Текст книги "Союзник (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Когда вы проникли на Адмиралтейскую, руководство станции посчитало, что вы заложили взрывчатое устройство, поэтому было решено эвакуировать людей как можно скорее.

– Тогда это ваши проблемы, что вы оставили станцию открытой, – с этими словами Эрик усмехнулся. – Не надо вешать на меня свои «достижения».

– Полагаю, у вас достаточно собственных… Но раз мы заговорили об Адмиралтейской, я расскажу вам, что от вас потребуется.

– Хотите, чтобы я пошел туда? – от этого предположения Фостеру сделалось не по себе. Меньше всего ему хотелось прогуливаться по разоренной дзями станции.

– Мне нужно, чтобы вы пошли туда, – поправил его Дмитрий. – В лаборатории был оставлен препарат, повышающий уровень регенерации. Я бы хотел, чтобы вы принесли его нам.

– И это всё? – Эрик недоверчиво смотрел на собеседника.

– Да. Единственное, что… Там наверняка до сих пор еще находятся ящеры. Когда я уходил, то насчитал двенадцать. Быть может, больше.

– Жестоко! Спасти жизнь, чтобы потом убить, причем тем же способом, что и на поверхности. Вам не говорили, что вы с Киву очень похожи? Те же повадки, то же высокомерие, та же любовь к разнообразию в вопросах убийства!

Дмитрий молчал. Услышав фамилию Бранна, он мысленно воспротивился подобному сравнению. Он и Киву совершенно не похожи.

– Тем не менее я здесь, а Бранн на Золотом Континенте. И вряд ли наши положения можно назвать схожими.

– А почему нет? – резко ответил Фостер. – Вы в этом совете, он в том. Оба устроились на самой вершине и смотрите, как дохнут те, кто оказались у вас под ногами.

– Бранн в совете? – наконец на лице Лескова появилась тень искренней эмоции, а именно – недоверия.

– Его собирались принять в совет, если кто-то из нынешних откажется от своей должности. А так как я перестрелял чуть ли не половину этих ублюдков, думаю, местечко для Киву все же нашлось.

– Вы говорили, что у него были проблемы из-за меня.

– Да, и он назвал вас своим главным разочарованием. Якобы он не думал, что его умница-ученик окажется таким глупцом и не последует на Золотой Континент вместе со всеми. А ведь он так бился за вашу кандидатуру. Вас не хотели принимать, вы в курсе? Особенно после вашего провала с Алюминиевой Королевой, когда ее убили ваши же недоброжелатели. Вы, конечно, извините за мою прямоту, Барон, но мне тоже любопытно, почему вы отказались от роскошной жизни? Неужели жизнь канализационной крысы показалась вам более заманчивой?

– Лучше быть правителем у крыс, чем рабом у свиней, – нарочито спокойным тоном ответил Дмитрий. Конечно же, он не считал выживших людей крысами, да и до правителя ему было далеко, но истинную причину своего выбора озвучивать Фостеру он тоже не хотел.

Наемник лишь усмехнулся. Но вот улыбка сошла с его губ, и он чуть тише спросил:

– А этот препарат, который усиливает регенерацию… Что он делает на самом деле? Конечно, то, что вы мне сказали, тоже полезно, но ведь не настолько, чтобы рисковать ради него. Это какое-то оружие, да? Хочется понимать, за что мне придется подыхать одному в обществе дзями.

– Дзями?

– Так мы называем ящериц, которые поселились у вас по соседству. Это что-то вроде духов зла из китайской мифологии.

– Я не говорил, что вы пойдете туда один, Эрик. Я думаю, мы пойдем на станцию втроем. Вы, я и еще один полукровка.

– А это уже интереснее. Только вот что вы можете сделать против дзями.

– Они боятся меня.

– Тогда почему бы вам не пойти на Адмиралтейскую одному?

– Не настолько боятся.

– А кто третий?

– Вы с ним уже знакомы.

– «Энергетики» бестолковые. Они только и могут, что хныкать над плохим настроением других. Самый распространенный и самый бесполезный вид. Ну ладно, еще как собаки могут найти хозяина какого-то предмета. Только дзями от этих способностей ни холодно ни жарко.

