Текст книги "Доброе утро"

Автор книги: Диана Петерфройнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

9

Наконец мы сделали клип, который более-менее устроил Майка Помероя, и я потащилась обратно к себе. Во что я ввязалась? Может, он угомонится, когда сочтет, что я уже достаточно наказана за то, что силой его сюда затащила. Надеюсь, мне не придется раскаиваться в том, что я с ним связалась.

Я так углубилась в свои мысли, что чуть не столкнулась с Адамом Беннетом, который поджидал меня у двери моего кабинета. Кажется, он сегодня принарядился. По крайней мере, рубашку заправил в брюки.

– Привет! – улыбнулся он. – Я пришел выразить соболезнования в связи с принятием на работу самого мерзкого на свете субъекта.

Я выдавила из себя улыбку. Надеюсь, мне удалось не покраснеть.

– Да уж, похоже, ты знал, что говорил.

– У нас там, наверху, всем интересно, что ты теперь о нем думаешь.

Я открыла дверь, Адам вошел следом.

– А что, наверху еще не забыли о нашей программе? Видишь, мой коварный план сработал.

Он хмыкнул.

– Я как раз хотела у тебя спросить, – я сложила папки на стол, – а кто те два самых худших человека на свете?

– Ким Чен Ир и Анджела Ленсбери, – ответил Адам совершенно серьезно. – Она сама знает, почему.

– Так ты работал с Майком в вечерних новостях? – спросила я.

– Худший год в моей жизни, – кивнул он. – Я похудел на пять с лишним килограммов.

Ого! Этому парню вовсе не нужно худеть. Он и так прекрасно выглядит. Я наблюдала за ним, а он оглядывал голые стены моего кабинета и стопки бумаг. Интересно, как выглядит его кабинет? Там, наверное, много кубков за соревнования по гольфу. Или он по части баскетбола?

– За все то время, пока мы работали вместе, он звал меня не иначе, как «сеньор засранец».

– Фу, как грубо! – рассмеялась я. – Извини, на самом деле это ничуть не смешно. Это ужасно.

Но все же забавно.

– А сейчас, – сказал Адам, – самое время немного выпить. Я зашел сказать, что иногда после работы мы с двумя-тремя коллегами собираемся в «Шиллере». Ну, знаешь… это в центре.

Я не знала. В конце концов, я ведь совсем недавно перебралась на остров.

– Так что, будешь проходить мимо… – Он не договорил, оставляя последнее слово за мной.

– Спасибо, – ответила я, – только я вообще-то мало куда хожу…

Тут ко мне в кабинет просунул голову Ленни и моментально скрылся.

– Ну-у… – Мне показалось, что Ленни посмотрел на меня с одобрением, и я сказала не совсем то, что собиралась: – Если буду проходить мимо, зайду поздороваться.

– Отлично! – просиял Адам. – Завтра? Часиков в восемь?

– Очень хорошо. Прекрасная мысль.

Адам ушел, а я сидела и словно его глазами осматривала свою убогую обстановку. Может, на стены повесить фотографии? Или цветок какой принести? Искусственный, чтобы не погиб от нехватки солнечного света.

Ленни заглянул опять. На этот раз у него в руках была раскладка сюжетов на неделю.

– А что, неплохо! Ты наконец-то утвердила анонс у Майка, и тебя пригласили на свидание. Жизнь налаживается.

– Что?! – переспросила я. – Ни на какое свидание меня никто не приглашал.

– Приглашал. Я сам слышал!

– Да нет. Он просто сказал, что иногда бывает в одном баре и… да поверь, уж я-то могу отличить, когда меня приглашают на свидание. Это не то.

– Нет, это уж ты поверь, – возразил Ленни. – Я тоже мужчина. Я знаю, как это делается. Он закинул удочку.

– Да ладно тебе! – усмехнулась я.

– Хорошо, посмотрим, что ты скажешь послезавтра.

Я смотрела на Ленни. Он смотрел на меня.

– Потому что ты ведь пойдешь туда завтра.

Я посмотрела на Ленни прищурясь. Он в ответ тоже прищурился.

Я покачала головой. Глупо. Не может такого быть. Я схватила со стола блокнот и стала рассеянно его листать. Но все мысли у меня были не о работе. В самом деле, может, Ленни и прав, ведь не обязательно так далеко идти, чтобы еще раз обсудить, какой Майк Померой придурок.

