Текст книги "Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
Когда Наташа проснулась, Максима уже не было. Вчера он говорил, что к одиннадцати поедет в ресторан подтвердить заказ на свадьбу. Сейчас как раз пятнадцать минут двенадцатого. Понедельник. В пятницу они в гордом одиночестве пойдут в загс, распишутся потихоньку без зрителей, а в субботу будет венчание и сам праздник. А у Наташи сегодня последняя примерка платья.
В самом начале она уже советовалась с Димкой и Янкой, насколько откровенное платье она может себе позволить. Хотелось побольше показать свое безупречное загорелое тело, и при этом не выглядеть вульгарно, ведь будут и родители. Ткань покупала сама – белоснежного цвета. Хотя в магазине ей больше понравился голубоватый атлас, но атлас плотнее, и Наташа побоялась, что в нем просто изжарится. Платье получилось сногсшибательным. Замысловатые вырезы контрастировали с загаром, и несимметричные застежки серебром поблескивали на облегающем корсете и на правом плече. Второе плечо было совершенно открытым, как и половина спины вверх от диагонали платья. Наташа крутилась перед зеркалом и тренировалась ходить со шлейфом. Когда пару недель назад девушка-дизайнер рисовала это утонченно-изящное платье на листе бумаги, Наташа уже тогда поняла, что должна выглядеть на своей свадьбе именно так: стильно, модно и сексуально. Димка отговаривал ее заказывать такой фасон, уверял, что она затопчет свою юбку, запутается в ней, споткнется и упадет, но Наташа настояла на своем.
Вертелась перед зеркалом и сожалела, что никто не стоит рядом и не восхищается ею. Янка отказалась пойти с ней в Дом моды и быстренько слиняла на море. Янка вообще сегодня странно себя ведет. За завтраком время от времени надолго засматривалась на Наташу, а иногда, наоборот, словно стеснялась встретиться с ней взглядом. Старательно смеялась над каждой Наташиной фразой, как будто кокетничала. Или как будто старалась скрыть свое волнение.
Вечером, когда Яна, наконец-то, решилась прийти домой, Наташа все же выведала у нее, в чем дело. Точнее, не выведала, а поставила перед выбором:
– Что тебя беспокоит? Либо говори сейчас, либо уже никогда! Я об этом больше спрашивать не буду.
Янка только что доела заботливо приготовленный Наташей ужин и мыла свою тарелку. Мыла долго и тщательно, намыливая губкой и уже в четвертый раз подставляя под струю воды. Она целый день думает, рассказать Наташе или нет.
– Не выходи за Максима, – тихо посоветовала Яна.
– Это еще почему?! – возмутилась Наташа, сверля взглядом спину подруги.
– Ты не будешь с ним счастлива, – пояснила она, в очередной раз смывая пену с тарелки.
– А кто с ним будет счастлив? Ты? – фыркнула Наташа, подошла, отобрала тарелку, положила ее на полку и выключила воду.
Янка высокая. Это тоже немножко вызывало Наташину ревность. Маленькая Наташа сейчас стояла рядом и смотрела на нее снизу вверх.
– Я не о себе беспокоюсь, – продолжала москвичка. – Просто ты его плохо знаешь.
– Правда? А ты – хорошо?! – громко удивилась Наташа и села за стол, небрежно отвернувшись от подружки. Яна проводила ее взглядом и с некоторым хвастовством объявила:
– Сегодня ночью он занимался со мной любовью!
Как-то странно изменился Наташин взгляд. Наташа долго смотрела в одну точку, примерно на дверь, но Янке даже не пришло в голову, что Наташа смотрит не куда-то, а на вполне конкретный объект. В дверном проеме стоял Макс. Наташа слышала, когда он пришел, даже слышала, что он с Катей (Катя забежала в туалет и умотала во двор к друзьям), а вот Яна за своими размышлениями и за шумом воды никого не заметила. И сейчас между Яной и Максимом был большой холодильник, и Яна мужчину не видела.
