Текст книги "Книга драконов"
Автор книги: Диана Гэблдон
Соавторы: Диана Уинн Джонс,Джонатан Страуд,Танит Ли,Тэд Уильямс,Гарт Никс,Гарри Норман Тертлдав,Питер Сойер Бигл,Джейн Йолен,Кейдж Бейкер,Наоми Новик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)
Я не ошиблась: Афра вычертила перед своим лицом охранительный знак, и я наконец-то сумела разглядеть цвет ее дара. То, что я увидела, едва не заставило меня изумленно присвистнуть. Знак Афры лучился бледно-голубым светом с явственной зеленой каймой! Ни один из моих человеческих друзей двуцветной магией не располагал – за единственным исключением папы. Книги Нумэра рассказывали о подобных людях, но сам он ни одного не встречал. То-то он обрадуется встрече с Афрой – когда я ее приручу!
Тут я задумалась, а не позаимствовала ли она силу у своего малыша? Это, кстати, вполне объясняло, почему она так легко проскакивала магические заслоны, непроницаемые для деревенских мальчишек.
Довершив заклинание, Афра отправила его в полет. Оно накрыло еду и расползлось по поверхности, чтобы сразу впитаться и пропасть из виду. У меня аж чешуи на загривке поднялись дыбом! Оставалось только надеяться, что заклятие не испортит еду! Сыр, по крайней мере, некоторые виды волшебства переносил с большим трудом.
Афра выжидала, с прежней настороженностью озираясь кругом. Потом стремительно метнулась вперед, схватила съестное и тотчас удрала обратно в пещеру. Видимо, спокойное исчезновение охранительного заклятия убедило ее, что в свертке не было заключено никаких враждебных воздействий. Я больше не могла ее видеть, но слух явственно донес мне, как она жадно сунула горсть пищи себе в рот и принялась жевать. Она продолжала торопливо есть, я же вытащила из своего узелка остатки похищенного. Нам с Дайне приходилось заботиться об изголодавшихся живых существах, поэтому я, к сожалению, знала, что сейчас будет. Если честно, я очень надеялась, что у Афры хватит ума не набивать живот всем сразу, но, увы, я ошибалась. Я втянула когти на задних лапках, чтобы ни единым звуком не выдать себя, положила у входа свое следующее приношение и быстренько смылась.
Я успела как раз вовремя.
Афра выскочила из пещеры, закрывая ладонью рот. Бросилась к забитой песком каменной складке у выхода – и метнула туда все только что проглоченное. Я молча выругала себя за скудоумие. Надо было для начала дать ей еды, что называется, на один укус. Бедняжка привыкла питаться всякой дрянью с помойки, а я ей принесла добрых фруктов и сыру.
Она стояла ко мне спиной, судорожно опорожняя желудок. Я отчетливо видела кости, выпиравшие под кожей в тех местах, где ее не покрывала одежда. И как только она своего ребенка умудрялась кормить? Небось, все ему отдавала, почти ничего не оставляя себе.
Тут меня пронзило болью – очень не по-драконьи, надо сказать. Дедушка Алмазопламень говорит, что проявление чувств есть слабость. Ну, значит, я слишком долго жила среди людей. Или слишком крепко запомнила, как мать, родившая меня, все отдавала ради меня.
Наконец Афра выпрямилась, утирая рот тыльной стороной ладони. Потом опустилась на колени и засыпала загрязненное место песком, а я спросила себя, ограждает ли ее магия от волков – если, конечно, они водились в здешних местах. Леопарды, по крайней мере, здесь обитали. Может, она только ночью от них ограждалась? Или ее странная сила удерживала крупных хищников на расстоянии – как и людей?
Пошатываясь от слабости, Афра двинулась обратно к пещере. Увидела мой новый подарок – и замерла. Потом стала озираться. Конечно, она догадалась, что я была очень близко, иначе я не успела бы его положить. Может, странный даритель до сих пор таился поблизости, наблюдая за ней? Она зорко оглядывала землю под ногами и скалы вокруг, но я хорошо позаботилась о том, чтобы не оставить следов.
