Текст книги "Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)"

Автор книги: Диана Морьентес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Зайчик, ты зря так переживаешь! – не выдержал он. Прикусил губу и рискнул продолжить: – Если ты залетела однажды, это вовсе не означает, что ты теперь всегда будешь беременеть после единственного секса. Тем более, в шестнадцать лет организм еще не окончательно сформирован и может подкинуть какой-нибудь сюрприз. Не надо ориентироваться на тот возраст! Хочешь, поспрашиваем у знакомых, кто с какого раза забеременел? Ты тогда сама убедишься, что «моментально» – это вовсе не норма!

С каждым его словом у Наташи все холодело внутри. Она притихла и притаилась, как мышка, заслышавшая шаги. Но не потому, что ему удалось ее успокоить. А потому, что он говорил о ее аборте… Кружилась голова, все казалось таким нереальным: откуда он может это знать, если знал только Карен? Боялась поднять на него голову, боялась обнять его крепче – просто боялась, и не важно, как они были близки эти две недели.

– А что врачи говорят? – поинтересовался Макс спокойно. – Ты же бываешь у гинеколога.

Наташа каждые полгода посещает гинеколога и стоматолога – у нее какое-то маниакальное помешательство: она считает, что именно эти две сферы здоровья должны быть просто в идеальном состоянии. Макс потом всегда с удовольствием слушает подробный пересказ осмотра у первого врача и никогда не расспрашивает о подробностях стоматологии.

– Врачи говорят, что все нормально, – пробормотала девушка. – И сочинские, и московские, и парижские.

– Ну, если врачи так говорят, значит, действительно, все в порядке.

– Но это касается только способности зачать… Про вынашивание станет ясно, когда забеременею. Давно ты знаешь? – прошептала девушка.

– Столько же, сколько и Саня. Вы орали об этом у меня под окном.

Да, правда… Наташа затаила дыхание:

– Ты будешь осуждать меня за это? Я хотела оставить ребенка, клянусь!

– Я против абортов, – Макс не ответил ничего нового. – Только в крайних случаях, но твой случай – самый банальный. Я бы, на твоем месте, сохранил беременность. Я бы, на твоем месте, вообще посоветовался бы со мной, так как твое альтернативное решение могло в корне изменить мою жизнь!

– Мы тогда были как бы уже не парой… – пыталась оправдаться Наташа.

– Мы всегда были парой, – возразил мужчина.

– В школе все бы думали, что ребенок от тебя…

– Я бы этого и не отрицал.

От каждой его фразы у Наташи все больше и больше рушились остатки фундамента прежней жизни, добавляя кирпичиков в основу новой.

– И ты смог бы любить меня, если бы у меня был ребенок от другого мужчины? – уточнила она отважно.

– А ты смогла бы любить меня, если бы у меня был ребенок от другой женщины? – пояснил Макс красноречиво.

…А ведь у нее была мысль посоветоваться тогда с Максом… Знала его точку зрения и хотела найти в нем человека, который поддержал бы ее в желании оставить ребенка. Просто побоялась сообщать ему, что потеряла девственность с кем-то. Просто побоялась…

Они гуляли весь день по парку отеля, прячась в тени деревьев и цветущих кустов, перемерили все гамаки и выпили пива во всех барах: у бассейна, на пляже и в ресторане с кондиционером, где прятались от полуденной жары.

– Раз у тебя месячные, значит, у нас сегодня будет анальный секс? – уточнил Макс кокетливо, довольно потерев ладони.

У них уже в привычку это вошло: во время месячных ей еще больше хочется секса, но обычный слишком неромантичен в это время со всеми своими неудобствами и приготовлениями.

– Хорошо, только с долгим расслабляющим массажем, – кивнула Наташа.

– Разумеется, как всегда!

– Не думала, что когда-нибудь это скажу… – призналась девушка робко. – В определенном смысле мне анальный секс с тобой нравится даже больше, чем традиционный – ты тогда такой трогательно-чуткий, осторожный!

– Мне тоже анальный секс нравится больше, чем традиционный! ѓ– хмыкнул Макс. – А может, ну его нафиг, этот традиционный?

