месте доктора Миллера мог оказаться он сам…

Проверив оставшиеся закрытые комнаты сектора С и ничего в них не обнаружив, мужчины вернулись к Лунатику. Мальчик лежал неподвижно, закрыв глаза, словно прислушивался к состоянию своего организма. Но вот, уловив звук приближающихся шагов, он повернул голову к входной двери и тихо произнес:

– Вы быстро управились.

– Боялись, что, если будем наслаждаться процессом уборки слишком долго, ты подохнешь, и мы застрянем тут навсегда, – со свойственной ему «деликатностью» отозвался Эрик. Он приблизился к постели Адэна и угрюмо добавил:

– Ты точно не откинешься, если отключить тебя от системы? Было бы весьма неприятно застрять в этой гребаной стране до конца войны. Я, конечно, не прочь взять отгул и отдохнуть в каком-нибудь санатории, но уж точно не в этой садисткой больничке, от которой меня блевать тянет.

– Со мной все будет нормально, – произнес мальчик, устало взглянув на Эрика. – Ну же, сделайте это. Позвольте мне покинуть это Богом забытое место.

Дмитрий и Эрик молча переглянулись, чувствуя, как их охватывает уже знакомая тревога. Один неверный шаг, и они застрянут здесь навсегда, замурованные на территории этой истерзанной страны. Жизнь Лунатика висела даже не на волоске, а на проводах, которые сейчас необходимо было отсоединить. Оба мужчины понимали, что у них нет выбора, и они в любом случае должны это сделать, но почему-то ни один из них пока еще не мог набраться решимости. Сейчас они смотрели друг на друга, словно ждали, когда кто-то из них первым возьмет на себя ответственность. Не только за жизнь этого мальчика, а за их призрачный шанс вернуться домой.

Дмитрия несколько удивила нерешительность Фостера – обычно все у него проходило с довольной ухмылкой, мол, фигня – война, главное, маневры. Но сейчас его словно подменили – лицо как будто еще больше заострилось, а в глубине глаз затаилась едва уловимая тень отчаяния. Эта странная реакция еще больше озадачила Лескова: Фостер настолько боялся не вернуться в Россию или же беспринципный наемник, который с легкостью убивал даже детей, внезапно сделался заботливым к какому-то постороннему для него мальчишке? Нет, не постороннему… Что-то связывало их друг с другом, и Лескову чертовски хотелось понять, что именно. Они точно не могли быть родственниками – способности полукровок вроде как передаются из поколения в поколение: в таком случае эти двое оба должны быть «теневыми».

– Да что с вами такое? – не выдержал Адэн и, с трудом подняв руку, сам предпринял попытку отсоединить первый провод. – Если вы думаете, что сейчас разорвете билет на самолет Вашингтон – Петербург, то вы ошибаетесь.

– Ладно, ладно, не дергайся. Я сделаю, – наконец согласился Эрик и, бережно перехватив руку мальчика, принялся осторожно отключать систему. Благо, это было не сложно, вот только едва он выдернул первый провод, устройство, стоящее у изголовья кровати, издало тревожный писк. На мониторе замигала красная лампочка. Фостер замер, в тревоге уставившись на экран, но мальчик потребовал продолжать. В голосе ребенка послышалась непривычная сталь, и в этот раз Эрик безропотно подчинился. Его лицо сделалось отрешенным, как у человека, который уже смирился со своей утратой.

– Проклятье! Чувствую себя гребаным сапером! – произнес Эрик, заканчивая свою работу. Он чувствовал на себе напряженный взгляд Лескова, который молча наблюдал за происходящим, не смея вмешиваться. – Мелкий, ты только не сдохни, ладно? Доставишь нас в Россию, и там можешь делать что хочешь. А тут не смей. Понял меня?

– Да, – Лунатик едва заметно кивнул. – Только не называй меня, пожалуйста, мелким. Бесит.

– Ладно, будешь тощим, – согласился Фостер и осторожно отсоединил последний провод. Аппарат у изголовья кровати издал очередной тревожный писк, отчего Дмитрий быстро приблизился к постели мальчика и снова коснулся его шеи, желая нащупать пульс.

