Текст книги "Нечестивый Грааль"

Автор книги: Дэвид Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

44

Их такси пробиралось сквозь уличные заторы вдоль Дунайского канала к самому центру Вены. Бритт не могла устоять перед изяществом и очарованием этого города. Она уже просмотрела путеводитель и карту, приобретенные в аэропорту. Описания австрийской столицы были пронизаны духом безмятежности и упорядоченности, свойственных Старому Свету и совершенно утраченных в Америке. Эти черты были заметны даже в облике машины, взятой в аэропорту Швехат. Новенькие кожаные сиденья черного красавца «мерседеса», шофер в черном костюме и накрахмаленной рубашке, при галстуке – все это составляло разительный контраст с побитыми и помятыми желтыми колымагами, шныряющими по нью-йоркским улицам.

Тут Бритт заметила, что внимание Романо по-прежнему приковано к прибору со встроенной клавиатурой – священник выудил аппарат из рюкзачка сразу же, как только такси покинуло аэропорт, и за двадцать минут езды не проронил ни слова.

– Надеюсь, вы не развлекаетесь игрой, вместо того чтобы любоваться прекрасным видом.

Оторвавшись от прибора, Романо пояснил:

– Я проверяю почту. Это Чарли настоял, чтобы я взял в поездку его «Блэкберри». Теперь я могу получать сообщения круглосуточно, но в самолете им нельзя было пользоваться. – Он опять уставился на экранчик: – Хочу покончить с этим, пока мы не приехали в гостиницу, но, к сожалению, я не очень-то в ладах со всякой электроникой.

Бритт стало любопытно, какие это веские причины могут помешать человеку на всем протяжении поездки пренебрегать живописными уголками, особенно после многочасовой тесноты самолетной кабины. Но священник держал экран наклонно, и ей ни разу не удалось туда подглядеть.

Водитель свернул налево и переехал по мосту через канал. По узкой улочке они направились в густо застроенный городской центр, легко узнаваемый по витиевато украшенным венским церковным шпилям, пронзающим небосклон цвета голубого хрусталя. Такси петляло по Первому округу, а Бритт не уставала удивляться непрерывности, с которой крыши многоэтажных зданий переходили одна в другую. Дома стояли вдоль улиц сплошной стеной, образуя настоящий лабиринт. В архитектуре соседствовали ренессанс и барокко, кое-где выделялись свежие отметины недавних реставраций. Консервативные австрийцы, стараясь сохранить богатое наследие господства Габсбургов, явно ратовали за историческую преемственность.

Такси снова свернуло, и они оказались на улице шире прежней. На углу здания Бритт заметила сине-белую табличку с названием «Зингер-штрассе» – улицы, где расположена ее гостиница. Судя по карте, Зингер-штрассе должна вливаться в пешеходную зону у знаменитой церкви Штефенсдом, которую многие считают сердцем Вены. В путеводителе говорилось, что пешеходная зона проходит вдоль Кернтнер-штрассе, влекущей туристов, словно магнит. Ее бесчисленные магазинчики и лавчонки торгуют в розницу всем, что только душе угодно, – от изделий прославленных кутюрье и ювелиров до миниатюрных копий дворца Хофбург, знаменитого шоколада «Моцарт» и репродукций периода югендштиль кисти известных живописцев, творивших на рубеже веков.

Бритт увидела, что Романо наконец засунул «Блэкберри» в карман рюкзачка и озадаченно поглядел на нее.

– Я беспрестанно думаю о всей цепочке невероятных событий, и из нее упрямо выбивается одно обстоятельство.

– Какое же?

– Как я уже говорил, причина покушения наверняка кроется в ваших исследованиях. Но в вашем рассказе есть вопиющее несоответствие – это встречи с Феликсом и звонки от Вестника. Вы ведь уверяли, что никого не посвящали в подробности вашей теории.

– А я еще раз вам повторяю, что если бы Феликс был причастен к смерти священников, то его непременно заметили бы. Такому человеку трудно слиться с толпой. К тому же во время покушения я его абсолютно точно не видела.

– Звонки от Вестника начались после вашей встречи с Феликсом?

– Они начались между встречами. Но уверяю вас, если бы Вестником был Феликс, я узнала бы его по голосу. – Бритт недовольно поморщилась: – Это был не он.

– Однако мы сошлись на том, что покушение на вас каким-то образом связано с вашими открытиями.

– Конечно, связано.

– Почему «конечно»? – Романо недоверчиво прищурился.

– Помните, когда я лежала в лечебнице, кто-то залезал ко мне в компьютер? Наверняка это был или сам преступник, или его соучастник. Ничего не стерто, то есть они не нашли там никакого компромата. Я очень надеюсь, что Феликс подскажет, где искать связующие звенья для составления целостной картины – тем более что его жизнь теперь тоже под угрозой.

