Текст книги "Доброе утро"

Автор книги: Диана Петерфройнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

17

– Наши сюжеты стали лучше, – сказала я Адаму, когда он протянул мне коробку с лапшой ло-мейн, – но рейтинг у нас еще недостаточно высок.

Мы решили провести спокойный вечер у Адама дома, купили еды на вынос и уселись ужинать на диван под монотонные звуки телевизора. Я не променяла бы такой вечер ни на один VIP-зал самого крутого клуба Манхэттена. В конце концов, что мне там делать без Адама?

– Хм, – сказал он и обмакнул яичный ролл в сливовый соус. – Наверное, сейчас самое время запустить очередной восьмисерийный репортаж об оргазме.

– Ты думаешь? – спросила я, и палочки застыли на полпути ко рту. – Но под это нужно придумать какой-то новый ракурс…

Я замолчала. Адам, широко улыбаясь, смотрел на меня.

– Ах так! – Я легонько пнула его ногой. – Ты решил надо мной посмеяться!

Он многозначительно ухмыльнулся.

– Если хочешь, я не против помочь тебе придумать парочку новых ракурсов.

– Может, попозже? – Я стала быстро-быстро жевать. – Мне не хотелось бы пропустить ночные новости.

– Зная тебя, – сказал Адам, глядя в тарелку, – я понимаю, что это отнюдь не шутка. Ты действительно предпочла бы новости сексу.

– Это неправда!

– Да неужели? – Он начал загибать пальцы. – В нашу первую ночь я застал тебя, когда ты втихаря просматривала новостной сайт Эн-би-си. На прошлой неделе ты отменила нашу встречу, чтобы выследить того парня, которому я, кстати, очень сочувствую. А однажды я потратил минут двадцать, пытаясь обратить на себя твое внимание, когда ты была занята Рейчел Мэдоу.

– Но это был очень интересный репортаж о…

– У Рейчел Мэдоу, – сказал Адам, – уже есть девушка. А свою девушку я не хотел бы ни с кем делить.

Я затаила дыхание.

– Свою девушку?

Он удивленно смотрел на меня.

– Да, она…

– Я не об этом, – сказала я. – Ты назвал меня своей девушкой. Я… я не знала, что у нас все так серьезно.

– О! – Его голос немного смягчился, и в нем слышалось смущение. – Ну, для меня – да. Надеюсь, ты не против.

– Нет, что ты, – ответила я. – Это замечательно! – И добавила: – Я, кажется, поняла, это то же самое, что пригласить меня на свидание, ничего мне об этом не сказав. Ты так деликатен!

Он снова улыбнулся:

– Ешь свою лапшу.

Я улыбнулась в ответ и послушалась его совета. Через минуту я взяла пульт.

– Можно, я переключу на Си-эн-эн, всего на минутку? Там должны показать сюжет про серийного убийцу, который мучил своих жертв…

Он что-то пробурчал и отвел взгляд в сторону.

– Ты прав! – быстро согласилась я. Я выключила телевизор и решительно положила пульт на кофейный столик. – Это неважно. Я вполне могу потерпеть до завтра.

Я была вознаграждена прикосновением его руки к своей коленке и томно положила голову ему на плечо. Адам прав, новости подождут. Что я, не в состоянии выключить телевизор на пару часов, чтобы провести время с умным, веселым, потрясающим парнем, которому я нравлюсь? Который не только хочет поужинать и заняться сексом со мной не одинраз, но и называет меня своей девушкой? Видно, во мне засела эта привычка с того времени, когда я только и делала, что целыми вечерами смотрела по телеку новости. Кто сказал, что я не могу без этого жить?

