Текст книги "Доброе утро"

Автор книги: Диана Петерфройнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Эрни! Все в порядке?

Он улыбнулся в камеру и поднял вверх большой палец.

– Видите? – сказала я. – Он счастлив.

– Дураки часто чувствуют себя счастливыми, – ответил Ленни, нахмурясь.

– Тем лучше для них, – сказала я. – Ну, приступим.

В эфире Колин начала объявлять сюжет Эрни:

– Искателей острых ощущений этим летом ждет приятный сюрприз, так как корпорация «Шесть флагов» открывает новый аттракцион. «Манхэндлер» – самый высокоскоростной аттракцион в США, его скорость достигает ста тридцати миль в час, а угол во время спусков составляет девяносто пять процентов.

Ленни с подозрением посмотрел на меня. Майк, которого не было в кадре, только что сел за свой новый стол, сложив руки. Его лицо выражало отвращение.

Колин все еще говорила:

– Сегодня наш корреспондент Эрни Эпплби находится там, чтобы лично испробовать этот поразительный новый аттракцион. Не так ли, Эрни?

Все мониторы переключились на пристегнутого Эрни. Его ноги свободно болтались под ремнем безопасности, брюки грубо задрались, открывая бледные подозрительно гладкие икры без единого волоска.

И еще плохо подобранные носки. Я закатила глаза, но потом подумала – зная поклонниц Эрни, скорее всего, это покажется им очень милым.

– Да, это здорово! – говорил Эрни. – Мы прикрепили камеру к сиденью, и сейчас, вместе с программой «Доброе утро», вы все увидите сами, и проделаете весь путь вместе со мной! – На заднем плане слышалось монотонное «чак-чак-чак», пока вагончик полз вверх на первую горку. – Пока, – сказал Эрни, оглядываясь вокруг, – поездка проходит замечательно. Отсюда сверху открывается изумительный вид. Небо чистое и голубое, если не считать небольшого скопления облаков…

В аппаратной раздались смешки. Дай Эрни волю, он превратит репортаж об американских горках в прогноз погоды. Что дальше? Данные о порывах ветра?

– Сейчас мне предстоит совершить первую петлю! – крикнул он.

– Удачи, Эрни! – сказала Колин.

Вагончик продолжал пыхтеть, этот звук нарастал и становился все выше, и вот Эрни уже на вершине, а его лицо окружено белыми воздушными облачками. Он выглядел, как херувим с полотен времен Ренессанса. Ну, если конечно, удастся представить себе такого херувимчика, пристегнутого к виниловому сиденью американских горок, на картине кисти Рафаэля.

– Это так весело! – радовался Эрни. – Это…

Пыхтение прекратилось. Камера зафиксировала крупным планом лицо Эрни. Откуда-то послышались крики, улыбка с его лица исчезла и сменилась выражением неописуемого ужаса.

– О господи! – вопил он. – ОгосподиОгосподи!!!

– А что, – обернулся ко мне Ленни, – хорошая идея.

В соответствии со схемой «Манхэндлера», которую я видела, Эрни должен был сейчас упасть на первый ряд из трех бочек.

– ФУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ! – кричал Эрни.

Мерв подскочил и нажал кнопку, регулируя звук:

– Вот так! Готово!

Но на экране Эрни продолжал орать как резаный. Мы смотрели, как он, крутясь в воздухе, просвистел мимо изогнутых горок. Его волосы взлетали вверх-вниз, а зубы отбивали крупную дрожь. Это было невероятно. Потрясающе.

Надеюсь, люди это видели. Иначе выходит, что я в своем служебном рвении чуть не укокошила своего метеоролога просто так.

– Он больше не ругается? – спросила я. Мерв включил внутреннюю связь.

– Мамочка! – плакал Эрни. – Мамочка, помоги!

Я рассмеялась:

– Отлично, это тоже надо использовать!

– Будет сделано, – щелкнул выключателем Мерв.

