Текст книги "Нечестивый Грааль"

Автор книги: Дэвид Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

52

Феликс Конрад расхаживал по домашней библиотеке, нервно покусывая нижнюю губу. Нельзя было встречаться с ними, с Хэймар и Романо… Если бы знать заранее, что ее коллега – иезуит! Нет-нет, этого не должно было случиться! Все так запуталось, перемешалось, вышло из-под контроля… Покушение на Хэймар, умершие священники – теперь он сам в опасности! Они – разносчики зла. Он-то знает… Кругом зло. Он никому не выдавал секрета, ни разу не проговорился. Дядя его предупреждал – унести тайну с собой в могилу. В могилу! Он годы потратил на розыски себе подобных – тех, кто тоже знает. И никого не нашел. Были такие, кто пытался сложить воедино теории, склеить нечто из обрывков. Но ни один не раз гадал тайны. Хэймар тешила себя надеждой, что ей удалось расшифровать смысл Святого Грааля. Прах Марии Магдалины… Его так и подмывало рассмеяться ей прямо в глаза.

Феликс задыхался, жадно хватая ртом воздух. Что же делать? Уехать? Да, исчезнуть, скрыться… Спрятаться там, где его не найдут. Однако если они вычислили Хэймар, то доберутся и до него. Возможно, они видели их в одной компании. Никаких мыслей, сплошная пустота… Логика совсем не работает. Воздуху, воздуху не хватает!

Звонок! Кто-то пришел… Феликс почувствовал, что его голова начала бесконтрольно подергиваться, перед глазами замелькали какие-то вспышки, виски сжало, словно тисками. Это знак. Нутром он почуял опасность. Он ведь никого не ждет.

Так, камера. Феликс установил систему видеонаблюдения месяц назад, когда страх стал переплескиваться через край. Разносчики зла пока не приходили – вообще никто, кроме торговцев и почтальонов. Он взглянул на монитор и увидел человека в костюме и шапочке, с кожаной сумкой через плечо. На груди у него будто бы значок или табличка с именем – толком не разобрать, а в руках большой белый конверт. Феликс вздохнул с облегчением: это просто почта. Наверное, последние отчеты собраний общества Соньера. Он сглотнул и направился к двери.

– Будьте любезны, оставьте конверт у входа. Спасибо! – сказал он по-немецки.

– Нужно расписаться, – ответил человек.

Феликс приник к дверному глазку – и увидел, что почтальон полез в карман куртки и достал ручку. Тогда он отщелкнул замок и приоткрыл дверь, крепко держась за дверную щеколду. Он протянул руку за посланием, человек приблизился, подавая конверт, и вдруг резко распахнул створку, втолкнул Феликса в прихожую, схватил его за горло и захлопнул дверь.

Конрад чувствовал, как рука незнакомца все сильнее смыкается на его горле, и вдруг что-то проникло ему в грудь. Раздался хлопок, а за ним – резкая боль. Его страшно затрясло, в мозгу замельтешили обрывочные звуки и образы, бесконечно множась, пока тело не прошиб ледяной пот… А потом все заполонила темнота.

53

Романо с Бритт спустились по ступенькам на станцию подземки напротив гостиницы под сервисным комплексом. Они миновали оборудованный по последнему слову техники центр управления, весь из стекла, где дежурные не отрывали взглядов от мониторов, контролирующих узловые станции и поезда метро. На огромной карте на стене была изображена схема пронумерованных линий с названиями всех станций. Оказалось, что до Хитцинга добраться довольно просто: нужно сделать всего одну пересадку.

– Не поможете разобраться?

Романо озадаченно рассматривал автомат по продаже билетов. Бритт прочитала инструкцию.

– Думаю, надо нажать «Взрослый», потом «Зона 4» – и вам покажут, сколько монеток опустить.

Бритт принялась наблюдать, как Романо, зажав в горсти несколько евро, нажимает кнопку за кнопкой, пока он наконец не выкрикнул: «Эврика!» – и внизу в прорези не показались два билета и сдача. Священник протянул ей билет, и они направились ко входу на линию U-1. Пропустив билеты через компостер, Романо и Хэймар с помощью цветных указателей нашли нужную платформу, где уже стояла толпа ожидающих следующего поезда.