Когда с ужином было покончено, мы вместе пошли на кухню, чтобы помыть посуду. Я сгребала остатки жареного риса под раковину и вдруг почувствовала, как руки Адама обвивают меня сзади. Теплая волна окутала меня изнутри. Я откинулась назад и прижалась к его груди, с наслаждением ощущая его тепло. Это было здорово. К такому недолго и привыкнуть. Я бы тогда перестала беспокоиться и самоутверждаться, а уходя из офиса, сразу забывала бы о работе. В такие вечера я начинала думать, какой могла бы быть моя жизнь, если бы у меня все получилось. Если бы мне удалось поднять рейтинг до победных трех четвертых балла. Если бы удалось превратить «Доброе утро», предположим, не в хит, но хотя бы в востребованную передачу. Стабильную, которая могла бы продержаться в эфире еще сорок семь лет. Я бы доказала всем, на что способна. Это было бы самое то. Я переехала бы в более приличную квартиру на Манхэттене, может, даже вместе с Адамом. Если, конечно, он сумеет мне объяснить, что делает это не из экономии, а именно потому, что хочет жить вместе. Господи, не могу поверить: я мечтаю жить с Адамом! Нет, сейчас слишком рано об этом думать. Рано представлять себе, какой невероятно красивой парой из мира теленовостей мы могли бы стать.

Но мечты меня не отпускали. И даже когда Адам стал покрывать нежными поцелуями мою шею, это не помогло. Я повернулась в его объятиях и прижалась губами к его губам. Я обвила руками его шею и наклонила голову, чтобы быть еще ближе к нему. Он слегка наклонил меня к раковине, его ноги скользнули между моими. Мои веки затрепетали, и вдруг я увидела в окне напротив ЕГО.

Соседский телевизор. Новости Си-эн-эн.

Дыхание Адама участилось, и я от губ спустилась к его шее. Я несколько раз нежно поцеловала его ключицу, в то время как мои глаза были прикованы к телевизору. Интересно, сюжет про серийного убийцу уже показали?

Пальцы Адама скользнули мне под блузку, он слегка застонал. Мне с этого ракурса был не очень хорошо виден экран. Я слегка наклонилась в сторону, одним глазом глядя на Адама, а другим – в окно. Так было гораздо лучше.

– Где, – прошептал он, – в спальне или прямо здесь, на барной стойке?

– Ммм… – неопределенно ответила я. Да, так было лучше, но все же недостаточно хорошо. Что там написано в бегущей строке?

Вдруг я заметила, что Адам перестал меня целовать.

– Что ты делаешь?! – спросил он, пытаясь обернуться, но я, спохватившись, стала тянуть его за руку из кухни.

– Пойдем! – упрашивала я. – Пойдем скорее…

Он выдернул руку и подошел к окну.

– Вау, – холодно произнес он. – Тебе отсюда видно соседский телевизор! А там уже идут титры. Какая жалость!

– Адам! – взмолилась я.

Но он лишь покачал головой.

– Это уже ненормально.

Я открыла рот, чтобы возразить, но передумала.

– Знаешь что? – сказала я, кивая. – Ты прав.

Он с недоумением смотрел на меня.

– Твоя взяла. Ты меня застукал. Это правда, я стараюсь не пропускать ни одного репортажа. Именно так.

Я пулей вылетела из кухни и схватила пальто.

Он вышел следом.

– Ты куда?

– Ты так смотришь на меня, будто со мной что-то не так! Постоянно.

Черт, где мои туфли? Левый был под диваном, правый… Я обошла в поисках второго вокруг кофейного столика.

– Я так не могу…

Адам скрестил на груди руки:

– Это самое нелепое утверждение, какое я от тебя слышал!

Я обнаружила свой правый туфель, сунула в него ногу и встряхнула головой. Ну да, конечно! Я нелепа и к тому же я извращенка, разве не так?

– Ты не понимаешь! – крикнула я. – Тебе все дается легко, а мне никак нельзя расслабляться! Никогда! Мы все еще не можем приглашать к себе звезд, а ролики на ютьюбе, которые все смотрят, не влияют на наш рейтинг. Пару недель назад я провалила интервью с матерью поджигателя…

– О господи! – всплеснул руками Адам. – Ты все еще не можешь об этом забыть?

– Конечно, нет! – Я наконец сумела надеть пиджак и зябко обняла себя за плечи. – Я не могу ничегопропускать. Если допущу ошибку, другого шанса у меня не будет.

