Текст книги "Зов Колдовского ущелья"

Автор книги: Диана Марселлас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

11

Около полуночи герцог Теджар Кобус сидел в своей приемной палате, ожидая прихода придворного правоведа. Не желая терять время даром, он занимался просмотром многочисленных бумаг, сложенных в неровные стопки на широком столе. Большинство из них представляли собой торговые отчеты и доклады от управляющих речным хозяйством и были составлены больше для того, чтобы произвести на герцога впечатление, а не информировать его.

«Есть ли среди этих людей хоть один, способный здраво мыслить?» – хмурясь, размышлял Теджар.

Время от времени он отрывался от чтения и нетерпеливо поглядывал на дверь. Хаган не появлялся. Правовед, несмотря на все свои таланты, видя, что навевает на людей страх, слишком быстро и охотно научился чрезмерному высокомерию. Иногда он относился с некоторым пренебрежением даже к герцогу.

«Неверную дорогу ты выбрал, дружок, – злобно думал Теджар. – Я не потерплю дерзости со стороны подчиненных. По крайней мере пока сижу на герцогском троне».

В детстве и юности Теджар занимал место презренного третьего сына уважаемого и почитаемого всеми герцога, был мальчиком полным и низкорослым, неуклюжим в движениях и манерах. Два его старших брата отличались красотой, стройностью и высоким ростом. Они умели ладить с кем угодно: с придворной знатью и простым людом. Их обожали приятели-аристократы, ими восхищался народ. Каждым новым успехом – отличной стрельбой из лука, владением мечом – братья лишь подчеркивали неловкость и неказистость Теджара. Как он ненавидел их обоих!

Когда Теджару было шестнадцать, Морская Царица сжалилась над ним и уничтожила в период зимнего мора обоих старших братьев, превратив его в единственного наследника и в конце концов – в герцога. Теперь никто не смел презирать и унижать его, по крайней мере в открытую.

Мелфаллан Коуртрей раздражал его. Когда он входил в зал рука об руку с красавицей женой, в компании франтоватого дерзкого шурина и веселого кузена, взгляды всех собравшихся устремлялись в его сторону. Мелфаллан блистал при герцогском дворе, затмевая самого герцога. Даже после того как Теджар выразил в его адрес открытое недовольство, придворные с радостью и уважением разговаривали с ним и его супругой. Теджар наблюдал за ними, расхаживающими по залу, и сердце его сжималось от злобы.

Герцог ненавидел Мелфаллана за молодость, привлекательность, популярность, стать. Когда-то и сам он был молодым, но никто не почитал и не уважал его. Те годы безвозвратно ушли, на его теле и лице появились морщины, спина ссутулилась, а зрение сильно ослабло, вынуждая его постоянно прищуривать глаза. Конечно, у герцога остались мускулистые плечи, умение обращаться с мечом, выработанное долгими тренировками. Авторитет и благоговение народа. Двое сыновей, воспитанных в строгости. Жена, знающая свое место и поддерживающая его. Теджар представил на мгновение свою герцогиню, страдающую жуткой болезнью, и почувствовал жалость. Но вскоре на смену этому чувству пришли другие, не касающиеся Шарлотты.

Теджар ненавидел и графа Одрика, а теперь, когда старик был мертв, не переставал радоваться. Нелюбовь к Одрику зародилась в его сердце очень давно, а с годами лишь разрасталась и крепла. Он не терпел его за уважение к нему Верховных лордов, а больше за то, с каким почитанием и восторгом относился к Одрику герцог Сельвин. Сельвин нередко хвалил его перед всем двором, преподносил ему подарки, жаловал титулами, в то время как Теджар, его собственный сын, стоял в стороне без внимания и почета.

Теджар не считал, что ненависть герцога к графам может быть порочной. За что ему любить их? Графы обладали богатством, властью и армией, не уступавшей в численности и обученности герцогской. Если бы два графа задумали объединиться и пойти войной против герцога, они непременно одержали бы победу. Они могли запросто лишить его короны. Так не раз случалось в прошлом.

«Нет, моей короны им не видать, – злобно стиснув зубы, подумал Теджар. – Я их всех уничтожу!»