– Его жизнь? – удивился Романо. – Я что-то не совсем понимаю…

– Информация, которую предоставил мне Феликс, побудила меня более серьезно отнестись к теории о родословной – говоря вашими же словами, благодаря ему я по-иному оценила важность такого предположения. Если Феликс не заодно с убийцей, то он сам подвергается большой опасности, и я обязана его об этом предупредить.

– Но откуда другим знать о каком-то Феликсе?

– Я неоднократно упоминала его в своих записях.

– Если он и вправду такой параноик, как вы описываете, то и имя у него, скорее всего, ненастоящее. – Лицо у священника посуровело, и, обернувшись к Бритт, он добавил: – А вот за вами явно следили.

– Тогда мы все в опасности, – пожала плечами Хэймар. – Впрочем, Феликсу это все равно. В своих пометках я упоминала и место, где мы встречались, и сам предмет нашей беседы, а поскольку он – личность примечательная, то им не составит большого труда его вычислить.

– И это лишний повод все ему рассказать. Я считаю, вам пора объясниться с Феликсом начистоту. Поведайте ему обо всех недавних перипетиях. Если он действительно заподозрит опасность, то, может быть, вытащит на свет тех, кто за этим скрывается.

«Или закроет рот на замок и бесследно исчезнет». Бритт решила, что будет действовать по обстоятельствам. Кто знает, может, завтра никакой Феликс будет ей уже не нужен…

В череде домов выступило массивное каменное оштукатуренное здание, украшенное скульптурами и колоннами. Перед ним происходило настоящее столпотворение.

– Сейчас мы и узнаем, стоит ли рассчитывать на встречу с Феликсом. – Бритт неопределенно указала вперед. – Моя гостиница находится где-то здесь, до начала пешеходной зоны.

Романо оглядел улицу:

– Надо же, мировой лидер фаст-фуда и сюда добрался.

Фронтон массивного здания украшали золоченые арки, венчающие второй этаж. По мере приближения Бритт разглядела огромную неоновую вывеску отеля «Роял», а под ней – табличку со стрелкой, указывающую через дорогу на кафе «Макдоналдс». Сразу за отелем улица заканчивалась, переходя в пешеходную зону. Туристы толпами разгуливали среди величественных строений, вертя головами во все стороны в поисках примет былой венской царственности.

Такси остановилось перед застекленным главным входом в отель «Роял». Романо вышел первым, вынул из багажника сумку Бритт и расплатился с шофером. Хэймар пошла заполнять регистрационный бланк и заодно посмотреть, есть ли вести от Феликса. Пока она записывала свои данные, рецепционист подал ей заклеенный конверт – ее имя было отпечатано на нем фигурным шрифтом. Бритт прервала заполнение бланка и немедленно вскрыла послание, также набранное фасонными буквами: «Мисс Хэймар, я позвоню Вам вскоре после Вашего прибытия, чтобы договориться о встрече. Не волнуйтесь, Ваш приезд я не пропущу. Вам не придется долго ждать. Феликс».

Бритт ощутила, как внутри у нее все сжимается, словно от нехорошего предчувствия, и оглянулась на входные застекленные двери гостиницы. В них показался Романо, несущий ее багаж, а следом за ним – группка туристов. Еще несколько отдыхающих сидели у входа, в летнем кафе в окружении целой батареи декоративных кадок с обстриженными кустиками и деревцами бонсай, обрамленными по краю цветочной каймой. Лилипутского силуэта Феликса она нигде не приметила. Бритт еще раз оглядела улицу за стеклом, пробежалась взглядом по площади и поначалу пешеходной зоны. Тысяча мест, где он, невидимый, мог бы прятаться: в одной из припаркованных вдоль улицы машин, в витрине магазина, в телефонных будках под навесом на углу – даже окно третьего этажа «Макдоналдса» могло скрывать его от ее глаз. Романо поставил рядом ее сумку.

– Есть что-нибудь от Феликса?

Она показала записку:

– Думаю, пока я не поговорила с Феликсом, вам лучше уйти. Он все же странноватый субъект – со всеми вытекающими. Не хотелось бы, чтобы он отменил встречу из-за того, что видел меня с каким-то незнакомцем. Я сейчас поднимусь к себе в номер и свяжусь с вами, как только он позвонит.

Романо взглянул на послание.

– Я пока пойду в иезуитский епископат и там буду ждать вашего звонка. – На обороте конверта он записал телефон. – Вот номер рецепции. Я предупрежу, что мне должны звонить по очень важному делу.

Священник закинул на плечо рюкзачок, вышел из отеля и затерялся среди любителей сладкого, изучающих витрины кафе-кондитерской «Аида» на углу.

