Текст книги "Тень над Вавилоном"

Автор книги: Дэвид Мэйсон (Мейсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Часть четвертая
Ослепительная вспышка

80

Машина свернула с шоссе, ведущего в Спин-Бридж, на подъездную дорогу к коттеджу и остановилась. Из нее вышел заместитель директора отдела MI-5 и проследовал по дорожке к крыльцу. Постучав два раза, он стал ждать, лениво поглядывая на верстак, прислоненный под навесом к стене дома.

Дверь открылась. В проеме стоял Дэнни Макдоналд, его рука висела на перевязи. На лице молодого человека отразилось изумление, а затем радость:

– Вот это да, здравствуйте, сэр! Какой приятный сюрприз! Проходите, пожалуйста!

– Спасибо, Дэнни, – поблагодарил Макс Гудейл.

Он прошел за Макдоналдом в гостиную. Это была милая теплая комната. Прелестная молодая женщина с копной золотисто-каштановых волос деловито развешивала на карнизе пару веселеньких занавесок. При появлении Гудейла она спрыгнула со стула.

– Сэр, я хотел бы познакомить вас со своей невестой Шейлой. – Макдоналд представил их друг другу.

Шейла вспыхнула и улыбнулась.

– Рад нашей встрече, дорогая, – сказал Гудейл, улыбнувшись в ответ. – И как же вам удалось отыскать этого юношу?

– О, я живу здесь неподалеку, – ответила она. – В поселке Карвейг. У моей мамы там постоялый двор, а я ей помогаю.

– Ага, значит, вы бросили работу и оставили маму в одиночку управляться со всеми делами, – шутливо подцепил ее Гудейл.

– О нет, вовсе даже нет! – воскликнула Шейла защищаясь. – Мама уехала в отпуск – и, кстати, ей давно бы пора. Мама отдыхает первый раз за много лет. Взяла и вдруг решила уехать. Теперь гостиница закрыта на три недели.

– Простите меня, дорогая, – извинился он. – На самом деле, я совсем не хотел вас уколоть. Вы уж меня извините. Наверно, она отправилась в приятное место?

– О да, в Италию, – ответила Шейла, снова улыбнувшись. – Она поехала в Рим, и это честно заслуженный отдых. А теперь, – она приложила руку к горлу, – могу я предложить вам чашку чая?

– Вы очень любезны, – поблагодарил Гудейл. – А потом, боюсь, мне придется переговорить с Дэнни один на один. Надеюсь, вы не обидитесь?

Шейла была озадачена, но кивок со стороны Дэнни ее успокоил. Она ушла на кухню вскипятить чайник, а мужчины присели. Ожидая ее, Гудейл и Макдоналд коротко переговорили. Затем появилась Шейла с подносом в руках. Гудейл поблагодарил ее за радушие, и она вернулась на кухню, оставив мужчин наедине.

Мужчины выжидательно посмотрели друг на друга. Молчание нарушил Гудейл:

– Паршивая эта рана, Дэнни, – произнес он мягко. – Доктору уже показывал?

Макдоналд неуверенно заерзал на стуле.

– Всего лишь царапина, сэр, только-то и всего. – Он выдавил улыбку.

– Насколько я слышал, это чертовски большая, здоровенная, в полдюйма дыра, а вовсе не царапина, – возразил Гудейл, его глаза неожиданно приобрели стальной цвет.

Макдоналд побледнел.

– Кто… кто, черт возьми, вам сказал это, сэр?

– Вчера я виделся с твоим приятелем, – ответил Гудейл, его глаза ни на мгновение не отрывались от лица Дэнни. – С парнем по имени Джонни Берн. Он, правда, не назвал мне твоего имени, но я и так уже знал. А этот твой красивый загар, – не без ехидства добавил он, – лишнее тому подтверждение.

Макдоналд был потрясен. Он бесшумно открыл и закрыл рот. Его голос, когда он его обрел, был едва слышен:

– И много ли вы знаете?