Он поднялся из-за стола, сцепил пальцы за спиной и принялся расхаживать по палате. То, что его лорды не особенно им восхищались, не являлось для герцога секретом. Это не имело значения, он не нуждался в их любви. Хотел только одного: чтобы ему беспрекословно подчинялись. Но первое смелое выступление против него хотя бы одного из Верховных лордов могло при поддержке остальных стать началом операции свержения Теджара. Ведь именно графы возвели когда-то Лютке, а позднее – Гамелина на герцогский пост. Герцог Лайонел завладел короной при помощи меча, а удержал ее лишь потому, что лорды позволили ему это.

Граф Одрик довольствовался своим званием. Хочет ли его внук получить большую власть? Мечтает ли стать герцогом? И поддерживает ли его граф Гайлс? Имея сына, а у Мелфаллана теперь есть сын, он вполне может желать короны герцога.

Почему Мелфаллан так быстро согласился явиться на суд в Дархель? Это его решение до сих пор не давало Теджару покоя и лишь усиливало подозрения. У Мелфаллана было множество причин для прошения отсрочки, но он, не раздумывая, ответил, что готов приехать. Неужели ему не хватает ума? Или наоборот? Возможно, молодой граф более хитер, чем казалось Теджару. А история с шари'а представляет собой нечто особое. Что? Умело поставленную ловушку. Но в чем ее смысл? И кто из лордов играет на стороне Мелфаллана?

Кто поддержал бы его в случае возникновения открытого противостояния? Несомненно, Ревил и сумасшедшая женщина, регентша из Аирли. Возможно, Мионн. Кто еще? Лим, как обычно, оставался непостижимым, но глупостью никогда не отличался и мог быстро оценить ситуацию и разумно отреагировать. Тиндаль дряхл, а его странная дочь невыносима.

А Брайдинг? Теджар остановился посередине палаты и злобно поджал губы. Умный и хитрый Парли мог повести себя совершенно неожиданным образом. Что затевает он сейчас? Что означает его сегодняшняя публичная ссора с Мелфалланом? Была ли она настоящей или специально разыгранной? Если разыгранной и если непроницаемый Лим намеревается выступить на стороне Мелфаллана, то ведьма шари'а грозит стать для Теджара первым шагом к краху.

То, что видел герцог в выражениях лиц своих лордов на сегодняшнем банкете, ему не понравилось, но дать точную характеристику каждому из них он затруднялся. Самоуверенный вид Мелфаллана вызвал в нем раздражение, но делать выводы было рановато. Быть может, Ярваннет стремится защитить девчонку из народа лишь по той простой причине, что еще слишком неопытен и молод? Или он догадывается, что его деда убили по распоряжению герцога, и, будучи не в состоянии доказать это, решил отомстить ему другим способом?

Но неужели ради этого он не побоялся приехать на суд в Дархель? Неужели не представлял, на какой идет риск?

Если, конечно, девица эта на самом деле не из шари'а или… если, наоборот, она колдунья? Большое ли это имеет значение? Герцог нахмурил брови и мрачно улыбнулся, восхищаясь умом противника. Если бы выяснилось, что эта девчонка не имеет никакого отношения к шари'а, то тогда Мелфаллан превратился бы в великого защитника всех незаслуженно обвиненных. В противном случае его провозгласили бы благородным поборником прав лордов. Ведь согласно закону Верховные лорды должны сами решать судьбу проживающих землях людей. А Теджар, вызвав Мелфаллана в Дархель, лишил его этого права и нарушил закон.

«Превосходный заговор! – думал Теджар. – Если это заговор. Но заговор этот имеет один крупный недостаток – знает ли о нем Мелфаллан? Для любого хода в этой игре ему необходима эта девица!»

Теджар прищурил маленькие глазки, обдумывая пришедшую в голову блестящую мысль.

Раздался стук в дверь.

– Входи! – пробасил герцог, возвращаясь к столу и усаживаясь на место.

Гаммель Хаган вошел в палату. В неизменно черном камзоле и черных чулках он казался зловещим и устрашающим. Тем не менее Теджар еще был способен держать его под контролем.

– Вы вызывали меня, сир?

– Да, я отправлял за тобой, – ответил Теджар. – Садись.

Он кивком указал на стул, стоявший у противоположного края стола.

