Текст книги "Книга драконов"
Автор книги: Диана Гэблдон
Соавторы: Диана Уинн Джонс,Джонатан Страуд,Танит Ли,Тэд Уильямс,Гарт Никс,Гарри Норман Тертлдав,Питер Сойер Бигл,Джейн Йолен,Кейдж Бейкер,Наоми Новик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)
– Да! – обрадовалась я. – Пожалуйста, свари его для меня!
Она отвела глаза, потом проговорила извиняющимся тоном:
– У меня есть почти все, что для этого требуется…
Я переспросила:
– Почти?
Бабка вздохнула.
– Последнюю составляющую ты сама должна будешь мне принести…
– Что же это такое? – спросила я, начиная бояться: мне очень не понравилось, как она произнесла финальную фразу.
Нелл заломила руки и виновато сказала:
– Поскольку изначальное заклятие было наложено твоей мачехой, мне нужно кое-что от нее для нового зелья…
– Полагаю, – сказала я с облегчением, – в ее комнате в башне еще валяется какая-нибудь одежда…
– Ты неверно поняла меня, – сказала старуха. – Мне нужно что-нибудь от нее самой.
До меня не сразу дошло, что она имела в виду. Я ведь привыкла думать о мачехе как об умершей, хотя на самом деле это было не так.
– Но она ведь в жабу превратилась, – вырвалось у меня.
– Наслышана, – сухо ответила Нелл. – Однако это ничего не меняет. Без частицы ее плоти снадобье не будет завершено. Тебе известно, где она обретается?
– Откуда же мне знать? Когда Винд стукнул ее рябиновым жезлом, она ускакала прочь, и с тех пор никто ее не видал…
– Все одно, если хочешь превратиться, надо тебе ее разыскать.
– А если найду… Что именно тебе принести?
Нелл улыбнулась, показывая два или три оставшихся зуба.
– Подойдет любая частица. Конечно, навряд ли она добровольно расстанется с лапкой или даже с одним пальчиком. Ты, конечно, сможешь поторговаться, но вряд ли сумеешь предложить достаточно высокую цену…
Должно быть, на моем лице отразилось отчаяние, ибо старуха расхохоталась.
– К счастью, милочка, – сказала она, – тебе и пальчик у ней отрывать не придется. Хватит будет и тряпки, которой ты проведешь у нее по спине. Я и оттуда смогу извлечь достаточно сути, чтобы сварить мое снадобье… – Она помолчала, потом заговорила вновь. – И вот еще что…
– Да?
– Смотри сама не коснись ее. Не то все волшебство спутается.
Я брела назад в замок Арльборо, чувствуя себя потерянной и одинокой. Исполнение требования Нелл выглядело невозможным, я ведь понятия не имела, куда делась изгнанная королева. Правда, у меня была надежда: я рассчитывала на замковых слуг. Я достаточно была с ними знакома, чтобы знать: слухи для них были что хлеб насущный. Если королеву-жабу вообще возможно было найти, с какой-либо информацией только слуги способны были помочь.
И следующим же вечером, когда по завершении всех дневных забот замок начал успокаиваться, я засела на кухне с главной кухаркой и поварятами.
Какое-то время я просто слушала их разговоры, выжидая случая упомянуть о королеве. Сперва кухонная болтовня касалась лишь домашних делишек. Какую-то служаночку застукали с парнем, которому она слишком много позволила… ну и далее в том же духе. Однако потом подала голос одна из молодых кухарок. Ее звали Ханна, в детстве мы нередко вместе играли.
Ханна упомянула о происшествии, случившемся, когда «госпожа была еще драконицей» – так она выразилась. Сказав так, девушка запнулась, и в кухне воцарилась неловкая тишина. Но я просто рассмеялась и ободрила ее:
– С тех прошли уже месяцы, Ханна. Впрочем, раз уж ты упомянула о том времени… Знаете, одна вещь не дает мне покоя!
– И что же это, госпожа? – спросила Ханна, явно обрадованная, что я не вменила ей в вину некстати вырвавшиеся слова.
– Я все гадаю, куда скрылась старая королева, когда Винд обратил ее в жабу?
