Текст книги "Папина жизнь"

Автор книги: Дэйв Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– ДА С ТОБОЙ С УМА СОЙДЕШЬ!

Я задумался, не начался ли у него рецидив. Впрочем, симптомы на сей раз другие. Вместо расстройств – отстранение, вместо настойчивых требований – молчание. Но разве можно его винить после эффектного трюка Дайлис с фамилией и ее безумной свадьбы! А с ней мисс Спайсер о поведении Джеда не говорила?

– Я собираюсь поговорить с ней на следующей неделе? – ответила она.

Я вонзил ей нож в глотку:

– Вот ему поменяли фамилию… вы ради пользы детей делаете вид, что ничего не произошло, но он же не слабоумный.

Мисс Спайсер растерялась. И к моему облегчению, она уже без вопросительных интонаций ответила:

– Мне не нужно бы этого говорить, но мы все от этого в шоке.

Неприбранная комната Джеда.

Неспокойный папа Джеда.

Я снова задал свой вопрос:

– Ну, все-таки, Джед. Что бы тебя порадовало?

– Котенок, – ответил он.

Котенок? Такой маленький, веселый, чтобы гонялся за клубком и запутывался в нитках? Неожиданный ответ.

– Ну что с ним делать? – в отчаянье спрашивал я у Анджелы. – Если бы он меня сильнее любил!..

– Он тебя любит, Джо. Он наблюдает за тобой, все время наблюдает, что ты делаешь.

Ну а что я делал-то? Погружался во мрак, вот что. Дайлис проигнорировала очередное письмо, а я все время цапался с младшим братом Чарли.

– Нужны еще лесбиянки, – велел он. – Причем, если можно, в садомазохистских сценах.

– Чарли! Это же такая гадость!

– Зато продается хорошо, Джо.

Да, картинки продавались неплохо, за раз приносили этак по тысяче фунтов. Стабильный заработок. Только вот я от них дурел.

– Чарли, это же порнография, ты же сам понимаешь!

– По таким ценам – нет. Это эротическое искусство.

– Уж я-то знаю, что такое эротическое искусство. Совершенно непохоже!

Мы обсуждали мою последнюю поделку «Адские воины-девственницы с плеткой».

– Джо, да в чем проблема-то? Тут нет никакого унижения женщин. Куколки же командуют!

– Командуют они, блин!

Кажется, по деньгам мое занятие побивало дизайн интерьеров, но ненамного. Только отделка помещений считалась достойным делом, а не чем-то постыдным, что следовало скрывать от родителей. Мои картинки были не просто дурацкими, но символичными. Убогие картинки. Убогий папаша. В кого же я превращался?

Анджела пыталась меня подбодрить.

– Может, вам с Джедом стоит делать что-нибудь вместе, только вдвоем? Ему наверняка понравится!

А вот я сомневался. Идеализированные отношения между отцом и сыном всегда казались мне подозрительными. И все эти слова насчет кровной связи… К счастью, ничего такого у нас с Джедом не было, мы просто спокойно выматывали друг другу нервы.

– Я побегу, пап, а ты засечешь время?

– Как, опять?

Мы стояли в подземном переходе, где принято было реветь. Джед все хотел замерить свои атлетические возможности. А мне это уже надоедало.

– Может, я сейчас еще быстрее добегу, – умолял он.

– А вдруг я тебе совру, чтобы ты только улыбнулся.

– Ну и глупо.

– Согласен.

– Зачем тогда врать?

– А почему бы нет?

В общем, я вел себя как последняя скотина, а Джед – как неутомимый исследователь и ученый. Даже обычная прогулка вдоль улицы оборачивалась настоящей научной экспедицией.

– Это «дэу»… Это «воксхолл»… Вон еще один «форд»…

Это Крис разбирался в машинах. Я разбирался только в своей собственной и еще в «астон-мартин», на которой агент 007 и убивал иностранных шпионов. И то только потому, что эта машина фигурировала в «Классике: Девушки Бонда», из которой я вырисовывал картинки для Чарли. «Знакомьтесь: мисс Шикарная Киска!» Ну, Джеду я их вряд ли покажу, думал я.

Чуть лучше у нас шло со сказками на ночь. Если честно, знакомство с Гарри Поттером я затеял не просто так. Я готов был об заклад биться, что Крис Пиллок в любой момент может начать впаривать Джеду про старину Бильбо Бэггинса, и хотел быть первым в смысле всякой магии. Ну и что? Джед был в восторге, и я тоже. Жаль, успех ударил мне в голову.