Хаган сел. Несмотря на высокомерие придворного правоведа, Теджар находил его наиболее полезным из всех своих приближенных. Гаммель Хаган был готов выполнить любое поручение герцога, каким бы безнравственным, низким и подлым оно ни являлось. Мог провести судебное разбирательство именно таким образом, как требовалось, не гнушался никакими способами и средствами для достижения поставленных перед ним целей. А Теджар умышленно никогда не вникал в то, что происходит в «рабочих кабинетах» Хагана, располагавшихся четырьмя этажами ниже. И считал эту сделку взаимовыгодной.

– Расскажи мне об этой девчонке шари'а.

– Я провел с ней лишь одну, первую беседу, сир, задал несколько вопросов, не более того.

– Она глупа или, быть может, наоборот? – поинтересовался Теджар.

Хаган выдержал паузу, потом загадочно улыбнулся.

– Эту девчонку следует укротить, сир. Но большим умом она не отличается. Пыталась произвести на меня впечатление, намекнув, что соблазнила самого Мелфаллана. Я же считаю это ложью.

– Почему? – с любопытством спросил Теджар. – Разве такое невозможно? Что, если Мелфаллан положил на эту девицу глаз? Потому-то поступок Ландрета и возмутил его до глубины души. Не исключено, что и он пользовался и всеми остальными девчонками, которых привез для выступления на суде против Ландрета.

– Я читал документ сэра Джеймса, – спокойно ответил Хаган. – Может, вы и правы, но я в этом сильно сомневаюсь.

Герцог вопросительно изогнул бровь, потом жестом велел Хагану продолжать.

Хаган пожал узкими плечами.

– Честно сказать, сир, Мелфаллан вряд ли бы заинтересовался такой девицей, как эта. Она худая, не красавица, слишком сварливая, слишком дерзкая. Мелфаллан – привлекательный мужчина. При его дворе найдутся сотни хорошеньких женщин, с которыми можно поразвлечься. Не думаю, что Мелфаллан настолько глуп, к тому же, если бы между ним и этой девчонкой что-то было, наш шпион в Ярваннете давно поставил бы нас об этом в известность.

– Тогда зачем ему понадобилось защищать ее?

– Скорее всего он и впрямь считает, что она спасла жизнь леди Сари на родовом ложе, – ответил Хаган.

– При помощи волшебных заклинаний? И меча-невидимки? – Теджар громко фыркнул. – Я не верю в эти глупости.

– Но капитан Бартол подтверждает, – напомнил Хаган. – То же самое рассказывают другие, кто наблюдал эту картину в Ярваннете.

Теджар скептически скривил губы.

– Ну и что?

– Тем не менее многое в поведении Мелфаллана остается непонятным, – согласился Хаган. – Исполненный благодарности, он тем более попытался бы выиграть время. Существует в этой истории нечто другое…

– Что? – нетерпеливо спросил Теджар.

– Я пока не знаю, сир. Попытаюсь выяснить, если вы позволите мне заняться надлежащим расследованием. Сначала поработаю с девчонкой, потом – с Ландретом.

Теджар нервно передернулся.

– Но ты уже провел с ней первую беседу. А на допросах должен присутствовать сэр Джеймс, ведь она – жительница земли Мелфаллана. И сам Мелфаллан, кстати, тоже.

Хаган невозмутимо взглянул герцогу в глаза.

– А если предположить, что эта девица сама попросит личной беседы? Если захочет сделать признание в отсутствие Мелфаллана и его людей? Скажем, в столь позднее время, как сейчас, попросит меня явиться к ней?

Мысли Теджара напряженно заработали.

– Продолжай.

Хаган неторопливо разгладил ладонью образовавшуюся на рукаве складочку и поджал губы.

– Против вас в Ярваннете готовится заговор, мой герцог. Эта девица много натворила, но ужасно напугана угрозами Мелфаллана. Или, скажем, возненавидела своего графа, потому что он не пленился ее женскими чарами. Короче говоря, обвиняемая просит меня явиться на допрос без сэра Джеймса.

– Гм-м… – Теджар медленно кивнул.