– Господи! – Адам провел рукой по волосам. – Ты должна относиться к себе более снисходительно…

– С какой стати? – удивилась я. – С какой еще стати? Я должна работать намного упорнее, чем…

– Бекки, это все так далеко от реальности… – сказал расстроенный Адам. – Это все из-за твоей мнительности по поводу…

– Я не принадлежу к высшему обществу, и у меня нет никакой поддержки, как у тебя или у Чипа!

– …Того, что тебе недостает опыта и образования, – закончил Адам, будто я его и не перебивала.

Я никак не могла остановиться:

– Подумать только, как можно назвать своего ребенка Чип? Что это за имя?

Адам замолчал, он просто молча смотрел на меня с удивлением и жалостью. Я ненормальная. Я мнительная. Я нелепая.

Прекрасно. Замечательно. Наконец-то, мы начали одними глазами смотреть на мои недостатки.

– Сам видишь, какая я. – Я махнула рукой. – Вот так. Короче, мне пора.

Я схватила свой портфель и почти бегом понеслась к двери.

– Бекки, подожди одну секунду!

Его голос звучал так печально, что на одно мгновение я растерялась, и моя рука застыла на дверной ручке. Но я не смогла обернуться.

– Прости! – крикнула я уже из-за двери.

Только в такси я поняла, какую чудовищную ошибку совершила. Еще раз. Я уже однажды убежала от Адама, когда увидела его с блондинкой. А сегодня я убежала потому, что он разбередил мою незаживающую рану. Чип! Я сравнивала его с Чипом и пялилась в соседский телевизор, когда он меня целовал. А теперь вот сижу здесь, в темном такси, пропахшем блевотиной, вместо светлой уютной кухни Адама, потому что не смогла отказаться от телевизора. Даже на один вечер.

А в это время ведущий в телевизоре такси объявил: «Интересное событие произошло сегодня в Калифорнии…»

Я выключила телевизор и стала смотреть в окно. Видишь, Адам? Так я тоже могу.

Я смотрела на темные улицы Манхэттена. Было еще рано, и на тротуарах полно людей. Родители торопились домой, к своим детям. Прогуливались парочки. Репортеры спешили за информацией. Я вздохнула и включила телевизор. Кого я пытаюсь обмануть?

Как оказалось, событие в Калифорнии было совсем не интересным. Конечно, нет. Это были новости для такси. Всего на пару ступеней ниже, чем мое собственное жалкое подобие программы. Моя пародия на новости. Как там говорил Майк? Туфта. Эта туфта и была смыслом моей жизни.

Я с трудом поднялась по лестнице в свою квартиру и бросила у двери портфель. Я побрела к кровати, снимая на ходу туфли и пальто. Машинально включила телевизор на тумбочке, другой – на книжной полке, и еще один – на столике возле кровати. Минуту я сидела, слушая монотонные голоса. Ничего интересного. Пустая болтовня.

Я выключила телевизоры, и в квартире воцарилась тишина. Я чувствовала себя бесконечно одинокой.

* * *

На следующее утро я с удивлением обнаружила, что не первая пришла на работу. Майк уже сидел за своим столом, прижав мобильный к уху, и яростно что-то обсуждал. Может, какие-то операции с ценными бумагами? Или супер-крутая охота на фазанов? Я могла себе представить только две вещи, которые могли заставить нервничать Мистера Халявщика Майка Помероя в эти дни. По крайней мере, это уж точно не из-за того, что я пытаюсь заставить его печь черничный кекс с одним из участников конкурса шеф-поваров на следующей неделе.

А жаль. Если бы он мог преодолеть свой снобизм, он мог бы предложить много интересного нашей утренней аудитории. Его жизнь полна увлекательных приключений, к тому же у него огромный опыт. Он мог внести в передачу неоценимый вклад, если бы оставил свои замашки. Но эта битва уже проиграна, и я устала бороться.

Как только я завернула за угол на пути в свой кабинет, ко мне подошла сотрудница внутренней службы.

– Мисс Фуллер? Вот, только что получили.