Глория как-то пролила себе на колени подливку.

– Десять баллов долой с Гриффиндора! – закричал я.

Билли вышел из туалета, забыв спустить воду.

– Десять баллов с Гриффиндора!

Но скоро все перестали смеяться.

Джед:

– Папа, старовата шутка.

Я:

– Что ж, Драко Малфой. Не заставляйте меня превращать вас в хорька!

Жалостливый взор, которым одарил меня Джед, всколыхнул такое чувство, будто меня заколдовал мой личный Темный Властелин, Мужественный Мужчина из Далвича, заменивший мне Сами Знаете Кого.

Я повел Джеда в зоомагазин в первую же пятницу, как только смог. Нам предложили на выбор семерых котят. Джед посмотрел, как вся эта пушистая меховая многолапая орава возится в стеклянной витрине. Один котенок был потише и помедлительнее остальных. Его шкурка была черной и блестящей.

– Я вот этого хочу, – указал на него Джед.

– А не хочешь никого поживее?

– Нет. Хочу вот этого.

Спорить было бесполезно. Хозяйка магазина вытащила котенка и посадила в переноску.

– Это девочка, – объяснила она. – Когда она подрастет, вы, может быть, захотите ее стерилизовать. Перед этим нужно будет сделать ей прививки. Вот вам брошюра, здесь все есть. Районного ветеринара вы, конечно, знаете? – Она мило улыбнулась Джеду. – Да не волнуйся ты так, сынок. Может, еще и не понадобится!

По пути домой мы с Джедом обсуждали, как назвать кошку. Я отважился выступить с сарказмом:

– Давай, может, найдем имя, чтобы не начиналось ни с «дж», ни с «г»?

– Я уже придумал, – ответил Джед. – Назовем ее Тигра.

Я втайне торжествовал. Никогда ни одно линяющее создание с когтями, что угрожают мебели, не допустят в стерильный дом Пинноков. Добро пожаловать, Тигра – Тигра Стоун!

– Она потрясающая, папа! – закричал Джед.

Потрясающая! Спасибо мне! Наконец-то я сделал что-то правильное!

Да. Она и впрямь была потрясающая. Она была веселая, озорная и удивительно милая. Ее посадили на лоток, и она тут же сделала то, что требовалось. Но главное, она спала у Джеда в кровати, он ее приучил. С самого начала Джед решительно поставил себя главным кошковладельцем. Он спасал Тигру от объятий Эстеллы, которая уже здорово научилась ползать, отгонял Билли, когда тот попытался засунуть ее в шнурованный ботинок Прекрасного Латука, и пугал Глорию широтой своих познаний в области ухода за кошками. У него появилась специальная книга про кошек и плакат на стене. Джед стал Тигриным учителем и защитником, ее приемным отцом.

– Получилось! – сказал я Анджеле. – Получилось! Он наконец улыбается!

В следующую, «мамину», неделю я как мог заботился о Тигре, осматривал ее на предмет блох, следил за диетой и даже перебрался спать в постель Джеда, чтобы Тигра чувствовала там человеческое тепло. Я с волнением ждал, когда вернется Джед.

– Джед!

– А?

– Ты все еще счастлив?

– Ага.

Это было такое «ага», которое означало, что вопрос совершенно идиотский.

– В смысле, счастлив, что у нас есть Тигра?

– Ага.

Я поднялся к нему после чая. Тигра спала у него на подушке. Оба наслаждались покоем.

– Извини, что от конструктора отвлекаю.

Джед конструировал на полу аэродром для вертолетов. На своей половине пола, ибо недавно настоял на том, чтобы комнату разделили на две половины. Границей служили выставленные в ряд игрушечные дорожные столбы. На одной половине комнаты в беспорядке валялась одежда, на другой – порядок с большой буквы П. Джед охранял границу со всей страстью. При малейших вторжениях на его территорию он яростными воплями призывал меня.

– Что такое, Джед?

– Билли! Он трогал мои вещи!

– Билли!

Билли – сама невинность:

– Я щенок!

– Нет, ты уже не щенок, раз у нас теперь есть кошка. Ты трогал его вещи?

– Нет.

– Трогал! Он трогал!

– Ну, хорошо, Джед. Трогал. Но это еще не конец света. И не забывай, что у тысяч детей на планете вообще нет никаких вещей.

– Отлично.

– Джед, ты ведешь себя отвратительно.