А Наташа долго смотрела ему в глаза. Он слышал Янкино признание и не сопротивлялся. Выражение его лица не было виноватым, но и наглым тоже не было. Он смотрел на любимую, словно ожидая от нее понимания или хотя бы терпения на то время, пока они не наедине. И Наташа совершенно не знала, что делать. В голове столько всего: возмущение, ревность, обида на них обоих, ощущение собственной вины, жалость к себе, слабость… Если бы Максим все отрицал, она поверила бы ему. Но по его взгляду понятно – обманывать свою девушку он не собирается. Сегодня ночью он занимался любовью с ее подругой… К глазам подступали слезы. Обещала ему прощать измены. Надо немножко потерпеть. Надо!
– Скорее всего, не любовью, а сексом, – с внешней невозмутимостью возразила актриса и снова повернулась к подруге. – Ну, и как тебе?
Яна была поражена такой реакцией, ведь только что Наташа кричала на нее. Что за перемена в поведении этой непредсказуемой девчонки? Янка от растерянности пролепетала что-то невразумительное:
– Я не хочу, чтобы ты потом страдала, поэтому и рассказала тебе. Мы же подруги…
Наташа ее перебила. Было очень трудно говорить, и получилось тихо:
– Подруга не стала бы спать с моим мужем!
– Зачем тебе такой муж, который соблазняет твоих подруг?!
– Зачем мне такая подруга, которая не может удержаться?
Янка поняла, что просчиталась. Проиграла. Наташа не передумает выходить замуж. И даже больше: Наташа спросила равнодушно:
– Надеюсь, ты не обидишься, что теперь ты не будешь свидетельницей на свадьбе? – а подумав, добавила: – Впрочем, можешь обижаться, мне на это наплевать.
Яна подошла к Наташе, хотела сесть рядом и, наверно, обнять, но та встала, пока Янка этого не сделала, и вышла из кухни. Только теперь в поле зрения гостьи попал Максим. Проходя мимо него, Наташа чмокнула его в губы – поздоровалась, не меняя своих привычек даже сейчас. Максим подождал, пока девушка уйдет в комнату, и обратился к Яне:
– Ты рассказала об этом моей жене и еще называешь себя ее подругой? Собирай свои вещи. Я не хочу, чтобы ты жила в моей квартире.
Вот только собирать свой чемодан отправилась не Яна, а Наташа. Максим вошел за любимой в комнату и закрыл за собой дверь. Наташа хладнокровно складывала в спортивную сумку свои основные вещи и на практически мужа старалась даже не смотреть.
– Поговорим? – спросил мужчина скромно.
Она не реагировала ни на его мольбы, ни на его виноватый вид, ни на его присутствие вообще. Не металась по комнате, напротив, была крайне замкнута и терпелива. Что это за очередная роль? У Максима на мгновение промелькнула мысль, что подружки вместе и подстроили «измену», вроде как проверить жениха. Но, вспомнив, что его никто не заставлял, совесть снова проснулась. Чтобы девушка обратила на него хоть какое-то внимание, остановил ее, крепко схватив за плечи.
– Малыш, я хочу знать, что ты думаешь!
Наташа послушно замерла в его тисках, сжимая кулачком две маечки, свернутые в одну трубочку, и молча ждала, когда он соизволит ее отпустить.
– Я не умею выбирать сексуальных партнеров! – с иронией признался он. Рассчитывал на какой-то ответ с Наташиной стороны, хотя бы на крохотную реплику, но ничего не было. – Ты говорила, что не против моих измен. Как же мне тебя понять, если ты не хочешь разговаривать? Что ты чувствуешь? Злишься? Почему ты собираешь сумку? Ты хочешь, чтобы мы расстались? Я этого не хочу. Кошечка, ну вот такой я придурок!
Наташа хмыкнула доброжелательно:
– Да нет, ты нормальный обычный мужик. С ней уже столько народу переспало, я и не ждала, что тебя эта участь обойдет стороной, – девушка замерла на мгновение. – Я не знаю, говорят ли так в России, но во Франции я слышала одну поговорку. В первый раз не виноват никто, во второй раз виноват ты, а в третий раз виноват я. Сейчас ведь третий раз, да? Я не понимаю, что чувствую, но я делаю то, чего хочет мое сердце.
