Текст книги "Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Они встретились на Цветном, на лавочке возле памятника в ста метрах от школы. Пока Оля шла через дорогу, Наташа глаз с нее не сводила – такая красавица! Яркая блондинка, живая и позитивная, как по подиуму, дефилировала ей навстречу. Она сегодня выпрямила свои немного вьющиеся волосы по плечи, и это было так необычно, что Наташа забыла всё их совместное прошлое, готовясь знакомиться с ней заново. Они, неловко выждав пару секунд, кинулись друг другу в объятия – это была мощная взаимная радость, которую они обе поначалу постеснялись показать.
Оля вышла замуж… Наташа не верила своим ушам. Нет, она, безусловно, нравится мужчинам, но столько лет позиционировать себя лесбиянкой, а потом выскочить замуж на год раньше Наташи…
– Ты его любишь? – не удержалась.
Оля пожала плечами.
– Он меня любит, и этого мне достаточно. Я, если честно, просто очень хотела сбежать из той семейки, где жила. Муж на два года младше меня, – добавила она, мило хихикнув. – Мы оба не работаем, живем у него, нас содержат его родители. Но я им очень нравлюсь, и они мне тоже. Замечательная интеллигентная семья. Я домохозяйка, – Оля счастливо улыбалась; жизнь удалась.
– А детей заводить собираетесь?
– Да куда ему, в девятнадцать лет? Пусть подрастет пока, институт окончит. Он у меня ученый, книжки читает. Очень умный, спокойный мальчик.
Игорь и Милена тоже поженились. Ольга не теряла с Игорем связь, ведь они вместе учились в музучилище, как раз этим летом получили дипломы об окончании. А вот клавишник Иван, оказывается, живет и работает в Краснодаре – после школы он никуда не пошел учиться, а уехал в краевой центр и стал работать там в клубах ди-джеем, так что он единственный вне досягаемости. Но вместо него на клавишах как раз умеет играть Милена.
Они назначили свою встречу в школе, в актовом зале. Наташа взволнованно ходила между рядами пустых кресел, поглядывала на часы и предвкушала светлое будущее. Максим сидел на первом ряду и иронично оглядывался на свою неуёмную девчонку. Ее каблучки цокали по паркетному полу и эхом отдавались в высоком просторном зале.
Первая появилась барабанщица, и Наташа вместе с директором школы вышли ей навстречу. Наташа обняла ее и тут же умчалась дальше – скрипнула дверь: пришли остальные.
Оставшись с Олей, Максим улыбнулся. Она смущенно опустила глаза в пол.
– Привет, – сказал он и, не дожидаясь шага с ее стороны, подошел ближе и дружески чмокнул ее в щеку.
– Привет, – ответила она робко. А раньше всегда было «Здрасьте».
– Я тебе звонил несколько раз, но ты трубку не брала… – признался Максим, хотя Оля об этом, конечно, знает.
– Я была обижена, – кивнула девушка. – Извини.
– Я беспокоился за тебя. Из-за твоих родственников.
– Я сбежала от них, замуж вышла.
– Наталья рассказывала. Как с сексом? – уточнил он тихо.
– Да… нормально, – кивнула Оля, пожав плечами и сморщив нос. – Он очень нежный, и ладно. Он и его семья – это лучшее, что могло со мной случиться.
– После всего, что ты пережила, должно было случиться что-то хорошее. Береги их, дерись за них, если понадобится. Я по тебе вижу, что они этого стоят!
Вскоре начали подтягиваться и ученики, подходило время их баттловской репетиции. А Наташа, забыв про надвигающийся конкурс, с упоением любовалась своей бывшей группой, повзрослевшей и посерьезневшей.