– Отлично. Отлично! ОТЛИЧНО!

Ему бы сильно пригодилась шеренга парней с ружьями и в голубых касках. Или подводная лодка для долгосрочных погружений на дно океана с надписью «Близко не подходить!». Да, породив на свет социопата, нелегко судить разумно. Знаю, нужно выдерживать баланс между строгостью и чуткостью, но где же, черт подери, точка опоры? Я чувствовал, что мой слабенький оптимизм уходит водой в песок. Я больше не мог ходить вокруг Джеда на цыпочках.

– Джед, тебе нравится, что ты живешь на два дома?

– Ага. – Он пожал плечами.

– По-моему, зря ты разделил комнату на две половины.

– У меня будет своя комната.

Это я уже слышал, но все равно меня покоробило.

– Когда?

– Не знаю. Скоро.

Может, на Станции Пиллок уже готовили Джеду свободную комнату? Меня опять собираются обставить? Стоит ли мне давить? Меня зазнобило. Джед тем временем не поднимал глаз от своего «Лего». Тихо, Джо, напомнил я себе, не заморачивайся, все нормально. Я бы пощекотал Джеда, только он не боялся щекотки. Я бы его подбросил в воздух с гоготаньем, но Джеда только разозлил бы шум.

– Я тоже играл в «Лего», – сказал я. – Причем ровно там, где ты сейчас играешь.

– Не играл ты, – ответил он, но в его хмурости я увидел проблески света.

– Нет, играл. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я жил в этой комнате вместе с дядей Чарли. Он мой младший брат, знаешь ведь?

– Конечно, знаю. А дядя Брэдли твой старший брат.

– Правильно. Его комната была та, где сейчас живет Глория. А мы с Анджелой спим в комнате мамы и папы. Ты ведь помнишь моих родителей?

Я испугался этого разговора, не успев им насладиться. С одной стороны, такая беседа была для Джеда в самый раз: заполнять графы в таблицах, прояснять детали. С другой стороны, она могла завести нас совершенно не туда.

– Бабушка и дедушка Стоун – это твои родители. Бабушка Дэй – мамина мама… – сказал Джед. – А Ральф и Бланш кто?

– Ээ… что? – Я изобразил глухого. Что, начинается? Я напряг лобные доли мозга в поисках запасного выхода. – Слушай, а дай, пожалуйста, посмотреть твой конструктор!

Но Джеда не так легко сбить с пути:

– Кто такие Ральф и Бланш?

– Родители Анджелы.

– Это я знаю! Я хотел спросить, а они мне дедушка и бабушка?

Одно дело испугаться. Другое, еще хуже – выставить себя невежественным дураком.

– Если честно, Джед, – не знаю, правда. Наверное, все-таки нет. Они тебе не родственники, потому что Анджела не твоя мама, и, соответственно, у тебя нет с Ральфом и Бланш кровной связи. Понимаешь? Они не родители ни твоего папы, ни твоей мамы.

– Мммм…

– Но они тебя любят, как настоящие родные бабушка с дедушкой, – продолжал я, не желая принизить старших Слейдов. – Как только они тебя увидели, они сразу же отнеслись к тебе так же, как к детям Стивена, Анджелиного брата. Помнишь, их двое?

Я нес что придется в надежде, что под потоком моих слов сгинет следующий вопрос Джеда. Он, однако, меня перехитрил. Против моей снежной лавины выставил свою глыбу льда.

– А бабушка и дедушка Пиннок?

Мисс Спайсер была совершенно права. Он и вправду невероятно смышлен. Обожает логические задачки. Наверняка станет архитектором, или инженером, или компьютерщиком, как Крис. Буду ли я тогда им гордиться? Спросите меня как-нибудь в другой раз.

– Чтобы быть твоими настоящими родственниками, родители Криса должны вести себя, как родственники. А ты их хоть раз видел?

Джед пропустил вопрос мимо ушей и давил на меня дальше:

– Вот Анджела, она ведет себя как настоящая мама. И мы ведем себя с Эстеллой, как настоящие братья-сестры, хотя на самом деле она нам только наполовину сестра.

Только наполовину… Теперь это уже напоминало не спарринг, а настоящее кружение по рингу. Причем Джед готовился меня нокаутировать. Я изловчился и нанес ему внезапный удар в корпус.

– Да, только Анджела все-таки настоящая мама. Она настоящая мама Эстеллы. А тебе она как настоящая мама.

Бац! Он включил задние огни.

