Текст книги "Замок в воздухе (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Однако у Полуночи были другие планы. Когда Абдулла пошел за солдатом, она встала у него на пути, многозначительно уставившись на него. Абдулла не обратил внимания и попытался обойти ее. И она сразу снова стала огромной. Черная пантера еще крупнее, чем раньше, если только такое возможно, с рычанием перегородила ему дорогу. Он остановился, по-настоящему испугавшись. И зверюга прыгнула на него. Абдулла был слишком испуган даже для того, чтобы закричать. Он закрыл глаза и ждал, когда ему вырвут горло. Вот тебе и Судьба с пророчествами!

Однако его горла коснулось что-то мягкое. Маленькая твердая лапа ударила его по плечу, а другие такие же лапы вцепились в грудь. Абдулла открыл глаза и обнаружил, что Полночь вернулась к размерам кошки и вцепилась в его куртку. Сине-зеленые глаза встретились с ним взглядом и велели: «Неси меня. А не то…»

– Прекрасно, грозная представительница кошачьих, – сказал Абдулла. – Но постарайся больше не отдирать вышивку на моей куртке. Когда-то это был мой лучший костюм. И, пожалуйста, помни, что я несу тебя абсолютно против воли. Я не люблю кошек.

Полночь спокойно вскарабкалась на плечо Абдуллы, где самодовольно уселась и весь оставшийся день балансировала, пока он брел и соскальзывал вниз по горе.

Глава двенадцатая, в которой Абдуллу и солдата настигает закон

К вечеру Абдулла почти привык к Полуночи. В отличие от пса Джамала, от нее пахло исключительной чистотой, и она была великолепной матерью. Она слезала с Абдуллы, только чтобы покормить котенка. Если бы не ее тревожащая привычка становиться громадной, когда он раздражал ее, Абдулла мог бы со временем научиться терпеть ее. Он признавал, что котенок очарователен. Он играл с кончиком косы солдата и неуклюже пытался охотиться на бабочек, когда они остановились пообедать. Остальную часть дня он провел в куртке солдата, с любопытством выглядывая наружу на траву, деревья и обрамленные папоротником водопады, мимо которых они проходили по пути к равнине. Но, когда они остановились на ночь, у Абдуллы вызвала отвращение суета солдата вокруг новых питомцев. Они решили переночевать в постоялом дворе, на который наткнулись в первой долине. И там солдат постановил, что его кошки должны получить всё самое лучшее. Трактирщик и его жена разделяли мнение Абдуллы. Они были грузными людьми, которые изначально пребывали в плохом настроении из-за таинственной кражи тем утром кувшина молока и целого лосося. Они с суровым неодобрением бегали туда-сюда, чтобы достать корзину правильной формы и мягкую подушку в нее. Они угрюмо поспешали со сметаной, куриной печенью и рыбой. Они нехотя добыли некие травы, которые, как заявил солдат, предотвращали язвенную болезнь уха. Они яростно послали за другими травами, которые должны были лечить кошек от глистов. Но посмотрели откровенно недоверчиво, когда их попросили нагреть воду для ванной, поскольку солдат подозревал, что Молокосос подхватил блох.

Абдулла оказался вынужден вести переговоры.

– О принц и принцесса трактирщиков, – сказал он, – отнеситесь терпеливо к эксцентричности моего друга. Когда он говорит «ванна», он, конечно, имеет в виду ванну для себя и для меня. Мы оба несколько запачкались в пути и будем рады чистой горячей воде, за которую мы, конечно же, заплатим дополнительно, сколько нужно.

– Что? Мне? Ванна? – возмутился солдат, когда трактирщик и его жена утопали ставить кипятиться большие котлы.

– Да. Тебе, – ответил Абдулла. – Иначе я сегодня же вечером расстанусь с тобой и твоими кошками. Пес моего друга Джамала в Занзибе вонял едва ли больше тебя, о немытый воин, и Молокосос, есть у него блохи или нет, куда чище.

– Но как же моя принцесса и твоя дочь султана, если ты уйдешь? – спросил солдат.

– Что-нибудь придумаю. Но я предпочел бы, чтобы ты помылся, и, если хочешь, можешь взять Молокососа с собой в ванну. Для этого я ее и попросил.

