Текст книги "Меч Юга"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

– Ты, как всегда, знаешь, где найти лучших коней в Коруне, – перебил Базел. – Так что тебе лучше сказать это прямо. Может быть, у тебя есть лошади, которые нам нужны? А если нет, то где такие, как ты, могут наложить на них руки?

– Не знаю. Я имею в виду, уже поздно, так что, если бы вы могли просто найти место, где переночевать, дать мне время до утра, я имею в виду, а потом...

– Фрэйденхелм, – зловеще сказал Базел, – ты стремишься быть вором и мошенником, и мы оба это знаем. Корун – не мой город, и раз или два ты был полезен Ордену, так что я не считаю своим долгом обсуждать с мэром подходящие места в бухте... пока. Но если бы случилось так, что ты не смог бы быстро найти нужных нам лошадей, возможно, у меня было бы время сделать это, пока мы будем лежать и ждать.

– Что я хотел сказать, – поспешно сказал Фрэйденхелм, – так это то, что я могу усадить одного из ваших друзей подходящим образом прямо сейчас, и если вы потрудитесь подождать, уверен, что смогу найти другого почти такого же хорошего скакуна, несмотря на поздний час. Я могу послать Рефрама, – он указал на молчаливого конюха, – чтобы он справился у Чертана в городской конюшне и у Тирана в "Сером пони". У Тирана был боевой конь сотойи, которого я смотрел позавчера по его просьбе, и если он уже нашел покупателя – а боги знают, что он вполне может найти, – Чертан всегда знает, где можно найти лучшую лошадь. Вы понимаете, это может занять некоторое время, но я могу гарантировать – ну, почти гарантировать – что смогу найти вам то, что вам нужно. Воистину, я могу, Базел! Нет никакой необходимости беспокоить мэра в такое время суток. На самом деле нет!

– Что касается этого, то у нас есть несколько минут, которые мы можем уделить, – ответил Базел. – И пока Рефрам будет бегать по городу, мы посмотрим на другого твоего скакуна, Фрэйденхелм. И вьючных лошадей тоже. Я собираюсь уйти к середине смены стражи и не буду признателен, если мы этого не сделаем.

– Конечно!

Фрэйденхелм поклонился им и кивнул головой в безмолвной команде мальчику, который бросился вниз по улице. Кенходэн проводил его взглядом, затем последовал за Базелом и Венситом в конюшню. Каким-то образом, размышлял он, стиль ведения переговоров Базела был не совсем таким, какого он ожидал от защитника Томанака. Тем не менее, он, казалось, проникал прямо в суть вещей.

Фрэйденхелм суетился вокруг, зажигая фонари в передней части конюшни. Задняя половина оставалась в тени, но света было достаточно, чтобы разглядеть открытые стойла спереди, и Кенходэн почувствовал, как его брови приподнялись. Однако, где бы Фрэйденхелм ни приобретал свои активы, Базел был прав относительно их качества. В конюшне было полно лошадей, все выше среднего уровня, а некоторые и превосходные, и Кенходэн почти бессознательно потянулся к высокому серому жеребцу цвета тумана в свете фонаря. У него была лохматая зимняя шерсть горного мустанга, но длинные, мощные плечи и изящная голова сотойской породы, хотя он был по крайней мере на целую ладонь выше обычного боевого коня сотойи.

– Ах! Я вижу, вы заметили его, молодой хозяин, – промурлыкал Фрэйденхелм, открывая половинку двери стойла и выводя жеребца наружу. – Он привлек ваше внимание, не так ли? И хорошо, что привлек! Я постою за любую лошадь в этой конюшне, но если вы собираетесь путешествовать с Уолшарно, этот парень – единственный, что годится для вас.

– Без сомнения, – сказал Кенходэн, протягивая руку, чтобы положить ее на плечо коня, грубая шерсть была удивительно мягкой на его ладони, в то время как он снова задался вопросом, кем может быть таинственный "Уолшарно", – но, боюсь, он мне не по средствам.

– Ни в коем случае! Конечно, он обходится недешево, но я уверен, что мы сможем договориться, если вы друг Базела и будете путешествовать с Венситом из Рума.

