Текст книги "Что за чертовщину я сейчас прочёл (ЛП)"
Автор книги: Дэвид Вонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– А как насчёт такого, – сказал Нимф, – я задам тебе вопрос. Если ты ответишь правильно, мы перейдём к следующему раунду. А если ты ответишь неправильно, то я сделаю круговой надрез, начинающийся от твоего правого уха, ниже по подбородку, за левым ухом, вокруг лба, и снова вернёмся к правому уху. А затем я просто отделю твоё лицо, знаешь, как шкурку от мандарина. И вот теперь вопрос – какой из этих трёх объектов имеет естественное происхождение?
Мне было трудновато понять, как я мог получить какую-либо полезную информацию таким способом, но, кажется, мне не оставалось ничего, кроме как играть по его правилам. Я посмотрел на три предмета. Естественного происхождения, он сказал? Ну, скальпель был, очевидно, делом рук человека. Два других обсидиановых камня – один выглядел нетронутым, словно такую форму он приобрёл в результате воздействия ветра, эрозии или чего-то в этом духе. Другой был определённо выточен как нож, возможно, руками какого-нибудь пещерного человека. Итак, он был натурального происхождения, но форму ножа ему придала рука человека. Выглядело как хороший аргумент.
Человек с моим лицом сказал:
– У тебя есть тридцать секунд для ответа, а затем я начну тебя резать.
– Здесь нет верного ответа. Ты можешь аргументировать оба выбор...
И затем меня осенило.
– Ладно, – сказал я, – все три предмета натурального происхождения.
– Пожалуйста, объяснись.
– Потому что люди сделали из камня скальпель, но люди также являются организмами натурального происхождения. Поэтому всё, что мы когда-либо создали или воплотили, произошло естественным путём.
– Верно! Вода, которая обработала камень или заточка человеческими руками – это всё лишь атомы, что передвигают атомы. Молекулы составляют клетки, а клетки – мозги и органы и конечности, чтобы заточить камень. Будь то грибница, муравейник или мегаполис – это всё составляющие, сила, что изменяет окружающий ландшафт. И в действительности, всё то, что не является естественным по своему происхождению, в природе получает статус сверхъестественного. Итак, перейдём ко второму вопросу. Какой из двух режущих инструментов, лежащих перед тобой, был создан благодаря выбору?
– Я начинаю понимать, куда ты клонишь.
– Ой ли? Одно лезвие было создано пятьсот лет назад угукающим вонючим существом, которого ты бы никогда не признал человеком. Итак, когда этот примат решился создать этот инструмент – с той же целью, с какой я собираюсь его использовать сейчас – создал ли он его благодаря свободному выбору? Или это был лишь животный инстинкт, наподобие того, что заставляет насекомых разбегаться от света?
Хрипящий жук сполз с моей рубашки и я ощутил как его лапки щекочут мне шею.
– Двадцать секунд.
– Я не знаю, чувак, спроси какого-нибудь учёного. Может, существо просто голодало, и увидело мёртвое животное, которое не могло прокусить своими зубами.
– То есть, ты хочешь сказать, что эту вещь изобрёл голод. Но, слушай, чем это отличается от скальпеля? В противном случае ты собираешься бросить вызов механизму, заставляющему дерево тянуться к свету, а насекомое – бежать от него прочь. Этой энергии, которая управляет всеми законами Вселенной, начиная от субатомных частиц и заканчивая твоим хрюкающим предком, который создал этот клинок. Энергии, которая существует только у современных людей.
– Тогда ничто из этого не было создано благодаря свободному выбору. Ты хотел услышать этот ответ, ага? Тогда получай, вот тебе мой ответ. Все мы, ну.... просто ёбаные животные или типа того. И как это вообще соотносится с этой ситуацией?
– Последний вопрос. Если ты прав и мы не в силах принимать свободные решения и следуем слепым инстинктам как насекомые, то есть ли у меня выбор, отрезать твоё лицо или нет? Меня будет вести инстинкт точно такой же, как и жучка.
Жучок заполз на мой подбородок, дыша ещё тяжелее. Кажется, я мог расслышать тихие жучиные проклятия между вдохами.
– То есть, ты хочешь сказать, что в любом случае отрежешь моё лицо, – сказал я. – Что, в общем-то, неважно, потому что это всё нереально. Верно?
