Текст книги "Зов Колдовского ущелья"

Автор книги: Диана Марселлас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Монстр медленно поплыл прочь, извиваясь всем телом, а через несколько мгновений исчез из виду.

Брилли сделала несколько шагов назад, не переставая вглядываться в серо-зеленую воду, держа наготове свое стальное оружие. Дойдя до Сари, она некоторое время еще стояла неподвижно, всматриваясь в даль, потом разжала онемевшие пальцы, роняя меч на мокрый песок, и, помимо своей воли, устало опустилась на колени, чувствуя страшную слабость. Через несколько секунд обе молодые женщины лежали бок о бок на мрачном пляже, а морские волны окатывали их ноги воздушной пеной.

Брилли почувствовала, что ее окутывает темный туман, открыла глаза и увидела, что сидит на полу у кровати Сари, прислонившись к резной деревянной ножке. В спальне находились несколько человек – сначала она не поняла, что они здесь делают. Люди были встревожены и напуганы. Темноволосая акушерка средних лет, склонившись над графиней, шептала слова поддержки: Сари рожала.

Брилли почувствовала напряжение женщины, когда та ринулась к ведру с горячей водой и кипе чистых тряпок, и поспешила ей на помощь. Руки акушерки слегка дрожали, и она чуть было не расплескала воду, но Брилли вовремя взяла у нее ведро.

В глазах женщины отразились тревога и страх.

«Наверное, это и есть Марина», – решила Брилли.

Она понятия не имела, что видели присутствующие здесь люди, когда она боролась с Монстром, но по выражению лица акушерки и всех остальных могла определить, что зрелище было весьма необычным и, возможно, пугающим.

– Вы помогли появиться на свет десяткам младенцев, – обратилась Брилли к акушерке. – Торопить события не стоит, ребенок родится тогда, когда ему следует родиться, – добавила она, приводя заученную строчку из известного им обеим текста.

Женщина уставилась на нее, потом суетно кивнула.

– Марина? – спросила Брилли. Та опять кивнула. – Я слышала о вас много хорошего.

– А я о вас, Брилли Мефелл. – Марина расправила плечи и вздохнула. – Акушерка обязана при любых обстоятельствах сохранять спокойствие, – процитировала она тот же текст.

– Первые роды иногда происходят раньше положенного срока, – продолжила Брилли.

Они улыбнулись друг другу, понимая, о чем речь, и Марина окончательно расслабилась. Из коридора на них в изумлении смотрели благородные особы.

Брилли кивнула Марине, повернулась к Сари и встретилась с ней взглядом. Затем осторожно присела на край кровати.

– Теперь я уже мало чем могу помочь вам, моя леди, со всем остальным вы справитесь сами. При рождении младенца это естественно, – сказала она.

Сари улыбнулась, подняла слабую руку и ласково провела по щеке Брилли. На ее лбу блестели капли пота, но причиной их появления были уже родовые схватки. От раны на затылке графини ничего не осталось, Брилли это чувствовала.

– Спасибо вам, мисс… – прошептала Сари.

Брилли не знала, видела ли и помнила ли супруга Мелфаллана то, что происходило на песчаном берегу. Но ощущала, что Сари принимает ее, радуется ей, относится к ней почти с любовью.

Милое лицо Сари исказилось от нового приступа боли, она вскрикнула, закусила губу, но через несколько секунд опять улыбнулась, сжимая кулаки.

Брилли коснулась сознания графини, проникла глубже, желая удостовериться, что рана на ее затылке исчезла бесследно, и почувствовала внутренний мир Сари: ясно ощутила ее любовь к супругу, страдания от существовавшего между ними непонимания, от перенесенной тяжести неудачных предыдущих беременностей.

– Ваш малыш рождается, – поддержала ее Брилли. – Скоро он появится на свет.

– Помогите мне, мисс, – тяжело дыша, взмолилась Сари. Ее лицо напряглось от очередного приступа боли. – Помогите мне!

– Я постараюсь.

Брилли склонилась над кроватью, вновь устанавливая связь с роженицей, принимая на себя половину ее страданий.