– Она рассказывает мне о заговоре Мелфаллана против вас, соглашается в письменном виде подтвердить свои показания, надеясь, что за это вы отнесетесь к ней более благосклонно, несмотря на все совершенные ею преступления. Если позднее она отречется от своих слов, у нас все равно останется письменное признание.

– Интересно, – задумчиво и не вполне уверенным тоном пробормотал Теджар. – А что за заговор готовит Мелфаллан? У тебя есть идеи?

– Это вы сами можете придумать. Я приму все, что бы вы ни пожелали, сир, – спокойно сказал Хаган.

Теджар прищурил глаза, обдумывая план Хагана. Когда-то его отец говорил ему, что наиболее мудрые и умные политики одерживают победу над противниками, используя против них их же оружие. Способна ли эта девчонка помочь ему уничтожить Мелфаллана? Если да, он готов на все.

– Только имей в виду: на ее теле не должно быть никаких синяков и царапин. И забудь об изнасиловании. Позже, после вынесения приговора, забавляйся с ней как хочешь. Я тебя предупреждаю, правовед.

– Если вы налагаете столько ограничений, сир, я не могу обещать успешного результата, – недовольно заявил Хаган.

– На ее теле не должно быть следов! Если Мелфаллан докажет, что при допросе применялось насилие, наше письменное признание не будет стоить выеденного яйца! – раздраженно воскликнул Теджар.

– А если девица сделает признание и исчезнет? Соблазнит охранника и сбежит? – упрямо стоял на своем Хаган. – Ее полуразложившееся тело найдут в лесу лишь через сколько недель. Никаких следов никто уже не увидит. Кстати, побег станет еще одним свидетельством ее вины, а доказать обратное Мелфаллан будет просто не в состоянии. Даже если другие лорды, созванные на суд, в чем-нибудь засомневаются, им останется лишь недоумевать и теряться в догадках.

Хаган сложил на коленях тонкие бескровные руки и уставился на герцога со всей присущей ему наглостью. Он был способен выбить из девчонки признание, но, по всей вероятности, собирался потребовать достойную награду.

Теджар задумался. Принялся взвешивать все «за» и «против». Перед его глазами вдруг вновь с невероятной отчетливостью возник образ Мелфаллана, блистающего на банкете, потом – Мелфаллана в герцогской короне. Он сдержанно улыбнулся правоведу.

– Я уже сказал тебе: никаких следов. По крайней мере на тех частях ее тела, которые увидит Мелфаллан.

Теджар пригрозил Хагану указательным пальцем.

Хаган вздохнул, и что-то зловещее, темное и извращенное промелькнуло в его глазах. Через мгновение он взял себя в руки, опять превращаясь в холодную машину, в само олицетворение расчетливости.

Хаган облизнул бесцветные губы, и его язык блеснул в свете ламп.

– Хорошо, сир. На открытых частях тела девицы Мелфаллан не увидит следов, когда ее труп обнаружат в лесу.

– А по завершении нашей операции, Хаган, поговорим о награде, – сказал Теджар. – Принимайся за осуществление задуманного. Я в долгу не останусь.

– Даруете мне графство? – дерзко глядя в глаза герцогу, спросил Хаган. – Моя мать родила меня без отца. Но ведь вполне может выясниться, что мой родитель был лордом. Что в моих жилах частично течет благородная кровь, как в случае с Бартолом, например. Или у вас уже есть на примете человек, которому вы собираетесь отдать Ярваннет?

Теджар прихрюкнул.

– Верно, Хаган, у меня на примете уже есть такой человек. И это не ты, кем бы ни оказался твой вымышленный папаша. С этим ничего не поделаешь.

Хаган пожал плечами. Ему было прекрасно известно, что существуют и другие «добродетели», ожидающие награды герцога за оказанные ему услуги.

– А ты не дурак! – продолжил Теджар. – Хозяин Фарлоста ждет не дождется выполнения мною обещания. Но его идиот сыночек вляпался в историю! Сидит сейчас в моей темнице. – Теджар раздраженно покачал головой. – Сэр Джеймс провел добросовестное расследование, и я буду вынужден наказать Ландрета. Быть может, прикажу его кастрировать или объявлю отсрочку исполнения приговора да отправлю его обратно в Ярваннет. Я еще не принял окончательного решения. Приготовь свою рекомендацию после беседы с ним.