Я, со своей стороны, воспользовалась шансом получше ее рассмотреть. У нее была бронзовая кожа, присущая северным картакам, живые черные глаза и жесткие черные волосы, которые она связывала на затылке обрывком материи. Она была молодой и очень стройной, с крепкими мышцами, выделявшимися под кожей. И ее продолжало трясти – я не могла понять, то ли от длительной голодовки, то ли от недавнего приступа рвоты.
Совсем неожиданно Афра нагнулась и подобрала второй узелок с едой. И поспешила с ним в пещеру.
Я с облегчением перевела дух. В свертке лежали два пирожка с курятиной и миндалем, похищенные, как и все прочее, у императорских поваров. Это была достаточно легкая пища – если Афра не торопясь ее съест, ничего случиться с ней не должно.
Ей были совершенно необходимы свежие овощи, фрукты и мясо. Надо будет сообразить, как незаметно принести ей еще. И учесть, что ей не пошел впрок сыр. Помнится, повитуха, опекавшая Дайне, очень строго внушала ей насчет важности сыра и молока для кормящей. Она говорила, что это была самая важная пища, и особенно настаивала на полезности козьего молока.
Интересно, получится ли у меня похитить козу?..
Возвращаясь к шатру, я натолкнулась на Дайне.
– Котеночек, где же ты была? – воскликнула она, бросаясь навстречу. – Я тебя обыскалась! Мы же собирались в деревню, забыла?
Я с самым невинным видом села на задние лапки, округлила глаза и недоуменно чирикнула.
– Ты мне дурочку не валяй, – строго выговорила Дайне. – Наверняка напроказничала! Маму не проведешь, помнишь?
Она была права, и настроение у меня сразу упало. Я вздохнула, серьезно посмотрела на нее и покаянно сложила передние лапки.
– Значит, расскажешь мне, когда сможешь, – велела моя приемная мать. – Надеюсь, ты с местными не поссорилась?
Афра в деревне не жила. Местные мальчишки прогнали ее прочь, швыряясь камнями. Она не принадлежала к деревенской общине и не была здесь желанной. Так что я с чистой совестью помотала головой. Что касается козы – отпереться будет сложней, но козу я пока еще не украла, так что, по сути, я не врала.
Нагнувшись, Дайне взяла меня на руки.
– Могу я что-нибудь для тебя сделать? – спросила она, неся меня к шатру.
Я вновь покачала головой. Это было мое открытие, только мое.
Мы позавтракали вместе с Нумэром, а потом к моим родителям пришли деревенские. Когда мы все втроем вышли наружу, посетители попятились при виде меня и принялись осенять себя знаком.
Дайне выпрямилась.
– Это Небопеснь, наша драконица, – напряженным голосом сказала она. – Когда наш дом подвергся нападению, маги, открывшие проход в царства богов, забрали оттуда ее мать, как раз собиравшуюся рожать… – Упоминать о том, что за нападением стоял прежний император, по мнению Дайне, не стоило. – Я помогла Огнекрылой благополучно родить дочь, но сама Огнекрылая погибла, встав на нашу защиту. Она препоручила свое дитя нашим заботам. Мы зовем девочку Котенком, ибо на свете нет существа ласковей и дружелюбней. Она спасла от смерти множество людей и животных!
– А рожа-то, рожа… чистый крокодил! – проворчала какая-то морщинистая старуха.
Дайне так и вскинулась. Нумэр успокаивающе положил руку ей на плечо.
– Котенок – драконица, – сказал он невежливой бабке. – А драконы превосходят разумностью даже людей. Она понимает каждое слово, которое ты произносишь.
– Тогда почему она не отвечает? – спросил один из мужчин.
– Она еще слишком юна, – ответил Нумэр. – Вы успеете несколько веков провести в могилах, когда она достаточно повзрослеет, чтобы заговорить.
Услышав такое, они начали перешептываться. Вот чего я никогда понять не могла – почему сроки нашей жизни внушали им подобное благоговение, притом что они находили мою наружность отталкивающей? Да и откуда им вообще было знать, не лгал ли Нумэр? Тем не менее они сразу приняли на веру его утверждение о том, что я переживу их всех на века, – что, кстати, вполне соответствовало истине, если предположить, что никто меня не убьет.