– Ты бы заключил более выгодную сделку, потому что он хочет быть моим другом? – брови Базела поползли вверх, а уши насмешливо дернулись.

– Не совсем так. – Фрэйденхелм кашлянул в кулак. – На самом деле я имел в виду, что Венсит из Рума носит тяжелый кошелек, а вы явно торопитесь. Это должно привести к взаимоприемлемой цене, вам не кажется?

– Да, и ты тоже успокоил мой разум, – сказал ему Базел. – На мгновение я испугался, что недооценил твою жадность.

– Вы не обязаны платить мою цену. – В голосе Фрэйденхелма звучала обида, хотя выражение скорбного упрека казалось неестественным на его острых, лисьих чертах.

– Не бойся, – сказал Венсит, потянувшись за своим кошельком. – Он благородное животное, и ты прав – мы торопимся. Назови свою цену.

– Сорок золотых кормаков, – быстро сказал Фрэйденхелм.

– Боги! – воскликнул Базел. – Благородный конь, это справедливо, но он не сделан из золота! Дай ему двадцать, Венсит.

– Тридцать пять? – предложил Фрэйденхелм. – Ты не найдешь более прекрасного коня по эту сторону Равнины Ветров, Базел, и ты хорошо это знаешь! Он весь день будет таскать молодого сэра на горсти зерна и не будет сдерживать Уолшарно, пока это делает. С этим парнем нет необходимости в запасном скакуне!

– Хирахим оставил сына в постели твоего отца! – Базел фыркнул. – Я бы не дал тридцати пяти и за чистокровного боевого коня сотойи! Тем не менее, ты не так уж сильно ошибаешься насчет его качества. – Последняя фраза прозвучала неохотно, и градани протянул руку, чтобы провести огромной ладонью по гордо выгнутой шее жеребца. – Добавь к нему седло, и, возможно, мы дали бы тебе двадцать пять.

– Седло, уздечка, седельные сумки и одеяло – и ни на один медяк меньше тридцати кормаков! – возмущенно ответил Фрэйденхелм.

– Ну...

Базел тщательно осмотрел лошадь, умелые руки обшаривали лохматую шерсть в поисках скрытых недостатков. Он заглянул в пасть жеребца и тщательно осмотрел каждое копыто и подковы.

– Это грабеж без оружия, – пробормотал он, – но не намного больше, чем если бы так случилось, что его документы были бы в суде! Забирай его, Венсит.

– Очень хорошо: тридцать золотых кормаков.

Венсит отсчитал деньги в руку Фрэйденхелма, в то время как Базел выбрал подходящее снаряжение в кладовке у входа в конюшню и с ухмылкой передал снаряжение Кенходэну. Тридцать золотых кормаков были королевской суммой... и смехотворно низкой для такого зверя, если бы он был куплен честно.

Кенходэн привык находить в себе скрытые таланты, но особенно приятно было узнать, что среди них было искусство верховой езды. Его руки были нежны, когда он работал, тихо шепча, и бархатный нос прижался к его плечу. Жеребец мягко подул, и его уши были такими же выразительными, как у Базела, когда они с Кенходэном прощупывали друг друга.

Венсит и Фрэйденхелм вскоре договорились о покупке еще двух лошадей в качестве вьючных животных. Обе были намного выше среднего, но Кенходэн самодовольно отметил, что хозяин конюшни не соврал, когда сказал, что ни один из них не сравнится с его собственной новой красотой. Однако при обычных обстоятельствах он был бы более чем удовлетворен, приняв любую из них, и он поймал себя на том, что в очередной раз задается вопросом, какого коня таинственный Уолшарно намеревался предоставить Базелу, если им нужна была еще лучшая лошадь под седлом Венсита.

Фрэйденхелм предоставил две вьючные рамы за умеренную плату, и Базел и Кенходэн быстро погрузили свое снаряжение на лошадей. В любом случае, им не нужно было торопиться, поскольку не было никаких непосредственных признаков возвращения Рефрама, и Базел медленно расхаживал, покуривая трубку и время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть лохматого жеребца. Конь стоял позади Кенходэна, положив челюсть на плечо рыжеволосого мужчины с полузакрытыми глазами, наслаждаясь пальцами, протянутыми вверх, чтобы погладить полуопущенные уши.

