Текст книги "Союзник (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Руслан, ты меня услышал, – в голосе Дмитрия послышались стальные нотки, и он первым покинул комнату.

– Что он на меня наезжает, пусть с Бехтеревым разбирается, – еле слышно произнес Гаврилов, обратившись к Альберту.

– Не вздумай меня впутывать в ваши истории, – отмахнулся врач. – Иван и вправду не самый простой в общении, но и ты тоже нашел чем хвастаться. Все полукровки отличаются меткостью, но даже среди них есть те, кто заметно выделяется. Вот если бы ты побил рекорд Фостера, тогда бы мог хвастаться.

– Кто такой Фостер? – заинтересовался Руслан.

– Ты с ним сегодня встретишься, только пообщаться вам вряд ли удастся. Он будет находиться под внушением – уж очень проблемный парень.

– Чокнутый что ли?

– Я не сказал, что чокнутый. Я сказал – проблемный.

Что касается «проблемного», то того уже вывели из камеры и сейчас вели по коридорам. Его сопровождала группа солдат, в числе которых находились Кирилл Матвеевич и Алексей Ермаковы. И отец и сын заметно нервничали перед предстоящей «прогулкой», и за несколько дней до нее сильно поссорились. Выяснилось, что Кирилл Матвеевич, узнав, что его сын отправляется наверх, попытался было «замолвить словечко», чтобы парня не допустили. И когда до Алексея дошла подобная новость, он почувствовал себя уязвленным. В данный момент отец и сын все еще особо не разговаривали. В общих беседах с другими солдатами, они нехотя перебрасывались парой слов между собой, но на деле Алексей все еще демонстрировал отцу свою обиду.

В присутствии Фостера солдаты погрузились в гробовое молчание. Тишину нарушали лишь тяжелые шаги да редкое покашливание одного из охранников, который подхватил простуду. И в этот раз даже их обычно разговорчивый узник с момента выхода из камеры не проронил ни слова. Мерзкая лисья ухмылка исчезла с его лица, взгляд сделался острым и каким-то затравленным. Казалось, что до Фостера наконец дошло, в насколько плачевном положении он находится, и теперь парень походил на человека, которого ведут на виселицу.

Эрик и впрямь понимал, что каким-то образом «откосить» от предстоящей прогулки у него не получится. Оставалось только надеяться на свои способности и милость ненавистного Лескова, который пригрозил ему внушением. Мысль о том, что он, Эрик, станет безмозглой марионеткой Дмитрия, вызывала и ярость и страх одновременно.

«Если я сегодня выживу, клянусь чем угодно, я убью этого русского и всю его свору», – мрачно думал Фостер. Наверное, если бы сейчас к нему пожаловал сам дьявол и предложил бы голову Лескова, Эрик бы без колебаний отдал бы ему свою душу. Ненависть к Дмитрию и его «дрессированным медведям» росла так же стремительно, как и ощущение собственной беспомощности.

Вскоре вся группа собралась у входа в лифт, ведущего на поверхность. Иван поднялся с пола и неспешно приблизился к Дмитрию и Альберту, демонстративно игнорируя стоящего рядом с ними Руслана. Затем к ним приблизился Морозов и его трое коллег, настолько взволнованных, что на них было жалко смотреть. Последними в помещение вошли Кирилл Матвеевич, Алексей и Эрик Фостер. На ноге последнего мигал прибор, позволявший определить его местонахождение, и первым делом Ермаков-старший раздал всем присутствующим браслеты для слежения за перемещением их самого ненадежного «союзника».

– Пока у нас есть несколько минут, еще раз обговорим план действий, – начал Кирилл Матвеевич. – Если кто-то из вас незнаком с арифметикой, то я упрощу вам задачу и не заставлю вас считать. Всего в группе – двенадцать человек…

– Тринадцать, товарищ майор, – донесся до них запыхавшийся мужской голос. – У меня есть разрешение стать тринадцатым участником группы, подписанное главой Владимирской и одобренное главой Спасской.

В тот же миг к лифту приблизился темноволосый парень с синими глазами.

– Стас Волошин к вашим услугам, – добавил он, и, чтобы скрыть волнение, заставил себя улыбнуться.

Глава XX

Появление Стаса вызвало у присутствующих разные эмоции, но если Алексей и Тимур были рады видеть своего друга, то взгляд Дмитрия говорил об обратном. Точнее в этот раз Лесков смотрел на своего бывшего конкурента, как на пустое место.