– Да ну щас! Ага! – Наташа демонстративно округлила глаза, будто услышала несусветную глупость. – После всего, что ты тут со мной проделывал две недели! Да я теперь, как тень, буду ходить за тобой и клянчить то одно, то другое…

– Я тоже буду кое-то клянчить, – улыбнулся мужчина.

15 день. Трансфер в аэропорт Палермо. Вылет в Москву.

Монотонное гудение турбин добавляло грусти и без того угнетающей атмосфере. Всего две недели назад казалось, что впереди еще уйма времени, и телу было лень двигаться – куда так спешить? А сейчас хочется держать ритм, продолжать в том же духе, бежать за новыми впечатлениями – но, увы. В этом стареньком трухлявом самолетике наших, российских, авиалиний возникает ощущение, что тебя чего-то лишили. Чего-то важного – красоты, уюта, надежности. Набирая бег, железяка так тряслась и дребезжала, будто разваливалась на части прямо на взлетной полосе. Крыло в иллюминаторе порхало, как у бабочки, словно самолет должен взлететь от взмахов крыльями, а не от мощных (мощных ли?) двигателей. Сейчас все вокруг вызывало сильные сомнения. Макс боялся думать хоть о чем-то, прогоняя каждую наведывающуюся в гости мысль. Наташа сидела у окошка и смотрела на улицу, Макс на соседнем месте – как будто тоже туда, но все время против воли задерживал взгляд на ее лице, на волосах, на голых загорелых плечах, снова на лице…

Последний вид на Сицилию – и все, только небо. Уже привычное закладывание в ушах, ощущение невесомости, жуткое выравнивание курса. «Уважаемые пассажиры! Командир нашего авиалайнера выключил табло „Пристегните ремни“, но для Вашей безопасности мы рекомендуем оставаться пристегнутыми на протяжении всего полета»… «Авиалайнер», – ухмыльнулся Макс, глядя на это покоцанное корыто. Надо обязательно куда-нибудь ездить вместе при каждой возможности. Обязательно! Девушка вытащила наушники и обратилась к Максиму:

– Я уже столько раз взлетала и приземлялась, но с некоторых пор у меня перед глазами все равно стоит одна и та же картинка: вечерний Париж с высоты приземляющегося самолета… Он просто изумителен, Макс! Весь усыпан желтыми фонарями… Выглядит, как золотая вышивка на черной бархатной ткани: паутинки, иероглифы, геометрические фигуры с неизвестными названиями… И посреди всего этого – золотая статуэтка Эйфелевой башенки. Знаешь, такая игрушечная, так и хочется оторвать ее оттуда и положить в карман! И машинки по дорогам стекаются, как серебряные капельки ртути, медленно так собираются вместе на светофорах… И ты минут двадцать, пока самолет снижается, любуешься этим шедевром в ночи…

Он легко улыбался, слушая сей монолог, в красках представляя себе этот пейзаж. Она с такой любовью говорит об этом городе!

– У тебя нет возможности учиться там дальше? – предложил он заманчивую идею.

– Я и так уже двойную дозу получила, – покачала она головой с ностальгической улыбкой. – Крис говорил, когда мы съемки окончили, что хотел бы поработать со мной еще в психологическом триллере, предлагал мне роль подружки Джареда Лето, но это только в замыслах было. Возможно, если вдруг… Мне было бы интересно поработать с Джаредом, меня так впечатлила его игра в «Реквиеме по мечте»! Если Крис меня позовет еще сниматься, может…

Она робко опустила глаза и сглотнула появляющийся ком в горле. Максим взял ее за руку.

– Я поддержу. И морально, и материально.

Она заулыбалась и растроганно уткнулась лбом в его плечо, пряча свою раскисшую от радости физиономию.

В хвосте салона с грохотом появились стюардессы с тележкой. Предлагая напитки, неохотно ползли к первым рядам, попутно расшифровывая каждому пассажиру наизусть зазубренные наименования и сопровождая все свои действия демонстративными улыбками. Казалось, они не столько хотят создать людям настроение, сколько просто отрабатывают сложившиеся стереотипы.