– Видимо, вы встречали не тех «энергетиков». Тот, кого знаю я, превосходит нас с вами вместе взятых.

– Тогда я снова спрошу: ради чего мы рискуем?

Чуть помедлив, Дмитрий все же решил сказать правду.

– Если препарат будет доработан, он сумеет усилить способности полукровки вдвое. Возможно, даже обратит в истинную форму.

– Такого не может быть! – Эрик ошарашенно уставился на своего собеседника. – Полукровки не могут принимать истинную форму. ДНК людей ослабило нас. Вы вообще хоть раз в жизни видели Истинного?

– А вы?

– Я видел. Лонгвей – Истинный. Правда, я не видел его в настоящем обличье… Говорят, что он способен принимать форму водяного змея, огромного чудища… Вы сейчас смотрите на меня так, словно только что зарегистрировали меня в дурдоме. А я вам правду говорю. Чешуя у нас не потому, что мы произошли от крокодилов.

– И от кого же мы, по-вашему, произошли?

– От кайрамов.

– От кайрамов? – эхом переспросил Дмитрий.

Это странное слово напомнило их разговор с Бранном о том, что не люди изобрели телепорт, а «кайрамы». Тогда Лесков воспринял его слова, как совершеннейший бред. Бранн говорил что-то об инопланетянах, но не о тех, которых любят изображать в фильмах лысыми и с тремя пальцами на руках. Он говорил о созданиях, которые для перемещений в пространстве использовали телепорты, а не космические корабли. И это не дурацкие рептилоиды, которые якобы засели в масонской ложе и повелевают умами людей.

– Ну да, – преспокойно ответил Фостер. – Только не говорите, что вы ни разу не задумывались, откуда у вас все эти ваши способности. От кайрамов. Ну или, как их называют в наших сказках, от драконов.

Теперь Дмитрию вспомнился совет Бранна прочесть книгу Толкиена «Хоббит. Туда и обратно». Тогда Лесков не обратил внимания на сказочного монстра Смауга, но сейчас, когда уже второй полукровка рассказывает ему ту же историю…

– И откуда по-вашему эти кайрамы взялись?

– Первые были беглецами. С помощью телепорта они переместились на нашу планету. А потом за ними пришли охотники.

– Очаровательно…

– Вы все еще мне не верите, да? – усмехнулся Эрик.

– Мне казалось, что мы оба выросли из возраста детских сказок.

– А с чего вы решили, что это сказки? Многие полукровки верят в это.

– Если многие верят, это не значит, что это правда. Раньше многие верили, что черные кошки – это создания Сатаны.

– Но ведь вы слышали о «зависимых»? Или как их еще называют полукровки, о «паразитах». Например, Бранн Киву является таковым. Он зависит от энергетики хаоса и смерти – она питает его и продлевает ему жизнь. Так что вашему бывшему наставнику может быть и сорок лет, и триста сорок. Планета Земля для них идеальное убежище – нигде в мире нет такого количества идиотов, которые вечно воюют между собой. Только люди могут раздуть повод для войны, потому что кто-то там поклоняется не тому богу, говорит не на том языке или имеет на своей территории какие-то ресурсы. «Паразитам» даже делать ничего не надо – качайся на гамаке под пальмой, пока очередные борцы за чистую расу в клочья разносят другие страны. Но вот кайрамы, видимо, посчитали, что идиоты-люди сами по себе не могут быть такими сказочными идиотами, и на их поведение явно влияют беглецы. Поэтому собрали группу охотников и отправились за ними, чтобы закончить свое дело.

– Какое дело?

– Как какое? Истребить «паразитов». Они редко рождаются, но если появляются, то вызывают массу проблем, поэтому их убивают еще во младенчестве Особенно «бестелесные», пока у них есть еще физическая форма. Но бывают случаи, когда родители все-таки успевают их укрыть.

– А что за «бестелесные»?

– Это такая мразь, которая вселяется в чужой организм и паразитирует в нем. Есть такая болезнь, из-за которой люди очень быстро состариваются. На самом деле его состарил «бестелесный». В телах «полукровок» они живут дольше, а вот людям не везет.