Бритт приятно удивил современный, безупречно чистый интерьер венской подземной станции метро. Поверхности из стекла и нержавеющей стали были начищены до блеска, полы вымыты, на стенах отсутствовали граффити. Зная о пристрастии европейцев к табаку, она ожидала, что все вокруг будут нещадно дымить. Оказалось, однако, что курить на платформах и в поездах запрещено.

В ожидании поезда Бритт раздумывала, стоит ли им все-таки выслеживать Феликса. Кто знает, куда может завести открытая вражда с ним? Похоже, Романо от ее затеи бросает в дрожь, и каждое новое обстоятельство только усиливает его подозрительность. Она уже начинала сомневаться, не ошибка ли, что он взялся ее сопровождать. Но так или иначе, с ним ей гораздо спокойнее. Конечно, он немало потрепал ей нервы, зато потом стал выказывать искреннее внимание. А Бритт за последнее время уже успела отвыкнуть от чьего-либо внимания. Все-таки внимание – это приятно.

На встрече в кафе Бритт уже услышала от Феликса практически все, что нужно. Он не был лично знаком ни с кем из «Rex Deus», хотя и предполагал, что общество рассеяно по всей Европе. Зато причастность иезуитов – настоящая сенсация! Если родословную прячут внутри иезуитского ордена, то смерти священников вполне объяснимы. Может быть, они знали кого-то из Le Serpent Rouge… или сами были ее частью? Но главный вопрос пока оставался без ответа – кто убил их и кто покушался на нее?

Поезд замер у перрона, дверцы раздвинулись – и наружу хлынула во всех направлениях толпа пассажиров. Бритт вслед за Романо вошла в вагон и поспешила занять первое попавшееся место; священник остался стоять, уцепившись за кожаный поручень. Каждую станцию объявляли в динамик, поэтому они без затруднений вышли на Карлс-платц, где и пересели на линию U-4. Вскоре голос возвестил прибытие в Хитцинг. Романо за весь путь не проронил ни слова. Бритт не сомневалась, что он предвкушает встречу с Феликсом как очередную возможность доказать ей, что вся ее теория целиком построена на домыслах, сопровождающих популярный миф, а не на фактической стороне вещей.

Они вышли на станции вместе с толпой туристов, обвешанных фотоаппаратами, и вместе со всеми направились к Шенбруннскому дворцу. Там любители достопримечательностей кратчайшим путем потянулись к главному входу в дворцовый комплекс, а Бритт и Романо обогнули его вдоль ограды и направились к Максинг-штрассе.

Эта соседствующая с парковой зоной улица оказалась весьма оживленной, на ней стоял постоянный гул от машин и грузовиков. Бритт едва поспевала за быстрым шагом Романо. Несмотря на легкую сутулость, походка у него была вполне спортивная. Раньше она не придавала значения тому, что, за исключением лечебницы, он везде представал перед ней то в одежде цвета хаки, то в рубашке с расстегнутым воротником, то в спортивной куртке с рукавом реглан или в ветровке. И в довершение ко всему этот рюкзак! Да, профессора и священника Джозефа Романо трудно было представить облаченным в приличествующий его статусу твидовый костюм с галстуком-бабочкой.

Бритт нагнала спутника и взяла его за руку, побуждая умерить шаг.

– Боюсь, я скоро начну задыхаться.

– Простите, я, бывает, увлекаюсь. – Романо улыбнулся. – Стараюсь бегать по пять-десять миль в день. Если не получается, то организм начинает протестовать и пытается восполнить пробел. Идите вперед, а я подстроюсь под вас. Тут, наверное, недалеко.

Разыскивая дом Феликса, они случайно наткнулись на прелестное строение, похожее на замок из детской сказки. Романо замедлил шаг и указал на табличку, из которой явствовало, что здесь некогда жил Иоганн Штраус.

– Интересно, сколько домов Иоганна Штрауса рассеяно по всему городу? Его, пожалуй, можно сравнить с Джорджем Вашингтоном.