– Ты мне скажи.
Нимф взобрался на каталку, обхватив ногами мою грудь. Он взял моё лицо в ладони, но затем всё стало запутанным, и теперь я сидел наверху, удерживая лицо мужчины в своей ладони, держа скальпель в руке. Но теперь на каталке был Джон, не я. Лезвие вошло в кожу и я провёл им по подбородку...
ГЛАВА 16: ВЕЛИКИЙ ХУЁВЫЙ ПОТОП
Я вернулся обратно в собственное тело и обнаружил себя сидящим верхом на Джоне. В моей руке вместо скальпеля была розовая резиновая елда. Я прижимал дилдо к его подбородку, будто бы пытался его вскрыть. Тем временем Джон пытался впихнуть что-то в мой рот – что-то, что крошилось об мою челюсть. Мы оба плескались в луже грязной воды высотой в дюйм.
Джон закричал:
– ЖРИ! ЖРИ, СУКИН СЫН!
– ПОГОДИ! ОСТАНОВИСЬ! – сказал я.
Мы оба моргнули и замерли на месте, принявшись осматриваться кругом. Мы были в Венериной Мухоловке, почившей под натиском вторгнувшегося паводья. Кругом были разбросаны пустые упаковки из-под секс-игрушек, будто бы это место было разграблено мародёрами, пытающимися оживить свои браки. Ощутимо воняло пердежом.
Я слез с Джона. Он застонал и отбросил в сторону что-то из сжатого кулака – пригоршню печенек орео, которые он, по какой-то причине, и пытался запихнуть в мой рот. Он поднялся из воды, после чего закурил.
Я спросил:
– Что произошло? Как долго я был в отключке?
– Я... не знаю. Последнее, что ты помнишь?
– Соевый соус. На заводе Фасоли Сосисоли. Я принял немного, потом всё стало странным. Потом я очнулся здесь. Только что.
Джон кивнул.
– Ага, я тоже.
– Ты сбежал. Выпорхнул из окна второго этажа.
– Ничего такого не припоминаю. Так или иначе, меня и правда потрепало. Повсюду царапины.
Я позвал Эми. Никакого ответа. Через окно пробивался солнечный луч, с восточной стороны. Неподалёку от двери лежало несколько сумок-шопперов из местного магазина технического оборудования. Я мельком осмотрел их содержимое и обнаружил несколько запечатанных пластиковых пакетов с ярко-жёлтым порошком. Один лопнул, демонстрируя своё содержимое – серу. Мы их купили? Если да, то зачем?
Я проверил, на месте ли мой телефон, и это оказалось именно так. Я позвонил Эми.
Она ответила:
– Это ты? Где ты находишься?!?
– Венерина Мухоловка. Я только что очнулся, когда мы с Джоном дрались на резиновых елдаках.
– Где ты был?
– Понятия не имею. Как долго я отсутствовал? Всю ночь?
– Всю ночь? Сейчас утро понедельника. Тебя не было двое суток.
– О. Блядь. Ты совсем ничего не слышала обо мне за это время?
– Ты принял Соевый Соус, глянул на Чейстити и закричал «ЭТО ХУЕПАД, КРОШКА!», после чего выбежал из здания. Сказал ей подождать с часок и так и не вернулся. Это была ночь пятницы. На самом деле, тогда она прождала до самого утра, но теперь уже давно ушла. Всю субботу и воскресенье я ничего не слышала о вас. Я чертовски волновалась. Что вы делали эти два дня?
– Без понятия. Возможно, смогу вспомнить позднее. И что, за тобой так никто и не пришёл?
– Нет, до сих пор. – ответила она, – Возможно, они не работают в выходные.
– Хорошо. Ладно... так где ты остановилась?
– Я ночевала в Фасоли Сосисоли. Не знала, куда ещё пойти. Спала в верхней одежде на диване, мёрзла всю ночь. Ники принесла мне еды. Впрочем, здесь меня никто не побеспокоил.
– Окей. Чудесно. Что ж... Вот блядь. Прости, Эми. Но, возможно, мы с Джоном позаботились об этом. Пока мы были под Соусом – возможно, мы всё исправили. Что-то произошло, пока нас не было?
– Да. Ещё десять детей пропали.
– Ты сказала «десять»?