Из скромной незаметной девочки на два класса младше Миленка превратилась в смелую красотку и при этом осталась прекрасно воспитанной. Ее каштановые волосы чуть ниже плеч выглядели очень ухоженными, а весь ее внешний вид отличался дерзкой самобытностью и игнорированием моды. Этнические браслеты, длинная «порванная» юбка, амулет на веревке, повязка на лбу – Мила была то ли в образе деревенской девушки, то ли в образе подружки индейца Майя. Она уже не бормотала себе под нос, как раньше, не прятала глаза, наоборот, все время норовила пошутить и часто подкалывала своего мужа-гитариста. Игорь тоже стал заметным молодым мужчиной, сильно вытянулся в росте и немного поправился, откормленный Миленкой. Он, по-прежнему был немногословен, предпочитал спокойное созерцание и уход в себя, но, казалось, если возьмет сейчас бас и наиграет то, о чем думает, то это будет полнейший смерч, обрушивающий на тебя все, что успел впитать с земли.
Они расчехлили свои бывшие инструменты, вытащили их на сцену Большого актового зала, подключили к усилителю и колонкам, настроили, как могли, и, сбиваясь и весело смеясь, попробовали наиграть одну из своих некогда популярных песен прямо в присутствии трехсот учеников. Получилось совсем не так, как раньше, но юные зрители наградили их бурей восторгов. Ностальгия, сладкая память о старых концертах на этой самой сцене и этим самым составом быстро сделали свое дело. Никто из них пока не устроился никуда на работу, и можно попробовать снова стать группой, на сей раз по-взрослому, пытаясь зарабатывать выступлениями в клубах… Просто попробовать!
* * *
Вчера звонил Дима поболтать. В Москве гололед, много аварий на дорогах, пробки. А в Сочи +20, майки, легкие джинсовые курточки. Ноябрь казался сентябрем. Только-только начали желтеть кроны деревьев – Наташа не могла этого дождаться, так как еще в том месяце пообещала Кате устроить красивую фотосессию в осеннем пейзаже. Катя хочет сделать модельные снимки, чтобы выложить их «Вконтакте». Они с Наташей гуляли сейчас по Цветному бульвару, потому что у Макса факультатив, на который он не пускает посторонних.
На половом воспитании у Максима Викторовича сегодня не было игр, были только беседы. Ребята кучковались на партах и стульях. Через большие окна старенького маленького актового зала вливались в пространство толстые потоки солнечного света, и становилось жарко.
– Да пацаны не хотят отношений! – спорила Вика с Максимом Викторовичем. – Им бы только переспать и бросить девчонку, сменить ее на следующую!
– Предлагаю спросить самих пацанов! – нашелся учитель. – Парни, поднимите руки те, кто предпочел бы длительные отношения, а не случайный секс.
Руки подняли все, кроме одного. Еще бы, улыбнулся сам себе Максим Викторович, парни-то понимают, что секс в отношениях регулярнее.
– Девяносто девять процентов парней предпочитают отношения, – подвел он итог. – Правда, справедливости ради, я должен уточнить, что это только в нашей школе. Ну что, Виктория, я победил?
– На этот раз да, – кивнула девчонка.
– Вот терпеть не могу, когда женщины навешивают ярлыки, вместо того, чтобы просто спросить у мужчин! – честно признался учитель.
Прозвенел очередной звонок второй смены, Максим взглянул на часы и объявил:
– На сегодня всё. Вы свободны!
Он придумал себе такую фишку – каждый урок заканчивать словами «вы свободны!». Если что-то очень часто повторять, то в это гораздо проще поверить. А ему так хочется, чтобы его дети росли свободными во всех отношениях людьми!
Тетради и сумки зашуршали, и в этом шорохе было хорошо слышно, как ученики обдумывают сегодняшнюю беседу – они молчат.
– Да уж, свободны! – ехидно вздохнул один из ребят. На часах полчетвертого, сейчас домой, убрать в своей комнате, сходить в магазин за продуктами, потому что родители так сказали, потом делать уроки по предметам, которые ему не нужны и не интересны.
Максим очень многое услышал в этом вздохе…
– Можно следующей темой взять «свободу», – предложил он, ожидая, пока все собираются. Девочки расчесывали волосы и подкрашивали губы, а мальчики почему-то их ждали, хотя вполне могли выйти из школы и без них.
– Может, завтра еще раз соберемся? – попросил кто-то из ребят, и остальные загудели: «Да, давайте, давайте!»
– Что у нас завтра? Четверг? – учитель опустил взгляд, вспоминая свое расписание и задумчиво поигрывая ключами от машины. – Да, можем завтра собраться. Я свободен.