– Можете на меня рассчитывать, сир, – ответил Хаган и улыбнулся. – Я приложу все усилия для нашего обоюдного блага.

– Давай-ка обсудим признание этой девчонки. – Теджар деловито потер руки.

Они обговорили все детали. Теджар, как обычно, внес несколько ценных предложений и, получив необходимые указания, поднялся со стула.

– Что ты собираешься с ней делать? – поддавшись внутреннему порыву, спросил Теджар и тут же пожалел об этом.

Глаза Хагана потемнели, и герцог с омерзением почувствовал, что заглядывает в черную душу своего правоведа. До сегодняшнего дня ему удавалось этого избегать.

Хаган ответил не сразу. Вместо этого он поднял вверх руки, многозначительно покрутил тазом и медленно облизнул бледные губы.

Теджар с отвращением нахмурился.

– Хотите поприсутствовать? – спросил Хаган, мерзко улыбаясь. – Или, быть может, помочь? Вы еще никогда не приходили в мои кабинеты, сир, чтобы взглянуть, как я допрашиваю своих девочек. Изнасилование во всех его проявлениях – особое искусство.

– Поосторожнее, Хаган, – резко предупредил Теджар. – Я до тебя когда-нибудь доберусь.

– Я – ваш верный слуга, сир. Я предложил вам навестить меня внизу для того только, чтобы вы могли лучше понять своих приближенных. Чтобы лучше поняли меня.

Появившаяся на губах правоведа улыбка говорила лишь о грехе и низости.

Теджар несколько мгновений молчал. Ему вдруг стало понятно, что рано или поздно придется уничтожить своего умелого правоведа. Хаган не ведал страха, не испытывал его даже перед ним, герцогом. А это качество может привести к катастрофическим последствиям. Он уже заявил о желании заполучить графство, не стыдится демонстрировать свои извращенные пристрастия. А самое главное, Хаган – единственный человек, кто знает о намерениях герцога в отношении девчонки. Понимает ли сам Хаган, насколько он опасен для Теджара?

– Возможно, как-нибудь в другой раз. – Герцог безразлично махнул рукой. – Принеси мне признание утром. И позаботься, чтобы к этому моменту ее уже не было.

– Я сделаю это к сумеркам завтрашнего дня, – нагло заявил Хаган, тем самым окончательно решая свою судьбу. – Для проведения допроса мне потребуется время.

– Завершай все к полудню, не позже! – скомандовал Теджар. Он и так шел на большие уступки. – Пусть она исчезнет к полудню. И на протяжении нескольких недель ее никто не должен найти! Завтра я жду тебя с письменным признанием.

– Как скажете, сир.

Хаган низко поклонился и вышел.

Брилли проснулась, услышав в коридоре шаги. Хаган, почувствовала она и встревоженно подняла голову. Через несколько мгновений послышалось лязганье ключей, и дверь с шумом распахнулась.

– Ты должна следовать за мной! – рявкнул появившийся на пороге худой человек в черном камзоле. Брилли посмотрела поверх его плеча. Стражников не было видно. – Вставай!

Хаган двигался с нервным напряжением, его глаза сияли странным блеском.

– Граф Мелфаллан знает, что вы здесь? – смело спросила Брилли. – Вы не имеете права вести меня куда бы то ни было. Со мной должен разговаривать лорд Джеймс, а не вы!

Хаган схватил ее за руку, резким рывком сдернул с кровати и, грубо толкнув в спину, направил к двери.

– Шевели ногами!

В это мгновение Брилли почувствовала, как ее шеи сзади ось холодное острие кинжала. Хаган схватил ее за талию и крепко прижал к себе.

– Не пытайся со мной бороться, – прошептал он ей в ухо. Его голос звучал приглушенно и томно, как голос любовника, она чувствовала на своей щеке его учащенное дыхание. – А не то я отрежу тебе голову.

– Граф Мелфаллан…

– Здесь правит герцог Теджар, а не граф Мелфаллан, – резко перебил ее Хаган. – И именно он пожелал, чтобы я как следует допросил тебя. Для проведения справедливого суда, для уничтожения зла!