– Думаю, у тебя появился друг, – сказал градани.

– А кто бы не хотел иметь такого друга, как этот? – весело спросил Кенходэн.

– Никто, насколько я понимаю. Может быть, у тебя есть мысли о том, как его назвать?

– Я думал об этом, но так и не придумал ничего подходящего. Почему вопрос? У тебя есть предложение?

– Что касается этого, то, возможно, я так и сделаю. Это из-за того, что это имя в стиле сотойи, но я думаю, что оно подходит. Посмотри на эту шкуру; видишь, как она меняется под светом и тает в тени, как туман? Я думаю, он поседеет под солнцем, но клянусь, засеребрится под луной. И если он не из тех, кто обгоняет ветер, то меня зовут не Базел Бахнаксон... я думаю, это было бы шоком для Лианы! – Он усмехнулся, затем посерьезнел. – Да, думаю, у меня есть имя. Как бы тебе понравилось "Глэмхэндро"?

– "Глэмхэндро". – Кенходэн медленно попробовал его, смакуя звук на языке. Как и "Уолшарно", это был старый контоварский, и означало оно "серый ветер осени".

– Мне это нравится, – сказал он. Он прошептал имя на ухо жеребцу, и тот мотнул головой, словно соглашаясь. – Клянусь, он понимает каждое мое слово! – радостно усмехнулся Кенходэн.

– Ну, что касается этого, думаю, что это не так уж и маловероятно, как ты считаешь.

Кенходэн подозрительно посмотрел на Базела, затем перевел взгляд на волшебника. Венсит ухмыльнулся и устроился на охапке сена, запахивая пончо, а Кенходэн оглянулся на Базела.

– Что ты имеешь в виду?

– Любой дурак мог бы понять, что в нем течет кровь сотойи, и нет более быстрой и умной лошади, чем боевой конь сотойи. Имей в виду, я думаю, что этот парень стремится стать чем-то особенным, как бы то ни было, когда Фрэйденхелм наложил на него руки. В нем течет кровь боевого коня, это точно, как смерть, но я думаю, что в нем есть нечто большее. Это не так уж часто случается со скакуном и одним из тех, кого они охотно называют "младшими кузенами", но это тоже не то, чего никогда не бывает, и я думаю, что в генеалогическом древе этого парня может быть малая капля крови скакунов. И любой всадник ветра знает, что любой скакун понимает нас, "двуногих", когда случается, что мы говорим с одним из них.

– Как Бланшрах? – спросил Кенходэн, увидев внезапный свет.

– А? – Базел навострил уши. – Нет! Скакуны стремятся понять любого, Кенходэн, хотя достаточно верно, что их ответ могут услышать только их собственные братья по ветру.

Кенходэн подавил вздох. Было неприятно думать, что он увидел свет в дверной щели только для того, чтобы он исчез, и это, похоже, часто случалось в его случае. Гвинна и кот сбили его с толку, и он страстно желал понять отношения ребенка с огромным хищником. Но он отказался допытываться, если Базел добровольно не предоставит информацию. Тем не менее, объяснение градани о скакунах также оставляло желать лучшего.

– Так ты имеешь в виду, что скакуны читают мысли?

– Нет, я имею в виду, что они хотят понять язык двуногих. Теперь, возможно, было бы справедливо сказать, что они читают мысли своих всадников – и по-другому, если уж на то пошло, – но это не одно и то же.

– Ты хорошо знаешь сотойи, не так ли? – с любопытством спросил Кенходэн, вспомнив объяснение Брандарка о прошлом Базела.

– Да, возможно, так и есть, – признал Базел, и Венсит рассмеялся.

– И ты, возможно, говоришь, что Западное море немного влажное, – сказал волшебник. – Имей в виду, было время – до того злополучного случая в Навахке и его знакомства с Томанаком, – когда молодой Базел Бахнаксон был одним из самых опытных конокрадов во всей Норфрессе. Конечно, это было до того, как его отец положил конец набегам клана Железного Топора на стада сотойи. Хотя я, кажется, помню, что после этого был еще один рейд, не так ли, Базел? То маленькое дельце с призовым жеребцом лорда-правителя Ресака, не так ли?