– А что на счет охотников?

– Охотники – это такие, как мы. Только «истинные». То есть, наши отцы, пока ловили «паразитов» параллельно развлекались с местными красотками. Сентиментально, аж тошно, но как есть: в результате их любви получились мы. И хорошо еще, что кайрамы не спохватились и не отправились сюда во второй раз, теперь уже добивать вылупившихся полукровок. Хотя, говорят, что и среди «истинных» есть чешуйчатые Гитлеры, которые борются за чистоту крови. Поэтому нас и сплавляли в детдома, чтобы спасти нам жизнь. Но есть еще версия, что наши матери, будучи людьми, просто не могли находиться рядом с нами. Мы внушали им страх. Они как будто чувствовали, что их ребенок – нечто инородное. Женщины словно сходили с ума и поэтому пытались от нас избавиться. Но это лишь теория.

С этими словами Фостер усмехнулся. На миг он даже забыл, что перед ним сидит его враг – было просто интересно поговорить хоть с кем-то, кто отдаленно его понимал. Впрочем, это не отменяло желания Эрика – прострелить собеседнику башку сразу, как только подвернется такая возможность.

В свою очередь Дмитрий с трудом удерживал на своем лице маску снисходительного спокойствия. Его разум буквально кричал от полученной информации. Всё казалось каким-то сюрреалистическим бредом, на фоне которого даже картины Дали выглядели такими же понятными, как у Айвазовского. Хотелось выпить чашку крепкого кофе, чтобы наконец проснуться.

«Надо поговорить с Альбертом. Нужно обязательно поговорить с Альбертом», – пульсировала тревожная мысль. Почему-то Дмитрию казалось, что только Вайнштейн может хорошенько тряхнуть его за плечи и сказать: «Не слушай эту чушь! Наши способности получены из-за какой-то мутации, загрязнения планеты и частого использования мобильных телефонов».

Дмитрий куда охотнее поверил бы в такую версию, но уж точно не в сказочки о драконах. Если воспринимать такую чушь всерьез, чем он лучше десятилетней Вики, которая так любит этих крылатых ящериц?

– А вы знаете хоть что-нибудь о своих родителях? – внезапно спросил он Эрика.

– Да я же детдомовский, – Фостер пожал плечами. – Хотя не так. Мне от отца якобы достался золотой медальон, который на удивление никто из воспитателей не отнес в ломбард.

С этими словами Эрик указал на золотую цепочку на своей шее.

– Хотите, посмотрите – я не убью вас, – усмехнулся он. – На медальоне изображен дракон.

– Я вам верю на слово, – отозвался Лесков. – И что же заставило детдомовского мальчика стать Призраком? Вы же еще совсем молоды. Сколько вам? Восемнадцать?

– Девятнадцать, – поправил его Эрик. – И кто бы говорил. Вы ведь тоже рано начали, мистер Лескоу.

– До этого я успел закончить три курса в университете.

– Ах, ну извините. А я и школу закончить не успел – с четырнадцати лет работаю на правительство США. Относились ко мне, правда, хуже чем к животному. И, конечно же, не платили. Держали в лабораториях вместе с остальными мне подобными, ставили опыты. Но в шестнадцать мне удалось сбежать, к счастью, «теневым» это сделать несколько проще. Так что это логично, что я стал наемным убийцей. Ненавижу людей! Если быть откровенным, я даже рад, что случилась эта катастрофа.

– Не стоит грести всех под одну гребенку.

– Что это значит? – не понял Эрик. Эти странные русские высказывания часто вводили в его в ступор. А ведь ему казалось, что он неплохо владеет этим языком.

– Приравнивать всех к тем, кто держал вас в лаборатории.

– Я не приравниваю, – губы Фостера растянулись в лисьей ухмылке. – Я каждого ненавижу по-своему. Полукровки тоже не сильно лучше. Вы же тоже сейчас используете меня.

– Видимо, у вас амнезия. Разве не вы несколько минут назад попросили меня дать вам какое-то задание?

– Да, но…

– А это означает, что у вас есть выбор – отправиться на Адмиралтейскую по собственной воли или под силой внушения…

– Что? – Фостер не поверил своим ушам.