– Уже нет! – резонно заметил Олег, и они с учителем переглянулись и засмеялись.
– Для вас я готов пожертвовать многим, – ответил Максим Викторович. – Даже свободой.
Где граница между «одним целым» и личностной свободой? Свобода – это просто длинный поводок? Можно ли прожить всю жизнь без лицемерия, «быть самим собой»? Или все равно однажды настанет момент, когда ты будешь вести себя «как надо» – ради другого человека? Максу нравилось, как легко он заставляет детей философски размышлять, не встречая ни капли сопротивления с той стороны.
Сегодня на педагогическом совещании он запретил учителям задерживать учеников в классе после звонка на перемену.
– Вы же взрослые люди! Поглядывайте на часы, планируйте урок заранее, старайтесь успеть до звонка. Уважайте время наших учеников. Урок принадлежит вам, перемена – им.
Чем дальше, тем больше воспринимались коллегами в штыки некоторые его нововведения. Здесь работали, в основном, уже немолодые педагоги старого образца, которым психологически трудно перестроиться на что-то новое, да к тому же еще и под началом «молоденького мальчика». Он старался компенсировать все профессиональные разногласия простым налаживанием добрых человеческих отношений. Пока это получалось. То, что на переменах теперь в коридорах звучала музыка из колонок радиосвязи, прерываясь только для объявлений о ближайших школьных мероприятиях, почти всем учителям не понравилось. Они считали, что музыка мешает детям готовиться к уроку. «К урокам надо готовиться дома накануне», – отвечал Макс, а сам считал, что музыка, и вовсе, помогает. То, что ВСЕ ученики были от этого в восторге, мало кого из «взрослых» волновало.
Его во всем здорово поддерживала молоденькая учительница английского, которая пришла работать как раз с этого учебного года, едва окончив университет. Она с таким рвением включилась в педагогический процесс, так старалась развиваться и повышать свою квалификацию, что Максиму Викторовичу приходилось сдерживать себя и не ставить ее в пример остальным учителям, дабы не вызывать у них ревность. Тет-а-тет хвалил ее, подбадривал, с сожалением осознавая, что таких учителей, как она, днем с огнем не сыщешь. Сегодня она зашла к нему посоветоваться, как найти индивидуальный подход к нескольким отстающим ученикам.
– Вот такими людьми тебе надо окружить себя здесь! – вынесла Наташа свой вердикт. Ее очень впечатлило, что ее ровесница, довольно привлекательная, между прочим, думает не о том, как выскочить замуж, а о том, как заинтересовать двоечников. Истинный педагог!
* * *
– Может, зайдем в кафешку, посидим? – предложила Наташа, указав Юре кивком головы на уютное заведение справа от тротуара, спрятанное в сумерках от повседневной суеты.
– Зачем? – занервничал Юрик. Он замедлил шаг и настороженно уставился в пространство перед собой.
– Поболтаем, – пояснила девушка.
– О чем? – продолжал недоверчиво выяснять мужчина.
Наташа забежала вперед, преградив приятелю дорогу, и встала перед ним лицом к лицу, вынудив его полностью остановиться.
– Юр, просто поболтаем. Ну, что с тобой? Мы же и раньше разговаривали о чем-то, и пока после тренировок в «Эго» идем – тоже разговариваем. Ты интересный собеседник. Не нервничай.
Он явно опасался провокационных моментов, но Наташа была умничкой, и Юра понимал, что ей можно доверять.
В общем-то, весь разговор сегодня свелся к одной теме – к Юриной родословной. Это получилось спонтанно. Утешая Наташу, он ляпнул, что многие люди тоже, как и она, не знают ничего о своих предках, хотя они и не приемные, и тут Наташе стало интересно, как глубоко сам Юра знает свое генеалогическое дерево, и насколько подробно. Оказалось, хоть Юра со своим старшим братом и родились в Сочи, но их корни – на Урале. И довольно интересные корни.