Она протянула мне отчет по рейтингам. Я выхватила бумажки из ее рук, как заключенный в ожидании приговора. Может, так оно и было. Все эти затяжные прыжки с парашютом, и борьба сумо, и ужасные номера, созданные благодаря моей фантазии, остались позади. Будем надеяться, что все было не зря. Я внимательно изучала цифры. Совсем не плохо. Нас смотрели все больше и больше людей, и их число неуклонно увеличивалось. Наш рейтинг вырос… больше чем на полбалла.

Но этого недостаточно.

Я сползла вниз по стене. Вот они, цифры – черным по белому. Я не справилась. Минуту спустя зазвонил телефон, и еще не сняв трубки, я знала, что это звонит Джерри, чтобы обсудить мой провал. Я оказалась права.

– Ты уже видела цифры? – спросил он, не тратя время на приветствие.

– Да, – пробормотала я и откашлялась. Может, попытаюсь выкрутиться. – Если посмотреть в целом, мы делаем успехи. Мы намного поднялись по сравнению с прошлым годом.

– И что?

– Вы же видите! – взмолилась я. – Я почти у цели. Недостает всего четверти балла. Если бы у нас было чуть побольше времени… Думаю, мы могли бы запустить сюжет, где Эрни…

– Бекки, – начал Джерри.

Я не хотела его ни о чем просить, но вот, не смогла удержаться.

– Пожалуйста, Джерри! Уже много людей надеются на эту передачу, верят в нее…

Джерри спокойно произнес:

– У тебя было время до пятницы. Как договаривались. Ты видишь цифры, Бекки. Вы не дотянули.

18

Следующие несколько часов я слонялась, сама не своя. Я выслушивала жалобы сотрудников, подписывала заявки на репортажи и подарки для гостей. Кажется, я попросила Ленни купить новую кофемашину для обслуживающего персонала. Все равно, какая разница? Ее даже не успеют доставить в офис к моменту закрытия передачи.

Все кончено раз и навсегда. Финита ля комедия. И все из-за меня.

Я подумала о двухсерийной программе Саши про хищных птиц, находящихся под угрозой исчезновения. О репортаже Трейси про пародию на проект «Подиум», сделанную местной школой искусств. Я думала о Ленни и его детях. И о том, что Колин пережила четырнадцать продюсеров и полдюжины соведущих и готова пойти на что угодно, лишь бы сохранить свою работу. Я думала о том, что Эрни вытатуировал слова «На рассвете» под своим торнадо. Это все равно что вытатуировать имя возлюбленной, с которой ты уже расстался.

Каждый из них скоро потеряет работу, правда, для некоторых это не будет катастрофой. У Эрни есть шанс сделать неплохую карьеру в ночных новостях. Джон Стюарт столько раз делал клипы из «Путешествий по атмосфере», что я не сомневалась: он умыкнет моего метеоролога. Но другие… у них почти не было перспектив.

На съемочной площадке Колин уже дочитывала свой текст:

– Как выяснилось, гамбургеры заражены кишечной палочкой, которая может вызвать судороги и диарею. Мы скоро увидимся, не переключайтесь.

Камеру выключили, и Колин сморщила нос, всем своим видом изображая жертву обстоятельств.

– Это не про меня, – сказал Майк, постукивая своими записями по столу.

– Эй! – крикнула ему Колин. – Это наша работа! Или ты считаешь себя выше ее? Может, ты и былвыше до того, как тебя уволили, но теперь ты здесь, в дерьме, вместе со всеми нами.

Съемочная группа смотрела на них не отрываясь. Было похоже, что они вот-вот начнут аплодировать.

– И все же у меня есть принципы, – сказал смущенно Майк. – К сожалению для тебя.

– Ох, – сказала Колин. – А у меня, похоже, их нет?

– Уверен, что есть. Когда у тебя в эфире брали гинекологический тест, на тебе был шелковый халатик. Он очень тебе идет!

Колин с ходу завелась:

– Видишь ли, у меня его взяли…

– И мы в эфире через пять, четыре, – сказал ассистент режиссера.