* * *

На обед мы с двумя моими редакторами пошли в небольшое кафе напротив нашего здания, чтобы спокойно обсудить темы сюжетов. Саша – та, что обожала животных, – раскопала что-то про производство пальмового масла, мол, это ставит под угрозу среду обитания орангутангов. Новость отличная, но мне нужна была изюминка, чтобы зацепить зрителей.

– Поищите, нет ли у нас поблизости какого зоопарка, где есть семья орангутангов, – сказала я. – Зрителям нравятся детеныши обезьян. Возьмем одного в студию.

– Орангутанги – приматы, а не обезьяны, – отрезала Саша.

– А может, – мечтательно сказала вторая девушка по имени Трейси, – он возьмет и насрет на Майка Помероя!

Утром на планерке Майк в пух и прах разнес ее материал о неделе высокой моды. Признаться, мне стоило больших усилий скрыть улыбку, когда он сказал, что последний раз его волновала форма жилета в Ираке, только там речь шла о бронежилете.

– Поработай над этим, – сказала я Саше и отправила в рот немного салата. Денек в Нью-Йорке выдался очень погожим. Мы с коллегами обсуждали новые сюжеты. Если бы не Майк Померой и не урезанный бюджет, о такой работе можно было бы только мечтать. А уж если удастся повысить рейтинг, все будет идеально. Я перелистнула страницу в блокноте и придавила тарелкой, чтобы блокнот не унесло ветром: мне не улыбалась перспектива ловить наши новости по всей Медисон-авеню.

– Хорошо, Трейси, – сказала я, – уверена, нашим зрителям важно знать про последние тенденции в моде.

– Мы и об их кошельках заботимся, – сказала она.

– Да, но нам нужно нечто большее. Надо показывать то, что на самом деле носят. У нормальных женщин на улице рост не метр восемьдесят, и носят они не нулевой размер.

Но Трейси меня уже не слушала. Да и Саша тоже на что-то отвлеклась. Я проследила направление их взглядов и увидела Адама Беннета – он как раз переходил дорогу, направляясь к зданию канала.

– Ну, до чего хорош, а! – восхитилась Трейси.

– Мы с ним в Йеле учились, – откликнулась Саша.

– Подумаешь! – повысила голос Трейси.

Саша изогнула бровь.

– Там все по нему с ума сходили, и я в том числе.

– Так, девушки, – я помахала рукой, чтобы они обратили на меня внимание, – может, мы…

– Расскажи! – Трейси было не до меня.

– Нам надо что-то придумать с леггинсами. – Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло. – Колин сказала, что ни за что в жизни не наденет их на себя…

– Отец у него работал редактором в «Нью-суике», – начала Саша. – Понятно, что все преподы плясали перед ним на задних лапках. А мать у него из очень богатой семьи. Они владельцы то ли «Тапперуэр», то ли еще чего-то в этом роде.

Я откинулась на спинку стула и слушала. Хорошо если у меня в доме найдется хоть одна вещица из «Тапперуэр».

– А еще он был капитаном команды по гребле, когда Йель выиграл национальное первенство… – продолжала Саша.

Тут Адам заметил меня и помахал рукой. Я помахала ему в ответ в надежде, что с такого расстояния он не разглядит, как я покраснела. Тебе что, Адам, икнулось?

Саша и Трейси медленно переводили взгляды с него на меня.

– Ты… ты что, его знаешь? – первой обрела дар речи Трейси.

– Да, – сказала я. – Ну, не так хорошо, как Саша. Рубашки на выпуск он еще детского сада носит – ему просто лень их заправлять. Возьмите на заметку.

– Скажи, он крутой!

– Крутой? – переспросила я. – Дайте-ка подумать. В самом деле? Ну, даже не знаю.

Кажется, они мне не поверили. И может, даже чуточку позавидовали.

– Так что, – сказала я, – возвращаемся к нашей программе?

Что бы там ни говорил Ленни, но после этого разговора у меня развеялись последние сомнения насчет того, что приглашение в бар выпить с Адамом и «парой-тройкой» его коллег даже отдаленно не может напоминать свидание. Не понимаю только, почему Ленни так обрадовался. Он что, настолько счастлив в браке, что ему невыносима сама мысль о том, что кто-то может быть одинок? Или очень уж заметно, как мне бывает грустно одной?