Их мать была (Царство ей Небесное) старшей сестрой из трех, самой «правильной» и благополучной. Она «вовремя» вышла замуж за сочинца, с которым познакомилась тут на отдыхе, родила двух мальчишек с разницей в семь лет и дала своим сыновьям хорошее образование.
Средняя сестра была легкомысленной. В девятнадцать лет ее попытались выдать замуж за какого-то уральского труженика, но она любила соседского парня и, обокрав родителей, забрав все их сбережения, сбежала однажды ночью из дома со своим хахалем в другой город. Правда, через полгода сбежала и от него, тоже обокрав. Больше о ней ничего не известно.
А младшая сестра была тихоней с глазами загнанного зверька. Так и не выйдя замуж и не обзаведясь детьми, после смерти родителей она стала городской сумасшедшей.
– От одиночества? – уточнила Наташа заинтересованно.
– Наверно, – пожал мужчина плечами. – Мы всегда жили обособленно, мои родители были завистливые и скрытные. Старший брат – весь в них пошел. Мы с ним не ладим.
– А, может, тебе стоит найти эту твою младшую тётю?
– Ты знаешь, мне хочется… Но я не представляю, что я буду с ней делать. Раз она психически нездорова, то не получится ли так, что я ее просто закрою в «дурке»? Так она, по крайней мере, полностью свободна. Хотя, если уж быть совсем честным, я просто выдумываю оправдания своему нежеланию взваливать на себя дополнительные проблемы.
– Да, да, мне так сразу и показалось, – кивнула Наталья. – Желание – тысяча возможностей, нежелание – тысяча причин. Но мне нравится, что ты признаешь это. Большинство людей до последнего маскируют свой эгоизм благими намерениями. Ты не такой, как все…
– Я же психолог, – пожал Юрик плечами и через мгновение пояснил в шутку: – Я знаю, как произвести впечатление, будто я не такой, как все.
…Юра не мог определиться, что лучше: свести все контакты с Наташей к сексуальному вожделению; или просто дружить, доверять ей, привыкнуть делиться с ней, но в итоге…влюбиться? Пока это была просто страсть, и Юру это устраивало. Страсть имеет свойство исчезать со временем.
* * *
– Макс, я хочу снова попить таблетки.
Наташа, как шпион, подкралась сзади, поставила на стол перед любимым чашку свежеприготовленного горячего шоколада и выдохнула. Постоянно то школа, то клуб: они так редко бывают вместе дома, что эта суббота была как праздник, и девчонка от удовольствия всячески ухаживала за Максимом.
– Какие еще таблетки? – он отвлекся от чтения интернет-статей по психологии, оглянулся и кинул на жену быстрый взгляд.
– Противозачаточные, – пояснила та.
– А-а… – мужчина замер с чашкой в руке. Повисла пауза. Девушка разглядывала профиль мужа, и он отвел глаза. – Хорошо, как скажешь, – и вновь вернулся в текст.
Он делал вид, что согласен, но Наташа почувствовала, что он огорчен. Он отсутствующим взглядом с минуту читал буквы, потом уточнил робко:
– А почему?
Максиму не хотелось предъявлять ей претензий, все-таки, она женщина, и именно ей следует решать, рожать ли ребенка, но в душе поселилось ощущение, что она снова убегает от семьи.
– Мне очень хорошо, и я не хочу пока ничего менять, – объяснила девушка. Положила руки ему на плечи, сделала пару массажных движений и рассказала доверительно: – В этом месяце снова не получилось, и я испытала облегчение. Это открыло мне глаза. Я не хочу пока становиться мамой. Я хочу побыть женой, любовницей. Хочу тратить свое время на тебя и на творчество. Мне нравится заниматься школой. Ты не против?
Она обошла его, насколько позволял компьютерный стол, и ласково заглянула в лицо.
– Наташ, конечно, если ты так рассуждаешь, то ребенка тебе пока лучше не заводить, – вздохнул он.
– Мне? – переспросила она и повернула к себе его лицо. – А тебе?
Он молчал. Она настойчиво требовала еще ответа, еще:
– Если тебе очень хочется, то давай! Я же просто посоветоваться захотела, а не поставить тебя перед фактом!
