Текст книги "Доброе утро"

Автор книги: Диана Петерфройнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Диана Петерфройнд
Доброе утро

По мотивом одноименного киносценария Алин Брош Маккенны

1

Этот ресторан будто специально создан для первого свидания. На столах – белые скатерти, но вообще-то все не слишком пафосно. В меню немало модных блюд: шеф-повар тут явно не из последних. Впрочем, беспроигрышных тоже хватает. Выбор на самый притязательный вкус. К тому же, судя по наклейке на дверях, они входят в рейтинг «Загат», а это говорит само за себя. В общем, изысканно, но без занудства. Ресторан я выбирала в надежде подчеркнуть именно эти черты своего характера. И все бы ничего, если бы не одно «но».

Он был закрыт.

– Будьте добры! – вежливо постучала я в стеклянную дверь.

Бармен перестал протирать бокал и посмотрел на меня. Я показала ему на часы:

– У вас на сайте написано, что вы открываетесь в половине пятого.

Он щелкнул замком, открывая дверь.

– Вы по объявлению? На работу устраиваться?

– Не-ет, – опешила я. – Меня зовут Бекки Фуллер. У меня заказан столик на двоих на четыре тридцать.

– A-а… Я еще не успел просмотреть список. Проходите, но за столик я смогу вас посадить минут через десять, не раньше. Кстати, а где ваш спутник? – спросил он, окинув меня оценивающим взглядом.

Я нахмурилась и готова была ему нагрубить. Неужели не похоже, что у меня свидание? Что из того, что рано?

– Он скоро придет. – Я опять взглянула на часы. – Ведь еще… еще только пятнадцать минут пятого.

– Ну да, я в курсе, – ухмыльнулся бармен.

Он что, клеится? Неуклюже как-то. Хотя… кто бы говорил. Мне тоже неловко оттого, что я пришла раньше и теперь жду.

Я примостилась на складном стульчике у гардероба и достала смартфон.

– Может, вам пока вина принести? – спросил бармен через весь зал. Похоже, он если не владелец, то, по крайней мере, управляющий. Иначе с чего бы ему тут в одиночестве торчать?

– Да нет, спасибо, все в порядке, – ответила я, быстро набирая эсэмэску.

– А мы с вами случайно не знакомы? – спросил он через минуту.

Я снова на него взглянула. Что-то не припомню. А вообще-то он ничего. Примерно моих лет, может, чуть старше. Уже намечаются залысины, и стрижка совсем короткая – сейчас так модно среди начинающих лысеть.

А что, неплохое название для статьи: «Плешь – не беда». Или нет, лучше что-нибудь более жизнеутверждающее. Вообще-то, со светской хроникой у нас проблем нет. А вот с новостями – просто беда.

– Бекки Фуллер, – задумчиво повторил бармен. – Постойте, а вы часом не в «Фарлей Дикинсон» учились?

Мои пальцы замерли над клавиатурой.

– Да.

– О! Я тоже оттуда. Бен Смит, – представился он.

Имя как имя. Ничего мне не говорит. А вдруг мы с ним в свое время встречались? Я попыталась представить, как он мог выглядеть с густой шевелюрой.

– Может, вы моего парня помните? – не отставал Бен Смит.

Что ж, теперь, по крайней мере, ясно, что он ко мне не клеится. Ну не дано мне читать по лицам. Хоть в лепешку расшибись. Помнится, месяца два назад у нас прошел сюжет про людей, которые не различают лиц. Они не узнают своих детей, мужей, даже себя в зеркале не узнают. Вот и я не могу понять, когда со мной заигрывают.

А может, я с ним встречалась. Студенческие времена давно в прошлом, так что не удивлюсь, если кто-нибудь из моего дон-жуанского списка окажется «голубым».

– Его зовут Стив Джоунс.

Стив Джоунс и Бен Смит. Навряд ли. Я помню по именам всех членов городского совета города Хобокен за последние пять лет. У меня в смартфоне забиты номера деканов всех вузов, от Беркли до Уильяма Паттерсона. Я с легкостью назову показатели любого спортсмена во всем Нью-Джерси, пришедшего в профессиональный спорт после 2000 года. Но если Стив Джоунс не чиновник, не профессор и не спортсмен, я его не знаю.