В любом случае, что общего может быть у меня с этим господином Капитаном-Гребцов-из-Йеля-Тапперуэром? Он просто хорошо воспитан. Я пыталась поддерживать разговор о передаче, но все-таки украдкой бросила на Адама последний взгляд. Он вошел в здание канала, ни разу не оглянувшись.

Ну да, так и есть: он со мной просто вежлив.

* * *

Впрочем, эта мысль не помешала мне на следующий день одеться с особой тщательностью, распрямить волосы и не пожалеть туши и помады.

Правда, взглянув на себя перед выходом из дома в зеркало, я со стоном все смыла. С таким же успехом можно было просто написать на лбу, что я, глупая девчонка из Нью-Джерси, не умею себя вести с парнями.

– Отлично выглядишь, – сказала Саша утром на планерке. – Будешь зажигать по полной?

– Милый костюмчик, – заметила Колин во время подготовки к кулинарной рубрике. – Собеседование на новую работу?

– Привет, фанатка, – сказал Майк, – волосы у тебя сегодня до жути пышные.

Я пригладила челку и зло зыркнула на него.

Часов в семь вечера ко мне постучал Ленни:

– Я валю, – сказал он. – Не забудь, у тебя сегодня встреча в баре.

– Я уже начинаю опасаться твоего нездорового интереса к моей личной жизни.

Он пожал плечами:

– Ты не права. Я работал на твоем месте и знаю как никто другой, что отдушина просто необходима. Для самосохранения. Правда. Не хочу чтобы ты в один прекрасный день притащила сюда ружье.

Я фыркнула. Ну уж нет, эту привилегию я оставлю Майку Померою.

– Так что заведи себе парня или хотя бы бостон-терьера. Мне все равно, что ты выберешь, но давай, вали отсюда.

Я отмахнулась, но стоило ему уйти, как я поправила прическу, схватила портфель и направилась к выходу.

Бар «Шиллерс» – плод незаконной любви французского ресторанчика и станции подземки. Возле бара теснилась компания сотрудников Ай-би-эс. Адам был с ними и сразу же меня заметил.

Я хотела ему помахать, но случайно выхватила из кармана телефон, и он полетел через весь зал. Народ заржал.

Молодец, Бекки!

Я ползала на коленях в поисках телефона, когда у меня перед глазами возникли кожаные мокасины Адама. Я поднялась, обратив внимание на отлично сшитые брюки, вечную рубашку навыпуск и едва проступившую легкую щетину на подбородке. Адам с улыбкой вручил мне телефон.

– Вот скользкий, паршивец! Похоже, тебе срочно надо выпить.

– Да, хорошо бы.

Адам махнул рукой бармену.

– Пива? – спросил тот. – Или девушка предпочитает крепкие напитки? Говорите прямо, не стесняйтесь.

– Пиво в самый раз, – сказала я.

– Пока да, – развил тему Адам после того, как я сделала заказ, – но когда Майк по-настоящему тебя достанет, тебе понадобится что-нибудь покрепче.

– Так он уже достал, – ответила я. – Обычно я «Спрайт» пью.

Адам рассмеялся.

– Когда я уходил из вечерних новостей, мне уже чуть ли не к врачу надо было.

– И что, сейчас лучше?

– Не то слово! К тому же в «Семи днях» нормальное расписание, – сказал он с улыбкой. – Я только теперь начинаю выкарабкиваться.

Интересно, в каком смысле?

– Давай займем столик, пока сюда народ не набежал. Предлагаю вон тот.

Я взглянула на его друзей.

– Мне бы не хотелось…

Тут он обхватил меня за талию, и у меня все слова вылетели из головы. Адам вел меня к пустому уединенному столику, а мысли в моей голове так и метались. Похоже, это все-таки свидание. В смысле, он меня даже с друзьями не познакомит. Может, Ленни был прав, и он… заманил меня сюда под благовидным предлогом. Заставил прийти на свидание, не пригласив при этом на свидание. Может, у них в Йеле так принято?

Но зачем это такому парню, как Адам Беннет? Разве он не из тех, кому довольно неспешно подойти к женщине и сказать: «Заеду за тобой в восемь, крошка», – и она побежит за ним на край света. Уверена, Трейси побежит. Да и Саша, если подумать, тоже.