– Ага, ну как Крис. Он тоже нам с Глорией и Билли как папа.

– Ну, нет, – фыркнул я. – Нет!

– А мама говорит, что он нам как папа.

– Конечно, мама и должна так говорить, правда?

– Что ты имеешь в виду?

– Ведь у Криса нет своих детей, и мама хочет его немножко подбодрить. Вот почему. И поэтому она дала вам его фамилию, не подумав даже меня спросить, хотя мне этого не хотелось и было от этого очень обидно!

Я уже орал. Его лицо сморщилось.

– Джед, пожалуйста, не надо! – взмолился я.

Ох, папа!

Ох, папа!

Ох, папа Джозеф Стоун! Никогда тебе не забыть, как медленно текли слезы по его лицу. А у тебя даже не нашлось в кармане платка. У всякого хорошего папы нашелся бы.

Глава 23

Давайте глянем на всю ситуацию в перспективе. Были дни, когда я не думал, что Дайлис преследует цель оторвать от меня детей и поместить на мое место Криса Пиллока. Это были особые дни. Типа дней, когда поросенок-овцепас Бэйб запрыгнул на Луну, чавкая объедками свинины. Или когда Джон Леннон воскрес из мертвых и одной песней победил голод в странах третьего мира. А еще как вам такой день, когда Фред Флинстоун зашел ко мне и установил фонтан в саду?

Были и плохие дни, когда мне только удавалось себя настроить на лучшее, как кто-нибудь что-нибудь говорил, и…

Вот например.

Мы все сгрудились в гостиной, ели рыбу и хрустели чипсами, всемером, считая Тигру. Я глянул со своего края дивана на Анджелу, сидевшую в Другом Кресле. Она посмотрела на меня. Мы обменялись взглядами «на одной волне» и улыбками. Глория сидела рядом со мной, никак не выказывая трепета оттого, что у нее на коленках дремала Эстелла. Тигра спала у ног Джеда, который сидел рядом с Билли, а тот, в свою очередь, восседал, скрестив ноги, на ковре и был полностью поглощен телевизором. Что там происходит в «Жителях Ист-Энда»? Фил убивает, Лил убивает, Джилл убивает Уилла. Лина целует Шину, Шина играла на концертино. В общем, какая-то страшная муть. Побежали финальные титры.

– Папа! – Билли театрально развернулся ко мне. – Теперь нужно смотреть «Кто хочет стать миллионером»!

– Ты как, Джед?

– Да, хорошо, – кивнул он, не глядя.

– А вы, девушки?

Я взглянул на Глорию, а та – на Анджелу.

– Если девушкам позволят похихикать и пошептаться, то пожалуйста, – ответила Анджела.

– Точно, – добавила Глория, – нам хочется посмотреть на вас, умные мальчики.

Анджела навела на меня предупреждающий взгляд. Я почуял дичь и поставил капкан.

– А мне не нравится этот «Миллионер», – сказал я. – В викторинах участвуют сплошь подсадные утки да круглые ботаники.

Твой выход, Билли.

– Но, папа, это же так потрясающе интересно! Вот Крис всегда все отгадывает, он сразу же называет все ответы!

– Правда? Поражаюсь.

– Мы на прошлой неделе смотрели каждый вечер. Мама говорит, Крис там легко бы выиграл!

– Наверняка, – хмыкнул я. – Ну ладно, переключай.

Джед переключил на нужную программу, а я мысленно собрался перед битвой.

Первым вышел некий Ронни Стаут, мойщик окон из Рексхама. Он промчался через первые пять вопросов (хотя и не так легко, как я).

– Ты такой умный, папа! – объявил Билли. Я покровительственно засмеялся. Ха! Вот молодчина!

Так, дальше – тяжелее. Оказавшись перед выбором – какой район Лондона носит то же имя, что дочь Билла Клинтона? – Ронни попросил помощь зала. «Значит, Челси», – решился он. Ответ верный! Две тысячи фунтов! Дальше Ронни угадал, что Майлз Дэвис играет на трубе. Четыре тысячи! Но ради восьми тысяч ему пришлось попотеть. Какая группа островов находится под правлением Португалии – Мальдивы, Сейшелы, Канары или Азоры? Я не был полностью уверен, и Ронни тоже. «Позвоню папе», – сказал он.

Меня просто поразили его слова. Сразу ясно, что папа для него – первый помощник в любой трудной ситуации, и сейчас тоже, пусть он даже и не специалист по географии. И тут Билли воскликнул:

– А я бы Крису позвонил! Он все на свете знает!