– Вы еще тогда бросили учебу, – не унимался мой собеседник. – Что-то случилось?

Я в задумчивости опустила смартфон на колени. Стоит ли изливать душу ресторанному менеджеру, с которым мы, может, и учились когда-то в колледже, но которого я определенно не помню. Мне привычнее самой всех расспрашивать.

Тут входная дверь распахнулась, и на пороге возник мой спутник. Я сунула телефон в карман пиджака и вскочила.

– Бекки? – улыбнулся он. Приятная у него улыбка.

Я бросила победный взгляд на Бена – видал, вот он какой, мой спутник! – и положила конец разговору:

– Долго рассказывать.

Бен неохотно взял два меню и повел нас к столику.

Почему я тогда бросила учебу? Потому что получила предложение получше.

Прошло шесть минут. Может, действительно стоило выпить бокал вина, как предлагал Бен? На часах уже полпятого, ресторан открылся, и мы вполне официально можем сделать заказ. Если, конечно, официантка соизволит доесть обед и притащить сюда свою задницу.

За эти шесть минут мой верный смартфон, который я сунула в карман пиджака, успел позвонить раза четыре. Я изо всех сил старалась не реагировать. Силы мне еще понадобятся, чтобы создать изысканную и непринужденную атмосферу, которую едва открывшийся ресторан обрести еще не успел.

Бен Смит удалился. Мне сразу стало легче – больше не надо было вспоминать стародавние времена, Хотя с ним, пожалуй, беседовать легче, чем с моим теперешним визави.

– Спасибо, что приехал. – Я не знала, куда деть руки, и едва удерживалась, чтобы не начать переставлять на столе приборы. – Понимаю, это не так просто…

– Ладно, не переживай, – успокоил он меня. – Хотя… мне еще никогда не доводилось ужинать с девушкой так рано. А публика тут любопытная.

Да уж, любопытная. В одном углу за столиком сидела пожилая чета. Они разглядывали меню сквозь толстые стекла очков. В другом доедали обед двое официантов и уборщик.

– Издержки профессии, – выдавила я улыбку. – Понимаешь, я работаю на утреннем телешоу «Доброе утро»…

– Это по девятому каналу, да? – уточнил он.

Я узнала, что его зовут Джон. При этом он настаивал, чтобы его имя писали без буквы «h» – немного странно. Свидание нам устроила моя соседка снизу. Они с Джоном вместе работают. Он приехал в город недавно. Обычная история.

– Да-да. А эфир у нас начинается столь рано, что я ложусь спать вместе со школьниками.

И далась ему эта буква «h», все равно ведь не читается. Вот у меня имя вроде простое, но его как только не пишут… Иногда переврут – сама себя не узнаешь. Нет, конечно, я ничего не имею против Джона без буквы «h», но все-таки…

Телефон опять зазвонил. Хотите верьте, хотите нет, но у меня на звонки развилось чутье: сейчас это был вопрос жизни и смерти.

– Прости, тут что-то срочное, – я вытащила смартфон и открыла сообщение. – Мы сейчас работаем над сюжетом о расплодившихся в районе Хо-Хо-Куса комарах. Это город около… – Я прочла сообщение от Анны и поморщилась. Я ей что, Википедия, что ли? Взглянула на Джона. – А комары у нас кусаются или жалят?

– Кто их разберет, По мне, так комары в Хо-Хо-Кусе владеют приемами боевых искусств.

Остроумно. Итак, он остроумен. И терпелив. Я быстренько написала, что кусаются, и положила телефон на стол экраном вниз. Ладно, проехали.

– Итак, – Джон озорно сверкнул глазами, – ты остановилась на том, во сколько ложишься спать.

Туше.

– Ну, – как ни в чем не бывало продолжила я, – раньше эфир начинался в пять утра, но недавно нас перекупили, и новое руководство решило, что мы должны выходить вместо информационной рекламы, тогда канал получит больше прибыли. И теперь мы начинаем в четыре утра.

– Вот это облом!

Телефон опять заурчал и пополз по столу. Ну просто как таракан на батарейках. Я его схватила.

Джон, изогнув бровь, глянул на меня поверх меню. Ну что я могу поделать?