– Ванные ослабляют, – с сомнением произнес солдат. – Но, думаю, я мог бы заодно вымыть с собой и Полночь.

– Можешь использовать обеих кошек вместо мочалок, если тебе хочется, потерявший голову пехотинец, – сказал Абдулла и отправился наслаждаться собственной ванной.

В Занзибе из-за жаркого климата ванну принимали часто. Абдулла привык посещать общественные бани по меньшей мере через день, и ему этого не хватало. Даже Джамал ходил в бани раз в неделю, и говорили, он брал с собой в воду пса. Смягченный горячей водой, Абдулла подумал, что солдат на самом деле не больше одурманен кошками, чем Джамал – псом. Он надеялся, что Джамал с псом сумели ускользнуть и что, если им это удалось, они сейчас не терпят лишения в пустыне.

От ванны солдат с виду нисколько не ослабел, хотя его кожа приобрела гораздо более бледный коричневый оттенок. Полночь умчалась от одного вида воды, но Молокосос, по словам солдата, наслаждался каждым мгновением.

– Он играл с мыльными пузырями! – с обожанием воскликнул солдат.

– Надеюсь, ты думаешь, что достойна всех этих трудов, – сказал Абдулла Полуночи, когда она уселась на его кровати, изысканно вылизываясь после сметаны и цыпленка.

Полночь повернулась и одарила его презрительным взглядом круглых глаз – конечно, она достойна! – а потом вернулась к серьезному делу чистки ушей.

Счет на следующее утро был громадным. Большую часть дополнительной платы составляла горячая вода, но подушки, корзинки и травы тоже были широко представлены в списке. Абдулла с дрожью заплатил и с беспокойством спросил, как далеко до Кингсбёри.

Шесть дней, ответили ему, если идти пешком.

Шесть дней! Абдулла чуть не застонал вслух. Шесть дней с такими расходами, и он едва сможет позволить себе содержать Цветок-в-Ночи в крайней бедности, когда найдет ее. А ведь ему приходилось ожидать еще шесть дней суеты солдата вокруг кошек, прежде чем они смогут схватить за шиворот какого-нибудь чародея и хотя бы начать пытаться найти ее. Нет, подумал Абдулла. Следующим его желанием джинну будет перенести их в Кингсбёри. А значит, ему придется вытерпеть только два дня.

Подбодренный этой мыслью, Абдулла зашагал прочь по дороге – Полночь безмятежно ехала на его плечах, а бутылка джинна подпрыгивала на боку. Сияло солнце. Зелень сельской местности стала настоящим удовольствием после пустыни. Абдулле даже начали нравиться дома с травяными крышами. При них имелись восхитительно беспорядочные сады, а у многих двери были увиты розами или другими цветами. Солдат сказал ему, что травяные крыши здесь в обычае. Они назывались соломенными крышами и прекрасно защищали от дождя, заверил его солдат, хотя Абдулле с трудом в это верилось.

Вскоре Абдулла погрузился в очередную мечту о том, как они с Цветком-в-Ночи живут в деревенском доме с травяной крышей и увитой розами дверью. Он создаст для нее такой сад, который станет предметом зависти для всех на много миль вокруг. Он начал планировать сад.

К несчастью, к концу утра его мечту прервали учащающиеся капли дождя. Полуночи они страшно не понравились. Она громко жаловалась Абдулле в ухо.

– Спрячь ее под курткой, – предложил солдат.

– Только не я, обожатель животных, – ответил Абдулла. – Она любит меня не больше, чем я ее. Наверняка она воспользуется шансом наделать порезов на моей груди.

Солдат протянул Абдулле шляпу с Молокососом, тщательно накрытым грязным носовым платком, и спрятал Полночь под своей курткой. Они прошли с полмили. Теперь дождь полил как из ведра.

Джинн вывесил неровный синий клочок над бутылкой.

– Не мог бы ты сделать что-нибудь с этой водой, которая заливается ко мне?

Молокосос жаловался на то же самое во весь слабый пискливый голос. Абдулла смахнул с глаз мокрые волосы, чувствуя себя вымотанным.