Сердце хочет положить эти две маечки в сумку, обуться в прихожей, а потом выйти на лестничную клетку и свободно бежать вниз, туда, где солнце и тепло. Яна высовывалась из дверного проема своей комнаты, провожая хозяйку взглядом и выжидательно посматривая в сторону хозяина.
– Чего стоишь?! – рявкнул на нее Макс. – Я не шутил! Собирай свои вещи!
Наташа довольно улыбнулась, но уверенно вышла на лестницу. Из подъезда в квартиру с кондиционерами хлынул толстый поток душного летнего воздуха.
– Малышка! – командовал Макс.
– Не хочу вам мешать, – объяснила Наташа на прощанье.
– Зайчик…
Она спускалась все ниже и ниже, уже скрылась за поворотом, осталось всего восемь ступенек… А Максим стоял босиком на коврике «Вытирайте ноги!» и лихорадочно соображал, что делать.
– Наташ, – крикнул он привычно гордо, – если ты сейчас уйдешь, то я больше не пущу тебя назад!
– А если не побежишь сейчас за мной, то я так и сделаю… – донеслось с первого этажа и погасло в уличном шуме.
Вообще-то, Макс не ожидал от Наташи таких демонстративных жестов. Казалось, за столько лет уже воспитал ее по-своему. И все же – нет, не раздумывал ни мгновения, просто две секунды ушли на то, чтобы засунуть ноги в шлепанцы и, порывшись в борсетке на вешалке, достать несколько крупных купюр. И сказать Янке:
– Это тебе на гостиницу или на обратный билет. Или еще на что-нибудь потратишь. Чтобы через пять минут тебя здесь не было!
К этим изящным босоножкам явно не идет эта спортивная сумка на плече. Катюшка со своими дворовыми друзьями уже играет в карты в беседке возле детской площадки.
– Мам, ты куда? – донесся оттуда ее небрежный интерес.
– Погуляю, – приветливо отозвалась Наташа.
– Ну, догнал. И как я теперь должен себя вести? Что говорить? Ты расскажи мне. Мне уже не двадцать, и наверно, я подзабыл стратегию молодежи… К тому же, я никогда в жизни вот так вот не бегал за девчонкой… – он шел спиной перед ней, лицом к лицу, стараясь загородить ей дорогу. – Я должен грохнуться на колени, бить челом оземь и вымаливать прощения? Или достаточно просто сказать, что я люблю тебя? Или как-то особо романтично проявить свои чувства к тебе, так, чтобы весь мир это увидел? Или что? – она остановилась, и он победно улыбнулся. – Чего ты хочешь, моего унижения или моего триумфа?
– Ма-акс! – простонала девушка, и в ее глазах заблестели слезки. – Я сама не знаю, почему так себя веду… Я представляла себе свое поведение в такой ситуации совсем иначе…
Ну, и? Это не подсказка. Подростки в беседке; малыши в песочнице и на «горке»; их мамы или старшие сестры, не разберешь; собаководы, выгуливающие своих питомцев, и бабульки на лавочке, выгуливающие свои языки, – все с естественным человеческим любопытством поглядывают на отчетливую ссору возлюбленных. Она может шлепнуть его по лицу. Она может кричать и поведать всему двору, что он ей изменил. Она – это та, на которую косо смотрят соседи, считая ее шлюхой, потому что уже столько лет, стоит ей приехать на каникулы – как из их квартиры всю ночь слышны стоны. А он – примерный отец, в одиночку воспитывающий Катю, примерную девочку. Или… соседи больше Наташи знают о том, сколько у Максима любовниц в ее отсутствие?
– Я думала, что смогу, как настоящий друг, просто выслушать причины и…
Он забрал с ее плеча сумку и кинул на тротуар. Так красиво и весьма кинематографично взял ее голову руками и нежно-нежно засосал ее верхнюю губу. Наташа это позволила.
– А чья была инициатива… ночью? – спросила девушка тихо, протаранив взглядом его маску.
– Я не собираюсь посвящать тебя в подробности.
– Тебе придется это сделать, если ты хочешь, чтобы я поняла тебя.
Она не обманывала, на самом деле хотела узнать мотивы его поступка.
– Я не злюсь, – успокаивала она их обоих. – Я сама разрешила тебе ходить «налево».