– Говорю же, я справлюсь, – в голосе мальчика внезапно послышалась сердитая нотка.

– Справится он, – передразнил его Эрик, чувствуя облегчение от того, что мальчишка еще в состоянии злиться. – Ты похож на выстиранную в машинке медузу.

Лунатик попытался было нахмуриться, однако его губы тут же тронула слабая улыбка. Впервые за долгое время он почувствовал себя счастливым. Рядом с ним находился не бездушный ученый, видевший в нем только кусок мяса для исследований, а Абелайо, Абелайо Фостер, которого мальчик воспринимал не иначе как брата. Он столько раз рисовал в голове их встречу, что теперь ему невольно хотелось плакать. А ведь казалось, что он давно разучился что-то чувствовать.

Тем временем Дмитрий извлек из рюкзака лихтиновый костюм и принялся осторожно надевать его на Адэна, попутно объясняя, для чего это нужно. Для исхудавшего мальчика вещи оказались сильно велики – лихтин висел на нем, как на вешалке, хотя обычно все шутили, будто нарядившийся в такой костюмчик выглядит, как балерун или, в лучше случае, как супер-герой из комиксов.

Когда все приготовления были завершены, Дмитрий осторожно поднял мальчика на руки и невольно поразился, насколько он был легким. Худоба сделала его настолько хрупким, что невольно казалось, что даже легкое прикосновение может сломать ему кость.

– Если почувствуешь себя хуже, скажи, – попросил Лесков. – Мы остановимся на привал. Не надо геройствовать.

– Хорошо, – ответил мальчик. – Но я нормально себя чувствую. Мы доберемся до России. Я обещаю.

– Ты уже «наобещал» нам в три короба, – огрызнулся Эрик. – Как говорят русские, семь раз отрежь, один раз поверь…

– Что это значит? – вяло поинтересовался Адэн.

– То, что Фостер не успокоится, пока не изуродует все наши пословицы, – ответил за него Дмитрий и направился к выходу из комнаты.

– Постойте, – внезапно оживился Лунатик, слабо цепляясь пальцами за ткань куртки русского. – Прежде чем уйти, зайдем в хранилище: нужно взять с собой

несколько ампул снотворного. Я могу помочь вам только когда сплю.

– Я уже взял его. Из России, – чуть помедлив, отозвался Дмитрий. В глазах мальчика промелькнула тень удивления, но затем он едва заметно кивнул. Что-что, а Адэн никак не ожидал, что русский напомнит ему о здешних ученых так скоро – те тоже приходили в его палату исключительно с каким-нибудь шприцем. В свою очередь Эрик в очередной раз отметил поразительную прагматичность своего спутника.

Они направились прочь. Теперь уже наемник шел впереди, а Дмитрий шагал следом, держа на руках спасенного мальчика. Сейчас в повисшей тишине Лесков невольно задавался жестоким, но в то же время логичным вопросом – а стоил ли этот полукровка их путешествия в Соединенные Штаты? А то и вовсе – гибели Кирилла Матвеевича, Тимура, Константина и других смельчаков, кто рискнул отправиться в Адмиралтейство за облицовкой для телепорта? Заполучить в свои союзники «блуждающего во сне» было огромной удачей, вот только никто не знал, что этот ребенок будет находиться в таком плачевном состоянии. Адэн напоминал высушенный в книге березовый листок, у которого все еще была оболочка, но уже не было жизни.

– Как он? – то и дело спрашивал Эрик, оборачиваясь на своих спутников. И каждый раз, к общей радости, Лунатик отвечал сам. Его тихий голос придавал мужчинам немного надежды, что у них все еще есть минимальный шанс выбраться отсюда. Однако на самом деле отсутствие системы уже начало сказываться на мальчике – дышать стало сложнее, а голову словно накачивали гелием. Веки сделались настолько тяжелыми, что хотелось закрыть глаза и поскорее провалиться в милосердное беспамятство.