– Надо найти какое-нибудь укрытие, – сказал солдат.

К счастью, за следующим поворотом обнаружился один из многих постоялых дворов. Они с благодарностью прошлепали в его бар, где Абдулла с удовольствием убедился, что травяная крыша действительно прекрасно защищает от дождя.

Здесь солдат в уже привычной Абдулле манере потребовал отдельную гостиную с очагом, чтобы кошкам было удобно, и обед для всех четверых членов компании. Абдулла задумался (тоже привычно), насколько велик будет счет на этот раз, хотя и должен был признать, что очаг очень даже кстати. Мокрый насквозь Абдулла стоял перед ним со стаканом пива, пока они ждали обеда – в этом конкретном постоялом дворе пиво на вкус было таким, словно происходило от очень больного верблюда. Полночь насухо вылизала котенка, а потом себя. Солдат вытянул сапоги к огню, и от них шел пар, тогда как бутылка джинна стояла на каменной плите перед очагом, и от нее тоже шел легкий пар. Даже джинн не жаловался.

Они услышали снаружи лошадей. Это не было чем-то необычным. Большинство людей в Ингарии по возможности путешествовали верхом. Как и неудивительно, что всадники решили остановиться в постоялом дворе. Они наверняка тоже промокли. Абдулла как раз думал о том, что вчера ему решительно следовало попросить джинна достать им лошадей вместо молока и лосося, когда услышал, как всадники кричат трактирщику в окно гостиной:

– Двое мужчин: страннийский солдат и смуглый парень в причудливом костюме разыскиваются за нападение и грабеж. Вы их видели?

Прежде чем всадники закончили кричать, солдат уже стоял у окна гостиной, прижавшись спиной к стене так, чтобы он мог выглядывать из окна, не будучи замеченным, и каким-то образом уже держал в одной руке рюкзак, а в другой – шляпу.

– Четверо, – сказал он. – Судя по униформе, констебли.

Абдулла мог только стоять, испуганно открыв рот, и думать: вот что бывает, когда суетишься с корзинками и ванными для кошек, давая повод трактирщикам запомнить тебя. И требуешь отдельные гостиные, подумал он, услышав на расстоянии голос трактирщика, который льстиво отвечал, что да, оба парня здесь в малой гостиной.

Солдат протянул Абдулле шляпу.

– Положи сюда Молокососа. А потом возьми Полночь и будь готов убираться через окно, как только они войдут в постоялый двор.

Именно этот момент Молокосос выбрал, чтобы отправиться на разведку под дубовую скамейку. Абдулла нырнул за ним. Выбравшись на коленях обратно с извивающимся котенком в руке, он услышал отдаленный топот сапогов в баре. Солдат открывал задвижку на окне. Абдулла бросил Молокососа в его протянутую шляпу и повернулся за Полночью. И увидел бутылку джинна, греющуюся возле очага. Полночь сидела на высокой полке на другом конце комнаты. Безнадежно. Сапоги теперь были гораздо ближе – топали к двери гостиной. Солдат колотил по окну, которое, похоже, заело. Абдулла схватил бутылку джинна.

– Сюда, Полночь! – позвал он и побежал к окну, где столкнулся с попятившимся солдатом.

– Отойди подальше, – велел солдат. – Эту штуку заклинило. Придется пнуть.

Когда Абдулла отшатнулся в сторону, дверь гостиной распахнулась и трое внушительных мужчин в униформе ворвались в комнату. В то же мгновение сапог солдата с грохотом врезался в оконную раму. Створка распахнулась, и солдат вскарабкался на подоконник. Трое мужчин закричали. Двое устремились к окну, а один нырнул за Абдуллой. Абдулла опрокинул перед ними дубовую скамейку, помчался к окну и, не задумываясь, перепрыгнул через подоконник под проливной дождь.

А потом он вспомнил про Полночь и обернулся.

Она снова стала громадной – крупнее, чем он когда-либо видел, неясно вырисовываясь словно гигантская черная тень в пространстве под окном, оскалив огромные белые клыки на троих мужчин. Они попадали друг на друга в попытке отступить обратно через дверь. Абдулла с благодарностью повернулся и побежал за солдатом. Тот несся к дальнему углу постоялого двора. Четвертый констебль, который держал снаружи лошадей, побежал было за ними, потом понял, что это глупо, и побежал обратно к лошадям, которые бросились от него врассыпную. Несясь следом за солдатом через промокший огород, Абдулла слышал крики всех четверых констеблей, пытавшихся поймать лошадей.