Пассажиров было немного. Кое-где из трех кресел было занято два, а где-то даже по одному: посадочные талоны выдавали равномерно по всему салону. Позади Наташи с Максимом, например, сидела одна девушка, которая убрала между креслами подлокотники и расположилась поперек всех трех мест лежа, подложив под голову скомканную кофту. Макс оглянулся оценить обстановку в салоне и позаимствовал у этой девушки идею: подняв мешающий подлокотник, привлек к себе Наташу, и они весь недолгий полет провели, как дома, сидя на диване в обнимку.

– Наташ, я хочу тебя кое о чем попросить, – начал он вполголоса, пока стюардессы еще достаточно далеко.

Он сделал паузу. Наташа молча ждала продолжения, хотя эта небольшая пауза непонятного происхождения вызывала некоторую тревогу.

– …Если будешь спать с другим мужчиной, пусть он будет в презервативе. Даже если это очень надежный человек с кучей справок о здоровье, и даже если ты пьешь таблетки. В общем, считай, что это моя прихоть – пусть без презерватива буду только я.

У Наташи открылся рот от удивления, она не могла понять, шутит он или нет. Заглянуть ему в глаза не решилась, но судя по голосу, который выдавал все его волнение – это серьезно. Девушка растерялась и не знала, что ответить, и Максиму пришлось продолжать не своим голосом:

– Я, конечно, не узнаю, как там было все на самом деле, но мне будет легче, если я буду думать, что раз я попросил, то ты так и сделаешь…

Он неуверенно покосился в ее сторону, ожидая реакции.

– Да я не хочу ни с кем спать, кроме тебя, – возразила Наташа.

– Захочешь. Это вопрос времени.

Девушка напряглась. Согласиться выполнить его просьбу – значит, признать, что будет изменять. Но он будет переживать, сомневаться в ней, рисовать себе сценки ее измен.

– Я же заранее знаю, что разочаруюсь во всех после тебя… Это удержит меня, даже если кто-то и вызовет во мне физическое влечение, – мямлила она, пытаясь заранее оправдать свой отказ.

– Это не будет решающим фактором, – покачал Макс головой. Экипаж «авиалайнера» с грохотом подбирался все ближе. – Даже твердые жизненные принципы не будут решающим фактором. Мне томатный сок, пожалуйста! Спасибо.

Он подождал, пока стюардессы по обе стороны тележки с напитками раздали заказы направо и налево и продвинулись к следующим рядам. Отпил немного сока из только что полученного пластикового стаканчика, отставил его на откидной столик и снова тихо обратился к жене:

– Ты способна испытывать страсть, и однажды она накроет тебя с головой. Если не сейчас, то через годик-другой. Да, возможно разочаруешься. Возможно даже, ты будешь заранее знать, что он никчемный любовник, но все равно рискнешь попробовать, потому что это желание будет сильнее тебя. Все твои принципы будут по-прежнему стоять стеной, ограждая тебя от опрометчивого шага, но, словно по волшебству, специально для этого человека в твоей стене появится дверь… И тогда пусть он будет в презервативе.

У девушки сами собой нахмурились брови. Она отстранилась, все же вывернулась посмотреть мужу в глаза, но встретившись с его взглядом, потеряла всю логическую цепочку своей почти уже высказанной мысли. Он не сомневался. Она почему-то не стала спорить. Он говорил о чем-то, что знал лучше нее.

– Я поняла, – ответила она с прежним упрямством.

– Хорошо, – кивнул он с облегчением.

Обшарпанные стены, обитые дешевым, повидавшим виды не белым пластиком; грязный плиточный пол, как в фильмах ужасов, лишь кровавых пятен не хватает; приоткрытая подбитая дверь со значком туалета, болтающаяся на раздолбаных петлях – интересно, она хоть замыкается? Лента выдачи багажа своровала себе на память сотни аэропортовских наклеек с чужих чемоданов – ее никто от них не очищает, и они, замызганные, уже в который раз бегут по кругу, собирая все новую и новую грязь. Вот, что видят иностранцы, прилетая в Шереметьево-2. Это – их первое впечатление о России.

– А что, это нормально – такой международный аэропорт? – удивился Макс, брезгливо поморщившись.

