Текст книги "Книга драконов"
Автор книги: Диана Гэблдон
Соавторы: Диана Уинн Джонс,Джонатан Страуд,Танит Ли,Тэд Уильямс,Гарт Никс,Гарри Норман Тертлдав,Питер Сойер Бигл,Джейн Йолен,Кейдж Бейкер,Наоми Новик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)
Ибо он тоже был из их числа. Она никогда не считала его хорошим человеком, но другие, подобные ему, считали. Он участвовал в той нескончаемой войне, пролил вполне достаточно крови и был наконец убит – вполне честно и более чем по заслугам. Пусть он лучше останется здесь и уснет вечным сном. Так, как он спал, когда она его нашла, – с копьем, всаженным в грудь.
«Кончай с ним, – велела она себе. – Хватит лгать. Найдешь другой способ расплатиться с долгами отца. Способ, не связанный с колдовством. Ведь это правильно – поступить так? Правильно!»
Ага, но не для нее. Для кого-то другого. Армеция единым духом вскочила на ноги.
– ЛЕННИ! – на пределе голоса закричала она. – ПРОСНИСЬ!
Молодой человек шарахнулся прочь от распростертого на земле рыцаря, и даже великанша варвариянка опасливо шагнула назад. Неизвестно, чего они ждали, но уж точно не того, что сэр Леонард действительно сядет, да еще и примется скрести в затылке отрубленной рукой, моргая заспанными глазами!
– Что случилось? – поинтересовался он. Потом, с превеликой задержкой, осознал, что чуть ниже плеча его рука оканчивалась пеньком. Он невозмутимо оглядел этот пенек, свою отсеченную руку, и в последнюю очередь – нависшую над ним могучую женщину. – А-а, это… ну да.
После чего, явив быстроту, которая заставила великаншу изумленно застыть, он вскочил на ноги и замахнулся куском собственной плоти, словно дубиной. И эта дубина с удивительной силой врезалась в ее челюсть, так, что варвариянка пошатнулась и отступила, а изо рта у нее хлынула кровь.
Может, Армеция, а с нею и молодой человек были до отвращения потрясены происшедшим, но на великаншу это не распространялось. Оправившись от удара, она улыбнулась. Ее зубы, и без того неровные, были окрашены кровью. Она перехватила топор, похрустела шеей – и кинулась давать сэру Леонарду, Бичу Саваэля, достойный отпор.
– Проклятье, – тихо выругалась Армеция, глядя, как эти двое тяжелой поступью идут на сближение, два посрамления естества, облаченные в грязную броню и собственную испятнанную шрамами кожу. – Проклятье, проклятье, проклятье! И с чего я взяла, что это должно кончиться хорошо?!
– Хороший вопрос, – задумчиво ответил молодой человек, явно полагавший, что волноваться им незачем. – Судя по тому, как ухмыляется Мэдди, она собралась как следует повеселиться. – И он протянул Армеции мешочек. – Хочешь вяленого?
– Что? – Она изумленно заморгала. – Я только что… послала человека в бой с твоей могучей подружкой, а ты вяленым мясом меня угощаешь?..
– Вообще-то тут у меня вкуснейшее разнообразие разных сортов. Впрочем… похоже, мы с тобой, наверное, тоже могли бы схватиться? – Он пожал плечами. – Если тебе угодно, конечно. Честно говоря, я с гораздо большей охотой выяснил бы, чего ради колдунья-полукровка путешествует в обществе грязного зомби, который бьется с моей подружкой-великаншей на самом пороге драконьего логова. – И он вытащил из мешочка кусочек вяленого мяса. – Кстати… я – Нитц.
Армеция моргнула, проследила взглядом за тем, как колено варвариянки впечаталось Ленни в пах, и, дотянувшись, взяла кусочек мяса.
– А я – Армеция.
Удар сопроводил раскат грома, дождем посыпались щепки – и вот, когда улеглась пыль, сэр Леонард выглядывал непосредственно сквозь расщеп в древесном стволе. Его шея и плечи были крепко зажаты. Мэдди рассмеялась тихо и ласково. Этот род смеха она приберегала для любовных утех. И еще для тех случаев, когда ей выпадало пробивать чьими-то головами древесные стволы.