– Ты, индюк надутый…

– Три, два, один…

Майк не пропустил удар. Он повернулся к камере:

– Добро пожаловать обратно в «Доброе утро». Завтра в нашей программе Колин вместе с поваром Гордоном Рамсеем приготовит классические английские сосиски с картофельным пюре.

– Всенепременно, – ледяным тоном подтвердила Колин. – Кто-то же должен работать, коли ты от этого отказываешься, Майк. Видимо, работа вообще ниже твоего достоинства.

– Ну, – сказал невозмутимо Майк, – мне трудно протиснуться в эфир между тобой и сосисками, так что я…

– А кроме всего прочего, ты еще и тупой, надменный идиот, вот!

Он поднял вверх палец:

– Тупой, надменный идиот, который зарабатывает в три раза больше,чем ты!

Все, замерев от ужаса, молча смотрели на ведущих.

Я жестом показала Мерву:

– Закругляйся! – прошипела я.

Он поднял в растерянности руки: «В каком смысле? Пускать титры?»

Но это было еще не все.

Улыбка Колин была тоньше лезвия ножа.

– Итак, это все на сегодня. До завтра, ребята.

– До свиданья, – добавил Майк.

Колин прожгла его взглядом.

– До свиданья, – повторила она.

О, нет. Нет, нет, нет! Мне казалось, мы все уладили.

– До свиданье! – сказал Майк весело с провинциальным акцентом.

– До свиданья! – пронзительно завопила Колин.

Пока Мерв поспешно запускал титры, вбежала ассистентка с телефоном.

– Это мистер Барнс, – сказала она, сунув мне трубку. – Звонит из дома.

О, боже! Он смотрел программу дома? Я имею в виду, круто, еще один зритель!

– Джерри! – сказала я тревожно в трубку.

– Что это была за херня?! – заорал он.

– Так, небольшое недоразумение, – объяснила я скороговоркой. – Небольшое. Обещаю, я все исправлю. Я поговорю с обоими.Такого больше не повторится, клянусь!

Я повернулась к съемочной площадке, где теперь, когда мы вышли из эфира, перебранка Колин и Майка переросла в бурю.

Но какой было им смысл цапаться? Мы все потерпели крах. Неудивительно, что они дали себе волю. А может, не так уж плохо – иметь возможность выпустить пар? И все происходит так, как сказал Джерри. В конце концов, наша судьба уже решена. Хуже уже некуда.

* * *

Я была полна решимости сдержать данное Джерри слово. Я бы поговорила с обоими сразу после программы, но у меня весь день были встречи, а Майк слинял на какой-то торжественный обед в честь Тома Брокоу. Так что я смогла вызвать обоих только на следующий день, чтобы выяснить, что происходит.

Но еще до встречи с ними меня ждал сюрприз: вчерашняя программа заметно прибавила в рейтинге ровно с того момента, когда холодная война между Колин и Майком превратилась в термоядерную. Я вперилась в листок, не веря своим глазам.

Хм, странно. Может, это были те, кто рано включил телевизор, чтобы посмотреть сериал, стоявший в сетке после нашей программы. А может, мне следует пригласить к нам нескольких постоянных зрителей испечь печенье или что-нибудь в этом духе. А может, все дело было в имени Гордона Рамсея? В смысле, не всем ведь нравится его шоу «Адова кухня».

Скорее всего, дело именно в этом. Другой причины включить телевизор на тридцать секунд раньше я придумать не могла. Если только не… что я сказала Майку? Люди хотят знать, какой он, они хотят почувствовать себя его друзьями. Вот почему я просила его быть помягче и шутить. А что если перебранка с Колин оказалась для зрителей не менее интересна, чем его шутки?

Но разве такое возможно? А если это так, может, стоит продолжить? Как насчет того, чтобы попробовать еще?

Только на этот раз все должно быть круче.

Почему бы нам не сыграть на наших сильных сторонах? Майк – холодный надменный дурак. Колин – лицемерная, сварливая воображала. Между ними проскочила искра, и народу понравилось это дерьмо. И что в том плохого? Вот именно. В последний момент в решающий момент от безысходности – какую метафору ни возьми, у нас больше нет времени, и нам нечего терять.