Солдат был профессионалом в побегах. Он нашел проход из огорода во фруктовый сад, а оттуда – калитку в широкое поле. И всё в одно мгновение. Вдалеке за полем начинался скрытый покрывалом дождя лес, как обещание безопасности.

– Ты взял Полночь? – выдохнул солдат, пока они бежали по мокрой траве поля.

– Нет, – ответил Абдулла – на пояснения ему не хватало дыхания.

– Что? – воскликнул солдат.

Он остановился и порывисто развернулся.

В это мгновение четыре лошади, каждая с констеблем в седле, появились в поле, перепрыгнув через живую изгородь сада. Солдат яростно выругался. Они с Абдуллой помчались к лесу. К тому моменту, когда они добрались до его заросшего кустами края, всадники преодолели гораздо больше половины поля. Абдулла с солдатом шумно нырнули в кусты и прыгнули вперед, в открытую лесистую местность, где, к изумлению Абдуллы, земля была покрыта тысячами и тысячами ярко-синих цветов, расстилавшихся в голубую даль словно ковер.

– Что… это за цветы? – выдохнул он.

– Колокольчики, – ответил солдат. – Ты потерял Полночь. Я убью тебя.

– Я не потерял. Она найдет нас. Она выросла. Говорил тебе. Магия, – выдохнул Абдулла.

Солдат ни разу не видел этот трюк Полуночи. Он не поверил Абдулле.

– Беги быстрее, – велел он. – Мы должны сделать круг назад и забрать ее.

Они побежали вперед, топча колокольчики, пропитавшись их странным насыщенным запахом. Если бы не серый проливной дождь и крики констеблей, Абдулла мог бы поверить, что бежит по небесам. Он быстро вернулся к мечтам. Создавая сад для домика, в котором будет жить с Цветком-в-Ночи, он засеял его тысячью колокольчиков, как эти. Но мечты не позволяли ему забыть, что они протаптывают четкий след из сломанных белых стеблей и оторванных цветов. Как и не делали его глухим к треску веток, когда констебли пустили лошадей в лес за ними.

– Безнадежно! – воскликнул солдат. – Вели своему джинну, чтобы констебли потеряли нас.

– Вспомни… сапфир среди солдат… никаких желаний… до послезавтра, – выдохнул Абдулла.

– Он может выполнить еще одно авансом.

Из бутылки в руке Абдуллы сердито затрепетал синий дым.

– Я исполнил ваше последнее желание только при условии, что вы оставите меня в покое, – сказал джинн. – Всё, чего я прошу – чтобы мне позволили в одиночестве горевать в моей бутылке. И вы позволяете? Нет. При первом же признаке неприятностей вы начинаете стенать о желаниях авансом. Со мной здесь вообще никто не считается?

– Критическое положение… о гиацинт… колокольчик среди духов бутылки, – пропыхтел Абдулла. – Перенеси нас… далеко…

– О нет, не смей! – воскликнул солдат. – Не вздумай желать перенести нас далеко без Полуночи. Пусть он сделает нас невидимыми, пока мы не найдем ее.

– Синий нефрит среди джиннов… – выдохнул Абдулла.

– Если и есть что-то, что я ненавижу больше этого дождя, – перебил джинн, выдувшись лавандовым облаком, – и того, что мне без конца докучают желаниями раньше срока, так это когда меня уламывают на желания витиеватыми речами. Если хочешь желание, говори прямо.

– Перенеси нас в Кингсбёри, – пропыхтел Абдулла.

– Сделай так, чтобы эти ребята потеряли нас, – в ту же секунду сказал солдат.

Они пронзили друг друга взглядами на бегу.

– Договоритесь уже, – сказал джинн, скрестив руки и презрительно струясь позади них. – Мне всё едино, на что вы решите потратить еще одно желание. Только позвольте напомнить, что это будет ваше последние на два дня.