– Вот так-то. – И она пристукнула по земле древком секиры. – Всего один раз его расчленили, а он уже выдохся!
– Погоди немножко, – проворчал он, силясь вывернуться из расщепа. – Отдохну чуток, и продолжим.
– Почему они все так говорят? – спросила Мэдди. Нагнулась поправить башмак и, стоя в таком положении, устремила взгляд своего зрячего глаза чуть пониже рыцарской спины. – И почему я готова продолжать прямо сейчас, без всякого отдыха?
На том конце поляны Нитц перестал жевать и поморщился. Посыпались зеленые и коричневые ошметки, Леонард вывалился из расколотого ствола и перекатился по земле, как тряпичная кукла. Тем не менее он снова поднялся, держа наготове свою импровизированную дубинку. Мэдди прогулочной походкой двинулась навстречу.
– А у него кровь не идет, – тотчас подметил молодой человек.
В самом деле, рыцарь был избит и изранен, но на нем не было видно ни единого кровавого пятнышка. Это, впрочем, совершенно не означало, будто выглядел он куда как хорошо. Когда Нитц увидел большую зазубренную щепку, вращавшуюся в глазнице Леонарда, вяленое мясо едва не вылетело наружу. Судя по всему, рыцарь едва замечал воткнувшуюся деревяшку, но Нитц счел должным вмешаться.
– Может, ему помочь? – сказал он.
Армеция сунула руку в мешочек с угощением. Задумчиво жуя, она прислушалась к боевому кличу Леонарда, слишком уж жизнеутверждающему для человека, у которого вместо глаза торчала деревянная щепка, и покачала головой.
– Он вполне способен сам о себе позаботиться.
– Пока что, – заметил Нитц, – у него не особенно хорошо получается.
– Ну, я хочу сказать, что побить ее он вряд ли сумеет, – сказала Армеция. – Однако со временем может и измотать.
– Полагаю, тут ты права. – Нитц вынудил себя сглотнуть. – Он, похоже, совершенно не устает. И кажется, не особо замечает увечья.
– Хмм. Это, значит, отрубленная рука его выдала? – Армеция улыбнулась, показывая застрявшие в зубах волокна говядины, и подмигнула синим глазом. – Он ведь назж-назж. С ним все будет хорошо.
– Назж-назж, вот как? – Он прожевал, проглотил, моргнул. – Так ты вернула с того света сэра Леонарда, Бич Саваэля, истребителя женщин и детей, и превратила его в сосуд дьявольщины?
– Для начала скажи мне, откуда ты знаешь об этом?
– Я читал.
– Стало быть, грамотный. Поздравляю.
– Я хотел сказать, что читал анналы Несожженной библиотеки, – ответил он с чуть заметной поспешностью. – Многие тома, посвященные мифам хашуни и их колдовству. И решил, как прочел, что эти книги точно следовало бы сжечь.
– Их оставили в неприкосновенности ради изучения язычников и язычества. – Армеция закатила глаза. – Премного наслышана. Но раз ты читал про назж-назж, должен знать, что это не такая уж великая вещь.
– Вещь?.. – Он указал туда, где еще продолжалось сражение. – Тело, поднятое из могилы, в него вселяется демон, пристегнутый якорями к земному миру… нет, это не просто вещь! Человек, который не кровоточит, но зато колошматит женщин своей же отсеченной рукой, – это не вещь, это скорее тянет на святотатство!
– Слушай, – сказала Армеция. – Если тебе угодно пользоваться столь мрачными формулировками, тебя, знаешь ли, самого можно выставить не слабым злодеем и святотатцем.
– Но ведь это был сэр Леонард!.. Друг моего отца!
– Но не твой собственный.
Он не нашел достойных слов для ответа. И не ощутил в себе праведного гнева, который мог бы прозвучать в его голосе.
Она сказала правду. Сэр Леонард был другом его отца.
И тому имелись причины. Если легенды были правдивы, сэр Леонард являл собою настоящий бич Божий. И особенно ярко это проявилось под Саваэлем – городом на границе между королевствами и языческими странами. После того как там побывал сэр Леонард, этот город попросту перестал существовать. Все великие крестоносцы получали имена по тем местам, которые они стерли с лица земли.
У ее собственного отца имелась целая гирлянда таких титулов. Составить их все вместе, и получилась бы небольшая страна.