– Мне жаль, Эрик, но у меня нет времени уговаривать вас. Я и Альберт собираемся идти туда завтра утром – говорят, в это время дзями наименее активны.

– Что же… Если так, то вам лучше знать, что внушение притупляет инстинкты. Если вы хотите, чтобы я был действительно полезен, не надо «заставлять» меня!

– Значит, вы принимаете мое предложение?

Чуть поколебавшись, Фостер молча кивнул.

Глава V

– Вот скажи мне, Дим, откуда у тебя берутся такие «гениальные» идеи? Это же откуда-то приходит в твою замечательную голову, пускает корни, а потом разрастается в такие джунгли, что страшно представить.

Дмитрий ожидал, что в ответ на свое предложение услышит нечто подобное, но он и представить себе не мог, что Альберт разойдется настолько. Обычно тактичный и уравновешенный, Вайнштейн всегда старался войти в положение и помочь тому, кто к нему обращался. Но в этот раз доктора словно подменили. Человек, который еще минуту назад расслабленно сидел в кресле и собирался глотнуть свежезаваренный кофе, сейчас нервно мерил шагами помещение, словно никак не мог найти место, где ему будет удобно остановиться.

– Прежде ты мне казался таким здравомыслящим, – Альберт сделал еще несколько шагов, после чего наконец остановился и мрачно посмотрел на Лескова. – А теперь… Подумать только! Мало того, что ты решил идти на станцию, кишащую «костяными», за препаратом, который существует только в твоей прекрасной теории, так еще берешь с собой полукровку, который только и мечтает нас прикончить!

Вайнштейн на миг замолчал, пытаясь перевести дыхание. Но, заметив, что Дмитрий приоткрыл губы, желая что-то возразить, мужчина немедленно продолжил. Теперь он уже заговорил чуть мягче, словно пытался достучаться до своего непробиваемого собеседника.

– Дима, я – врач, – с этими словами Альберт положил руку себе на грудь с таким видом, словно собрался давать присягу. – Я – человек ответственный, рассудительный и совершенно не склонный к разным авантюрам…

– И это мне говорит обладатель огромной татуировки на шее, – спокойно заметил Дмитрий.

– Это другое! – Вайнштейн тут же перебил его. – Сейчас мы говорим о бессмысленном риске. Я не какой-нибудь суперагент, чтобы тайно проникать на опасные объекты. Я по специальности врач. Я работаю круглые сутки, не говоря уже о том, что денег мне за это никто не платит. Раньше я работал за хорошие деньги всего три дня в неделю. Три дня, Дима! А сейчас у меня не то, что нет времени на отдых, у меня нет времени даже на нормальный здоровый сон! Я уже не говорю о личной жизни! Я уже забыл, когда в последний раз был с женщиной. Передо мной лежат только раненые и умирающие! Но я даже это готов принять: сейчас всем тяжело. Но, когда ты приходишь ко мне с такими сумасшедшими идеями…

– Альберт, я всё равно туда пойду, – устало произнес Лесков. – Просто без тебя будет сложнее.

– Сложнее? – Альберт снова невольно повысил голос. – Сложнее решать пример по математике со звездочкой. А то, что задумал ты, называется самоубийством! Да если тебя сразу не сожрут «костяные», то убьет Фостер… Как ты вообще можешь ему доверять? Он же опасен! Знаешь, что он сказал мне в последний раз, когда мы виделись? Он угрожал мне! Да, угрожал. Сказал, что однажды, когда я потеряю бдительность, он подкрадется ко мне и прирежет. А я ведь выхаживал его, мерзавца, и в ответ такая «благодарность»! Дима, если честно, мои нервы уже на пределе: я не могу работать в таких условиях. Я не могу оперировать кого-то и думать, а не стоит ли у меня за спиной с ножом твой новоиспеченный союзник! Мне постоянно кажется, что он вот-вот сбежит. А если он еще и спрячет свою энергетику, я же не узнаю, где он находится. Я не могу жить в постоянном стрессе, понимаешь?