– Пропали без вести вчера. Все из одного места, Мотеля Роача. Все дети байкеров. У них там был один номер, который они использовали типа как детский сад. Вчера большинство байкеров было на похоронах Лемми. Они вернулись и застали леди-сиделку в ярости. Она сказала, что отвернулась буквально на секунду, и они исчезли. Возрождение Христово вышло на тропу войны. Они разрывают город на куски.
– Вот дерьмо. Постой – так это настоящие дети или как в той ситуации с Мики?
– Я видела фотографии.
– О. Фотографии?
– Ага, я прямо сейчас разговариваю с их родителями. Я в мотеле.
– Что ты там делаешь?
– Я только что ответила – помогаем им понять, что происходит. Чем я, по-твоему, занималась все выходные? Я работаю над делом.
– Отлично, отлично. Мы скоро будем.
– Мир не останавливается, когда тебя нет поблизости, Дэвид.
– Я знаю, прости меня. Господи.
– Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Я положил трубку, и мы выбрались на парковку. Джип Джона был припаркован неподалёку, из чего я сделал вывод, что в какой-то момент мы решили за ним вернуться. Табличка на входной двери Венериной Мухоловки информировала нас о том, что они закрыты до ближайшего уведомления из-за наводнения. Пока ещё не весь район находился под водой, но на данный момент виднелась лишь парочка островков суши и дороги на возвышенностях. Всё остальное было затоплено под парой дюймов бурлящей коричневой воды, несущей течениями палки, мусор и ошмётки мёртвой травы.
Мы поднялись наверх и обнаружили квартиру примерно в том же состоянии, в котором я её и оставил, если опустить тот факт, что теперь повсюду были разбросаны ящики. У двери было сложено десять упаковок Маунтин Дью Код Красный. На журнальном столике лежал счёт за доставку – по всей видимости, я потратил всю награду за Мики Пайтона на покупку целой кучи содовой. Неподалёку валялось несколько гораздо более массивных коробок с надписью ЭРОТИЧЕСКИЕ СИЛИКОНОВЫЕ ЯГОДИЦЫ ВЕЛЬВЕТСОФТ. Один из нас – надеюсь, это был Джон – судя по всему использовал свою кредитку, чтобы купить каждую из этих резиновых задниц из магазина снизу. Я посмотрел на Джона и начал спрашивать, его ли это рук дело, но он лишь медленно покачал головой в ответ.
– Я всё равно ничего не помню.
Я взял бутылку Маунтин Дью и рассказал ему о пропавших детях.
– Погоди. Просто... Постой. Если это подделки, могли ли они просто промыть мозги всем этим людям? Всему сообществу?
– Это, – ответил я, – именно то, что нам предстоит узнать в первую очередь.
Я пошёл в ванную, чтобы поссать, и увидел на зеркале три слова, написанные задом наперёд чем-то, что, как я надеюсь, было маркером сухого стирания:
ЙОТТЕРОЛ С ИРОВОГОП
Это была надпись: «Поговори с Лореттой» поверх зеркального отражения, в чём не было никакого смысла, поскольку текст был написан на самом зеркале, так что для меня он всё ещё был написан задом наперёд. Будь он написан на стене перед зеркалом – это сработало бы. Я распознал почерк Джона.
– Думаю, мы должны поговорить с женой Теда, – сказал я.
Я провёл рукой по буквам на зеркале. Это не было маркером сухого стирания.
Джон взглянул на надпись и спросил:
– Почему мы просто не пошли и не поговорили с Лореттой, вместо этого оставив самим себе записку, чтобы сделать это позднее?
– Возможно, мы... нет. Джон...
– Что?
– Ты ведь не оставил кучу загадочных улик просто потому что хотел создать ситуацию в стиле «Чувак, где моя тачка?» Ты не мог так поступить. Пожалуйста, скажи, что не мог.
– Что ж, даже если я так и сделал, уверен, у меня были на то весомые основания. Знаешь, думаю, эти силиконовые жопы – тоже зацепка.
– Господи Иисусе.
– Слушай, суть в том, что мы должны пойти и поговорить с Лореттой, как сказано в записке. Может, там мы и найдём следующую подсказку.
– Иди нахер. Мы поедем в Мотель Роача. Там Эми.
Я задумался на мгновение и добавил:
– До меня только что дошло, что она сказала «мы», когда говорила мне, что она в мотеле. Интересно, кто с ней?