– Нам не нужен еще один человек, – вполголоса произнес он, обратившись к Кириллу Матвеевичу. – Неужели непонятно: чем больше группа, тем больше внимания она к себе привлечет.

– Наличие еще одного человека ничего не изменит, – ответил Стас, обернувшись на Дмитрия. Он говорил нарочито громко, чтобы слышали все присутствующие.

Заметив тень насмешки в глазах Лескова, мужчина тем не менее продолжил:

– Если «костяные» заметят тринадцать человек, они заметили бы и двенадцать. Зато я могу помочь нести стекло. Говорят, оно очень тяжелое, и даже группе из тринадцати человек придется хорошенько попотеть, чтобы дотащить его до базы. Или ты, Дима, недоволен именно моим присутствием? Заметь, в вопросах вылазок я гораздо опытнее большинства стоящих здесь, ведь именно моя группа эвакуировала выживших с поверхности даже при наличии «костяных».

В ответ Стас ожидал получить бурный протест или какую-нибудь ядовитую насмешку, но вместо этого Лесков молча надел шлем, позволявший переговариваться с группой без риска быть услышанными, а затем кивнул Кириллу Матвеевичу в сторону лифтов.

– Ну с Богом, – произнес Ермаков, стараясь придать своему голосу побольше уверенности. – Выдвигаемся.

Затем он так же надел шлем, и остальные последовали его примеру. Раздался предупреждающий звук активации лифта, и Кирилл Матвеевич коснулся ладонью сенсорной панели, подтверждая запуск. Уже через пару секунд металлические двери разошлись в стороны, любезно приглашая группу шагнуть вовнутрь.

– Оставь надежду всякий сюда входящий, – мрачно прокомментировал Руслан, оглядываясь по сторонам. Он впервые видел этот лифт, так как под землю его доставили без сознания.

На его фразу отреагировал лишь Тимур, посчитавший, что начинать их путь с такой мрачной фразы не есть хорошо. Он мягко рассмеялся, желая разрядить атмосферу, и произнес:

– Волков бояться – в лес не ходить.

Эта казалось бы приободряющая пословица оказала должный эффект на всех кроме Альберта. Он вспомнил о «волке», который жил у них прямо под боком, отчего вся станция превращалась в тот самый «лес», в который боятся ходить.

– Дима, – встревоженно произнес врач, переключившись на приватную связь, – по-моему, из-за появления этого Волошина, ты забыл внушить Фостеру подчинение.

– Нет, не забыл, – последовал спокойный ответ.

Лесков не солгал. Никто из присутствующих не заметил, что в момент появления Стаса, Дмитрий и Эрик случайно встретились взглядами. Это произошло в тот момент, когда тринадцатый участник их экспедиции решил выступить с пламенной речью, а Эрик автоматически взглянул на Лескова, желая понять, как тот отреагирует. Хватило секунды, чтобы внушение подействовало.

Но вот по общей связи снова прозвучал голос Кирилла Матвеевича.

– Пойдем по тоннелю метро, затем свернем в канализационный отсек и попробуем как можно ближе подобраться к зданию Адмиралтейства. В метро старайтесь держаться либо Лескова, либо Вайнштейна… Так, надеюсь, наш тринадцатый участник понимает, почему?

– Потому что Лесков может их отпугнуть, а Вайнштейн чувствует их присутствие, – отозвался Стас.

– Бинго. Парень сделал домашнее задание, – усмехнулся Ермаков-старший. – Когда дойдем до канализации, там будет узко, поэтому пойдем друг за другом. Вначале Вайнштейн, затем бойцы. Ученые должны оказаться точно посередине. Затем бойцы. Гаврилов, наемник и Лесков замыкают цепочку. «Костяные» могут добраться до нас с обеих сторон. Всем все понятно?

– Да, – хором подтвердили присутствующие. И в тот же миг лифт остановился. Повисло гробовое молчание. Какое-то время Ермаков-старший вглядывался в экран, отображающий происходящее снаружи, пытаясь заметить хоть какое-то движение, а остальные начали нервно переглядываться, чувствуя, как их сердца начинает заполнять страх. Липкий. Свинцовый. Пронзительный.