– И потом, – сказала Армеция, – там ведь не настоящий сэр Леонард.
Нитц обернулся, и у него округлились глаза. За не столь уж долгое время их разговора с колдуньей чаша весов, похоже, начала склоняться в пользу сэра Леонарда. В данный момент он сидел на Мэдди верхом, прижав коленями ее руки к бокам, и знай молотил ее своей многострадальной рукой по покрытой шрамами физиономии, совершая святую месть.
Святая или нет, а только легенды не упоминали, чтобы сэр Леонард когда-либо бил женщин. Своей отсеченной конечностью, по крайней мере.
– То есть как… не сэр Леонард? – вырвалось у Нитца.
– Я имею в виду, что тело, конечно, его. – Армеция откусила еще мяса. – Ну и часть его мозгов, вероятно, еще болтается в черепе.
– А все остальное принадлежит демону, – хмуро подытожил Нитц.
– Точнее, духу.
– В чем различие?
– В том, что твои соплеменники подразумевают под словом «демон» любых тонких существ, которые им почему-то не особенно нравятся. Я могу понять, отчего так поступает невежественный и богопротивный народ сжигателей книг. Но и ты пойми, что подобная категория слишком расплывчата и не может точно определить то, что одушевляет Ленни!
Тут ей пришлось невольно скривиться, ибо Мэдди выпростала одну руку, вцепилась рыцарю в горло и сбросила его наземь. Поднимаясь, она всем весом оперлась на колено, поставленное ему на грудь, после чего зарычала и с размаху пнула своего противника в бок.
– Я уж вовсе молчу про то, – сказала Армеция, – что демон дрался бы не в пример лучше.
– Ну так останови его уже наконец! – потребовал Нитц, с болью осознавая, что его голос готов постыдно сорваться всякий раз, стоит ему попытаться употребить хоть какую-то власть. – Ты ведь приказываешь ему?
– Только не сейчас, потому что он не покурил. – И, заметив его непонимание, она закатила глаза. – Вижу, ты продвинулся в своем чтении недостаточно далеко. Вселяя демона…
– Духа?
– Я солгала. Никакой разницы нет, – отмахнулась Армеция. – В общем, это существо неземного происхождения, так что оно не может существовать в живом теле… в таком, которое когда-то было живым… без того, что называется якорями.
– Ага. Без чего-то, что привязывает его к этому миру, – кивнул Нитц. – До этой главы я добрался. Ведьмы используют языческие мощи, ставя духов себе на службу.
– Ага, если у них на это денег хватает. Мне, когда я нашла его тело, пришлось чем попало довольствоваться!
– И ты пустила в ход… зелье дьявольское?
– Ну, – вздохнула она. – Саваэль был славен тремя вещами: травкой для курения, женщинами и песнями. К тому времени, когда я обнаружила Ленни с копьем меж ребер, на одно он был уже не способен, на другое тоже. – Армеция поежилась. – Что к чему относилось, додумывай сам.
– Поди угонись за твоей мыслью. – Нитц потер подбородок. Сложно выглядеть философом, когда у тебя на лице, хоть тресни, не произрастает ни волоска. – Книги в один голос твердят, что дух обретает осмысление и долг лишь в присутствии каких-либо мощей. Только это может принудить его к повиновению.
– Для большинства назж-назж это и впрямь верно. Впрочем, ведьмы в основном используют демонов гордости.
– Значит… значит, существуют разновидности демонов?
– А без этого было бы не так интересно, – с набитым ртом проговорила Армеция. – Демоны гордости, они же, по терминологии древних рукописей, духи металла, без цели повиноваться не будут. Им требуются мощи, чтобы обрести долг и что-то, чем можно было бы гордиться, – как вытекает из самого их имени. Иначе у тебя получится безжизненная скорлупа, особо ни на что не пригодная.
– Тогда как сэру Леонарду…
– Дает движение демон гнева, – объяснила она. – Дух бури. Этому нужно что-то такое, что бы его немного смягчало. Иначе будет прямо противоположное тому, что случается с демонами гордости.
– Он сам себя разнесет?
– Нет. Он разнесет меня.
– И вот поэтому…
– Вот поэтому я и даю ему травку. – Она просияла, явно довольная собой. – И знаешь, это работает! Чем больше он курит, тем разумнее его поведение и тем проще им управлять. Но существует проблема.