Шуршал пакет с чипсами, бубнили голоса в телевизоре, и все же в комнате воцарилось гробовое молчание. Глория покосилась на меня. Анджела поджала губы. Джед уставился в экран. По телефону отец Ронни сказал, что может помочь сыну.

– Я так думаю, Азоры, – неуверенно сказал он. Ронни терзался.

– Папа вас любит? – спросил между тем ведущий, Крис Таррант.

– Небось, – улыбнулся Ронни. На его лице отразилась мыслительная работа. Любовь показывала ему дорогу. – Он меня прежде не подводил, так что скажу, как он советует.

Азоры – это и был правильный ответ. На трудном вопросе о разных сортах капусты Ронни попросил «пятьдесят на пятьдесят», но, не дав ответа, решил выйти из игры. Он уносил с собой чек на восемь тысяч фунтов. Я выскользнул в кухню и немного посидел под столом. Игра совершенно меня раздавила. Неужели и впрямь все так плохо?

А правильный ответ…

Билли. Он ничего не мог поделать.

– Пап, я почти готов! Я сажаю Жоржа и Прекрасного Латука в коляску!

Мы собирались в кондитерскую за конфетами. Путешествие длиной в одиннадцать футов.

– Ох, Билли, а нельзя их ко мне в сумку?

– Нет, папа, им у тебя в сумке не нравится!

Я ненавидел, когда Жорж и Латук путешествовали в коляске. Мне приходилось стаскивать ее по длинной лестнице, провозить через дверь магазина, извиняясь перед всеми, кто об нее спотыкался…

– Билли, – сказал я. – Они обожают ездить у меня в сумке. Они бы там присмотрели за деньгами, а в магазине пусть бы сами выбрали свои любимые конфеты.

– Папа… – Билли было уже почти шесть, и репертуар его интонаций расширился.

– Да, Билли?

– Они не едят!

– Ну, поболтают тогда друг с другом.

– Папа…

Я опустил голову на плаху и ждал, когда упадет нож:

– Да, Билли?

– Они говорить не умеют.

Не едят. Не разговаривают. Стоит ли им вообще жить? Я решил не спрашивать.

Однажды на детском празднике ко мне подошла чья-то мама.

– Это вы пришли с той девчушкой? – спросила она.

– Да. – Билли у меня, естественно, был при полном параде, и объяснять было бы трудновато.

– Какая чудесная девочка!

– Хм?

– Она так замечательно держится! Просто невероятно стойкая малышка!

Позже я учинил разбирательство. Билли, оказывается, подошел к этой мамаше и с чистым взором сообщил:

– А у меня мама и папа оба умертые!

– Правда, детка? Неужели?

– Да. Они умерли и ушли на небеса.

И отчего он так непохож на брата? Билли был из тех детей, кто может в подробностях рассказывать, как у него в голове танцуют жвачки.

– Жвачки?

– Да, пап, фруктовые жвачки. Они танцуют, пап! В голове у меня танцуют!

С Билли меня за каждым углом поджидали радуги.

– Пап!

– Да?

– Как тебя зовут?

– Джо.

– А как это пишется?

– Д-ж-о.

– Неправильно! «Это» пишется по-другому! Хи-хи-хи!

Сколько еще продлится этот рай? Вряд ли долго. Билли пока был собой, но постепенно его все больше затягивал конформизм. Как-то на вечеринке у одной девочки ее старший брат заметил Билли.

– Билли? Так девочек не зовут! – заявил он.

– Точно. Он мальчик.

Брат поразмышлял над этим странным откровением и пихнул локтем своего приятеля.

– Гомик! – тихонько сказал он.

По дороге домой Билли задумчиво произнес:

– Хорошо наряжаться пиратом.

Мне больно было видеть его разочарование, но одновременно мне полегчало. Осенью он перейдет из подготовительного класса в первый. Он будет самым старшим в классе (шесть ему исполнится через неделю после начала учебы) и одновременно самым развитым. И все же в чем-то он был чрезвычайно наивен. Да, еще в три года он уяснил, что в официальных ситуациях мальчик, наряженный как девочка, привлечет к себе совершенно ненужное всеобщее внимание. В школу он одевался поскромнее (разве что три пары бус, а так – брюки и майки цветочно-пастельных тонов, обувь без каблуков). Но вскоре ему предстоит выйти в большой и неласковый мир и играть на большой площадке с большими и неласковыми детьми. Я не хотел отдавать его на растерзание бдительным поборникам чистоты полов, чтобы они не превратили его в отбивную котлету. Подготовил ли я его к выживанию?