А Джерри перебьется.

Я встретилась со своими звездами в студии, и они уже были готовы к бою.

Колин – Майку:

– Зануда.

Майк – Колин:

– Ты первая начала.

Колин хмыкнула:

– Я начала? В самом деле? Мы что, в детском саду?

Я кашлянула:

– Послушайте, насчет вчерашнего…

Оба начали говорить одновременно, примерно в одних и тех же выражениях. Я подняла руки и повторила, на этот раз громче:

–  Насчет вчерашнего.

– Знаешь, – сказал Майк, – я не обязан сидеть здесь и выслушивать нотации недоучившейся соплячки…

– Я не собираюсь читать тебе нотацию. – Я смотрела на него спокойно и невозмутимо. Твои колкости меня не задевают, Померой.

– Не собираешься? – озадаченно спросила Колин.

– Вы оба взрослые люди, профессионалы своего дела. – Это была почти правда. – Не мне решать, как вам следует себя вести. – Я посмотрела на Колин. – И если ты собираешься критиковать его за то, что он груб и тебе не за что его уважать… – О, как я была с ней солидарна! Я повернулась к Майку: – А ты считаешь, что она абсолютно неспособна выполнять эту работу… – Я пожала плечами. – Кто я такая, чтобы пытаться заставить вас думать иначе? Это ваше личноедело. Тут я умываю руки.

Они посмотрели на меня, потом друг на друга. И снова на меня. Я безмятежно улыбнулась.

– Отлично поговорили, – сказала я. – Ладно, шоу начинается через несколько минут, так что… – И я с энтузиазмом показала им большой палец.

Они только этого и ждали. Оба моих ведущих выглядели так, будто вот-вот лопнут от злости.

Я вернулась в аппаратную, и Ленни меня поздравил.

– Все утряслось?

– Ну, – сказала я, глупо улыбаясь, – еще как!

Программа началась, и первые несколько минут казалось, что все идет как обычно. Но я-то чувствовала, что скоро разразится гроза. Несколько раз Колин закусывала губу. А Майк бросал на нее едва заметный пренебрежительный взгляд. Мы вели передачу из студии, оборудованной в виде гостиной, и именно эту обстановку Майк больше всего ненавидел, поскольку она из давала ему забыть о том, в какой программе он работает. И сегодня мне казалось, что это к лучшему.

– Смотрите далее в нашей программе, – сказала Колин. – Мы поговорим с людьми, которые успешно прошли курс омолаживания. – Она взглянула на Майка. – Думаю, Майк может почерпнуть кое-что для себя интересное.

Майк вперился в нее взглядом.

– Мне лично интересно, существуют ли омолаживающие программы для злобных экс-королев красоты с гипертрофированным самомнением. И если нет, то когда можно этого ожидать?

Их улыбки сделались даже шире, чем обычно.

– Далее после новостей о местных пробках, – сказала Колин.

Ленни повернулся ко мне.

– Я думал, ты сказала…

– М-м-м-м… – Я сложила руки домиком, чтобы скрыть усмешку.

После перерыва они начали рассказывать о новых тенденциях в дизайне интерьера.

– Вау, – сказал Майк. – Какие жуткие обои!

Телеоператор хихикнул.

– Ты абсолютно прав, – сказала Колин. Режиссер сюжета, стоявший рядом с камерой, чуть не задохнулся от возмущения. – Вообще-то расцветкой они напоминают твой галстук.

Майк потрогал галстук.

– Это Маринелла. Лучший галстук в мире. Думаю, он стоит дороже, чем три твоих последних ботокса.

Ленни помахал Мерву, чтобы тот давал титры.

– Нет, – сказала я. – Продолжаем.

– Бекки! – закричал Ленни. – Они же вот-вот подерутся!

– Ты так думаешь? – с надеждой спросила я. Колин в прошлом году занималась боевыми искусствами. Если Майку Померою поставят фингал под глазом в прямом эфире…

В аппаратной замигал телефон.