– Может, копы? Или тот чувак с работы, с которым у неё роман.
***
На пути к мотелю мы наткнулись на некоторые улицы, перекрытые городскими властями за нахождение под водой – не настолько, чтобы можно было утонуть, но в достаточной степени, чтобы свести к нулю силу сцепления, если вы не будете достаточно внимательны. Я мог вспомнить только одно действительно серьёзное наводнение за время, пока я жил здесь – тогда мне было десять. Школу закрыли на три недели и ещё месяц после этого, когда спала вода, повсюду воняло рыбой. На этот раз было ещё хуже.
Въезд на парковку Мотеля Роача был перекрыт парочкой жутковатых байкеров. Мы приблизились к ним и самый здоровый сказал:
– Мы закрыты.
Сзади к нему подошёл человек, не Эми или Чейстити, но чёртов НОНовский агент, Хелена Таскер. Она пробормотала что-то здоровяку, и он отступил в сторону, одарив нас злобным взглядом, когда мы прошли мимо него.
Я обратился к Джону:
– Ты, случаем, не прихватил пушку?
– Просто дай мне с ней поговорить.
Мы припарковались и, как только Джон выскочил из машины, он обратился к Таскер:
– Значит, ты всё-таки не умерла?
– А должна была?
– Ты словила пулю прямо в грудь два дня назад.
– Насколько обдолбан ты был, когда приехал повидаться со мной в вечер пятницы?
– Я приезжал к тебе?
– Судя по всему, весьма обдолбан. Я не собираюсь повторяться. Мои работодатели предоставили первую помощь, и я была на ногах уже через час. Даже шрама не осталось.
– Впечатляет. Твой напарник поблизости?
– Его мозг был поражён нейронным скрэмблером, и вся верхняя часть его тела была раздавлена внедорожником. Он вернётся на службу только сегодня днём.
Джон кивнул.
– Разумеется. Что ж, не могли бы вы кратко пересказать мне содержание нашего пятничного разговора?
– Ты попросил меня о помощи.
– О помощи?
– Да. С кучкой детей, которые вскоре должны пропасть.
Эми вышла из-за спины Таскер, одетая в свой красный дождевик, делающий её похожей на маленькую девочку из «Списка Шиндлера». Она подошла прямо к Таскер и произнесла:
– Я поговорила с ним, он сказал, что половина шайки считает, что детей похитили члены конкурирующей банды под названием Плоскоземцы. Некоторые считают, что они были вознесены Господом и близится конец света. Все прочие думают, что это были богомыши, некоторые утверждают, что видели их в тот день.
Эми бросила взгляд на нас с Джоном.
– Вы, ребята, выглядите просто ужасно.
– Что за богомыши? – переспросила Таскер.
Я ответил:
– Это не имеет отношения к делу. На ютубе появилось видео с крылатым монстром, ставшее вирусным в городе, и теперь людям кажется, что они видят его повсюду. Типичная херня в духе Бигфута. Так, эм, вы двое теперь напарницы?
Эми посмотрела на Джона и произнесла с возмущением:
– Ты велел ей отыскать меня!
– Хорошо, успокойся. – сказал я Эми, после чего обратился к Таскер, – Байкеры разговаривают с вами несмотря на то, что пару дней назад вы устроили эту странную стычку на автостоянке?
– Они думают, что она из ФБР, – ответила Эми, – У неё есть удостоверения из всех агентств.
– Отлично, так вы с агентом поднимали тему того, что там и вовсе может не быть никаких пропавших детей, что все они могут оказаться лишь кучкой фальшивых воспоминаний, внушённых ульем контролирующих разум сикарашек-перевёртышей?
Выражение лица агента Таскер подтвердило, что Эми не поднимала эту тему.
– Погоди, ты скрывала это от неё не просто так? – уточнил Джон, – В таком случае, забудь всё, что мы говорили.
Эми махнула рукой.
– У них есть документы, фотографии. Это настоящие дети.
Джон задумчиво почесал брови.
– Мы можем на них взглянуть?
Мы проследовали за Таскер в головной офис, который, судя по всему, был конфискован «ФБР». В офисе воняло сигаретами и машинной смазкой. Таскер достала папку с документами из плоского чёрного портфеля, который автоматически открывался, когда она говорила с ним на латыни. Она вытащила стопку страниц и протянула их Джону.