Бритт поглядела на него как на сумасшедшего:

– Нет, пожалуй, это у вас сбои суточного ритма. Там впереди что – Глориеттегассе?

Романо проследил ее взгляд и заметил в отдалении сине-белую табличку на углу здания.

– Если да, то придется признать, что ваше чувство пространства дает фору моему примерно на полквартала.

Они прошли еще немного, и Бритт отняла у Романо руку, чтобы дать ему шутливый тычок:

– Да, это Глориеттегассе. Теперь мы видим, что вы в лучшей физической форме, зато у меня зрение острее.

Они свернули на улицу, где жил Феликс, и Бритт поняла, почему Хитцинг считается летней резиденцией аристократии. На смену коричневатым фасадам вдоль Максинг-штрассе, представляющим собой едва ли не сплошные стены, пришли обширные участки в обрамлении великолепных садов, с элегантными особняками пастельных оттенков, украшенными ажурными решетчатыми балкончиками.

– Да-а, похоже, Феликс уже подзабыл, каково это – быть скромным сельским пастором, – заметила Бритт.

– Ага, отец Мюллер оказался прав, – согласился Романо. – По его мнению, Феликса нельзя упрекнуть в излишней приверженности к обету нестяжания.

Довольно скоро они обнаружили дом Феликса Конрада. Он стоял немного в глубине, и путь к нему преграждала высокая черная металлическая ограда. Засов на калитке был поднят, и Романо отвел створку в сторону, пропуская вперед Бритт. Она предоставила священнику идти первым и робко последовала за ним по подъездной аллее через небольшой парк, которому явно требовалось внимание садовника.

Подойдя ближе, они увидели, что входная дверь приоткрыта. Заметив вверху видеокамеру, Бритт еще больше насторожилась. Романо дважды позвонил, потом оглянулся на спутницу. Слышно было, как отдается в доме переливчатый звон, но больше ничего внутри не нарушало молчания. Тогда Романо просунул голову в приотворенную дверь.

– Что там? – спросила Бритт.

– Ничего, просто прихожая, – ответил Романо и крикнул: – Мистер Конрад!

Бритт приоткрыла дверь побольше и тоже заглянула внутрь:

– Феликс, это Бриттани Хэймар!

Наконец она решилась войти. К прихожей примыкала просторная гостиная. Там Бритт и увидела Феликса. Концы его шелкового галстука почти заслонили ему лицо, а сам он лежал, скрючившись, на ковре у самого входа в комнату.

– О боже!

Бритт оттолкнула Романо и рванулась к Конраду. Священник тоже подошел, опустился возле тела и пощупал у него пульс.

– Его застрелили.

Он указал на красное отверстие в груди Феликса.

– Он жив?

– Пульс не прощупывается, и тело уже остыло, – покачал головой Романо и направился к стойке с телефоном в углу комнаты. – Вы знаете, как вызвать неотложку?

Бритт перехватила его руку:

– Понятия не имею. Но нам лучше никуда не звонить.

– Что вы такое говорите? – смерил он ее недоуменным взглядом.

– Нам не надо в это впутываться. Я ездила к отцу Маттео… и он умер. Потом ездила к отцу Метьюсу… он тоже умер. Теперь вот Феликс… мертвый. Тут уже ничем не поможешь. – Она наконец выпустила его руку: – Если будете звонить, то я сейчас же уеду отсюда – и из Австрии. Сию же минуту.

– Но мы же не можем оставить его так лежать!

Бритт сообразила, что ей сейчас нельзя попадать под следствие об убийстве, тем более – в другой стране, тем более – в ближайшие пару дней. Слишком велика ставка в начатой партии. Потом ей будет уже все равно – но сначала надо дождаться окончания игры.

– Вы же священник, вот и помолитесь – и мы сразу же уйдем. В конце концов его обнаружат. – Она озабоченно прижала ладонь ко рту. – Если вас мучают угрызения совести, позвоните с уличного телефона.