– Оживлять мертвые тела, да еще чтобы проблем не было? Мы хотим слишком многого, – сказал Нитц.
– Вот и я о том же. – Она ткнула его в плечо кулаком, пропустив сарказм мимо ушей. – Демоны гнева очень не любят, когда их сажают на цепь. Они все время пытаются сами управлять телом хозяина. Так вот, проблема в том, что тело дает сдачи! То есть чем больше он курит, тем меньше дерется.
– А чем меньше он дерется, тем больше бьется хозяин?
– Вот именно. Так вот, если победит демон, он начнет им управлять и убьет меня. А если у демона не получится, управлять начнет сэр Леонард.
– И тоже тебя убьет.
– А разве не так всегда все кончается?
– В книгах – всегда.
– А ведь там шла речь об опытных ведьмах, притом чистокровных, а не полукровках, как я.
– Ну так не проще ли было бы отделаться от него? Для начала, возможно, вообще не стоило его оживлять, но раз уж…
– Нет, – сказала Армеция. – На данный момент он мне еще нужен. Надо лишь бдительно следить, чтобы он вовремя покурил.
– Нужен тебе? Но зачем?
Она тотчас опустила голову и отвела взгляд. И сама как будто сделалась меньше, съежившись, точно щенок, которого отругали.
«Нет, – мысленно поправился Нитц. – Как дитя. Испуганное дитя. Испуганное дитя, при всем том обладающее огромной, смертельно опасной, уродливой однорукой куклой».
В голове у него роились всевозможные обвинения, которые ему следовало бросить ей в лицо. Какое там, он был просто обязан камнями ее закидать. Схватиться за факел.
А вместо этого он сидел и молчал, не в силах выговорить ни слова.
И еще. Ее поза была странным образом знакома ему. Точно в зеркале, он увидел в этой женщине себя самого. Он и сам точно так же съеживался, вянул и никнул, как растение, лишенное света в чьей-то громадной, всепоглощающей тени. И вот теперь он и ее увидел в такой же тени. И ему захотелось улыбнуться ей, ободряюще улыбнуться – подарить ту улыбку, которой он сам в свое время не дождался из окружавшего его мрака.
Из тени, отбросить которую был способен только отец.
– Он необходим мне очень для многого, – ответила она, не заметив бесконечно долгого молчания, прервавшего их разговор. – И одна из причин – он должен убить для меня дракона.
– Дракона? Зейгфрейда?
– Ты тоже слышал о нем? – Моргнув, она стукнула сама себя по голове. – Ну конечно же слышал! А иначе что бы ты тут делал!
– Ну-у-у… – Он покосился на зловещее убранство устья логова. – Может, видами любуюсь!
– Если честно, я бы не удивилась. Но дело обстоит так, что я вынуждена возражать против твоего присутствия здесь. – Она поднялась, отряхнула юбку и приняла позу, изобразив, насколько он мог понять, очень грозный вид. – Потому что Зейгфрейда должны убить мы!
– Что-что? – фыркнул Нитц и указал ей на ту сторону поляны, где Мэдди увлеченно принуждала сэра Леонарда страстно целовать большой камень. – Тот твой приемчик с морозным глазом даже не задержал Мэдди.
– У меня есть и другие, более могущественные. – Армеция ответила фырканьем на фырканье. – И потом, это же дракон, а не какая-то сумасшедшая варвариянка.
– Она… – Нитц глянул на свою одноглазую воительницу и поморщился. – Она просто в какой-то мере чужда утонченности. Кстати, а зачем тебе, собственно, Зейгфрейда убивать?
– Ради книги.
– Ради книги?
– А что, у тебя причина более веская?
– Господь и страна, – ответил он, стараясь подобрать правильные слова. – Повеление свыше, приказ ордена. Зейгфрейд есть порождение дьявола, зло в чистейшей форме, а потому должен быть уничтожен.
Армеция вскинула бровь – чуть-чуть, чтобы он не счел это оскорблением, но понял, что она не особенно верит. А может, подумалось ему, просто увидела, как он пыжится и надувает грудь, еле удерживаясь от смеха.
– Не верю я тебе, – сказала она.