Альберт закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от чужой энергетики и почувствовать ту, другую, которая теперь растекалась по Петербургу смертоносной жаждой крови. Вайнштейн не верил датчикам, не верил камерам видеонаблюдения, предпочитая полагаться исключительно на свои способности. В отличие от остальных, он уже вышел из лифта, хотя физически продолжал находиться на том же месте. Он шел по узкому коридору, пытаясь почувствовать наличие голодной твари, затаившейся в темноте.

– Никого, – наконец произнес он, обращаясь к присутствующим по общей связи. Тогда Кирилл Матвеевич быстро снял с правой руки лихтиновую перчатку.

– С Богом, – еще раз повторил он, после чего прижал ладонь к сенсорному замку. Двери лифта послушно разошлись в стороны. Присутствующие невольно затаили дыхание. Тусклый свет в кабине как будто замер на пороге, не смея шагнуть дальше. Казалось, за этой гранью начиналось какое-то другое измерение, темное, молчаливое и бесконечно жестокое. Мрак полностью затопил коридор, и если бы не шлемы, группа двигалась бы вслепую. Здесь пахло сыростью, где-то вдалеке слышалось монотонное капанье воды.

– Выходим, – приказал Кирилл Матвеевич, стараясь сбросить с себя тяжелые оковы страха. Он напоминал себе, что не раз уже выходил на поверхность, что рядом с ним стоят полукровки, что при нем находятся световые гранаты. Конечно, это жалкое оружие против кровожадной твари, похожей на огромного юркого варана, но все же был хотя бы один шанс продержаться.

Схожие мысли были и у его сына. Всю свою жизнь Алексей старался поступать правильно, вдохновленный примером своего отца – быть честным, любить свою страну, а, главное, не предавать и не продавать свои ценности. И даже сейчас собственный страх Алексей воспринимал как своего рода предательство, недостойное настоящего мужчины. Бог послал ему очередное испытание, и, если это могло помочь людям избавиться от гнета «процветающих», Ермаков-младший готов был пожертвовать даже собственной жизнью.

В отличие от Алексея, мысли Тимура были направлены исключительно на то, чтобы выжить. Он не относил себя к отважным героям, но при этом предпочитал бросаться в самую гущу, чтобы потом не чувствовать себя тем самым «менеджером», которых так сильно презирал. В такие моменты ему казалось, что он не только что-то делает для своей страны, но еще и окружен настоящими людьми. Людьми с большой буквы, которых ему так не хватало в мирное время. Война с легкостью срывает ненужные фантики в виде костюмов от «Бриони» и лицемерных улыбок, обнажая всю суть человеческой души. Война вскрывает людей, как раковины, или как гнойные раны, откуда вытекает их истинная сущность в виде трусости, подлости или отваги. И сейчас Тимур успокаивал себя лишь тем, что если погибнет, то хотя бы погибнет с достоинством, а не как «менеджер», дожидаясь своей участи в подземельях.

Что касается Константина Морозова, то решение подняться на поверхность было самым безумным в его жизни. С самого детства он слушался свою мать, которая оберегала его от всего, что могло угрожать его здоровью, успехам в учебе или карьерному росту. Константин никогда не пробовал курить, он ни разу не убегал с занятий, ни разу не имел долгих отношений с женщинами. Если бы его мать сейчас была жива, она пришла бы в ужас, что ее сын поднялся наверх, чтобы бросить вызов тварям, против которых до сих пор не изобретено никакое оружие. Зато была какая– то мифическая легенда про телепорт, который мог бы помочь Дмитрию собрать собственную армию. Наверное, если бы Лесков заговорил о подобном на Адмиралтейской, то Константин без колебаний выставил бы его вон. Под землей ведь безопасно, зачем рисковать? Но под землей не было безопасно. В один миг пала самая мощная станция, и до Константина наконец дошло, что «процветающие» не оставят их в покое. Он не хотел умирать, он хотел жить, и только поэтому посмел поверить словам Дмитрия.