– Да я не поверил в твое разрешение, – признался Макс. – Так что это измена в чистом виде. Моя была инициатива.
Наташе было так обидно, что с трудом удавалось держать голос на низкой громкости. Не хотелось ни посвящать в свои разборки соседей, ни скрывать своих эмоций от Максима. Как же вести себя?
– Меня удивляет, что в твоем окружении есть девчонка, которая расскажет тебе о моей измене на следующий же день, – заметил Макс. – Среди моих друзей нет ни одного, кто, переспав с тобой, сообщил бы мне об этом хоть когда-нибудь. Мне казалось, друзей себе мы с тобой выбираем по схожим принципам.
– Мне тоже так казалось, – опустила Наташа голову. – И Янку я себе не выбирала, это она меня выбрала. Она так многим со мной делилась… Я думала, что значу для нее хоть что-то…
Казалось, она сейчас заплачет. Максим бы обнял ее в утешение, но на каком-то молекулярном уровне боялся, что он не тот человек, чьих дружеских объятий она бы сейчас хотела.
– Пойдем, погуляем по району? – предложил кто-то из них, и кто-то из них согласился.
Отнести домой сумку с вещами и проследить, чтобы Яна оставила ключ от квартиры, было поручено Кате. Подростки не любят, когда их отвлекают от их великих дел вроде карточного «козла», но подростки любят чувствовать свою значимость и причастность к жизни взрослых. Максим ей так и объяснил, когда Катя с недовольной миной вылезла из беседки и подошла к родителям:
– Котеночек, нам очень нужна твоя помощь. Мы поссорились, и нам нужно поговорить. Мы пройдемся до Волковки и обратно. Но кто-то из хозяев должен побыть дома, пока Яна не уйдет. Проконтролируешь ее? Это не долго, зайка. Потом замкнешь за ней дверь и вернешься к своей компании.
Они застряли на территории школы, где Максим Викторович когда-то в течение одного с лишним года вел историю. Летним вечером школьный дворик был безмятежно спокоен и пуст. А само здание хоть и выглядит архитектурно современнее многих сочинских школ, но ремонта здесь не было заметно давно. Современную школу отличают большие площади, огромные, часто расположенные, широкие и низкие окна, а значит, просторные, светлые, прозрачные кабинеты и коридоры. Чтобы пройти через весь двор от ворот забора до дверей школы, надо потратить половину того времени, которое Наташа тратила на весь свой путь из дома до урока! А здесь один двор – это уже простор для фантазии. Две юные девочки на площадке для «линейки» играют в бадминтон, хотя уже сумерки, и их изорванный в клочья воланчик едва заметен на фоне голубых в черную точечку стен здания. Здесь два зеленых газона по обе стороны от тротуара, и есть две исписанные фломастерами и замазкой лавочки, хотя понятно, что раньше скамеек здесь было больше. Наташа решила не рисковать своей белой юбкой, и Максим посадил ее к себе на колени. К тому же, так было теплей.
– Если тебе было так невтерпеж, – бормотала Наташа, стараясь быть лояльной, – ты бы поговорил со мной, сказал бы, что не можешь терпеть… Я же тоже соскучилась по тебе… Я бы поняла… И к черту наш договор, подумаешь, первая брачная ночь!
– Натусь, я не против подождать до свадьбы! – настаивал мужчина. – Я же сказал, дело вовсе не в тебе и не в том, что ты «разрешила изменять». Единственное, чем ты меня подтолкнула к этому – это твоя ревность. Твой намек на то, что я ей нравлюсь. Тратить на нее время и силы я бы не хотел, но поскольку уже достаточно нравлюсь… и так далее. Может, я просто так привык. Я так жил в последнее время. Изменял Насте, ну, раз в неделю, минимум. Постоянно с разными девушками, чтобы ни к кому не привязываться. Просто оглянулся на свою жизнь и осознал: время идет, а у меня так мало сексуального опыта…
Наташа только хотела поспорить, мол, он сам говорил, что опыт зависит не от количества, а от качества… И вдруг поняла, что ключевые слова – «время идет». Он столько лет по ее глупости жил недостаточно интенсивной интимной жизнью и теперь словно старается наверстать упущенное. Сама не испытывая особых потребностей в сексе, «мариновала» его, вынуждая то хранить ей верность, то искать, где бы «поживиться».
