Текст книги "Последний рубеж (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Дитрих Лескоф? – раздался настороженный голос, явно принадлежащий другому невидимке.

– Дмитрий, – все так же деланно спокойно поправил собеседника Лесков. – Кристоф, я полагаю?

Конечно же, это был Шульц. Никто другой, кроме телекинетика, не смог бы так ловко обезоружить целую группу, вот только каким образом он умудрялся оставаться невидимым? Лесков отчаянно искал взглядом хотя бы очертания его фигуры, но видел лишь пустоту.

– Говори по-английски, – приказал все тот же недоверчивый голос, тоже переходя на английский. – Да, я Кристоф! Я говорил с твоим посланником… Этим мальчишкой, Адэном. Вы якобы хотите нам помочь? Почему?

– Потому что нам тоже нужна ваша помощь, – ответил Дмитрий. – Теперь, когда мы закончили это, надо заметить, весьма эффектное представление с обезоруживанием, я предлагаю поговорить, как взрослые люди. Для начала перестаньте прятаться. Неужели неясно, что нам невыгодно вам вредить?

– Даже если и выгодно, вы уже ничего не можете, – отозвался Шульц.

– То есть, я так и не увижу своего собеседника?

– Мы знаем, что ты – «шептать». Твоя энергетика выдала тебя! – теперь снова заговорил мужчина, велевший им не двигаться.

– Ну хорошо, – примирительным тоном согласился Дмитрий. – Сделаем проще: я уверен, что среди вас есть «энергетический», и он с легкостью подтвердит, что мое предложение перейти в Петербург не имеет под собой ничего плохого.

– Среди вас тоже есть «энергетический», и он может исправить твою энергетику, как ему надо, – усмехнулся Шульц. – Так что вы неплохо подготовились.

– Как и вы, – Лесков сдержанно улыбнулся. – Ладно, допустим, я попробую не обращать внимания на то, как протекают наши «доверительные» переговоры, и спрошу прямо: как вы рассматриваете наше предложение?

– Как безумие, – ответил Кристоф. – Даже если у вас есть телепорт, это не значит, что вы так просто попадете на Золотой Континент. И даже если нас, полукровок, будет много, мы ничего не сможем сделать: у них – роботы, флот, беспилотники. А что у нас? Двадцать дурачков, которые свой дом защитить не могут?

– У нас есть свои козыри, о которых мы поговорим только в том случае, если вы пойдете за нами. К тому же мне известно, что ваш город находится в весьма сложном положении. Неделю назад в Берлин ввели «ликвидаторов», и они нашли вашу базу и частично уничтожили ее. У вас не хватает еды и лекарств. Если вы, Кристоф, действительно, хотите защитить свой дом, надо действовать, а не ждать, пока вас убьют. Мы должны объединиться и помочь друг другу.

– Что же вы хотите взамен? – в голосе Шульца послышалась насмешка.

– Ваши способности, Кристоф. С вами эта война закончится быстрее. Это прозвучит дико, но я знаю, как сделать вас гораздо сильнее.

– Да ну? И как же? – теперь немец говорил уже с откровенным вызовом. – Дело в том, что мы и сами прекрасно знаем, как сделать полукровок сильнее. И мы уже продемонстрировали наши знания. Вы не видите нас, хотя среди нас только один «теневой». Как вам такая история?

– Занимательная, – улыбнулся Дмитрий. – Уж не хотите ли вы заставить меня демонстрировать свои способности? На мирных переговорах?

– А, может, вам просто нечего демонстрировать? Вы напуганы и пытаетесь делать вид, что держите ситуацию под контролем. Но на самом деле ваши люди безоружны, и мы можем убить их в любую минуту. Вы заманиваете нас сказками о какой-то там невероятной силе, не в состоянии даже защититься от нас, не говоря уже о Золотом Континенте. Или же мы должны повестись на «блуждающего» мальчика и нестабильную телепортационную арку?

Но внезапно Кристоф прервался. Он невольно вздрогнул, почувствовав, как по его телу бегут мурашки, а сердце словно проваливается куда-то вниз. Былая уверенность испарилась, оставляя место необъяснимому всепоглощающему страху. За спиной что-то упало: кто-то из его боевых товарищей выронил оружие и попятился назад. Энергетика ужаса окутывала ледяным свинцом, не позволяя толком вздохнуть. Кто-то из солдат бросился прочь из комнаты, кто-то наоборот оцепенел. Хотелось кричать до разрыва связок, лишь бы страх отступил, перестал сводить с ума, подпитывая воображение лицами погибших близких.