Она ощущала, что до справедливости ни ему, ни Теджару нет никакого дела. Он просто хочет запугать ее, добиться от нее большей покорности. Теджар вовсе не собирался устраивать суд, и Хагану этот факт почему-то доставлял странное удовольствие, наполнял его непонятной энергией. С чем это связано? Знает ли о происходившем Мелфаллан? Кинжал Хагана больно врезался в кожу, и Брилли почувствовала, как по ее спине потекла тонкая струйка крови.

Он может запросто убить ее сейчас, и никто не узнает об этом. Крепко стиснув зубы и зажмурив глаза, Брилли перетерпела боль и не закричала. Рука Хагана скользнула выше, он принялся нагло ощупывать ее грудь, прикрытую лишь тонкой материей свободной ночной рубашки. Не выдержав, она отшатнулась в сторону, забывая о кинжале.

– Нравится? – Хаган вновь приблизился к ней сзади. – Думаю, нравится. Обещаю, что, когда мы спустимся вниз, ты получишь гораздо большее.

Он толкнул ее в спину, опять приставил к шее кинжал, и они торопливо пошли по коридору, потом спустились по лестнице. На посту никого не было. На пути не встретилось ни одного стражника. Зайдя в ту же самую комнату, Хаган открыл ключом внутреннюю дверь, распахнул ее и толкнул Брилли внутрь.

Она огляделась по сторонам: стены в этом странном помещении были каменными, кругом стояли диковинные машины. В противоположном конце в затененном углу располагался деревянный стол, под ним – большое колесо, с обеих сторон от него на металлических штырях висели наручники и цепи. Неподалеку девушка увидела жаровню бочкообразной формы. В ней за металлической решеткой тлели красные угольки. Стол и металлический стул были залиты кровью и еще какой-то жидкостью темного цвета.

На полках стояли многочисленные сосуды, лежали ножи и другие странные инструменты. У левой стены стояли бочонки с химическими растворами, а на небольшом письменном столике в ближайшем углу лежал сверток бумаги. В комнате от жара из печки было тепло, но по спине Брилли пробежал обжигающий холод. Она сглотнула, старательно пытаясь скрыть охвативший душу липкий страх.

Хаган грубо толкнул ее в спину, и Брилли, потеряв равновесие, чуть было не упала на пол, но устояла на ногах, а услышав, что он приблизился к ней сзади, отскочила в сторону и повернулась к правоведу лицом.

Хаган медленно и лениво закрыл дверь ключом, спрятал его в карман камзола и, прислонившись к стене, оглядел Брилли с головы до ног.

– Где все остальные? Тоже прячутся, как пряталась до сих пор ты?

– Кто остальные? – спросила она.

– Я выведу вас всех на чистую воду, я уничтожу это зло, клянусь тебе! – рявкнул Хаган. – Я выпытаю все ваши грязные секреты! Сколько их? Где они живут? – Брилли не отвечала, и он отвратительно улыбнулся. – У меня есть масса способов заставить тебя говорить, имей это в виду.

Брилли приподняла подбородок.

– Зачем вы привели меня сюда, Гаммель Хаган? Знает ли об этом граф Мелфаллан? – Она улыбнулась, обнажая белые зубы. – На вашем месте я не стала бы связываться с колдовством. Не боитесь, что оно захватит вас в свои сети и уничтожит?

Хаган лишь беспечно пожал плечами:

– Значит, ты признаешь, что являешься колдуньей?

– Я это категорически отрицаю.

– Как ты можешь отрицать это? – Он насмешливо фыркнул. – Половина придворных Ярваннета видели, как ты выделывала свои фокусы!

Брилли тоже пожала плечами, прикидываясь, будто чувствует себя вполне спокойно.

– Я повторяю, что не имею никакого отношения к колдовству.

– Мы сумеем доказать обратное, поверь мне. Капитан Бартол представил герцогу подробное письменное описание всего, свидетелем чему стал. – На Брилли его сообщение не произвело ни малейшего впечатления. Она продолжала бесстрашно, не моргая, смотреть ему в глаза. Это вызвало в правоведе раздражение. – Леди Сари как главный свидетель тоже расскажет на суде о твоих злодеяниях.

– Злодеяниях? Каких еще злодеяниях? – Брилли изумленно пожала плечами.

