Текст книги "Замок в воздухе (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава четырнадцатая, которая рассказывает о том, как снова появился волшебный ковер

И опять, обернувшись, Абдулла обнаружил, что солдат наблюдает за ним, но на этот раз он вообще ничего не сказал. Абдулла был уверен, что он просто выжидает удобного момента.

В тот день они плелись по дороге, которая поднималась в гору. Дорожки в пышной зелени сменились песчаными тропинками, окаймленными сухими колючими кустами. Солдат весело заметил, что они наконец добрались до каких-то изменений. Абдулла только проворчал. Он был решительно настроен не предоставлять солдату удобный случай.

К сумеркам они забрались на высоко расположенную открытую вересковую пустошь, перед которой простиралась новая равнина. Солдат по-прежнему весело заявил, что едва заметный пупырышек на горизонте наверняка Кингсбёри. Когда они устроились на ночевку, он еще веселее позвал Абдуллу посмотреть, как очаровательно Молокосос играет с пряжками его рюкзака.

– Даже не сомневаюсь, – сказал Абдулла. – Еще менее очаровательно, чем шишка на горизонте, которая может быть Кингсбёри.

Занялся еще один внушительный красный закат. Пока они ужинали, солдат указал на него Абдулле и привлек его внимание к большому красному облаку в форме замка.

– Разве оно не прекрасно? – сказал он.

– Всего лишь облако, – ответил Абдулла. – У него нет художественной ценности.

– Друг, по-моему, ты позволяешь джинну обдурить себя.

– Как это?

Солдат указал ложкой на далекую темную возвышенность на фоне заката.

– Видишь – вон там? Кингсбёри. И у меня есть предчувствие – думаю, у тебя тоже, – что дело сдвинется с мертвой точки, когда мы доберемся дотуда. Но мы, похоже, никак не можем добраться. Не думай, что я не понимаю твою точку зрения. Ты молодой парень, разочарованный в любви, нетерпеливый – естественно, ты думаешь, что Судьба против тебя. Поверь мне, Судьбе в большинстве случаев по любому плевать. И джинну не меньше, чем Судьбе, на всех до лампочки.

– С чего ты взял? – спросил Абдулла.

– Потому что он ненавидит всех, – ответил солдат. – Возможно, такова его природа. Хотя осмелюсь предположить, быть запертым в бутылке еще никому не помогало. Но не забывай, каковы бы ни были его чувства, он всегда вынужден исполнять твое желание. Зачем усложнять себе жизнь лишь ради того, чтобы насолить джинну? Почему не загадать самое полезное желание, получить то, что хочешь, и смириться с тем, что он придумает, чтобы испортить его? Я размышлял над этим, и мне кажется, как бы джинн ни испортил желание, лучшее решение для тебя по-прежнему попросить обратно волшебный ковер.

Пока солдат говорил, Полночь, к величайшему удивлению Абдуллы, взобралась Абдулле на колени и, мурлыча, принялась тереться о его лицо. Абдулла вынужден был признать, что польщен. Он позволил Полуночи обдурить его, так же как джинну и солдату – не говоря уже о Судьбе.

– Если я пожелаю ковер, – сказал он, – готов поспорить, несчастья, которые джинн принесет с ним, далеко перевесят его пользу.

– Готов поспорить? Никогда не отказываюсь от спора. Спорим на золотую монету, что пользы от ковра будет больше, чем неприятностей.

– Спорим, – согласился Абдулла. – И ты опять добился своего. Недоумеваю, друг мой, почему ты еще не командуешь собственной армией?

– Я тоже. Из меня вышел бы хороший генерал.

На следующее утро они проснулись в густом тумане. Повсюду было бело и сыро, и ничего не видно дальше ближайших кустов. Полночь, дрожа, свернулась рядом с Абдуллой. Бутылка джинна, когда Абдулла поставил ее перед ними, имела отчетливо угрюмый вид.

– Выходи, – велел Абдулла. – Мне надо загадать желание.

– Я могу прекрасно исполнить его и отсюда, – гулко возразил джинн. – Мне не нравится эта сырость.

– Отлично, – сказал Абдулла. – Я желаю мой волшебный ковер назад.