А я… Если бы он пригласил меня на свидание, я бы, скорее всего, и не пришла…

Вот он сидит напротив и изучает, что тут дают к начос.

– Есть хочешь?

Я отпила пива. Ладно, значит, все-таки… свидание.

Мы заказали начос и немного поболтали о том, где работали раньше. Адам, естественно, попал на телевидение сразу после университета. Свои люди в «Ньюсуик», что тут скажешь.

– А ты в Джерси работала на какой-то программе, да? – спросил он.

– Ага. – Я взглянула на дно бокала. – А потом меня выставили из-за какого-то… – Черт. Из-за какого-то богатенького мальчика, который окончил престижный университет. А вдруг Адам с этим Чипом жили в одной общаге?

– Из-за кого?.. – Адам ждал продолжения.

Из-за придурка голубых кровей с престижным дипломом, которого засунул к нам какой-нибудь родственник – владелец канала, и который с головы до ног упакован в «Брукс бразерс»…

– Блин, – Адам вытащил из кармана зазвонивший телефон. – Бекки, прости, пожалуйста, мне обязательно нужно взять трубку. Я неделю туда дозванивался. Это всего на секундочку, ладно?

– Ладно, – кивнула я.

Мне сразу стало легче. Во-первых, когда он договорит, можно будет сменить тему, А во-вторых, он точно так же не может без телефона, как и я.

Он вернулся быстро, как и обещал. И поскольку мне было не привыкать брать интервью, я перевела разговор на него. Но Адам, похоже, не уступал мне в журналистской хватке. Он искусно переводил разговор на военные действия, разворачивающиеся в новостной редакции.

– В самом деле, – решил он говорить прямо, – как у вас с Майком? Знаешь, все, кто работал с ним на вечерних новостях, искренне за тебя болеют.

– Хочешь сказать, народ не делает ставки на то, как скоро я сломаюсь?

– Ну… есть и такие, – признался Адам, – но большая часть верит, что ты справишься.

Я рассмеялась, мы повторили заказ и стали делиться любимыми байками о Майке Померое.

– Я попросила его сделать сюжет о Трампе, а он взял банку диетической колы и швырнул ее через всю комнату.

– Очень мило, – сказал Адам, подбирая гуакамоле последней чипсиной начос. – Я как-то предложил ему рассказать о неслыханном урожае клюквы, так он двинул мне кулаком в лицо.

– Шутишь! – не поверила я.

– Честно говоря, он был пьяный в жопу!

– Это его не оправдывает, – покачала я головой. – Если бы он меня попробовал двинуть кулаком в лицо, я бы уложила его на обе лопатки. Я же из Нью-Джерси.

Адам внимательно оглядел меня.

– Да уж, верю. А он уже придумал тебе прозвище?

Я не донесла чипсину до рта.

– Э-э-м… ну, иногда он зовет меня «фанатка».

– Фанатка? – переспросил он.

– Ага. Видишь ли, он, наверное, хочет подчеркнуть, что я должна всячески почитать его заслуги и целовать землю, по которой он ступает.

– А, ну да. Это после той сценки в лифте.

Я отсалютовала ему бокалом.

– Ну, по крайней мере, это звучит лучше, чем «сеньор засранец», – пожал плечами Адам. – Если бы я не знал его настолько хорошо, то сказал бы, что ты ему скорее понравилась.

– А может, ты не так уж его и знаешь, – возразила я.

– А может, ему приятно, когда им восхищаются хорошенькие девушки, – ответил он.

Я в шутку запустила в него кусочком перца. Нет, вы только послушайте, хорошенькие девушки, а?

Мы все еще смеялись, когда к нашему столику подошла высокая блондинка – сантиметров на десять выше меня, если не считать шпилек модельных туфель. В ушах у нее были бриллиантовые серьги-гвоздики размером с добрую черничину, а одежда – ну точь-в-точь из репортажа про последние тенденции миланской моды.

– Адам! – Голос у нее оказался очень музыкальным.

Он поднял взгляд.

– А, привет, – Адам встал и приобнял диву. Они смотрелись как парочка из рекламы последней коллекции Ральфа Лорена. Два неотразимых выпускника элитных университетов Северо-Востока.