Кухня вновь погрузилась в глубокую тишину. Женщины украдкой переглядывались.
– Да ладно вам, – сказала я, постаравшись, чтобы голос прозвучал ровно и весело. – По глазам вижу, что все-то вы знаете! Ну и где она?
Мне ответила главная стряпуха.
– Она бродит в глубоких погребах замка, госпожа. Это всем известно.
В ту ночь я очень плохо спала. У меня сердце сжималось от мысли, что все это время мачеха была совсем рядом с нами.
Как выяснилось, королева-жаба обреталась не так уж и близко, как утверждала кухарка. В тот вечер, когда я наконец набралась храбрости и отправилась разыскивать ее в подземелья, я вполне в том убедилась.
Готовясь к вылазке, я перво-наперво приготовила фонарь и к нему – четыре свечи с фитилями из сердцевины камыша. Одну я зажгу сразу, а три остальные будут висеть у меня на поясе про запас. Еще я на всякий случай захватила с собой рябиновый жезл, я ведь не знала, какими остатками могущества располагала бывшая королева. В дополнение я еще и опоясалась кушаком, сплетенным из тонких рябиновых веточек. Я надела его под одежду, чтобы мачеха сразу не увидела мой оберег.
Дождавшись, чтобы все заснули, я пробралась на кухню. Оттуда вел ход на нижние уровни. Сначала я попала в погреба, где хранился эль, корнеплоды и солонина в бочках. Ниже этих погребов располагалась темница. Там-то, как я подозревала, и таилась венценосная жаба.
Ступени лестницы, уводившей в темницу, оказались влажными, словно на них лежала роса. Стена – не кирпичная, но вырубленная в скальном массиве – была сырой и прохладной на ощупь. В темноте не раздавалось ни звука, лишь потрескивал фитилек в моем фонаре. Я шла бесшумно – это умение тоже досталось мне с драконьих времен.
Когда я достигла подземной тюрьмы, по коже у меня побежали мурашки. Неверный свет фонаря озарял цепи, свисавшие со стен. Я увидела жуткие орудия пыток, аккуратно разложенные на полусгнившей деревянной подставке. В очаге, на котором некогда калили железо, лежали давным-давно остывшие угли.
Это зрелище пробудило во мне очень неприятные воспоминания. Я вспомнила один вечер, когда мне было лет десять и мы с Виндом прокрались вниз вот по этим самым ступенькам, подначивая и беря друг дружку на «слабо». Спускаясь, мы услышали чье-то всхлипывание, полное такой боли, что я чуть не повернула обратно. Винд оказался покрепче, и я – чтобы не давать ему повода позже дразнить меня трусихой – осталась с ним. Мы вместе одолели ступени и заглянули за угол.
Там нас ждало зрелище до того кошмарное, что мы тут же повернулись и опрометью рванули обратно.
Мы никогда потом об этом даже не заговаривали…
Даже странно, что такого рода пытка проводилась в дневное время. Казалось бы, это должно было быть тайное, сугубо ночное предприятие. С другой стороны, в подземельях замка царила вечная тьма, так какая разница, ночь или день стоял на дворе?
Мой фонарик отбрасывал дрожащие тени, и так легко было заново услышать вопли предателей и вражьих подсылов, попадавших сюда во время войны.
Так легко было увидеть их тени, таившиеся по темным углам и только ждавшие случая напасть на меня.
И ведь именно эти углы я должна была обшарить, если вправду надеялась отыскать королеву.
Пахло здесь сыростью и грибами и еще чем-то, куда более мерзким. Я начала поиски… Спустя час, к моему большому разочарованию, о королеве-жабе по прежнему не было ни слуху ни духу. Зато я обнаружила еще одну дверь. Я было собралась открыть ее, но тут свеча в моем фонаре затрещала и собралась погаснуть. Я быстро сняла с пояса вторую и зажгла ее от огарка. Когда она как следует разгорелась, я открыла дверь.
Глупо, если подумать. Жаба все равно не смогла бы эту дверь одолеть. Но и уйти, не обследовав каждый дюйм подземелья, я не могла.
«А может, кто-нибудь открыл ей дверь», – подумала я с содроганием.