– Почти все. Надеюсь, об остальном ты мне расскажешь. – Взгляд Гудейла безжалостно сверлил Макдоналда.

– Что со мной теперь будет? – медленно спросил он осевшим голосом.

– Во многом это зависит от твоих ответов, Дэнни, – мягко пояснил Гудейл.

– Но как вам удалось узнать? Что нас выдало?

– Целый ряд совпадений. В основном, неудачный для вас расклад и чистая случайность. Но об этом – в свое время. Сначала я расскажу тебе одну историю. Возможно, ты меня поправишь, если я напутаю что-то в деталях.

Макдоналд тупо кивнул.

– Я никогда не слышал, как умер твой брат Фергус, – начал Гудейл, пристально взглянув на фотографию на камине, – но в прошлую среду я вспомнил кое-что из прочитанного в газетах, то, что я в свое время никак не связывал с тобой. Так вот, я отправился в библиотеку и полистал старые номера газет. Фергус был женат на девушке из Бахрейна, не так ли? – Макдоналд не стал возражать, и он продолжил: – Он уехал жить в Кувейт, где работал на нефтяную компанию. Там он женился и обосновался. Когда вторглись иракцы, он и его семья были взяты в плен. Его самого пытали, а жену и молоденькую дочь неоднократно избивали и насиловали прямо у него на глазах. Затем его разлучили с ними, а через два дня были найдены их изуродованные тела. Твой брат содержался как заложник в рамках программы Саддама Хуссейна «Живой щит» и в конце концов был освобожден вместе с остальными. Он умер месяца через три после этого, будучи сломленным человеком. Я все правильно понял?

– Да, сэр, – хрипло ответил Макдоналд, в его голосе сквозила боль воспоминаний. И тут он не сдержался: – Я согласился сделать это только из-за того, что с ним случилось!

– Я знаю, Дэнни, – сказал ласково Гудейл. – Эд Хауард ведь тоже знал об этом. Ведь именно так он тебя завербовал?

– Да, – ответил Макдоналд. – Он сказал, что знает три причины, по которым я это сделаю. И я сразу же догадался, какие: Фергус, его жена и его дочь. – На его лице мелькнуло выражение непонимания, и он добавил: – А как вы узнали про Эда?

– Мой знакомый по имени Генри Стоунер припомнил, что Хауард спрашивал у него про тебя. Ты слышал о Стоунере – он тебе писал и пытался заманить в свою команду по спортивной стрельбе.

– Да.

– Записи о посетителях в Британской библиотеке периодических изданий подтвердили эту связь. В ноябре прошлого года Хауард запрашивал те же материалы, что и я. Когда я позвонил Хауарду домой, автоответчик сообщил, что хозяин в отъезде. Я также позвонил и тебе сюда, но мне никто не ответил. А теперь, Дэнни, – Гудейл снова посмотрел ему прямо в глаза, – я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы. – Во-первых, что в точности произошло в Тикрите в тот день?

– Разве Эд не сказал вам?

– Я с ним не говорил – только с Берном. А я знаю, что Берна там не было: он сторожил машины. А теперь, пожалуйста, отвечай на вопрос.

Дэнни Макдоналд начал говорить. Весь рассказ занял почти целый час – молодой человек описывал события живо и ярко, не упуекая малейших подробностей. Гудейл почти не перебивал. Из Дэнни выплескивались эмоции – его глаза засветились, когда он рассказывал о смерти Саддама Хуссейна, затем они потемнели, когда он с горечью вспоминал о гибели двух своих друзей.

Когда он закончил, Гудейл наконец выразил вслух свое отношение к услышанному:

– Можешь ты это хоть чем-то подтвердить? Несмотря на кое-какие слухи, дошедшие из Ирана, из самого Багдада не поступило ничего такого, что указывало бы на достоверность рассказанного тобою.

Макдоналд, похоже, прикидывал что-то в уме. Наконец он согласно кивнул. Поднявшись, он подошел к тумбочке и, отомкнув ящик, извлек оттуда конверт с пачкой черно-белых фотографий. Он передал его Гудейлу.