– Я… я его сейчас выключу.

Посмотрю, кто звонит, и выключу. Черт, опять Анна.

– Прости, пожалуйста, – извинилась я, прикладывая телефон к уху. – Буквально две секунды. Да, привет!

– Бекки, – раздался голос Анны. – Прости, что не вовремя, но ты последнее письмо видела?

– Он подтвердил встречу на завтра, – ответила я. – Список вопросов я тебе отправила.

Джон листал меню. Десерты? Но мы ведь еще ничего не заказали.

– Скажи, а у нас есть… – не унималась Анна.

– Я уже нарыла видеоматериал по аналогичному случаю в Вихокене два года назад. Ладно-все-извини-пока. Не забудь спрей от комаров!

Я нажала отбой и виновато улыбнулась Джону.

– Знаю, это очень раздражает. Ты, наверное, уже готов попросить счет и уйти?

– Да нет…

– Понимаешь, я работаю практически круглосуточно, Канал у нас, конечно, маленький. Ну, в смысле, ничего суперважного, до Эн-би-си далеко.

– Правда?

– Ну да, ты, наверное, подумал… но это не так. Мы всего лишь… ладно, прости, мне очень неловко. Я больше не притронусь к телефону.

Он, похоже, не поверил. Черт!

– А здесь мило, правда? – Я попыталась завести светскую беседу. – Чем-то напоминает «У Мэтью» в Волдвике. Мы с родителями часто туда ходили, когда я была маленькой.

– Не слышал о таком.

– Я заказывала себе бельгийские вафли, – продолжала я, не в силах остановиться. Я не только не замечала, что со мной заигрывают, но еще и не понимала, когда надо мной добродушно подшучивают. Неудивительно, что я предпочитала оставаться за кадром. – Когда мне было девять, папа умер, а мама пять лет назад переехала во Флориду – ей врачи порекомендовали. У нее варикоз. А во Флориде даже кровь течет по-другому…

Джона моя болтовня смущала ничуть не меньше, чем меня.

– Ну ладно, – постаралась я взять себя в руки. – Расскажи лучше, чем ты занимаешься.

– Маркетингом, – ответил он после небольшой паузы. – Я работаю в страховой компании.

– Ого, – бодро сказала я. – Звучит… здорово.

Телефон опять зазвонил и пополз к краю стола. Я поймала его в воздухе.

– Ой, начальник звонит! Мне надо…

Джон опять раскрыл меню.

– Да ладно, я… Я ему потом перезвоню.

Джон изучал страничку про шеф-повара. Похоже, он заскучал.

– Ничего страшного, возьми трубку.

– Правда? – просияла я. – Это на секундочку, честное слово. – Я вскочила со стула и нажала на кнопку. Надеюсь, вопрос действительно срочный. Джон уже заметно нервничал.

– Бекки, мне нужно знать, договорилась ли ты с генеральным директором той компании.

Я оглянулась на Джона – тот разглядывал стариков, которые громко обсуждали, что заказать, салат из свеклы или тушеную редьку. Наверное, он им завидует – они-то, по крайней мере, друг с другом общаются. Ну до чего же мне не везет со свиданиями!

– Я трижды оставляла ему сообщения через помощника, – проговорила я в трубку. – Если он не перезвонит, подкараулю его у дверей кабинета.

Да уж, работа давалась мне куда проще, чем свидания.

Джон сделал знак официанту, чтобы тот принес счет.

Подумаешь! Не очень-то и хотелось.

Отзвонил будильник. Я распахнула глаза. Полвторого ночи. Начинается новый день. Я потянулась за пультом от телевизора, стоящего на комоде. Доброе утро, Си-эн-эн!

Потом щелкнула выключателем другого телевизора, того, что на книжной полке. Гутен таг, Эм-эс-эн-би-си!

На сундуке в изножье кровати стоял еще один телевизор. Отлично, теперь «Фокс-ньюс». Даю всем последний шанс. Покажите что-нибудь интересное, иначе я буду смотреть канал, где транслируют заседания Конгресса. На сей раз поблажек не будет.