Он мельком пролистнул их и обратился к Таскер:
– И вы всё это проверили? Это не подделки или что-то в этом духе?
– Нет. С чего бы вдруг?
Он обратился к Эми:
– Ты тоже их видела? По-твоему, выглядят убедительно?
– Это не похоже на Фотошоп или вроде того. Хотя я в этом не спец. А что?
Джон протянул страницы мне.
Абсолютно каждая из них была пустой.
Я вздохнул.
– Ты объясняй. У меня голова раскалывается.
Джон перевёл дух, не зная, с чего начать. Наконец, он повернулся к Эми и сказал:
– Пока я ловил трипак с Соевого Соуса, я кое-что увидел. Воспоминание от лица другого человека. Там я был в доме Ноллов, встречался с детективом Баумэном. Мы разговариваем, и тут Баумэн попросил недавнее фото, и Тед открывает свой бумажник, и тот начинает говорить так, будто бы смотрит именно на фото – спрашивает, какой длины сейчас волосы девочки и всё в таком духе. Затем он протягивает его мне, и я показываю его Дейву, когда он подъезжает. Это всегда было пластиковой жёлто-синей карточкой кинопроката Блокбастер, каждый раз, когда мы видели лицо маленькой девочки. Что имеет смысл, потому что если сикарашки способны переписывать наши воспоминания с определённого расстояния, значит, они могут заставить вас «помнить» как мы видели то, что они хотят, уже через секунду после того, как мы посмотрим. Таким образом, если копы или кто-то ещё решат посвятить целые выходные поиску информации об этих детях через правительственные базы данных, и они будут иметь чёткие воспоминания о том, как находили страницу за страницей. Но если мы с Дейвом будем наблюдать за их работой – в смысле, прямо сейчас, пока мы под воздействием эффекта от Соуса – мы увидим их пялющимися в пустой монитор. Или не делающими вообще ничего.
Эми ответила:
– Это... Нет. Это не может работать так.
– Почему нет?
– Потому что как тогда мы можем доверять хоть чему-то из того, что мы видим или слышим?
Именно так, подумал я.
– Вам понадобится подмога. – сказала агент Таскер, – Что именно вы предлагаете?
Итак, мы ей рассказали. Когда мы закончили, на её лице появилось выражение повара из ресторана фастфуда, увидевшего огромную группу голодных алкашей, заваливающихся в заведение за пять минут до закрытия.
Она сказала:
– Я должна обговорить это со своим руководством.
– Разумеется. Дайте нам знать, что они скажут. – ответил я.
– Вы не будете способны понять, что они скажут. Идите домой и ждите там, ни с кем не разговаривайте. В конце концов СМИ узнают о пропавших детях, но чем дольше мы будем скрывать это от них, тем больше у нас шансов сдержать угрозу. Ты вообще меня слушаешь?
– Что? Да, большое спасибо, я часто приседаю.
Она развернулась и резко распахнула дверь, демонстрируя полное отсутствие реакции проливному дождю. Как только она ушла, я обратился к Эми:
– Мы нашли улику, указывающую на Лоретту, жену Тена Нолла. Мы должны поговорить с ней.
– Улику?
Джон ответил:
– Я написал «Поговори с Лореттой» на зеркале в вашей ванной. Есть идеи, зачем я мог это сделать?
– По мне так это звучит как ситуация в духе «Чувак, Где Моя Тачка?»
– Нет, всмысле, почему мы должны поговорить именно с Лореттой.
– Ну, думаю у Лоретты есть Мэгги. Или, – Эми сделала пару кавычек в воздухе с помощью своих пальцев – у неё есть «Мэгги».
– Ох. И правда что. – отозвался Джон.
– Что ж, тогда мы просто должны зайти и, эм, объяснить ситуацию. Она сможет понять, верно? – сказал я.
– Как думаешь, два десятка силиконовых жоп для секса смогут её убедить? – сказал Джон.
ГЛАВА 17: У МЭГГИ ЗА ЗАВТРАКОМ
Мы решили втроём поехать к Лоретте, но сразу же договорившись, что если возле её дома будет стоять автомобиль Теда, мы проедем мимо, потому что Тед всё ещё хотел всадить пулю мне в лоб.