Романо укоризненно посмотрел на нее, затем сложил руки и опустил голову, шепча молитву. Тем временем Бритт заглянула в соседнюю комнату, все стены в которой были уставлены книжными шкафами. Улучив момент, она проскользнула туда и обнаружила, что это вместе библиотека и кабинет. Мебель в помещении была старинная, дубовая, письменный стол – антикварный. Бритт начала поочередно открывать шкафы, на полках которых хранились кипы рукописных листков. В каждом шкафу лежали записи на одном языке: французском, немецком или английском. Сделаны они были авторучкой, четким аккуратным почерком. Бритт пролистала английские записи и увидела, что все они датированы. Просмотрев самую свежую подборку, она нашла пометки о родословной Габсбургов, о Ренн-ле-Шато и аббате Соньере. На одной из страниц ей встретилось упоминание о вилле Санта-Мария близ Ренн-ле-Шато; в глаза бросились слова: «…хранит тайны Господа». Она схватила эту кипу листков и стала спешно засовывать ее в сумку.

– Чем, черт возьми, вы тут занимаетесь? – вскричал возникший в дверях Романо.

– Это последние наработки Феликса. Здесь наверняка содержатся очень важные сведения.

Романо кинулся к ней и вырвал у нее из рук сумку.

– Вы ничего не возьмете из этого дома. Важные тут записи, не важные – все равно.

Он вытащил бумаги из сумки Бритт, положил их обратно на полку шкафа и с досады грохнул дверцей, затем кивнул на телефон на письменном столе.

– Если вы не хотите, чтоб я немедленно позвонил куда надо, то сейчас же уйдете отсюда вместе со мной.

Бритт перекинула сумку через плечо и, не говоря ни слова, направилась к выходу. Ей до смерти хотелось порыться в записках Феликса, но впереди предстояло гораздо более важное дело. Вестник наконец сообщил ей, где и когда состоится их встреча, и теперь ничто не должно было встать на ее пути.

54

Филип Арман стоял напротив гостиницы «К+К» и внимательно изучал подходы к ней. Это, безусловно, не «Отель де Пари», но и тут причудливо смешались утонченность Старого Света и современный комфорт. К тому же расположение отеля обеспечивало Филипу самое основное – безопасность и возможность беспрепятственно скрыться в случае надобности. Это здание на Рудольфс-платц имело и историческую ценность, поскольку некогда принадлежало императорской семье. Через улицу от него простирался парк с часто посаженными деревьями и высоким кустарником. Следом за парком начиналась набережная Франца Иосифа – главная магистраль, тянущаяся вдоль Дунайского канала. Любая из боковых улочек непременно вывела бы Филипа в самый центр Первого округа Вены. Отец всегда советовал ему обеспечивать себе как можно больше отходных путей на случай непредвиденных обстоятельств.

Двери и вестибюль были отделаны черной анодированной сталью и стеклом, что придавало интерьеру атмосферу ар-деко. Филип попросил номер с видом на парк: так он мог без труда обозревать улицу напротив отеля. Он не стал тратить времени даром: зарегистрировался и сразу же поднялся к себе, чтобы немедленно начать поиски Хэймар. Там, вынув из тумбочки телефонный справочник, он открыл его на разделе «Гостиницы».

Филипу было непонятно, почему этот идиот, его наниматель, велел ранить женщину в Нью-Йорке, а застрелить – в Вене, но, вспомнив очередное отцовское наставление: «Наше дело – не рассуждать, а выполнять или умирать», скривился в горькой ухмылке. Затем он набрал номер первого отеля в списке и спросил, остановилась ли у них Бриттани Хэймар.

55

Поднимаясь по ступенькам из подземной станции, Романо все еще не мог оправиться от потрясения: в голове у него не укладывалось ни само убийство Феликса, ни то, что они так и не вызвали полицию. Он не мог до конца осознать, почему пошел на поводу у Бритт и поддался на ее безумное настояние ни во что не вмешиваться. Они уже и так встряли во все по самые уши. А теперь он опасался, что кто-то идет по их следу.

Пока они с Бритт ехали в метро до Первого округа, Романо разглядывал пассажиров в вагонах, пытаясь вычленить из толпы подозрительных личностей, но навязчивая идея привела священника к тому, что чуть ли не каждый внушал ему подозрения. В конце концов Романо здраво рассудил, что Вена – огромный котел, где смешиваются туристические потоки со всей Европы и Ближнего Востока.