– У Эда была фотокамера на небольшом штативе. С длиннофокусным объективом и автоматической протяжкой пленки. Вот что он ею отснял.

Одну за одной Гудейл начал внимательно просматривать фотографии. Они были потрясающими. Первые несколько снимков четко показывали гибель двойника Саддама и адъютанта; еще на нескольких снимках запечатлелось прибытие настоящего Саддама с последовавшим убийством иранского дипломата; и наконец, последние детально иллюстрировали смерть самого тирана. Гудейл оторвал от них взгляд.

– Это прислал тебе Хауард?

– Пришли сегодня днем по почте.

Только тут Гудейл обратил внимание на итальянскую марку на конверте. Боже праведный, подумал он, неужели Эд Хауард и мать Шейлы… Он решил, что сейчас не время для подобных размышлений, и снова вперил взгляд в Макдоналда.

– Дэнни, кем был второй мужчина, которого ты застрелил? Тот, что стоял на платформе за двойником Саддама?

– Его звали Алаа Хуссейн Али, – медленно произнес Макдоналд. – Когда иракцы захватили Кувейт, он был полковником их тайной полиции Мухабарат. Саддам назначил его официальным премьер-министром Кувейта, так называемой девятнадцатой провинции Ирака. Он лично руководил пытками моего брата – Фергус рассказывал мне перед смертью и показал его фотографию. Я узнал его на платформе. – Голос Макдоналда стал жестким и твердым: – Я специально прицелился пониже, чтобы ублюдок помучился, и, клянусь Богом, так оно и вышло. Эд никогда не спрашивал, зачем я застрелил этого иракца, но, я думаю, он и так это знал. Третий человек, который находился с нами в укрытии, решил, что я спятил. Ему послышалось, что я завопил: «Аллах!» – вроде какого-нибудь религиозного фанатика. Я же прокричал имя ублюдка – Алаа.

Прежде чем снова заговорить, Гудейл какое-то время помолчал.

– Дэнни, мой следующий вопрос. Ты не стал упоминать никаких других имен. Ты лишь подтвердил, что знаком с Берном и Хауардом. Пожалуйста, назови мне остальных.

Глаза Макдоналда потемнели, лицо приобрело выражение железной решимости.

– Простите, сэр, но я не готов предать своих друзей. Вам придется узнавать их имена у кого-то другого.

Гудейл оставался бесстрастным. Сам того не зная, Макдоналд дал ответ, который тот и хотел получить. Даже когда на карту было поставлено его собственное будущее, шотландец отказался выдать своих друзей.

– И еще один вопрос, Дэнни. Я хочу, чтобы ты крепко подумал, прежде чем отвечать. – Сделав паузу, он подался вперед, глядя прямо на Макдоналда. – Знаешь ли ты, кто стоял за этой операцией? Кто тот человек, который завербовал Хауарда?

– Нет. – Ответ последовал незамедлительно. – Эд никогда не говорил мне. Некоторые из нас как-то гадали, кто бы это мог быть. Все пришли к общему мнению, что за этим стоит британское правительство.

Гудейл, похоже, был удовлетворен.

– Хорошо, Дэнни, я тебе верю. Ты мне дал ответы, которые я и хотел получить. – Макдоналд выглядел озадаченным, но Гудейл продолжил: – Теперь я тебе скажу, что произойдет дальше и почему. Но прежде чем я это сделаю, прошу тебя дать мне честное слово, что больше ты никогда и никому не расскажешь о том, что совершил. Ты прекратишь всякие гадания по поводу личности или организации, завербовавшей Хауарда для осуществления этой операции. Точно так же ты никогда больше не будешь обсуждать даже частично того, о чем мы сегодня говорили. Это понятно?

Макдоналд кивнул.

– Я даю вам слово, сэр, – просто сказал он.

Гудейл склонил голову в знак одобрения.