Никаких следов Импалы. Тем не менее, мы соблюли небольшие меры предосторожности, припарковавшись возле Тако Билла, а не напротив дома Лоретты. Окно забегаловки украшала надпись из баллончика, гласившая:
МЫ ОТКРЫТЫ
В ЖОПУ НАВОДНЕНИЕ
...но всё говорило о том, что у них оставалось менее двух суток до того, как их повара будут стоять по колено в воде во время поджаривания гриля. Машины ползли по улице, стараясь уворачиваться от переполненных водостоков.
– Слушай, – обратился я к Джону, – насчёт встречи, что была у тебя с агентом НОНа в ночь пятницы. Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Ну, ты же в курсе, как оно, когда ты на Соусе. Ты видишь штуки. Ты как будто во сне, или словно пытаешься вспомнить что-то из глубокого детства и не очень уверен, реальное ли это воспоминание или твой мозг просто собрал кусочки из чьих-то рассказов. Ну, я помню, что бежал прочь от здания Фасоли Сосисоли и подумал: «мне нужно средство передвижения». И тут же ко мне подъезжает парнишка верхом на Сузуки, и говорит, мол, так и так, пять лет назад получил письмо, в котором просили доставить мотоцикл в это время и в это место. Я, значит, запрыгнул, рванул, поехал и прибился к конвою машин НОНа. Каким-то неведомым образом я был уверен, в каком из грузовиков меня дожидается Сочнокисо.
– Прости, кто-кто? – переспросила Эми.
– Ну, та агентша, с которой мы толковали. Неважно, я прыгаю с мотоцикла на крышу грузовика – я так помню, никаких вопросов – и тут тормоза визжат, а я ору, мол, мне нужно поговорить с ней, ну, она меня пустила в кабину, и мы остались с ней наедине. Я говорю, мне только на пять минуточек, а она отвечает, ну, а мне и двадцати сантиметров хватит.
– Иисусе, – вырвалось из Эми.
– Слушай, всё точно было не так, – сказал я.
– Я тебе клянусь, говорю, что помню!
– Ты помнишь ещё что-нибудь из твоего путешествия? Что-нибудь не абсолютно, блядь, идиотское? Что-то о Лоретте или Мэгги, что-то, что поможет нам приготовиться к неизбежному?
Он покачал головой.
– Я не знаю. Не уверен, что помню. Ты?
– Нет. У меня было видение с Нимфом, и он пытался задвинуть мне про смысл жизни, а потом я очнулся.
– Ладно. – Сказала Эми. – Думаю, мне снова придётся идти в одиночку, потому что Мэгги и Лоретта до сих пор считают вас похитителями.
– Ты не пойдёшь туда одна. Уж точно не после всего, что случилось. Если нам придётся идти на абордаж, силой, мы сделаем это.
– В каком смысле силой? – спросила Эми.
– Убрать Мэгги?
– Надпись означала «Поговори с Лореттой», а не «Убей её ребёнка».
– Но это не ребёнок!
– Мы всё ещё не знаем этого. Слушайте, вы можете спорить, сколько влезет, а я пойду туда. Я запихну телефон в карман дождевика, и вы увидите-
– Но что, если Мэгги превратится в-
– Тшш. Дай мне закончить. Опасность не в том, что Мэгги превратится в чудище, а опасность в том, что они снова начнут играть с моим сознанием. Если она превратится в монстра, я заору и убегу оттуда, а если они начнут путать мои мысли, вам придётся вытащить меня оттуда, ребята, и вдарить мне здравым смыслом.
– Мне, в любом случае, это не нравится, – подытожил я.
– Конечно же, ты можешь тут сидеть и жаловаться на мой выбор, покуда я зайду внутрь. – Она открыла дверь. – Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Мы наблюдали издалека как красный дождевик Эми мелькает под дождём. Она постучала в дверь дома Лоретты, а затем зашла внутрь. Я начал смотреть в телефон, но вид был так себе – половину видео закрывал карман дождевика. Эми толкнула дверь, кажется, отвечая на приветствие, но я не расслышал, поскольку микрофон зашуршал о дождевик.
– Мне это не нравится, – сказал я.
– Я ожидал, что ты скажешь что-то подобное, – сказал Джон. – Дадим ей минутку, а затем вломимся туда.