На углу пешеходной улицы, рядом с площадью, он заметил будки платных телефонов и, обронив на ходу: «Задержимся на минуту, я позвоню в полицию», подошел и снял с рычага трубку. Заметив, что Бритт от испуга переменилась в лице, он добавил:

– Не беспокойтесь, я просто попрошу их заглянуть в дом, где я слышал выстрел, и сразу повешу трубку. Если вам что-нибудь нужно взять в отеле, перед тем как пойти в епископат, советую не терять времени.

Бритт уходить не собиралась – она зашла в соседнюю пустую кабинку и стала ждать, пока Романо наберет «ноль» и попросит оператора соединить его с полицией. У него создалось впечатление, что ей важно было проследить, как бы он не сообщил чего-нибудь лишнего. Повесив трубку, Романо ощутил значительное облегчение: по крайней мере, тело Феликса Конрада не надолго останется без надзора.

По пути в епископат Бритт и не думала жаловаться на быструю ходьбу. Судя по всему, услышав от Романо, что отцу Мюллеру нравится заниматься не совсем каноническими интерпретациями церковной истории и что он немало наслышан о Феликсе, его спутница летела на предстоящую встречу как на крыльях.

Отец Мюллер встретил их в приемной зале и сразу проводил по темноватому коридору в свой кабинет. Его облачение – черный костюм, накрахмаленная белая рубашка с узким черным галстучком – более соответствовало званию священника, нежели свободный стиль одежды Романо. Обменявшись любезностями, они перешли к делу.

– Перед тем как мы с вами перейдем к обсуждению Феликса Конрада, – начал Мюллер, – я должен засвидетельствовать, что с огромным интересом ожидаю вашей готовящейся к выпуску книги «Подложный Иисус». Мне не терпится расспросить вас, что конкретно вы подразумеваете под словом «подложный».

– Увы, я не располагаю достаточным временем, чтобы это объяснить, – ответила ему Бритт. – Замечу только, что у большинства людей создается превратное впечатление на этот счет. Я не ставила своей целью уверить общественность, что Иисус является неким подлогом. Главная идея книги – исправить некогда сформированные ложные представления о Нем самом и о Его учении.

Мюллер, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.

– Позвольте предположить, что вы – приверженка философского течения, согласно которому Христос явился в мир с просветительской целью. То есть недостаточно поверить, что Он стал Спасителем через распятие и воскресение, – необходимо прежде приобрести знания и подкрепить их добрыми деяниями?

Бритт улыбнулась:

– Я закажу вам написать аннотацию к моей книге, отец Мюллер.

– То, что я угадал ваши предпосылки, вовсе не значит, что я их разделяю. Мое мнение таково: гностицизм – хорошая приманка для тех, кто боится подвергнуть свои философские взгляды всестороннему анализу. – Мюллер поправил на носу модные очки. – К тому же я не согласен с религиозными воззрениями, направленными против апостола Павла.

– Хайнц, оставь Павла в покое! Бритт написала книгу «Святой Павел – апостол, ходивший опричь Христа», так что ей не составит труда опередить нас по всем пунктам. Расскажи ей лучше, что ты знаешь о Феликсе Конраде. Это он предоставил Бритт материалы, которые, как мне кажется, и побудили ее развить в «Подложном Иисусе» довольно любопытные теории.

– Прошу прощения, – осклабился Мюллер, – Джозеф, вероятно, предупреждал вас, что уход от темы – мое слабое место…

– Вообще-то я предпочел бы не разглашать твои, мягко говоря, особенности, – заметил Романо.