– О, – сказала я, – это наверняка наш распрекрасный мистер Барнс. – Я сняла трубку. Ага, я была права. – Джерри, – сказала я, – клянусь, я не знаю, что происходит. Да, я с ними говорила. С обоими. Очень серьезно.

Пока Джерри кричал мне что-то в трубку, я смотрела на Ленни и улыбалась.

– Итак, я полагаю, единственный выход – пустить титры. Не знаю, есть ли особый смысл в чем-либо более радикальном., сами понимаете, учитывая…

– Учитывая то, что тебе осталось здесь совсем недолго? – спросил Джерри, – Что происходит? У меня впечатление, будто ты нарочно это устроила.

Нет. Не нарочно. Но в утренних передачах могло бы быть побольше драйва.

* * *

Я встретилась с Ленни в кафе, чтобы объяснить ему – как он выразился – что, черт возьми, происходит. Я достала свои записи.

– В первый день, – сказала я, указывая ему на цифры. – был всего-навсего крошечный рост. Едва заметный. И это могла быть простая случайность, поэтому я решила все повторить и посмотреть, что получится.

Он следил за мной поверх кофейной чашки.

– Утреннее телевидение как поле для эксперимента?

– Ну да. – Я подбросила листок. – Это вчерашний рейтинг. Сразу после комментария про галстук. – Я передвинула палец вниз. – А вот это – после того, как он спросил, не пробовала ли она утреннее умывание с кубиками льда.

– О, да! – загоготал Ленни, – Это было супер!

– Видишь? – сказала я, – Еще один скачок интереса. Мне кажется, телезрителям понравилось. Небось, звонят друзьям и предлагают включить телевизор каждый раз, когда Майк и Колин начинают пикировку.

Ленни поджал губы и покачал головой.

– Тебе не кажется, что это немного… рискованно?

– Кажется, – согласилась я. – Рискованно, и странно, и противно. Но, похоже, то, что они ведут себя друг с другом так естественно, вместо того чтобы деланно улыбаться, нравится зрителям… Я хочу сказать, брось, Ленни. Намведь тоже это нравится.

– Ну да, но мы-то их знаем. Нам нравится, когда они немного на взводе.

– Людям кажется, будто они тоже их знают, – заметила я. – Они каждое утро завтракают с ними вместе. Ведущие словно бывают у них дома как старые друзья. Ведь только старые друзья могут иронизировать друг над другом. Может, все дело в этом.

Ленни не выглядел убежденным.

– Как Джордж и Грейси?

– Я думаю, тебе лучше не упоминать эти имена при Майке и Колин.

– Ну конечно, – согласился он.

Я собрала свои листочки с рейтингом и сунула их обратно в папку.

– Пик интереса – вот все, что мне нужно. Намнужно. Мы очень близки к победе. Мы почти у цели. – И я прижала папку к груди.

– У какой цели? – спросил Ленни.

Я замерла.

– Ну, ты понимаешь, о чем я.

– Нет, – признался он, – не понимаю.

– Ты же знаешь. Ведь мы хотим… – Я замолчала, чувствуя, что сказала лишнее.

– Бекки, я не знаю, что ты хочешь сделать из нашей передачи…

Вот именно то, что мы сегодня видели. То, за что мы получаем зарплату.

– Я хочу, чтобы люди ее смотрели, – твердо сказала я.

И я собиралась добиться этого, даже если бы мне пришлось вручить Майку и Колин холодное оружие и выпустить их в эфир под саундтрек к «Вестсайдской истории».

* * *

На следующей планерке сотрудники наперебой предлагали свои идеи. Саша, любительница животных, предложила снять сюжет о пауках-птицеловах. Ну да, о пауках, которые едят птиц.Колин позеленела от злости. Я это видела собственными глазами. Трейси предложила сюжет об испытании тканей на горючесть с помощью поджигания манекенов.

– А почему не живых моделей? – поинтересовалась я.

