Текст книги "Доброе утро"

Автор книги: Диана Петерфройнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Я против воли рассмеялась.

– Я пригласил тебя на свидание.

– Ну, типа того…

– Пригласил, – настаивал он. – И когда я увидел тебя в баре, то почти провел захват по всем правилам. Что именно тебя смутило?

По идее, ничто не должно было смутить. И по началу не смущало. А потом…

– Нет у меня чутья на такие вещи.

– Я заметил.

Может, мне надо носить браслет, типа, как у диабетиков, чтобы всякий пригласивший на свидание знал, что я до жути медленно соображаю в таких вопросах.

– Я не могу с уверенностью сказать, заинтересовала я мужчину или нет, пока он не разденется.

У Адама отвисла челюсть.

– Нет, тебе вовсе не обязательно раздеваться, – поспешно заверила я. Ну, если он только сам этого не захочет. – Я это к тому, что пока он не останется голым, я все думаю, а вдруг он пришел ко мне просто музыку послушать!

Адам расхохотался.

– Нет, ну ты точно сумасшедшая!

Я вздохнула. Наконец-то до него дошло.

– Да, – и только здесь я улыбнулась. – Это очень страшно?

– Ну, хорошо, давай попробуем все сначала. Может, я и сам виноват, запудрил тебе мозги предложением встретиться с друзьями в баре.

– Отличная мысль, – сказала я. – Возложим часть вины на тебя.

– Ладно, тогда пойдем ужинать как нормальные люди. Не будем торопиться и посмотрим, чем дело кончится. Как тебе?

– Великолепно! – просияла я.

* * *

Он повел меня ужинать в уютный итальянский ресторанчик. Ужин получился чудесный. А потом Адам отвез меня к себе, ну-у… музыку послушать.

И продолжение вечера тоже вышло чудесным.

Не могу сказать, кто сделал первое движение. Все завертелось так быстро. В следующий момент я вдруг осознала, что мы вытворяем что-то сумасшедшее на диване. Завтра я, конечно же, не стану рассказывать об этом Саше и Трейси, но у Адама Беннета, помимо его папаши-журналиста, помимо йельского диплома, звания чемпиона по гребле и репутации знойного мачо есть еще одно неоспоримое достоинство: он отпадно целуется.

Отпадно.

Где-то на второй половине альбома группы «TV on the Radio» я оказалась без блузки, а он – без рубашки.

– Знаешь, – оглядела я его. – У тебя очень впечатляющая подборка музыки.

– М-м-м-м… – Адам целовал меня в ключицу. Он скользнул руками вниз, нащупывая застежку юбки.

– Но, боюсь, мне пора домой. Уже восемь. – Будь прокляты все эти утренние передачи. Вот как мне при таком расписании устраивать личную жизнь?

– Да, – сказал Адам, расстегивая пуговицу на юбке. – Тебе пора. Тебе очень пора, – с этими словами он добрался до молнии.

– Завтра у Майка первый день в эфире, – пролепетала я между поцелуями.

– Тем более, – сказал он, целуя мне шею и плечи. – Тем более пора. Иди.

Я чуть не плача пробежалась пальцами по его спине. Мне надо домой. Надо. Надо.

Наверное, тот стаканчик лимончелло под конец ужина был лишним. Из-за него я почувствовала себя такой… свободной. Адам тоже пригубил лимонный напиток. Интересно, смог бы он сейчас грести, не сбиваясь с ритма. Судя по развороту плеч, еще как смог бы. Теперь я поняла, почему он так любит носить рубашки навыпуск. Чтобы отвлечь внимание от умопомрачительного треугольника своего торса…

Он навалился сверху, и у меня все мысли вылетели из головы.

– Знаешь, – наконец сдалась я, – нам чертовски повезло. Майк ведь не новичок. Он уже тысячи раз сидел перед камерой… – и еще крепче обняла Адама.

– Да-а, – протянул Адам, а потом внезапно остановился. Не знаю даже, как назвать, что он проделывал с моей шеей. – Э-э-э…

– М-м-м?