Мне захотелось бросить поиски и уйти, эта мысль грызла меня, точно голод. Но другая и более сильная часть моего разума призывала продолжить.
Гадая про себя, на какую глубину простирался подземный мир замка, я шагнула через порог и оказалась на узкой винтовой лестнице. Она изгибалась до того круто, что в поле зрения было всего лишь несколько футов. Сырость так густо покрывала ступени, что я то и дело оскальзывалась и вынуждена была идти очень медленно.
Минуло, казалось бы, всего несколько минут, но вот и вторая моя свеча подозрительно затрещала.
– Только не теперь! – яростно прошипела я и встряхнула фонарь.
Пламя вроде выправилось, но прежней силы не обрело. Я нахмурилась. Было похоже, что эта свеча догорит куда быстрей первой.
Напомнив себе, что я потратила уйму времени на обыск темницы, тогда как просто пересечь ее займет всего несколько мгновений, я зажгла третью свечку и продолжила путь.
Когда лестница наконец завершилась, я увидела, что стою на берегу водоема. Был это крохотный пруд или большое подземное озеро, сказать я затруднялась. Свет фонаря все равно далеко не распространялся.
Подняв его повыше, я рассмотрела у себя под ногами каменный карниз футов пять шириной. По обе стороны простиралась водная гладь. Сперва я двинулась вправо, но карниз скоро кончился. Я повернулась и пошла обратно. Минуя вход на лестницу, я сообразила, что его легко будет проскочить при возвращении. Сняв башмаки, я оставила их у входа.
Одолев шагов тридцать по мокрому камню, холодившему мои босые ступни, я увидела лодочку. Кто пригнал ее сюда? И откуда? Следует ли мне с ее помощью пересечь водоем?..
Я пошла было дальше, но скоро опять достигла места, где вода подходила к самой стене. Тогда я вернулась и забралась в лодку. Я только молилась, чтобы мой фонарь подольше не гас, и уверяла себя, что в случае чего вполне смогу одолеть обратный путь и впотьмах. Укрепив фонарь на носу, я села грести. В детстве мы с Виндом частенько баловались на ближайшем озере, так что обращаться с веслами я научилась – к превеликому возмущению нашей матери, когда она об этом узнала.
Сделав всего несколько взмахов, я начисто перестала видеть скалу, от которой отчалила. Я оглянулась через плечо…
Там простиралась черная пустота, показавшаяся мне бескрайней.
Все остатки здравого смысла во мне буквально криком кричали, призывая немедленно повернуть назад. Но меня гнала вперед жгучая страсть, делавшая невозможным возвращение с середины пути. Я гребла и гребла вперед. Мой фонарь продолжал ровно гореть. Это и радовало меня, и вселяло тревогу, ведь я была отнюдь не уверена, что последняя оставшаяся свеча продержится так же долго.
И вот как раз когда я уже подумывала, а не прислушаться ли к слабому голосу разума, убеждавшему меня повернуть, я оглянулась и увидела впереди огонек. До него было не особенно далеко. Руки уже начинали болеть, но я удвоила усилия, пересекая черную гладь. Я забралась гораздо дальше, чем рассчитывала, и боялась даже думать о том, как стану возвращаться обратно, но цель была слишком близка, чтобы так вот все бросить. Я то и дело косилась через плечо, убеждаясь, что огонек действительно приближался. И вот наконец мои весла прочертили по скалистому дну, а еще через мгновение киль лодочки со скрипом въехал на камень.
И в этот же миг моя свечка погасла.
Наверное, я могла бы зажечь последнюю, огарок еще тлел. Я, однако, не стала это делать, надеясь в случае чего воспользоваться огоньком, манившим меня вперед. И вообще, может, даже лучше было преодолеть некоторую часть пути в темноте. Незачем лишнее внимание к себе привлекать.
Я уложила в лодочку весла, потом поддернула подол и ступила через борт в холодную мелкую воду. Бесшумно и осторожно втащила лодочку на берег. Футах в десяти от меня виднелась скальная стена, но в ней имелся проход. Оттуда-то и исходило сияние, которое я заметила с озера.