– Если хотите, чтобы я посмотрела вашу скотину, придется вам привыкнуть к Котенку, – сообщила им Дайне. – Мы с ней одна без другой никуда, и потом, она способна помочь вашим животным даже лучше меня!
Если честно, мне не больно-то хотелось кому-то помогать в этой деревне, где с Афрой обошлись так жестоко.
– Что ж, господин Нумэр, мы готовы проводить тебя вверх по реке, если ты еще не раздумал ехать, – сказал мужчина, выглядевший предводителем. – Только, прости, верхом не получится. Берега уж очень скалистые, особенно в горах. Даже мулы там не пройдут.
Бедняга Пегий, подумала я. И он здесь застрял! Я невольно оглянулась в сторону коновязи, проверяя, как у него дела. Там недоставало многих солдатских лошадей, включая и любимого скакуна императора. Они уехали выслеживать разбойников. Пегий был занят беседой с одним из упряжных коней. Ладно, это на некоторое время избавит его от скуки. К полудню, пожалуй, опять уйдет с привязи…
Нумэр и мужчины деревни отправились в путь пешком. Женщины долго рассматривали Дайне и меня, но потом, кажется, пришли к молчаливому соглашению.
– Не соблаговолишь ли пойти с нами? – спросила та бабка, что заговорила с ней первой.
И мы зашагали в деревню. Старуха держалась по левую руку Дайне, еще две женщины шагали сзади. Я шла справа от Дайне.
– Два дня назад расхворались куры Тахат, – рассказывала старуха. – Мы закрыли их в курятнике, да что толку-то, если окажется, что на деревне проклятие. А оно вполне может быть: сдается нам, что в округе орудует ведьма.
При этих словах я насторожила уши. Уж не Афру ли она имела в виду? Я покосилась на Дайне и даже фыркнула – так были поджаты ее губы и сужены ноздри. Надо же было такому случиться, что в этой деревне, где бабы начали с того, что оскорбили меня, Дайне для начала попросили подлечить именно кур! Куры ее дедушки, которых она растила с большой заботой и со знанием дела, были самыми хитрыми и пакостными тварями, которых она в своей жизни встречала. Даже и теперь, познакомившись со множеством милейших представителей куриного племени, Дайне так и не смогла заставить себя их полюбить. В глубине души она полагала, что покладистость некоторых курочек была всего лишь военной хитростью, и не более.
Я бы проявила больше понимания и сочувствия, если бы она ненавидела гусей. Вот кто мне массу горестей успел доставить!
Пока Дайне выслушивала историю злоключений деревенских кур, я позволила детям Тахат осторожно подобраться ко мне и потрогать меня кончиками пальцев. Когда соседский мальчишка вознамерился ткнуть меня палкой, я попросту выдернула ее у него из руки и зашипела. Это рассмешило женщин, не занятых с Дайне, и, кажется, внушило им некоторую симпатию ко мне. А Тахат, у которой боязнь за свой птичий двор начисто перебила всякий страх, даже вынесла мне блюдечко молока.
Это не укрылось от Дайне, и моя приемная мать немедля растаяла.
– Никакого проклятия, обычная куриная оспа, – сказала она. – Ты совершенно правильно поступила, закрыв их в курятнике, иначе зараза могла бы распространиться. Я могу ее уничтожить. – И она повернулась к женщине, явно уважаемой остальными. – Поможешь?
Я даже не очень заметила, когда один из мальчишек постарше дернул меня за хвост. Кур в деревне было великое множество. Я повсюду слышала их. Если Дайне плотно займется их хворями, ей некогда будет пристально следить, чем я занята.
А ей для начала предстояло подружиться с главным деревенским колдуном. Пока они с этим человеком пили чай, я успела кое-что припрятать: кружочек сыра, четыре яйца, женское платье, две бараньи колбаски и немного фруктов. Потом окуталась заклятиями незаметности – и огородами, огородами перетаскала добытое за ворота, где и сложила под забором. Я позаботилась как следует защитить съестное, сделав его не просто невидимым, но превратив в гнездо гадюк – от собак. Еще не хватало, чтобы они слопали добытое такими трудами!