Некоторое время спустя все было позади. Мы наблюдали, как Эрни со вздымающейся грудью, выпученными влажными глазами, доплелся до конца аттракциона и побрел в зону посадки. Его щеки и нос порозовели, волосы спадали на лицо.

– Эрни! – нервно окликнула его Колин. – Как ты?

Широкая улыбка появилась на лице метеоролога:

– Может, еще разок прокатиться?

16

Сегодня все чувствовали себя на высоте. Все, кроме Майка.

Он в бешенстве вылетел после эфира из студии, всю планерку просидел молча с каменным лицом, а потом припер меня к стене в коридоре столовой.

– И это называется журналистикой?! – крикнул он. Казалось, еще немного, и он меня ударит. – Что еще ты для него придумала? Приставишь электроды к его яйцам?

– Каким концом? – спокойно поинтересовалась я.

Это еще сильнее его взбесило. Прекрасно.

– Представь себе, мне жаль этого набитого дурака!

– Не стоит его жалеть, – парировала я. – Эрни в восторге. У нас восемьдесят тысяч просмотров на ютьюбе. И – что намного важнее – скачок в рейтинге. Он – суперзвезда.

– Он клоун, – поправил меня Майк.

– Ладно, расслабься.

Я обвела взглядом выпечку, выбирая себе кекс. К этому времени все хорошие уже разобрали. Остались только с отрубями. И датское печенье закончилось. Блин.

– Знаешь, что я заметил? – сказал Майк, понизив голос и наклонившись ко мне. – Люди обычно говорят «расслабься», когда готовят тебе удар в спину.

Правда? Шишки из Ай-би-эс тоже готовили мне удар, но я ничего подобного от них не слышала. Я повернулась к нему лицом.

– Мне неприятно тебе это говорить, Майк, но это факт – вся страна, можно даже сказать, весь мир, много лет наблюдает борьбу между новостями и развлекательными программами. – Я бросила кекс на тарелку. – Знаешь что? Твоя сторона проиграла.

– Ошибаешься. – Майк снова разозлился. – Люди не дураки. Им нужна информация, а не этот хлам, кроме которого ты ничего не хочешь им дать. – Он схватил пончик в глазури и помахал им у меня перед носом. – Вредный хлам, как вот это! Сахар, сахар и ничего кроме сахара!

Я взяла свой кекс.

– А что ты от них хочешь? – тыкала я в него кексом. – Чтобы они подсели на пищу для мозгов? Волокна, волокна и только волокна?

Мы еще некоторое время трясли друг перед другом едой, пока нас не прервал Ленни. Он откашлялся и протянул руку между нами, чтобы взять яблоко.

– Знакомая рабочая атмосфера, – сказал он.

Я положила кекс на место и перевела дух, в надежде, что теперь перейду из разряда «чокнутых» хотя бы в категорию «жертв стресса».

– Нам нужно поднять рейтинг, Майк. Нам необходимо это сделать, иначе мы останемся верны своим высоким идеалам, но уже вне эфира.

Неужели он не помнит, каково это, жизнь без эфира? Когда нет возможности выпускать хоть какие-нибудь новости. Так что даже если некоторые наши новости могут показаться глупыми и незначительными, это лучше, чем ничего, разве не так?

Почему я не могу заставить его это понять?

Я шагнула к нему.

– Возможно, этой программы скоро не будет, Майк, но никто не сможет сказать, что я совсем не прилагала усилий. Слышишь меня? Мне неважно, что ты предпримешь, но я сдаваться не собираюсь.

* * *

– А потом, когда он начал кричать? – хихикнула Анна и сделала глоток шардоне. Я пригласила ее в гости с ночевкой в свою крошечную каморку. – Боже, это было гениально! Поражаюсь, как ты смогла подстроить, чтобы он так ругался!

– Наверное, между словами получился такой промежуток времени, что юристы из Ай-би-си расценили их как отдельные единицы речи.