– Исполнено. И пусть это послужит тебе уроком, как заключать глупые пари.

Некоторое время Абдулла в ожидании смотрел наверх и вокруг, но ничего не происходило. А потом Полночь вскочила на ноги. Мордочка Молокососа показалась из рюкзака солдата, а уши склонились в южном направлении. Абдулла всмотрелся в ту сторону и подумал, что вроде слышит слабый шепот, который мог бы быть ветром или чем-то движущимся сквозь туман. Вскоре туман закружился – сильнее и сильнее. В поле зрения над их головами появился серый продолговатый силуэт ковра и скользнул на землю рядом с Абдуллой.

На нем находился пассажир. Свернувшись на ковре, мирно спал злодейского вида мужчина с пышными усами. Его похожий на клюв нос прижался к ковру, но Абдулла видел в нем золотое кольцо, наполовину спрятанное усами и грязной драпировкой головного убора. Одна рука мужчины сжимала пистолет в серебряной оправе. Не оставалось никаких сомнений, что это снова Кабул Акба.

– Думаю, я выиграл спор, – прошептал Абдулла.

Даже шепот – а может, и зябкость тумана – заставил разбойника пошевелиться и раздраженно забормотать. Солдат приложил палец к губам и покачал головой. Абдулла кивнул. Если бы он был сам по себе, сейчас он гадал бы, что ему вообще делать, но с солдатом он чувствовал себя почти равным Кабулу Акбе. Он как можно тише всхрапнул и прошептал ковру:

– Выберись из-под этого человека и зависни передо мной.

По краю ковра пробежала рябь. Абдулла видел, он пытается выполнить приказ. Он с усилием извивался, но вес Кабула Акбы явно был слишком велик, чтобы позволить ковру выскользнуть из-под него. Так что ковер попытался по-другому. Он поднялся на дюйм в воздух и, прежде чем Абдулла понял, что он собирается делать, выстрелил из-под спящего разбойника.

– Нет! – воскликнул Абдулла, но слишком поздно.

Кабул Акба шлепнулся на землю и проснулся. Он сел, размахивая пистолетом и вопя на странном языке.

Бывший наготове солдат неторопливо схватил зависший ковер и обернул его вокруг головы Кабул Акбы.

– Забери у него пистолет, – велел он, держа брыкающегося разбойника обеими мускулистыми руками.

Абдулла упал на одно колено и схватил сильную руку, размахивавшую пистолетом. Рука была очень сильной. Абдулла никак не мог отнять пистолет. Он мог только виснуть на ней и болтаться из стороны в сторону, пока рука пыталась стряхнуть его. Солдат рядом с ним тоже болтался из стороны в сторону. Кабул Акба оказался поразительно силен. Пока Абдуллу мотали, он попытался завладеть одним из пальцев разбойника и разжать его хватку вокруг пистолета. Однако в ответ Кабул Акба взревел и начал подниматься, и Абдуллу отбросило назад вместе с ковром, который каким-то образом оказался обернутым вокруг него, вместо Кабула Акбы. Солдат продолжал цепляться. Он цеплялся, даже несмотря на то, что Кабул Акба продолжал подниматься, ревя так, будто рушится небо, и хватка солдата вокруг его рук превратилась в хватку вокруг пояса, а потом – вокруг бедер. Кабул Акба вскричал голосом, больше похожим на гром, и поднялся еще выше, пока его ноги не стали слишком большими, чтобы держать их одновременно, и солдат соскальзывал вниз, пока не вцепился угрюмо в одну из них, прямо под большущим коленом. Эта нога попыталась отпнуть солдата, но ей не удалось. После чего Кабул Акба расправил громадные кожистые крылья и попытался улететь. Но солдат, хотя снова соскользнул вниз, по-прежнему держался.

Абдулла наблюдал всё это, одновременно пытаясь выбраться из-под ковра. Также краем глаза он видел Полночь, которая в защитной позе застыла над Молокососом, став еще больше, чем когда стояла перед констеблями. Но недостаточно большой. Перед ними теперь возвышался самый могучий из могучих ифритов. Половина его терялась наверху в тумане, который он сбивал крыльями в завихряющийся дым, не в состоянии взлететь, поскольку солдат якорем притягивал к земле его громадные когтистые ноги.