При этих словах он почувствовал облегчение. Которого не должен был бы чувствовать.
– Почему, собственно? Я на самом деле очень даже неплохой крестоносец-вассал.
– Я видывала многих из ваших, – сказала она. – И слышала все, что касалось «повелений свыше» и необходимости убивать язычников. Ваши люди говорили об этом с таким убеждением. – Армеция протянула руку и, ткнув пальчиком, заставила разом сдуться его напыженную грудь. – Но ты… ты не такой. Не в такой мере.
И он уступил, всячески пытаясь себя убедить, что ее слова были причиной неожиданной боли в груди, там, где сердце. Он ощутил ее пристальный взгляд, только не знал, которым глазом она сейчас на него смотрела. Он отвернулся. Оба ее глаза одинаково бередили.
Ощутив ее руку у себя на плече, он поднял взгляд и увидел, что она улыбалась ему. Он подумал, что улыбка у нее была хорошая. На удивление белозубая, но при смуглой коже, темных волосах и разных глазах, и это смотрелось красиво.
– Я даже не упоминаю о том, – сказала она, – что ты меня не убил, пока я была без сознания. Не хочу показаться неблагодарной, но настоящий крестоносец, хотя бы и вассал, вряд ли упустил бы возможность лишить жизни язычницу. Хотя бы и полукровку.
Ее прикосновение и эти слова неожиданным образом подарили ему утешение. Ну да, язычница. Враг Божий. Язычники проливали кровь крестоносцев и убивали этих святых людей. А еще она была богомерзкой колдуньей. И стояла за матриархат и вообще за все, против чего всякий добрый житель королевств должен был бороться не щадя живота.
Она была врагом. Она была его врагом. Самым что ни на есть вражьим врагом.
Но вот она спросила его:
– За что же ты бьешься, Нитц?
И он не смог удержаться и не ответить ей. Он со вздохом проговорил:
– За Фраумвильт.
– Как-как?
– За Фраумвильт, – повторил он. – Это булава моего отца.
– Ты готов рисковать жизнью ради оружия?
– Это как сказать. На самом деле жизнью будет рисковать Мэдди. И речь идет не просто об оружии, это ведь Фраумвильт.
– Слушай, – сказала она. – Не знаю, что у вас тут болтают про хашуни, но, Богом клянусь, врожденной способности понимать слово, если его тысячу раз повторят, у нас нет! Кто был твой отец и почему его булава столько для тебя значит?
Нитц скривился, как от боли. Он-то надеялся утаить от нее некоторые обстоятельства. Уж всяко не стоило говорить об отце с этой язычницей, вполне способной лишить его жизни. Ибо эта Армеция, напомнил он себе, была как-никак язычницей, а будучи таковой, не могла не быть премного наслышана о деяниях его отца.
И снова он не смог удержать в себе правду.
– Его звали Калинц, – сказал он и затаил дыхание, ожидая, что будет.
Она моргнула, и он перевел дух. Он вообще-то ждал худшего.
– Калинц, – повторила она.
– Калинц.
– Тот самый Калинц?
– Да, тот самый.
– Калинц по прозвищу Блаженный Убивец?
– Да.
– Калинц, которого называли Божьим Бичом Юга?
– Ну да.
– Калинц, который…
– Божественный Разрушитель и Славный Мясник, он же Смиренный Убийца и Скромнейший Палач, – Нитц прокашлялся, – равно как и Насильник Свыше, особенно в последние годы.
Он ждал, что она вот-вот обрушит на него всю свою магию. Заморозит его, сожжет, превратит в жабу. Или сделает так, что из его яичек проклюнутся желтенькие цыплята. Во всяком случае, хотя бы отзовет сэра Леонарда из его нынешнего сражения и просто велит по-быстрому свернуть ему шею.
Вот чего он совершенно не ждал, так это того, что она почешет затылок, проглотит остатки вяленого мяса… а потом – пукнет.
– Вот это да, – сказала она.
– Так ты меня не… – Он прикусил язык, не ведая, как продолжить и верить ли нежданному счастью. – В смысле, ты на меня не слишком разозлилась? Ведь ты же полу…
– О чем мне и напоминают ежедневно и ежечасно все, кому только не лень. – Усмешка Армеции обрела горький оттенок. – Причем с обеих сторон. У родни со стороны отца, по крайней мере, был повод меня презирать. – И она вновь улыбнулась Нитцу. – Довольно будет сказать, что принадлежность к семье не всегда является тем благословением, которого мы ждем.