Адам приподнялся на локтях и посмотрел на меня сверху вниз. На лице у него была смесь досады и покорности судьбе.

– А он случайно не откупоривал бутылку сорокалетнего «Брукладди»?

– Откуда ты знаешь? – вытаращилась я.

Он со вздохом отстранился. У меня сразу возникло подозрение, что так чудесно начавшийся вечер не будет иметь продолжения.

– В те времена, когда я с ним работал, если ему не хотелось делать репортаж – там, про Олимпийские игры, церемонию вручения Оскара или что-нибудь такое, от чего людям хоть какая-то радость, – накануне он уходил в запой.

– Что?! – теперь села я.

– Саботаж в чистом виде, – пояснил Адам. – И начинается он всегда одинаково – с бутылки «Брукладди». Из каких притонов по всему миру я его только не вылавливал! Надо ведь было разыскать нашего героя до того, как ему набьют морду.

У меня опять участилось дыхание, правда, на этот раз причиной был не полуобнаженный красавец Адам. Хорошо, хорошо, хорошо…

Я сделала глубокий вдох, задержала дыхание, потом выдохнула.

– Нет. Это смешно. Я не буду за ним бегать. Если он хочет все разрушить – пожалуйста. Его дело.

Я глянула на Адама. Что-то непохоже, чтобы я его хоть капельку убедила.

– Вот черт! – буркнула я себе под нос.

Адам опять вздохнул.

– Начинать надо с «Элейнс».

Я вскочила и помчалась к двери. Уже выбежав в коридор, обнаружила, что не совсем одета.

– Черт! – Я побежала обратно к двери Адама. Он стоял на пороге, протягивая мне блузку.

– Спасибо!

– Только, пожалуйста, не надо, – с досадой поморщился он. – Не надо благодарить меня за то, что я испортил нам такую ночь.

Я наскоро его поцеловала.

– Потом поговорим.

Если, конечно, меня не уволят.

11

«Элейнс» – один из тех типичных манхэттенских ресторанов, которые местные боготворят, а из приезжих знают только те, кто любит фильмы Вуди Аллена. Когда я спросила у консьержа в подъезде Адама, как туда добраться, он глянул на меня так, будто я с луны свалилась. Хотя, может, виной тому был беспорядок у меня на голове и размазанная по лицу помада.

Трудно сказать, что было в баре «Элейнс» наиболее впечатляющим: знаменитые посетители, будто сошедшие со страниц справочника «Кто есть кто», или выбор сортов виски. Но Майка там не было. Я разыскала владелицу бара и спросила, где он может быть.

– Померой? – Она криво улыбнулась, а в глазах мелькнуло сочувствие. Я насторожилась. – Он уже несколько часов как ушел.

Блин. Я убью его! Он одним ударом поставил под угрозу мою (и без того плачевную) карьеру и мою (наконец-то начавшую налаживаться) личную жизнь.

Я пошла пытать счастья в бар «Алгонкин», дальше по улице. Похоже, сюда он тоже заходил. И то же самое мне сказали в «Бонд 45».

Я убью эту скотину! Не знаю, может, дело в освещении, но в зеркало я увидела, что глаза у меня налились кровью.

В баре «Смитc» один любезный завсегдатай поведал мне – после того, как я угостила его стаканчиком «Лагавулина» по заоблачной цене, – что Майк направился в сторону «21 Club».

На этот раз я взяла такси. Уже на втором часу поисков я стерла себе ноги в кровь, и туфли я сняла не раздумывая. Я могла бы сейчас лежать в постели с Адамом Беннетом. Я могла бы лежать и в собственной постели. Я могла бы быть где угодно. А вместо этого бегаю за звездным ведущим своей программы, который отравляет мне жизнь.

Если честно, я удивилась, что меня пустили в «21». Волосы у меня торчали во все стороны, блузка была застегнута не на те пуговицы, туфли я сняла, к тому же, не сомневаюсь, юбка у меня к тому времени уже перевернулась задом наперед. Но меня впустили.