Я приблизилась, пустив в ход всю свою драконью скрытность, прижалась к стене, заглянула в расщелину и с облегчением перевела дух. Я увидела перед собой королеву.
Бурая раздутая жаба величиной с мою голову сидела на плоском камне фута два высотой. Вот она, моя мачеха!
И ее окружало нечто вроде двора. Человекоподобные существа ростом с камень, на котором она восседала, стояли и сидели кругом королевы. Все – голые. Кожа у них была бледно-серая, глаза – очень большие, а кисти и ступни – странно вытянутой формы.
А привлекший меня свет исходил от небольшого костра, что горел в каменном углублении.
Я попятилась, мужество меня оставило… Поздно! Один из бесенят уже заметил меня. Он пронзительно закричал, и несколько его собратьев бросились к расщелине. Схватив, они вытащили меня на свет и поставили перед королевой. Я уже хотела отбиваться рябиновым жезлом, который прятала в рукаве, но показывать мачехе свое тайное оружие мне не хотелось. Поэтому я не сопротивлялась.
Бесенята бросили меня к подножию каменного столба, служившего троном королеве. Когда я поднялась на ноги, она сказала мне:
– Вот ведь радость нечаянная! Соскучилась, стало быть, по любящей мачехе, а, Мэй Маргрет?
И безобразная морда расплылась в улыбке, сделавшей ее еще страшнее.
– О да, – ответила я. – Я не прекращала скучать по тебе с того самого дня, как ты нас оставила.
Она перестала улыбаться.
– Не груби мне, Мэй Маргрет. Зачем ты пришла? Неужели тебе не довольно того, что ты и твой никчемный брат заточили меня в этом мерзостном теле?
– Не более мерзостном, чем то, в котором держала меня ты, – ответила я.
– Ну, положим, – негромко проговорила она, – это было совсем другое.
И я с изумлением поняла, что она не кривила душой. Она действительно в это верила.
– Ты со своей красотой была угрозой для моего правления, – продолжала она. Я хотела было возразить, но она отмахнулась. – Да ладно, Мэй Маргрет, ты не можешь это отрицать. Мужчины ведь, по сути, такие глупцы… А мне необходима была власть, ибо твой отец уже не мог как следует править.
– Не смей так говорить! – выкрикнула я, в глубине души понимая, впрочем, что она говорила правду.
– Пустое, Мэй Маргрет, ты сама знаешь, что я не лгу. И ты не настолько наивна, чтобы не подозревать о жадных соседях, только и ждавших удобного момента у наших границ. Мне нужна была вся полнота власти, чтобы отстоять замок и земли. Твой брат отправился за море, и теперь только ты стояла у меня на дороге. Я с очень тяжелым сердцем принесла тебя в жертву, милая. Я сделала это лишь для блага страны.
Я смотрела на нее в немом изумлении…
Она вздохнула.
– Ты воистину невинное дитя, Мэй Маргрет. Но ты далеко не глупа. Наверняка ты заметила опасности, существующие и по сей день. Если, конечно, мои лазутчики правду мне говорят.
– О чем ты?
– Твой брат намеревается сбыть тебя с рук? Выдать за наследника Данбарского замка?
Я не ответила, и она кивнула.
– Твое молчание весьма красноречиво, дитя. Я уверена, твой брат старается действовать во имя твоего блага. Увы, он глубоко заблуждается. Молодой Данбар мечтает о тебе, это так. Но еще горячее он мечтает о твоих землях…
Эти слова вошли в мое сердце, точно кривой нож. Неужели это правда? Неужели обворожительный Данбар, так очаровавший меня, в самом деле стремился лишь завладеть нашими землями? Или, быть может, ненавистная мачеха вновь пыталась использовать меня в своих целях?
– Откуда тебе все это известно? – спросила я, постаравшись не выдать своих истинных чувств.
– Ты имеешь в виду, много ли я способна увидеть из этого подземелья? – усмехнулась она. – На самом деле все просто. У меня почти не осталось могущества, зато есть друзья, которые верны мне по-прежнему…
При этих словах странные существа, составлявшие ее «двор», разом поднялись на ноги и поклонились. Потом опять-таки одновременно повернулись ко мне голыми спинами и хлопнули себя по ягодицам.