– Хорошо. Теперь так: можно было бы, конечно, отдать под суд и тебя, и Хауарда, и Берна, да и всех остальных. Между нами, вы совершили в нашей стране огромное количество преступлений. Список был бы длинным – незаконные операции с оружием, подлоги, воровство, мошенничество… я думаю, не стоит продолжать. Достаточно сказать, что после приговора вам пришлось бы провести в тюрьме многие-многие годы. И это я говорю только о преступлениях, совершенных вами лишь в нашей стране. Я понятно объясняю?

– Да, сэр, – удрученно ответил Макдоналд.

– Однако, – продолжал Гудейл, – любой защитник, будь он даже полуграмотным, максимально возможно использовал бы подоплеку всей этой истории и подробности о ваших похождениях за рубежом. Таким образом, все не может не выплыть наружу. Давно ушли те времена, когда подобные разбирательства можно было проводить в камере без утечки информации в газеты, не вызывая общественный интерес. А когда подробности станут достоянием гласности, нет ни тени сомнений, что поднимется неимоверная шумиха. Не говоря уже о, скорее всего, катастрофических дипломатических осложнениях с целым рядом других государств – в первую очередь с Саудовской Аравией. Отсюда мне совершенно ясно, что судить вас было бы совершенно бессмысленно. Тебе понятно, к чему я клоню?

– Не совсем, сэр, – промямлил Макдоналд, теперь уже совершенно сбитый с толку.

В конце концов, его будут судить или нет?

– Все предельно просто, Дэнни. Если бы вся эта история выплыла наружу, а она бы все-таки непременно выплыла, то на следующий же день ты и твои коллеги в глазах общественного мнения стали бы национальными героями. А возможно, и интернациональными. Я не могу себе представить ни одного суда в этой стране, который уделил бы данному делу больше двух минут. Какими бы убедительными не были доказательства, представленные обвинением, суд не принял бы их во внимание и счел бы вас невиновными. В зале тут же начался бы всеобщий бедлам, где все до хрипоты поздравляли бы друг друга и стремились пожать ваши руки. И вряд ли во всей нашей стране нашлись бы мужчина или женщина, – вероятно, включая и самого судью, – добавил он сухо, – которые не испытывали бы к вам тех же самых чувств. Теперь ты понял? Каждый из вас убежит, как свободный шотландец,[35]35
  Get off scot-free (англ.) – дословно: «убежишь, как свободный шотландец», эквивалентно русскому «остаться безнаказанным», «выйти сухим из воды».


[Закрыть] прости за выражение.

– О! – только и смог вымолвить Макдоналд.

– А посему, – с нажимом произнес Гудейл, – я намерен избавить британского налогоплательщика от расходов на никому не нужный процесс, результатом которого было бы не только предвзятое решение, но и ошибочное толкование законов справедливости, что в свою очередь могло бы воодушевить и другие горячие головы на аналогичные деяния где-нибудь еще. Конечно же, не совсем мое дело решать, то ли судить вас, то ли нет, но меня успокаивают три дополнительных обстоятельства. Во-первых, правительство дало понять, что хотело бы избежать лишних осложнений в этом вопросе. Во-вторых, вчера у меня была встреча с директором государственного обвинения. Я прихватил с собой кое-кого, лично заинтересованного в этом деле, и мы неофициально обсудили вопрос с генеральным прокурором, не упоминая имен. Прокурор высказался по этому поводу вполне категорично и подтвердил как мне, так и сопровождавшей меня персоне, что судебный процесс противоречил бы государственным интересам. И, наконец, третьим обстоятельством является то, что, кроме меня и еще одного человека, которого я брал с собой на встречу с генеральным прокурором, твое имя и имена твоих друзей больше никому не известны, а поэтому угроза утечки информации отсутствует, да и полицейское расследование прекращено приказом министра внутренних дел. Таким образом, – заключил Гудейл, – похоже, что ты и твои друзья сбежали из-под топора. На этот раз. Но больше никогда в жизни, никогда, я даже не подумаю заниматься чем-либо подобным еще раз.