Почистила зубы, поглядывая на отражение одного из телевизоров в зеркале. Смотреть совсем нечего. Хоть бы где-нибудь показали сюжет про этих чертовых комаров, раз уж они испортили мне свидание с Джоном.

Хороший парень. Но при моем графике работы я могу встречаться разве что с ночными сторожами или разносчиками газет. Два года назад познакомилась с очень симпатичным пекарем из Хобокена, но в результате набрала лишних пятнадцать фунтов веса. Так много я ела только когда бросила учебу.

О! По Си-эн-эн сейчас будет важная новость. Я отбросила щетку, чтобы ничего не пропустить. Что? Автокатастрофа в Фениксе? Тоже мне, невидаль. Интересное у них там в Атланте представление о новостях.

Я оделась, схватила сумку с ноутбуком, кошелек, сумку со спортивной формой, сумку с материалами к новым сюжетам и пальто. Пока закрывала дверь, появился Джим – сосед по лестничной площадке. Он вернулся с прогулки со своим псом Пагглом.

– Доброй ночи, Джим, – поздоровалась я, стараясь держаться подальше от лающей собаки.

– Доброе утро, Бекки, – отозвался он.

Вот так всегда. Ужинать со мной в ресторане надо часа в четыре дня, спать я ложусь в восемь, встаю в полвторого ночи – и все ради того, чтобы мир узнал последние новости.

И это в лучшем случае. Ведь нередко вместо важных новостей приходится рассказывать, где можно купить выращенную в экологически чистых условиях курицу. Вот и вся журналистика. С другой стороны, кто сказал, что какой-нибудь домохозяйке из Эджуотера не нужна информация о домашней птице? Где написано, что в новостях обязательно должно быть про Йемен и Северную Корею?

Сев в машину, я принялась переключать каналы на радиоприемнике. Рок-музыка, реклама, религиозная программа со звонками в прямом эфире… Ага, вот и новости. Погода, пробки… Так, это мы уже слышали, это тоже… Стоп! В чем в чем была Ким Кардашан? Хм… уж не намечается ли новая тенденция в моде?

He-а. И тут ничего особенного. Ну, где же настоящие новости? Может, хоть по национальному общественному радио что-нибудь скажут?

Перед тем как зарулить на стоянку Девятого канала, я заскочила за газетами.

Не успела войти в офис, как на меня набросилась моя подруга и помощница Анна Гарсиа. Надеюсь, она не спросит про комаров.

– Ну? Как свидание?

Анна на несколько лет моложе меня и свято верит, что на каждом свидании «вслепую» можно встретить Его. Впрочем, вероятно, с ее внешностью можно. У нее ангельское личико и талант к серийной моногамии. За все то время, что мы с ней знакомы, она ни с одним мужчиной не встречалась больше месяца.

А может, навешать ей лапшу на уши, рассказать, что вечер прошел сказочно? Что домой я попала неприлично поздно… часов в девять вечера.

– Неплохо, – ответила я. – Он душка. Мы… э-э-э… очень друг другу подходим.

Вернее, подходили, пока я не начала каждые две секунды хвататься за смартфон.

Анна окинула меня скептическим взглядом.

– Ты что, каждые две секунды отвечала на звонки?

– Угу, – призналась я. – Но при этом я была очаровательна как никогда.

Анна хмыкнула. Ну да, я и сама-то в это не верила.

2

На планерке все, как обычно, клевали носом. У кого-то получается подстроиться под безумный рабочий график, у кого-то не очень. Вот я, например, переношу свидания, встаю в несусветную рань, отслеживаю передачи по другим каналам. А некоторые мои коллеги ведут себя так, будто вырвались на весенние каникулы в Барселону. Возьмем, к примеру, Сэма. Готова поспорить, что он вчера до ночи смотрел какой-нибудь матч. Причем, неважно какой. Если зрелище имеет хотя бы самое отдаленное отношение к спорту, Сэм тут как тут. Он смотрит все подряд: от футбола до синхронного плавания и собачьих бегов. А сам, между прочим, не в состоянии даже провести баскетбольный мяч через площадку. А какой при его почти двухметровом росте мог бы получиться игрок нашей офисной команды! Но с другой стороны, Сэм совершенно незаменим, если надо заткнуть дыру в эфире – у него всегда при себе неистощимый запас спортивных баек, Интересно, сколько он продержится на канале? Наша передача – явно не его масштаб, он способен на большее.