– В школе за тобой по-прежнему бегают? – спросила Наташа, вспомнив здесь и свои школьные годы.
– Значительно меньше. Я теперь директор. Но в школе есть мой фан-клуб. К чему ты это?
– Фан-клуб? Охотно верю.
– Они мои фотографии собирают, еще там что-то… Я долго смеялся, когда узнал об этом.
– Я тоже хочу вступить в этот фан-клуб! А как ты об этом узнал? Они попросили у тебя автограф?
– Как я узнал? – Макс ненадолго замешкался: хотелось рассказать ей правду о том, как он узнал… – На Выпускном моя ученица предложила мне лишить ее девственности, и это ее предложение сблизило нас настолько, что она поведала мне все их девчачьи школьные тайны.
– Ты переспал с бывшей ученицей? – улыбнулась Наташа. – Ну, ты долго держался!
– Какой там, я отказался! Хотя был соблазн. Ты же понимаешь, почему?
Ну, сколько можно напоминать ей о ее безрассудном поступке? Сколько можно упрекать ее в том, чего она все равно не в силах изменить?
– Милый, – сказала Наташа с пониманием, – я точно так же, как и ты, жалею о том, что мы не пережили этот момент друг с другом. Думаю, если бы ты согласился, девчонке бы очень повезло! Да и тебе бы это помогло, наверно, с психологической точки зрения.
Максим с сомнением уставился на свою девчонку.
– Ты меня сильно удивляешь в последнее время. Ты здорово изменилась. Полгода назад бесилась из-за того, что у меня появилась женщина для секса, а теперь нормально так реагируешь, узнавая о моих похождениях.
– Макс, на вопрос «Кто я?» я бы ответила «актриса», – пояснила Наташа. – А на вопрос «Кто ты?» первое, что приходит мне на ум, – «любовник». Ты любовник по своей природе, ты умеешь заниматься сексом и делаешь это, как никто другой. Раньше я была глупее и старалась верить, что такой человек, как ты, может быть верным. А сейчас я считаю, что верность тебя только испортит.
– Да? Час назад ты так не думала.
– Ты же меня знаешь, я сначала приму все близко к сердцу, а потом начинаю думать головой. Если честно, то, что инициатива была твоя, меня полностью успокоило. Если этого хотел именно ты, тогда все в порядке. Было бы обиднее, если бы ты просто оказался не в силах противостоять ее шарму.
Когда проговариваешь нужную мысль вслух, убедить себя удается быстрее. Тем более у него на коленях. Это такая забытая, детская близость. Будучи школьницей, любила сидеть вот так и обнимать его одной рукой, гордясь своим правом собственности, которого именно тогда и не было.
– Наташ, – возразил Макс, – если человек часто меняет половых партнеров, это означает только то, что он остается неудовлетворенным. Мне хочется – с тобой. С тобой у меня есть все, что мне нужно: и качество, и разнообразие.
– Между прочим, я по натуре вовсе не «любовница»…
– Тем не менее. Я могу быть верным. Я даже хочу быть верным, – усмехнулся мужчина. – Но мне нужен от тебя регулярный и хороший секс. В идеале, я бы хотел, чтобы ты никогда не отказывала мне, а я бы никогда не отказывал тебе. Даже если нет настроения.
– Мне нравится эта идея, – согласилась девушка. – Но тогда уже мы должны и стараться осуществлять все фантазии друг друга, чтобы не хотелось искать этого на стороне.
– Ой, а мне твоя идея нравится даже больше! – улыбнулся Макс и обнял ее покрепче.
Это тихое бормотание на лавочке в темноте довольно скоро сменилось наглым и безжалостным петтингом. Было так интересно: Наташа до сих пор не привыкла, что Макс умеет заниматься ЭТИМ даже в общественных местах. Хорошо, что вокруг никого нет – девочки-бадминтонистки уже ушли домой или еще куда, ни Максим, ни Наташа не уловили того момента, когда остались одни в радиусе километра вокруг.