– Тогда мне лучше вернуться к начатому, пока не поздно, – приподнял брови Мюллер. – Как я уже рассказывал Джозефу, Феликс служил приходским священником и – по-моему, так говорится у вас в Штатах – дошел до ручки. Он соборовал перед смертью своего дядюшку, который, в свою очередь, принимал последнюю исповедь у аббата Беранже Соньера. После откровенностей дяди на смертном одре Конрад, по слухам, стал совершенно неадекватным. Поговаривали, что тот якобы поверил ему некую тайну, обнаруженную Соньером в Ренн-ле-Шато и принесшую аббату огромное богатство. Прихожане Конрада начали сетовать, что священник излагает в своих проповедях невразумительные мистические идеи. Но церковь не успела вплотную заняться нововведениями Конрада, поскольку его мать вскоре скончалась, оставив сына единственным наследником значительного состояния. Как епархиальный священник, Конрад мог и принять управление семейным имением, и продолжать службу в своем приходе, но вместо этого он послал в Рим прошение об оставлении священнического сана. Власть епископа отныне казалась ему невыносимой. Добившись секуляризации, Конрад уехал в доставшийся ему от матери особняк в Хитцинге, где и втерся в какие-то подозрительные сообщества. Прославился он и своими возмутительными заявлениями.

– Они потому возмутительны, что противоречат церковной доктрине? – поинтересовалась Бритт.

– Ничуть, но они напичканы погрешностями, искажениями, а то и полностью ошибочными сведениями. Я бы посоветовал вам не придавать никакого значения полученным от него сведениям до тех пор, пока не добудете для них серьезных и основательных доказательств. В последние годы Конрад все больше увязал в нелепых теориях; я бы нисколько не удивился, если бы он провозгласил Папу Римского антихристом, а мать Терезу – наследницей Марии Магдалины по прямой.

– Послушайте, я тоже не сразу ему поверила, – возразила Бритт. – Однако, перелопатив горы материала, пришла к выводу, что многие из его заявлений представляют хоть минимальный, но все же интерес.

– А я вам говорю лишь одно: перед тем как ссылаться в книге на сведения, полученные от Конрада, неплохо бы запастись подкрепляющими их существенными данными. Этот Конрад – total verückt, совершенный безумец, как говорят у нас в Вене.

Бритт с беспокойством посмотрела на Романо, словно обращаясь к нему за поддержкой.

– А примеры? Что вы скажете о тайне, якобы обнаруженной Соньером, и о его скороспелом богатстве? Я видела фотографии виллы Вифании и башни Магдалы. Не очень-то они похожи на владения скромного сельского пастора.

Глаза у Мюллера заблестели. Из стопки бумаг на столе он вытащил файловую папку.

– Ходит немало слухов по поводу того, каким образом Соньер заполучил свои богатства. Здесь и золотой клад визиготов, и Соломоновы сокровища, и драгоценные военные трофеи Дагобера, и катарские ценности, пропавшие из Монсегюра, – вплоть до ограбления караванов, которые правитель Ренна переводил через испанскую границу. Ну и конечно же, Святой Грааль, Менора, Ковчег Завета и неизвестные документы, которыми Соньер шантажировал то ли церковь, то ли Габсбургов. На всем этом пасется несметное количество теоретиков заговора.

Бритт слушала очень внимательно, но потом нетерпеливо спросила:

– И какому из предположений лично вы отдаете предпочтение?

Мюллер раскрыл папку и подал Бритт несколько ксерокопий.

– Вот образцы раздаточного материала, который я использую на занятиях в университете. Этот комплект я приготовил специально для вас. Здесь вы найдете копии документов, свидетельствующих о том, что Соньер был лишен прихода: епархия Каркассона признала его виновным в мздоимстве во время богослужений. Вероятно, он был одним из первых священников, увидевших источник дохода в продаже приглашений на мессы. Соньер рассылал их благочестивым католикам по почте наложенным платежом и рекламировал себя в религиозных газетах и журналах. Вот так он и скопил свое состояние.

– Но я во многих книгах и статьях встречала намеки на некую тайну, которая будто бы обеспечила его материальное благополучие.

– Что тут можно сказать? – пожал плечами Мюллер. – На тайнах продается больше книг, чем на обычных фактах.

– Профессор Хэймар убеждена, что в Ренн-ле-Шато может храниться разгадка Святого Грааля, – вмешался Романо. – Бритт, вы не возражаете, если я поделюсь с Хайнцем вашей теорией и расскажу о подкрепляющем ее доказательстве?