– А я, кажется, начинаю понимать, каким образом книга может стоить схватки с драконом.
Армеция вновь потянулась за кусочком вяленого мяса.
– По-моему, – сказала она, – я выразилась изящней.
– Да, наверное.
– Однако послушай, – начала Армеция. – Дракон, он ведь большой. Его можно разделить на много кусочков поменьше. По крайней мере, мы оба сможем доказать, что именно мы убили его.
– Если только мы вообще сумеем сразиться с ним, – сказал Нитц и посмотрел на вход в логово. – Не туда же за ним лезть, право слово!
– Да, там уж больно темно, – согласилась Армеция.
– А он, похоже, совсем не намерен вылезать, – сказал Нитц и вздохнул, потому что Мэдди с Леонардом, продолжая волтузить друг дружку, вновь выкатились на видное место. – Хотя мог бы и вылезти. Неужели не любопытно взглянуть, что тут за шум такой?
– Да, пожалуй.
Армеция в задумчивости поскребла подбородок, и в сердце Нитца шевельнулась тень ревности. Ну почему у нее при этом был настолько более умный вид? Вот что интересно было бы знать.
– Кажется, я что-то придумала, – сказала она. Повернулась к дерущимся и рявкнула приказным тоном: – Ленни, прекрати драться!
Едва прозвучали эти слова, как рыцарь опустил отсеченную руку, недоуменно уставившись на хозяйку. Оскорбленное достоинство, впрочем, немедленно сменилось ненавистью, ибо обмотанный кожей кулак Мэдди тотчас врезался ему в челюсть, распластав рыцаря на земле. Она уже занесла топор, но тут Нитц, стряхнув изумление, выкрикнул:
– Мэдди, стой! Не смей его убивать!
– По мне, так у нас с тобой разные мнения о том, кто тут командует, – не спеша опускать топор, отозвалась воительница. – Почему бы мне его, собственно, не убить? Хотя бы для смеха?
– Он нам пригодится, чтобы повергнуть дракона, – сказал Нитц и посмотрел на Армецию. – Ты ведь примерно это хотела сказать?
– Верно.
– Слышишь, Мэдди? – спросил Нитц. – Между прочим, он совсем не чувствует боли. Он неживой!
Выражение ее лица мигом переменилось. Путаница шрамов словно бы оплыла, точно у готового заплакать ребенка. Вздохнув, она уложила топор на плечо, отвернулась и пнула землю.
– Какой же тогда смысл…
Нитц про себя улыбнулся. Обычно требовалось куда больше усилий, чтобы ее остановить. Тут ему пришло в голову кое-что еще, и он резко обернулся к Армеции.
– Погоди, – проворчал он. – Ты, помнится, только что говорила, что сейчас не можешь им управлять, поскольку он не покурил.
– Ну, приврала немножко, и что с того? Так уж совпало.
– Это не совпадение! Это значит, что ты…
– Как я только что говорила, – перебила она, – нам необходимо заставить дракона выйти наружу. Приманки для этого у нас нет. И в достаточной мере раздразнить его тоже вряд ли получится.
– В вежливой беседе такого обычно не говорят, но, скажи на милость, что нам следует предпринять?
Ее зубы опять сверкнули в улыбке, и Нитц отметил, что на сей раз улыбка получилась не слишком приятной.
Армеция сказала:
– А мы его выкурим.
Чуть позже она рассматривала несколько мешков, кое-как скрепленных вместе и набитых куревом, что придавало им вид каких-то уродливых овец зеленовато-джутовой масти. Куда больше Нитца привыкшая к едкому запаху, Армеция обратила на сэра Леонарда свирепо-подозрительный взгляд.
– Говоришь, это все?
Рыцарь ответил очень неохотно – в самый первый раз с тех пор, как Армеция поставила его себе на службу. Глаза у него были удивительно ясные и вменяемые, и это не могло не беспокоить ее. Он еще и стоял пугающе прямо. Свежеприращенная рука дрожала от сдерживаемого гнева.
– Ленни, – проговорила она, для вида отступая на шаг, – это весь твой запас?