– Я не оставлю Полночь, – сказал солдат.

– Если мы… тратим желание, – выдохнул Абдулла, – оно должно… с пользой… глупый охотник за приданым… приближать нас… к цели… Кингсбёри.

– Тогда можешь отправляться без меня.

– Всадники всего в пятидесяти футах, – заметил джинн.

Они посмотрели через плечо и обнаружили, что он прав. Абдулла поспешно сдался.

– Тогда сделай так, чтобы они не могли нас видеть, – выдохнул он.

– Сделай нас невидимыми, пока Полночь не найдет нас, – добавил солдат. – Я знаю, она сможет. Она достаточно умная.

Абдулла краем глаза уловил злую усмешку, расплывшуюся на дымчатом лице джинна, и то, как его руки совершили некие жесты.

После чего наступила сырая и липкая странность. Мир внезапно исказился вокруг Абдуллы, стал огромным, сине-зеленым и расплывчатым. Он медленно и тяжело полз, припав к земле, среди гигантских колокольчиков, с крайней осторожностью переставляя каждую громадную бородавчатую руку, поскольку по какой-то причине не мог посмотреть вниз – только вверх и вокруг. Это был такой тяжкий труд, что ему хотелось остановиться и растянуться на земле на месте, но земля кошмарно дрожала. Он чувствовал, как некие гигантские создания скачут к нему, так что продолжал отчаянно ползти. Но, несмотря на все усилия, он не успевал убраться с их пути. Громадное копыто, величиной с круглую башню, с металлом внизу ударило прямо рядом с ним. Абдулла так испугался, что застыл и не мог пошевелиться. Он знал, громадные создания тоже остановились совсем рядом. Раздались громкие раздраженные звуки, которые он не мог как следует расслышать. Так продолжалось какое-то время. Затем стук копыт возобновился и тоже продолжался какое-то время, топча туда-сюда, всегда довольно близко. Прошла, казалось, большая часть дня, прежде чем создания бросили искать его и с топотом и хлюпаньем удалились.

Глава тринадцатая, в которой Абдулла бросает вызов Судьбе

Еще какое-то время Абдулла сидел, припав к земле, но существа не вернулись, и он снова начал ползти – без толку и не понимая куда, – надеясь понять, что с ним произошло. Он знал, что-то случилось, но ему не хватало мозгов, чтобы обдумать это.

Пока он полз, дождь прекратился. Его это огорчило, поскольку дождь чудесно освежал кожу. С другой стороны… В солнечном луче сделала круг муха и села на лист колокольчика неподалеку. Абдулла молниеносно выстрелил длинным языком, слизал муху и проглотил ее. «Славно!» – подумал он. А потом подумал: «Но мухи же грязные!» Еще более встревоженный, чем прежде, он пополз вокруг очередного скопления колокольчиков.

И там обнаружился кто-то, в точности похожий на него.

Он был коричневый, приземистый и бородавчатый, с желтыми глазами на макушке. Едва увидев Абдуллу, он раскрыл широкий безгубый рот, испустив рев ужаса, и начал раздуваться. Абдулла не стал дожидаться дальнейшего. Он развернулся и пополз прочь так быстро, как позволяли кривые ноги. Теперь он знал, что он такое. Он был жабой. Коварный джинн превратил его в жабу до тех пор, пока Полночь не найдет его. И Абдулла был уверен, что, найдя, она его съест.

Он заполз под ближайшие аркообразные листья колокольчика и затаился.

Примерно час спустя листья колокольчика раздвинулись и пропустили черную лапу чудовища. Похоже, оно заинтересовалось Абдуллой. Не выпуская когтей, оно потрогало его лапой. Абдулла пришел в такой ужас, чтобы попытался отпрыгнуть назад.

И обнаружил, что лежит на спине среди колокольчиков.

Он моргнул, глядя вверх на деревья, пытаясь привыкнуть к тому, что в голове вдруг опять появились мысли. Некоторые из них были неприятными: про двух разбойников, которые ползали в виде жаб рядом с прудом в оазисе, про то, как он съел муху, и как его едва не растоптала лошадь. Потом он огляделся и увидел неподалеку припавшего к земле солдата, который выглядел таким же сбитым с толку, каким Абдулла себя чувствовал. Рюкзак лежал рядом с ним, а позади рюкзака из шляпы солдата решительно пытался вылезти Молокосос. Бутылка джинна самодовольно стояла рядом со шляпой.