Когда Марина взяла на руки новорожденного мальчика и нежно хлопнула его по попке, ребенок никак не отреагировал. Сари в ужасе закрыла глаза руками.

– Нет, нет! – закричала она в отчаянии. – Мой лорд! Мелфаллан! Прости меня!

Брилли услышала приглушенный рев Монстра, находящегося на слишком большом от берега расстоянии, чтобы причинить вред Сари или ее ребенку.

– Он жив, Сари! – заверила она графиню. – Он живой!

Сари застонала, не веря ей, и уткнулась лицом в подушку. Брилли протянула руки.

– Дай его мне, Марина!

Марина с готовностью передала ей ребенка, завернутого в белую пеленку. Брилли прижала крошечное создание к груди и посмотрела на его личико. В это мгновение она опять почувствовала, что стоит на знакомом песчаном берегу, только теперь ничто не предвещало опасности. Вокруг царили тишина и умиротворение.

Нашептывая младенцу ласковые слова, Брилли принялась ходить взад и вперед по мокрому песку.

– Живи, малыш. Живи.

Откуда-то издалека послышался детский плач, негромкий, но отчетливый, за ним последовал радостный возглас Сари. Ребенок энергично пнул Брилли маленькой ножкой, и она засмеялась от счастья.

Отец Океан,

Царица Морская,

Вы дарите жизнь,

В вас сила людская.

Брилли расхаживала по спальне, тихо напевая детскую молитву чутко охраняя первые вздохи сына Мелфаллана. Перед ее глазами замелькали картинки из будущего. Вот мальчик впервые встает на пухлые ножки, вот стремительно бежит вдоль берега, вот он, уже стройный юноша, едет на красавце скакуне рядом с отцом по внутреннему двору замка. Этого человечка окружат заботой и любовью.

Ей вспомнились слова Торы о вере, о всепобеждающей силе любви.

«Правильно, все правильно, – думала Брилли. – Я очень верила, и я люблю этого мальчика».

Младенец успокоился и вскоре заснул у нее на руках, а она все продолжала ходить по полу, тихо напевая, почти не замечая того, что происходит вокруг.

Марина приказала посторонним покинуть покои и принялась наводить порядок. Сари неотрывно следила за Брилли и малюткой в ее руках.

В какой-то момент Брилли почувствовала, как у нее гудят ноги, и Марина бережно забрала ребенка.

За окнами уже темнела ночь, а в углу горела единственная лампа. Кроме Брилли, Марины и Сари, никого не было.

– Мисс, – сказала Марина, – вам нужно отдохнуть.

Брилли недоуменно уставилась на нее.

– Я настаиваю. – Марина взяла ее под руку и усадила на стул. – Ваша миссия выполнена, дорогая Брилли. Теперь вы должны подчиняться моим указаниям.

– В самом деле? – рассеянно спросила Брилли.

– Конечно. – Марина наклонилась и поцеловала ее в макушку. – Отдыхайте.

Брилли вздохнула, но сопротивляться не стала: уронила голову и тут же провалилась в сладкую темноту сна.

6

Мелфаллан долго стоял у двери в спальные покои супруги. Услышав торопливые шаги, он взволнованно поднял голову, надеясь, что мучительные часы ожидания наконец закончатся. На пороге появилась молодая девушка с аккуратно сложенными тряпками в руках. Учтиво отвесив реверанс графу, она поспешно ушла по длинному коридору. Мелфаллан проводил ее рассеянным взглядом и вздохнул.

Остальным лордам он велел удалиться, хотя Ландрет и Бартол упорно сопротивлялись и протестовали. Оставшись один, Мелфаллан не сводил глаз с двери спальни. Когда она отворялась и кто-нибудь выходил, он заглядывал внутрь и каждый раз видел расхаживающую Брилли с младенцем на руках, поющую об Отце Океане, о морских жаворонках, о жизни, о звездах, о вечном голосе моря. Даже сквозь закрытую дверь до графа доносилась ее песня, спокойная и ласковая. Песня эта подобно заклинанию чудесным образом успокаивала его, вселяла уверенность, дарила надежду. Уставший и зачарованный, он опустился на мягкий стул.