Может, они уже привыкли, что за Майком Помероем сюда прибегают обезумевшие продюсеры с телевидения? Хотя, скорее всего, за ним впервые пришли так рано. Добро пожаловать в мир утренних новостей!

Здесь-то он и обнаружился, в одной из задних комнат. За столиком с ним сидели сплошь знаменитости. Мне невероятно стыдно было появиться перед ними в таком виде. Это были люди из справочника «Кто есть Кто в мире телевидения». Каждый из них в год получает столько, сколько вся моя семья не заработала за всю жизнь.

Но я и не подумала отступать.

– Ма-айк! – позвала я.

Он повернулся.

– Ну вот. Девушка пришла.

Я целеустремленно топала босиком к столику, кипя от злости.

Кто-то из телесветил ухмыльнулся:

– О, новенькая!

– Побойся бога, Померой, – сказал двенадцатикратный обладатель «Эмми» с Си-би-эс, – они у тебя все моложе и моложе.

Я пробралась к Майку и положила руку ему на плечо.

– Майк, мне нужно с тобой поговорить!

От него разило приторно-дымным запахом дорогого виски.

– А что? – поинтересовался Майк. – Ребеночек все-таки от меня? – Он поднял руку и хлопнул по подставленной руке другого ведущего. – Дай пять!

Я покачала головой и выволокла его из-за стола. Это оказалось несложно, учитывая, сколько он выпил. Остальные с удивлением за нами наблюдали.

– На выход! – сказала я. – Немедленно!

Я была так зла, что не могла дождаться, пока мы выйдем на улицу, и начала распекать Майка еще по пути к двери:

– Довожу до твоего сведения, – шипела я, – что эта программа важна для многих, в том числе, не в последнюю очередь, и для меня.

Кое-кто из постоянных клиентов обернулся в нашу сторону.

Я почти вытолкала Майка за дверь.

– Неужели ты не понимаешь?! – кипятилась я. – Речь идет о моей заднице!

На этих словах Майк остановился как вкопанный и медленно обернулся ко мне:

– На самом деле твоя задница никого не волнует, Ты – только буквы в титрах. Это моя задница появляется в эфире. О моей репутации идет речь. О моих принципах. Моих!

Я сделала пару шагов ему навстречу, и теперь мы стояли лицом к лицу.

– Ты себялюбивый эгоист!

– Я звезда эфира! – Он даже не моргнул.

Все, с меня хватит!

– Так, отлично, поехали!

– Куда? – удивился он.

– Домой! – Я проголосовала, и такси взвизгнуло тормозами. Майк вздрогнул и закрыл руками уши.

Я велела водителю везти нас к Майку. Когда мы приехали, Майк, выходя из машины, так сильно хлопнул дверцей, что чуть не прищемил мне нос.

– Ладно! – проворчал он. – Доставила меня домой и можешь убираться!

– Ну уж нет! – сказала я. Я поднялась по ступенькам к его подъезду и сделала приглашающий жест.

– Пойдем-ка, дорогой!

Он потащился следом.

Квартира Майка выглядела именно так, как я себе и представляла. Дорогая, учитывая его многомиллионный контракт, и насквозь мужская, хотя, слава, богу, он не стал украшать стены чучелами своих охотничьих трофеев. И все же было тут нечто, что напоминало того Майка, которого я когда-то обожала, а не того придурка, с которым я всю неделю пикировалась на работе. Там, где оставалось свободное пространство от книжных полок, сплошь заставленных раритетами, висели прекрасные картины.

Значит, он не окончательно превратился в пещерного человека? Мне было приятно так думать, несмотря на то что Майк изо всех сил старался доказать обратное. Натыкаясь на стены, он отправился на кухню налить себе еще чего-нибудь выпить. Я утешала себя мыслью, что в таком состоянии лишний стаканчик ему уже не повредит.

Я все еще стояла у входной двери, когда он высунул голову из кухни, глянул на меня и захохотал.

– Рада, что тебе весело, – отозвалась я ледяным тоном.