Базел проигнорировал его и занялся набиванием табака в трубку и раскуриванием ее от одного из фонарей на конюшне, а Венсит усмехнулся.

– Я часто думал, что у князя Бахнака было более одной причины выбрать молодого Базела в качестве заложника в Навахке, – сказал он. – Просто увести его подальше от искушения на Равнине Ветров, вероятно, было бы достаточно, чтобы убедить его самого по себе. Конечно, затем Базел сбежал и был завербован Томанаком, что стало ужасным шоком для любой системы градани, как я уверен, ты можешь себе представить. Когда он снова вернулся домой, масло не растаяло бы у него во рту.

Кенходэн весело фыркнул, пытаясь – и потерпев впечатляющую неудачу – представить Базела чопорным и исправившимся конокрадом.

– Думаю, – сказал Базел, ни к кому конкретно не обращаясь, глядя на стропила, – что те, кто слишком широко открывает рот, похожи на тех, кто обнаруживает, что в нем застрял ботинок. Да, и иногда это даже их собственный, а не чей-то еще.

– Полагаю, Брандарк действительно упоминал что-то о сдаче и условно-досрочном освобождении, – сказал Кенходэн. – Хотя я не разобрал много подробностей.

– Очень жаль, – ответил Венсит. – Это стоит рассказать полностью, и если бы у нас было время, я бы это сделал. Суть дела, однако, заключалась в том, что некоторые из вассалов Теллиана из Балтара взяли на себя смелость начать несанкционированное вторжение в Харграм, пока князь Бахнак был занят сражением с Кровавыми Мечами. Поскольку больше никого не было, Базел и несколько десятков Конокрадов, которые воспользовались услугами Томанака, взяли на себя смелость перекрыть единственный хороший маршрут из Уэст-Райдинга в Харграм и... поспорить с ними. На самом деле, довольно многозначительно.

Юмор волшебника сменился чем-то более серьезным, и он покачал головой.

– Парень, возглавлявший сотойи, был невыносимо молодым и вспыльчивым, из тех, кто думает шпорами и мечом, а не мозгами – и у него было не так много мозгов, даже если он каким-то чудом попытался бы использовать их, если на то пошло – и он погубил многих своих сторонников, когда пытался атаковать позицию градани. Он готовился к еще одной попытке, когда появился Теллиан. Он надеялся настичь идиотов до того, как они на самом деле скрестят мечи с градани, и когда он понял, что для этого было слишком поздно – что война, которую он пытался остановить, уже началась без него – он испытал сильное искушение самому довести атаку до конца. С ним также было намного больше людей, и быстро и сильно нанесенный первый удар мог бы, в конце концов, сделать ту войну намного короче. И нет никаких сомнений, что он мог бы сделать именно это, хотя цена была бы высокой. Однако так случилось, что я поехал вместе с ним – просто чтобы внести свой вклад в предотвращение обычных "переговоров" сотойи и градани – и решил, что глупость зашла достаточно далеко, поэтому преподал им небольшой урок истории.

– Урок истории? – Кенходэн повторил осторожным тоном, и Базел громко фыркнул.

– Да, можно и так это назвать. Он стал таким уроком после того, как поставил с ног на голову понимание сотойи о том, как между нами впервые началась война.

– Он сделал?

– В некотором роде, – признал Венсит. – И как только Теллиан понял, что это действительно сотойи начали все эти столетия взаимного кровопускания, он оказался в некотором затруднительном положении.

– Не смей насмехаться над Теллианом, Венсит. – Тон Базела был сух, но в его глазах мелькнуло что-то очень похожее на предупреждение. – Он был хорошим человеком, одним из лучших, которых я когда-либо знал.

– Да. Да, он был таким, – согласился Венсит. – К сожалению, единственный способ, который кто-либо мог видеть, чтобы завершить конфронтацию без большого кровопролития, состоял в том, чтобы одна сторона сдалась другой. По логике вещей – хотя я понимаю, что здесь мы говорим о сотойи и градани – Базел должен был сдаться Теллиану, учитывая огромный дисбаланс в их численности. Я сомневаюсь, что он и его парни были в меньшинстве более чем – восемьдесят или девяносто к одному, как ты думаешь, Базел?