Вылетали в Италию они прямым чартером из Сочи, и там и то было чище, хотя по дизайну старый Сочинский аэропорт не сильно отличался от этого места. Но только это же и вовсе столица!

– Да нет, это хороший аэропорт, ухоженный, – возразила Наташа. – В Париж вылетать было одно удовольствие. Хотя очереди на таможне, конечно, были. Но за пределами этой комнаты все чисто и сверкает… Гламурненько.

– Удивительно, – произнес мужчина.

– Но лучше «Шарля де Голля» я пока ничего не видела, – улыбнулась Наташа грустно. – Там изюминки в каждой детали. Шереметьево по сравнению с ним – как… Да как Сибирь по сравнению с Европой.

Пока Максим дожидался, когда два их чемодана появятся на ленте, Наташа шарила взглядом по двум плазменным экранам, подвешенным выше толпы и совершенно не подходящим под этот интерьер. На них был виден с нескольких ракурсов зал встречающих, а там точно так же – этот зал выдачи багажа. Наташа увидела Диму в одном из этих телевизоров и чуть было ему не закричала от радости, но вовремя остановилась, напомнив себе, что между ними стена.

– Ну, вот.

Мужчина поставил перед Наташей ее маленький розовенький чемоданчик, вытащил выдвижную ручку, и они поплелись в очередь на проверку паспортов и багажа. Было как-то странно в груди, опустошенно. Разве путешествия не должны заполнять твою сущность массой новых впечатлений?!

– Ты как, в порядке? – спросил Макс тихо, когда они застряли в очереди.

Сейчас он должен будет оставить ее в Москве. Оставить ее – после всего, что они пережили за последние две недели. Ему не верилось. Сердце рвалось из груди. Хотелось, чтобы эта очередь никогда больше не двигалась. Уж лучше сдохнуть в этом грязном месте, но вместе с Ней, чем снова вернуться в свою прежнюю жизнь без нее…

– Трудно назвать это порядком, – наконец, ответила она с усмешкой на его вопрос.

Ей не хватило, возможно, лишь нескольких дней, чтобы разобраться в себе до конца. Без него она уже не справится. Он не сильно вмешивался в этот процесс, просто направлял и поддерживал. Очень мудро. Делился с ней такими вещами… Секс… Наташа была не в силах додумать каждую мысль, перескакивала с одной на другую – так столько всего же было! За две-то недели! За две недели, которые они провели вместе – неразрывно – без исключений – как одно целое. С невозможностью сбежать. Это были новые правила, и они Наташе понравились!

Она кинула неуверенный взгляд на мужа – он улыбнулся и отвел глаза. Он уже просил однажды.

Женщина в форме с погонами вернула им паспорта; они, пропищав, шагнули через рамку металлодетектора, но к ним не стали придираться. Наташа была права – тут уже было чисто и опрятно, довольно фешенебельно. Странно. Максим почувствовал себя иностранцем в непривычном, дорогом месте. Дима кинулся к Максу – он шел первым. Наташа плелась следом, тяжело таща за собой яркий чемоданчик на колесиках, как будто он был до отвала забит кирпичами. Мужчины пожали друг другу руки, потом Дима обнял Наташу, чмокнув ее в щеку.

– Ну, как отдохнули? – осведомился он весело. Парень так и лучился жизнерадостностью.

– Просто идеально! – протянул Макс.

– Он меня затрахал! – устало покачала головой Наташа и грустно рассмеялась.

Дима смотрел на подругу в своих объятиях и в который раз умилялся ею.

– Ага, по нему сразу видно, – кивнул он лукаво в сторону Макса. – Человек с активной жизненной позицией!

Максим сделал вид, что смутился. Было сейчас немного не до того, чтобы играть какие-то роли, тем более, шуточные. Атмосферность аэропортов всегда означает прощание.

Дима чувствовал кое-что. Точнее, не чувствовал – Наташиных объятий. Она послушно стояла, обнимаемая им, но была не с ним, это очевидно.

– Ну, что… – Максим протянул Наташе ладонь, она взяла за пальцы. Вздохнул. – У меня мало времени, скоро самолет.

– Тебя подвезти до другого терминала? – предложил Дима. – Автобус-то по расписанию ходит, может, ждать придется.