– Надеюсь, на этом достаточно демонстраций?

Этот голос ворвался в сознание откуда-то издалека, и тогда Кристоф обнаружил себя, стоявшим у стены. На его лбу выступила испарина, по телу до сих пор пробегала дрожь, руки тряслись. В его пальцах уже не было автомата, как и у его спутников. За этот короткий миг безумного ужаса русские успели забрать у них оружие и теперь ожидали приказа своего лидера. В свою очередь Лесков стоял неподвижно, спокойно глядя на Шульца. Теперь, когда несколько его полукровок сбежало, Дмитрий отчетливо увидел своего ровесника: высокого, светловолосого, сероглазого. Он увидел и остальных, правда, тот крикливый невидимка все же сбежал, и Лесков не смог насладиться гримасой страха на его лице.

– Это невозможно! «Шепчущие» так не могут! – вырвалось у пораженного Шульца. – Я знаю, о чем говорю, так как знаком с одним из них. Он тоже вызывал страх, когда хотел. Но не такой. Даже усиленный «энергетиком» страх не может быть таким.

Услышав эти слова, Лесков устало улыбнулся. Ему было трудно сдерживать свои способности, усиленные «эпинефрином», который Дмитрий втайне вколол себе перед перемещением в Берлин. Он знал, что Альберт и Эрика не одобрят его решения, но не мог позволить себе рисковать людьми, полагаясь только на оружие.

– Я же говорил вам, Кристоф, – мягко произнес Дмитрий, приближаясь к немцу. – У нас есть свои преимущества. И, если бы мы хотели вам навредить, то сделали бы это с самого начала. Мы пришли с миром… Теперь мы можем наконец поговорить? У нас осталось всего сорок минут.

Глава XVII

Любое партнерство подразумевает под собой компромисс, поэтому Дмитрий нисколько не удивился, когда Кристоф захотел выдвинуть свои условия для их сотрудничества. Это было совершенно логично, и на вопрос Шульца, может ли он кое о чем попросить своих новых союзников, Лесков одобрительно кивнул. Своим деланным дружелюбием мужчине хотелось хотя бы минимально расположить к себе своего осторожного собеседника, и, кажется, Кристоф на это повелся. Его хмурое лицо немного просветлело, а губы тронула неуверенная улыбка. Вот только Дмитрий никак не ожидал, что немец потребует переместить в Петербург всех оставшихся в живых берлинцев.

Несколько секунд Лесков пристально смотрел на блондина, не веря своим ушам. Что значит, забрать всех выживших? Вначале разговор шел только о том, что Кристоф и его группа полукровок временно покинут Берлин, чтобы помочь отыскать других «иных». Так же немецкие и русские ученые объединятся для создания наиболее эффективного средства, влияющего на гены кайрамов. Все звучало настолько идеально, что Шульц даже начал кивать. А затем сделал такое заявление, от которого железная выдержка Дмитрия дала трещину.

– Я не оставлю своих людей на полуразрушенной базе безо всякой защиты, – сухо пояснил Шульц, заметив выражение лица собеседника. – Среди них много раненых, а так же старики, женщины и дети. Нельзя их просто так бросить! Либо они все перемещаются в Россию со мной, либо я остаюсь здесь вместе с ними.

С этими словами Кристоф скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на Дмитрия. Со стороны он казался уверенным и спокойным, но в глубине души Шульц чертовски нервничал. Этот русский не вызывал у него ровным счетом никакого доверия, однако мысль о том, чтобы остаться здесь наедине с «ликвидаторами» пугала Кристофа еще больше. Воспоминания о последнем сражении с этими роботами до сих пор были слишком яркими.

– Почему вы молчите? – спросил Кристоф, чувствуя, как от этого молчания ему становится не по себе. – Неужели непонятно: я не буду строить наш союз на костях своего народа!