– Пап!

– Да, Билли?

– Знаешь что?

– Что?

– А Крис умеет тай-чи.

– Подумаешь! А я умею ле-чжи на по-лу.

– А еще Крис научил меня дзюдо.

– Он вообще все на свете умеет?

– Пап, а я тебя могу на пол повалить!

Удар!

– Уййй!

– Я же говорил!

Однажды в классе Билли я просматривал его работы и увидел среди них генеалогическое древо. Билли карандашом изобразил в ряд крошечные лица: Глорию, Джеда, Эстеллу и самого себя. Над детьми он нарисовал женщину с длинными темными волосами и мужчину с бородкой.

– А я где? – мягко спросил я.

– А я это у мамы рисовал.

– Ну и что?

– А ты, ну, ты же мне тогда вроде бы и не совсем папа…

– Нет, я тебе все равно папа! Я всегда твой папа. Где бы ты ни был!

Билли скорчил смешную рожицу – мол, я пошутил.

– Ну а как же Эстелла? – продолжал я. – Она же не дочка мамы с Крисом, правда?

– Нннну… нет, да. Но она все равно моя сестренка.

Да и нет. Нет и да. Впрочем, дело не в генеалогии. Мне не нравилось, что меня потихоньку начинают стирать. Я достал семейные фотографии того времени, когда Анджелы еще не было с нами, и показал их детям. Глория и Джед меня порадовали. Но Билли изумился до крайности:

– Мама что, жила здесь?

– Да, Билли. Жила.

– Ты шутишь!

– Я серьезен, как твоя жизнь, Билли.

– А Крис тут тоже жил?

– Нет. Он жил в мирных джунглях за много миров от нас, изучал там древние секреты вымершего племени Майкрософт и овладевал искусством вязать макраме из остатков белья.

– Да ну!

– Точно. Спроси его, он тебе сам скажет.

– Пап!

– Да, Билли?

– А мы можем купить «Плейстейшн-2»?

– Сначала ты чуть-чуть подрастешь.

– А у мамы дома Крис уже купил!

– Да? А тебе дает в нее играть?

– Пап!

– Да?

– У тебя ведь нет настоящей работы, да?

– Нет, есть!

– Но ты же только рисуешь…

– Эстелла, – объявил я, – сегодня День Отца.

Я поставил ее на кровать и принялся щекотать. Щекотал и щекотал.

– Ну, давай-ка еще! – потребовал я, тыча пальцами ей в маленькие ребрышки. – Ты у нас боишься щекотки, малышка?

Эстелла визжала и ловила меня за руки. Что она пыталась сказать? Мамамамама! Папапаппапапа! Всего восемь месяцев назад мы вышли из роддома, а сколько всего она уже умела! И «ладушки-ладушки», и «с кочки на кочку, с кочки на кочку!». Но ничто не сравнится с Щекоталками.

– Должен предупредить, мисс Стоун, что сопротивление бесполезно. Повторяю вопрос: ты боишься щекотки, а?

Щекоталки были нашей стоуновской семейной традицией. С Джедом они никогда не работали, но Глория их в детстве обожала, а Билли любил и по сей день. Дети, ну-ка к папе! Папа вас помучит!

На секунду я затих и прислушался. С лестницы донеслись осторожные шаги. Вошли Глория, Джед и Билли, с самодельными открытками ко Дню Отца и завтраком на подносе. Анджела замыкала ряды.

– Ой! – взвизгнул я. – Это же мистер Зубик! – Я укрылся под толстым одеялом.

– Бойся мистера Зубика! – трубно возгласил Билли. Он был одет в костюм Девы Марии и держал мистера Зубика за хвост. – Бойся, очень бойся!

Мистер Зубик – это была игрушка для ванной, пластмассовая акула, которая умела пускать воду струей. Иногда мистер Зубик неожиданно нападал на рассвете.

– Но сегодня же День Отца, – трусливо напомнил я. – Разве мистер Зубик не должен сегодня сидеть дома с миссис Зубик и маленькими Зубятами?

– Должен, – уступил мне Билли, – но он хочет до завтрака поговорить.

– Говорите же, о мистер Зубик, – повелел я.

– Мистер Зубик говорит, что я буду жить в большой семье, – сказал Билли.