В этих словах был весь Альберт. Лесков не раз слышал их в разных интерпретациях и интонациях, поэтому уже перестал реагировать на них слишком остро. Казалось, доктору было просто необходимо периодически изливать душу подобными восклицаниями, чтобы затем со спокойным сердцем снова браться за дело.

– Фостер ничего тебе не может сделать, – спокойно, но в то же время твердо произнес Дмитрий. – В его палате ведется видеонаблюдение, он пристегнут к своей койке, и к его ноге прицеплен датчик.

– Мне кажется, если он сильно захочет, то запросто снимет этот твой датчик и еще на мой труп нацепит. А эта идея с Адмиралтейской вообще чистейшей воды безумие! Извини, но я на такое не подписываюсь!

– Это твое окончательное решение? – Дмитрий опустил глаза, словно человек, ожидающий смертного приговора.

В этот миг напряжение в комнате стало почти осязаемым. Оно сгустилось под потолком и навалилось на плечи обоих собеседников, словно собиралось их раздавить. Лесков ждал ответа, а Альберт никак не мог заставить себя повторить свой отказ. Он смотрел на стоящего перед ним молодого человека, не в силах поверить в то, что этот разговор происходит на самом деле. Дмитрий собирался рисковать жизнью ради непроверенного препарата, который на деле и вовсе может оказаться пустышкой.

Вайнштейн снова принялся мерить шагами территорию своего кабинета, пытаясь найти еще какую-нибудь весомую причину, что могла бы заставить Лескова передумать.

– А что если нет никакого препарата? – воскликнул он. – Что если Эрика выдает желаемое за действительность? Нет, ты не подумай, что я считаю ее лгуньей или, упаси Боже, глупой, но подобные сыворотки очень сложны в изготовлении. Она еще совсем молода и недостаточно опытна, чтобы разбираться в таких вещах хорошо. И она ничего не знает об «иных». Некоторые ученые тратили десятилетия своей жизни на то, чтобы понять наши особенности. И никто из них прежде не брался за разработку подобного препарата. Почему ты думаешь, что у Эрики что-то могло получиться? Ты не думал, что, если она ошибается, ты можешь погибнуть зазря?

– А если не ошибается, то мы потеряем огромную возможность… Воронцова считает, что наши способности усиливаются во время всплеска адреналина, и на этом основывает свои исследования. Разве это не так?

– Так. Но, если ты спрыгнешь со скалы, это не значит, что ты от переизбытка адреналина обратишься в свою истинную форму. Ты – полукровка! В конце концов, подобный препарат может попросту тебя убить!

Но Лесков лишь отрицательно покачал головой. Быть может, он ошибался, но это было лучше чем сидеть сложа руки и ждать, когда оставшихся выживших выкурят из-под земли.

– Тем не менее стоит попытаться, – сказал он, чуть помолчав. – Неужели ты не понимаешь: людям эту войну не прекратить.

– Я уважаю твое благородство…

– Это не благородство, Альберт! – Дмитрий внезапно повысил голос, отчего Вайнштейн удивленно посмотрел на него. – Это страх. Страх, что мы не сможем прятаться под землей вечно. Пока мы скрываемся, уповая неизвестно на что, «процветающие» ищут способ, как нас добить. И, поверь мне, они его найдут.

Внезапно в глазах Альберта отразилось то, что он так старательно пытался скрыть – отчаяние. То самое отчаяние, которое, подобно ядовитому плющу, опутывает сердца обреченных на смерть людей. Дмитрий словно заглянул в зеркало, и ему невольно захотелось отшатнуться. Видимо, Альберт тоже не хуже него понимал, что долго прятаться под землей им не удастся. Нужно было что-то предпринять и при этом не просчитаться. В данной войне у людей действительно не было шанса на победу, а их, «особенных», было слишком мало. Один «шепчущий», один «энергетический» и один «теневой», который вообще непонятно, на чьей стороне.

Устало вздохнув, Альберт наконец спросил:

– Когда ты собираешься туда идти?

– Завтра, – тихо ответил Дмитрий. Взгляд Альберта впился в него как-то затравленно и обреченно.

– Ночью?

– Нет. Говорят, что утром эти твари менее активны. Так что попробуем около пяти.