– Давайте же, не стесняйтесь, – кивнула Бритт. – Было бы удивительно, если бы у отца Мюллера не нашлось среди документов опровержения и на нее.

Романо заметил, что от ее слов его приятеля даже передернуло, и поспешно пояснил:

– У Бритт есть подлинный фрагмент до сих пор не обнаруженного пресловутого Евангелия от Иакова. Его принадлежность к эпохе Христа подтверждена радиоуглеродным анализом.

Глаза у отца Мюллера полезли на лоб. Он лихорадочным движением сорвал с себя очки и уставился на Хэймар и Романо.

– Что за чушь?

Бритт потрясла у него перед носом ксерокопиями и веско заметила:

– Не более чушь, чем здесь у вас…

– Она перевела этот фрагмент, и из него следует, что Мария Магдалина приходила смотреть на казнь Иисуса, будучи уже беременной, – продолжил меж тем Романо. – Далее, когда Христа перенесли в гробницу, были предприняты попытки его оживления, но чем они закончились, в данном отрывке не говорится.

– Мне думается, – доверительно склонилась Бритт к отцу Мюллеру, – что Мария перебралась в Южную Францию, где родила двойню – мальчика и девочку. Они и дали начало родословной Христа. Таким образом, Мария Магдалина – ее источник, то есть она и есть Святой Грааль. И я предполагаю, что ее прах похоронен где-то в окрестностях Ренн-ле-Шато.

Мюллер водрузил очки обратно на нос и задумчиво сложил вместе кончики пальцев.

– Ну да, ну да… Чрезвычайно интересно. Джозеф, ты проверял подлинность документа?

– Бритт согласилась отдать мне его для анализа, когда мы возвратимся в Нью-Йорк.

– Если это действительно подлинник, то у вашей теории появятся дополнительные шансы. Но я от себя добавлю, что с крайним недоверием отношусь к идее о родословной Христа.

Романо увидел, что Бритт насупилась и в ее глазах блеснул злобный огонек.

– Путешествие Марии Магдалины на юг Франции – иное дело, – продолжал Мюллер. – Существует два весьма убедительных предположения, подтвержденных к тому же историческими свидетельствами. По одному их них Мария вместе со святым Иоанном Евангелистом отправилась в Эфес – Сельчук в современной Турции, – где впоследствии и скончалась. Другая версия допускает, что Мария могла обосноваться в Провансе. По некоторым данным, там она тридцать лет прожила в пещере отшельницей и только потом умерла.

– Если так, то ее прах, возможно, и захоронен где-то в той местности.

– В таком случае этим местом вполне может быть Ренн-ле-Шато, – воодушевилась Бритт.

– Едва ли, – потер лоб Мюллер. – С тех пор расплодилось множество историй о закопанных кладах, религиозном мистицизме и тайных обществах. Эта местность теперь – настоящая Мекка для искателей сокровищ и фанатиков теории заговора. Вот уже более сотни лет население региона страдает от нашествия полчищ гробокопателей, просеивающих каждую горсть земли на участках, указанных в неведомо кем составленных путеводителях.

– Но ведь они не ищут чей-то конкретный скелет! – вспылила Бритт.

Мюллер по-прежнему постукивал пальцами и шевелил бровями.

– Вы, конечно же, правы: они, несомненно, ищут вполне осязаемые сокровища. Но как вы собираетесь доказывать, что некие найденные там кости принадлежали именно Марии Магдалине?

– Феликс упоминал, что неподалеку от Ренн-ле-Шато есть гостиница, где хранится разгадка тайны Святого Грааля и родословной Христа, – ввернул Романо.

Мюллер на это только покачал головой, красноречиво закатив глаза:

– Мы опять возвращаемся к пресловутой загадке Соньера. Поверьте, весь этот мистический антураж – фантазия, и ничего более! Уже немало людей попадалось на удочку ценной находки, но все преследовали единственную цель – обогащение. Давайте тогда уж заодно вспомним того француза, Пьера Плантара, который усиленно занимался мифотворчеством о некоем Сионском аббатстве, якобы имеющем отношение к находкам Соньера. Он даже сфабриковал ряд документов – только чтобы добиться известности и веса в определенных кругах.