– Я понимаю вашу позицию, – медленно отозвался Лесков. – Однако и вы поймите нашу: Петербург не располагает теми средствами, на которые вы рассчитываете. Мы не были готовы к этой войне: продовольствия в обрез, не говоря уже о лекарствах. Мы попросту не можем принять такое количество людей…

Услышав эти слова, Кристоф горько усмехнулся:

– Нас не так много осталось… На территории Германии фильтры были установлены в каждом доме в обязательном порядке. Я сам пил отравленную воду в тот страшный день, но мой организм каким-то образом справился с ядом. Я промучился несколько часов, а потом чернота вокруг рта почему-то исчезла. А с ней и лихорадка. Я и мои друзья-полукровки исцелились самостоятельно. Что касается обычных людей, спаслись только те, кто не пил воду. Например, отсыпались после ночного дежурства или пили пиво, неразбавленные соки или фруктовые смузи. И в отличие от Петербурга, у нас не было антидота. Люди гибли тысячами, не имея ни малейшего шанса на спасение… Ближе к концу осени на территории Берлина появились огромные белые ящерицы. Их панцирь не могло разрушить ни одно известное нам оружие. Спасал лишь мой телекинез. С первыми серьезными холодами эти твари исчезли. Часть из них подохла, часть сбежала. И мы уже почти было поверили в то, что «Золотой Континент» насытился… Но нет, это было лишь временное затишье. Несколько недель назад они ввели в Берлин «ликвидаторов». Они проникли под землю и атаковали сразу несколько станций. Выстояла всего одна.

Кристоф замолчал, пытаясь скрыть охватившие его эмоции. В памяти снова возникли ряды беспощадных машин, уничтожающих все на своем пути. Они с одинаковым безразличием расстреливали мужчин, женщин и детей, разносили здания, оставляя под обломками тех, кто не успел выбраться. А затем все сжигали. Подземный Берлин полыхал, и густой запах дыма до сих пор чувствовался в тоннелях метро.

Когда Шульц снова заговорил, в его голосе послышалось отчаяние:

– Послушайте, Дмитрий, нас осталось меньше четырехсот человек. Другие города Германии не выходят с нами на связь. В этой войне у Берлина нет союзников. Точнее, не было, пока не появились вы. Проклятье, вы сказали, что хотите помочь нам! Ну так помогите!

Однако даже после этих слов, Лесков медлил с ответом. Разве он мог принять подобное решение с ходу, да еще и в одиночку? Его положение в совете и так было шатким: какова же будет реакция членов правления, когда он вернется на базу в компании четырехсот немцев? Как подобное воспримут петербуржцы, которых и так уже лишили электричества? И, главное, где селить этих самых «беженцев»? Чем кормить и лечить? Шульц четко дал понять, что среди выживших полно раненых, а также стариков, женщин и детей. И почти нет настоящих солдат. Канцлер Германии сделал все, чтобы его страна оказалась наиболее уязвима и тем самым «очистилась» в самые кратчайшие сроки.

Но, с другой стороны, приютив у себя всех этих людей, петербуржцы получат в свое распоряжение целых семь полукровок, среди которых был один «телекинетик» и один «теневой». К тому же берлинцы обещали предоставить формулу своего препарата, который усиливает способности «иных», а так же – раскрыть секрет создания ловушки, в которую чуть не попались Дмитрий и его группа.

– Вы не торОпитесь отвечать, – с усмешкой заметил Кристоф. – Считаете, что мы станем для вас обузой? Что же… Ваше молчание красноречивее любого ответа. Думаю, на этом нашу встречу можно заканчивать.

Шульц смерил Дмитрия презрительным взглядом, после чего решительно направился к выходу из помещения. Что бы ни обещал ему этот русский, он не собирался бросать своих людей на произвол судьбы. Возможно, сейчас он отказывался от самого главного шанса в своей жизни, ведь, если Лесков шагнет в телепорт, его предложение навсегда уйдет вместе ним. Однако Кристоф попросту не мог отвернуться от тех, кто сейчас так отчаянно нуждался в его помощи. Он был единственным телекинетиком в городе и, собственно, единственным козырем выживших.

За дверью его с нетерпением ждали друзья, а где-то под Рейхстагом – почти четыреста человек, навьюченные рюкзаками с продуктами, лекарствами, оружием и разработками. Кристоф хотел, чтобы в случае компромисса, перемещение людей до телепортационной «арки» занимало не более десяти минут. Он не собирался позволять Лескову возвращаться на базу, чтобы согласовывать этот вопрос с другими русскими: нет уж, раз решили, значит, будут действовать сразу! Однако Дмитрий остался непреклонен, а он, Шульц, просто мечтательный дурак, который так неосмотрительно пообещал своим людям новую жизнь.