– Около пяти утра? – переспросил Вайнштейн, и внезапно в его голосе вновь послышались знакомые недовольные нотки. – То есть, даже тогда, когда мне придется выполнять чужую работу… Даже тогда мне не дадут нормально выспаться?

Услышав это сердитое восклицание, Дмитрий невольно улыбнулся. С его плеч словно свалился камень. В этот миг Лесков почувствовал искреннюю благодарность к своему ворчливому собеседнику. Ему даже захотелось обнять его, как то случилось бы, если бы месте Альберта стоял Иван или Рома. Однако Киву оставил слишком заметный след в «воспитании» своего подопечного, поэтому Дмитрий ограничился лишь сдержанными словами благодарности.

В ответ доктор устало махнул рукой. Что-то сердито буркнув себе под нос по поводу лечения безумия у «иных», он наконец опустился в кресло и отхлебнул кофе. И тут же воскликнул:

– Еще и остыл из-за тебя!

К счастью, на следующее утро слово «остыл» распространялось не только на вчерашний кофе, но и на самого Альберта. То ли врач был слишком сонным для очередного разбирательства, то ли смирился со своей судьбой, но в кабинете Дмитрия он был поразительно молчалив. Так же Дмитрия не могло не радовать то, что Вайнштейн сдержал слово и не проболтался об их «скромной» прогулке Ивану и Роме. В противном случае эти двое в жизни не позволили бы им уйти одним. Теперь оставалось только дождаться, когда в комнату приведут третьего участника экспедиции.

Сейчас же в комнате воцарилась тишина. Она была гнетущей и какой-то холодной, словно воздух в отсыревшем склепе. Дмитрий и Альберт сидели в креслах друг напротив друга, стараясь не показывать, насколько они оба напуганы. Сейчас Лесков снова жалел о том, что не может внушить себе спокойствие, которое так часто демонстрируют герои фильмов или книг. При мысли о том, что им снова предстоит оказаться на Адмиралтейской, становилось жутко. Теперь эта станция стала призраком, уродливым и несчастным одновременно. Ее населяли лишь тени несбывшихся надежд да неизвестные твари, которых нельзя было убить. Даже Фостер, проработавший столько времени с «процветающими», не имел информации о том, что способно уничтожить «дзями». Они словно действительно были своего рода злыми мифическими духами. Их нельзя было подкупить, разжалобить, и с ними нельзя было договориться.

Стук в дверь заставил мужчин отвлечься от своих мрачных мыслей. Но, к удивлению обоих, вместо Эрика Фостера в комнату вошла его тезка. Без своего привычного белого халата она вдруг показалась Дмитрию какой-то особенно хрупкой, если не сказать – беззащитной. Не было и свойственной ей прически – густые темные волосы свободно рассыпались по плечам, лишая Эрику ее нарочито строго вида. Сейчас она скорее напоминала рыцаря, который наконец-то снял свою броню, и под ней оказалась встревоженная девушка.

Однако визит Воронцовой сразу же дал Дмитрию понять, что Альберт все же не удержался и посвятил ее в свои планы. Непонятно было, чем руководствовался Вайнштейн: может, лично хотел выяснить, что за препарат разрабатывала Эрика, может, просто захотел зайти попрощаться. Но в любом случае, теперь Воронцова была в курсе. До этого девушка была абсолютно уверена, что Фостер пойдет на Адмиралтейскую один, поэтому была спокойна.

– Я всего на минуту, – тихо произнесла она. С этой фразы всегда начинались ее визиты. Эрика никогда не здоровалась с Дмитрием и старалась вести себя как можно более формально. Сейчас же ее эмоции были более очевидны. Она действительно нервничала, хотя и пыталась это скрыть.

При виде вошедшей Альберт невольно улыбнулся и, поднявшись с кресла, шагнул ей на встречу.

– Тебе не стоило приходить, – мягко произнес он. – Говорю же, всё будет хорошо.

Однако Эрика проигнорировала его слова и обратилась напрямую к Дмитрию:

– Я не понимаю, почему вы не отправите наемника одного? Если он действительно такой «незаметный», что ему стоит самому вынести мои исследования и вернуться сюда невредимым?