– Правда? – с внезапно пробудившимся интересом переспросил я. – А что он еще скажет?

– Мистер Зубик говорит, я буду жить в большом доме!

– Да? Понарошку?

– Нет, во дворце за миллион фунтов! С мамой и Крисом! Далеко-далеко!

Я выглянул из-под одеяла.

– А потом что? – спросил я, уже отнюдь не весело. – Мы с тобой еще увидимся? Что говорит мистер Зубик?

Но мистер Зубик уже возвращался домой в ванную. Он сделал свое дело, скотина.

– Во дворце, а? – сказал я, обращаясь к Глории и Джеду. – За миллион фунтов? Далеко-далеко?..

Джед и Глория молчали.

– Звучит заманчиво, – улыбнулся я, едва не подавившись кусочком тоста.

Глава 24

– Аллоагентство недвижимости КантриУэйз Дуэйнслушает чеммогубытьполезен?

– Простите, можно еще раз? У меня была тяжелая ночь.

– Алло. Агентство недвижимости «Кантри Уэйз». Дуэйн слушает. Чем могу быть полезен?

– Спасибо, Дуэйн. Вы настоящий друг.

– Рад помочь, сэр.

– Меня интересует дом, который описан у вас в проспекте. В Хэйдауне. Очаровательная деревенька, я полагаю.

Я выполнял секретную миссию. Насчет тяжелой ночи я соврал. Всего-то выпил один стакан виски, но он действовал долго, часов до четырех, когда голова наконец перестала кружиться, и я отрубился прямо на диване. Проснувшись, я поискал в Интернете престижные агентства недвижимости и нашел на сайте «Кантри Уэйз» красу и гордость всего агентства, огромный дом с большим участком земли, стоимостью в 950 тысяч. Нет, Билли, не миллион, но близко к тому.

– Дуэйн, скажите, – продолжал я, – этим домом уже интересовались?

– Да, сэр, очень.

– Ну, не так уж и пристально, а?

– Очень пристально, сэр, говорю вам.

– Но твердых обещаний пока не было?

– Пока нет, сэр. Но мы ожидаем, что эта недвижимость уйдет очень быстро.

Может, он и не врал. Я знал, что мистер и миссис Пиннок ездили туда с тремя детьми. Не станут же они так просто ездить, если у них нет серьезных намерений. Глория выдала Анджеле ключевые детали: «Такой огромный и шикарный. Только, по-моему, немножко старомодный».

– Хорошо, Дуэйн, я съезжу посмотреть.

Я договорился встретиться с ним в два часа.

До этого мы с Анджелой разработали план. Пока Глория, Джед и Билли живут у мамы, Анджела поедет с Эстеллой в гости к родителям, а я в одиночестве сделаю серьезный ремонт в гостиной, перекрашу ее из грязно-лиловых тонов в горделивые золотые.

– Семи дней мне более чем достаточно, – уверял я Анджелу, провожая их с Эстеллой на поезд.

В субботу я отдыхал.

В воскресенье я ленился.

В понедельник я водрузил оба кресла на диван, после чего лег на ковер и смотрел на них. Что затевают Дайлис с Крисом? Они что, и впрямь собрались переехать из Лондона, не сказавши до «свидания»?

Во вторник я свернул ковер и выкинул его из комнаты. У меня слегка поднялось настроение.

В среду я думал о детях. Мне хотелось быть рядом с ними, сказать им, что все будет хорошо. Из Дерби позвонила Анджела. Я заверил ее, что ремонт идет полным ходом.

А в четверг… в четверг я как раз позвонил Дуэйну. Хэйдаун располагался не так далеко, как те страшные страны, в которые мои страшные сны то и дело переносили Пинноков, но все же это была в некотором роде другая страна. Лесистая, красивая и отвратительно далекая от моих финансовых возможностей. Если моим детям предстоит здесь жить, то, полагал я, мой долг – осмотреть это место. Вряд ли у меня еще будет шанс.

Я припарковал «астру» на дороге и пошел по гравиевой дорожке. На другом конце меня ждал Дуэйн, облокотясь на лиловую «лагуну». Поскольку он мне (ну, пусть впритык) годился в сыновья, глупо было прятать от него мой несчастный рыдван. Но я притворялся другим человеком.

– Мистер Дали? – он протянул мне руку. – Рад познакомиться, сэр.

– Взаимно, Дуэйн, – ответил я. – Рад, что ваша машина так хорошо подходит к моему костюму.