– Это ты и обязана объяснить мне! Я должен знать подробности для составления твоего признания! – заорал Хаган.

– Мне не в чем признаваться, – с трудом сохраняя внешнее спокойствие, сказала Брилли. – Я должна встретиться с графом Мелфалланом.

– У тебя острый язычок, я сразу это понял. Советую попридержать его! – пригрозил Хаган.

Брилли поджала губы и ничего не ответила. Хагана это позабавило. Он принялся нагло осматривать ее, облизывая бледные губы, а через мгновение поднял камзол и, поправив панталоны, стал наглаживать собственную паховую область. Этот трюк обычно срабатывал невероятно успешно и действовал на жертв угрожающе.

Брилли же продолжала бесстрастно смотреть ему в лицо.

– Ты слишком худая, – протяжно произнес он. – Но такие обычно бывают более энергичными. Ты уже спала с мужчинами или еще девственница?

Брилли почувствовала, что на ее щеках проступил предательский румянец.

– Не собираешься отвечать? Что ж, мне придется самому это выяснить, – сказал он. – После совокупления девицы становятся гораздо более разговорчивыми. Распрощавшись с девственностью и познав наслаждение, какое может подарить мужчина, женщина отбрасывает глупые игры в чрезмерную добродетель. Это поможет мне в ведении допроса.

– Вы не посмеете! – воскликнула Брилли.

– Ты так думаешь? – Хаган расхохотался. – Если ты даже попытаешься кому-то об этом рассказать, тебе никто не поверит. Что значит твое слово в сравнении с моим? Я правовед самого герцога, а ты – простолюдинка. – Он довольно прихрюкнул. – Мелфаллан не является твоим другом, не тешь себя напрасными надеждами. Он никогда не станет водить дружбу с ведьмой шари'а. А вот что касается меня… Я мог бы попытаться тебе помочь. Но за это ты должна заплатить мне, платить тем, что у тебя есть, – собственным телом. Давай же, мне не терпится начать.

– Я не шари'а, вы ошибаетесь, – твердо сказала Брилли.

– Полагаешь, это имеет особое значение? – небрежным тоном спросил Хаган, засунул руку в панталоны и вновь блаженно облизнул губы. – Мне не важно также, согласишься ли ты совокупляться со мной. Но я все же спрашиваю тебя об этом: не хочу, чтобы ты брыкалась и стонала, по крайней мере в начале. А потом, когда мы сольемся в страсти, я буду даже рад услышать твои стоны. – Он склонил голову на бок. – Надеюсь, ты меня порадуешь.

– Вам лучше этого не делать.

Голос Брилли дрогнул. Она тут же замолчала, решительно сжала губы и как можно более смело взглянула правоведу в глаза, но было поздно. Он уже понял, что сумел напугать ее.

«А ведь я никогда не думала об изнасиловании, – в панике размышляла Брилли. – Я лечу людей. Что станет со мной после подобного? Что произойдет с моим колдовским сознанием?»

Она отчаянно пыталась не показывать своего ужаса и видела по его довольной улыбке, что у нее ничего не получается.

Хаган неторопливо прошел к печке, взял в руку кочергу и принялся ворошить ею угли – ритмичными движениями то продвигая ее вперед, то притягивая к себе.

– Ну что, не решила открыть мне свою тайну: девственница ты или нет? Чувствовала ли когда-нибудь, как в тебя входит самая замечательная часть мужского тела? Нет? Какое упущение! Надо поскорее его исправить. – Он продолжал водить кочергой, не сводя глаз с Брилли, а второй рукой ласкал себя. – Заниматься этим можно с разной скоростью. Сначала медленно, затем быстрее. – Хаган издал сладостный стон и опять облизнул губы. – Я обожаю момент, когда дело близится к концу. Полагаю, ты его тоже полюбишь.

– Вы порочный, грязный человек, – презрительно сказала она. – Герцогу Теджару следует вздернуть вас на виселицу.

Хаган повесил кочергу на крюк и повернулся к Брилли.

– Герцог не сделает этого, не посмеет. Я ему слишком дорог. – Самодовольно улыбнувшись, он высвободил из-под одежд свой член и выставил его на ее обозрение. – Тебе нравится его размер? Признаюсь без стеснений: другие приходили в полный восторг. – Он обхватил свой драгоценный инструмент рукой и принялся наглаживать его, пристально следя за выражением лица Брилли, потом поднял руки над головой, и его член слегка обвис. – Тебе непременно понравится его размер.