– Объяснись, могущественнейший из могучих! – крикнул Абдулла в туман. – Семью Великими Печатями я заклинаю тебя прекратить сопротивляться и объяснить!

Ифрит перестал реветь и остановил мощные взмахи крыльев.

– Ты заклинаешь меня, ты, смертный? – донесся сверху громкий зловещий голос.

– Да, – ответил Абдулла. – Скажи, что ты делал с моим ковром под видом этого презреннейшего из кочевников. Ты обидел меня по меньшей мере дважды!

– Очень хорошо, – произнес ифрит и начал тяжеловесно опускаться на колени.

– Можешь теперь отпустить, – сказал Абдулла солдату, который, не зная законов, управляющих ифритами, по-прежнему цеплялся за большущую ногу. – Он обязан остаться и ответить мне.

Солдат с опаской отпустил и вытер пот с лица. Он не выглядел успокоенным, когда ифрит просто сложил крылья и встал на колени. И неудивительно, поскольку даже на коленях ифрит был высотой с дом, а лицо, показавшееся из тумана, было ужасно. Абдулла снова краем глаза увидел Полночь, вернувшуюся к нормальным размерам, которая спешила в кусты с болтавшимся у нее во рту Молокососом. Но большую часть его внимания занимало лицо ифрита. Он видел этот пустой взгляд темных глаз и золотое кольцо в крючковатом носу раньше, хоть и недолго, когда Цветок-в-Ночи унесли из сада.

– Поправка, – сказал Абдулла. – Ты обидел меня трижды.

– О, гораздо больше, – ласково прогромыхал ифрит, – так много раз, что я сбился со счета.

Абдулла сам не заметил, как сердито скрестил руки.

– Объясни.

– Охотно, – ответил ифрит. – На самом деле я надеялся, что кто-нибудь спросит, хотя и полагал, что вопросы скорее поступят от герцога Фарктана или трех соперничающих принцев Таяка, чем от тебя. Но никто из остальных не проявил достаточной решимости, что меня несколько удивляет, поскольку ни один из вас никогда не был моим главным проектом. Знайте, что я один из величайших в воинстве Добрых Ифритов, и зовут меня Хазруэль.

– Не знал, что бывают добрые ифриты, – заметил солдат.

– О, бывают, простодушный северянин, – сообщил ему Абдулла. – Я слышал его имя – говорят, он почти на одной высоте с ангелами.

Ифрит нахмурился – не слишком приятное зрелище – и прогрохотал:

– Дезинформированный торговец, я выше некоторых ангелов. Знай, что около двухсот ангелов нижних сфер находятся под моим командованием. Они служат стражей на входе в мой замок.

Абдулла по-прежнему стоял, скрестив руки, и постукивал ногой.

– Раз так, объясни, почему ты вел себя по отношению ко мне далеко не по-ангельски.

– Не моя вина, смертный, – ответил ифрит. – Меня подстегивала нужда. Пойми всё и прости. Знай, что моя мать, Великий Дух Дазра, около двадцати лет назад в миг невнимательности позволила себе очароваться ифритом из Войска Зла. После чего она родила моего брата Дальзеля, который – поскольку Добро и Зло не слишком хорошо возрастают вместе – вышел слабым, бледным и мелким. Моя мать терпеть не могла Дальзеля и отдала его растить мне. Пока он рос, я окружил его всевозможной заботой. Так что можешь вообразить мои ужас и горе, когда выяснилось, что он унаследовал натуру своего злого отца. Первое же, что он сделал, достигнув совершеннолетия – украл и спрятал мою жизнь, таким образом сделав меня своим рабом.

– Ну-ка еще раз, – сказал солдат. – Хочешь сказать, ты мертвый?

– Вовсе нет, – ответил Хазруэль. – Мы, ифриты, не похожи на вас, смертных, невежественных людей… Мы можем умереть, только если уничтожить одну малую часть нас. Поэтому все ифриты благоразумно отделяют от себя эту малую часть и прячут ее. Как сделал и я. Но, объясняя Дальзелю, как спрятать свою жизнь, я, ослепленный любовью, опрометчиво рассказал ему, где спрятана моя жизнь. И он тут же захватил ее в свою власть, вынуждая меня исполнить его приказ или умереть.