– Кристоф, – неожиданно окликнул его Дмитрий, когда немец уже положил ладонь на ручку двери, желая выйти. – Я молчал не потому, что не желаю помогать вам, а потому что прикидывал, где вас можно разместить. Одна из станций не достроена, поэтому непригодна для жизни. Вторая же подверглась атаке. Но, если привести ее в порядок…

Услышав эти слова Кристоф резко обернулся. Несколько секунд он недоверчиво смотрел на русского, но вот его губы тронула осторожная улыбка.

– Мы, немцы, любим наводить порядок, – в серых глазах мужчины впервые промелькнула искренняя радость, после чего он все еще недоверчиво воскликнул. – Значит, вы все же нас примете?

– При условии, что вы будете наводить порядок только шваброй и не станете создавать «государство в государстве».

Шульц выпустил из пальцев ручку двери и с улыбкой направился к Дмитрию.

– Я – не политик и не военный, – произнес он, – но даю слово, что мои люди не будут действовать наперекор вашим. У нас – общий враг, и, только объединившись, мы сможем дать ему отпор. Больше всего на свете я и мои люди ненавидят «золотых»… Так мы называем жителей Новой Океании.

– В России их называют «процветающими», – чуть улыбнувшись, ответил Лесков. Но внезапно улыбка исчезла с его губ, и он, немного помедлив, добавил, – Чтобы в будущем не было недоразумений, проясним сразу: я – один из бывших спонсоров этого проклятого проекта.

Дмитрий прервался, ожидая классическую реакцию на свои слова – оскорбления, упреки или хотя бы презрительный взгляд. Но Кристоф воспринял эту информацию поразительно спокойно. В его глазах лишь на секунду промелькнула тень удивления.

– Почему же вы не покинули Россию вместе с остальными спонсорами? – тихо спросил он.

– Потому что, узнав, для чего используются мои деньги, я перестал разделять их ценности. Теперь я не меньше вашего ненавижу своих бывших «друзей».

Услышав эти слова, Кристоф снова горько усмехнулся:

– А мы с вами, оказывается, очень похожи… Оба ненавидим своих бывших «друзей» и оба не знали, на что идут наши деньги… Я ведь тоже часть своего дохода отдавал на благотворительность, в первую очередь, оплачивал установление фильтров в странах Третьего Мира. В прежней жизни я хорошо зарабатывал, был хирургом, причем востребованным. Надо признаться, главным образом, благодаря своим способностям. Как оказалось, силой мысли можно не только разрушать…

– Мысли вообще обладают поразительной силой, – произнес Лесков, после чего протянул Кристофу руку. – Надеюсь, вам понравится в Петербурге.

В ответ телекинетик улыбнулся и крепко пожал протянутую ему ладонь. Он по– прежнему не до конца доверял этому русскому, но признание Лескова в причастности к проекту, заставило Кристофа посмотреть на него несколько иначе. Они оба были практически ровесниками, однако и внешне, и по характеру оказались полной противоположностью. В переговорах Шульц показал себя прямым и решительным, Лесков же, напротив, избегал громких утверждений и обходил острые углы. Однако позорное клеймо «процветающего» невольно сделало их ближе друг другу. Только

Дмитрий мог понять, каково это – чувствовать себя причастным к смерти сотен тысяч невинных людей…

Когда телепортационная «арка» вспыхнула вновь, первая группа берлинцев уже была готова к перемещению. Кабина могла вместить в себя двадцать пять человек, однако питерский телепорт был гораздо меньше, отчего пришлось сократить количество до пятнадцати. Требовалось двадцать шесть заходов, чтобы переместить всех.

В первую очередь было решено переправлять женщин с маленькими детьми. Лескова откровенно поразило то, насколько организованно берлинцы двинулись к спасительному телепорту: никто не толкался, не пытался пролезть вперед. У каждого на спине находился рюкзак с консервами и лекарствами.

– Такое чувство, что они заранее знали, чем закончатся переговоры, – удивился Руслан, растерянно глядя на выстроившуюся очередь.