Наконец лаборатория осталась позади – у них не было времени обследовать ее на наличие полезных препаратов, и Дмитрий в очередной раз пожалел, что не взял с собой Альберта. «Энергетик» да еще и врач им бы сейчас чертовски пригодился. Уже в который раз за последние часы Лесков пообещал себе больше не совершать подобных ошибок. Да, его друг был ранен, но шла война, и мало кто мог похвастаться отменным здоровьем. И уж тем более не этот мальчик, который сейчас лежал у него на руках.

«Интересно, что объединяет их с Фостером помимо этой лаборатории», – вновь подумал Дмитрий. «Почему Лунатик обратился за помощью именно к нему, словно был уверен, что Эрик не откажет? И кто вообще такой этот Лунатик? Почему его оставили в живых, в то время как остальных «блуждающих во сне» убивали одного за другим?»

Эти и многие другие вопросы вертелись в голове, пока они быстро шагали по сырым тоннелям канализации. Часть коридора оказалась затоплена, поэтому Дмитрию пришлось поднять мальчика выше, чтобы тому не пришлось погружаться в зловонную воду. Но вот затопленная территория закончилась, и вскоре они добрались до лестницы, ведущей наверх. Дмитрию пришлось привязать мальчика к себе, чтобы вскарабкаться наверх, а затем они наконец ощутили дыхание свежего осеннего ветра. Лунатик приоткрыл глаза и недоверчиво посмотрел на небо. Оно было черным, как смоль, которая плавно перетекала в озеро. Зрение полукровки позволило мальчику до мельчайших деталей рассмотреть окружавшие парк деревья, а главное, разноцветные опавшие листья, которые уже начали темнеть. Сердце мальчика забилось чаще – этот мир был гораздо красивее того, что он видел в своих снах. Этот мир обладал запахами, ветром, а, главное, жизнью.

На глаза невольно навернулись слезы, и, Дмитрий, испугавшись, что случайно причинил ему боль, немедленно поинтересовался состоянием мальчика.

– Он впервые находится за пределами лаборатории физически, – ответил за него Эрик. – Конечно же, даже гребаные листья вызывают у него восторг.

– Почему люди этого не замечают? – тихо прошептал Адэн. – Почему не умеют ценить того, что у них есть? Этот мир настолько красив, а его так упорно уничтожают. Ради чего?

– Ради денег, – произнес Дмитрий. – Люди вообще жадные, а глупые – особенно. Они готовы превратить свою страну в свалку радиоактивных отходов, если им за это заплатят.

Но вот их путь снова погрузился в молчание. Тишина нервировала, заставляла прислушиваться к каждому шороху листвы, к каждому дуновению ветра. Теперь, когда они оказались на поверхности, опасность нависла над ними с прежней силой. Нужно было как можно скорее исчезнуть с открытой территории и укрыться в тени домов.

В какой-то миг Эрик замер, уловив едва заметный механический звук. А затем он и Дмитрий, не сговариваясь, бросились к деревьям. Лихтин не позволял роботам увидеть их, если они прячутся в стенах какого-то здания, но на открытом пространстве они представляли собой лишь беспомощные мишени.

Вскоре на территории парка появились первые машины – это были восемь роботов, совсем не похожие на те, что штурмовали Петербург – они были с человеческий рост, быстрые и проворные, словно живые. Встав полукругом, они замерли, сканируя территорию и фиксируя каждый звук. Из лаборатории поступил сигнал о несанкционированном проникновении, и теперь основной задачей механических солдат было обнаружение и уничтожение нарушителей. Эрик уже видел таких – они назывались «ликвидаторами» или «полицаями» и работали преимущественно в тех зонах, где уже не осталось выживших. Их рост позволял им спускаться в тоннели и канализации, а так же заходить в здания. К тому же они были чертовски умны.

Спрятавшись за деревьями, Эрику, Дмитрию и Адэну оставалось только молиться, чтобы их не заметили. Вся надежда была на лихтин и шлемы, вот только Фостер лучше остальных знал, что, получив сигнал тревоги, «полицаи» не уходят с места до тех пор, пока не возьмут след нарушителя. Они будут выслеживать их, как охотники, пока не убьют. Петербургские роботы не задерживались долго на одном месте, а эти замерли, тщательно сканируя почву.