Хотелось думать, что не для него одного.

– Давай начнем с тебя, Бекки, – подал голос наш начальник Оскар. – Расскажи, что тебе удалось нарыть.

Я открыла последний файл.

– У нас есть победительница школьного конкурса на знание орфографии…

Новость не вызвала энтузиазма.

Ну ладно, погодите, вы еще всего не знаете!

– Победительница – глухая девочка, – пояснила я. – Понимаете, глухая! Ей показывают слово на языке жестов, а она его записывает. Отличный сюжет.

– Но откуда зрителям знать, что она правильно написала, если слово ей показывают на языке жестов? – парировал Оскар.

Но я была готова к такому вопросу!

– У нее есть брат, – улыбнулась я. – Он все переводит.

Оскар кивнул.

А я, между прочим, еще не сказала о главном.

– И к тому же шепелявит.

Тут у Оскара загорелись глаза.

– Вы прослезитесь, – заверила я. – Они любого растрогают.

Лицо у Оскара было такое, как будто он уже мысленно получал «Эмми» за лучшую дневную программу.

– Отлично, – сказал он. – Продолжайте разрабатывать эту тему. А кто у нас занимается Комитетом по вопросам образования?

– У них восьмого числа очередное заседание, – отрапортовала я, – Я там буду. Похоже, в Ньюарке грядут увольнения.

– Хорошо. – Оскар повернулся к Сэму. – А что с репортажем со скачек?

– У нас все готово! – выпалили мы с Сэмом в один голос.

Оскар вскинул бровь.

– Я тут… это… – замялся Сэм, – попросил Бекки помочь, она ведь уже много таких репортажей сделала…

– Мы берем в аренду небольшую коляску, – подхватила я. – Так дешевле и можно подъехать ближе. Есть идея просочиться в круг победителей и…

– Отлично придумано, – поддержал меня Сэм. Он обожал все, что связано с победами. – Но как нам…

– Журналист с оператором поднырнут под ленточки заграждения, а потом попытаются поймать жокея-победителя и взять у него интервью.

– Или у его лошади, – хмыкнула Анна.

Я пнула ее под столом.

После планерки я заскочила в аппаратную. Пора начинать эфир. Мы на Девятом привыкли работать по старинке. Оформление студии, на мой вкус, несколько диковато. С другой стороны, всегда можно сказать, что это ретро.

На заднике за спиной нашего постоянного ведущего Ральфа виднелась полоска краски.

Интересно, бывает ли стиль потрепанного ретро?

Ральф – настоящее ископаемое. Если верить записям программы, за время своей работы он успел износить в эфире пять париков. А еще он надежен, как скала. Слова: «Доброе утро, Нью-Джерси! Сейчас 4:38 утра», – он произносит с таким видом, будто ему приходится это делать в первый раз в жизни, а не в четырехтысячный.

– Несколько слов о ситуации на дорогах, – продолжал он. – В Гудзоновом тоннеле пробка возле съезда на Тернпайк из-за перевернувшегося в правом ряду грузовика. Власти обещают расчистить затор в течение часа…

Его соведущую зовут Луанна. Тоже особый случай. Восемь месяцев назад она родила двойню. Я молилась, чтобы ее дети наконец стали спать по ночам. Чем крепче был сон у маленьких Оливера и Мадлен, тем меньше спала – я имею в виду, в прямом эфире – Луанна. А если откровенно…

– О нет, опять! – Луанна снова клевала носом на экране. Погодите, как это назвал доктор после последнего осмотра: микросон? Впрочем, неважно, называйте, как хотите.

– Дайте крупный план Ральфа, – шепнула я оператору и нажала кнопку связи с помрежем. – Фред, ну, сделай же что-нибудь!

Голова Луанны склонялась все ниже.

– А до тех пор, – продолжал вещать Ральф, – пробки сохранятся от Риджфилд-парка вплоть до Семьдесят восьмого шоссе. Это все о погоде и пробках. Далее в нашей программе: у нас в гостях эксперт, утверждающий, что витамины, которые прописывают нам врачи, содержат токсины. Оставайтесь с нами, и вы узнаете, какие опасности могут подстерегать вас в вашем собственном доме.