Джинн выбрался наружу – маленькими клочками, словно пламя спиртовки, опираясь дымчатыми руками на горлышко бутылки.

– Развлекаетесь? – насмешливо спросил он. – Как я вас подловил! Это научит вас, как докучать мне дополнительными желаниями!

Их внезапное превращение сильно встревожило Полночь. Она выгнулась сердитой дугой, шипя на обоих.

Солдат протянул к ней руку, издавая успокаивающие звуки.

– Ты опять напугал Полночь, – сказал он джинну, – и я разобью твою бутылку!

– Ты это уже говорил, – парировал джинн, – и не смог, увы. Бутылка зачарована.

– В таком случае, я постараюсь, чтобы его следующим желанием стало превратить тебя в жабу, – солдат ткнул большим пальцем в сторону Абдуллы.

Джинн бросил на Абдуллу настороженный взгляд. Абдулла ничего не сказал, но понял, что идея хороша и с ее помощью можно держать джинна в узде. Он вздохнул. Так или иначе, у него никак не получалось прекратить тратить желания зазря.

Они встали, подобрали вещи и продолжили путь. Но шли теперь гораздо осторожнее. Они держались самых маленьких дорожек и тропинок, какие только могли найти, и той ночью, вместо того чтобы отправиться в постоялый двор, остановились в старом пустом сарае. Там Полночь внезапно насторожилась, заинтересовалась и вскоре исчезла в темных углах. Некоторое время спустя она притрусила обратно с мертвой мышью, которую аккуратно положила в шляпу солдата для Молокососа. Молокосос не особо знал, что с ней делать. В итоге он решил, что это разновидность игрушки, на которую яростно напрыгивают и убивают. Полночь снова покралась прочь. Абдулла слышал тихие звуки ее охоты большую часть ночи.

Несмотря на это, солдат беспокоился о кормежке кошек. На следующее утро он захотел, чтобы Абдулла сходил до ближайшей фермы и купил молока.

– Тебе надо, ты и иди, – коротко ответил Абдулла.

И каким-то образом оказалось, что он уже идет на ферму с бидоном из рюкзака солдата, прицепленным к поясу на одном боку, и бутылкой джинна, подпрыгивающей на другом.

Ровно то же самое повторилось в следующие два утра с тем маленьким различием, что обе ночи они спали под стогом сена, и одним утром Абдулла купил чудесную свежую буханку, а другим – несколько яиц. В то третье утро по пути обратно к стогу сена он пытался понять, почему в его душе всё больше возрастают раздражение и обида.

Дело не просто в том, что он постоянно был одеревеневшим, уставшим и промокшим. И не просто в том, что он столько времени проводил, бегая по поручениям для солдатских кошек, хотя и имело к этому некоторое отношение. Отчасти это была вина Полуночи. Абдулла знал, что должен быть благодарен ей за защиту от констеблей. Он был благодарен, но по-прежнему не слишком хорошо с ней ладил. Она каждый день презрительно ехала у него на плече и умудрилась дать понять, что Абдулла для нее – всего лишь нечто вроде лошади. Нелегко было терпеть такое от простого животного.

Топая по сельским дорожкам, Абдулла весь день размышлял над этим и над другими вещами. Полночь элегантно свернулась вокруг его шеи, а солдат плелся впереди. Дело не в том, что он не любил кошек. Он уже привык к ним. Временами Молокосос казался ему таким же милым, как солдату. Нет, плохое настроение гораздо больше было связано с тем, как солдат с джинном умудрялись откладывать его поиски Цветка-в-Ночи. Абдулла видел, что, если не остережется, будет топать по сельским дорожкам до конца жизни, так и не добравшись до Кингсбёри. И даже добравшись туда, еще предстоит найти чародея. Нет, так не годится.

Той ночью они нашли для лагеря остатки каменной башни. Гораздо лучше, чем стог сена. Они смогли разжечь костер и поесть горячей еды из пакетов солдата, и Абдулла наконец согрелся и высох. Его настроение улучшилось.