Дуэйн на секунду лишился дара речи. Его, наверное, устрашил мой свадебный костюм, который выходил в свет впервые за долгое время. Я приподнял солнечные очки, дабы показать, что пошутил.

– Мы стремимся угождать, сэр, – сказал Дуэйн, снова обретя городское самообладание. – Зайдем в дом? Хозяева как раз там, они очень милые люди. По-моему, им даже нравятся наши визиты.

Я отступил на шаг, чтобы полюбоваться фасадом – великолепный фронтон, все обшито деревом. Места перед фасадом хватит для нескольких машин. Вокруг зеленел роскошный кустарник, в фигурной живой изгороди стрекотали сверчки.

Дверь была старой и тяжелой. Она приоткрылась, не успел Дуэйн коснуться звонка. Нам отворил седой старик лет семидесяти, умеренной тучности. Он напоминал свежую весеннюю редиску. Его беззаботные манеры говорили о том, что свою закладную он давным-давно выплатил.

– Здравствуйте еще раз, Дуэйн! Вводите джентльмена в дом!

Дуэйн подчинился, и я в момент будто бы перенесся в прошлое. Все внутри было вычурно, узорчато, и дом был весь пропитан шиком и вычурностью. Будто не ведая о современных дельцах из «Икеи», этот дом с гордостью мог называться обиталищем Мистера и Миссис Веселенький Ситчик. Она вертелась рядом с супругом, держа в руках стопку подносиков. Оба оглядели меня, точно я – какой-то новый экзотический экспонат в человеческом зоопарке.

– Так ваша профессия – шоу-бизнес, мистер… Эээ?.. – кинул пробный камень Мистер Ситчик.

– Мистер Дали. Да, шоу-биз. – Убалтывая Дуэйна по телефону, я далековато зашел.

– Как чудесно! – воскликнула супруга Ситчика. – А чем именно занимаетесь?

– Бальными танцами, – пропел я. – Специализируюсь на джиттербаге, как прежде мои родители. – Это-то, по крайней мере, была правда. – Репетиция была в Вест-Энде, потому и машина такая кошмарная.

– Боже, просто голубая мечта! – сказал хозяин. Миссис Ситчик хихикнула. – Ах, сейчас нехорошо так говорить, правда?

– Ничего-ничего, я не в обиде, любезнейший, – сказал я. – Может, проведете меня наверх?

– Это, разумеется, семейный дом, – сказал Ситчик. – Идеальное место для детей. Наши-то давно разъехались…

– А у вас есть дети, мистер Дали? – спросила миссис Ситчик.

– А как вы думаете? – Я решил пококетничать.

– О, даже и не знаю, что сказать!

– У меня их четверо, – сообщил я.

– Четверо! Вот уж дел невпроворот, наверное! – захихикал Ситчик, радуясь, что в спальню меня пускать совершенно неопасно.

– Хо-хо! – в тон ему откликнулся я. – Ни минуты покоя!

Ситчик бросился к крашеной деревянной лестнице.

– С вашего позволения, господа, – сказал Дуэйн, – если я вам не нужен, я выйду, послежу за машиной.

– Вежливый какой юноша, – прошептал хозяин. – Подумать только, какие вежливые эти цветные ребята, если к ним как следует приглядеться.

– Это точно. – Я сменил тему. – Здесь пять спален, так ведь? Это не просто агенты мне наболтали?

Ситчик уверил меня, что это правда. Он провел меня по всем комнатам, которые я мысленно уже приписывал отсутствующим членам своего семейства. В этом доме прекрасно росли бы любые дети. Внизу наш тур продолжился: мне показали две комнаты для приема гостей, кабинет, просторную кухню, отделанную плиткой, туалет, чулан и сад, который сошел бы за угодья величавого поместья. Кто мог там еще жить? Что у них была за жизнь?

В саду Дуэйн присоединился к нам.

– Мистер Дали, если вам потребуется, мы могли бы оказать вам финансовую поддержку.

Я проникся восхищением к своему компаньону из «Кантри Уэйз» – к его профессионализму, его безупречным манерам, его стилю. Карло бы он очень понравился.

– Не могли бы, Дуэйн, – сказал я, – если только ваша фирма не грабит банки.

Взрыв смеха.

– К вам многие уже приходили смотреть дом? – спросил я Миссис Ситчик.

– Немало, немало, – ответил за нее муж – впрочем, не очень убедительно.

– Немало – это сколько, Дуэйн? – осведомился я.