А вот Иван верил своему другу всегда. Они шагали рядом чуть ли не всю свою жизнь, начав с порога детского дома и заканчивая этим сырым тоннелем. Жизнь зашвырнула их в самое пекло, но Бехтерев не по наслышке знал, как выглядит этот ад изнутри. Он и Дмитрий уже не раз вместе ходили на поверхность и сталкивались с «костяными». И до сих пор оставались в живых. Так почему же сейчас Иван чувствовал себя так, словно это последний день в его жизни? Почему-то с каждым шагом по этому проклятому коридору, Ивану казалось, что шансы на спасение неумолимо тают. Вся их группа шла на поверхность, прекрасно понимая, что оттуда они уже не вернутся. Кто был среди них? Наемник, который в любую минуту может предать, одноглазый полукровка, который сам не разбирается в своих способностях, несколько солдат, чье оружие не может нанести противнику вреда, ученые, которые вообще не умеют стрелять… Надежда была лишь на Диму и Альберта, которые по теории могли провернуть ту же комбинацию с усилением энергетики, что и на Адмиралтейской. Вот только на Адмиралтейской количество дзями было в разы меньше. Одно дело – выпить каплю яда, другое – целую бутылку. Наверное, это неправильно – идти на задание и думать о смерти, вот только Иван не мог не думать о ней, и особенно о том, что будет с его дочерью, если он не вернется.

В свою очередь Стас думал о Кате. В памяти до сих пор крутились мысли о том, с каким отчаянием девушка восприняла его решение идти на поверхность и как настойчиво пыталась его отговорить. А он в который раз пытался убедить ее в том, что вернется. Обязательно вернется. Она плакала, а он обнимал ее, покрывал поцелуями ее заплаканное лицо и клялся, что смерть в который раз обойдет его стороной. На самом же деле Стас был уверен только в том, что больше не может сидеть под землей и ждать своей участи. После падения Адмиралтейской ни у кого не было гарантий, что следующей станцией-призраком не станет Владимирская. Стас шел на поверхность не для того, чтобы еще раз погеройствовать, а для того, чтобы защитить свою любимую женщину. В момент их расставания Волошину даже показалось, что тень Лескова между ними наконец растаяла. Катя снова сделалась той самой девушкой, с которой он случайно познакомился и с которой захотел связать свою жизнь. Возможно, Катю наконец остудила новость о том, что Дмитрий является полукровкой, а, быть может, она наконец поняла, что ему нет до нее никакого дела. Он так боролся за власть, что забыл о своем увлечении чужой девушкой. Стас презирал Лескова ровно до тех пор, пока не узнал о его желании дать «процветающим» отпор. Но пока война идет на чужих территориях, Золотой Континент так и будет оставаться в безопасности. Теперь оставалось только доставить проклятое стекло на базу и защитить ученых, которые знают, как применить его.

Наверное, из всех присутствующих Руслан был единственным, кто воспринимал происходящее более-менее спокойно. Он уже собирался умереть однажды, наложив на себя руки, поэтому смерть не пугала его. Напротив, последние месяцы он жил, как робот. После потери жены и сына, жизнь утратила для него свою ценность. Теперь каждый раз, когда Гаврилов смотрел на себя в зеркало, он видел одноглазое существо, в которое превратила его война. С пустой глазницей и таким же пустым сердцем. Единственное, что заставляло его цепляться за жизнь, это была жажда мести. Она толкала его вперед, оставляя после себя лишь желание дожить до момента, когда Золотой Континент будет уничтожен.

Что касается Дмитрия, то он старался игнорировать страх, который неумолимо подкрадывался к нему с каждым новым шагом. В конце концов он был полукровкой, и этот самый страх с самого рождения находился в его подчинении. А король не должен бояться своих «подданных», иначе это начало конца. Сейчас Дмитрий думал лишь о том, как незаметно пройти открытый участок, ведущий до Адмиралтейства. Для этого им понадобится всего несколько минут, но даже этот срок казался Лескову непозволительно долгим. Затем, если все удастся, они окажутся на плюс-минус безопасной территории бывшей крепости. Устройство телепорта располагалось в наиболее защищенной части основного здания, и туда «костяные» не могли пробраться. Проблемы могли возникнуть по возвращению, ведь к тому времени начнет светать, и хищники, населявшие Петербург, наверняка заметят их. Главное, чтобы их удалось отпугнуть…

Они как раз подходили к тоннелю, ведущему в канализационный, как вдруг Альберт резко остановился. Он замер, словно зверь, почуявший охотника. В какой-то момент врач автоматически потянулся к шлему, чтобы снять его – как будто это могло помочь ему разобраться, что затаилось там, во мраке. Где-то продолжала монотонно капать вода, словно издеваясь над группой людей, которая в тревоге озиралась по сторонам.