– Сейчас они обнаружат наши шаги, и нам конец, – произнес Фостер, обращаясь к своим спутникам по личной связи. – От них хрен отобьешься на открытом пространстве. Либо мы быстро соображаем гениальный план, либо наша песенка спета.

– Необязательно, – тихо произнес Адэн. – Вколите мне снотворное. На меня оно подействует в течение пяти секунд. Я попробую задержать их.

– Ты уверен, что выдержишь? – усомнился Лесков.

– Не знаю. Меня прежде не кололи без системы, потому что… Впрочем, у нас нет выбора. Давайте же, пока они не смотрят в нашу сторону.

Больше Дмитрий не колебался. У них было несколько секунд, чтобы попытаться спастись, поэтому он быстро вложил ампулу в шприц и вколол мальчику снотворное прямо через ткань, благо, шприц сам находил расположение вены.

– Черт, они идут к нам! – вырвалось у Эрика, и он судорожно сжал в пальцах винтовку. Стрелять по этим консервным банкам – означало дать согласие на собственное убийство, но сейчас даже, казалось бы, у опытного наемника, начинали сдавать нервы. Даже отвлекая собой «костяных», Фостер чувствовал себя лучше.

Тем временем роботы одновременно вскинули автоматы и нацелили их на деревья, за которыми скрывались нарушители. Сейчас они сканировали стволы деревьев, замечая выглядывающие из-за них инородные предметы. Что-то по форме напоминало человеческое плечо, что-то – оружие. Однако то, что сейчас находилось за деревьями, не было теплокровным. В базе этому находилось определение – манекен, что украшали собой витрины магазинов. Вот только это был парк, и здесь не было торговых точек.

Когда на них обратилось оружие, Эрик и Дмитрий почувствовали, как бешено колотятся их сердца. Самым мучительным было сидеть, не двигаясь, в то время как их вот-вот изрешетят пули. Лесков даже не мог проверить состояния Адэна – а что если мальчик уже умер, не выдержав очередной инъекции? Ему оставалось лишь сидеть неподвижно, прижимая тело ребенка к своей груди. И, когда он услышал синхронные щелчки активированного оружия, Дмитрий невольно закрыл глаза.

Что происходило потом, напоминало какой-то нереальный сон. Несколько секунд роботы стояли, не двигаясь, а затем медленно направились прочь в сторону люка, ведущего под землю. Затем один за другим они начали спускаться вниз. С губ Фостера сорвался нервный смешок, когда последний робот скрылся под землей, а затем он резко поднялся на ноги, забирая из рук Дмитрия спящего мальчика и поспешно нащупывая у того пульс. Да, Адэн спал.

То, что он сделал, казалось чем-то невозможным, и сам Лунатик никогда бы не смог объяснить своим спутникам, что только что произошло. Он вышел из собственного тела так же просто, как люди выходят из своей квартиры, чтобы отправиться по своим делам. Его сердцебиение замедлилось, но удары стали мощнее. Мальчик прошел мимо роботов, спустился в лабораторию и оправил еще один сигнал тревоги. Это было так быстро и просто, словно нечто само собой разумеющееся. Можно было попробовать проникнуть в систему машин и изменить настройки, но для этого Адэн был слишком слаб. К счастью, сигнала было достаточно – он стал для машин приоритетным, отчего они оставили «манекены с оружием» и направились в лабораторию.

Этот сон продлился несколько часов, но, когда мальчик открыл глаза, он обнаружил себя в когда-то уютном пригороде. Вот только нахождение здесь понравилось ему гораздо меньше, чем в парке. То и дело на дорожках попадались разлагающиеся трупы. Некоторые из них были милосердно скрытыми опавшими листьями, но большинство таращилось в небо слепыми глазами или зевало почерневшими от яда ртами.

– Не надо тебе на это смотреть, – тихо произнес Дмитрий, заметив, что мальчик повернул голову в сторону одного из трупов.