– Теперь мы подошли к сути, – сказал Абдулла. – Его приказом было украсть Цветок-в-Ночи.

– Поправка. Мой брат унаследовал величие ума от матери, великой Дазры. Он приказал мне украсть всех принцесс, что есть в мире. Минутное размышление откроет тебе смысл его решения. Мой брат достиг брачного возраста, но он столь смешанного происхождения, что ни одна женщина среди ифритов не согласится на него. Он вынужден обратиться к смертным женщинам. Но поскольку он ифрит, подойти могут только женщины высочайшего происхождения.

– Мое сердце болит за твоего брата, – заметил Абдулла. – А не мог он удовлетворится немного меньшим, чем всё?

– С какой стати? – спросил Хазруэль. – Он сейчас распоряжается моей силой. Он тщательно обдумал дело. И прекрасно понимая, что его принцессы не смогут ходить по воздуху, как ифриты, первым делом он приказал мне украсть некий бродячий замок, принадлежащий одному чародею этой страны Ингарии, чтобы приютить его невест, а потом приказал мне начинать красть принцесс. Этим я сейчас и занят. Но, естественно, одновременно я разрабатываю собственные планы. Я устраиваю так, чтобы за каждой украденной мной принцессой оставался обиженный возлюбленный или разочарованный принц, который может захотеть попытаться спасти ее. Для этого влюбленный должен бросить вызов моему брату и вырвать у него тайну, где спрятана моя жизнь.

– И тут вступаю я, могучий интриган? – холодно спросил Абдулла. – Я часть твоего плана по возвращению себе жизни, не так ли?

– Лишь чуть-чуть. Я больше возлагал надежды на наследника Альберии или принца Пичстана, но оба молодых человека вместо этого отправились на охоту. На самом деле, все они продемонстрировали замечательную нехватку характера, включая короля Верхнего Норланда, который просто пытается каталогизировать свои книги самостоятельно, без помощи дочери, а даже он представлялся более вероятным шансом, чем ты. Ты был, можно сказать, самой слабой ставкой. В конце концов, пророчество при твоем рождении было весьма двусмысленным. Признаюсь, я продал тебе этот волшебный ковер почти исключительно ради забавы…

– Продал ради забавы! – воскликнул Абдулла.

– Да, меня забавляло количество и содержание мечтаний, которые исходили из твоей лавки.

Несмотря на холодный туман, Абдулла почувствовал, что его лицо горит.

– Потом, – продолжил Хазруэль, – когда ты удивил меня, сбежав от султана Занзиба, мне показалось забавным превратиться в выдуманного тобою Кабула Акбу и заставить тебя прожить некоторые из твоих мечтаний. Обычно я стараюсь создать подходящие приключения для каждого поклонника.

Несмотря на смущение, Абдулла мог поклясться, что огромные золотисто-коричневые глаза ифрита на этом месте покосились в сторону солдата.

– И сколько разочарованных принцев ты уже привел в движение, о хитрый и остроумный ифрит? – спросил он.

– Почти тридцать, – ответил Хазруэль, – но, как я сказал, большинство из них вовсе не пришли в движение. Это кажется мне странным, поскольку их происхождение и подготовка куда выше твоих. Однако я утешаюсь мыслью, что осталось украсть еще сто тридцать две принцессы.

– Думаю, ты можешь удовлетвориться мной, – заявил Абдулла. – Каким бы низким ни было мое происхождение, похоже, так желает Судьба. Я могу заверить тебя в этом, поскольку недавно бросил вызов Судьбе по этому самому поводу.

Ифрит улыбнулся – столь же неприятное зрелище, как и его нахмуренные брови – и кивнул:

– Знаю. Поэтому я и соизволил появиться перед тобой. Вчера два моих служебных ангела вернулись ко мне после того, как их повесили в человеческом облике. Ни один не был особо этим доволен, и оба заявили, что это твоих рук дело.