– Нет, не надо, я сам. Не хочу растягивать это «удовольствие».

Небольшая группа туристов из Индии вышла вслед за ними из зоны паспортного контроля и, обтекая троих друзей с двух сторон, шумно и весело направилась к выходу: нарядные блестящие женщины в сари, веселые дети, мужчины – такие классические Раджи из фильмов о любви, которая преодолевает все препятствия.

Наташа молча стояла, держа Максима за руку. Глаза наполнялись слезами, она опускала взгляд в пол, стараясь набраться решимости перед этим важным шагом.

– ТАК мы еще не расставались… – прошептал Макс.

Да, как они только не расставались! Не понятно только, зачем? Столько потерянного времени…

По просторному залу дважды пронеслось объявление о том, что совершил посадку очередной самолет. Дима заботливо поправил Наташины волосы, утомленные перелетом, и прервал ее молчание:

– Ты что, хочешь уехать с ним, но вы это еще не обсуждали?

Она вскинула на мужа глаза, полные слез, потом взглянула на друга: неизменно проницателен! Да, она уже приняла решение. Все, что ей сейчас было нужно – чтобы кто-то помог его осуществить. Ей требовалась либо рука, протянутая навстречу, либо пинок под зад с другой стороны. И вот он, пинок… Спасибо, Дима. Она твердо смотрела Максиму в лицо, требуя от него поддержки.

– Последний год остался… – сказал тот, проверяя серьезность ее намерений.

Она кивнула:

– Я помню. Но мое место – рядом с тобой.

Глава 6. Линии жизни

– Она спрашивала, почему ты не была на нашей свадьбе… Я не знал, что ответить.

Инесса смущенно опустила голову и принялась машинально гладить пальцами тарелку. У нее был обеденный перерыв, и Макс пригласил ее поболтать в кафе недалеко от ее работы. Он жестоко делился с ней восторгами по поводу свадебного путешествия, а Инесса грустно улыбалась. С горечью ловила себя на мысли, что в такой отель, как на Сицилии, Максу лучше было бы ехать с ней, а не с женой – они бы там позажигали! Начинает завидовать этой девчонке – стареет, наверное.

– Я тоже не знаю, что ответить по поводу твоей свадьбы, – призналась она. – Просто тяжело было бы в очередной раз увидеть, какая никчемная у меня жизнь: без родителей, без близкого мужчины, без детей…

– Ты нравишься мужчинам! – возразил Максим. – Так что не надо ныть про отсутствие мужчины. Это в твоих руках. На счет детей тоже. Сейчас такие медицинские технологии! В крайнем случае, суррогатную мать можно привлечь, – он неловко запнулся. – А ты зачать не можешь или выносить?

– Я ни то, ни то не могу, – вздохнула Инесса и взглянула Максу в глаза. – В моем случае и ребенок будет от донора яйцеклетки, и вынашивать его – не мне.

– Тогда вообще тебе прямая дорога в детский дом. Там уже живут дети, которые тебя ждут.

– Я об этом думала. Только хотелось бы начать создание семьи все-таки с мужа. Решила – подожду лет до 37. Если не выйду замуж, то усыновлю кого-нибудь в одиночку.

Вообще-то, он пригласил ее в кафе по конкретной причине: хотел попросить помощи в организации передачи на местном телевидении, посвященной подросткам и их взаимоотношениям с окружающими. Но разговор неожиданно вошел в другое русло, и ему уже было неловко говорить о делах. Расплатившись за них обоих, так и ушел ни с чем – спешил в банк к назначенному времени подтвердить доверенность на бухгалтера клуба.

Инесса выразила желание остаться в кафе. Ей нравилась обстановка, тут было очень комфортно в одиночестве. Открытая летняя терраса на берегу моря насквозь продувалась теплым соленым ветром – белые декоративные полоски ткани по периметру надувались, как паруса. Прогуливающиеся туристы сновали в стороне и уровнем ниже: за ними можно было наблюдать, оставаясь незамеченной. Инесса сидела одна, спиной к остальным столикам, поставив локти на стол и сцепив пальцы, временами протирая набегающие слезы – долго сидела, не торопясь жить, не отслеживая время. Счастливые часов не наблюдают? Значит, она счастливая, определенно!