– Наташ, я много чего в твоей жизни не понимал. Но это я понимаю, – признался мужчина и, опустив глаза, постарался от нее отвернуться. – Если честно, я уже просто устал от твоей нестабильности, от постоянной смены твоих решений. Делай, что хочешь. А я устал.
– Она еще очень молоденькая, – утешала его Анна. Она, как назло, спросила, планируют ли они в ближайшее время обзавестись ребенком, и Макс поделился последней новостью.
– Да, я понимаю, – кивал он. – У меня только к тридцати годам появилось достаточно терпения, чтобы заводить маленького ребенка. Так что я даже одобряю это решение. Это взрослое, взвешенное решение, но…
* * *
Некоторое время «Хартбиты» занимались прямо в актовом зале по вечерам (как в старое доброе время), но вскоре стали думать, где бы им арендовать пустующий склад или гараж для репетиций. Несмотря на привычный и подходящий сценический антураж, неуютно было в просторном помещении и хотелось чего-то более личного, «своего». Клим сразу стал полноценным участником группы, хотя и не пел пока ничего, а просто учился у Наташи вокалу. Он очень обрадовался, когда она впервые позвонила ему и предложила приходить на репетиции по вечерам – Наташе даже показалось, что он обычный искренний мальчик, а не непримиримый бунтарь.
Вскоре ребята со своими инструментами передислоцировались в кабинет ОБЖ – в отремонтированный склад на улице справа от школы. Максим Викторович сам предложил им репетировать там, если, конечно, «Андрюха Михалыч» будет не против, потому что здание школы замыкают после последней тренировки каратистов, и сторож не обязан ждать, пока «Хартбиты» вдоволь нарезвятся. Андрюха дал «добро» и запасной комплект ключей.
Этот склад устроил всех. Несмотря на наличие обычных школьных парт и стульев, которые были настойчиво потеснены «Хартбитами» в сторону школьной доски, изнутри кабинет напоминал уютный кинотеатр с натягиваемым на доску экраном и звуком 5.1. Тут как раз были сплошные темные стены, скрывающие от посетителей текущее время суток, и можно было просто исчезнуть из реальности, растворившись в музыке.
Конечно, паинькой Клим был только в первой паре встреч. Едва освоился, как принялся регулярно харкать на пол, баловать присутствующих отрыжкой, грубить в ответ на простые вопросы и откровенно почесывать яйца, когда ему вздумается. Утонченная Ольга брезгливо отворачивалась, Игорь пытался делать замечания, Миленка хихикала: «Он же еще ребенок!», а Наташа предупреждала, что придется Климу как-то обуздывать свои привычки, ведь на выступлениях так вести себя будет недопустимо. Ее предупреждения пролетали мимо парня. Оля с Игорем просили Наташу поставить ему жесткие рамки, но она пространно объясняла, что требованиями или запретами ничего не добьешься, потому что этот мальчик – лидер. Наташа так и ждала, когда участники группы взбунтуются и просто выгонят Клима против ее воли. Этот пацан был для всей группы огромной проблемой… до тех пор, пока не начинал петь.
Петь ему нравилось. Он отключался, становясь кем-то другим – чувственным воином с шершавой судьбой. Наташа подкинула ему пару своих грубоватых стихов, и Климу они так понравились, что группа быстро сделала из них песни, лишь бы хоть чем-то занять это дикое, неуправляемое существо.
Тет-а-тет она спросила у него однажды о его семье. Он отмахнулся. Отец бухает, бьет мать, мать тоже бухает, водит мужиков, зарабатывая своим телом, отец снова бьет мать, но пропивает ее же деньги… Сыну на карманные расходы периодически дают, он копит, потом тратит на одежду. Раньше воровал в магазинах одежду и еду, а у покупателей – кошельки, воровал сотовые телефоны и продавал их потом, но теперь перестал, сам не может объяснить, почему, ведь пойман не был ни разу.
– Ты куришь? – уточнила Наташа тогда нелогично.
– Бросил. Я брейк танцевал на улицах, потом одышка замучила – бросил и курить, и танцевать.