Градани только хмыкнул, а Венсит тихо хихикнул.

– Проблема заключалась в том, что наш Базел, как ты, возможно, заметил, иногда немного импульсивен, а тогда был намного хуже. Ты можешь не поверить в это, Кенходэн, но он действительно немного смягчился за те годы, что я его знаю. Однако в то время, боюсь, этот процесс размягчения еще по-настоящему не начался. Поэтому он, по сути, сообщил Теллиану, что никто никогда не учил его сдаваться. Градани может быть немного упрямым, ты же знаешь.

Кенходэн почувствовал, как у него задрожали губы, но сумел сдержать улыбку, когда Базел с отвращением фыркнул и занялся тем, что без необходимости поправлял поклажу одной из вьючных лошадей.

– Ну и что...что случилось? – спросил Кенходэн немного неуверенно.

– Ну, Теллиан был всадником ветра, ты знаешь, как и его товарищ по мечу, Хатан Шилдарм. Вот тот был упрямый человек!

– И такой же прекрасный человек, как Теллиан, – бросил Базел через плечо. Он не отводил взгляда от вьючной лошади, но его голос был предельно серьезен, и Венсит кивнул.

– Действительно, так оно и было, – сказал он. – Однако до этого момента Хатан, вероятно, был самым убежденным фанатиком, выступающим против градани, какого только можно было надеяться найти. Однако он был столь же честен, сколь и упрям, и он слез со своего скакуна и сказал Базелу, что если тот не знает, как сдаться, он научит его. Что он и сделал... сдавшись Базелу. В этот момент Теллиан также сдал все свои силы Базелу.

– Что он сделал? – Кенходэн моргнул. Описание Брандарка не включало всех этих деталей, и он недоверчиво посмотрел на Базела. – С перевесом восемьдесят к одному?! – Венсит торжественно кивнул, а Кенходэн покачал головой. – И как остальные его люди восприняли это?

– Некоторые из них были немного... раздражены, – сказал Венсит с видом человека, ищущего именно правильный глагол. – Имей в виду, в конце концов они смирились с этим. На самом деле, большинство из них решили – в конце концов, не сразу, – что это было весело. Они все сумасшедшие, ты же знаешь.

– Может, они и сумасшедшие, – прорычал Базел, – но они также стремятся стать лучшими наездниками, которых боги когда-либо посылали на землю!

– И это действительно так, – согласился Венсит. – И у Базела есть больше причин знать это, чем у большинства,. Их обычные боевые кони – лучшие в мире лошади для легкой и средней кавалерии, но ни одна простая лошадь не может сравниться со скакуном.

– У меня сложилось впечатление, что скакуны – это лошади, – сказал Кенходэн.

– Да? – Базел повернулся и навострил уши, глядя на рыжеволосого мужчину. – И ты хочешь сказать, что Бланшрах и вон тот полосатый, – он кивнул на драного кота, ответственного за очистку конюшни Фрэйденхелма от крыс, – оба кошки?

– Ну...

– Он прав насчет этого, Кенходэн, – сказал Венсит. – Скакуны ничуть не менее разумны, чем любая из человеческих рас. Это то, что большинству не-сотойи, кажется, немного трудно понять, но каждый когда-либо рожденный сотойи знает правду глубоко в своих костях, а всадники ветра – элита кавалерии сотойи.

– Как кто-то становится всадником ветра? – с любопытством спросил Кенходэн, и Базел снова фыркнул, на этот раз очень тихо.

– Если скакун хочет нести тебя, тогда ты всадник ветра, парень. И если скакуны не захотят тебя выносить, то на земле нет силы, которая могла бы сделать тебя таковым.

Было что-то в тоне градани, что-то, что обращалось к сердцу, даже если Кенходэн не понял послания.

– Во всем мире нет более тесной связи, чем между скакуном и наездником, – продолжал Базел. – Сердце и душа, разум и жизнь – все они стремятся к бытию, все слито вместе. Это то, что делает всадника ветра, и ничто, кроме смерти, не может разорвать эту связь.