– Ты совсем пропал и не звонишь. – Она надула губки.

– Прости, – Адам покосился на меня, – у меня э-э-м… было много работы…

Так значит, много работы? Ну, понятно. Это была работа. Даже эта «мисс Совершенство» не могла заподозрить в нашей встрече намек на свидание. Она не позаботилась представиться. Адам и не пытался нас познакомить. Она стала болтать о каких-то тусовках в Гринвиче. Я крутила в руках бокал с остатками пива. Разговор длился гораздо дольше, чем суперважный телефонный звонок Адама.

Похоже эта «мисс Совершенство» гораздо выше в списке его приоритетов, чем я.

– Так что я сейчас…

– Отлично, – сказала мисс Совершенство. – Тогда, может, увидимся в субботу на открытии регаты Бартона?

Регаты? Регаты? Боже, что я тут делаю? Да единственный раз, когда я хоть как-то пересекалась с регатами, это в «Добром утре, Нью-Джерси», когда мы делали репортаж о серии угонов машин от яхтенного клуба в Барнегат-бей.

– Да, – сказал Адам, – отлично.

– Ну и договорились, – сказала «мисс Совершенство» и повернулась ко мне: – Приятно было познакомиться.

Врет и не краснеет. Я чуть было не ляпнула это вслух.

– Прости, – продолжила она, – просто я так рада снова встретить Адама!

– Пустяки, все в порядке, – сказала я, – в порядке, в порядке, в порядке.

Господи, Бекки, заткнись! Производишь впечатление слабоумной. Но у меня колотилось сердце и вспотели ладони, Что я вообще делаю рядом с этой богиней амазонок?

Она ушла, Адам сел на место.

– Прости, пожалуйста.

– Ну, я, собственно, сюда сегодня и пришла за этим, – выпалила я, – потому что не знаю никого, кто был бы знаком с Майком, а мне действительно нужна твоя… профессиональная консультация.

– Моя… консультация? – удивился Майк.

– Ага, – я отчаянно выискивала в своем скудном словарном запасе подходящее слово. – Ну, понимаешь, я здесь новенькая, и у меня не так уж и много… контактов по работе.

А еще надо собрать остатки гордости. Пора уходить. Прямо сейчас.

– Отлично, – протянул Адам, – значит, будем… поддерживать контакты по работе.

– Именно.

– Их много не бывает, – сказал он ровным тоном.

Может, ему и девушек много не бывает. Я совершенно не представляла, что мне теперь делать. Вечер безнадежно испорчен. Пойду и убью Ленни. Мне и в голову бы не пришло счесть приглашение свиданием, если бы не он и его дурацкая образцовая женушка. Он посеял во мне глупые надежды, что может что-то получиться, если такая, как я, будет встречаться с таким, как Адам. Но, конечно, это глупо. Глупо. Глупо.

Надо бежать.

– Ну, – протянула я руку, – еще увидимся. Обязательно.

Он поднял бровь, но руку пожал.

– Хорошо.

Я схватила пиджак – и опрометью вон из бара. Перевела дыхание, только выскочив на полутемную улицу. Господи, ну почему я могу выслеживать по лесам маньяков-ведущих с ружьями, а поддержать беседу с симпатичным парнем в модном баре на Манхэттене не могу? Может, у меня такой выверт мозга? В детстве я отбила себе тот его участок, который отвечает за романтические отношения? Может, мне нужна поведенческая терапия? Может когда-нибудь удастся заблокировать это патологическое неумение строить отношения с парнями? Смешно.

Я украдкой заглянула в бар через окно. Адам все сидел за нашим столиком и глядел на дно своего бокала с пивом. Вид у него был расстроенный, наверное, не меньше, чем у меня. И тут я увидела, что он потянулся через стол и взял что-то, лежавшее рядом с моим бокалом.

Мой пропуск. Только не это. Может, пойти и забрать его? Но достанет ли у меня сил взглянуть Адаму в глаза?

Адам нежно провел пальцем по моей фотографии на пропуске. Я вздрогнула, будто он дотронулся до моего лица. Он еще немного посмотрел на мою фотографию, тряхнул головой, и положил пропуск в карман рубашки.

Черт. Я ведь сама все испортила.

10

На следующее утро мой пропуск лежал на проходной.