То ли Наташа интуитивно чувствовала, что он хороший, то ли она просто была легкомысленно-беспечна, но ее не пугали ни воровское прошлое парня, ни его неблагополучная семья. Ее очень тронула одна фраза, прозвучавшая мимоходом сквозь потоки вульгарной и местами нецензурной речи. «Я все время пытаюсь что-то кому-то доказать, но мне не верят».
Сегодня Клим пришел раньше остальных: Наташа назначила ему репетицию за два часа до «Хартбитов», и сейчас они в спокойной обстановке обменивались дежурными «какделами», чтобы настроиться на подходящий лад. Длинный узкий кабинет был поделен на две зоны – Андрюхину большую и Хартбитовскую «галёрку», и проходя от входной двери, точно так же менялось восприятие: от школьного интерьера до клубного. В полном одиночестве в своем дальнем уголке Наташа, стоя на одном из школьных стульев, как раз развешивала темно-синюю шторку над барабанами Ольги, чтобы можно было, уходя, просто задергивать занавес, а не накрывать инструменты тряпками, пряча их от досужих учеников. Клим небрежно грохнул входной дверью, поздоровался, прошел через весь кабинет, быстро зацепил куртку на вешалке и уселся на одну из парт последнего ряда. Наташа закончила привязывать шторку к гвоздику, вбитому в деревянный стеллаж, и слезла на пол.
– Я хочу сегодня попробовать подстроить твой голос под этнику, – призналась она Климу. – Как ты на это смотришь?
– Это что, русские народные песни, что ли? – скривился парень. – Не хочу.
– Нет, не русские народные. Просто у тебя такой необычный тембр… Я прям так и слышу твой голос в сопровождении шаманских барабанов! Я скачала дома подходящую мелодию, могу включить, послушаешь. Там как будто индейцы ритуал проводят.
Она вытащила из заднего кармана узких джинсов элегантную флешку.
– Индейцы, ритуалы… – Клим красноречиво закатил глаза. – Не хочу. Давай рок.
– Хорошо, будем тренировать рок-вокал, – вздохнув, согласилась девушка, проходя за синтезатор. Она умеет играть стандартные распевки и кое-что собственного сочинения. Не желая все же отказываться от своей идеи, продолжила: – На будущее имей в виду, что у твоего голоса возможности гораздо шире просто рока! Не ограничивай себя. Ты можешь больше.
Она наиграла «лесенку» от «до» до «си» и обратно, но Клим тут же замотал головой:
– Подожди, я пока не хочу. Давай минут через десять.
Наташе пришлось приложить уйму усилий, чтобы подавить в себе желание прочитать этому безответственному лодырю нотацию. Взяв себя в руки, она твердой поступью выбралась из музыкальной зоны, подошла к нему сбоку и сказала:
– Значит, в следующий раз я отведу тебе времени на десять минут меньше.
– А ты вообще секси, – буркнул Клим, недоверчиво выглядывая из-за плеча.
Этот неказистый комплимент заставил Наташу улыбнуться.
– Спасибо, – ответила она терпеливо.
– Одеваешься, правда, как монашка, – продолжал он уже наглее, – но все равно заметно, что ты слаба на передок.
Наташа оторопела. Вульгарные выражения она простила сразу – это его обычный стиль общения. Но что-то другое было очень обидным. Она вообще не сразу смогла оценить, что впечатлило ее больше: то, что она одевается, как монашка, или то, что всю эту фразу говорит ей шестнадцатилетний мальчишка. Нет, определилась: все-таки, «монашка» запала в душу. Она, действительно, в школу одевается скромнее, чем на прогулку, но это выражается только в количестве застегнутых пуговиц. А так одежда вся в обтяжку!
Девушка обиженно отвернулась и сказала, демонстрируя негодование:
– Я не собираюсь обсуждать с тобой ни свой внешний вид, ни свои сексуальные потребности, так что сосредоточься на работе.
– Да ладно тебе! Я уже давно не девственник! – похвастался мальчишка.
– Мне от этой информации не жарко, не холодно.
– Хочешь, сделаю жарко?