Дейв спросил, как насчет продолжения сюжета о мошенничестве в Тампе. Он добавил, что если очень надо, он может взять интервью у некоторых из отставников во время занятий парасейлингом – полетами на парашюте, буксируемом катером. Я велела ему взять в аренду катер.

– А затем, – сказала я, – мы закончим шоу сюжетом с Эрни в смоле и перьях по случаю годовщины «Бостонского чаепития». – Это особенно привлечет наших постоянных зрителей. Я вначале хотела, чтобы это была Лиза и даже представила это как новую спа-процедуру. Горячая грязь, горячая смола, – какая разница? Но она на это не повелась, и к тому же я вскоре узнала, что ее переводят на дневное шоу.

И это было хорошо.

Эрни нервно засмеялся:

– Но ведь есть еще сюжет про флюгеры. Очень хороший…

– Эрни, – сказала я.

Он поднял руки, сдаваясь:

– В смоле и перьях. Договорились.

– Итак, друзья! – сказала я. – Классная планерка, классные идеи. Продолжайте в том же духе. И хорошего шоу сегодня. Всем спасибо.

Тут прочистил горло Майк. Мы посмотрели на него с удивлением. Он еще ни разу не брал слова на планерках.

– Да, Майк! – сказала я с широко открытыми глазами. Если он скажет что-нибудь про смолу и перья, он следующим отправится в котел.

– Во-первых, – сказал он, – я бы хотел извиниться перед Колин за мое непрофессиональное поведение в эфире.

Колин выпучила глаза. Я обменялась тревожным взглядом с Ленни. Неужели Майк хочет навредить нам теперь? Это так по-помероевски!

– Во-вторых, у меня есть сюжет. Про… кислую капусту.

– Что?

Возглас вырвался у меня так же неожиданно, как у других. Может, «кислая капуста» – название партии немецких анархистов, о которых я не слышала?

– Большой ежегодный фестиваль кислой капусты в северной части штата. Они играют в боулинг капустой, они пекут огромный капустный пирог, проводят дегустацию, устраивают конкурс. Было бы неплохо, если бы я вел передачу с места событий. Для разнообразия.

Все молчали.

– Вау, Майк. – Я встряхнула головой. – Я не ожидала…

– Местный колорит. Еда. – Майк пожал плечами. – Я бы мог рассказать… Про капусту. Какая она бывает на вкус. Ну в таком роде.

– Правда? – все еще не могла прийти в себя я. – Ты хочешь рассказать о чем-то…

– Тебе не нравится?

Кислая капуста? Если честно, это звучало ужасно тоскливо, но разве я могла ему отказать! Майк сам делал попытку. Он попытался быть заодно с командой, и если кислая капуста оказалась именно тем, что могло вдохновить его на участие в нашей программе, пусть будет кислая капуста.

– Значит, я могу сделать этот сюжет? В смысле о капусте?

Я кивнула. Я была потрясена. Кто мог хотя бы предположить, что путь к сердцу Майка Помероя лежит через квашеную капусту?

После планерки я набросилась на Ленни:

– Ты знаешь, что все это означает?

– Что его лекарство плохо сочетается с виски? – невозмутимо переспросил Ленни.

– Нет. Что мне реально удалось найти к нему подход. Что он наконец понял, что я пытаюсь сделать.

Мы вышли из комнаты для совещаний и направились в студию.

– Ты уверена?

Мы прошли мимо кабинета Майка. Он сидел там, весь в работе, делая последние приготовления.

– Нет-нет, загородный дом… – сказал он кому-то по телефону.

Я ему помахала. Он ухмыльнулся, помахал в ответ и захлопнул дверь.

– Вот видишь? – торжествовала я. – Он меня ценит. Мы уже почти нашли общий язык.

– Ну, оба вы немного чокнутые, – сказал Ленни.

И тогда у меня родилась еще более гениальная идея.

– Я знаю, что надо делать. Я поеду с ним. Это его осчастливит. А ты будешь вести программу. Только не дрейфь.

– Я постараюсь, – сказал Ленни.

– Это все очень обнадеживает, да?

– В общем, да, – ответил Ленни.

Но в его голосе не было уверенности.