– Вы уж в следующий раз повнимательнее, – сказал охранник, пока я подписывала необходимые бумаги, чтобы получить его обратно.

– Да, конечно, – пообещала я.

В ту минуту мне больше всего хотелось свернуться клубочком и умереть. Естественно, Адам не стал мне звонить и говорить, что нашел мой пропуск или что отдаст его охране. Я ведь сбежала от него как от чумы. Может, он вообще больше не захочет со мной разговаривать. Нет, но как это низко с его стороны, оставить пропуск у охраны!

Боже, до чего унизительно.

Я отправилась вниз, в студию «Доброго утра», где меня ждало очередное испытание – генеральный прогон перед первым появлением Майка в эфире. Ленни поджидал меня в кабинете.

– Ну и как? – спросил он.

– Полная катастрофа, – сообщила я из-за кофе-машины. – Все, больше я не стану тебя слушать.

– А что так? – удивился Ленни. – Мне говорили, Адам – настоящий мачо.

– Адам отличный парень, – сказала я. – Это я ходячая катастрофа.

– Понятно.

Мы пошли на прогон. Зайдя в студию и увидев Майка и Колин за столами, я сразу поняла, что у нас проблемы. Майк подкручивал регулятор высоты своего кресла, чтобы сидеть чуть выше, чем Колин.

Та не осталась в долгу.

Если так пойдет и дальше, в кадре будут только ноги. Я велела им немедленно прекратить.

– Значит так, – сказала я, возвращая их внимание к сценарию. – Мы пустим новую озвучку заставок к рубрикам, а потом включатся ваши микрофоны. Скажите, например, что у нас есть сюжет, – ну, я не знаю, – про промежуточные выборы…

– Но сюжета нет, – встрял Майк, – мы ведь не передаем новости.

– Индюк напыщенный, – проворчала Колин, – какая тебе разница.

Я не стала обращать внимания на их перепалку.

– …Итак, дальше следует добродушный обмен шутками.

– «Добродушный обмен шутками»?! – возмутился Майк. – Это что, новый научный термин, которым обозначается «идиотская болтовня»?

Я стиснула зубы.

– Вы просто… обсудите заголовки. Вы ведь меня поняли.

Ладно тебе, Майк, в вечерних новостях это принято! Неужели он постоянно будет ставить мне палки в колеса?

– Отлично, – он встал и поправил галстук, – так и поступим… Когда выйдем в эфир. Я не собираюсь сидеть здесь и репетировать, как в любительском театре. Я на телевидении сорок лет. С микрофоном как-нибудь справлюсь.

Когда Майк удалился, я повернулась к Колин.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда, может, мы с вдвоем всё обсудим?

Колин закатила глаза и тоже встала.

– Отлично, – сказала я в пустоту. – Рада, что на этот раз нам все удалось… Похоже, мы в тупике…

Может, еще не поздно присоединиться к тем, кто делает ставку на то, что Бекки Фуллер сломается? Адам ведь говорил, что такие есть.

Стоило мне вернуться к себе, как телефон стал играть мелодию, которую я поставила специально для звонков от коллег по Ай-би-эс. У меня сердце замерло. А вдруг это Адам? Вдруг он попытается все исправить? Я взглянула на дисплей. Или… Джерри.

– Добрый день, Джерри, – сказала я как можно жизнерадостнее.

– И как там у вас дела? – спросил он.

– Ну, Майк уже готов к выходу в эфир. Мы всю неделю репетировали.

Немного безобидной лжи не помешает.

Я поднесла трубку к порогу кабинета. Майк вновь сидел на месте ведущего, раскачивался в кресле и кидался изюмом в оператора, который выставлял свет. Оператор оборачивался, а Майк поднимал глаза к потолку и с невиннейшим видом что-то насвистывал.

– Он… в отличном настроении, – добавила я в телефон упавшим голосом.

– А у меня другие сведения, – отозвался Джерри. – Я слышал, вы почти все время пререкаетесь, и у вас едва находится минутка на саму передачу.

Что верно то верно. Интересно, кто из наших докладывает обо всем Джерри?

– Простите, мне пора выводить его в эфир. Зрители его обожают. Думаете, после этого программу придется сильно переделывать? Да, – я попробовала сама себя воодушевить, – поверьте мне, Джерри, Майк Померой – это ракета, которая выведет передачу на нужную орбиту.