– Значит, они действительно могут говорить друг с другом? – спросил Кенходэн, и Базел кивнул.

– Да, но только друг с другом, а не с другим скакуном или другим наездником. Тем не менее, есть сигналы – призывы, возможно, ты их назовешь, – которые распознает каждый всадник ветра и скакун.

– Какого рода "призывы"? – с любопытством спросил Кенходэн.

Базел взглянул на него, затем ухмыльнулся и закрыл глаза. Его рот открылся, и звук, который вырвался из него, заставил Кенходэна вскочить на ноги, зная, что он запомнит это, даже если забудет все остальное, что когда-либо слышал. Это был дикий и свирепый, бессловесный крик, в котором ветер и пыльный стук копыт смешались со свистом жеребца, защищающего своих кобыл. Голова Глэмхэндро гордо поднялась, когда он яростно заржал в ответ, но Кенходэн уставился на Базела, пораженный тем, что градани мог издавать такие звуки.

Это было изумление, перешедшее в замешательство, когда из закрытого стойла в мрачной темноте в задней части конюшни, за пределами освещения фонарями, раздался свистящий крик. Базел в шоке повернулся на звук, и он раздался снова, громче и яростнее. Градани бросился к стойлу, как брошенное копье, когда гордость и ярость снова засвистели из него, сопровождаемые диким стуком подкованных сталью копыт по дереву. Закрытая дверь стойла содрогнулась от ударов, но ее тяжелые бревна выдержали, и Базел потянулся к щеколде. Она была плотно заперта на висячий замок, и он поймал замок одной рукой. Его запястье вывернулось, металл зазвенел и громко треснул, и он отбросил разбитый замок в сторону и распахнул дверь.

– Фробус!

Этот пронзительный, свистящий крик ярости прозвучал в четвертый раз, и Базел выхватил из-за пояса складной нож и исчез в стойле. Кенходэн услышал, как тяжелое лезвие стукнуло по толстым бревнам раз, другой – третий – и затем конь, более гордый, чем утро, вырвался из загона, волоча за собой полдюжины тяжелых, оборванных поводков от недоуздка, которые оставили глубокие рубцы на блестящей черной шкуре. Он, должно быть, был ростом по меньшей мере в двадцать ладоней – семь футов в холке, его голова возвышалась даже над Базелом – и его глаза были свирепыми и темными, тронутыми золотом в свете фонарей.

Базел последовал за ним из стойла, все еще держа в руке нож, и жеребец повернулся к нему лицом. Он скользнул ближе к градани, осторожно перебирая копытами, каждый шаг был подобен грации новорожденного, и Базел вложил нож в ножны и поднял правую руку. Он вытянул его перед собой в странно формальном жесте приветствия, и жеребец протянул голову и коснулся его носом.

– Это то, о чем я думаю? – Кенходэн выдохнул Венситу в ухо.

– Если ты думаешь, что это скакун, – тихо ответил волшебник.

– Да. – Базел услышал их и повернулся, и его уши прижались к черепу, а взгляд стал жестким. – Родился на Равнине Ветров, и сейчас почти в двух тысячах лиг от дома и табуна, и он не зашел бы так далеко без своего брата ветра. И это, – его глубокий, рокочущий голос стал жестче, чем его глаза, – заставляет меня задуматься.

Кенходэн внезапно понял, что Фрэйденхелм крадется к боковой двери, и двинулся ему наперерез. Хозяин конюшни взвизгнул и бросился к главному входу, но Базел догнал его в три шага. Его массивная рука сомкнулась на тощей шее, как стальная гадюка, и маленький человечек снова завизжал, еще громче, чем раньше, когда градани поднял его высоко на расстояние вытянутой руки и удерживал пальцы ног в футе от устланного соломой пола.

– И почему это может быть, – мягко спросил Базел, – что ты не упомянул мне об этом скакуне?

– Я-я-я... – в ужасе пролепетал торговец лошадьми. Базел легонько встряхнул его, и он снова завизжал. – О-он продан! Я-я просто д-держу его для покупателя!

– Мне не хотелось бы, чтобы ты лгал мне, – мягко сказал Базел. – Известно, что я злюсь, когда кто-то пытается мне солгать, а когда я злюсь, то, как известно, действую поспешно, друг.