Макдоналд был огорошен – Гудейл собирался его отпустить! Он прочистил горло:

– Сэр, огромное вам спасибо, – еле выдавил он, его голос дрожал от благодарности и облегчения.

Улыбнувшись в ответ, Гудейл расслабился.

– Кстати, Джонни Берн передавал тебе привет. Его нога, конечно, уже не станет прежней, но ходить он будет. И могу тебя заверить, что, как только Джонни оправится, он пойдет прямиком и не сворачивая. Первая же его прогулка, – Гудейл издал легкий смешок, – окончится у церковного алтаря недельки эдак через две или три, хотя все чуть было не расстроилось к черту. Ты знаком с его невестой? Хотя нет, не думаю, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Она инспектор уголовной полиции Большого Лондона. Просто замечательная девушка. Знаешь, ведь она приходила ко мне. Наверно, это было для нее самым трудным выбором в жизни – либо выполнить свой долг офицера полиции, либо утаить то, что она знает о любимом человеке. Как известно, слишком много людей ошибаются в выборе. Она обнаружила, что Джонни как-то был в этом замешан. Но к тому времени, когда она пришла ко мне, я уже знал об этом. Это ее я брал с собой на встречу с прокурором. Когда я позднее встретился с Берном, он выглядел очень смирным. Представляю, какую она устроила ему выволочку – во всяком случае, теперь он будет вести себя пристойно.

– А как вышли на Джонни вы? – спросил Макдоналд.

– Как только я узнал про Хауарда, остальное было делом простейшей логики, – ответил Гудейл. – Среди людей, с которыми Хауард работал в своей охранной компании, Берн был для него самым очевидным кандидатом. Хотел бы я в один прекрасный день встретиться с самим Хауардом, но он оказался, скажем так… неуловимым. По крайней мере, до сих пор, – добавил он, снова подумав о матери Шейлы. – Наверно, Зиглер – другой, и возможно, что Харрис и Ашер… я еще не знаю. Американский летчик, Салливан, – не такая большая загадка. А южноафриканцы… но я не жду, что ты мне расскажешь, да и не хочу я этого. В следующем месяце я ухожу в отставку – на этот раз оно и к лучшему, – с ухмылкой сообщил он, – у меня теперь есть чем заняться на досуге: буду размышлять обо всем этом и пытаться сложить все воедино. Завораживающее занятие. Но это я так, не обращай внимания. Забудем об этом, ладно?

Макдоналд чувствовал себя, как если бы с его плеч сняли огромный груз.

– Сэр, я не знаю, что и сказать. Я вам очень признателен. Я…

– Пустяки, Дэнни, пустяки, – просиял Гудейл. – Но, думаю, мне будет лучше прихватить эти фотографии, как ты считаешь? – Не дожидаясь ответа, он открыл свой портфель и, сунув в него конверт, щелкнул замками. – Не годится, если они попадут не в те руки, ведь правда? – Он снова улыбнулся. – И на твоем месте, – продолжил он, – я не стал бы оставлять эти три пустые гильзы на каминной доске. Они выглядят слишком мощными для охоты на оленей и могут вызвать лишние пересуды. В самом деле, довольно рискованно тащить столь своеобразные сувениры обратно через таможню. – Гудейл неодобрительно покачал головой. – Ну а теперь, – сказал он поднимаясь, – я должен ехать. Мои поздравления в связи с помолвкой – твоя Шейла просто очаровательная девушка. И я с огромным нетерпением жду нашей новой встречи в октябре во время ежегодной вылазки в горы. Но, – добавил он строго, – чтобы больше никакой стрельбы с дальних дистанций, понятно?

Дэнни Макдоналд улыбнулся.

– Это я вам тоже обещаю, Полковник.

81

Сэр Питер Дартингтон сидел один в своем лондонском офисе, перебирая в голове необычайные события дня. Вторник, 5 мая 1992 года – этот день ему запомнится надолго.