– Что случилось? – Кирилл Матвеевич и Дмитрий обратились к Альберту почти одновременно. Однако врач не отвечал. Он пытался понять, показалось ли ему, или он действительно почувствовал в тоннеле целую группу существ. Их энергетика перебросилась на самого Вайнштейна, отчего он ощутил приступ сильного голода. Казалось, он не ел несколько дней, но теперь он чувствовал запах пищи, и рот автоматически наполнился слюной.

– Альберт, что случилось? – повторил Дмитрий, приблизившись к Вайнштейну. Видя, что тот не реагирует, Лесков грубо тряхнул за плечо.

– Двое, – неуверенно ответил врач. – Один крупный… Я таких еще не видел. Второй поменьше.

– С двумя разберемся, – успокоил присутствующих Дима, но в этот миг Альберт вновь заговорил.

– И еще, – тихо произнес он, словно опасался, что «костяные» могут услышать даже через шлем. – Кажется, их шестеро.

– Сколько? – севшим голосом переспросил Ермаков-старший. На самом деле он слышал названную цифру, но вопрос слетел с его губ раньше, чем он успел осознать, что их вылазка закончилась так толком и не начавшись. Он не стал дожидаться, когда Альберт повторит, и в тревоге воскликнул:

– Уходим, пока они не почуяли нас!

– Уже почуяли, – ответил Вайнштейн с поразительным равнодушием. Сейчас он невольно напоминал какого-то киношного экстрасенса, который наконец установил контакт с призраками. – Я чувствую их голод. Они направляются к нам…

– Мы не убежим от них, – произнес Дмитрий, оборачиваясь к своим спутникам. – Альберт, как в прошлый раз… Попробуешь отзеркалить мою энергетику…

Но в этот момент Вайнштейн жестом попросил Лескова подождать.

– Шестеро отстают… Им тяжело угнаться за своим предводителем. И, по моему, им страшно.

– Страшно? – недоверчиво переспросил Дмитрий.

– Они… Совсем маленькие. Размером с кошку. Черт возьми, у них еще даже панцирей нет.

– Тогда что делаем? – не выдержал Иван. В тревоге он снял с плеча автомат и теперь судорожно сжимал его в руках. – Твою мать, Альберт, ты быстрее не можешь выдавать информацию? Как работница государственной почты, ей Богу!

– Держитесь позади нас, – ответил Лесков, а затем снял с себя шлем. В темноте его глаза немедленно окрасились в медный, производя весьма неприятное впечатление. Зато теперь Дмитрий отчетливо видел каждую трещинку на стенах этого тоннеля. А уже через секунду все услышали звук, оставляемый когтистыми лапами на каменном полу.

Альберт тоже на всякий случай снял шлем, понимая, что без этой штуковины он будет видеть гораздо лучше. Затем он попытался настроиться на энергетику Лескова. Она не была стабильной, но в ней хотя бы не ощущалось того страха, который сейчас испытывали остальные участники группы. Дмитрий чувствовал себя довольно спокойно, если не сказать уверенно. Как человек, который четко знает, что ему нужно делать.

Вскоре из темноты выскочил первый ящер. Он действительно был крупным, гораздо крупнее тех, что попадались Дмитрию прежде. Вместе с хвостом в длину тварь достигала трех с половиной метров. Ее глаза тускло поблескивали в темноте, из оскаленной пасти стекала слюна. Следом за ящером появился второй хищник, заметно уступавший ему в размерах. На его панцире виднелись следы от когтей, часть хвоста была изуродована. При виде своих жертв тварь немедленно оскалилась, но нападать почему-то не спешила. Она обернулась назад и издала какой-то неприятный гортанный звук.

– Так у нас здесь семья, – усмехнулся Дмитрий, заметив в темноте первого уродца, который затаился за спиной своей матери.

Голос Лескова привлек внимание «отца семейства», и существо немедленно бросилось на него. В несколько прыжков «костяной» оказался подле Дмитрия. Руслан едва не нажал на спусковой крючок, желая остановить уродливую тварь, но к его удивлению чудовище замерло, не причинив Лескову никакого вреда. Его морда оказалась на уровне лица Димы, отчего тот отчетливо ощутил его теплое зловонное дыхание. Хищник смотрел в глаза своего «хозяина», готовый в любую секунду сорваться с места, чтобы выполнить его приказ. Это выглядело и жутко, и завораживающе одновременно.