Я потянулась за бутылкой, стоявшей, ненадежно покачиваясь, на краю захламленного кофейного столика, на котором не было живого места, и вылила последние капли вина в свой стакан.

– Мы на работе смотрели это пять раз, Бекки Фуллер в своем репертуаре.

В своем репертуаре? Я удивленно подняла бровь. Что-то не припомню, чтобы у меня были какие-нибудь сюжеты с метеорологом Гарольдом, любителем хип-хопа, на американских горках. Хотя не мешало бы. Может, тогда он перестанет рэповать? Надо предложить это Анне.

– Как работа? – вместо этого спросила я.

– Все хорошо, – пожала плечами Анна. – Чип чувствует себя в своей тарелке, хотя совершенно не ориентируется в городах штата. На прошлой неделе нам пришлось объяснять ему, где находится Нью-Провиденс. Он думал, мы говорим о Род-Айленде.

Я со стоном вздохнула.

– Он не думал о том, чтобы взять с собой карту, когда устраивался на работу?

– Да ладно, парень не из Джерси, – сказала Анна. – Он все наверстает. Когда-нибудь.

– Надеюсь, до того, как ты уйдешь? – спросила я.

Она рассмеялась.

– Куда, Бекки? Хочешь предложить мне работу?

Как бы мне хотелось! Было бы здорово, если бы Анна стала членом нашей команды. Обычный разговор за бутылкой вина чудесным образом повлиял на мое настроение. Но даже если мне удастся выбить для программы несколько дополнительных месяцев, чтобы поднять рейтинг, нет никакой надежды, что мне разрешат заполучить нового режиссера.

Анна встала с дивана и, сделав два шага, уперлась в стену.

– Бек, нам придется спать друг на дружке. Твоя квартира поместилась бы на пятачке, где я ставлю свою машину.

– Моя квартира поместилась бы и в самой машине, которую, кстати, мне пришлось продать, чтобы заплатить аренду, – ответила я. – Разве это новость? Тоже мне, работник программы новостей!

Я трясла бутылку с вином над своим стаканом, перевернув ее вверх дном.

– Похоже, журналист-расследователь из меня действительно никудышный, – ответила она. – Я ведь еще не устроила тебе допрос по поводу этого парня, Адама.

– Адам… – произнесла я, – он просто чудо.

Анна прыгнула обратно на диван.

– Ну, продолжай!

– И красив. И умен. И внимателен.

– Адам, – сделала она вывод, – это миф.

Я рассмеялась.

– Знаешь, когда я поняла, что он мне нравится?

Ее глаза заблестели, и она наклонилась вперед. Больше всего на свете Анна Гарсиа любила красивые истории о любви. Поэтому у нее их было так много.

– Когда?

– Когда он ответил на звонок в самом разгаре нашего первого свидания.

Она моргала от изумления.

– Что он сделал?

– Знаю! – ухмыльнулась я. – Но именно в тот момент я поняла, что мы созданы друг для друга.

– То есть ты хочешь сказать, он такой же сумасшедший, как и ты?

Анна допила свое вино.

Я уставилась на дно стакана, размышляя о планах на завтра.

– Нет, дорогая. Таких сумасшедших, как я, больше нет,

* * *

На следующий день рано утром я сидела в засаде перед роскошным жилым зданием в западной части Центрального парка. Я узнала из надежных источников, что моя нынешняя мишень – исполнитель хип-хопа, который должен взорвать наши рейтинги, – любит поспать. Я выпила целый большой стакан кофе, пока ждала, но потом начала переживать, что зря все это затеяла. Он на моем месте наверняка предпочел бы витаминную воду. Я наблюдала, как народ входит и выходит из здания, и каждый раз у меня появлялась надежда, но это снова был не он. Наконец, когда я почти отчаялась и пошла искать туалет – кофе дал о себе знать, – я увидела, как мой объект выходит из здания и направляется к черному «Кадиллаку Эскалейду». Я рванула наперехват.