Дмитрий ожидал этого вопроса. Он прекрасно понимал, что Эрика беспокоится за Альберта, поэтому всё больше убеждался, что Вайнштейну не стоило ей ничего рассказывать. Всё равно ее появление уже ни на что не повлияет. Конечно, оставался еще вариант, что хитрый врач нарочно посвятил Эрику в их планы, чтобы девушка пришла и лично заявила, что ее разработка – всего лишь детская забава, и нет смысла ради нее рисковать. Но почему-то Вайнштейн не вязался с образом двуликого стратега. Нет, скорее всего он зашел к Эрике, чтобы обсудить, стоит ли идти на эту станцию. Именно поэтому он больше не пытался отговорить Дмитрия от его идеи.

– Вспомните, в каком состоянии Фостер попал к нам, – ответил Дмитрий. – Вы видели его, когда он был без сознания. Полагаю, это очевидно, что он не относится к неуязвимым.

– Он чудом остался в живых после столкновения с «костяным», – продолжил Альберт. – Если бы не чешуя, тварь перекусила бы ему кость. У этого наемника просто феноменальная регенерация. Рана начала закрываться прямо под клыками этой твари. Я хочу сказать: если бы я сейчас вонзил нож себе в руку, кровь бы продолжала течь, пока я не извлеку лезвие. А у него…

– Не важно, что у него. Важно, что у тебя, – ответила Эрика, обернувшись на Вайнштейна. Затем она снова посмотрела на Дмитрия и добавила: – Если бы я знала, что вы туда пойдете сами, я бы не рассказывала вам про «эпинефрин».

– По-вашему, нам стоит продолжать сидеть под землей и уповать на судьбу? – Лесков вопросительно вскинул бровь.

– Дим, перестань, – Альберт решил прервать назревающую перепалку. Почему– то эти двое никогда не могли держаться рядом спокойно дольше пяти минут.

Приблизившись к Эрике, он мягко положил руку на ее плечо, и добавил:

– Если твоя разработка хотя бы отдаленно напоминает то, к чему ты стремилась прийти, это очень ценный материал. Ради него стоит немного рискнуть. К тому же, теперь ты знаешь, что мы все трое – «полукровки». Еще раз извини, что не сказал тебе раньше…

– Это ты извини меня, что я втянула тебя в это безумие, – Эрика накрыла руку Альберта своей. То, что в то же «безумие» она втянула и Дмитрия, девушка словно забыла. В этот момент она почему-то старалась не смотреть на него. И, наверное, если бы не страх перед предстоящей «прогулкой», Лескова бы это задело. Во всяком случае, он снова почувствовал, как его кольнула прежняя неприязнь к этой девушке.

– Обещаю, мы будем осторожны, – Альберт тепло улыбнулся, после чего притянул Эрику к себе и обнял. Она на миг прижалась к его груди, после чего, словно смутившись представшей перед Дмитрием сцены, поспешила уйти.

– Считаю, тебе тоже стоило сказать друзьям, что ты можешь не вернуться, – заметил Вайнштейн, когда дверь за Эрикой закрылась. – Это жестоко – уйти просто так, не попрощавшись.

– Не люблю прощаться, – сухо ответил Дмитрий. То, что он еще не любил, когда разбалтывают его планы, Лесков решил не упоминать.

– А мне кажется, что это неправильно. Близкие – это единственное, что на самом деле имеет ценность. Потому что в каком-то смысле они – наша внутренняя броня.

– Тебя всегда тянет на философию перед прогулками по опасным районам? – Лесков тихо усмехнулся. Он попытался отогнать от себя мысль, что, быть может, больше никогда не увидит своих друзей. Не увидит Катю.

– Я просто почувствовал, что ты рассердился, – в этот момент Альберт пожал плечами. – Из-за того, что я сказал Эрике. Но я лишь хотел выяснить, что из себя представляет ее препарат. Стоит ли за ним идти?

– И что она сказала?

– То, что заставило меня решиться. А теперь мне ее даже жаль. Она очень боится за нас.

– Ты хотел сказать, за тебя, – поправил его Лесков.