– Ешь, – еле слышно произнес Дмитрий, обратив взгляд в сторону… Нет, не самки, которая замерла, теперь уже чувствуя какой-то необъяснимый страх на уровне инстинкта. Лесков смотрел на детенышей, которые неуклюже копошились в темноте. И в тот же миг «костяной» сорвался с места. Реакция самки была предсказуемой – она попыталась остановить его, но уже спустя мгновение рухнула на пол, истекая кровью. Еще через несколько секунд она испустила дух.

– Господи, – вырвалось у Константина, и он поспешно отвернулся, не в силах наблюдать за тем, как «костяной» жадно пожирает свой собственный выводок.

– Можно было просто их перестрелять, – с отвращением добавил Руслан. – Зачем было это устраивать?

– Затем, что в случае нападения врага эти твари оповещают друг друга, и через время мы бы собрали здесь всех «костяных» Петербурга, – ответил Альберт, мысленно похвалив Дмитрия за то, что тот заранее ознакомился с отчетами местных биологов. – Как только «костяные» появились в Петербурге, было решено изучать их повадки, чтобы понять, как эффективнее с ними бороться. И наши ученые заметили интересную закономерность: в «семейных конфликтах» самка не имеет право «жаловаться» стае и должна разбираться сама.

– Ну вообще-то она могла и не защищать своих детей, а сразу напасть на нас! – заметил Стас.

– Бросать своих детей – это преимущественно человеческая черта, – ответил Дмитрий, и, жестом поманил «костяного» к себе.

– Он точно будет тебя слушаться? – на всякий случай решил уточнить Тимур. Пересилив себя, он подошел к Дмитрию и с отвращением посмотрел на ящера, которую впервые мог рассмотреть вблизи, не опасаясь за свою жизнь.

– Да, – Лесков кивнул. – Это даже удачно, что мы его встретили.

– Удачно? Мы тут все чуть кирпичей не навалили, а этот радуется, – не выдержал Семенчук. – Что ты теперь будешь делать с этой громадиной? Она же привлечет к нам внимание.

– Я бы нагрузил на нее рюкзаки со стеклом, – задумчиво предложил Константин, на миг даже позабыв, что еще недавно эта тварь планировала их сожрать.

– Нам бы сначала дойти до этого стекла, – теперь уже вмешался Алексей. – А эта тварь действительно уж больно заметная.

– Ну хочешь, убей ее, – усмехнулся Дмитрий.

– Очень смешно! – теперь уже не выдержал Ермаков-старший. – Отправь ее лучше вперед, пусть смотрит, где там ее собратья копошатся. Если один-два, пусть раздерет их, если больше – сообщит нам. А то наш радар в виде Вайнштейна работает очень медленно. Пока он поймает волну, нас уже уничтожат.

– Вообще-то это не так просто – прислушиваться к энергетике волка, когда за спиной – рота испуганных зайцев, – обиделся Альберт. – И позвольте вам напомнить, что я – не боец отряда специального назначения, не компьютер и уж тем более не охотничий пёс. Я – врач!

– И его задача бинтовать нас, когда нас уже наполовину сожрут, – добавил Руслан, чувствуя облегчение от того, что их группа не то, что не погибла, но еще и заполучила ценного «бойца». Который, к тому же, еще и в состоянии навредить другим «костяным».

– Всё. Закончили, – прервал всеобщее веселье Дмитрий. Он понимал, что его спутники обрадованы столь удачным решением их первой проблемы, но по сути радоваться было нечему. Они не были на пути домой, и их рюкзаки по-прежнему оставались пустыми. Хотя идея Морозова нагрузить «костяного» сумками была весьма неплохой. В этот момент Лесков снова поймал себя на мысли, что он симпатизирует смекалке этого ученого.

Тогда, обратившись уже к ящеру, Дмитрий тихо, но уверенно произнес:

– Пойдешь впереди. Если увидишь кого-то из своих, убивай. Если почуешь стаю, возвращайся. Отзываться будешь на имя «Рекс».

– Эй, только не Рекс, – вмешался Константин. – Не надо называть этого урода именем моего робота!

Но было уже поздно. Получив приказ, «костяной» бросился прочь и вскоре скрылся в глубине канализационного тоннеля. Дмитрий надел на себя шлем и джентльменским жестом пригласил Альберта идти первым.