Дневная духота постепенно все смиреннее уступала место ночной прохладе, а Наташа в миллионный раз удивлялась нежности и ловкости Максимовых пальцев, позволив им пробраться под юбочку. В жизни не существует проблем. Все проблемы – лишь в наших головах. А в жизни есть только события. И от тебя зависит, как ты это событие переживешь.
* * *
Я потеряла уже почти все самое дороге, что было у меня в жизни. Родители – фактически посторонние люди; Карен – только что умер; близкий друг Саня – обманщик; даже случайная беременность закончилась абортом. Остался только ты, Макс, любимый.
Но мы расстались, и у тебя есть другая девушка. Ты вполне с ней счастлив. Симпатичная брюнетка, которую я видела у тебя в машине. Ты с ней спишь. Ты собираешься жениться. Я слышала, как ты объяснял Андрюхе, что подавать заявление в загс можно только во вторник и среду. Вчера вечером вы решили, что сделаете это, но сегодня четверг… Не успели, придется ждать неделю.
Мысли – короткие, острые – пронзают мой разум колючими иголками. Ты с ней спишь, а со мной – не хотел… Картинка возникает тут же сама собой, и в горле появляется огромнейшая опухоль, не позволяющая сделать вдох – только выдох. Три выдоха подряд – и это уже слезы. Ты, такой нежный, ласковый… Ты – самое дорогое в моей жизни! Ты мой маяк. Маяк, на который я ориентируюсь; на который пойду при любых обстоятельствах, не сворачивая. Ты слишком заметный и слишком яркий, чтобы забыть тебя. А твоя любовница – голая, стройная… Ты делаешь с ней какие-то интимные вещи, на которые еще даже не способно мое неопытное подростковое воображение. Какой ты под одеялом – я так и не узнала. И пытаюсь себе это представить, недвижимо сидя на уроке немецкого, логично не уделяя внимания чужому языку…
Одна из машин, внезапно засвистев тормозами, пошла юзом на повороте, едва не сбив меня – и я осознаю, что уже перебегаю через дорогу вдоль речки. Теперь бесчисленное множество серых бетонных ступенек – они мелькают перед моими глазами, заставляя кружиться голову. Это мост железнодорожный, высокий, такой надежный своей сложной конструкцией. Ступеньки вдруг неожиданно заканчиваются: я готова была бежать по ним вверх всю оставшуюся жизнь, а у меня отобрали цель. Смотрю вниз, и от высоты едва не теряю сознание – если оно еще осталось после смерти Карена. Возможно, если бы между мной и Кареном не было секса, пережить его смерть сейчас было бы чуть легче, но он же бывал у меня внутри… Далеко внизу – пересохшее за лето каменистое русло, и где-то недосягаемо слева – тонкий ручеек – все, что осталось от речки. «А у тебя есть изюминка?» – мелькнул в воздухе чей-то девичий вопрос подруге. «Есть», – следует ответ. Они прошли мимо – две девочки из моей школы. Мимо…
Эти девочки прогуливали урок, но к перемене возвращаются в школу. Пока ты и Андрюха мотаетесь по всей школе и вокруг нее в поисках меня, Саня спрашивает обо мне всех, кто входит в центральные двери. Девчонки говорят ему, что похожая на меня девушка стояла на мосту.
Сколько я уже стою так посреди моста, разглядывая то ли вид, открывающийся с этой высоты, то ли место своего конечного падения, я не помню. И не понимаю, зачем я здесь. Вижу Саню, предателя, обманом затащившего меня в постель, а теперь прибежавшего меня спасать, и ору во все горло: «Если подойдешь – я прыгну!!!»
И поняла, что прыгну в любом случае. Потому что хочется. Потому что трудно оставить все, как есть. Потому что с каждым днем все больнее осознавать, что если бы я пришла со школы чуть раньше – Карена можно было бы спасти. А спасти – это хоть что-то взамен того преступления, что я совершила в восемь лет…
Зачем сопротивляться двум молодым здоровым мужчинам? Это же бесполезно. Все, что я могу, это брыкаться ногами, отбиваясь от Сани, и расцарапать тебе руку до крови своими давно не ухоженными острыми когтями. А от быстрых и резких действий голова кружится еще больше – так сильно, что я просто закрываю глаза и позволяю себе упасть…
…кому-то в руки. Ты подхватываешь меня, как пушинку – худенькую, замученную, а Саня крепко зажимает мои запястья у тебя за плечами, чтобы я не могла дергаться и вырываться. Через сотню метров, переходя через дорогу, чувствуя, что я расслабилась и перестала сопротивляться, словно даже уснула, Саша отпустил запястья, рассчитывая, что теперь ты и сам меня удержишь. Мои локти вдруг безвольно ползут в стороны, и я, вздрогнув, инстинктивно покрепче хватаю тебя за шею. От неожиданности испуганно открываю глаза.