Первое событие произошло утром, когда он спустился по лестнице своего загородного дома в кабинет. Поверх стопки с почтой лежал простой конверт из плотной бумаги, пришедший на его имя из Италии. Вскрыв его и увидев набор фотографий, он грузно опустился в кресло. Никаким сомнениям не могло быть и места – на фотографиях значилось время, они явно были сделаны автоматической камерой. О боги, выдохнул он, Эд Хауард сделал это. Он это сделал! Сэр Питер торопливо запер фотографии в сейф и отправился в Лондон.

Когда он прибыл в офис, обнаружилось второе выдающееся событие дня. Он сразу не понял, в чем причина эйфории, которую вызвало его появление. Все вокруг улыбались, каждый норовил пожать ему руку и поздравить. Сбитый с толку, он поинтересовался, из-за чего все это ликование. Дороти Уэбстер обрушилась на него с новостями. «Даркон» выиграл три крупных заказа из тех, за которые боролся. Не один, не два, а целых три! Он тоже ощутил восторг триумфа. Правда, он ощутил и легкий укол совести за то, каким образом ему достались еще два контракта, но лишь на мгновение.

Дартингтон задумался о тех двух заказах, которые были ему обещаны в качестве платы за организацию покушения. Да, два из этих трех контрактов, должно быть, предоставлены в этой связи. Первый – расширение автострады на севере Англии – был очевидным, но Дартингтон ума не мог приложить, каким образом правительству удалось заполучить для него хотя бы еще один из остальных. Ладно, это неважно. Он открыл несколько бутылок шампанского, чтобы отметить удачу вместе с радовавшимся персоналом.

Именно тогда и произошло третье событие. Дороти Уэбстер доложила о посетителе, который совершенно однозначно настоял на личной встрече с ним.

– Сэр Питер, его зовут мистер Гудейл, и он показал мне удостоверение. Он из полиции.

Дартингтон очень скоро узнал, кем в точности являлся мистер Гудейл. И был он отнюдь не полицейским. Посетитель сразу же перешел к делу – в результате Дартингтон остался крайне удрученным.

Теперь он сидел в своем кресле, бокал с шампанским так и остался нетронутым на столе. После ухода полковника Гудейла сэру Питеру потребовалось кое-что покрепче – возле его локтя стоял теперь уже полупустой стакан чистого виски. Он вспоминал, что ему говорил этот небольшого роста, напористый человек из MI-5, чьи внимательные голубые глаза ничего никогда не упускали. Гудейл заставил его почувствовать себя мошкой, приколотой булавкой к доске. Эти глаза… Дартингтон не мог припомнить, когда он последний раз чувствовал бы себя столь же неуютно. «Даркон» все же получит эти три контракта, но вот MI-5…

Он сидел, поглощенный размышлениями. Что там Гудейл сказал насчет контрактов?.. Какое-то время он был слишком потрясен, чтобы сосредоточиться, когда полковник сообщил, что ему известно о сделке. Уже уходя, Гудейл бросил:

– И еще: на секунду задумайтесь об этих двух контрактах. Вы хотя бы отдаленно представляете, кто их вам подбросил?

Да, так он и сказал. Что он имел в виду?

Задавать этот вопрос не имело смысла. Вообще никакого смысла, размышлял Дартингтон, если только… Нет, это слишком нелепо. Если бы все обстояло именно так, то… Дартингтон быстро проиграл в уме все, что означал подобный расклад. Беспокойство, которое он ощущал, перешло в ужас, когда он сообразил, что такое объяснение было бы точным решением загадки – все факты тут же вставали на место. И еще был Эшер, после смерти уличенный в мошенничестве и надувательстве в особо крупных размерах. Обманщик… О боги, НЕТ! Это невозможно! Такого не может быть!

Истина, неожиданно столь очевидная, ослепительной вспышкой озарила Дартингтона. Он осознал всю чудовищность того, что натворил. В отчаянии он спрятал лицо в ладонях.