– Полагаю, Шульц сделал ставку на то, что нас заинтересует их сыворотка и его собственные способности, поэтому подготовил людей заранее, – отозвался Альберт, наблюдая за взволнованными берлинцами. В их энергетике чувствовался страх перед неопределенностью, но при этом Вайнштейн отчетливо ощущал теплые вспышки надежды. Обреченные, истерзанные войной люди символично шли к свету, излучаемому телепортационной «аркой». Кто-то плакал, страшась того, что скрывается за вратами этого портала, кто-то, напротив, улыбался, чувствуя, что теперь все ужасы должны хоть ненадолго отступить.

Кристоф и Дмитрия стояли рядом, молча наблюдая за процессией. С первой группой Лесков отправил Алексея Ермакова, который должен был объяснить, откуда взялись все эти люди. Молодой парень охотно воспринял возложенную на него миссию, так как полностью разделял решение Дмитрия – не бросать берлинцев на произвол судьбы. В отличие от Лескова Ермаков не задумывался над тем, сколько израсходуется электроэнергии, чтобы переместить столько народу, и где брать ресурсы, чтобы их вылечить или прокормить. Алексей готов был лично подниматься на поверхность, чтобы обчистить ближайшие аптеки и продовольственные магазины.

Что касается остальных спутников Лескова, то каждый воспринимал сложившуюся ситуацию по-разному. Иван с досадой отмечал, что среди новоприбывших практически не осталось совершеннолетних мужчин, способных держать оружие. Ким злился на то, что скоро самим жрать будет нечего, не говоря уже о дефиците лекарств. Руслан же, напротив, считал, что объединение с Берлином придаст петербуржцам надежду на победу, которую они уже давно утратили. Что касается Альберта, то сейчас он не мог трезво анализировать си^ацию, будучи опьяненным энергетикой спасенных людей, и прилагал все усилия, чтобы сбросить с себя чужие эмоции. Иногда он прислушивался к энергетике Шульца и его солдат. И чувствовал, как немецкие «энергетики» «прислушиваются» к нему. От этого становилось немного неловко.

– Кристоф, а что если мы сейчас переправим хотя бы часть ваших ученых и солдат? – внезапно предложил Дмитрий. – Люди выглядят напуганными, и я боюсь представить, как они чувствуют себя, оказавшись на той стороне. Пускай присутствие ваших солдат хоть немного успокоит их. А ваши ученые тем временем помогут подготовить госпиталь для раненых. В этом плане мы, русские, не можем похвастаться такой организованностью, которой славятся немцы.

– Возможно, вы правы, – улыбнулся Кристоф. Он предпочел бы сначала переправить стариков и раненных, однако не хотелось спорить со своим союзником из-за такой мелочи. Видимо, Лесков тоже нервничал, не зная, как воспримут на территории Петербурга такое количество испуганных женщин и детей. Возможно, наличие среди них ученых и солдат будет воспринято куда более тепло. Это бы значило, что берлинцы собираются не только есть и лечиться, но еще и защищать предоставленный им дом.

Последовательность в очереди была изменена, и Дмитрий с Кристофом снова продолжили переговариваться. Их голоса звучали дружелюбно, что немного успокаивало собравшихся вокруг людей. Казалось, оба лидера наконец нашли общий язык и теперь обсуждали детали заключенного союза. Таким образом пролетел час, и за это время бОльшая часть выживших переправилась в Петербург. Оставалось всего несколько десятков людей, и, как назло, именно в тот момент, когда очередная группа дожидалась «возвращения» кабины, один из стоящих на посту солдат сообщил о приближающихся «ликвидаторах».

– Проклятье! – вырвалось у Кристофа. Он заметно побледнел, но затем все же взял себя в руки и уже решительнее спросил: – Сколько их?

Дозорный ответить не успел. Все слова от страха застряли в горле, когда рядом с ним возникла фигура темноволосого мальчика. Глаза Адэна были широко распахнуты, отчего его лицо выглядело каким-то неестественным, едва ли не безумным. Лунатик медленно приблизился к стене, глядя на нее так, словно она была стеклянной.

– Двенадцать, – тихо произнес он то ли на русском, то ли на немецком языке. И присутствующие пораженно переглянулись, осознав, что каждый из них понял сказанное.