– Он видел куда более страшные вещи, – ответил за мальчика Эрик. – Гниющий мертвяк – это самое безобидное из наших детских воспоминаний. Куда больше мы боялись живых. Не дай Бог кто-то из них приходил за нами… Мы, Дима, из тех детишек, которые боятся монстров не под кроватью, а рядом с ней.

– И эти монстры приходят исключительно днем, – закончил за него Адэн. Голос мальчика прозвучал настолько слабо, что Дмитрий решил позволить ему немного передохнуть. Они и так уже прошли немалое расстояние, и скоро начнет светать.

Их временным пристанищем стал трехэтажный особняк из белого камня. Война совершенно не коснулась его, но позже Дмитрий понял, почему: когда-то здесь жила семья «процветающего». Все в этом доме хранило воспоминания о былой роскоши: мраморные лестницы, дорогие породы дерева для отделки стен, элементы золота в декоре. Мебели здесь не обнаружилось, что еще раз подтверждало догадку Лескова о хозяине дома: все вещи были вывезены за несколько месяцев до наступления катастрофы. В этот момент Дмитрию невольно вспомнился опустевший дом Бранна…

Пришлось расположиться в подвале прямо на голом полу. С одной стороны здесь было чертовски неудобно, но с другой – было ощущение некоторой безопасности. Этот дом не уничтожили, его оберегали, словно он имел ценность для своего бывшего хозяина.

– Мне не нравится его состояние, – произнес Эрик, еле слышно обращаясь к Дмитрию, когда Адэн наконец вновь провалился в сон. Дыхание мальчика было сиплым, пульс слабым, а сам он, казалось, еще больше напоминал мертвеца.

– Он говорил, что выдерживал по три дня, – тихо отозвался Лесков.

– Мало ли, что он говорил… Если бы он обратился ко мне раньше, еще до войны, я бы нашел способ извлечь его оттуда. Так нет же, надо было «прийти» именно тогда, когда я снова оказался беспомощным. Раньше у меня хотя бы были связи.

– Связи с «процветающими»? Не смешите меня, – ответил Дмитрий. Затем он улегся на пол и попытался было нащупать свой рюкзак, но, вспомнив, что подложил его под голову мальчика, устало вздохнул и закрыл глаза.

– Лучше скажите мне, что вас связывает с этим ребенком? – чуть помолчав, продолжил он. – Вы не настолько сентиментальны, чтобы я рискнул предположить, что он – ваш друг. Но и на родственников вы не похожи.

– Какая вам разница, Барон? Я для вас – такая же марионетка, как и он. Или, думаете, я не понимаю, почему вы взяли с собой снотворное? Даже еще не зная этого пацана, вы уже воспринимали его, как полезный кусок мяса.

– Я не стану вас разубеждать, – ответил Лесков. – Каждый верит в то, во что ему удобно, и, если пытаться доказать ему обратное, этот человек лишь разозлится и еще больше уверится в своей правоте.

– Но за Миллера… Все-таки спасибо.

– Пожалуйста, Эрик. К счастью, это было самым простым за все время нашего пребывания здесь.

На какое-то время воцарилось молчание, и Дмитрий уже подумал было, что наемник уснул, как внезапно тот произнес:

– Я действительно думал, что Лунатик поможет нам выиграть войну. Ведь он являлся ко мне в своем нормальном обличье, но никак не в роли живого скелета. Честно говоря, не уверен, что пошел бы за ним, зная, что он при смерти. Одно дело – обещать вернуться за нормальным человеком, и совсем другое дело – за трупом.

– Вы дали ему обещание?

– Звучит невероятно, не правда ли? Неужели крысы вроде меня могут держать свое слово?

– Я не считаю вас крысой. У вас просто…, – Дмитрий прервался, подбирая подходящие слова, – несколько «иные» ценности. Вопрос заключается в том, что заставило вас дать подобное обещание? Я бы на вашем месте в жизни бы сюда не вернулся.