– Извините! – крикнула я и застыла. Как мне его называть? Настоящим именем или использовать псевдоним? Как будет уместнее?

Мужчина оглянулся и посмотрел на меня с каменным выражением лица. Не знаю, почему, но в тот момент я могла думать только о том, что этот парень сидел в тюрьме. Есть ли что-то общее у меня и тех вооруженных парней, которые его преследовали?

– Извините за беспокойство, – протараторила я. – Я ваша большая поклонница.

– Ты?

– Ну да. – Я щелкнула пальцами и запела. Должна признать, рэпер из меня никудышный.

– Да, знакомая песня, – сказал он ледяным тоном.

– Классика, – сказала я. – Кстати, меня зовут Бекки Фуллер, я продюсер программы «Доброе утро».

– Какое еще утро?

– Вау, какой вы забавный! – воскликнула я с притворным восторгом. – Мы будем рады видеть вас на нашей передаче. Мы дадим вам в два раза больше времени, чем «Сегодня», и позволим спеть четыре песни из нового альбома. Подумайте об этом.

Он искоса посмотрел на меня.

– Как там называется твоя передача? «Доброе утро»? На Ай-би-си? Ну конечно…

Это прозвучало как: «Вот уж нет. Никогда».

Я протянула ему свою визитку.

– Звоните в любое время. Будем рады вас видеть!

– Хорошо.

Он засунул мою визитку в карман брюк и сел в свою машину с личным водителем.

Я еле сдержала вопль радости, а когда он скрылся из виду, запрыгала от счастья.

* * *

На следующий день в студии «Доброго утра» все готовились к следующему «Атмосферному приключению» Эрни. Вообще-то, название рубрики придумала Саша, но мне понравилось. Получилось как взгляд на его прямые обязанности с нового ракурса.

По крайней мере, у нас за плечами уже есть подобный опыт. И снова Эрни был в кадре, крупным планом по пояс. Со стороны казалось, он что-то затевает. Похоже, он немного нервничал. Но никто не мог предугадать, что случится дальше.

– Оставайтесь с нами, – сказала Колин, – чтобы не пропустить новое «атмосферное приключение» Эрни.

Если бы только наши новые зрители на ютьюбе и друзья из «Фейсбука» могли служить показателем нашего успеха! Рейтинг выглядел обнадеживающе, и я «держала кулаки», чтобы в следующий раз он наконец «зашкалил».

Мы снова вернулись к Эрни. Камера показала общий план, и за кадром послышался его голос:

– Эти реактивные истребители всегда вызывают невероятный стресс у пассажиров, ведь сила инерции иногда достигает…

Громкий рев работающих двигателей заглушил все вокруг, и Эрни оторвался от земли. Самолет наклонился, и его улыбка дрогнула.

– Ура, ребята, мы летим! Летим, народ! Мы…

– М-м, босс? – обратился Мерв. – Блевотину будем вырезать?

– Да, – ответила я. – Достаточно пары кадров о том, как его рвет. Лучше подольше показать кровь из носа.

– Понял.

Эрни на экране, похоже, впал в полный экстаз.

– О-о-у-у-у-у-у-у…

– Сделай потише, – дала указание я. Мерв убавил звук.

И тут мы получили сенсационные кадры, похлеще, чем кровь из носа, и поприятнее, чем блевотина: оказалось, что Эрни в обмороке.

* * *

Когда я собиралась посмотреть рейтинги, в коридоре меня поймала Колин. Она выглядела недовольной.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она. – По поводу Эрни.

Я с подозрением на нее посмотрела. Может, это Майк на нее повлиял? Неужели она собирается произнести передо мной бурную речь на тему: «Новости – это святое»?

– И ты туда же? – вздохнула я. – И почему вы все так за него переживаете? Он – взрослый мужчина. Он подписал все заявления, его жизнь застрахована…

– Ты права, я беспокоюсь, – сказала Колин. – Эрни – тюфяк, и ты это знаешь. Но несмотря на это, продолжаешь давать ему самый лучший материал.