Самым последним мне попался на глаза пустой мешок от зерна. Я свернула его и отнесла туда же, где лежало все остальное. Там я завернула яйца в платье. Если вдруг разобьются, платье можно будет отстирать. У Афры, должно быть, имелся доступ к воде, иначе она бы в своей пещере просто не выжила.
Уложив добычу в мешок, я вдруг поняла, что меня вело тщеславие вместо здравого смысла. Я натаскала столько, что не могла унести, я для этого была слишком мала. А путь отсюда к нашему лагерю, как и большая часть дороги к убежищу Афры, пролегал по открытому месту. Если я потащу мешок волоком – на это, невзирая на малый рост, у меня хватило бы сил, – люди без труда заметят след, оставленный мешком на земле.
Я даже тихонько свистнула от досады. У меня было одно заклятие, которое я выплела из дыхания и воли, и оно позволяло в таких вот случаях заметать все следы. Одна беда – требовалось предельное сосредоточение. Последний раз я использовала его, когда мы с Дайне скакали на лошади, это было легко. Если мне придется одновременно высматривать людей, удерживать покровительственную магию над собой и мешком да в придачу еще и волочь его по земле – придется мне туго. Значит, надо как можно быстрее достигнуть скал, которые я со своего места очень хорошо видела, а вот люди их рассмотреть не могли.
Я в который раз задумалась над тем, каким образом Афра обнаружила свою пещеру. Что, если ее двойной дар давал ей возможность проницать взглядом древние заслоны в ее окрестностях? Могло ли быть, что удивительная магия ей и принадлежала?
Я только покачала головой, завязывая мешок обрывком веревки. Если она использовала свой дар для создания невидимого лабиринта, при свете дня я смогу различить присущие ему цвета. Более того, я сумею вообще разнести его этак средним воплем. А кроме того, мальчишки вели себя так, словно лабиринт существовал там всегда и они привыкли на него натыкаться.
Крепко стиснув зубами горловину мешка, я кое-как, извиваясь всем телом, закинула его на плечо. Кругом не было ни души – ни внутри ворот, ни вовне. Я пустилась в путь, бдительно поглядывая кругом. Слева, весьма далеко, в прохладце занимались ежедневными делами солдаты, оставленные охранять императорский лагерь. Они, в частности, успели перенести коновязь и перевести лошадей под деревья, поближе к реке. Вот и хорошо: еще не хватало, чтобы мой друг Пегий пекся на солнце, как я теперь!
Я удалялась от ворот, и, по счастью, дело пока обходилось без погони. Двигаться было нелегко, тяжелый мешок то и дело соскальзывал, я то несла его, то волочила, оставляя на земле безошибочно узнаваемый след.
Ненадолго остановившись, я набрала полную грудь воздуха, после чего выдула его в сложенную чашечкой переднюю лапку. Поймав, я закрутила его, в итоге получив смерчик высотой примерно в мой рост. Хорошенько разогнав, я волевым усилием отправила его назад, стирая борозду в песке, оставленную мешком. Смерч послушно прошелся несколько раз туда и сюда, затем покрутился на месте, пока пыль на земле не приняла вполне естественный вид. Тогда я продолжила путь, удерживая вихрь подле себя. Так он и покачивался позади, заметая мой след, пока я не перевалила невысокую гряду и не оказалась на той стороне. Здесь, где меня уже нельзя было заметить с дороги, я освободила пойманный ветер, и он унесся прочь.
Я же без сил рухнула наземь и даже сняла заклятие покровительственной окраски, давая себе отдых. Каким образом Нумэру и Дайне удавалось творить по два и больше видов магии одновременно, интересно бы знать. Я вот произвела всего два – и то чуть не померла от натуги. Правда, я еще и волокла неподъемный мешок.
Как же скверно, что я была такой маленькой и молоденькой! Что мое детство будет тянуться куда дольше, чем у человеческого ребенка!..
Ох! Надо было подниматься. Пока на меня, чего доброго, не наткнулся кто-нибудь из деревенских. Это не считая безжалостного картакского солнца, впивавшегося лучами в мои чешуи. Я встала, заново оплела себя заклятием незаметности и подставила плечо под тяжесть мешка.