– Вернулись бы, – усмехнулся Эрик. – Если бы знали, что именно этот пацан помог вам сбежать. Помните ту чертову дверь? Единственную, с кодовым замком, которую не откроешь сенсорной отмычкой? Так вот он открыл мне ее. Я не знал этих цифр, и меня бы убили, если бы Лунатик не вмешался. Я поклялся, что вернусь за ним. Но для начала мне нужно было хоть немного встать на ноги, обзавестись знакомыми. С Лунатиком мы продолжали общаться. Он приходил ко мне во сне, но предпочитал не рассказывать о себе. Я попросил его подождать хотя бы год – не мог я просто так вернуться на базу. Даже если бы мы сбежали, нас бы запросто нашли. Кстати, это еще одна причина, за что я ненавижу «энергетиков». Во сне я видел Лунатика нормальным, и он говорил мне, что с ним ничего не делают. Вот я и немного успокоился. А затем я совершил роковую ошибку – обратился к Сильверстайну…

– К Ричарду? – не поверил Дмитрий. Он вспомнил, что именно этот человек организовал ему встречу с советом по поводу «смерти» Оксаны.

– Да, из всех моих знакомых он был ближе всего к нынешнему совету «Тринадцати». Так я стал работать на них. И одним из моих первых заданий было убить нескольких «блуждающих»… Тогда я не понимал, зачем это нужно. Но работа на них гарантировала мне защиту, а, значит, и шанс вернуть Лунатика. В их лабораторию нельзя просто так зайти и что-то забрать. Мне нужно было «официальное» разрешение… Но, когда все уже было готово, Лунатик перестал выходить на связь. Мне сообщили, что он умер. Все эти годы я думал, что его убили из-за меня… И только недавно, пока я был в Польше, он снова пришел ко мне во сне. Сказал, что его кололи каким-то дерьмом, и все это время он пребывал в коме. В коме «блуждающие» не могут использовать свои способности. Но, видимо, он наконец смог проснуться и даже обмануть своих «надсмотрщиков».

– Но, если всех «блуждающих во сне» было решено перебить, почему же Лунатика оставили в живых? – удивился Дмитрий. – Сомневаюсь, что дело в его юном возрасте.

– Этого я не знаю. Знаю только то, что он – последний «блуждающий» на этой планете. И что он чертовски хочет жить…

Они находились в доме до тех пор, пока темнота вновь не заполонила собой город. А затем осторожно направились в сторону ближайшей станции метро. Здешние

тоннели могли подарить им временное ощущение безопасности, хотя Эрик уже начал всерьез опасаться, как бы роботы-«полицаи» не увязались за ними. В конце концов, эти железяки умели выслеживать получше многих охотников, а тоннели метро не станут для них помехой. Однако все вышло еще хуже. Гораздо хуже..

Дмитрий и Эрик были почти у цели, когда раздались выстрелы. «Ликвидаторы» все же нашли их, причем, как назло именно в тот момент, когда до здания Белого Дома оставалось рукой подать. В тот момент, когда чужаки успели скрыться за машиной, в их телах уже застряли несколько пуль. Одна из них зацепила ступню Лунатика, но ослабевший мальчик даже не вскрикнул от боли. Он находился в полубреду и готов был вот-вот потерять сознание.

Пришлось отстреливаться, правда, длилось это недолго. «Ликвидаторы» больше не имели прежних уязвимых суставов, а проверить теорию «ахиллесова пяты» в виде разъема между плечом и шеей робота, находясь внизу, было невозможно. Роботы все прибывали, и под градом пуль мужчинам не удавалось даже на секунду высунуться из-за машины.

– Вколите мне снотворное, – еле слышно произнес мальчик. – Ну же…

– Ты не выдержишь! – воскликнул Фостер, прижимаясь к машине так сильно, словно пытался слиться с ней. – Тебе еще телепорт активировать надо!

От боли у него начала кружиться голова – тело разом вздумало извлечь из себя все пули. Дмитрий чувствовал себя еще хуже. Он прикрыл собой мальчика, отчего ему досталось вдвойне. Во рту появился металлический привкус крови, а боль вгрызалась в тело с такой яростью, что он с трудом мог соображать.