Пачка стикеров просвистела у головы Луанны, задев щеку. Она встрепенулась.

Фред стоял у края декораций с яблоком и карандашом в руках на случай, если первый снаряд не достигнет цели.

Провинившаяся Луанна мило улыбнулась в камеру:

– Ну, вот и все о пробках, а теперь переходим к новостям спорта.

Я покачала головой и снова нажала кнопку связи с Фредом:

– Отличный выстрел! Ты крутой парень!

Этот «крутой парень», вероятно, застал ремонт, который последний раз делали в студии в шестидесятые годы прошлого века.

– Ноу проблем, – ухмыльнулся он в ответ, жонглируя яблоком и карандашом.

Анна помахала мне, и я подошла как раз в тот момент, когда Гарольд начал читать прогноз погоды в стиле рэп: «По магазинам с подружкой пойдешь – так и знай, начнется дождь. Не возьмете с собой зонты, вместе с ней промокнешь и ты».

– Похоже, парень перебарщивает, – поморщилась Анна.

– Народу нравится, – пожала я плечами.

«Потом ветер разгонит тучи, и станет теплее и лучше», – продолжал Гарольд. Бог знает, за что его любят.

– Я тоже народ, – проворчала Анна, – но мне он совсем не нравится. И вообще, «тучи» не рифмуется с «лучше».

– Это ассонанс. – Я склонила голову, прислушиваясь, как Гарольд советует зрителям отменить утиную охоту, чтобы не пострадать от холодного фронта.

– Ну что это такое: «Вместе с ней промокнешь и ты»? – не унималась Анна. – И вообще, последнее время он смахивает на магистра Йоду.

– Йоду народ тоже любит, – вздохнула я.

– Короче, – сменила тему Анна. – Ты слышала: нам выделили дополнительные деньги, и кое-кого вскоре повысят.

– Что?! – Я перестала следить за речитативом метеоролога. – Откуда ты знаешь?

– Мне Реймонд из кадров по секрету сказал.

А, ну да, Реймонд из кадров на что угодно пойдет ради Анны. Похоже, Реймонду из кадров невдомек, что с ним она согласится встречаться, только если ужасная пандемия выкосит девяносто восемь процентов мужского населения планеты. А вот ясчитаю, Реймонд из кадров очень даже ничего, но меняон пригласил бы на свидание, только если бы ужасная пандемия выкосила девяносто восемь процентов женского населения планеты. И все из-за того, что когда он присылает мне людей, я отказываюсь брать их на работу, потому что они говорят «Алланта» вместо «Атланта».

– Он сказал, грядет реорганизация, и нам выделили ставку продюсера.

Я не верила своим ушам. Подбери сейчас Гарольд рифму к названию городка Саус-Оранж, я бы и не заметила.

– Подожди, ты точно знаешь?

– Реймонд сказал, – Анна не могла сдержать улыбку, – они запросили твое личное дело. Наконец-то, Бекки! Наконец тебе предложат Настоящую Работу!

Настоящую Работу! Ту ради которой я бросила учебу в «Фарлей Дикинсон» и пришла на Девятый канал. У меня будет своя передача. Собственная студия. Я буду продюсером программы «Доброе утро, Нью-Джерси». Это будет мое царство. Или даже империя. Или даже больше. Вот это да!

Не помня себя от счастья, я пошла в операторскую. Мою операторскую. С моими камерами. Может, я даже выбью деньги на ремонт. Интересно, на сколько мне повысят зарплату? Да, бюджет у нас смехотворный, но все же…

– Как нам сообщили в полиции, собаку украли из зоомагазина, когда уборщики чистили клетки, – бодро вещала Луанна. Похоже, таблетка кофеина подействовала.

Ничего удивительного, от таких новостей кто угодно уснет.

– Щенок китайской хохлатой собаки стоит шестьсот с лишним долларов. Он откликается на кличку «Манчу».

Когда я стану продюсером, у нас будут новости поинтереснее. И поважнее.

Я прикидывала, что еще можно улучшить, когда ко мне подошел Оскар.

– Привет, Бекки. Зайди, пожалуйста, ко мне после эфира.