Преодолев жалкие сто ярдов, я начала втихомолку считать себя жалкой пародией на дракона, когда сзади меня окликнула лошадь. Я крутанулась. За мной, держа в зубах привязь, шагал Пегий. Я положила мешок, сбросила заклятие и проворковала искреннее приветствие. Как же я была рада видеть приятеля!
Он рысцой подоспел ко мне.
«Я шел по твоему запаху! – отдался у меня в голове его неторопливый, улыбчивый голос. – Так я и знал, что ты обязательно во что-нибудь вляпаешься. Давай сюда мешок!»
Я была только рада повиноваться. Пегий взял мою поклажу и с легкостью поднял. Тяжесть, от которой я мало не надорвалась, была ему вроде сумки с книгами, которую он частенько таскал для Нумэра. Тьфу, да и только.
«И почему ты в это ввязалась, а меня не позвала? – спросил Пегий. – Кому же заниматься такой работой, если не мне!»
Я покаянно опустила голову. Потом свернула лапку кулачком, погрозила ему и указала пальцем в сторону лагеря. Я по-прежнему не хотела, чтобы он нажил себе неприятностей. Потом я ткнула себя в грудь коготком и кивнула на деревенский забор.
«Не слабый путь для маленькой драконицы», – сказал Пегий.
Он всегда меня очень хорошо понимал.
«Повторюсь, но скажу, – продолжал мерин. – Если люди вздумают обидеть меня, я сумею с ними разобраться. Пора уже им уяснить, что не всякую лошадь можно шпынять как заблагорассудится!»
Я заметила в его глазах воинственный блеск и покачала головой. Последнее время у Пегого появлялись какие-то странные мысли. Я пискнула, извиняясь, и взяла в лапку повод. Он легонько ткнул меня носом – дескать, не возражаю, веди. Я повела его вперед, к скалам. Как легко и быстро я шла, избавившись от хребтоломного груза!
Когда мы коснулись странной магии первого заслона, Пегий шарахнулся, дернув повод. Рывок подбросил меня в воздух, и я упала довольно тяжело и неуклюже. Пегий положил мешок и виновато коснулся меня носом.
«Прости, пожалуйста, – прозвучал у меня в голове его мысленный голос. – Я же не знал, что тут волшебство».
И он снова взял в зубы мешок.
Я показала ему два коготка.
«Два магических барьера, – понял Пегий. – Просто отлично!»
Я засвистела, создавая щит, укрывавший его от носа до кончика хвоста, и этот умница позволил мне провести его сквозь первую магическую препону. А потом стоял не шевелясь, пока я выплетала заклятие против второй. И оба раза невозмутимо шагал вперед, когда я приглашающее чирикала.
Только тут я по-настоящему поняла, до какой степени он в действительности мне доверял.
Пробившись сквозь магические преграды, мы поспешили к пещере Афры. Я предвидела, что цокот копыт по камням мог ее испугать, но лучшего способа доставить мешок к устью пещеры не было.
Оставив его там, мы отступили на боковую тропинку и стали ждать, что будет.
«Что там у тебя?» – спросил Пегий.
Я пустила в ход язык тела, объясняя ему, что в пещере обитала человеческая женщина с малышом.
«Проще было бы доставить сюда Дайне или Нумэра, – напомнил мне Пегий. – Ну так ты ведь у нас легких путей не ищешь. Как по мне, пусть бы люди с людьми и возились».
Я только шмыгнула носом. Пегий всегда говорил, что предпочитает скучную, безмятежную жизнь. Правда, он неизменно оказывался рядом, когда я что-нибудь затевала.
Спустя некоторое время ребенок расплакался. Он хныкал то громче, то тише. Я вцепилась в камень когтями, желая всей душой, чтобы плач прекратился. Вот младенец примолк, и я было обрадовалась, но тут он заверещал с новой силой – как раз в то время, когда Афра вышла наружу и подобрала мешок.
Она живо затащила его в пещеру, после чего закричала оттуда:
– Кто ты? Почему нам помогаешь? Если ты в самом деле друг мне – покажись!