– Делайте! – прошептал мальчик, и тогда Лесков буквально заставил себя найти шприц. От боли его руки дрожали, и первую ампулу снотворного он разбил, но затем таки вколол его мальчику. Все утонуло в грохоте выстрелов, а затем тело Адэна судорожно выгнулось и обмякло. Увидев это, Эрик выпустил из рук винтовку и в панике принялся стягивать с головы мальчика шлем.

– Дима! – закричал он. – У него нет пульса… Он умер! Проклятье! ОН УМЕР!

Эрик в ужасе посмотрел на Дмитрия, который тоже сбросил с себя шлем и, уже не обращая внимания на боль, вставил в шприц еще одну ампулу.

– Снотворное не поможет! Ты что, не слышишь? Он мертв!

Но Лесков не отреагировал. Голос Эрика потонул в шквале выстрелов, а, может, Дима был настолько оглушен болью и смертью мальчика, что действовал исключительно механически. А именно – сделал Адэну еще одну инъекцию и затем в отчаянии уставился на его лицо.

– Давай же… – беззвучно шептали его губы.

Поначалу ничего не происходило, но потом глаза мальчика внезапно широко распахнулись. Радужки глаз окрасились янтарно-медным, а затем он сел, слепо пялясь куда-то вдаль. Выстрелы моментально затихли, словно кто-то нажал на паузу, выключая звук. А затем Адэн запрокинул голову, походя на безумного, который не знал, смеяться ли ему или плакать. Проследив за его взглядом, Эрик понял, что привлекло внимания мальчика. Это был беспилотник, который направлялся… Нет, не к ним… К Белому Дому.

– Они поняли, как вы сюда попали, – медленно произнес Адэн, странно растягивая слова. Казалось, он находится в каком-то гипнотическом бреду. – Идемте, пока у меня еще есть силы… Эта сыворотка… Опасна.

– О чем он говорит? – спросил Эрик. – Эй, Барон… Вот черт! Только не вздумай терять сознание! Я не дотащу вас обоих… Эй, слышишь меня…

Только сейчас Фостер заметил струйку крови, стекающую с уголка губ Лескова. Тогда Эрик грубо тряхнул его за плечи, приводя в себя.

– Поспешите, я не смогу долго их сдерживать! – произнес Адэн. Затем он поднялся на ноги и медленно, словно это тело ему не принадлежало, направился в сторону Белого Дома.

Эрик в отчаянии оглянулся на мальчика, а затем снова посмотрел на Дмитрия. Тот попытался было встать, но беспомощно осел на землю. Оставить его тут? Вот это было бы правильно! Чертов Лесков сломал ему всю жизнь, русская гадина!

Но вместо этого Эрик, превозмогая боль, рывком поднял Дмитрия на ноги и, придерживая, повел к Белому Дому. Лесков застонал, судорожно вцепляясь в плечо наемника.

– Терпи, ты же потомок кайрама, – зло процедил Фостер. – Еще к тому же русский. Русский кайрам – это вообще ядреная генетическая смесь. Русский кайрам ежа съест и не подавится… Проклятье, кто б сказал мне, что я буду тащить тебя на себе… Давай, топай, ты же повелитель медведей, хранитель всея матрешек, заклинатель…

– Уймитесь уже, – не выдержал Дмитрий, наконец уловив тот сердитый бред, который сейчас нес Фостер. Эрик нервно усмехнулся и из последних сил прибавил шаг.

Мальчик ждал их, уже стоя у телепортационной арки. Он напоминал ожившего мертвеца, который слепо пялился куда-то в пустоту, не видя перед собой ничего.

– Неужели двойная доза снотворного так действует на полукровок? – изумился Эрик, недоверчиво глядя на Лунатика.

– Эпинефрин, – еле слышно отозвался Лесков. – Во второй ампуле был… Эпинефрин.

В тот же миг телепорт активировался. На панели адресов появились координаты подземного Петербурга, и прежде чем беспилотник успел разнести здание Белого Дома, фигуры чужаков исчезли с территории Соединенных Штатов Америки.