– Они знают, что вы здесь, – бесцветным тоном продолжал мальчик. Казалось, его это нисколько не тревожило, он лишь констатировал очевидное. – «Процветающие» поняли, что вы делаете. В данную минуту они уничтожают все порталы на территории Европы. Оставят только несколько…. В качестве ловушек.

Внезапно Адэн прервался. Он дернулся, точно сломанная кукла и, резко запрокинув голову назад, посмотрел на потолок.

– Через минуту здесь появится беспилотник, – произнес он, переводя взгляд пустых глаз на Дмитрия. – Через полторы минуты – еще один. Через две подключится третий.

А затем Лесков отчетливо услышал голос Адэна в своем сознании:

– Он сейчас захочет пойти на крышу, потому что один раз ему удалось сбить «пташку». В этот раз не получится – они летят выше. Он погибнет.

И, словно в подтверждение его словам, Кристоф севшим голосом произнес:

– Я… Пойду на крышу. Попробую их задержать!

Он уже хотел было сорваться с места, боясь потерять драгоценные секунды, но что-то заставило его передумать. Собственные эмоции куда-то подевались, словно их в спешке отодвинули в сторону или завесили ширмой. В голове моментально сформировалось новое решение, совершенно несвойственное ему, но при этом Шульц, наверное, впервые ни на секунду не усомнился в его правильности. Он обернулся на группу своих полукровок, после чего хладнокровно приказал:

– Нужно уходить. Нам не отбиться. Живо в «арку»!

Столь неожиданный приказ заставил его товарищей растеряться.

– А как же остальные? – начал было мужчина, обладавший способностями делаться незаметным.

– Я сказал, живо! – прикрикнул на него Шульц и с помощью телекинеза буквально толкнул «теневого» в сторону «арки».

Тогда мужчина подчинился, а следом за ним – и остальные. «Энергетики» выглядели растерянными, не узнавая в Кристофе привычного лидера. Но еще больше они были поражены тому, что, оказавшись в кабине, Шульц хладнокровно поставил телекинетический барьер, мешая оставшимся снаружи в панике забиться в телепорт. Кристоф пропустил только Лескова и его группу, который с помощью внушения страха на пару секунд отогнал несчастных людей от «арки». Прежде чем кабина лифта захлопнулась, они еще несколько секунд наблюдали за тем, как обреченные на смерть в отчаянии колотят ладонями по невидимому барьеру, как умоляют не бросать из здесь.

Яркая вспышка телепортационной «арки» осветила помещение в последний раз, прежде чем здание Рейхстага было уничтожено снарядами. А вместе с ним и оставшиеся сорок восемь человек, лишенные всякой надежды на спасение…

Когда ослепленный вспышкой Кристоф снова открыл глаза, то увидел себя стоящим в совершенно другой кабине телепорта. «Арка» находилась посреди заполненной людьми комнаты – по большей части здесь были берлинцы, которые встревоженно озирались по сторонам и пытались «договориться» с русскими, которые силились их перекричать. Комната тонула в спорах, хаосе и непонимании.

– Что… что произошло? Почему мы…, – начал было Кристоф, который отчетливо помнил, что собирался идти на крышу Рейхстага. Он растерянно прервался, оглядывая помещение. – Дмитрий, я не понимаю, почему…

– Идемте, Кристоф, нужно успокоить людей, – начал было Лесков, собираясь было следом за остальными выйти из кабины, но в тот же миг пальцы Шульца вцепились в ткань на плече его рубашки. Мужчина остановился, с досадой замечая, что Кристоф поразительно быстро пришел в себя после внушения. Было бы гораздо удобнее, если бы это случилось через пару часов.

В тот же миг Дмитрий почувствовал, как сильная телекинетическая волна ощутимо прижала его к противоположной стене кабины. До Кристофа наконец дошло, что сделал этот русский ублюдок: переправив вначале детей и женщин, он стал чередовать группы спасенных. Следом пошли ученые и солдаты, которые якобы должны были помочь подготовить госпиталь для тяжело раненых. Они же уносили с собой большую часть лекарств и разработок. В конце очереди остались лишь старики и те самые тяжело раненые, которые требовали к себе наибольшего внимания. А затем в памяти Шульца возник момент, как он сам отгородился от людей телекинетическим барьером, тем самым лишая их последнего шанса на спасение.