– Это все, чем я могу поделиться, – отрезал он. – Впрочем, если хочешь меня как следует разозлить, что же, забирай последний кисет.
– Я бы не отказалась посмотреть на тебя обозленного, – с весьма несимпатичной улыбкой заметила Мэдди.
– Не сейчас, – покосившись на нее, прорычал Нитц. Он внимательно смотрел на Армецию, избегая раздраженного взгляда рыцаря. – Дракон, он очень большой. Нам понадобятся все силы до капли.
– Ты же понимаешь, мне не очень хотелось бы сейчас его принуждать. – Колдунья вздохнула, но тем не менее повернулась к своему спутнику и, морщась, проговорила: – Да, Ленни. Он нам нужен.
Ответ рыцаря можно было разделить надвое. Для начала он обвел всю троицу долгим яростным взглядом. И Нитц не без робости признался себе, что взгляд этого человека, когда его не застилало сплетение багровых вен, мог с кого угодно сбить спесь. Ясный, свирепый, пугающе синий. У всех без исключения пробежал по спине холодок. Попятилась даже Мэдди, впрочем, варвариянка тотчас притворилась, будто всего лишь топчется.
Напряжение его взгляда было физически ощутимо, заставляя воображать картины того, что вполне могло произойти. А что, если, подумали разом Нитц и Армеция, возбуждение битвы и отсутствие курева доведут его до предела и один из двух вполне кровожадных духов, борющихся за его тело, одержит верх и подчинит его себе полностью? Вот он потянулся к поясному ремню. Что, если его рука передвинется чуть дальше – и вместо кисета достанет из ножен меч?
И в этот самый момент сэр Леонард скинул штаны.
Они не успели отвести взгляды – слишком сильно они к нему прикипели. Сунув себе между ног руку в перчатке, рыцарь принялся шарить в промежности. Вытащил мешочек, наскоро отряхнул, торопливо заначил щепотку зеленоватого порошка… И, свирепо оскалившись, бросил кисет в общую кучу.
– Вот. – И, не обращая внимания на то, что нижняя часть его тела продолжала сверкать наготой, он вытащил мятую бумажку и принялся сворачивать самокрутку. – Последний запас. – Сунув импровизированную сигару в рот, он наклонился к Армеции. – Пока не зажжешь, штанов не надену!
– Ну да. Да, конечно.
Она привычно щелкнула пальцами, вызывая огонек. Дала рыцарю прикурить и без промедления обратила палец в сторону кучи. Ее глаза сузились, а огонек превратился в длинный язык пламени, который сорвался с ее руки и поджег сухое зелье, запустив в воздух клубы удушливого дыма. Нитц едва успел прикрыть рукой рот, колдунья же взмахнула кистью, сотворив порыв ветра, который вогнал дымную тучу прямо в устье пещеры. Такой вот достаточно вонючий призрак охотничьей собаки, которую послали в нору за кроликом. Весьма крупным и вполне огнедышащим.
– И что теперь? – не очень-то спеша исполнять обещание, поинтересовался сэр Ленни.
– Теперь мы…
– Теперь мы будем ждать, – перебила Нитца Армеция. – Когда зверь выйдет наружу, ты, Ленни, станешь его отвлекать, а Мэдди его убьет. Или я. Потом мы отрубим ему голову, выручим мою книгу и эту, как ее, палицу…
– Фраумвильт.
– Да-да. Потом распрощаемся – и бегом пополнять твои травяные запасы.
– Что, прямо так и… – поднял бровь Нитц.
– А ты думал, обниматься над его телом начнем?
– Вообще-то… – Нитц торопливо откашлялся. – Вообще-то я собирался спросить: а я-то что буду делать?
– А ты можешь книжку почитать или еще что, – пожала плечами Армеция. – Сам смотри. Может, обед нам приготовишь, небось, проголодаемся, дравшись.
– Но я тоже драться могу! – сказал он, и Всевышний, похоже, вздумал над ним подшутить, только шутка вышла жестокая, ибо голос сорвался как раз в этот момент. Прочистив горло, он продолжил: – Что до нас с Мэдди, она – сила. А я из нас двоих – думающий мужчина.