Костик с двумя товарищами уже с полчаса наблюдал за ней. Они столкнулись с Максом недалеко отсюда, тот сказал, что обедал с Инкой, но Костик не думал, что именно в этом кафе (тут высокие цены, Инке не по карману), и не узнал ее со спины. Вгляделся только, когда один из друзей, немолодой статный бизнесмен, указал ему на одинокую красавицу в уголке.

– Привет, – Костик без разрешения приземлился к ней на противоположный стул, где недавно сидел более приятный ей человек.

Инесса вперила в него полный неприязни взгляд.

– Пришел позвать тебя к нам за столик, – пояснил Кост дружелюбно. Указал взглядом Инке за спину, та оглянулась, и один из оставшихся там мужчин кивнул ей в знак приветствия.

– Хочешь подстелить шлюху под своих друзей? – зло уточнила женщина.

Костик вздохнул.

– Мне просто жаль смотреть, как ты тут сохнешь по Максу.

– Макс единственный со всей школы, кто захотел со мной общаться после «отношений» с тобой! – снова упрекнула она бывшего одноклассника.

– Макс женат, – терпеливо мучил ее парень. – Пойдем к нам, может, тебе понравится кто-то из них. Они порядочные, умные…

– Я без тебя разберусь! – оборвала его Инесса. – Вали отсюда! То же мне, мать Тереза!

– Простите его, Инесса, это я попросил познакомить меня с Вами!

Женщина вздрогнула: ну что за мания у этих типов внезапно появляться из-за спины?! Тот, кто кивал ей из-за стола, уже стоял тут и с неприкрытым восхищением пялился на ее декольте. Правда, быстро одумался и принял вежливый вид. Такой обычный мужик под пятьдесят, отметила Инесса мысленно; бежевые классические брюки, белая рубашка с коротким рукавом – в целом, очень светлый образ, но так не вовремя!

– Я лесбиянка, – объявила она громко. – Я не сплю с мужчинами. До свидания!

– Но тем не менее, плачете тут из-за какого-то мудака, – возразил «образ».

– Вот как? – вскинула женщина брови и перевела взгляд на Костика. Тот тихо сидел напротив с невозмутимым видом. – Это кто Вам про «мудака» сказал?

– А, хотя, нет, прошу прощения, – исправился «образ». – Такая женщина, как Вы, не стала бы лить слезы из-за мудака. Наверно, он замечательный мужчина, просто не отвечает Вам взаимностью. Хотя, снова нет – этого не может быть. Тогда, наверно, женат?

– С чего Вы вообще взяли, что дело в мужчине?

– С того, что когда девушку обижает один мужчина, она начинает ненавидеть и остальных. Вот Вы и кидаетесь и на своего друга, и на меня, хотя я Вас еще ничем не обижал. И не обижу.

– Да что вам обоим от меня надо?! – Инесса в сердцах хлопнула ладонями по столу. – Я не оказываю интимные услуги! До свидания!

– Да не нервничайте! – одернул «образ». – Ваш друг сразу предупредил меня, что в обиду Вас не даст. У меня серьезные намерения.

– Какой друг? – не поняла девушка.

– Константин, – кивнул незнакомец на приятеля. Тот по-прежнему молча сидел напротив.

Инесса уже даже плакать не могла – хотелось лишь лихорадочно смеяться. Она поднялась из-за стола, взяла свою сумку и, обойдя навязчивого незнакомца, направилась к выходу. «Образ» настойчиво следовал за ней. Она спустилась по деревянной лестнице из нескольких ступенек – «образ» кинулся предлагать ей свой локоть – Инесса нервно одернула руку. Ее черные, мелко накрученные длинные волосы шикарно заблестели, попав под солнце. Она уверенно шагала по прогулочному тротуару вдоль моря, сама не понимая, почему идет именно туда.

– Я, в отличие от него, не женат, – выдал свой неопровержимый аргумент «образ». Он шел рядом – высокий, самоуверенный, крепкий, в любую секунду готовый прийти ей на помощь – хрупкой, по сравнению с ним, женщине на высоченных каблуках.