Эми зашла в гостиную. Мы могли расслышать, как Лоретта говорит из кухни:
– ...на самом деле она справляется с этим куда лучше, чем взрослые. Но, ты же знаешь, дети сильнее нас. Джон был здесь вчера, он мне всё объяснил. Я знаю, что ты хочешь помочь, неважно, что говорит Тед. И все эти пропавшие дети... ужасно.
– Ох, – сказала Эми, – я не знала, что к вам заходил Джон. Вы бы не могли уточнить, что именно он объяснил?
Через камеру Эми мы увидели, как Лоретта зашла в комнату, держа в руках кружку с кофе.
Её половина исчезла.
Она выглядела так, будто её истерзала большая белая акула. У неё почти не было шеи, из-за чего ей не удавалось держать голову вертикально – остался лишь белый позвонок и желтоватая связка, окружённая оторванным мясом. У неё было оторвано около трети туловища – от бедра до подмышки.
Она продолжала говорить, будто всё было в порядке. Я мог разглядеть, как дёргалась её трахея, как с каждым вдохом раздувалось её лёгкое.
Эта женщина не могла быть живой.
Джон был на низком старте, и я понял, что он тоже это увидел. Но Эми, очевидно, решила вежливо поддержать разговор.
– Джон сказал мне, что полиция отпустила тебя, что у плохого парня было такое же телосложение и цвет волос, как и у Дэвида, и они уже устранили его как угрозу. И, всё-таки я не хочу, чтобы он приходил. Мэгги всё ещё в кровати и он может испугать её, чего мне не хочется. Итак, тебе что-то нужно?
Я видел на видео, как живот женщины дёргался и дрожал, переваривая её завтрак.
– Я не уверена, – ответила Эми. – Вы знаете, мы всё ещё стремимся помочь всеми силами...
– Да, я знаю, что за этим стоит нечто большее, – сказала Лоретта и маленький кусочек кожи подпрыгнул у её горла. – Мэгги вела себя странно перед похищением, я в курсе. И я знаю, что это было чем-то... из ряда вон.
– А вела ли себя Мэгги странно с тех пор, как вернулась? – спросила Эми.
– Сложно не учитывать то, через что она прошла, знаешь.
– Могу ли я повидаться с ней?
Лоретта пригласила Эми идти за ней в спальню Мэгги, и камера следила за тем, как искалеченная женщина идёт по коридору. Она открыла дверь и сказала:
– Мэгс? Ты проснулась?
Ответом, донесшимся из спальни, был страшный гортанный вопль. Джон взглянул на меня. Эми отреагировала так, словно услышала прелестный голос маленькой девочки и сказала:
– Ох, я думаю, нам надо дать ей поспать, я не хотела мешать-
Лоретта заглянула в спальню и сказала:
– Здесь девушка, она хочет быстро с тобой повидаться. Только минутку.
– ККРКРРРЕЕЕЕЕ ..... КЫКЫКЫКЫКЫКЫКЫК!
– Всё в порядке, она помогает полиции.
– ИИЫЫЫЫ. Ииииии.....
Лоретта открыла дверь.
На кровати лежала личинка.
Она была размером со среднестатистического человеческого детёныша. Её кожа была полупрозрачна и я мог видеть, как её пищеварительная система переваривает остатки, должно быть, чьих-то мяса и костей.
– Хех, – сказал Джон.
– Я иду туда-
– Погодь.
– Мэгги? – спросила Эми, пройдя в комнату. Камера подсказывала, что она наклонилась над кроватью. – Ты чувствуешь себя хорошо?
«Мэгги» визжала, кудахтала и издавала причмокивающие звуки.
Лоретта села на кровать рядом с «Мэгги» и существо прихлюпало к ней поближе. Мать положила свою руку на спину личинки, а морда монстра, увенчанная круглой пастью с острыми зубами, впилась аккурат в бок Лоретты.
– Я просто очень счастлива, что она теперь снова со мной. Моё сердце разрывается каждый раз, когда я слышу о пропавших детях, но сегодня я поняла, что эгоистична. Я очень счастлива, что вернула Мэгги, и я хочу быть уверена, что они не заполучат её обратно. И если вы, ребята, можете помочь с этим, мне больше ничего не нужно.