Ему о многом следовало подумать теперь, когда за жизнь жены и сына можно больше не бояться. Их спасла молодая женщина, бледная и худенькая. У него на глазах и на глазах у придворных она сотворила настоящее чудо, победив в страшной схватке саму Смерть.

Под нежные звуки песни Мелфаллан закрыл глаза.

«Что мне теперь делать?» – устало подумал он.

Перед сегодняшним собранием они с придворным правоведом, сэром Джеймсом, просмотрели множество книг в библиотеке замка, но нашли очень мало полезной информации о колдовстве шари'а. На протяжении почти двух столетий графам Ярваннета не приходилось жечь шари'а на костре, а тот, который был вынужден судить последнюю из казненных, старался отнестись к ней предельно справедливо, но так и не смог доказать ее невиновность. Девушка явно страдала душевным заболеванием, говорила на суде сбивчиво и несвязно. В сырой камере в темнице ее парализовало. Так она и пролежала на холодном земляном полу несколько дней: не смыкая глаз, не в силах пошевельнуть правой рукой, молча и неподвижно. За год до ее поимки охвативший Амелин зимний мор унес жизни почти сотни человек. Потом в одной из окрестных деревень пропали двое детей. Скорее всего их унесли волки, но люди обвинили в произошедшем колдунью. Позднее у одного из фермеров по непонятным причинам вымер весь скот, и кто-то видел, как незадолго до этого та самая девушка шла мимо пастбища. Тогда же от сердечного приступа скончался торговец из Назеби, а за неделю до его смерти девушка указала на него пальцем, по крайней мере так говорили люди.

В итоге бедняжку обвинили во всех произошедших за два года в Ярваннете несчастьях, и народ жаждал ее смерти. У нее не было ни родственников, которые вступились бы за нее, ни знакомых лордов, кто мог бы оказать ей защиту и поддержку. Таким образом, графу ничего не оставалось, как выполнить всеобщее желание.

Большинство из нынешних ученых народа аллемани считали выдумками многие из сохранившихся со времен Основания истории о Колдовском Ущелье. Значительная часть знаний была утеряна со временем, а дикие рассказы о шари'а все больше походили на сказки. Да разве подвластно человеку управлять бурей? Читать мысли посторонних? Уничтожать скот простым пожеланием? Пожирать детей? В этих баснях отсутствовал здравый смысл, в них говорила лишь накопленная столетиями злоба, злоба, служившая основанием для убийства ни в чем не повинных людей. Эта злоба могла с легкостью лишить жизни Брилли Мефелл. Мелфаллан вздохнул.

Хотя главную опасность для Брилли представляла даже не ненависть народа, а политические интриги Верховных лордов. Герцог Теджар при первой же возможности мог использовать ее как вспомогательное средство для удаления Мелфаллана. Смена правительства в Ярваннете нарушила бы существовавшие на протяжении долгих лет политические альянсы, а это, в свою очередь, укрепило бы позиции Теджара.

Три раза со времен Основания корона герцога переходила от одного двора к другому. Два раза этому способствовала война, один раз – убийство. Рахорсум был третьим герцогом из рода Карлссонов, внуком герцога Аидана, Аидана Основателя, но и сам Рахорсум, и его наследник погибли в период Великого Бедствия. Один из незаконнорожденных отпрысков Рахорсума, Брам из Ингала, заявил, что имеет право на герцогскую корону. Хитрыми уловками он добился намеченной цели и принялся уничтожать народ за совершение вымышленных преступлений. Его заслуженно прозвали Брамом Убийцей.

Графы Мионна и Ярваннета, прознав про жестокость Брама, объединили усилия и напали на Ингал с юга и востока. Гражданская война продолжалась четыре года. В ней погибла большая часть ингалского народа, а также то, что оставалось от некогда развитой и процветавшей ингалской торговли. Оставшимся в живых оставалось только одно – заняться бандитизмом. В конце концов Брама захватили в плен и казнили. Новым герцогом графы избрали лорда Лютке из Брайдинга.