А если нет, я сверну ему шею точно так же, как он свернул шею тому фазану.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, если ставишь на него. – Уверенности в голосе Джерри не прибавилось.

– Я все отлично понимаю, поверьте, – сказала я со смелой улыбкой, хоть и знала, что Джерри эту улыбку не увидит.

Мы попрощались, я не торопясь вышла из кабинета, прошла по коридору, юркнула в дверь женского туалета и стала часто и глубоко дышать.

Боже, надеюсь, я понимаю, что делаю, когда ставлю на кон всю свою карьеру!

К концу дня со мной случился приступ настоящей паники. Мысли, сменяя друг друга, шли в двух разных направлениях: с одной стороны, мой план гениален, и я стану легендой в мире утренних новостей, а с другой – все вот-вот поднимут его на смех. Самое ужасное, что на этом этапе я никак не могла повлиять на результат. Либо Майк соберется и будет вести себя как тот ведущий, которого я знала и любила, либо посадит нас всех в лужу, превратив передачу во всенародное посмешище.

Надо с ним поговорить. Я готова на колени встать, если понадобится.

Я собрала материал, который перечитывала дома, и постучала в его гримерную.

– Войдите! – послышалось из-за двери.

Я вошла. Майк сидел в кресле, попивая виски и уставившись в экраны.

– Добрый день, – поздоровалась я как можно непринужденнее. – Я просто зашла пожелать вам удачи на завтра.

Он посмотрел на меня, наклонил голову и прочел надпись на коробке с диском, что я держала в руках.

– А, ну да, Колин и ее гинекологический мазок. Классика.

Это уже чересчур. Кто ему дал право судить, что должно быть на телевидении, а чего там быть не должно?!

– Знаете, может статься, она спасла несколько жизней, своим примером поощряя женщин…

– Боже мой, до какого абсурда тут все доведено! – Майк, держа в руке стакан, обвел комнату широким жестом. – Можешь что угодно говорить про Дэна Ратера, по крайней мере, мне не придется созерцать шейку его матки.

Я обмерла:

– Вы что, пьяны?

– Не настолько.

Он указал на экран, где была картинка с прогона для вечерних новостей. Новому ведущему Патрику Джеймсону едва перевалило за сорок. Дорогой автозагар и улыбка, как у звезды утренних шоу. Ходили слухи, что он пересадил себе мозг от необыкновенно умной собачки ши-тцу, но зрителям, похоже, было все равно: сам он текстов никогда не писал, а при чтении с телесуфлера выглядел вполне достойно.

– …Нефть разлилась после того, как танкер получил повреждения во время шторма неподалеку от Галвестона, – рассказывал Патрик.

Майк презрительно скривился.

Можно было не сомневаться: Патрик точно прочтет текст до последней запятой. За это руководство канала его и любило. Они могли не переживать, что он будет нести отсебятину и вызовет неудовольствие спонсоров.

– Власти сообщают, что при таком шторме в ближайшие сорок восемь часов в море может вылиться до двухсот тысяч галлонов нефти. Погодные условия не позволяют развернуть полномасштабные работы по борьбе с аварией, к тому же имеются серьезные опасения, что искра от корабельного двигателя может вызвать возгорание нефти.

– Это мое кресло, – язык у Майка уже заплетался. – На его месте должен был быть я. А они его из-под меня выбили, ублю… – Он замолк на полуслове.

– Майк, вам лучше пойти домой. – Я положила руку ему на плечо. – Отдохните немного.

– Видишь это? – Он указал на початую бутылку виски на столе. – Это «Брукладди». Сорок лет выдержки. Односолодовый. Я его пью только когда совсем паршиво и хочется свести счеты с жизнью.

Если он собирается свести счеты с жизнью до эфира, я точно его убью, А если он что-нибудь такое вытворит в моей студии, будет двойное убийство.

– Все, пора домой, – твердо сказала я. – Завтра с утра я хочу вас видеть бодрым и свежим!

– Есть, капитан! – Он пьяным жестом отдал мне честь.

Отвратительно. Я покачала головой и вышла.