– Во-первых, – сказала Армеция, – мужчиной тебя называть пока еще рановато. А во-вторых, ключевым в твоем утверждении было слово «двое». Так вот, замысел был мой, мне его и в жизнь воплощать. – Она легонько постучала себя по виску. – Не говоря уже о том, что я лед из зрачка испускать могу. У тебя с этим как?
– Я…
– Умеешь или нет?
– Нет, не умею.
– Тогда делай то, в чем ты мастак, – произнесла она тоном, не терпящим возражений. И указала подбородком в сторону ближайшей скалы. – Если что пойдет не так, позаботься о тех, кто сумеет туда дохромать.
Нитц собрался ответить, но обнаружил, что не может подыскать слов. Армеция, конечно, вела грубые и резкие речи, но он не мог не признать: кое в чем она была права. Он то планы строил, то иголкой орудовал. А вот мозги вышибать и время от времени делать ожерелья из выбитых зубов – это была вотчина Мэдди. Армеция, похоже, занималась примерно тем же, что и он, только с поправкой на магию. Вот такой пирожок с начинкой. Смуглокожий такой. И довольно опасный.
Он попытался утешиться мыслью, что мог бы доказать свою ценность как человека изобретательного – если бы сумел изобрести что-нибудь получше, чем предложила Армеция. На худой конец, мог бы поставить себя как человека остроумного, сразив ее наповал убийственным ответом. Желательно таким, чтобы у нее подогнулись коленки, чтобы она упала к его ногам в обморок… а он подхватил бы ее одной рукой, а второй – сразил бы дракона.
«Да, именно так все и должно было бы произойти, – сказал он себе, усаживаясь на скалу. – Ладно, мечтать так мечтать: вот бы мне гаремом обзавестись».
– Ты думаешь, это сработает?
Армеция подняла голову и встретила устремленный на нее взгляд единственного глаза воительницы. Колдунья нахмурилась, будучи не в состоянии уловить в этом взгляде никаких чувств.
«А ведь людям кажется, что уцелевший глаз должен обладать выразительностью обоих».
Вслух Армеция сказала совершенно другое:
– Полагаю, это может сработать. В особенности если ты как надо сработаешь своим топором!
Мэдди передернула плечами:
– Твой дружок – ходячее свидетельство тому, хорошо ли я им владею.
Армецию так и подмывало оглянуться на Леонарда, но она подавила этот порыв. Она понятия не имела, откуда и каким образом к ней пришло инстинктивное знание о том, спущены ли у него штаны, но теперь оставалось только возблагодарить судьбу за такую способность. В любом случае она оглянулась через другое плечо – туда, где на камне с отрешенным видом восседал Нитц.
– Расстроился, – заметила она. При этом в ее голос нечаянно прокралось куда больше сочувствия, чем она считала должным.
– А чему ты удивляешься? – удивилась Мэдди. – Ты ж ему только что объяснила, насколько он бесполезен.
– Благодарствую, – пробормотала Армеция. – Я-то думала, ты поддержишь меня.
– Ну еще бы. – Мэдди выставила в улыбке желтые неровные зубы. – Я же тут всеобщая нянька. Всем сопли утираю.
– Да нет, на няньку ты не слишком похожа, – наморщила лоб Армеция. – И это побуждает задать тебе вопрос: почему вообще ты с ним держишься, интересно бы знать?
– Есть же люди, которым не хватает своих собственных дел, и они суют нос в чужие дела, не задумываясь, что носы-то им однажды прищемят. – Мэдди пожала плечами. – Я ему кое-чем обязана. А он – мне. Когда здесь все отгремит, мы расплатимся по счетам и каждый отправится дальше своей дорожкой, понятно?
– Долги, долги… – У Армеции вырвался невольный смешок. – Ты знаешь, именно так я…
– Честно, мне наплевать.
– Ну ладно. Как хочешь.
Вонь горящего зелья густо висела в воздухе. Пламя поглощаю и мешковину, и травяной порошок, превращая их сперва в серые завитки, потом – в черный прах, и все это, подгоняемое искусственным ветром, втягивалось в пещеру дракона. Черепа потихоньку раскачивались, стукаясь один о другой. Сэр Леонард шумно втягивал воздух, стараясь уловить толику дурмана.
И только в пещере ровным счетом ничего не происходило. Ничто не шевелилось в непроглядной глубине.