Герцоги рода Лютке правили более ста лет – до тех пор, пока силы при помощи предательства не сместились неожиданно на восток. Тайно поддерживаемый лордом из Мионна граф Аирли женился на дочери Лютке, а впоследствии женил своих сыновей на девушках из придворной знати Браидинга. Затем объявив, что хочет потренировать солдат, граф Аирли двинул свою армию в Брайдинг. Его объяснению никто не поверил. Рассчитывая на помощь старого друга, лорда из Мионна герцог, не колеблясь, вступил в борьбу с собственным зятем а в критический момент не получил подкрепления из Мионна. Так пал двор Лютке, а короной герцога завладел Гамелин.

Шесть герцогов рода Гамелинов правили мирно, хоть и не очень хорошо, пока Лайонел Кобус, близкий друг последнего из Гамелинов, не убил герцога во сне в спальных покоях. Завладев короной, Кобус осмелился заявить другим Верховным лордам, что имеет на нее право, и хотел заставить их отказаться от любых посягательств на звание герцога. Развязалась война, по окончании которой корона все же осталась у Кобуса, а Тиндалю и Лиму потребовались новые Верховные лорды, так как прежние со своими сыновьями были мертвы.

Через два года при попытке уничтожить остатки двора Гамелинов – у последнего из герцогов рос сын – Кобус захватил Аирли, но потерпел поражение в этой операции, потому что новый граф Тиндаля, собственный племянник Кобуса, неожиданно перешел на сторону противника. Выждав удобный случай, Кобус отравил племянника, а на его место назначил одного из своих рыцарей, Морьера Коуртрея.

«Поэтому-то теперь мне приходится быть графом, – мрачно подумал Мелфаллан. – Спасибо прадеду! Он во всем виноват!»

Следующей весной Морьер принял участие в походе герцога Лайонела на Брайдинг, который закончился весьма неожиданно: дед Сари, лорд Роберт, уставший от непрерывных воин, пагубно влиявших на торговлю, напал на Ингал с востока и предъявил Лайонелу Кобусу ультиматум. Он пообещал оказывать герцогу всяческую поддержку при условии, что тот прекратит воевать на территории его земель. Лайонел неохотно, но согласился, а впоследствии он и лорд Роберт заключили соглашение и с Ярваннетом.

Так наступил мир, мир, царивший в землях Аллемани около семидесяти лет. Когда Сельвин присоединился к союзу, правитель Лима возмутился, а через десять лет Пуллен из Ярваннета пошел войной на север, но остальные Верховные лорды не поддержали ни первого, ни второго, поэтому оба потерпели поражение.

Оплотом продолжительного мира, как говорил Мелфаллану сэр Джеймс, служил альянс между Мионном и Ярваннетом. Он ограничивал и регулировал власть герцога, совместными усилиями графы могли остановить гражданскую войну – как уже случалось дважды – или развязать военные действия, заведомо зная, что победа будет за ними. Это преимущество позволяло графам контролировать действия герцога и избегать таким образом войн и разорения.

«Знает ли об этом Теджар? – размышлял Мелфаллан. – Возможно, нет».

Враждебное отношение Теджара к Ярваннету было настолько явным, что его намерения не вызывали сомнений. Предсказуемость могла стать последней ошибкой герцога – его нелюбовь к Ярваннету лишь усиливала неприязнь и недоверие к нему остальных Верховных лордов.

Если бы в настоящий момент Теджару удалось разрушить существующий альянс посредством замены ярваннетского графа одним из своих людей, то он спокойно напал бы, воспользовавшись изоляцией Мионна, на Брайдинг и Аирли. Армия лорда Парли находилась в неплохой форме, не уступали ей и войска Ровены. Следовало ожидать, что земли оказали бы друг другу поддержку в случае появления солдат неприятеля. Если бы Ярваннетом управлял человек Теджара, он выступил бы на стороне герцога, и зажатые жду врагами войска Брайдинга и Аирли вынужденно сдались бы.

Мелфаллан вздрогнул: неужели Теджар планирует добиться своих целей при помощи колдуньи?

Являлось ли мастерство Брилли Мефелл настоящим колдовством? Неужели ведьмы шари'а и впрямь разгуливают по Ярваннету? О несчастная земля Ярваннета! О несчастный ее граф!

«Кто она, эта молодая женщина?» – размышлял Мелфаллан.