Абдулла поклонился:

– Если они поразмыслят, то несомненно найдут такой исход предпочтительнее, чем оставаться бессмертными жабами. А теперь скажи мне последнее, о вдумчивый похититель принцесс. Скажи, где можно найти Цветок-в-Ночи, не говоря уже о твоем брате Дальзеле.

Улыбка ифрита стала шире, сделавшись еще более неприятной, поскольку обнажила немалое количество чрезвычайно длинных клыков. Он указал наверх шипастым большим пальцем.

– Ну, прикованный к земле искатель приключений, естественно, они в замке, который ты видел во время заката последние несколько дней. Как я сказал, раньше он принадлежал одному чародею из этой страны. Ты обнаружишь, что туда непросто добраться, а если доберешься, тебе неплохо бы помнить, что я раб моего брата и вынужден действовать против тебя.

– Понял, – сказал Абдулла.

Ифрит положил громадные когтистые ладони на землю и начал подниматься.

– Также должен заметить, – сказал он, – что ковер связан приказом не следовать за мной. Могу я теперь удалиться?

– Нет, подожди! – воскликнул солдат.

В то же мгновение Абдулла вспомнил, что забыл кое-что, и спросил:

– А что насчет джинна?

Но голос солдата был громче и заглушил Абдуллу:

– СТОЙ, чудовище! Этот замок висит здесь в небе по какой-то особой причине, чудовище?

Хазруэль снова улыбнулся и остановился, балансируя на одном громадном колене.

– Как ты проницателен, солдат. Да, действительно. Замок здесь, потому что я готовлюсь похитить дочь короля Ингарии, принцессу Валерию.

– Мою принцессу! – воскликнул солдат.

Улыбка Хазруэля превратилась в смех. Он откинул голову и взревел в туман.

– Сомневаюсь, солдат! Ох, сомневаюсь! Этой принцессе всего четыре года. Но хотя тебе от нее мало проку, уверен, мне будет много проку от тебя. Я рассматриваю тебя и твоего друга из Занзиба как хорошо размещенных на моей шахматной доске пешек.

– Что ты имеешь в виду? – возмущенно спросил солдат.

– Поскольку вы двое поможете мне похитить ее! – ответил ифрит и, громко смеясь, в вихре крыльев устремился ввысь, в туман.

Глава пятнадцатая, в которой путники прибывают в Кингсбёри

– Если хочешь знать мое мнение, – сказал солдат, уныло сваливая рюкзак на волшебный ковер, – это существо ничуть не лучше своего брата, если у него, конечно, вообще есть брат.

– Есть, можешь не сомневаться – ифриты не лгут, – ответил Абдулла. – Но они всегда склонны считать себя выше смертных, даже добрые ифриты. А имя Хазруэля находится в Списке Добрых.

– Да ты смеешься! Куда делась Полночь? Она, наверное, перепугалась до смерти.

Солдат поднял такую суматоху, разыскивая Полночь в кустах, что Абдулла больше не пытался поделиться знаниями об ифритах, которые любой ребенок в Занзибе получает в школе. Кроме того, он боялся, что солдат прав. Может, Хазруэль и принес Семь Обетов, которые делали его частью Воинства Добра, но его брат подарил ему прекрасный предлог нарушить все семь. Добрый или нет, Хазруэль явно получал немалое удовольствие от ситуации.

Абдулла подобрал бутылку джинна и поставил ее на ковер. Она тут же упала на бок и скатилась.

– Нет-нет! – вскричал джинн изнутри. – Я не поеду на этом! Почему, ты думаешь, я упал с него раньше? Ненавижу высоту!

– Ой, не начинай! – воскликнул солдат.

Полночь обернулась вокруг его руки, пинаясь, царапаясь и кусаясь, всеми доступными способами демонстрируя, что кошки и летающие ковры совершенно не сочетаются. Уже этого было достаточно, чтобы вызвать раздражение, но Абдулла подозревал, что дурное настроение солдата в основном связано с тем, что принцессе Валерии всего четыре года. Солдат считал себя обрученным с принцессой Валерией. Теперь по понятным причинам он чувствовал себя дураком.

Абдулла крепко сжал в руках бутылку джинна и устроился на ковре. Он тактично ничего не сказал по поводу пари, хотя ему было совершенно ясно, что он с легкостью выиграл. Да, они вернули волшебный ковер, но поскольку ему запрещалось следовать за ифритом, он был совершенно бесполезен для спасения Цветка-в-Ночи.