Кабинеты сотрудников «Доброго утра» уже опустели. Все разошлись по домам, чтобы набраться сил перед завтрашней великой премьерой. В моем кабинете меня ждали сумки, но я не могла заставить себя последовать примеру коллег и пойти домой. Я еще раз прошлась по приведенному в порядок кабинету проверила, что ручки на столе лежат строго параллельно. Посмотрела на сумки. Постучала по полу каблуками.

Ну, ладно, хватит уже.

Спустя тридцать секунд я ехала в лифте, а еще тридцатью секундами позже вышла на этаже, где размещался отдел новостей. Отдел «настоящих новостей», как, наверное, выразился бы Майк. В глубине коридора виднелась зеркальная дверь с надписью «Семь дней». Я набрала в грудь побольше воздуха, напомнила себе, что надо извиниться за вчерашнее идиотское поведение, и вошла.

Кабинет Адама был за третьей дверью справа. Я постучала в надежде, что он тоже еще не ушел домой – или в бар, с идеальной блондинкой, что ездит на регаты.

– Войдите, – отозвался он.

Кабинет Адама не украшали никакие кубки за соревнования по гольфу или баскетболу. Не видно было даже йельских кубков. Стены были увешены фотографиями к сюжету, над которым он сейчас работал, – судя по флажкам на карте у него за спиной, речь шла о Филиппинах.

– Привет, – сказала я, стоя на пороге и изо всех сил стараясь придать голосу непринужденность.

Волосы у Адама были всклокочены. Лицо непроницаемо.

– Привет.

– Я просто зашла, чтобы… э-м… – Я скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали, и задела мизинцем за пропуск. – Спасибо, что, э-э, вернул мой пропуск.

– Догадался, что без него тебе сюда не проникнуть, – ответил он.

Он не сделал попытки встать из-за стола и не одарил меня своей обычной обаятельной улыбкой.

Я вошла в кабинет.

– И над чем ты сейчас работаешь? – спросила я, показывая на карты.

– А, это? Готовим сюжет о коммунистическом повстанческом движении на Филиппинах и…

– Ух ты, здорово! Звучит здорово. – Я подошла к столу. – Понимаешь… вчера… я пришла в бар на встречу с тобой…

Адам плотно сжал губы.

– Ага, я это заметил по тому, как ты умчалась, размахивая руками.

Я кивнула.

– Да. Ты прав. Так и было. Я так и поступила. Но это просто потому… – Я запнулась. – Ты выглядел таким… до смешного крутым.

– То есть из меня вышел бы великий комик?

– Господи, опять я все порчу! – понурилась я. Да, я опять все порчу. Нет, правда, нужно посмотреть, не покрывает ли моя страховка подобных случаев. Может, там действительно включена поведенческая терапия. Занятия по умению владеть собой и ходить на свидания, Может, и правда такие существуют.

– Просто приглашение казалось таким многообещающим, – беспомощно пролепетала я, – и я, конечно же, все испортила. Знаешь, я всегда все порчу. Я делаю одну промашку за другой, много болтаю – видишь, я и сейчас так себя веду, даже когда пытаюсь сказать об этом…

Опять я чушь несу. Я подняла глаза. Адам улыбался. Удивленный. И польщенный.

И… заинтересованный?

– Ты застал меня врасплох, я именно это хочу сказать. – Я попятилась, смущенная его прямым откровенным взглядом. – Ну, в смысле, с чего бы это я вдруг тебе понравилась? Ты такой… – Тут у меня кончились слова, и я умолкла.

– Какой такой? – спросил Адам.

– Сам знаешь! – Я указала на его лицо, улыбку и Йельский диплом.

Похоже, он смутился.

Я жестами изобразила греблю.

– Странно плаваю? – спросил Адам.

Я стала грести сильнее.

– Это что, вагон в стиле ретро?

– Чемпионат по гребле! – обиделась я на его недогадливость.

Он посмотрел на меня как на полоумную.

– Ух ты, ни за что бы не догадался, правда! Откуда ты вообще об этом узнала?

– Видишь ли, о тебе слухи по каналу ходят.

– И самый пикантный из них – о моих университетских спортивных достижениях? Даже не знаю, плакать мне или смеяться.

– Ну, вот я и не поверила, что могла тебе понравиться, – продолжила я.

– Но ты понравилась, – Адам встал. – Странно, конечно. Но ты другая. И совершенно не умеешь показывать пантомимы.