Почему раньше Брилли Мефелл была ему неизвестна? Он прислушивался к звуку ее мягких шагов, к ласковому голосу, спокойному, защищающему его жену и сына. «Если эта дивная утешительная песня, – думал он, – и есть колдовство, то колдовству этому в самый раз править миром!»

Если это и впрямь колдовство…

А ведь она могла, воспользовавшись его разрешением, просто покинуть Ярваннет. Обвинение в колдовстве, справедливое или нет, едва ли не самое страшное из всех возможных обвинений. И даже если впоследствии его снимали, от страшного позора уже никогда не отделаться, правильно говорил Эннис. Поначалу графу казалось, что Бартол назвал Брилли ведьмой лишь ради достижения своих грязных целей. Если бы она исчезла из замка сразу, то смогла бы уехать из этих мест и начать новую жизнь где-нибудь далеко-далеко отсюда, а он, Мелфаллан, так и продолжал бы считать, что колдовства не существует. Но она не воспользовалась этим шансом, решив, что спасение Сари и ее ребенка для нее важнее свободы.

Если Брилли Мефелл и вправду была колдуньей шари'а, то она ненавидела бы Верховных лордов, Коуртреев, питала бы неприязненные чувства ко всем, кто так или иначе имеет отношение к власти. Что ей стоило позволить Сари умереть? Неужели обретение свободы не казалось ей в тот момент первоочередной задачей? Что побудило ее поступить таким образом? После долгих раздумий Мелфаллан догадался: скорее всего убеждения Брилли не имеют ничего общего с ним самим или с ее собственной безопасностью, она действовала так, как велел ей долг целительницы.

«А ведь я однажды уже наблюдал нечто подобное! – подумал Мелфаллан, вспоминая случай с мальчиком-конюхом. – И почему я тогда не отнесся к случившемуся с большим вниманием?»

После удара Ландрета юный конюх вряд ли бы выжил. Брилли же сотворила настоящее чудо: на теле мальчика после ее лечения осталось тогда лишь несколько синяков и кровоподтеков. В тот день Мелфаллан, слишком занятый другими проблемами, лишь удивился, порадовался успешному завершению неприятной истории, а когда узнал, что целительница исчезла, не дождавшись его, испытал легкое раздражение, не более того.

Неожиданно он обратил внимание на то, что голос Брилли стих, и встревоженно взглянул на дверь. Наступила ночь. Откуда-то издалека доносились звуки, приглушенные и едва различимые, в слабо освещенных коридорах гуляла ночная прохлада. Замок Ярваннет отдыхал, убаюканный нежной песней Брилли Мефелл. Мелфаллан, наслаждаясь сладостным спокойствием, глубоко вздохнул.

«Милая девушка, какую же красоту ты способна создавать!» – подумал он.

Тихо отворилась дверь, и Мелфаллан тут же вскочил.

На пороге спальных покоев Сари появилась Марина. Она несла указательный палец к губам и многозначительно взглянула на графа.

– Как Сари? – взволнованно спросил он, не решаясь пока упоминать сына.

– Заснула, мой лорд, – прошептала Марина.

– А мисс Мефелл?

Мелфаллан так встревожился, что говорил довольно громко.

Марина вновь приложила палец к губам, нахмурила брови и тихо притопнула ногой.

– Мелфаллан, почему вы меня не слушаетесь? – тихо спросила она. – Сейчас здесь командую я.

На ее губах появилась озорная улыбка, и он почувствовал невероятное облегчение. Марина всегда знала, что делать. Быть может, в их акушерских книгах давали указания, как вести себя с теми, «кто ожидает у дверей»? Он видел, как Марина с Брилли читали друг другу заученные строки.

Мелфаллан прошел мимо Марины и ступил в спальные покои жены. Его внимание тут же привлекла спящая на стуле у стены Брилли. Она сидела в неудобной позе, ее длинные волосы были растрепаны, а лицо казалось неестественно бледным. В тусклом свете единственной лампы он не мог разглядеть, дышит ли она.

Неужели лечение стоило ей жизни? По спине Мелфаллана пробежал колючий холодок.

– А мисс Мефелл? – Он с тревогой повернулся к Марине.