После продолжительной борьбы солдат более-менее надежно устроил на ковре себя, свою шляпу, Полночь и Молокососа. Его загорелое лицо покраснело.

– Отдавай приказ, – велел он.

Абдулла всхрапнул. Ковер плавно поднялся в воздух на фут, из-за чего Полночь взвыла и начала вырываться, а бутылка джинна вздрогнула в его руках.

– О изысканный гобелен волшебства, – произнес Абдулла. – О ковер, составленный из самых сложных чар, прошу тебя двигаться на умеренной скорости в сторону Кингсбёри, но, использовав вплетенную в твою ткань великую мудрость, устроить так, чтобы нас по пути никто не увидел.

Ковер послушно поднялся сквозь туман и направился на юг. Солдат сжал Полночь в руках. Из бутылки донесся хриплый дрожащий голос:

– Тебе обязательно так отвратительно ему льстить?

– Этот ковер в отличие от тебя, – ответил Абдулла, – состоит из столь чистого и великолепного колдовства, что послушается только самого изысканного языка. В душе он поэт среди ковров.

От ковра разлилось ощущение самодовольства. Он гордо распрямил драные края и плавно поплыл к золотому солнечному свету над туманом. Из бутылки появилась маленькая синяя струя и с паническим визгом снова исчезла.

– Ну, я бы не стал этого делать! – сказал джинн.

Вначале ковру легко было оставаться незамеченным. Он просто летел над туманом, который расстилался под ними – белый и плотный как молоко. Но когда взошло солнце, сквозь туман начали мерцать зелено-золотые поля, а потом – белые дороги и случайные дома. Молокосос был полностью очарован. Он стоял на краю, таращась вниз, и казалось, того и гляди нырнет с ковра головой вперед, так что солдат крепко держал его одной рукой за маленький пушистый хвост.

И к лучшему. Ковер сделал вираж в сторону линии деревьев вдоль реки. Полночь вонзила в него все когти, а Абдулла едва успел спасти рюкзак солдата. У солдата сделался такой вид, словно его мутит.

– Обязательно надо так стараться, чтобы нас никто не увидел? – спросил он, когда они заскользили рядом с деревьями, словно бродяга, прячущийся в живой изгороди.

– Думаю, да, – ответил Абдулла. – Мой опыт говорит, что любой, кто увидит этого орла среди ковров, сразу захочет украсть его.

И он рассказал солдату про человека на верблюде.

Солдат согласился, что в словах Абдуллы есть резон.

– Просто это нас замедляет. По-моему, мы должны добраться до Кингсбёри и предупредить короля, что за его дочерью охотится ифрит. За такую информацию короли хорошо вознаграждают.

Вынужденный оставить мысль о женитьбе на принцессе Валерии, солдат теперь явно задумался о других способах сколотить состояние.

– Мы обязательно так и сделаем, не беспокойся, – ответил Абдулла и снова не упомянул о пари.

До Кингсбёри они добирались большую часть дня. Ковер следовал вдоль рек, скользил от леса к чаще и прибавлял скорость, только когда внизу было пусто. Когда ближе к вечеру они добрались до города – внушительного собрания башен внутри высоких стен, раза в три, если не больше, крупнее Занзиба, – Абдулла велел ковру найти хороший постоялый двор рядом с королевским дворцом и приземлиться где-нибудь, где никто не заподозрит, каким способом они путешествовали.

Ковер подчинился, заскользив над мощными стенами, как змея. Затем он стал держаться крыш, следуя форме каждой крыши, как камбала следует морскому дну. Абдулла, солдат и даже кошки в изумлении осматривали открывавшийся внизу вид. Богато одетые люди и дорогие повозки переполняли широкие и узкие улицы. Каждый дом казался Абдулле дворцом. Он видел башни, купола, богатую резьбу, золотые своды и мраморные дворы, которые султан Занзиба с радостью назвал бы своими. Самые бедные дома – если только можно назвать такое богатство бедным – были изыскано украшены росписями. Что касается магазинов, богатство и количество их товаров заставили Абдуллу понять, что Базар в Занзибе на самом деле убогий и второсортный. Неудивительно, что султан был так озабочен союзом с принцем Ингарии!