– Энергетика Фостера изменилась, – мрачно произнес Вайнштейн, уже обращаясь к Дмитрию по личной связи. – Кажется… Он снова стал самим собой.

– Сомневаюсь, что тебе кажется, – Лесков невольно обернулся на Фостера, который в этот момент пристально смотрел на него. – Я не могу держать под контролем сразу нескольких. Может быть, это придет с опытом, но пока что…

– Значит, бешеная псина снова носится без поводка? – Альберт тоже обернулся на Эрика, и тот словно в насмешку склонил голову на бок. В шлеме не было видно его лица, но Вайнштейн едва ли не кожей чувствовал его ненависть.

– Ну что вы там застряли? – не выдержал Ермаков-старший, обратившись к обоим полукровкам. – Вайнштейн, иди уже вперед, пока сюда не прибежала еще какая-нибудь срань.

Тогда Альберт нехотя отвел взгляд от наемника и первым направился дальше. Следом пошли остальные. Как и в прошлый раз, Дмитрий и Эрик замыкали цепочку. Сейчас Лесков в тревоге размышлял, стоит ли сообщить остальным, что Фостер больше не подчиняется ему. С одной стороны это было правильно, но с другой – не вызовет ли это всеобщее волнение? Никто из присутствующих не хотел видеть на вылазке американца, и новость о том, что это тип снова «себе на уме» могла произвести эффект разорвавшейся гранаты. А кто-то и вовсе может попытаться застрелить продажного лицемера, чтобы лишний раз не дергаться, опасаясь его нападения.

– И почему же вы прекратили внушать мне рабскую покорность? – в этот момент Дмитрий услышал насмешливый голос Эрика. Определенно, он догадался, о чем Лесков говорил с Вайнштейном, и теперь забавлялся сложившейся ситуацией. Ему не доверяли, но при этом почему-то больше не хотели контролировать. Что же так повлияло на Барона, что он отказался от своей угрозы?

– Я посчитал, что от Вас будет больше проку, если бы будете соображать, – нарочито спокойно ответил Дмитрий.

– И вы абсолютно правы, Барон, – по голосу Эрика чувствовалось, что он снова улыбается. Точнее скалится, как шакал, который почуял раненую добычу. – Доверие между начальником и подчиненным всегда лежало в основе продуктивного сотрудничества.

«И я позабочусь о том, чтобы ты сдох в самом что ни на есть начале наших доверительных отношений», – мысленно добавил Фостер, чувствуя, как в его сердце поднимается новая волна ненависти.

– Замечательно, что это сказали именно вы, – Лесков тоже придал своему голосу насмешливый тон, чтобы Эрик не решил, что ему снова доверяют. – А что касается внушения, то вы скоро поймете, что иногда послушной овцой быть даже приятно. Во– всяком случае, вы не будете чувствовать страха так, как чувствуете его сейчас.

– Не боится только дурак, – философски заметил Эрик. – В последний раз, когда я был на поверхности, я чуть не отправился к праотцам. Еще немного, и уже вся семейка Фостеров дружно варилась бы в одном большом счастливом котле. А мне, знаете ли, еще пожить хочется. Мне всего девятнадцать. Так сказать, прекрасный возраст для первой любви и первого благородного поступка. Но куда уж мне… Мало того, что эти ящерицы покушаются откусить мне голову, так еще и ваши люди норовят превратить меня в решето. Странно, что у меня еще не треснул шлем от тех «позитивных» взглядов, которые они направляют в мою сторону.

За этой бессмысленной болтовней с Фостером, Дмитрий и остальные наконец добрались до лестницы, ведущей на поверхность. Неподалеку от нее валялся труп убитого «костяного», которого неспешно пожирал новоиспеченный Рекс.

– Он бы пригодился нам наверху, – напомнил Лескову Константин. Тогда Диме снова пришлось снять шлем и отдать твари новый приказ – выйти на поверхность и позже найти его там.

Далее начинался самый опасный отрезок пути. Группу могли заметить вражеские беспилотники, которые редко, но все же проникали в эту часть города, и что еще хуже – могли почуять «костяные». Запах лихтина был им уже знаком и ассоциировался с легкой добычей. Тревога снова начала возвращаться. Надежда, которая временно вспыхнула с появлением своего собственного ящера», начала стремительно исчезать, уступая место холодному страху. Там, за крышкой люка, находился город, до костей обглоданный войной. Больной, зловонный, населенный призраками и мертвецами.