Я знал, что эффекты Соевого Соуса подразумевали, что наше с Джоном восприятие мира отличается от окружающего. Но я заставил себя сконцентрироваться и заметил, как туча сикарашек роилась вокруг личинки, приобретая размытые очертания маленькой девочки. И если бы мне удалось сконцентрироваться ещё немного, я бы увидел светловолосую девочку, которую видел весь остальной мир, ребёнка, которого видела Эми, ту, что внедрили в воспоминания Лоретты Нолл. Но затем я моргнул и снова увидел личинку. Голодную, пульсирующую.
«Мэгги» раззявила пасть и откусила часть от живота Лоретты, смачно пережёвывая кожу и жир. Лоретта даже не пошевелилась.
КНИГА III
Выдержка из путеводителя по Кошмару: Адский Паразит
автор: д-р Альберт Маркони
Существовал известный мысленный эксперимент, проходящий примерно таким образом:
Маленькая девочка рождена слепой. Она имеет в распоряжении две деревянные игрушки: мяч и блок. После долгих лет игры и с тем, и с другим, она незамедлительно узнаёт очертания каждого из них на ощупь – сфера и куб. Затем, позднее, она получает возможность исправить своё зрение с помощью операции. Теперь, когда она впервые может видеть, будет ли способна эта юная леди на глаз отличить блок от мяча?
Я сказал, что этот мыслительный эксперимент «существовал», потому что сейчас мы знаем ответ на этот вопрос: нет. Реальные подопытные, чьё зрение было восстановлено, в первый раз не смогли связать визуальный образ куба с восемью острыми углами, которые они чувствовали под своими пальцами. Они целиком и полностью ожидают, что он будет ощущаться как гладкая сфера до тех пор, пока не дотронутся до него и не убедятся в обратном.
Вывод? Вы не видите своими глазами. Вы видите своим мозгом.
Визуальные данные, поступающие по волокнам зрительных нервов, являются, по сути, набором бессмысленных шумов без способности мозга систематизировать и раскладывать по полочкам поступающую информацию. Это ведёт к довольно банальному выводу – то, что вы видите (буквально, не иносказательно говоря), является результатом того, как вы заточены видеть, и ничего более.
Если вам больше нравится метафорическое изложение – представьте себе собаку, питомца семьи, лежащую бок о бок со своим хозяином перед телевизором, за просмотром очередного вечернего шоу. Собаки не могут видеть того, что показывается по телевизору (их глаза устроены совершенно иначе), и поэтому, всё что им доступно для понимания – так это только то, что хозяева сидят по своим местам, недвижно, бесшумно, и смотрят в шумный квадратный ящик на стене. Пёс может слышать звуки, голоса, исходящие от объекта, но раздражители не подкреплены запахами – и соответственно, не представляют никакого интереса.
Даже если бы собаку можно было научить коммуницировать с людьми на их уровне, всё равно было бы невозможно доступно объяснить животному, зачем люди безэмоционально, по нескольку часов, пялятся в один громкий и бессмысленный ящик, наблюдая за такими же людьми за мили и за многие годы от себя.
Короче говоря – собака и её хозяева в одной вселенной, в одной комнате, но существуют в диаметрально противоположных реальностях.
На следующий же день семейство берёт своего питомца на прогулку в парк. Им не понять, почему собака так оголтело вынюхивает каждый угол в бордюре, каждый сантиметр газона, ведомая, раззадоренная, неясно чем.
Им действительно неясно, по какой причине их пёс так обсессивно что-то пытается вынюхать в анусе чужой собаки, почему рвётся с поводка, и, в конце концов, они препятствуют этому – любопытный, неловкий пёс со своими странными привычками, не более.
Как собака вообще могла бы объяснить эти миллиарды сплетений различных ароматов и запахов, сказать, что её обоняние во много тысяч раз превосходит человеческое по способности воспринимать, и рассказать, что буквально на паре травинок можно уловить отголоски драки, разыгрывавшейся не на жизнь, а на смерть ещё днём ранее?
Одна понюшка – и, например, гончая понимает, что животное, на которое ведётся облава, недавно мочилось здесь, и по следам его понятно, что метаболизм не в порядке, да и страшно ему было безумно. Другая, оставленная собакой – и ваш питомец мог бы рассказать о том, кто оставил след, всё; биографию, возраст, успехи в охоте и личной жизни, соответствие статусу особи, подходящей для спаривания, и/или вероятность выигрыша в схватке на лидерство.