– В Вашем возрасте «не женат» – это, скорее, минус, – непримиримо упорствовала Инесса.

– Я давно в разводе. С тех пор, как сын вырос, с бывшей женой никаких отношений не поддерживаю. У меня уже даже внучка есть, недавно родилась.

Последние слова он сказал с такой нежностью в голосе, что Инесса растаяла. Она остановилась, порылась в сумочке, достала солнечные очки, но надевать их пока не стала. Посмотрела мужчине в глаза – голубые глаза в сочетании с темными волосами и заметной проседью по всей голове придавали ему яркости и привлекательности.

– Послушайте, друг, – совершенно серьезно обратилась к нему Инесса. – Вы вынуждаете меня идти туда, куда мне совсем не нужно.

– А куда Вам нужно? – улыбнулся мужчина. – Может, в театр? Сейчас замечательные спектакли идут с Дмитрием Певцовым. Хотите?

– Театр? – удивилась Инесса.

– Я не похож на человека, который любит театр?

– Я не похожа.

– А что Вы любите?

– Кино. Концерты.

– Хорошо. Давайте, я попробую то, что любите Вы, а Вы попробуете то, что люблю я. Итого: у нас есть планы на три свидания.

Инесса улыбнулась и снисходительно покачала головой. По набережной в обе стороны, как муравьи, сновали туда-сюда отдыхающие в простеньких пляжных нарядах, некоторые вообще в купальниках, и Инесса была неоспоримой королевой красоты и элегантности в этом буйстве красок. Гладкая серебристая юбка по колено нежно обтягивала ее аппетитную фигуру, которую Инесса в последнее время старалась держать в спортивной форме, а майка напоминала модную жилетку с клинообразным вырезом, подчеркивающим грудь. Незнакомец с удовольствием бы поглазел на ее тело, но силой воли старался смотреть лишь в монгольские глаза. С возрастом ее внешность приобретала все более отчетливые восточные очертания, и все больше ей хотелось перестать быть лишь экзотической рыбкой в чужих аквариумах.

Она смотрела на незнакомца и понимала, что все ее сопротивление – только лишь из-за того, что он приятель Костика. Она уже давно не убегает от мужчин. Любит смотреть им в глаза и сводить их с ума.

– Почему Вы очки не надеваете? – кивнул незнакомец на аксессуар у нее в руке. Он с таким видом задал этот вопрос, словно и так понимал, почему.

Инесса гордо напялила очки на нос.

– Я Вам позвоню, – сказал мужчина, разворачиваясь и намереваясь возвращаться в кафе. И позже добавил громко уже с приличного расстояния: – Меня Егор зовут.

* * *

– Максим Викторович, это что за конвертик с деньгами Вы мне на столе вчера оставили?

Анна сидела рядом с директором на синем диване в Банке, ожидая, когда высветится их номер электронной очереди.

– Ты же две недели мою работу делала. Это половина моей зарплаты.

– Я думала, что только жена имеет право на половину зарплаты, – хмыкнула девушка.

– Вот я и поделил: половину ей, и половину тебе, – улыбнулся начальник.

– Слушайте, я хотела Вам предложить. Может, лучше не японскую кухню добавлять в наше меню? Японских ресторанов сейчас навалом в городе, мы все равно не сможем нанять на работу настоящих японцев. Мне вот, как вегетарианке, почти нечего заказать в нашем ресторане. Там везде мясо. Может, добавим лучше вегетарианское меню? Я помогу, подскажу.

Максим с нежностью посмотрел в Анино лицо.

– Добавим вегетарианское меню, чтобы Вам было, что заказать в нашем ресторане? – подколол он. – А то японское меню Вам не подходит!

Девушка смутилась.

– Нет, я, правда, хотела предложить что-то оригинальное…

– Да мне, вообще-то, понравилась твоя идея. Это я так, прикалываюсь.

* * *

Как же это здорово – жить вместе! Они, определенно, не жили вместе никогда раньше. И Наташу, и Максима переполняло новое, мощное ощущение радости и комфорта, уверенности в завтрашнем дне и в человеке, который рядом. Максим по-прежнему везде водил ее за руку. «Боится, что я передумаю и снова уеду», – так интерпретировала это Наташа. Она ошибалась. В нем не было ни тени опасений, и он просто пытался внушить эту надежность и ей.