Я остановилась и внимательно слушала.

– Да я костьми бы легла на этой горке! – продолжала Колин. – А завтрашний прыжок с тарзанки? Сама подумай. Чьи крики ты предпочла бы услышать?

Колин была права. Возможно, она смогла бы принести нам те волшебные недостающие три четверти балла, чтобы удержать программу в эфире.

Колин придвинулась ближе:

– Послушай, я вижу, что ты делаешь, и считаю, что это грандиозно. Как раз этого нам и не хватало. Прими меня в игру – капитан. Завербуй меня или назови это как хочешь. Я готова.

Я улыбнулась.

– Отлично, – сказала я. – Есть какие-нибудь конкретные идеи?

Колин радостно потерла руки:

– Ну, раз ты об этом заговорила…

* * *

На следующий день ранним утром прохожие, которые шли мимо здания Ай-би-си, могли наблюдать необычную картину. Колин Пек, телеведущая утренней программы «Доброе утро», облаченная в огромный резиновый костюм борца сумо, сцепилась в схватке на самодельном ринге с настоящим сумоистом.

Мы с Ленни следили за происходящим из аппаратной. На его лице застыла тень сомнения.

– Ну, что скажешь? – спросила я, показывая на экран.

Из-за фальшивой мускулатуры Колин была видна густая толпа. Многие звонили по мобильному, явно призывая друзей и родных, которые были дома, включить Ай-би-си. Некоторые держали телефоны, пытаясь заснять происходящее на видео. Явный показатель успеха.

– Она слишком сильно кряхтит, тебе не кажется? – спросил Ленни, задумчиво закусив верхнюю губу.

Кряхтит? Превосходно. Я повернулась к Мерву.

– Можешь прибавить звук?

Следующий день в нашей студии был посвящен сюжету «Эти забавные животные». Трейси была на седьмом небе от счастья, когда ввела владелицу зверька в студию с интерьером гостиной, где ее с нетерпением ожидала Колин. Утром ей пришлось немного дольше гримироваться, чтобы замазать синяки, но она вела себя как настоящий спортсмен. Кто же знал, что борцы сумо такие жесткие ребята?

Колин представила нашу гостью и ее питомца: крошечного зверька, похожего на белку, который назывался карликовой сумчатой летягой. В последнее время среди звезд распространилась мода на таких питомцев.

– Он просто прелесть, – ворковала Колин, пока хозяйка держала перед камерой зверька.

– Это сумчатое?

Я нажала кнопку, чтобы подключиться к наушнику Колин.

– Возьми его в руки, – посоветовала я.

Колин послушалась.

Хозяйка слегка встревожилась.

– Будьте осторожны, не подносите его близко к лицу!

Колин бросила на меня беглый взгляд и прижала сумчатое создание к своей щеке.

– О, какой он мягкий! Ах ты, маленький засранец…

Летяга вывернулась из рук Колин и исчезла в рукаве ее блейзера. Колин пронзительно завизжала и начала прыгать вокруг диванов. Она с воплями пыталась вытряхнуть зверька, вцепившегося в лямку ее бюстгальтера.

В конце концов она выудила его из своих укромных мест.

– Ну что же, – сказала она, держа зверька на расстоянии вытянутой руки, – Прекрасная забава для всей семьи!

Десять баллов.

Шумиха в интернете нарастала, повышая наш рейтинг, и последний отчет показывал явный, хотя и незначительный скачок. Надо придумать что-то еще более неординарное.

На следующий день Колин участвовала в акробатическом номере с группой местных детей – участников танцевальной благотворительной труппы. Это был самый обычный утренний материал, но Колин добавила «остроты», надев такой же костюм, как у детей: розовое трико и огромную балетную пачку.

Ее ролик стал хитом на ютьюбе и заставил Эрни поволноваться.