– Тоже спит. – Марина сложила руки на груди и вздохнула, видя немой вопрос в глазах графа. – Я чувствую, что она не представляет никакой опасности, мой лорд. Кроме того, в ней живет удивительный дар. Я никогда не встречала в жизни ничего подобного. – Марина покачала головой. – Я бы многое отдала за возможность овладеть половиной ее способностей! Клянусь вам! Она умеет удалять смертельные раны, песней вдыхать жизнь в новорожденного! Если это и есть колдовство, ваша светлость, тогда герцог Рахорсум лишил нас огромного блага!

Странно, но Марина высказала именно то, о чем в данную минуту думал Мелфаллан. Для него это было настолько привычным, что он вздохнул с облегчением. С самого детства, в минуты, когда ему становилось тяжело, она оказывалась рядом. Заботливой рукой мудрая целительница, не требуя долгих объяснений, снимала боль, прогоняла недуги. Марина уделяла больше внимания росшему без материнской ласки внуку и наследнику Одрика, чем остальные придворные дамы. Она обладала чутким сердцем, доброй душой, была талантливой целительницей, и Мелфаллан платил ей признательностью и любовью.

– То, что происходило здесь, было колдовством? – обеспокоенно спросил граф, прекрасно зная, как, будучи Верховным лордом, он обязан отнестись к колдовству и что герцог Теджар потребует от него неукоснительного следования закону.

Но он знал также и то, что не сможет выполнить своих обязанностей – уничтожить женщину, спасшую Сари, подарившую жизнь его сыну, сжечь на костре целительницу, способную творить чудеса.

«Что же станет с родом Коуртреев, с Ярваннетом?» – напряженно размышлял Мелфаллан.

– Спрашиваете, было ли это колдовством? – перебила ход его мыслей Марина. – Хотите, чтобы великую добродетель я назвала страшным злом? Ни за что. Я не сделаю этого, клянусь вам. Рана на затылке Сари была смертельной, поверьте мне, Мелфаллан. А сейчас от нее ничего не осталось. И что касается ребенка… Я сомневаюсь, что смогла бы спасти его. После первого прикосновения моего ножа ваша жена скончалась бы вместе с младенцем. Сегодня в эти покои приходила сама Смерть. Вы сами это видели.

– Это видел не только я, но и все остальные… – Мелфаллан многозначительно взглянул в глаза Марине. – Уже завтра утром слухи разлетятся по всему Ярваннету.

– Верховный лорд обязан защищать добро, – воскликнула Марина, вскидывая голову. – Чего бы это ему ни стоило.

Мелфаллан нежно провел рукой по ее плечу.

– Не стоит так волноваться, Марина. Неужели все целительницы так тверды, если принимают решение защитить кого-нибудь?

Лицо Марины смягчилось, она улыбнулась.

– Все, мой лорд. Сегодня вы должны были в этом убедиться.

Мелфаллан повернул голову туда, где спала на стуле обессилевшая Брилли.

– Да, Марина, я убедился в этом.

Буквально несколько часов назад он вместе со всеми присутствовавшими наблюдал удивительную картину: молодая худенькая женщина, подобно отважному воину, сражалась с невидимым существом. Она размахивала воображаемым мечом, нападала и отступала, она кричала и угрожала своему врагу, врагу, видимому лишь ей, чудовищу, стремившемуся подобраться к Сари и его сыну.

Его сыну. Взгляд Мелфаллана скользнул по комнате и остановился на детской колыбели в углу.

Марина тихо засмеялась и подтолкнула графа.

– Идите же, посмотрите на него. Это мальчик. Маленький замечательный мальчик. Похож на вас.

– На меня?

Мелфаллан несмело прошел по мягкому ковру и склонился над кроваткой. В ней лежало крохотное существо, завернутое в белое одеяльце.

Марина, улыбаясь, приблизилась к колыбели и открыла маленькое личико и два маленьких кулачка.

– Думаешь, он похож на меня? – с сомнением в голосе спросил Мелфаллан.

– Уж в этом-то опытной акушерке вы можете поверить, – заявила Марина и тихо засмеялась.

Возможно, она всегда смеялась вот так, когда разговаривала с новоиспеченными отцами. Не исключено, что так вести себя ей предписывали все те же акушерские книги.