– Нет, за нас. За тебя тоже. Думаю, если бы ты хотя бы немного чувствовал ее энергетику, ты бы лучше к ней относился. Она далеко не такая стерва, как ты думаешь. Сложная, но не монстр, каким ее рисуют в своем воображении чуть ли не все сотрудники лаборатории.

– Я буду напоминать себе об этом, когда она в очередной раз назовет меня особью с каким-то там порядковым номером…

– Ты сам ее провоцируешь. Посмотри на себя. Она не успела зайти, а ты уже, как ёж. Нет, чтобы улыбнуться, поприветствовать.

– Теперь ты решил читать мне морали? – Дмитрий снова усмехнулся. – Она – твоя женщина, ты ей и улыбайся.

– Нет, Боже упаси! – Альберт отрицательно покачал головой. – Когда я только увидел ее, то, признаюсь, действительно хотел за ней приударить. Но довольно быстро понял, что мы с ней будем весьма неудачной парой. Нет, ты не подумай: Эрика

– она замечательная. Умная, целеустремленная и при этом чертовски хороша собой. Но вот ее энергетика слишком тяжела для меня. С этой девушкой у меня не будет тихой гавани. В идеале ей нужен либо мужчина – половая тряпка, которую где бросишь, там она и лежит, либо кто-то, чей характер куда сильнее чем ее собственный. А, так как я не хочу превращать свою личную жизнь в боевик с элементами триллера, я предпочел остаться с Эрикой друзьями. Мне нужна женщина, с которой я могу расслабиться. Кстати, Воронцова, если верить ее энергетике, сама испытывает ко мне исключительно дружеские чувства. И к тому же она считает меня бабником.

– Проще говоря, вы оба не ищете сложных путей, – Дмитрия позабавило это признание. Но затем он, словно опомнившись, добавил. – Тебе не кажется странным обсуждать женщин, в то время как нам, быть может, уже через час придется умереть?

– А о чем еще говорить перед смертью, если не о женщинах? – Вайнштейн снова улыбнулся. И эта улыбка показалась Дмитрию уж больно натянутой. Казалось, Альберт буквально вцепился в этот разговор, чтобы не думать о том, что их ждет в ближайшем будущем.

Ответить на очередное философское изречение собеседника Дмитрий уже не успел. В дверь снова постучали, и на этот раз в комнате появился Фостер в сопровождении Максима и Тимура. Его безо всяких церемоний грубо втолкнули в кабинет, отчего Эрик чуть не потерял равновесие.

– Дим, – встревоженно произнес Тимур, – мы, конечно, прикрепили к нему все датчики, но я по-прежнему настаиваю на том, чтобы ты собрал нормальную подготовленную команду, а не шел туда один с этим сучьим выродком.

– Этот, как ты выразился, «сучий выродок» – единственный находящийся здесь человек, который может принести какую-то пользу, – язвительно заметил Эрик. – А вот такие, как ты, матрешки с автоматами, на Адмиралтейской и пяти минут не продержатся.

– Слышишь ты, ублюдок! – начал было Макс, но Дмитрий быстро прервал их пререкания.

– Уймитесь оба, – произнес он с нотками раздражения в голосе. Сейчас он и так был на нервах – не хватало еще смотреть, как эти двое грызутся между собой.

– Он первым начал, босс! – с деланной обидой протянул Фостер. – Я тут, знаете ли, помогать пришел, собой рисковать согласился, а этот тут сидит в безопасности и еще хамит. Надеюсь, вы не слишком долго меня ждали? Можем выдвигаться! Теперь, когда на меня навесили все датчики, и я сверкаю лампочками, как долбаная рождественская елка, «дзями» будут просто в восторге сожрать такое необычное блюдо.

– Заткни пасть! – рявкнул на него Макс.

В ответ Эрик криво ухмыльнулся, но все же умолк. Тогда Дмитрий поднялся с места и первым направился прочь из кабинета. Альберт, то и дело подозрительно оглядываясь на Фостера, последовал за ним. Затем Макс и Тимур вывели уже самого наемника.

– Может, кто-то все же снимет с меня эти браслетики? – поинтересовался Эрик, нарочно позвенев цепью.