Я рассудила, что Афра вряд ли ждала, что вчерашнее «чудовище» принесло ей поесть. Так с какой бы стати ей желать увидеть меня? И что хорошего будет, если я выполню ее просьбу? Я подняла глаза на Пегого. Он подергал кожей на холке. Это был жест, подсмотренный им у людей, когда те пожимали плечами. Он тоже не знал, как следовало поступить.
Я подумала о том, что вряд ли стоило тратить время на попытку установить дружеские отношения. Младенцу позарез требовалось материнское молоко. Для этого его матери необходимо было поесть, и в первую очередь – самой вволю напиться молока. То есть я по-прежнему должна была достать им козу. Нет, лишнего времени терять определенно не стоило. Я лишь убедилась, что она взяла мешок, вот и все.
– Я знаю, ты еще здесь! – крикнула Афра. – Я слышу, как топочет твой конь!
«Кракен тебя съешь», – подумала я.
Пегий нагнулся и подтолкнул меня носом в спину.
«Да сделай уже, что она просит! Зря мы тебя воспитывали вежливой и благонравной?»
Ему легко было говорить! Небось не ему засветили камнем по голове и не его чудовищем обозвали!
Я снова показала ему кулак, подразумевая, что добром это не кончится. Он снова толкнул меня, заставив опуститься на четвереньки. Я ответила яростным взглядом.
«Я серьезно, Котенок! – сказал мне Пегий. – Ступай!»
И так пихнул меня пониже спины, что я чуть землю носом не пропахала.
В общем, я не столько устремилась к пещере, сколько прочь от него. Упрямый конь последовал за мной, убежденный, что Афра должна непременно увидеть меня. Уж если Пегий кого любил, то он готов был все сделать для любимого существа. В том числе принимался так вот командовать, если считал это необходимым.
Первым Афра увидела Пегого, потому что он был гораздо крупней. От ее быстрого взгляда не ускользнуло ни отсутствие седла, ни болтавшаяся привязь.
Потом она увидела меня.
– Опять ты!.. – вырвалось у нее, и она выбросила руку вперед.
С ее пальцев сорвался крученый жгут магии, состоявший из двух шнуров, бледно-зеленого и бледно-голубого. Любого простого смертного они тотчас обратили бы в пепел.
Но я не была простым смертным, и выпад Афры пронесся надо мной, лишь чуточку пощекотав. Потом срикошетил вверх, ударился о волшебный барьер и рассыпался золотыми искрами. Я хотела поймать несколько искр, но Афра, оказывается, еще не полностью высказалась.
С ее руки сорвался витой двухцветный огонь ярче прежнего. Я на расстоянии ощутила его силу и поняла – если он в меня попадет, будет по-настоящему больно. Я пустила в ход свою силу, быстренько соорудив щит для Пегого и себя. Ее дар расплескался и разбрызгался по нему, снова уйдя вверх, и там ярко полыхнуло золотом.
Земля дрогнула, как перепуганный конь, готовый вырваться из узды.
«Вот это да, – сказал Пегий. – Ты почувствовала?»
Я посмотрела на Афру. Она торопливо сооружала очередное заклятие. Но тут земля содрогнулась уже как следует, сбив ее с ног. Камни возле устья пещеры угрожающе зашевелились. Если так и дальше пойдет, здесь станет небезопасно!
Мы с Пегим рванулись вперед, даже не переглянувшись. Мы были старыми боевыми товарищами и отлично знали, что в подобных случаях следует делать. Земля под ногами вновь закачалась. Прямо на Афру посыпались булыжники. Кое-как найдя опору копытам, Пегий сделал бросок и зубами сгреб женщину за одежду. Я проскочила у него под ногами и метнулась в пещеру. Афра пронзительно закричала. Сверху обрушился порядочный обломок скалы, наполовину перекрыв вход…
Я же, оказавшись внутри, на мгновение замерла. Здесь, в пещере, меня окутало удивительное тепло. Ощущение было почти таким же, как на руках у Дайне. Мне даже показалось, будто я расслышала едва уловимую песню на языке, который я еще чуть-чуть – и поняла бы. Смущенная, растерянная, я тронула лапкой стену пещеры. Она была теплой и гладкой, точно стекло, и словно бы состояла из мириад маленьких бусин. Мне захотелось остаться здесь и никогда более не покидать это чудесное место.