– Кто, я? – Я постаралась изобразить удивление. – Да, конечно.

И принялась разглядывать свое отражение в экране монитора. Хорошо ли уложены волосы? Нет ли следов губной помады на зубах? В тот момент, когда мне предложат Настоящую Работу, я должна выглядеть достойно. Эх, если бы папа дожил до этого дня… В детстве я любила смотреть с ним вечерние новости. Мы сидели рядышком, а с экрана на нас глядел Майк Померой – легендарный ведущий телеканала Ай-би-эс. Мы с папой считали его лучшим телеведущим всех времен и народов. Жаль, он в эфире уже не появляется.

Я отправилась в кабинет к Оскару. В коридоре меня перехватила Анна. С ней были еще несколько наших режиссеров.

– Постой, Бекки, – Анна вручила мне подарочный пакет. – Мы тут подумали, тебе это может пригодиться.

Я осторожно заглянула в пакет.

– Надеюсь, там не упаковка презервативов. У меня с прошлого раза еще остались.

В пакете оказалась футболка с надписью: «Я СОГЛАСНА!».

– Ой, как мило! Спасибо, ребята!

– Надевай скорее, – стала уговаривать Анна.

– Нет, не могу, – заупрямилась я, складывая футболку обратно в пакет, – это будет слишком…

– Да ладно, – не отставала Анна. – Мы тобой гордимся. Только не забывай старых друзей, когда прославишься и перейдешь в шоу «Сегодня» на Эн-би-си. Хотя бы на мейлы отвечай.

Я рассмеялась. «Сегодня»? Это вряд ли. Меня вполне устроит и «Доброе утро, Нью-Джерси».

– Надевай, – настаивала Анна. – Вот увидишь, Оскару понравится.

Уговорила. Я рассмеялась и зашла в туалет переодеться. За спиной послышался шепот: «Ее ведь правда назначат, да?»

– Очень на это надеюсь, – ответила Анна.

А уж мне-то как хотелось на это надеяться…

* * *

У Оскара лучший кабинет на всем канале. И единственный – всем остальным приходится работать в отгороженных пластиковыми стенами кабинках. Интересно, если руководство выделило деньги на ставку продюсера, может, и на кабинет раскошелится? У нас как раз на третьем этаже кладовка пустует. Ну и что, что там нет окон. Я уже представила, как переделаю ее под свой кабинет, чуть не прыгая от радости, но одернула себя. Спокойно. Надо вести себя с достоинством, как настоящий профессионал.

Я запахнула пиджак, чтобы не было видно надписи на футболке, и толкнула дверь.

Оскар сидел за столом. Когда я вошла, он поднял взгляд от бумаг.

– А, это ты, Бекки…

– Да, это я, – просипела я севшим голосом, но тут же взяла себя в руки. – Ну, в смысле, вы и так это видите. Извините, просто я… – Я плюхнулась на стул и сделала несколько глубоких вдохов. «Возьми себя в руки, ты уже почти продюсер, идиотка!»

Оскар, похоже не заметил, в каком я состоянии.

– Ты отличный режиссер, Бекки. Ты и сама это знаешь, ведь так?

– Ну, я стараюсь, – потупилась я. Разумеется, я это знаю. Но вот знает ли он? И готов ли это признать?

– Знаешь-знаешь, не скромничай, – сказал он. – Ты уже так давно здесь работаешь. Сколько тебе было, когда ты пришла к нам стажером?

– Семнадцать, – с гордостью ответила я. Постоянство. Надежность. Опыт. Преданность делу. Голосуйте за Бекки Фуллер, нового продюсера!

– Семнадцать лет! – Оскар покачал головой, словно не веря.

Вот именно. Попробуй найди в наши дни кого-то, кто готов так долго работать на одном месте. Я, можно сказать, здесь выросла.

– И ты зарекомендовала себя как безупречный работник.

– Спасибо, – скромно кивнула я.

Он немного помолчал. Наверное, это он нарочно, чтобы придать торжественности моменту, когда мне предложат Настоящую Работу. Я послала ему самую очаровательную из своих улыбок. Я улыбаюсь так во время интервью тем, кого трудно разговорить.

Оскар встал и отошел к окну.