Солдат тоже был весел. Он сидел, прислонившись к каменной стене, со спящим рядом с ним в шляпе Молокососом и смотрел наружу на закат.

– Я тут подумал, – сказал он, – ты ведь завтра получаешь желание от своего туманного синего друга, правильно? Знаешь, какое самое практичное желание можно загадать? Ты можешь пожелать обратно волшебный ковер. И тогда мы действительно начнем продвигаться вперед.

– Проще будет пожелать, чтобы мы оказались прямо в Кингсбёри, смышленый пехотинец, – заметил Абдулла – немного сердито, честно говоря.

– Ну да, но я теперь раскусил этого джинна, и знаю, он обязательно испортит желание настолько, насколько сможет, – ответил солдат. – Суть в том, что ты знаешь, как управлять ковром, и можешь доставить нас туда с куда меньшим количеством проблем и желанием в запасе для непредвиденных случаев.

Звучало разумно. Тем не менее Абдулла только заворчал. То, как солдат преподнес совет, заставило Абдуллу на многое взглянуть по-новому. Конечно, солдат раскусил джинна. Солдат был таким. Он профессионально умел заставлять людей делать то, что хочет. Единственное существо, которое могло заставить солдата делать то, чего он не хочет, была Полночь, а Полночь делала то, чего не хочет, только когда чего-то хотел Молокосос. Это ставило котенка на вершину иерархии. Котенка! И поскольку солдат раскусил джинна, а джинн определенно стоял выше Абдуллы, это ставило Абдуллу в самом низу. Неудивительно, что он чувствовал себя таким третируемым! И понимание, что с родственниками первой жены отца всё обстояло точно также, нисколько не помогало почувствовать себя лучше.

Так что Абдулла только заворчал, что в Занзибе расценили бы как возмутительную грубость, но солдат об этом не знал. Он весело указал на небо:

– Снова восхитительный закат. Смотри, там еще один замок.

Солдат был прав. В небе расцветало великолепие желтых озер, островов и выступов, и длинного синего мыса облаков с квадратным хмурым облаком, похожим на крепость, на нем.

– Он не такой, как тот замок, – сказал Абдулла.

Он чувствовал, что пришло время постоять за себя.

– Конечно, нет. Невозможно увидеть одно и то же облако дважды, – ответил солдат.

На следующее утро Абдулла умудрился проснуться первым. Заря всё еще пылала в небесах, когда он вскочил, схватил бутылку джинна и отнес ее на некоторое расстояние от руин, в которых они остановились.

– Джинн, – произнес он, – появись.

Из горлышка бутылки показалось туманное трепетание – скупое и призрачное.

– В чем дело? – спросило оно. – А где речи о драгоценностях и цветах и так далее?

– Ты сказал, что тебе это не нравится. Я перестал. Теперь я стал реалистом. Желание, которое я хочу загадать, соответствует моему новому мировоззрению.

– А, – произнес клочок джинна. – Ты собираешься попросить обратно волшебный ковер.

– Вовсе нет, – ответил Абдулла.

Джинн так удивился, что поднялся из бутылки и посмотрел на Абдуллу расширившимися глазами, которые в свете зари выглядели плотными, блестящими и почти человеческими.

– Поясню, – сказал Абдулла. – Итак. Судьба явно решила задержать мои поиски Цветка-в-Ночи. Несмотря на то, что Судьба же постановила, что я должен жениться на ней. Любая моя попытка пойти против Судьбы заставляет тебя сделать так, чтобы мое желание никому не принесло пользы, и обычно также обеспечивает преследование меня людьми, верблюдами или лошадьми. Или еще солдат заставляет меня зря потратить желание. Поскольку я устал от коварства вас обоих, без конца делающих всё по-своему, я решил бросить вызов Судьбе. С этого момента я собираюсь нарочно тратить каждое желание зазря. Тогда Судьба будет вынуждена взять дело в свои руки, иначе пророчество, касающееся Цветка-в-Ночи, никогда не исполнится.

– Ты ведешь себя как ребенок, – сказал джинн. – Или герой. Или, возможно, безумец.