Но вот заверещал ребенок, и этот звук привел меня в чувство. Кое-как я вырвалась из ласковых объятий, суливших любовь и защиту, и углубилась в пещеру. Новый толчок подстегнул меня – я побежала, пустив в ход ночное зрение на случай возможных опасностей.
В глубине пещеры, там, где Афра устроила себе дом, тлел костерок. От греха подальше я закидала его песком, чтобы случайный камень не разбросал угли по всему полу. Здесь же лежал и спеленатый младенец, уложенный в большую корзину. Я засвистела, вызывая поднимающее заклятие, и просунула лапки в лямки корзины. Земля под ногами опять задрожала, потом заходила ходуном, и я побежала к выходу – вернее, заковыляла, согнувшись в три погибели.
Кто бы мог знать, до чего тяжеленным окажется маленький ребенок в соломенной корзине! Я всячески старалась выбраться наружу, пока потолок пещеры не свалился мне на голову, – и это при том, что мне до смерти хотелось самой почувствовать себя младенцем и свернуться под теплым боком у материнского духа, обитавшего в камне. Всякий раз, когда я останавливалась чуточку отдышаться, мне требовалось отчаянное усилие, чтобы двигаться дальше. Скорее бы избавиться от этой тяжести, грозившей сломать мне хребет, сплющить бока!
К тому времени, когда я достигла выхода из пещеры, корзина съехала мне на шею и немилосердно мотала меня из стороны в сторону. Скала, свалившаяся в самом начале, заставила меня вывернуться из лямок. Выбираться пришлось задом наперед, таща за собой корзину с ребенком. В самом узком месте она безнадежно застряла. Я запищала, отчаянно матерясь, и тут надо мной прозвучал голос Афры:
– Прости, что называла тебя чудовищем… Дай мне, я сама!
Я с большим облегчением скатилась с завала. Афра подняла корзину и вынесла своего малыша на открытое место. У меня отваливалась спина и жестоко болели все мышцы в передних лапках. Мне очень хотелось вернуться в пещеру и пожаловаться добрым, теплым камням, но я понимала, что землетрясение не лучшее время, чтобы лезть в подземную нору.
Подошел Пегий и стал трогать меня мягкими губами. Я подняла на него глаза и застонала. Он подтолкнул меня чуть сильнее.
«Нечего жаловаться! Все равно никакой крови не вижу!»
Афра уже вынула младенца из корзинки и держала на руках, укачивая и тихо увещевая. Спустя некоторое время громкий плач прекратился.
– Надо бы убраться отсюда, – сказала женщина. – Вдруг еще будут толчки?
Я кивнула.
– Есть хорошее местечко у родника, где я беру воду, – продолжала она. – Только как мне бросить еду, которую вы принесли? – Она посмотрела на устье пещеры и прикусила губу. Решилась – и положила младенчика наземь возле меня. – Присмотри за ним, пожалуйста, если вдруг что…
Мотнула головой и бросилась в пещеру. Ужом проскользнула мимо завала – и была такова.
Я только и успела, что возмущенно чирикнуть. Лучше было бы мне слазить туда! Я оглянулась на Пегого, думая про себя, что о ребенке вполне мог позаботиться и он.
«Она же тебя попросила за ним присмотреть, – сказал мерин. – Если ты полезешь за ней в пещеру, она же перепугается! Решит, что ее чадо здесь одно-одинешенько у безмозглой лошади под ногами…»
Пришлось повиноваться.
«И то хлеб, – сказала я себе, – что до Афры наконец дошло – я не чудовище».
То есть Пегий был прав. Он часто оказывался кругом прав.
А Пегий между тем подошел к малышу и стал щекотать и подталкивать его носом, покачивая туда и сюда. Ребеночку это очень понравилось. Он даже рассмеялся – можно подумать, его каждый день лошади носами тетешкали. Потом он посмотрел на меня. Я даже дернулась прочь, ожидая, что он испугается и завопит, но он только смотрел круглыми большими глазами, поворачиваясь с боку на бок.