– Ну-ка, прекратите, – прикрикнула на них мачеха.
Они послушно уселись. Их ухмыляющиеся рожи сводили меня с ума.
– И эти друзья, – продолжала она, – путешествуют ради меня по дорогам страны, собирая всяческие сведения, сообщая мне, кто что делает – и с кем.
Прозвучало это грубо, и я залилась краской.
Какое-то время она молча смотрела на меня, потом медленно проговорила:
– Мы могли бы поладить с тобой. Я очень-очень многое знаю, а ты вполне способна учиться, хотя и чуточку туповата. И может быть, вместе мы еще оградим твой семейный надел от посягательства твоего жениха…
Некоторое время я просто ничего не могла вымолвить.
– Ты хочешь поладить со мной? – спросила я затем. – После всего, что ты со мной сделала? После всего, что ты сделала с Виндом?..
– Только не надо путать политику и личные привязанности, Мэй Маргрет. То, о чем ты толкуешь, – детские игры. Пора уже повзрослеть наконец! Я делала то, что считала наилучшим в тех обстоятельствах. И кстати, твоего любимого братца рубцами наградила вовсе не я.
Это была глубокая рана. Глубокая и такая болезненная, что мне захотелось ударить ее. Я удержалась только потому, что понимала – этим я ничего не достигну. Хуже того, я чувствовала, что ее слова содержали зерно истины. И это еще больше рассердило меня. Ну почему отец сотворил подобную глупость? Он был уже немолод, сказала я себе, и слишком устал от войны. Все так. Но тем не менее – почему он за меня не заступился? Почему не сделал большего, отстаивая наш дом и страну? Я любила его. Я очень его любила. Но и понимала при этом, что он всех нас попросту бросил.
– Кажется, я наговорила лишнего, – пробормотала венценосная жаба. – Кстати, ты так мне и не ответила. Зачем ты разыскала меня? Я ведь больше не представляю для тебя угрозы, так почему бы не оставить меня мирно жить здесь, внизу?
Я никак не могла придумать, что ей сказать. Правду? Что мне нужна была толика ее сути для возвращения к драконьему облику? Ни в коем случае.
Как бы уловив ход моих мыслей, ее бесенята принялись распевать хором:
– Скажи правду, скажи правду, скажи правду…
– А-а, – сказала мачеха. – Вижу, ты что-то от меня скрываешь, Мэй Маргрет. Дай-ка попробую догадаться…
Я почувствовала себя совершенно беспомощной – она ни дать ни взять оплетала меня заклятием слов.
– Скажи правду, скажи правду, скажи правду… – продолжали распевать бесенята.
– Тихо! – рявкнула королева. – Будете так шуметь, она вообще ничего нам не расскажет!
Ее приближенные мигом умолкли. Мачеха же обратила на меня взгляд огромных выпуклых глаз и тихо сказала:
– Почему бы не последовать их совету, Мэй Маргрет? Давай скажи все как есть.
И я ощутила почти необоримый позыв исповедаться ей в самом что ни есть сокровенном. Я в последний момент прикусила язык, вовремя сообразив, что тут не обошлось без магического воздействия. Как бы ненароком положив руки на пояс, я прибегла к оберегающей силе рябиновой опояски. Позыв говорить немедля рассеялся.
– Просто до меня слухи дошли… – начала я, стараясь не произносить откровенной лжи, на которой мачеха могла бы меня поймать. – Слухи, что ты еще жива. Вот я и решила проверить, не замышляешь ли ты чего против нас.
Она долго разглядывала меня, потом сказала:
– Вряд ли одно только это подвигло тебя на путешествие в подземелье.
– Меня замуж хотят выдать…
– Я знаю.
– А я не уверена, хочу ли я под венец.
– Я знаю.
– Есть заклятие, способное помочь мне, – продолжала я. – Но чтобы оно возымело силу, мне от тебя кое-что нужно.
Она смотрела на меня, недоуменно моргая.
– И что же тебе от меня требуется?
– Всего лишь провести тряпочкой по твоей спине, – сказала я наконец.
Она рассмеялась.