Я избегала Майка как могла. На меня обрушивалось столько его неодобрительных взглядов, что не передать словами. Он продолжал читать новости в своей обычной сдержанной манере. Выражение отвращения к выбранной мной тактике, застывшее на его лице, преследовало меня повсюду – и на съемочной площадке, и вне ее, Оно было слишком явным и не могло оставаться незамеченным. Но никто не обращал на него никакого внимания. Да и зачем, когда у всех перед глазами было куда более занимательное зрелище: Эрни Эпплби делал себе татуировку на заднице.

Да. Тату. На заднице. Живой репортаж. Боже, какая же я молодец!

Эрни был такой душка! Он лежал на столе, все лишнее было прикрыто, за исключением одной мясистой ягодицы, красовавшейся перед камерой.

Наш метеоролог невозмутимо обратился в камеру, держа в руках набросок торнадо с двумя молниями по краям.

– Дело в том, что татуировка может быть весьма болезненна, в зависимости от чувствительности зоны, в которую наносят уколы иглой.

Он хихикнул.

– Поэтому я выбрал место с дополнительной жировой прослойкой.

Художник-татуировщик начал колоть его иглой.

Лицо Эрни приняло выражение обреченной покорности.

– Ой, у-у-у…

Мерв убавил звук.

Едва сюжет закончился, мы вернулись в студию к Майку, который выглядел так, будто наелся тухлятины.

– Когда мы вернемся в эфир, мы расскажем вам о новых средствах справиться с… – у него перекосилось лицо, он цедил из себя слова, – …менопаузой.

Так ему и надо.

Мне было наплевать. Если верить таблице, мы уже заработали четверть балла. Недоставало еще половины.

Далее в программе был тот самый хип-хоп певец, и все благодаря моей неслыханной щедрости в вопросе эфирного времени для его песен. Когда он пел один из последних своих хитов, Колин рэповала, размахивая руками, в студии-гостиной. Рэпер то и дело бросал на нее озадаченные взгляды, стараясь держаться подальше от сумасшедшей немолодой белой женщины, которая пыталась ему подпевать.

После программы Ленни увидел, как я даю указания команде плотников.

– Что здесь происходит? – спросил он.

Я широко улыбнулась.

– Новые дверные ручки.

– Ты шутишь? – присвистнул Лени. – Как тебе удалось втиснуть их в наш бюджет?

– Никак, Кстати, оставь место в завтрашнем расписании для нового сюжета Колин «Ремонт дома. Зачем вызывать мастеров».

Один из плотников посмотрел на меня и показал мозолистую руку с поднятым вверх большим пальцем.

– Мы пригласим несколько местных мастеров.

– Конечно, – сказал Ленни. – Разумеется. А по поводу той истории, ты хочешь, чтобы проститутка-трансвестит был в женской или мужской одежде?

Я задумалась.

– В мужской. Нет, в женской.

– Потому что это больше шокирует…

– Я знаю! – крикнула я. – Пусть он/она в первой части будет женщиной, а потом – бах! После перерыва вернется в эфир уже как мужчина. Что скажешь?

– Сгодится, – неуверенно сказал Ленни и сделал пометки в блокноте. – Я имею в виду, для твоих подлых целей, а не на благо человечества.

– Замолчи, ты прямо как Майк Померой! – ответила я.

– Будет сделано, босс. – Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. – Кстати, у нас есть сюжет с мемориала жертвам голода в Ирландии.

Я оживилась.

– Ну и как?

– Колин – самый ужасный волынщик в мире.

Замечательно.

– А ее наряд?

– Еще хуже, чем ее игра на волынке. – Ленни вздохнул. – Надеюсь, ты действительно знаешь, что делаешь, Бекки. Мы ведь выставляем себя на всеобщее посмешище.

– Нет! – ответила я. – Мы и раньше выглядели совершенно по-идиотски. А сейчас я всего лишь пытаюсь извлечь из этого пользу.

Мне оставалось надеяться, что это сработает.