– Тебе не с кем провести сегодня вечер? – пьяно бормотал он. – Оно и не удивительно. Дай угадаю: ты встречаешься с парнем, у вас, – он помахал в воздухе стаканом с виски, – одно свидание, второе, третье, а ты все время только и делаешь, что бубнишь про свою работу.

Я не позволила чувствам отразиться на лице.

– …А потом он вдруг, очень кстати, теряет твой номер телефона…

Я моргнула. Глаза у Майка торжествующе сияли.

– Да-да-да, – кивнул он, будто только что раскрыл страшную государственную тайну. – Так что, если не считать отца – кстати, он от вас ушел? Или, может, умер?..

Я опять моргнула.

– У тебя талант отпугивать мужчин…

– Да заткнись же ты наконец! – сказала я. – Еще пятнадцать минут назад я была для тебя буквами в титрах, а теперь ты вдруг занялся моими душевными ранами. – Я широким жестом обвела его квартиру, все фотографии, где были запечатлены памятные моменты его жизни, сувениры, которые он привез из-за границы, фотографии его родных, кадр в рамке, где он на рыбалке с Клинтонами. – Посмотри на эти снимки. Ты бы мог сделать столько сюжетов о том, что тебе по-настоящему интересно: о современном искусстве, об охоте, о рыбалке…

Я схватила со стола фотографию.

– Это твой внук? Я даже не знала, что у тебя есть внуки. Ты мог бы заняться их воспитанием. Мог бы привезти своих родных на передачу и…

– Этих неблагодарных ублюдков?! Ну уж нет, спасибо!

Он выхватил у меня фотографию.

– Все, фанатка, экскурсия окончена! Можешь возвращаться к своей никчемной жизни. Уходи!

– Только не теперь! – Я уселась на диван. – Я останусь здесь, чтобы мешать тебе напиваться дальше.

– Ну, располагайся, – пожал плечами Майк. – Крепких снов.

– Спать я не собираюсь, спасибо. – Я выпрямилась на диване и уставилась в стену.

Он еще крепче сжал в руках фотографию и вышел из комнаты. Он настолько ненавидел именно этого неблагодарного ублюдка, что даже взял его фото к себе в спальню. Любопытно.

Я осталась сидеть на диване в твердом намерении сдержать свое слово. Не буду спать. Не буду. Мне нельзя терять бдительность, ведь завтра мне придется его разбудить и вывести в эфир.

– Я не сплю, – шептала я, – не сплю, не сплю, не сплю!

Не сплю…

* * *

На улице шел дождь. Капли барабанили по стеклу за тюлевыми занавесками, что мама повесила у меня в комнате, когда мне было шесть.

Она тормошила меня за плечо.

– Ма-ам, ну еще минуточку! – простонала я, переворачиваясь на другой бок.

В ответ она сорвала с меня одеяло.

– Пошли уж, фанатка!

Я широко раскрыла глаза. Фанатка. Похоже, я все-таки уснула у Майка на диване.

Я рывком села. Майк стоял надо мной в халате и тормошил меня чем-то вроде посоха. Я схватила телефон. Три утра. Уф! Пока не опаздываем.

– Завтракать будешь? – спросил меня Майк, все еще тыча в меня посохом, будто старуха острым зонтом.

– Я… – Я протерла глаза. Больше всего мне сейчас хотелось свернуться калачиком и вернуться в постель к Адаму. Ну, или просто в постель. Майк зажег свет, и я украдкой на него взглянула. Смотрелся он сказочно. Будто только что с курорта. Я краем глаза глянула на себя в зеркало.

Ну и страшилище.

Тушь потекла. Волосы после нашей с Адамом эскапады, моей беготни по манхэттенским улицам и ночи на кожаном диване приобрели дивный вид невероятно запутанного птичьего гнезда. Блузка тоже знавала лучшие времена. А сейчас на ней к тому же не хватало пуговиц.

Мечты Бекки Фуллер о славе остались вместе с оторванными пуговицами на диване Майка Помероя.

– Я иду готовить завтрак. – Он исчез на кухне.