– А что ты мне за это дашь?
– А чего бы тебе хотелось?
– Вынеси меня на поверхность.
– Разве ты сама выйти не можешь?
– На мое возвращение наложен… запрет. Он утратит силу, если ты меня вынесешь.
Это было не совсем то, на что я рассчитывала, но, по крайней мере, передо мной была возможность получить желаемое. Мне нужно было только завернуть королеву-жабу в большой платок, который я с собой захватила, и выйти с ней на верхние уровни. Пока я соображала, что стану делать с ней, когда мы поднимемся выше, она сказала мне:
– Только поклянись, что не швырнешь меня с лестницы вниз и вообще никоим образом не обидишь.
Я открыла рот для ответа, но прежде, чем я успела выговорить хоть слово, она резко произнесла:
– Пойми, Мэй Маргрет, дракона обязывает данное им слово. Может, ты и вернулась к человеческому облику, но это свойство по-прежнему при тебе. Так что если дашь клятву, даже и не думай о том, чтобы ее преступить!
Я перевела дух, гадая, говорила она правду или просто подстраховывалась на случай, если я замыслю что нехорошее. Я решила на запрет ответить запретом. Я сказала:
– Я поклянусь, если ты также дашь клятву, что твои бесенята останутся здесь и больше не станут проказничать наверху!
Она нахмурилась, и я внутренне возликовала, поняв, что она, должно быть, собиралась вызвать их в какой-то момент. Тем и хорош был ответный запрет, что, вздумай она жульничать, я тотчас освобождалась от своего слова.
– Клянусь оставить их здесь, – сказала она наконец.
– А я клянусь не причинять тебе вреда, пока они смирно сидят внизу, – ответила я.
Вытянув из-за пазухи платок, я принялась заворачивать в него королеву. Памятуя о предупреждении Нелл, я очень старалась не прикоснуться к ней руками. Бесенята стонали, завывали и плакали, покуда королева вновь не отругала их, призывая к молчанию. Я хорошенько обмотала ее и подняла на руки. Тело у нее было мягкое и податливое – я словно бы держала на руках большой пласт хлебного теста. Подавляя дрожь, я отнесла ее к лодке и устроила на носу, после чего вернулась к костерку, чтобы разжечь последнюю свечку. Бесенята провожали меня непристойными звуками и грубыми жестами, но я не обращала внимания.
Пока я гребла обратно к своему берегу, мачеха рассказывала мне о политике и о тех опасностях, которые, по ее мнению, со всех сторон нас окружали.
Перебравшись через подземное озеро, я – делать нечего – снова взяла ее на руки, да еще и прижала к груди, потому что одна рука мне была нужна для фонаря. Я очень боялась остаться в темноте и быстро поднималась по винтовой лестнице, невзирая на боль в усталых ногах, и успела добраться до темницы, прежде чем моя свечка иссякла. Я не думала, что испугаюсь темноты, но тут на меня внезапно накатил такой страх, что перехватило горло. Несмотря на быстрый подъем, я с трудом могла дышать.
– Что с тобой? – спросила королева. – Почему мы остановились?
– У меня свечка погасла.
– Так разверни меня, и я тебе посвечу.
Я осторожно приоткрыла платок, по-прежнему остерегаясь прикосновения. Королева что-то пробормотала, и над ее головой возник светящийся шарик. Это был неяркий ведьминский огонек такого тошнотворно-зеленого цвета, что меня замутило.
Как бы то ни было – все лучше, чем темнота.
Когда королева увидела, где мы находимся, у нее вырвался негромкий вскрик.
– Скорее вперед! – сказала она мне. – Давай покинем это недоброе место!
Вскоре после этого мы выбрались обратно в кухню, и тут до меня дошло, что, стремясь получить необходимое, я вовсе не подумала о том, что будет дальше.
– Куда мне тебя отнести? – спросила я мачеху.
– В твою комнату.
– Я не хочу, чтобы ты там находилась. Может, болото лучше тебе подойдет?
– Не глупи, падчерица, – сказала она. – Пусти меня в болото – и через день я вернусь, творя неведомо что! Но если ты поместишь меня в своей комнате и станешь заботиться обо мне, ты сможешь присматривать за мной, а я буду давать тебе советы, что бы ни произошло!