У Наташи ни одной мысли не успело промелькнуть – крепкие руки схватили ее под мышками и, повернув к себе лицом, мигом усадили на парту. Тощий юноша оказался нелогично сильным. Тут же резко дернув ее за бедра к краю стола, пацан уверенно забрался между ног – Наташа потеряла равновесие и рухнула спиной на стол, больно ударившись лопатками и затылком. Но боль тут же отошла на второй план, потому что было СТРАШНО. Она со своим крохотным ростом и весом сопротивлялась, как котенок, играющий лапками с мячиком. Стараясь оттолкнуть пацана ладонями и коленками, силясь скрыть свое волнение и беспомощность, она грубо съязвила:
– Придурок, ты так даже джинсы с меня снять не сможешь!
– Тогда я тебе в рот засуну! – огрызнулся он.
Клим тут же дернул ее за плечи, поставил на пол и, властно обхватив за шею, невзирая на сопротивление, потянул вниз.
…Это движение показалось ей знакомым. В девятом классе Саня учил ее защищаться от Мироновой и ее банды. «…а если ты стоишь, а они подошли и взяли тебя за плечо или за шею, делай так…» Наташа тут же вцепилась Климу в запястье и нажала локтем на середину его руки. Пацан дернулся, и Наташа резко завернула руку ему за спину. Тут память как прорвало, и девушка подцепила согнувшегося парня под ключицу своим тонким пальчиком. «Это болевая точка, вот тут (Саня пытался показать на себе, но было неудобно, а на Наташе тогда – постеснялся). Надо со спины хватать, так правильнее. Это из айкидо. Вреда здоровью ты не причинишь, но противник будет обездвижен». Костлявый Клим стоял, согнувшись в три погибели, а Наташа боялась его отпустить, держа одной дрожащей рукой запястье у него за спиной, а другой – ключицу. Он и не вырывался, словно боялся шелохнуться. Саня всего-то трем приемам ее тогда научил, и это – два из них… Повезло!
– Мудак, слушай меня внимательно! – шепотом прямо в ухо скомандовала ему Наташа. – Если ты хочешь оказаться в тюрьме, я тебе это устрою! Ты любишь анальный секс? Знаешь, что в тюрьме делают с насильниками?
– Я несовершеннолетний, меня не посадят, – хрипло осведомил ее пленник.
– С шестнадцати сажают в колонию для несовершеннолетних, и правила там те же, – парировала Наташа. Она не была уверена в этом, но вроде слышала что-то такое. Кажется, блеф вполне удался. – Устрою тебе веселую жизнь, если хочешь.
Клим, с трудом преодолевая болезненные ощущения в шее, повернул к ней голову. Его свирепый взгляд был как раз на уровне ее глаз. Стиснув зубы, прошептал ей зло:
– Да что ты знаешь о жизни?! Папенькина дочка! Меня твои пальцы больше пугают, чем тюрьма! В тюрьме хоть как-то накормят!
Он пристально смотрел ей в глаза, сморщившись от боли, не находя в себе мужества дернуться и выпрямить спину. Выпрямился бы – и она бы уже не дотянулась до болевой точки. Наташа уступчиво оставила его ключицу в покое. Запястье он отобрал сам. Принялся жадно растирать ноющее плечо и шею.
– Ты готов пожертвовать свободой, музыкой, перспективами, известностью и, возможно, богатством ради быстрого невзаимного секса? – уточнила Наташа, пытаясь успокоить нервную дрожь в теле.
– Ладно, извини, – бросил пацан небрежно в ее сторону.
Удивительные слова. Чуть не изнасиловал ее – и извиняется, да еще и с таким превеликим одолжением!
– Ты лидер, – сказала Наташа, проигнорировав извинения. – Лидеры никого не слушаются, они выбирают сами. Ты можешь быть преступником. Можешь снова воровать. Возможно, так ни разу и не попадешься, и тебе за это ничего не будет. Можешь в будущем стать криминальным авторитетом, думаю, тебе это под силу. Можешь делать карьеру там. А можешь – здесь, со мной, в рок-группе, в команде. Ты достигнешь успеха везде, где захочешь. Просто выбери то, что тебе важней.