Его пальцы сжались, и лицо Фрэйденхелма исказилось от боли.

– Нет, мне бы не хотелось думать, что ты был бы настолько глуп, чтобы пытаться лгать защитнику Томанака, Фрэйденхелм. Никогда не родится сотойи, который попытался бы продать скакуна. Они сначала умрут – да, и скакун тоже! Я понятия не имею – пока – как это было, когда он оказался в том стойле, но это я узнаю до того, как все закончится. Как бы он ни оказался здесь, во всем мире нет дурака, который доверил бы тебе такого, как он! То, что украдено один раз, может быть украдено дважды, но не то, что ты уже знаешь. Теперь – еще раз – почему ты не хотел говорить мне?

– Я-я говорил тебе! Это правда!

– Нет, ты солгал. – Свободной рукой Базел схватил Фрэйденхелма за левое предплечье. – Сказки говорят, что градани – варвары, маленький человек, и некоторые сказки правдивы. Мне интересно, как бы тебе понравилось идти по жизни с одной рукой.

– Я сказал тебе правду! – захныкал торговец лошадьми.

– Уже много лет я знаю, что ты вор, – сказал Базел мягко, почти ласково, но я никогда не принимал тебя за дурака... до сих пор.

Пальцы градани сжались, и Фрэйденхелм взвизгнул. Кенходэн шагнул к ним, потрясенный выражением безжалостного лица своего друга, но легкое покачивание головой Венсита остановило его.

Кенходэн с чем-то похожим на ужас наблюдал, как Базел усилил хватку, а Фрэйденхелм корчился. Он снова закричал, заставив лошадей заржать и затопать ногами, но глаза Базела даже не моргнули. Крепче сжав его руку, как в стальных тисках. Кенходэн знал, что должно было произойти, но треск ломающейся кости и вопль агонии Фрэйденхелма заставили мышцы его живота напрячься.

Базел отпустил сломанную руку, заметно согнутую посередине. Он схватил Фрэйденхелма за другую руку... и улыбнулся.

– Хорошо! – взвизгнул торговец лошадьми, когда Базел дотронулся до него. Он рыдал от ужаса и боли, когда градани презрительно отпустил его, чтобы он свернулся в клубок. Кенходэн почувствовал его ужас и не мог винить его. Впервые Кенходэн осознал, что Базел действительно градани, кем бы еще он ни был.

– Поспеши, Фрэйденхелм, – тихо сказал Базел.

– Это был... был волшебник. Они сказали мне... сказали мне, что он придет. Они сказали... они сказали, что заплатят... заплатят пятьсот кормаков, если я скажу им, когда он приедет сюда...

– А скакун? – Кенходэн с трудом узнал ледяной голос Базела.

– Тот... скакун? – Фрэйденхелм баюкал свою сломанную руку, всхлипывая, глядя в каменное лицо Базела.

– Это скакун. – Базел говорил бесцветно, как будто зачитывал обвинительный акт, и его деревенский акцент полностью исчез. – Ни один всадник ветра не бросит своего коня, и точно так же конь не бросит своего всадника. Они умрут прежде. Так скажи мне, Фрэйденхелм, как ты заполучил этого скакуна?!

– Я... я... – беспомощно заикнулся Фрэйденхелм, услышав хлесткий вопрос. – Я не знаю! Пожалуйста, Базел! Они привели его сюда! Они сказали, что он будет хорошей приманкой, чтобы... заманить тебя в ловушку...

Его булькающий голос оборвался новым воем боли, когда Базел ударил его наотмашь. Градани схватил его за передник и рывком поставил на ноги, и нож-крюк злобно зашипел, вылетая из ножен.

– Выслушай меня, Фрэйденхелм. Ты можешь играть в игру Хирахима с местными магистратами, когда захочешь, но теперь твоя жизнь принадлежит мне, маленький человек. Этот скакун пришел сюда с наездником ветра. Я понятия не имею, как ты вообще привязал его в том стойле, но одно я знаю точно – ты бы никогда этого не сделал, если бы его всадник не был сначала мертв. И это означает, что кто-то – и это, возможно, был ты – убил всадника ветра в этой конюшне. Но это было неразумно, понимаешь, потому что я всадник ветра. Мне не нравятся люди, которые убивают моих братьев, и моему Богу самому не нравятся те, кто совершает убийства в темноте. Так что у меня нет ни малейшей причины оставлять твое горло не перерезанным. Тебе лучше подумать о причине, и тебе лучше придумать ее побыстрее.