Я была не слишком уверена, что действительно нуждаюсь в этих самых советах. Но мысль о том, что у себя в комнате я, по крайней мере, буду знать, что она замышляет, мне понравилась…
На следующий день я вновь отправилась к старухе Нелл, неся с собой платок, в который накануне заворачивала свою мачеху-жабу. Равно как и еще три серебряные чаши в дополнение к той первой. Бабка тепло приветствовала меня. Она казалась довольной и слегка удивленной тем, что я таки выполнила задуманное. Полюбовавшись чашами, она забрала у меня платок и выставила меня за порог – дожидаться, пока она сварит обещанное снадобье.
Уже вечерело, когда она снова позвала меня внутрь. Пристально уставившись на меня единственным глазом, Нелл вручила мне зеленую бутылочку, сказав:
– Тебе нужно лишь выпить это, и к тебе вернется облик, который ты когда-то носила. Но помни, дитя: если сделаешь – обратной дороги уже не будет…
Я отдала Нелл чаши, и она принялась жадно гладить их узловатыми пальцами. Я с неменьшей жадностью выхватила у нее заветную бутылочку и побежала домой, ощущая величайшее успокоение. Мысль о том, что теперь я могу стать драконицей, когда только захочу, согревала меня.
А еще я крепко надеялась, что само обладание вожделенным средством умерит мое желание воспользоваться им.
Последующие недели были едва ли не самым странным периодом моей жизни. Даже более странным, чем время, проведенное в шкуре драконицы. По настоянию королевы-жабы я приготовила ей местечко в своем платяном шкафу – уютное гнездо с блюдечком воды и большим плоским камнем во мху, который я ежедневно смачивала. Здесь ее даже Гленна не смогла бы заметить. По ночам я открывала шкаф и кормила мачеху мясом и вином, прихваченным с кухни. Мне только было слишком противно смотреть, как она ела, и на это время я находила себе дела за пределами комнаты. Насытившись, она окликала меня. Я водворяла ее в шкаф, и она расспрашивала меня о событиях дня, попутно высказывая свое мнение.
Удивительное это было чувство – мачеха, которая по всем ее делам должна была числиться моей врагиней, давала мне советы о том, как справляться с грядущим! И тем не менее ее слова казались мне мудрыми. Настолько, что я даже задумывалась: что, если она в самом деле заботилась в первую очередь о стране? Теперь я уже ничего не могла понять. Когда мачеха предупреждала меня о замыслах моего будущего жениха, это был разумный совет – или попытка подтолкнуть меня к скоропалительным действиям и конечной погибели? Когда она объясняла, почему Винд задумал мой брак, являла она истинное понимание человеческого сердца или просто подливала черного огня в мое, оставшееся человеческим едва ли наполовину?..
И вот, невзирая на всю мою ненависть к ней, желание верить мачехе все росло во мне и росло. Я ведь так отчаянно нуждалась в умудренном наставнике, который помог бы мне уразуметь все творившееся вокруг и в особенности – мою собственную, уже недалекую свадьбу.
По ночам, закрыв дверцы шкафа, я лежала без сна, силясь привести в порядок свое раздираемое противоречиями сердце. Как я ни сердилась на Винда, я продолжала верно любить его и ни на миг не забывала, чем была обязана брату. Красавец Данбар был само очарование, и моя девичья половина весьма благосклонно взирала на будущий брак. Но стоило мне заговорить с королевой о женихе, как она принималась тревожиться и даже сердиться.
– Не обольщайся внешностью, Мэй Маргрет, – квакала она. – Уж кому, как не тебе, следовало бы это знать!
А вот о чем я ей никогда не рассказывала, так это о том, что на самом дне моей души хранилось заветное воспоминание о драконьем обличье, мечта вернуться в которое ни на мгновение не оставляла меня. Однако, видя, что я не поддаюсь на ее доводы в отношении свадьбы, она как-то раз выдвинула еще одну мысль, буквально сшибшую меня с ног.
– Совершенно не представляю, что за дети могут родиться у вас, – сказала она.