Я выпрямилась и расстегнула пуговицы на пиджаке. Оскар будет в восторге от футболки. А лет через десять, провожая его на пенсию, мы будем вспоминать мое назначение. То, как я согласилась на должность продюсера, показав надпись на футболке: «Я СОГЛАСНА!», войдет в историю Девятого канала.

– Видишь ли, Бекки… – проговорил Оскар, глядя в окно.

Ну, давай же. Давай! Я еще шире распахнула пиджак. Сейчас он произнесет заветные слова, и я молча покажу ему надпись: «Я СОГЛАСНА!».

– …Мы вынуждены тебя уволить.

«Я СОГ…» застряло у меня в горле. Что? Не может быть! Он ведь вовсе не это собирался сказать. Я запахнула пиджак.

– Мне искренне жаль, Бекки. – Оскар обернулся и увидел, как я кутаюсь в пиджак, пряча футболку. – Что ты там…

– Я… – я закашлялась. – Я не понимаю.

– Руководство хочет сократить расходы на персонал, – скороговоркой произнес Оскар, – грядут большие сокращения.

Большие… Господи!

– И мне велели нанять продюсера с опытом административной работы, чтобы сократить расходы. Даже если при этом придется кем-то пожертвовать.

Сократить расходы на передачу? На моюпередачу? То есть меня не повысили! Меня… сократили!

Ушам своим не верю.

В попытках успокоиться я сделала несколько глубоких вдохов, больше похожих на всхлипы.

– Но вы ведь им сказали, что не можете на это пойти, правда? Вы сказали им, что не можете пойти на это, потому что… потому что я здесь уже так давно работаю, и столько всего делаю, и для меня «Доброе утро, Нью-Джерси» – будто мой собственный ребенок… в смысле, если бы не «Доброе утро, Нью-Джерси», у меня вполне могли бы уже быть дети…

– Его зовут Чип, – сказал Оскар.

Чип? Чип? Они что, вот так просто взяли и отдали мою программу какому-то недоноску по имени Чип?

– Он выходит на работу с понедельника.

Эта новость меня добила.

– У него диплом Эм-би-эй по журналистике. Колумбийский университет.

Ух ты! Здорово. В смысле, куда уж мне, закончившей три курса в «Фарлей Дикинсон». И плевать, что я столько лет угробила в этой студии, проливая кровь, пот и слезы. Отлично! И все же интересно, бывал ли хоть раз этот замечательный Чип в Нью-Джерси? Хоть раз в жизни? Или, может, он брал интервью у Бона Джови на церемонии открытия спортивного комплекса «Пруденшл-центр» в Ньюарке? Да и вообще, откуда человеку по имени Чип знать, кто такой Бон Джови?

– Лет через пять его прочат в руководители канала. Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась с нами, Бекки, но с твоим трудовым стажем…

Такое чувство, будто меня выпотрошили. Я в ужасе смотрела на Оскара. Он смотрел на меня. И видел маленькую жалкую девчонку с неоконченным высшим образованием, в дурацкой футболке и с дурацкими надеждами, которая, как последняя дура, отдала этому чертову каналу десять лет жизни. Я не выдержала и закрыла лицо руками.

– Черт, – пробормотала я, – черт-черт-черт-черт-черт.

– Прости, Бекки, – сказал Оскар, – я боролся за тебя до последнего.

Он обошел вокруг стола и накрыл мою руку своей. Может, он и правда хотел меня утешить, но мне в тот момент его рука показалась склизкой дохлой рыбиной.

– Единственное для меня утешение – это знать, что ты-то уж точно не пропадешь, – сказал он.

Я чуть было не выпалила, что рада за него. Вот только для меня это никакое не утешение, а самая настоящая задница! Но такой ответ недостоин профессионала. Недостоин человека, который «уж точно не пропадет».

Это при нынешней-то ситуации на рынке труда? Смешно. У меня даже нет диплома, иначе они не посмели бы выкинуть меня с работы, где я начала вкалывать еще будучи несовершеннолетней.

– Я? – наконец выдавила я. – Ну конечно не пропаду!

Угу, пойду только резюме обновлю. Вернее, напишу. Вернее, научусь писать.

Черт!