– Нет, как реалист, – возразил Абдулла. – Кроме того, я брошу вызов тебе, растрачивая желания так, чтобы они принесли пользу кому-то где-то.

Вид у джинна был решительно саркастичный.

– И каково твое желание сегодня? Дома для сирот? Зрение для слепого? Или ты просто хочешь забрать все деньги мира у богатых и отдать бедным?

– Я подумал, что могу пожелать, чтобы те два разбойника, которых ты превратил в жаб, вернулись в собственный облик.

По лицу джинна разлилось выражение коварного ликования.

– Могло быть и хуже. С удовольствием это исполню.

– В чем подвох?

– О, ничего особенного. Просто солдаты султана как раз расположились лагерем в том оазисе. Султан убежден, что ты еще где-то в пустыне. Его люди в поисках тебя рыскают повсюду, но уверен, они выделят время для двух разбойников хотя бы для того, чтобы показать султану, как они усердны.

Абдулла поразмышлял над этим.

– А кто еще в пустыне может быть в опасности из-за поисков султана?

Джинн покосился на него.

– Тебя беспокоит трата желания, не так ли? Никого, кроме нескольких ткачей ковров и предсказателя. Ну и Джамала и его пса, конечно.

– А, – произнес Абдулла. – Тогда я потрачу это желание на Джамала и его пса. Я желаю, чтобы Джамал и его пес немедленно перенеслись к спокойствию и процветанию в качестве – дай подумать – да, в качестве дворцового повара и сторожевого пса в ближайшем королевском дворце, кроме Занзиба.

– Ты устроил так, что это желание сложно испортить, – жалобно произнес джинн.

– Такова была моя цель. Если бы я узнал, как сделать, чтобы ни одно желание нельзя было испортить, это стало бы большим облегчением.

– Есть одно желание, которое ты можешь использовать для этого.

Он говорил так тоскливо, что Абдулла понял, что он имеет в виду. Джинн хотел освободиться от заклятия, которое привязывало его к бутылке. Было бы легко потратить желание таким способом, размышлял Абдулла, но только если бы он мог рассчитывать на то, что джинн будет достаточно благодарен, чтобы потом помочь ему найти Цветок-в-Ночи. С этим джинном такое было маловероятно. И если он освободит джинна, тогда ему придется отказаться от вызова Судьбе.

– Я подумаю над этим желанием позже, – сказал он. – Мое желание на сегодня для Джамала и его пса. Они теперь в безопасности?

– Да, – надувшись, ответил джинн.

От выражения его дымчатого лица, когда он исчезал в бутылке, у Абдуллы появилось неуютное чувство, что он как-то умудрился испортить и это желание, но, конечно же, не мог узнать наверняка.

Абдулла развернулся и увидел, что солдат наблюдает за ним. Он понятия не имел, сколько солдат услышал, но был готов к спору.

Однако солдат сказал только:

– Не совсем понимаю твою логику во всем этом.

А потом предложил отправляться в путь на поиски фермы, где можно купить завтрак.

Абдулла снова посадил Полночь себе на плечо, и они устало потащились прочь. Весь тот день они снова брели по низинным дорожкам. Хотя никаких признаков констеблей не было, к Кингсбёри они, похоже, не приближались. На самом деле, когда солдат спросил у копавшего ров человека, как далеко до Кингсбёри, тот ответил, что четыре дня пешком.

«Судьба!» – подумал Абдулла.

На следующее утро он обогнул стог, в котором они спали, и пожелал, чтобы две жабы в оазисе стали людьми.

Джинн сильно разозлился.

– Ты слышал, как я говорил, что первый, кто откроет мою бутылку, станет жабой! Ты хочешь, чтобы я уничтожил свою прекрасную работу?

– Да, – ответил Абдулла.

– Несмотря на то, что люди султана по-прежнему там и наверняка повесят их? – спросил джинн.

– Думаю, – ответил Абдулла, припоминая свой опыт в качестве жабы, – даже в этом случае они предпочли бы быть людьми.

– О, что ж, прекрасно! – сердито произнес джинн. – Ты ведь понимаешь, что моя месть испорчена? Но разве тебя это волнует? Я для тебя лишь ежедневное желание в бутылке!