Оштукатуренные стены постоялого двора, который ковер нашел для них рядом с величественными мраморными зданиями в центре Кингсбёри, хозяин украсил лепными узорами фруктов самых ярких цветов с множеством сусального золота. Ковер аккуратно приземлился на покатой крыше конюшни трактира, ловко спрятав их возле золотого шпиля с позолоченным флюгером наверху. Они сидели и осматривали всё это великолепие в ожидании, пока двор внизу опустеет. Там двое слуг чистили позолоченную повозку, сплетничая в процессе работы.

Большей частью они говорили о хозяине трактира, который явно любил деньги. Но когда они закончили жаловаться, как мало им платят, один из них спросил:

– Есть какие-нибудь новости о том страннийском солдате, который ограбил столько народу на севере? Мне говорили, он направляется сюда.

– Он точно идет в Кингсбёри, – ответил второй. – Все они так делают. Но его поджидают в городских воротах. Далеко не пройдет.

Солдат встретился взглядом с Абдуллой.

– У тебя есть во что переодеться? – прошептал Абдулла.

Солдат кивнул и принялся яростно рыться в рюкзаке. Вскоре он достал две рубашки в крестьянском стиле с вышитыми складками на груди и спине. Абдулла заинтересовался, где он их взял.

– Бельевая веревка, – прошептал солдат, доставая одежную щетку и бритву.

Прямо там, на крыше, он переоделся в одну из рубашек и приложил все силы, чтобы бесшумно почистить штаны. Больше всего шуму он производил, когда попытался побриться сухой бритвой. Двое слуг постоянно поглядывали в сторону доносящегося с крыши царапания.

– Наверное, птица, – сказал один.

Абдулла надел вторую рубашку поверх куртки, которая сейчас вовсе не походила на его лучшую. Ему было жарко, но он никак не мог переложить спрятанные в куртке деньги так, чтобы солдат не увидел, сколько их у него. Он причесался одежной щеткой, пригладил усы, а потом почистил брюки той же одежной щеткой. Когда он закончил, солдат передал Абдулле бритву и молча протянул свою косу.

– Великая жертва, друг мой, но думаю, мудрая, – прошептал Абдулла.

Он отпилил косу и спрятал ее в золотом флюгере. Преображение получилось замечательным. Теперь солдат выглядел как лохматый процветающий фермер. Абдулла надеялся, что сам он сойдет за младшего брата фермера.

Пока они этим занимались, двое слуг закончили чистить повозку и начали закатывать ее в каретный сарай. Когда они проходили под крышей, на которой находился ковер, один из них спросил:

– А что ты думаешь насчет истории, будто кто-то пытается украсть принцессу?

– Ну, думаю, это правда, – ответил второй, – если ты об этом спрашиваешь. Говорят, королевский чародей сильно рисковал, чтобы послать предупреждение, бедняга, а он не тот человек, который станет рисковать из-за ерунды.

Солдат снова встретился взглядом с Абдуллой. Его губы беззвучно произнесли энергичное проклятие.

– Ничего страшного, – прошептал Абдулла. – Есть другие способы заслужить вознаграждение.

Они ждали, пока слуги не вернулись и не зашли в трактир. После чего Абдулла велел ковру приземлиться во дворе. Тот послушно соскользнул вниз. Абдулла подхватил ковер и завернул в него бутылку джинна, а солдат взял рюкзак и обеих кошек. Они вошли в трактир, пытаясь выглядеть скучными и порядочными.

Хозяин встретил их внутри. Предупрежденный словами слуг, Абдулла встретил хозяина золотой монетой, небрежно зажатой между указательным и большим пальцем. Хозяин посмотрел на нее. Его суровые глаза уставились на золотую монету так пристально, что Абдулла сомневался, что он вообще видел их лица. Абдулла был крайне вежлив. Хозяин тоже. Он проводил их в чудесную просторную комнату на третьем этаже. Он согласился прислать наверх ужин и обеспечить ванны.

– И кошкам будет нужно… – начал солдат.