Острое лезвие ножа-крюка деликатно коснулось шеи Фрэйденхелма сбоку.

– Это был не я! – взвизгнул Фрэйденхелм. – Это были они! Они спрашивали о тебе, и он хотел знать почему! Они убили его, и один из них выстрелил в скакуна из духовой трубки. Я не знаю, что они на нем использовали – клянусь, я не знаю! – но это сделало его кротким, как котенка. Они...они заставили меня поставить его в стойло. Это была не моя идея! Я сказал им, что это безумие! Я предупреждал их, что всадники ветра узнают! Но это было сделано. Это уже было сделано, говорю вам! Я должен был избавиться от него, но я не смог. Он слишком много стоит – Пурпурные лорды заплатили бы целое состояние за такого скакуна! Я даже не знал, кто они такие и почему охотятся на тебя – поначалу! Я клянусь! Клянусь жизнью моего отца!

– Ты никогда не встречался со своим отцом, – холодно сказал Базел, – но это ни к чему. Рассказывай быстро и правдиво, Фрэйденхелм, и, возможно, ты проживешь еще час. Кто эти "они", о которых ты продолжаешь болтать?

– Чернион, – пепельно прошептал Фрэйденхелм. – Это... был Чернион.

Губы Базела сжались, и он с глухим стуком уронил торговца лошадьми, затем схватил одеяло и седло. Он повернулся к угольно-черному скакуну, подняв одеяло, и скакун опустил голову, коснувшись его носом, а затем повернулся боком, чтобы помочь градани перекинуть его через спину.

– Кто такой Чернион? – спросил Кенходэн, ошеломленный событиями, когда седло последовало за одеялом.

– Лучше спросить, что он такое, – мрачно сказал Венсит.

– Не смей сейчас затевать со мной никаких чертовых словесных игр! – огрызнулся Кенходэн.

– Начинать... О, я понимаю. – Венсит невесело усмехнулся. – Я имел в виду, что самое важное – это его профессия. Он мастер Гильдии убийц.

– Гильдия убийц?! Они вне закона!

– И не мог бы ты сказать мне, какое это имеет значение? – бросил Базел через плечо, затягивая подпругу седла. – Думаю, что корсары тоже хотят быть объявленными вне закона, но я думаю о том, как ты будешь встречаться с ними время от времени. Что после этого имеет значение, так это то, что кто-то натравил на нас лучшего убийцу из них всех – и я думаю о том, как он скоро будет здесь.

– Верно. Так что нам лучше уйти еще раньше, – согласился Венсит.

Базел коротко кивнул и протянул руку, чтобы расстегнуть тяжелый недоуздок. Он отшвырнул его от себя с уродливым выражением лица, затем поклонился скакуну.

– Ты понесешь его, брат ветра? – тихо спросил он, и жеребец оглянулся на него на мгновение, затем наклонил голову в безошибочном кивке согласия.

– Моя благодарность, и Уолшарно тоже, – сказал Базел и повернулся к Венситу. – Думаю, ты нашел скакуна, который тебе был нужен, Венсит.

– Я благодарю тебя за доверие и честь, – голос Венсита был глубоким и размеренным, и он протянул руку тем же жестом, который использовал Базел. Жеребец коснулся его носом, и Венсит поклонился.

Скакун направился к открытой двери. Базел подобрал поводья вьючных лошадей и последовал за ними, а Кенходэн встряхнулся и повел было Глэмхэндро вслед за градани.

– А как насчет? – Он указал подбородком на Фрэйденхелма.

– Насчет него? – спросил Венсит. – Какой еще вред он может причинить? Знает ли он, куда мы направляемся и почему? Все, что он может им сказать, это то, что Базел с нами, и они уже знают это, иначе они бы не убили всадника ветра. Оставь его в покое.