Затаив дыхание, Мелфаллан поднес палец к крошечной ручке, и младенец тут же ухватился за него. Сердце графа окатила теплая волна, волна только что родившейся отцовской любви. Мальчик! Сын! Он боялся поверить в свое счастье. После стольких разочарований и потерь живой ребенок казался ему чем-то нереальным.

– Мой сын, – пробормотал Мелфаллан.

– Сын для Ярваннета! – с гордостью воскликнула Марина.

Малыш открыл глазки, сладко зевнул и вновь заснул. Ни чудо его собственного появления на свет, ни высоченный отец, склонившийся над его колыбелью с блаженной улыбкой на губах, не произвели на него никакого впечатления.

– Он должен так много спать, Марина? – обеспокоено спросил Мелфаллан.

– Да, мой лорд, он должен очень много спать, – с уверенностью ответила акушерка.

– Только не относись ко мне как к бестолковому, ничего не понимающему мужчине и не пытайся меня обмануть. – Мелфаллан нахмурился.

– Я говорю вам чистую правду, – воскликнула Марина и граф рассмеялся. – Тс-с! – Марина замахала руками и кивнула в сторону спящей Сари.

Графиня выглядела уставшей и изможденной, но уголки ее рта были приподняты – она улыбалась во сне.

– Сын для Сари, – пробормотал Мелфаллан, глядя на жену.

Сари ужасно хотела ребенка, быть может, больше, чем он сам. Внезапно промелькнувшая в голове мысль заставила его сердце заколотиться: вдруг родившийся сын станет мостиком в отношениях между ним и Сари? Сегодня ночью все казалось возможным. Таинственной ночью, наполненной чудесным даром Брилли Мефелл.

– Мелфаллан? – сонным голосом пробормотала Сари, открывая глаза. Он оперся рукой о матрас и склонился над ней. – Ты не причинишь ей зла… – прошептала она.

– Все не так просто, Сари, – мягко ответил Мелфаллан. – Закон…

– Это плохой закон! – Сари взглянула на него с такой твердостью, какую только могла себе позволить кроткая женщина. – Ты не сделаешь этого, – просительно повторила она.

– Я сам не хочу этого. Не волнуйся, пожалуйста. – Мелфаллан склонился ниже и поцеловал жену в лоб. – Отдыхай. И подумай о чем-нибудь приятном, о нашем сыне, например.

– Ты не можешь причинить ей зло, – не унималась Сари. Ты всегда хотел, чтобы я высказывала собственное мнение по поводу происходящих событий. Сейчас я чувствую, что обязана сделать все, что в моих силах, лишь бы помочь ей. – Сари вздохнула и принялась нервно теребить бледной рукой край одеяла. – Я знаю, ты не любишь меня так, как я тебя люблю, Мелфаллан. Я принимаю это и благодарна тебе за привязанность и уважение, с которыми ты относишься ко мне. Обещаю тебе, что буду очень стараться меньше разочаровывать тебя в будущем, но сейчас прошу лишь об одном: не губи эту девушку.

– Сари…

Голос Мелфаллана прервался. Никогда в жизни она не позволяла себе такой смелости, никогда не разговаривала с ним так открыто и решительно.

Ее милое лицо выглядело крайне серьезным.

– Мне не хватает жесткости, Мелфаллан, и я признаю это. – Она горько улыбнулась. – Возможно, обладай я более твердым характером, я больше подходила бы тебе, мой прекрасный лорд. Но ради всего хорошего, что есть в наших отношениях, я прошу тебя о милости к Брилли Мефелл. – Она взяла его за руку и легонько сжала ее. – Пожалуйста.

– Я постараюсь.

Мелфаллан поднес ее пальцы к губам и нежно поцеловал. Сари глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Теперь мне нужно поспать. Как чудесно сознавать, Мелфаллан, что теперь рядом со мной есть ребенок, живой ребенок. – Она улыбнулась. – Это просто чудо.

Ее глаза вдруг распахнулись, и Мелфаллан увидел в них невиданную раньше радость. Он опять склонился к ней и, повинуясь внезапному порыву, поцеловал ее в губы. Сари тихо засмеялась.