– Расслабься, – улыбается мне Саня, шагающий позади тебя. – Не бойся, ты в надежных руках…
Возле стола охранников ты аккуратно сажаешь меня на подоконник. Я, как в тумане, шарю взглядом по твоему лицу, словно не могу разглядеть, и, все еще обнимая, не даю тебе отстраниться. Перемена; разговоры, визг и шум множества каблуков так сильно лупят меня по мозгам, что хочется втянуть голову в плечи. «Не женись на ней», «Я люблю тебя», «Я по тебе соскучилась», «Не женись на ней, я умру!»… Я хочу так много сказать, что молчу. Опасаясь, что ты уйдешь, по-прежнему держу тебя за шею, хотя в этом нет необходимости: ты так боишься оставить меня без своего надзора, что и сам не можешь от меня оторваться.
– Дождись меня, пожалуйста, – шепчешь ты и, встав у меня между ног и крепко обняв мое маленькое тельце, прижимаешь меня к своей груди. И, будто только сейчас начиная осознавать серьезность недавнего происшествия, продолжаешь взволнованно говорить на ухо: – Я не хочу тебя потерять! Я не смогу жить, если ты что-нибудь с собой сделаешь, ты понимаешь?! Мы справимся, боль утихнет, станет легче, потерпи немножко!
А я только тихонечко соплю у тебя на плече.
– Ты меня слышишь? – уточняешь ты с сомнением. Да, здесь шумно, но я, похоже, даже не здесь. Я киваю.
Под приливом эмоций ты целуешь меня в шею, вроде бы тайком, чтобы не видел никто из окружающих, но вдруг, взглянув в глаза и передумав что-то сказать, поцеловал в губы – так откровенно, словно заметил во мне отсутствие девственности, или признал в себе влечение ко мне. То, что ты меня хочешь, я осознаю, как никогда раньше. В машине, за десять дней до этой осени, это были просто твои слова и легкие, непритязательные приставания, а сейчас это такая неуправляемая взаимная тяга, что не почувствовать ее – невозможно. Наверно, на нас смотрят и школьники, и учителя, и, возможно, сам директор. Мое худенькое тельце окольцовано твоими крепкими загорелыми руками в закатанных по локти рукавах легкой рубашки… Охранник Андрюха разгоняет школьников, столпившихся в холле и жадно ухмыляющихся этому спектаклю, а Саня невнятно отворачивается, делая вид, что ничего не происходит. В этот момент, наверно, Саня отчетливо жалеет, что вломился в нашу пару.
Ты единственный можешь разговаривать со мной таким способом. Я не отвечаю на слова, а вот на поцелуи – очень даже! А как не ответить на твой поцелуй, когда тело само так и тянется к тебе всеми клеточками, всеми нервными окончаниями?! И когда солнце вперемежку с твоей любовью так ласково греет спину сквозь чисто-прозрачное окно школьного коридора… Разум мой после смерти Карена не работает, но сейчас разум и не нужен… Нужен только Ты. Нужны твои руки… губы… язык… Язык – и ласка, о которой в данный момент никто в мире не знает, кроме нас двоих…
…
Почувствовав отчетливое сексуальное влечение, Наташа начала просыпаться. И только сейчас, этой глубокой ночью, подводящей черту под очередным суматошным днем свадебных приготовлений, неохотно расставаясь со сном, вспомнила тот далекий промежуток жизни убитой горем девчонки.
…
Директор уже долго стоял неподалеку, раздраженно ожидая, когда Максим Викторович отвлечется и признает правомерность своего увольнения, но тот и не думал отвлекаться. Даже окончив поцелуй. Со стороны казалось, что учитель с трудом сдерживает слезы, и вся его страсть – это просто способ не плакать, и Владислав Сергеевич, покачав головой, уступил.