После этого я ни ночью, ни днем не могла найти себе места, терзаемая желаниями и страхами. Какая-то часть меня стремилась выйти замуж и вести самую обычную жизнь. Другая часть тосковала о пламенной мощи и крыльях драконицы. И все в целом замирало от ужаса при мысли, что действительно будет, если я стану мужней женой, а в свой срок – и матерью.
Я почти не могла спать, я то и дело покидала постель и бежала к парапету башни, силясь как-то примирить снедавшие меня чувства. Между тем времени оставалось все меньше, ибо государственные дела – а свадьба сестры короля, без сомнения, была государственным делом – обладают собственным могуществом и близятся с неотвратимостью морского прилива.
И вот настал день венчания. Как ни отговаривала меня мачеха, я решила – а будь что будет, сопротивляться не стану. Пускай все идет своим чередом. По крайней мере, именно к этому склонялась большая часть моего сердца. Большая – но не все целиком. И мне казалось, что по отношению к Данбару это было очень несправедливо.
В то утро я облачилась в рубиново-алое платье, ибо этот цвет почитался у нас как знак плодородия и был подходящим для свадьбы. Мысль о будущих детях по-прежнему пугала меня, и я положила себе считать алый символом пламени, что бушевало у меня внутри. Мои рыжие волосы заплели в косы и уложили короной. На шее у меня красовалась подвеска с рубином…
И конечно же, под всей одеждой мою талию охватывала опояска из тонких рябиновых прутьев.
Гленна повела меня в часовню, исполняя роль подружки невесты. Мы дружили с ней много лет, я полностью доверяла своей фрейлине… Но даже и она не догадывалась, что именно скрывалось в корзинке с цветами, нести которую я ее попросила.
Часовня располагалась на замковых землях. Это было простое каменное здание, тем не менее в нем хранились священные предметы удивительной красоты. В часовне уже собрались гости, приехавшие из сопредельных королевств. В задних комнатах ждали наши самые доверенные слуги. Я немало удивилась, заметив среди них старую Нелл.
В передней части часовни готовился к таинству невысокий толстенький священник, служивший здесь столько, сколько я себя помнила. Рядом с ним стоял мой брат – рослый, крепкий и стройный, по мне – редкостный красавец, шрамы там или не шрамы. А рядом с Виндом я увидела своего жениха. О, это пригожее лицо, эти широкие плечи…
В то мгновение я желала его всем сердцем, всей силой плоти.
Дрожа от восторга и страха, я заняла свое место, и церемония началась. И все шло хорошо, пока священник не задал один из главных вопросов:
– Известна ли кому-нибудь из присутствующих какая-либо причина, делающая брак невозможным?
Вопрос вообще-то подразумевал некие неисполненные обязанности перед законом. Отсутствие приданого, невыплаченный выкуп за невесту или, к примеру, доказательство, что я утратила девственность. Все перечисленное пребывало в образцовом порядке, и я совсем не ждала, чтобы кто-нибудь подал голос.
Каково же было мое изумление, когда вперед вышла старуха Нелл и прокаркала:
– Никакой свадьбы сегодня не будет!
Все мои вожделения и мечты тотчас сковало лютым холодом, как ручьи под пятой мороза.
Люди в часовне разразились недоуменными криками, Нелл же, хромая, двинулась по проходу вперед.
– Это еще что такое? – спросил побагровевший священник.
Нелл отбросила с лица неряшливые пряди, вечно мешавшие как следует ее рассмотреть, и быстрым движением скрепила их на затылке. Мне сразу показалось, что черты у нее были совсем не старушечьи… А она сорвала с себя и отшвырнула прочь бесформенный драный плащ, который обычно носила.
И под ним обнаружилась мужская одежда.
Винд так и замер на месте…
Я услышала тихое шипение извлекаемых из ножен мечей, быстро оглядела часовню и поняла, что это схватились за оружие наши гости. И числом их здесь было куда больше, нежели нас.
Так называемая Нелл, хромая, подошла вплотную ко мне.
– Ты не выйдешь сегодня замуж, Мэй Маргрет! Ни сегодня, ни когда-либо в будущем!