– Да, теперь все по-другому, – воскликнул он, улыбаясь.

– А как мы его назовем? Я еще не выбрала имя.

Мелфаллан понимал, почему Сари не задумывалась об имени. Потеряв троих детей, она уже не верила в благополучное появление на свет четвертого.

– Засыпай, Сари, – ласково прошептал Мелфаллан. – Теперь мы можем выбирать ему имя хоть несколько лет.

Сари улыбнулась и покорно закрыла глаза. Когда она крепко заснула, он осторожно положил ее руку на одеяло, повернул голову и взглянул на спящую Брилли Мефелл.

– Как вы собираетесь поступить с ней, ваша светлость?

Голос Марины напряжен, в нем упрек и недоверие.

«Неужели и она, и Сари, и другие люди считают, что я с удовольствием отвечу жестокостью и беспощадностью на доброту мисс Мефелл?» – в отчаянии подумал Мелфаллан.

Он взял Марину за руки и серьезно взглянул ей в глаза.

– Мы вступаем в опасную игру. Ты прекрасно знаешь, что предписывает закон в отношении ведьм. А герцог Теджар с радостью воспользуется этой возможностью: он на протяжении долгих месяцев ждал удобного случая выступить против меня. Ты понимаешь, о чем я? – Марина кивнула, но выражение ее лица оставалось таким же напряженным. Мелфаллан крепче сжал ее руки. – Я обязан быть справедливым Верховным лордом, беспристрастным и жестким. Если я не проявлю эти качества, то у девушки не останется шансов на спасение. Герцог сожжет ее, а потом нападет на Ярваннет. – Он выдержал продолжительную паузу. – Поэтому я обязан опять поместить Брилли Мефелл в темницу, а потом отвезти ее на суд в Дархель.

– Нет, Мелфаллан! – выкрикнула Марина, и Сари нервно вздрогнула во сне.

Мелфаллан отвел целительницу к двери, поднеся палец к губам.

– Теперь моя очередь напомнить тебе о соблюдении тишины. Выслушай меня, Марина. Если мне удастся добиться для нее оправдания, она обретет законную свободу. Это ее единственный шанс. – Марина пожала плечами и отдернула руки от Мелфаллана, словно боялась заразиться неизлечимой болезнью. – Только задумайся, Марина!

– Оправдания? – Она непонимающе покачала головой. – После всего, что тут произошло?

– Да, после всего этого. Колдовство – зло, – сказал Мелфаллан. – Так говорит закон. То, что случилось в этих покоях, невозможно назвать злом, поэтому невозможно назвать и колдовством. – Мелфаллан скривил губы. – Все дело в определении.

Марина фыркнула.

– Герцог Теджар не станет слушать ваши определения. В этом я даже не сомневаюсь.

– Теджар – может быть, а остальные станут. На суде, я надеюсь, будут присутствовать и другие Верховные лорды. У графа Мионна мало оснований для любви к Теджару, кроме того, я женат на его дочери. Правитель Брайдинга на протяжении многих лет является тайным другом Ярваннета, а герцог, по всей вероятности, не знает об этом и рассчитывает на его поддержку. Ровена, уверен, встанет на мою сторону. Итак, я могу почти с полной уверенностью предположить, что два Верховных лорда отдадут голоса в мою пользу. Мне нужно четыре голоса, Марина, четыре. При трех ситуация будет неясной, а четыре решат все. В таком случае ей ничего не грозит. Она сможет жить в этих местах в мире и спокойствии.

Мелфаллан взглянул в глаза Марине и увидел в них сомнение.

– «Я оберегаю», она сказала: «Я оберегаю», ты слышала? Что оберегаю? Колдуньи ничего не оберегают, они разрушают, уничтожают, убивают. Ведьмы не исцеляют, не спасают, Марина. Они насылают мор, отравляют скот, воруют младенцев. Слышала ли ты когда-нибудь, чтобы легенды о колдуньях рассказывали о чудесном исцелении, о борьбе с самой Смертью при помощи невидимого меча?

– Но легенды описывают настолько же неправдоподобные явления, как и то, свидетелями которого мы стали сегодня.