– Я живу для тебя, – наконец-то сказала Наташа то, что хотела сказать уже сотню лет, еще с тех пор, как в девятом классе ревела в руках любимого учителя физики.
– Живи для меня! – радовался он. – Мне это очень нужно!
…
Жених валялся рядом, стыдливо прикрыв уголком простынки свое самое лучшее место. В темноте Наташа не поняла, спит он или нет.
– Что такое? – спросил его силуэт вполголоса. Не спит.
– А что такое? – улыбнулась девушка.
– Плохой сон? Ты что-то суетилась, тяжело дышала, но я взял тебя за руку, и ты успокоилась. Все хорошо?
– А почему ты на ней не женился? – вдруг спросила Наташа. – На той девушке, с которой собирался в загс пять лет назад. Сам передумал, или я помешала?
– На какой девушке? Я, вроде, ни с кем в загс не собирался…
…
– Ты ее любишь? – заботливо уточнила малышка с подоконника, отстранившись от поцелуя на пару сантиметров.
– Я тебя люблю. А с ней мне хорошо в постели, – ответил Макс, опасаясь обидеть Наташины чувства.
– Со мной будет лучше, – заявила она ему прямо в глаза.
Он взволнованно рассмеялся.
– Я тоже так думаю!
* * *
В пятницу приехал Дима. Парень сильно удивился, узнав, что Яна не только не будет свидетельницей на свадьбе, но и вообще не будет присутствовать на свадьбе… Яна уехала домой. Сейчас Наташа со своим другом была в клубе – у Максима возникли там дела. Макс находился у себя в кабинете вместе с бухгалтером Анной, а Наташа развлекала приятеля в уютном зале, который в это время работает как ресторан. Время близилось к вечеру, скоро придет ди-джей и начнется дискотека, а пока здесь лишь тихая музыка. Занято около половины столиков, и все посетители ведут себя очень спокойно.
– Я уже четыре часа официально замужем, – улыбнулась Наташа, посмотрев на огромный неоновый циферблат над барной стойкой.
В два часа дня они с Максимом расписались в журнале загса, а в три двадцать встречали Диму в аэропорту. Завтра будет венчание в церкви, а Наташа нервничает уже сейчас.
– Странно, ты вроде, никогда особо верующей не была, – констатировал Дима. – Я, конечно, понимаю, церковь – это модно в наше время, но ты так переживаешь, словно для тебя это вопрос религии.
– Для меня это так много значит! – Наташа опустила голову. – В принципе, верить в Бога, или верить в Судьбу – это же одно и то же. Просто в Сочи нет Храма Судьбы, иначе я венчалась бы там. Столько раз все могло бы быть по-другому… В детстве, если бы Карен не стал грубо со мной обращаться, я бы не подружилась с Андреем, а значит, и с Максом бы тоже не подружилась. Если бы я не переспала с Саней, я не смогла бы провести с Кареном его последнее лето. И если бы Саня был тогда свободен, то наверно к Максу я бы больше не вернулась… И если бы Карен не умер, Макс, возможно, женился бы на той хорошей девушке… А если бы я не узнала о его измене полгода назад, сейчас вряд ли вышла бы замуж… Так суждено, – вздохнула Наташа. И улыбнулась: – И я этому рада!
– А что у вас с Янкой произошло? Это тоже Кем-то предначертано?
– Наверно. Может, для того, чтобы я вспомнила, как сильно его люблю…
Дима чутко заметил, что Наташа не просто так вдруг заговорила о муже, хотя спрашивал он о подруге.
– Она что, соблазнила Максима? – участливо уточнил он, разглядывая ее лицо.
– Как ты догадался? – удивилась Наташа и снова загрустила.
– Просто не могу придумать, что еще она могла сделать, чтобы ты ее прогнала. Я тебе всегда говорил, Янка ненадежная подруга. А ты мне не верила.
Наташа объяснила, что, по словам Макса, инициатива была его. Дима внимательно смотрел Наташе в глаза, потом уточнил:
– Я хорошо разбираюсь в людях, как ты считаешь?