– Там не обошлось и без вмешательства иезуитов, – подхватил Романо. – На месте прежнего аббатства возник целый орден. Плантар утверждал, что оно ведет начало от самых Меровингов, а те, в свою очередь, передавали из поколения в поколение тайну дома Давидова.

Романо замолчал, сообразив со смятением, что вот оно – новое подтверждение связи иезуитов с родословной. Бритт резко повернула к нему голову – в ее глазах он прочитал изумление и недоверие.

– Но то же самое утверждал и Феликс: «Rex Deus» финансировал иезуитов с целью сокрытия родословной!

Даже Мюллер застыл, не скрывая замешательства:

– Откуда такое взялось? Он объявил это до или после провозглашения Папы антихристом?

– Придумано на самом деле замечательно, – ответил Романо. – Феликс считает девиз «Следуйте стопами Христовыми» прекрасным прикрытием для поддержания родословной, а быстрый финансовый взлет ордена приписывает поддержке со стороны «Rex Deus».

Удивление на лице Мюллера сменилось добродушной усмешкой. Он повернулся к Бритт:

– Перед тем как использовать эти данные в книге, я бы не раз и не два их перепроверил. Вы, конечно же, в курсе, что орден иезуитов был распущен Папой Климентом Четырнадцатым в тысяча семьсот семьдесят третьем году, и…

– Могу вас заверить, что я, разумеется, не стану включать в рукопись какие попало сведения! – взорвалась Бритт. – Я не хочу злоупотреблять вашим временем, но мне интересна ваша точка зрения на австрийскую версию. Вы тут уже упоминали Габсбургов – каково же ваше мнение об этой династии в связи с «Rex Deus» и Меровингами?

– Как вы, вероятно, уже уяснили, – ответил Мюллер, – я придаю очень мало значения теориям, касающимся Христовой родословной. Но так или иначе, династию Габсбургов окружают разнообразные легенды. Габсбурги правили Священной Римской империей, хотя многие из них взошли на императорский престол без коронации, которую обычно осуществлял Папа Римский. В связи с этим даже выдвигалась гипотеза, что церковь весьма предвзято относилась к слухам об их наследовании Меровингам, якобы прямым потомкам ветхозаветного дома Давидова. В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году в охотничьем домике в Мейерлинге были найдены мертвыми тридцатилетний эрцгерцог Рудольф со своей любовницей Марией Вечера; судя по всему, они совершили двойное самоубийство. Рудольф слыл умным и прогрессивным человеком; как наследник Габсбургского трона, он, возможно, очень близко к сердцу принимал домыслы о его членстве в «Rex Deus» или даже о родстве с царем Давидом, то есть, следуя вашей теории, с самим Христом.

– О таком повороте дела я и не подозревал, – вмешался Романо. – Видите, Бритт, я же говорил вам, что отец Мюллер окажется более эрудированным в сфере ваших изысканий.

– Но сага о Рудольфе на этом не заканчивается, – перебил его Мюллер. – Он оставил своему кузену, эрцгерцогу Иоганну, стальной ларец с ключом, а тот после похорон Рудольфа неожиданно отрекся от права на престол и отплыл в Южную Америку. Ни его, ни ларца больше никто не видел.

На лице Бритт появилось задумчивое и вместе с тем недоверчивое выражение. Она заметила как бы невзначай:

– Вы говорите совсем как Феликс Конрад.

– Я просто даю вам понять, что не совсем чужд мифам на эту тему, – усмехнулся Мюллер. – Но верить им я не обязан. Если вам требуются реальные доказательства вашей теории, лучше посетите усыпальницу императора Максимилиана в Инсбруке. Молва утверждает, что он лично спроектировал для себя этот мавзолей и велел украсить его великолепными, больше человеческого роста бронзовыми статуями своих предков. Там вы найдете и Меровинга Хлодвига, и короля Теодрика, и Готфрида Бульонского, и королеву Елизавету Венгерскую, и эрцгерцога Сигизмунда. Вся коллекция включает сорок фигур – вот вам трехмерный перечень сильных мира сего и полная родословная «Rex Deus».