Он пару минут думал, растирая боль по телу, пока она не утихла достаточно, чтобы соблюдать имидж. Наташа не знала, что будет дальше, и опасалась делать резкие движения. У самой лопатки болели и голова гудела после удара об стол, но в отличие от Клима, она этого не показывала.
– Ладно, давай, включай своих шаманов, – сказал он тихо, не глядя на нее.
Наташа незаметно выдохнула – кажется, беда отступила. Она покачала головой с видом начальника:
– Нет, не сегодня. Уходи. У меня нет настроения сейчас что-то для тебя делать.
– Я же извинился!
– Как легко, да? – воскликнула Наташа саркастически. – Нагадил, извинился, и все в порядке! Но я уже давно не хожу в детский сад. Пора и тебе уже повзрослеть. Мне не нужны извинения, мне нужно, чтобы таких выкидонов просто не было! А сейчас иди домой. Ты мне испортил настроение, и я хочу побыть одна, успеть настроиться на НОРМАЛЬНУЮ репетицию до прихода остальных.
Парень видел, что она не уступит. Он гневно содрал с вешалки свою куртку, сплюнул сквозь зубы прямо на пол, метнулся к выходу и с негодованием шандарахнул по двери тяжелым ботинком. Но дверь оказалась упрямее. Как каратист, ломанулся в дверь ногой еще раз и, как назло, снова неудачно. Так и стоял беспомощно перед надежной складской дверью. Наташа тихо усмехнулась, наблюдая эту картину. Имидж паренька был зверски разрушен. Краем глаза глянул на Наташу, занудно пробурчал что-то себе под нос и с демонстративной аккуратностью воспользовался дверной ручкой.
Наташа никому ни слова об этом не сказала. Послезавтра он вошел в склад в разгар репетиции, картинно отвесил Наташе реверанс, и она улыбнулась – артист. Никто больше не понял его паясничаний.
* * *
Наташе нравилось наблюдать, как Данил пишет музыку с помощью компьютера. Она могла часами напролет, как мышка, тихо стоять у него за спиной, разглядывая ничего не говорящие дилетанту кубики и прямоугольники на множестве звуковых дорожек специфической ди-джейской программы. Данил все сэмплы писал сам, не используя готовых вариантов, – наигрывал на синтезаторе под запись. Это так увлекало! Вскоре Наташа попросила Максима подарить ей мощный ноутбук, чтобы она тоже могла на нем делать музыку, и, может, даже записывать черновики песен дома в микрофон.
– Да ты сама можешь прикупить себе парочку ноутов в любой момент. Я что, мало денег тебе даю? – удивился мужчина, складывая свой, тоже весьма неплохой, ноутбук в итальянскую кожаную сумку и собираясь уходить на сегодня из школы. И уточнил робко: – Или ты реально все тратишь?
Наташа замялась и кокетливо выглянула на мужа исподлобья.
– Да мне просто жалко тратить свои на это. Я лучше одежды куплю… Да и накопления душу греют.
– Вот хитрюга! – ухмыльнулся Макс. – Ну, пойдем тогда прямо сейчас выберем и купим, пока у меня время есть перед клубом.
– А еще наушники с микрофоном, давай? Всю жизнь мечтала о таких! – ерзала Наташа в магазине. – О, и вот эту мышку: она такая классная! И флешку с цепочкой!
– Давай, сразу весь магазин купим! – предложил Максим и в шутку обратился к продавцу-консультанту: – Сколько стоит этот бизнес? Я его покупаю.
У паренька челюсть чуть не отвисла.
Ноутбук сразу стал ее священной реликвией: Наташа оберегала его от чужих глаз, сдувала с него пылинки и часто открывала крышку, чтобы просто посмотреть на экран и на кнопочки. Выходила в Интернет и, не зная, что ей там нужно, просто лазила по поисковику, вводя туда разнообразные запросы, которые только приходили в голову. Было забавно.
Пришло в голову поискать информацию о группе «30 seconds to Mars» и поизучать биографию человека, к которому она недавно прониклась таким уважением. Посмотрела несколько клипов и улыбнулась: бросилось в профессиональные глаза, что Джаред там единственный играет, как актер, а остальные члены группы просто делают то, что им сказали – пройди туда, поверни голову сюда.