– Я знаю растение, которое может вам помочь, – сказала Брилли.

– Да что ты говоришь? – Он наигранно удивленно вытаращил глаза. – Расскажи же скорее.

– Оно на целый месяц делает мужчин абсолютно бессильными в этом смысле. Женщины-целительницы в Ярваннете прописывают его таким, как вы, страдающим извращенным представлением о связях с женщинами.

– Заткнись! – вскричал Хаган. Его лицо вспыхнуло.

– Кастрация тоже помогает, – злобно продолжила она. – Посоветуйтесь об этом с герцогом.

Хаган порывисто шагнул в ее сторону, крепко сжимая кулаки, но остановился.

– Иди туда! – приказал он, указывая рукой на стол с колесом.

– Нет, – ответила Брилли.

Хаган медленно вытащил из ножен кинжал, испепеляя ее холодным взглядом, и неожиданно рванул к ней. Брилли отпрыгнула к столу, ловко увернувшись. Хаган хотел схватить ее за волосы, но промахнулся.

– Ты отсюда не выберешься, – прошипел он. – А мне нет разницы, какой ты будешь, когда я тобой овладею: изуродованной, окровавленной, мертвой. Я уже пробовал неживую плоть. Мне понравилось. – Он занес кинжал над головой, целясь в Брилли. – Отличная у меня мишень. Могу перерезать тебе сухожилие или вспороть кровеносный сосуд. Вообще-то для меня не имеет значения, от чего ты подохнешь.

– А как же мое признание?

Хаган рассмеялся.

– Признание? Думаешь, я стану тратить на него наше время? – Он кивнул в сторону письменного стола в углу. – Оно уже готово. У меня ушло на него целых десять страниц. Там описано все в подробностях. Позднее ты его подпишешь, а если не успеешь, я сделаю это сам. А ты, дорогая моя, просто исчезнешь. Сбежишь. Возможно, со стражником, которого соблазнишь, или тебе поможет в этом Мелфаллан.

– Зачем это герцогу Теджару? – Брилли широко раскрыла глаза.

– Для герцога это блестящая возможность передать Ярваннет в другие, более подходящие, по его мнению, руки. – Хаган двинулся к ней, а Брилли, неотрывно следя за ним через плечо, быстро пошла вокруг стола. – Граф допустил крупную ошибку на сегодняшнем банкете, – продолжил Хаган. – Вел себя слишком горделиво. Это будет стоить ему графства. Болван, почему он не прикончил тебя, как только поймал?

Он рванул к Брилли неожиданно энергично и схватил за рукав. Она резко дернула руку и услышала, как рвется ткань ночной рубашки. Они обогнули стол. Хаган шагал за ней неторопливо – ему нравилось продлевать ее тщетную надежду на спасение, – потом опять внезапно подскочил к девушке, едва не ухватив за плечо, но Брилли вновь ловко увернулась. Хаган остановился, переложил кинжал в правую руку и нацелился прямо ей в горло. Она пригнулась, уходя от верной гибели.

– Я не делала ничего плохого! Я не ведьма! – закричала Брилли.

– Не скромничай! Уверен, при помощи своих удивительных способностей ты сейчас доставишь мне неземное удовольствие. – Хаган захохотал. – Расскажи, какими штучками ты меня порадуешь, когда я оседлаю тебя! Ну же!

– Ты ведь не веришь в мое колдовство, мерзавец!

Хаган опять направил на нее кинжал.

– Чем ты меня удивишь? Как станешь ублажать меня? А? Говори, ведьмочка, а не то я воспользуюсь своей чудесной жидкостью. – Он пнул по стоявшей у стены бочке, накрытой крышкой. – Удивительная вещь. Если опустишь в нее ногу в сандалии, она разъест и то, и другое. – Его губы расплылись в довольной ухмылке. – Если не хочешь оказаться в этой бочке, то рассказывай, как будешь доставлять мне удовольствие, Брилли. – Его голос звучал как кошачье мурлыканье. – Ты ведь сама этого хочешь, признайся.