Афра вернулась, таща мой мешок. Судя по тому, как она его несла, тот стал тяжелее – должно быть, она сунула внутрь какие-то свои пожитки. Она положила мешок наземь и стала смотреть, как Пегий забавлял ее малыша.
– Вы двое ведь не в няньки наниматься пришли? – сказала она затем. – Давайте-ка я сама Удая понесу! – Она подняла сынишку и уложила его в корзину, спрашивая: – А тебе ведь понравилось, Удайчик?
И устроила корзину со смеющимся ребенком у себя на плечах. Пока она возилась с лямками, Пегий всячески гримасничал, развлекая Удая. Я пихнула мерина локтем в переднюю ногу – дескать, хватит выделываться!
Афра подняла тяжелый мешок и вновь посмотрела на меня.
– Родник совсем недалеко, – сказала она. – Твой друг не обидится, если я это ему на спину положу? Без седла неудобно, конечно, но я буду придерживать.
Пегий согласно кивнул.
Афра уставилась на него, потом опять на меня.
– Что вы такое? – спросила она, и губы у нее задрожали, а глаза подозрительно заблестели.
Поспешно отвернувшись, она водрузила мешок на спину Пегому. Я сразу забеспокоилась, как выдержат поездку яйца, замотанные в тряпье. Ох несладко им там придется.
– Я вообще-то не плакса, – точно защищаясь, проговорила Афра. – Но нам было так трудно. Все против нас. И тут появляетесь вы… Ведь это ты принесла ту первую еду, правильно? – Она посмотрела на меня успевшими просохнуть глазами, и я кивнула. – Почему? – спросила она. – Кто вы? Что вы такое? И почему вы это делаете?
Я изобразила передними лапками, будто качаю младенца.
– Ах да, – сказала Афра. – Мой сын.
Я забежала вперед и сделала жест, словно швыряясь в нее камнями. Потом забегала туда-сюда, как в путанице лабиринта, и напустила на себя озадаченный вид.
Она нахмурилась, но потом вспомнила.
– Так ты видела, как за мной гнались мальчишки?
Я кивнула.
– Вы такие добрые, вы оба… Идемте, родник вон там!
Она стала было указывать Пегому путь, но скоро обнаружила, что можно было лишь голосом называть направление, а остальное он сделает сам. Так она после и поступала, тем более что мешок, елозивший по его спине туда и сюда, требовал внимания и обеих рук.
Мы свернули в ту самую теснину, где я и Пегий недавно ожидали, чтобы она взяла принесенный нами мешок. Здесь тропинка делала поворот, огибая большой камень, прикрывавший устье пещеры. За ним открывалось тихое, укромное место, где росли деревья и журчал родничок, наполнявший небольшой пруд. Одна из трех скальных стен являлась продолжением камня, составлявшего стены пещеры. В отличие от черно-бурых, грубо изломанных окружающих скал, этот камень был красно-оранжевым и мелкозернистым. В расщелинах пышно зеленели растения, при нашем приближении на деревья взвилась стайка пестро окрашенных птиц…
Дождавшись, чтобы Афра избавила его от мешка, Пегий потянулся к воде.
«С этой водой все в порядке? Пить можно? – принюхиваясь, спросил он меня. – Полагаю, что да, раз уж она ее пьет, но береженого, знаешь ли…»
Я проверила воду, пустив в ход капельку магии. Вода засверкала и чуточку заволновалась – знак, что она была очень хорошей. Пегий потрогал ее губами и принялся пить. Я тоже ощутила жажду – и утоляла ее, пока не забулькало в брюхе.
Пока мы наслаждались, Афра устраивала стоянку. Она поместила корзинку с Удаем так, чтобы он мог наблюдать за происходившим, потом разгрузила мешок. Тут сбылись мои худшие опасения – яйца оказались раздавлены. В складках похищенного платья колыхалась студенистая жижа пополам с ошметками скорлупы. Афра прикрыла рот ладошкой, чтобы не расхохотаться. Потом все же не удержалась – и Удай отозвался на ее смех.
Я обратила внимание, как меняло Афру веселье.
Пегий взял у нее испачканное платье и принес мне. Мы удрученно качали над ним головами, когда подошла Афра и забрала его у нас.