Притащившись за ним, я смотрела, как он разбивает яйца в миску.

– Ты хоть когда-нибудь яйцо настоящее видела? – Майк сунул мне яйцо под нос. Я устало моргнула. – Это из-под нормальной курицы, которая бегает по двору на ферме в Мериленде. Мне их раз в неделю привозят.

– Значит, нью-йоркские куры тебе не угодили? – уточнила я.

Майк начал сбивать омлет.

– Нам пора, – сказала я.

Но он меня не слушал.

– Вся прелесть фриттаты в том, что туда можно добавить что угодно. Все, что есть под рукой.

Он бодро полез в холодильник. Он был в таком отличном настроении, можно подумать, что он провел ночь с женщиной. У меня же был испорченный романтический вечер, и безоблачным настроением я похвастать не могла.

– Хватит, – повторила я попытку. – Иди одеваться.

– Хочешь, чтобы я с голоду помер? – Он вытащил из холодильника свежих лисичек, лук-шалот, помидоры.

Если уж совсем по правде, выглядело все аппетитно. Но мне было не до эстетских завтраков. Мне бы сейчас двойной эспрессо и ведущего в студии моей программы. Немедленно.

– Мне надо быть в форме. Ведь я появлюсь на экране перед… сколько у нас там зрителей? Шестеро?

Он начал нарезать овощи.

– Восемь, не меньше, – зевнула я.

– Тебе понравится, обещаю! – Майк стал разогревать сковороду на плите.

– Майк, – не могла удержаться я, – поехали, а?

Чтобы отправить его поскорее одеваться и бриться, я пообещала следить за фриттатой, пока она доходила в духовке. Из теплой духовки доносился дразнящий аромат слегка обжаренного шалота и грибов, но я не поддавалась соблазну. Фриттаты вполне хватило бы на двоих, но я не хотела идти у него на поводу. В студии есть пончики. А Майк просто хочет довести меня до инфаркта.

У меня было пять минут на то, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Я почистила зубы щеткой Майка Помероя, умылась мылом Майка Помероя и стащила одну из рубашек Майка Помероя.

Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Майк сидит перед полной тарелкой.

– Ты что, еще не поел?

Он провел пальцем над тарелкой.

– Она еще горячая. А многие даже не знают, что фриттату надо есть, когда она остынет до комнатной температуры. Это обеденное блюдо, и придумали его в Италии.

Я изо всех сил хлопнула ладонью по барной стойке.

– Знаешь что, Майк! Мне плевать на твой гурманский завтрак. Мы опаздываем. Поехали!

И я потащила великого Майка Помероя – а он кричал, пинался и пытался откусить кусочек от остывшей до комнатной температуры фриттаты – на его первый эфир в «Добром утре». На планерку мы опоздали, и когда вошли, все взгляды были обращены к нам. Майк выглядел безупречно. Я же будто побывала в эпицентре торнадо.

Ленни внимательно меня оглядел.

– Ты где была?

– Долго рассказывать. – Я уселась с ним рядом и попыталась хоть немного пригладить волосы.

Майк летящей походкой дошел до свободного стула рядом с Колин.

– Она ночевала у меня.

Все сотрудники программы молча смотрели на нас обоих. У Колин отвисла челюсть.

Майк похотливо кивнул:

– С добрым утречком, Пакоима!

Никто, кроме него, не решался нарушить мертвую тишину.

– Ой, да ладно вам! Я спала на диване.

– Пока я не разбудил ее своим африканским посохом! – радостно подхватил Майк.

– Африканским, – начал Ленни.

– … посохом?! – договорила Колин.

У Саши, Трейси и Эрни глаза полезли на лоб.

Я сверкнула глазами в сторону Майка. Заткнись, придурок! Проехали.

– Ладно, все, – сказала я своим фирменным начальственным тоном. – Сегодня у Майка первый эфир. Это очень важный день для всех нас. Давайте все еще раз проговорим.

Кажется, я поняла его уловку. Он проделал все это, чтобы развязать себе руки.