У нее вдруг полностью отшибло всякую стеснительность, словно кто-то нажал на выключатель. Она была готова на все, чего захочет он, и на все, чего захочет сама. Он был очень требователен, правда, в моменты экстаза Наташа кричала: «Отлично, мой мальчик!», и у него переворачивалось все представление о реальности, и вот уже он все делал для нее, для нее, для нее…

Наташа с утра просыпалась вместе с ним, чтобы приготовить ему завтрак, хотя обычно получалось так, что она просто заваривала чай или делала кофе, пока Макс жарил яичницу.

– Я идеальный муж! – ухмылялся он нескромно. – Люблю готовить, всегда удовлетворяю женщину сексуально, педагог по профессии. Тебе что-нибудь еще нужно для счастья?

– Да мне вообще второго пункта достаточно! – смеялась девушка, тут же принимаясь самоотверженно целоваться с ним, отвлекая мужа до тех пор, пока не начинало попахивать горелым.

Отправив его работать, а Катю – учиться, Наташа оставалась дома одна и начинала медленно обходить свои владения. Каждый день, словно не все еще знала наизусть в этой квартире. Две опустевшие комнаты, полностью приобретшие, наконец, спустя столько лет, современный вид, большая яркая кухня – Наташа бродила из угла в угол, как призрак, вдыхала запахи – аромат недопитого кофе, Макс опаздывал; запах горячей плойки, Катя накручивала волосы, ее же духи; запах мокрой земли трех цветочных горшков с фиалками; запахи жизни, запахи семьи.

Потом Наташа не спеша делала макияж, включив телик для фона. Даже смотреть на себя в зеркало было странно: она видела там совершенно взрослую девушку с глубоким пронзительным взглядом. Она стала по-новому краситься – смелее, заметнее, агрессивнее. Нравилось сильно подчеркивать контур глаз черным карандашом и поверх этого растушевывать темные тени. Глаза-то, оказывается, какие выразительные… Интересно, чьи?

После этого ехала к Максиму и Кате в школу. Можно было садиться на другой остановке в другую маршрутку и выходить прямо возле школы, но она любила доезжать от дома до вокзала. А уже оттуда, уверенно шагая до школы пешком, как незнакомец, узнавала Сочи заново. Она уже забыла сентябрьские особенности этого города. Не жарко, в самый раз, хотя солнце все еще нещадно слепит глаза. Значительно меньше отдыхающих, на улицах нет детей, разве только мамашки с колясками: все в школах и детских садах.

– Чем ты теперь занимаешься в роли директора? – спросила она с любовью, усевшись напротив Максима Викторовича за его рабочий стол и подперев лицо кулачками.

– Ой, лучше не спрашивай! – покачал он головой, не поднимая глаз. Ковырялся в каких-то журналах – не школьного, а бухгалтерского происхождения.

– Через год ты сможешь оформить на себя квартиру и уволиться, – напомнила девушка игриво.

Он взглянул на нее, как на сумасшедшую, снисходительно покачал головой и рассмеялся. Она тоже улыбнулась. Школа в его руках моментально расцветала. У охранников теперь была не парта, а что-то типа стойки регистрации. У школьников и учителей – специальные пропуски, которые они предъявляли на входе. Старый стертый паркетный пол в холле и коридорах заменили на новый плиточный. Две угловатые колонны прямо при входе сделали целиком зеркальными – входя в школу, девочки в первую очередь бросали взгляд в зеркало и поправляли растрепанные ветром прически. За колоннами появился гардероб в одном стиле со стойкой охранников, но он пока не работал – верхнюю одежду еще не носят. Далее впереди был широкий светлый коридор в новую школу, где Наташа в свое время выступала в актовом зале. Новая школа не требовала ремонта, оставаясь прежней, и это здание вызывало у девушки мощные приливы воспоминаний. Здесь все напоминало о ее прошлом: каждая ступенька лестницы, каждая дощечка паркета, каждая защелка на створке окна. Она подпитывалась этими воспоминаниями и возвращалась в фешенебельное «старое» здание к мужу в кабинет – писать песни.