– Сукин сын! – еле слышно прошептал он, в ярости глядя на Лескова. – Ты внушил мне…

– У меня не было времени вас убеждать, – отозвался Дмитрий, поморщившись от боли. Давление в районе груди заметно усилилось. – Вы бы погибли и с тем же успехом похоронили бы остальных.

– Я мог их спасти! Я уже сбивал беспилотник!

– Эти шли выше. Наверное, вы забыли, что силы «телекинетиков» ограничены расстоянием, а вот «процветающие» помнят. Я не мог рисковать. И дело даже не в собственной шкуре – в данном случае без защиты остались бы уже мои люди… Ну же, Кристоф, возьмите себя в руки и посмотрите на ситуацию трезво! На моем месте вы бы поступили точно так же.

Несколько секунд Шульц не реагировал: мысль о том, что тех людей было уже не спасти, немного остудила его. Может, Лесков и был монстром, но в данном случае он оказался решительнее. Однако Кристофу все еще было больно от осознания того, что созданный им барьер, прежде защищавший людей от опасности, отчасти их погубил.

Но вот Лесков с облегчением почувствовал, как телекинетическая стена исчезает, и он может полноценно вздохнуть. Пальцы Дмитрия машинально легли на воротник, расстегивая несколько пуговиц.

– Рад, что вы умнее, чем мне показалось минуту назад, – тихо произнес он, все еще жадно глотая воздух.

– Больше никогда не смейте использовать на мне свои способности! – сквозь зубы процедил Шульц, после чего вышел из кабины телепорта. В общем хаосе никто не обратил внимания на их недолгую стычку, и, будучи все еще потрясенным, Кристоф принялся успокаивать людей, до которых уже дошла новость о случившемся с Рейхстагом.

Постепенно суматоха немного утихла. Новоприбывших разместили на ночлег, чтобы на следующий день с новыми силами отправить на уборку «Адмиралтейской». Благо, со способностями Шульца это не заняло бы слишком много времени. Главное было – избавиться от трупов и разобрать завалы. Прогревать станцию до извлечение оттуда тел «костяных» русские побоялись – вдруг ящеры всего лишь временно уснули, и тепло их сразу воскресит.

Люди пытались привыкнуть друг к другу, понять, приспособиться к сложившимся обстоятельствам. Оксана приютила у себя целую семью, уступив женщине и ее двум ребятишкам собственную постель. Сама же девушка согласилась спать на диване. Не менее дружелюбно восприняли берлинцев и другие жители «Спасской». Не важно, на каком языке они говорили, какого исповедания были, война объединила их всех. Достаточно было прикосновения и ласковой улыбки, чтобы донести друг до друга главное.

В комнате Кати тоже поселились две женщины, которым девушка несказанно обрадовалась. Наконец-то у нее и Стаса появилась официальная причина не жить вместе. На следующий день после свадьбы Дмитрия и Эрики, Волошин сказал, что ему нужно постоянно находиться в казармах, и Катя не стала его задерживать. В последнее время им было особенно тяжело находиться друг с другом. Они виделись только во время приемов пищи, и каждыйподбирал слова, чтобы хоть как-то поддерживать диалог. Оба пытались делать вид, будто ничего не произошло, но при этом изо всех сил старались не попадаться друг другу на глаза.

Теперь они окончательно отдалились, но никто из них не решался поставить финальную точку. У Кати попросту не хватало духу бросить человека, который столько сделал для нее, хотя и понимала, что лишь причиняет ему боль. Ее чувства к Лескову никак не ослабевали, и даже его женитьба на Воронцовой не охладила ее. Девушка по-прежнему сильно переживала за него, когда он уходил на поверхность, и радовалась, когда он возвращался. Даже сегодня Катя по-настоящему успокоилась только тогда, когда нашла его взглядом, целого и невредимого.

Что касается Стаса, то он тоже не мог так просто разорвать отношения, которыми дорожил. Он был счастлив с Катей ровно до тех пор, пока в их жизни не появился этот ненавистный Лесков. Дмитрий ворвался в их тихий уютный мирок, уничтожил его, а затем, словно насытившись разрушениями, создал семью с другой женщиной. Теперь эти двое наслаждаются жизнью, а он, Стас, оказался с Катей на руинах своих отношений, поломанные и глубоко несчастные.