Абдулла сильно пнул его по щиколотке.

– И это всё, о лев среди трактирщиков. Хотя, услужливейший из хозяев, если твой деятельный и бдительный персонал может достать корзину, подушку и тарелку лосося, могущественная ведьма, которой мы завтра доставляем эту пару исключительно одаренных кошек, несомненно, самым щедрым образом вознаградит тех, кто принесет эти вещи.

– Посмотрю, что можно сделать, сэр, – ответил трактирщик.

Абдулла небрежно бросил ему золотую монету. Тот глубоко поклонился и, пятясь, вышел из комнаты, оставив Абдуллу решительно довольным собой.

– Нечего смотреть так самодовольно! – сердито произнес солдат. – Что мы теперь должны делать? Я здесь в розыске, а король, видимо, уже всё знает про ифрита.

Абдулла с удовольствием почувствовал себя хозяином положения вместо солдата.

– Да, но знает ли король, что в небе висит замок, полный украденных принцесс, готовый принять его дочь? – заметил он. – Ты забываешь, друг мой, что у короля нет преимущества личной беседы с ифритом, мы можем использовать этот факт.

– Как? – спросил солдат. – Ты можешь придумать способ не дать ифриту украсть ребенка? Или способ попасть в тот замок, коли на то пошло?

– Нет, но мне кажется, чародей может всё это знать, – ответил Абдулла. – Думаю, мы должны видоизменить твою прежнюю идею. Вместо того, чтобы найти одного из тех королевских чародеев и придушить его, мы можем разузнать, который чародей лучший, и заплатить ему гонорар за помощь.

– Хорошо, но заниматься этим придется тебе. Любой достойный своего звания чародей сразу же опознает во мне страннийца и позовет констеблей, прежде чем я успею пошевелиться.

Трактирщик принес еду для кошек сам. Он торопливо вошел с миской сливок, тщательно очищенным от костей лососем и тарелкой снетков. За ним следовала его жена, такая же суровоглазая как он, с мягкой тростниковой корзиной и вышитой подушкой в руках. Абдулла постарался не выглядеть опять самодовольным.

– Огромное спасибо, прославленнейший из трактирщиков, – сказал он. – Я сообщу ведьме о вашей великой заботливости.

– Всё в порядке, сэр, – произнес трактирщик. – Мы здесь в Кингсбёри знаем, как выказать почтение к пользователям магии.

Абдулла перешел от самодовольства к подавленности. Он понял, что ему стоило самому притвориться чародеем. Он отвел душу, спросив:

– Надеюсь, эта подушка набита только павлиньими перьями? Ведьма весьма привередлива.

– Да, сэр, – ответил трактирщик. – Я всё об этом знаю.

Солдат кашлянул. Абдулла сдался и величественно произнес:

– Кроме кошек, нам с моим другом доверили послание к чародею. Мы предпочли бы доставить его королевскому чародею, но по пути до нас дошли слухи, что с ним приключилась какая-то беда.

– Это правда, – сказал трактирщик, отодвинув жену в сторону. – Один из королевских чародеев исчез, сэр, но, к счастью, их двое. Если хотите, могу направить вас ко второму – королевскому чародею Сулиману, сэр.

Он многозначительно посмотрел на ладони Абдуллы.

Абдулла вздохнул и достал самую большую серебряную монету. Она оказалась правильным вознаграждением. Трактирщик обстоятельно объяснил дорогу и взял серебряную монету, пообещав, что ванна и ужин скоро будут. Ванна была горячей, а ужин вкусным. Абдулла был доволен. Пока солдат купался сам и купал Молокососа, Абдулла переместил свое богатство из куртки в пояс для хранения денег, благодаря чему почувствовал себя гораздо лучше. Похоже, солдат тоже почувствовал себя лучше. После ужина он положил ноги на стол и сидел, куря глиняную трубку. Отвязав шнурок от горлышка бутылки джинна, он весело болтал им, чтобы Молокосос мог поиграть.

– Никаких сомнений – деньги решают в этом городе всё. Ты собираешься поговорить с королевским чародеем сегодня вечером? Чем скорее, тем лучше, по-моему.

Абдулла согласился.