* * *

После планерки я отчаянно боролась в туалете с волосами, и тут, в зеркале у себя за спиной, увидела Колин. Она принесла мне один из своих костюмов.

– У меня здесь всегда есть запасная одежда, – сказала Колин. – За все эти годы чего только не случалось: на меня тошнило восьмерняшек, гадил белоголовый орлан, а еще миски с гаспаччо опрокидывали, так что я привыкла держать у себя в гримерной запасной гардероб.

Я взяла костюм.

– Спасибо!

– Ну, если, конечно, ты влезешь в юбку, – оценивающе посмотрела она. – Ты… ты ведь не спала с ним, правда?

– Нет, конечно, – со стоном ответила я. – Сначала я выслеживала его по манхэттенским барам, а потом стояла насмерть у его двери, чтобы он не напился в последнюю минуту. Я за программу волнуюсь, только и всего.

Колин молча меня разглядывала.

– Знаю, – сказала она после долгой паузы. – Именно поэтому я и принесла костюм, – и с этими словами она гордо удалилась.

Я переоделась. Не в обиду Колин будь сказано, юбка мне оказалась даже великовата. Я закончила прихорашиваться, но так и не смогла ничего поделать с темными кругами под глазами и попыталась себя подбодрить:

– Ты, Бекки Фуллер, продюсер программы «Доброе утро», которую показывают на общенациональном канале. Один из ведущих у тебя – величайший тележурналист всех времен и народов. И несмотря ни на что, он сегодня впервые выйдет в эфир. Ты это сделала.

Но внутренний голос тут же мне возразил:

– Погоди праздновать победу. С него еще станется все испортить. И он вполне может сделать это нарочно.

Я вздохнула. Памятуя утреннюю выходку Майка, надо было готовиться к худшему. Но все равно обстоятельства складывались в нашу пользу. Во-первых, Майк Померой. На свете очень немного людей, которые знают, какой он козел, но у него самый высокий рейтинг из всех ведущих канала. Женщины обожают сочетание изысканности, импозантной седины и хитринки, что нет-нет, да мелькала у него во взгляде. Так что реакция на наши анонсы была положительная, причем даже среди мужчин, которые обычно не смотрят утренние программы. Может, нам удастся сделать такую программу, чтобы ее смотрели и мужчины? Может, они переключат свои телевизоры с Си-эн-эн или Эм-эс-эн-би-си, чтобы смотреть «Доброе утро»? Разве Джерри не будет доволен, если мне удастся совершить этот маленький переворот?

Я вошла в операторскую с гордо поднятой головой. В костюме Колин я вновь чувствовала себя человеком. Ленни и еще кое-кто из редакторов отсматривали ленты новостей, чтобы убедиться, что мы ничего важного не пропустили.

– А что сегодня показывают в «Сегодня»? – спросила я.

Ленни фыркнул. Интересно, это он к добру или не к добру? Я взглянула на экран.

Только не это. На мониторе Vieira явилась картинка интервью с моделью журнала «Playboy», арестованной за вождение в пьяном виде. На экране мелькали картинки, а бодрый голос за кадром вещал: «Она переехала собаку Хефа… потом закопала ее возле джакузи. Смотрите подробности в „Сегодня“».

Картинка изменилась. Теперь в кадре была обложка апрельского выпуска «Playboy» с ее фото крупным планом. Модель стыдливо улыбалась в камеру а самые пикантные части ее обнаженного тела были затемнены. Вполне достаточно, чтобы привлечь внимание мужской аудитории.

– Вы что, издеваетесь? – спросила я у Ленни.

– Ого! – ответил он. – Да тут чем дальше, тем хуже. – Он указал на второй монитор: – Смотри, что придумали в программе «Доброе утро, Америка»!

Я прикрыла глаза руками.

– Не уверена, что мне этого хочется.

– Диана Сойер берет интервью у Клуни.

Я отняла руки от лица.

– Вот сучка!

Ну вот, конкурентам тоже пришло в голову с утра пораньше показать в эфире седовласого красавца. Что бы нам еще придумать?