Бритт хотелось верить, что она не напрасно пригласила с собой Романо. Ей позарез нужно было увидеться с Феликсом до следующего этапа своей поездки, и теперь она опасалась, что он видел ее в компании священника: это могло его отпугнуть. Феликс должен был предоставить ей крайне важную информацию для завершения «Подложного Иисуса» и, что гораздо ценнее, раскрыть ей тайну, как остаться в живых.

45

Солнце пронизывало тонкий слой рассеянных по небу облаков, а ветер задувал вдоль улиц, пока Романо шагал по направлению к зданию Старого университета. Священник решил, чем брать такси, лучше совершить короткую прогулку до приходского центра, располагавшегося неподалеку от иезуитской церкви и Старого университета. В последние дни он пропускал свою регулярную пробежку и теперь хотел немного размяться, хотя понимал, что даже несколькими прогулками не наверстать нерастраченных усилий. Но озабоченность по поводу несостоявшихся пробежек не шла ни в какое сравнение с угрызениями совести: он обвинял себя в небрежении ежедневным духовным самоанализом. В последний раз Романо занимался им более суток назад, хотя всегда неукоснительно следовал этому ритуалу иезуитов. Духовное упражнение способствовало сосредоточению и помогало священнику почувствовать себя ближе к Господу и собственному религиозному призванию.

Он хотел заняться анализом вчера вечером в самолете, перед отходом ко сну. Он даже успел закрыть глаза и для начала вызвал в себе осознание божественного присутствия, но в этот момент голова Бритт опустилась ему на плечо, и Романо впал в смущение. Он еще пытался сосредоточиться на следующих пяти этапах упражнения, но в сознании то и дело вспыхивали образы, нагонявшие то страх, то отчаяние и повергавшие его в бессилие и даже гнев. В конце концов он решил помолиться о примирении и просветлении, поскольку понял, что сейчас ему необходимо снисхождение Господа к его человеческим слабостям. Вслед за этим священник погрузился в тревожное забытье, перемежаемое обрывками сновидений, которые он безуспешно пытался отогнать.

Романо ничуть не удивило сообщение от Чарли и Карлоты: его беседа с Бритт в самолете подготовила его к представленным ими развернутым доказательствам, что профессор Хэймар все дальше отклоняется от ортодоксальной церковной доктрины. Его ассистенты провели настоящее расследование, переработав ее труды и дав им взвешенную характеристику. Теперь для Романо почти не составляло секрета, в какую сторону движется Бритт. Сам он считал это отклонение весьма опасным, хотя и не понимал, почему она с такой поспешностью ухватилась за радикальные толкования жизни и страстей Христовых.

Романо решил поговорить с Бритт начистоту и выяснить у нее наконец, какие сведения она надеялась получить, встречаясь с Тэдом и отцом Маттео. Он собирался выпытать у нее также что-нибудь о пресловутом Вестнике. Почему ее таинственный телефонный собеседник так себя назвал? Если священники имели секретные прозвища по именам архангелов, то почему бы и Вестнику не последовать их примеру? И в Ветхом Завете, и в Коране упоминается архангел Гавриил – вестник Господень. Может быть, тут и кроется разгадка?

Священник торопливо миновал величественный фасад Австрийской академии наук, свернул за угол на Игнас-Шепель-платц и вышел на мощенную булыжником площадь. Прямо перед ним высилась громада иезуитской церкви Во Славу Пресвятой Девы. Венчающие ее два купола сильно позеленели от времени. Романо направился к входу в австрийский епископат, расположенный сбоку от церкви.

В холле его радушно встретила регистраторша – ее улыбка казалась приклеенной. Она вежливо попросила Романо присесть и подождать, пока дежурный священник не проводит его в гостевую комнату. Похоже, эта студентка из Польши очень обрадовалась возможности блеснуть своим знанием английского. Девушка преувеличенно настойчиво извинялась перед Романо от имени его приятеля, отца Хайнца Мюллера, и отца-ректора Ганса Йозефа, у которых на этот день запланированы дела в университете, поэтому они должны вернуться в резиденцию только после обеда. Романо успокоил ее заверением, что для него это не составляет никакого беспокойства, поскольку он все равно ожидает звонка и собирается на чрезвычайно важную встречу, ради которой он и прилетел в Вену без предварительной договоренности.

На столе регистраторши зазвонил телефон.

– Отец, это вас. – Девушка указала Романо на столик, рядом с которым он расположился: – Я сейчас переключу.

Романо взял трубку:

– Бритт, как скоро!

– Вероятно, Феликс следил за мной, как он и предупреждал. Мне даже как-то не по себе.

– Вы назначили встречу?

– Как только я намекнула, что хочу прийти не одна, он стал жутко упираться. Но я разъяснила, что вы – мой коллега, профессор, как и я, и большое подспорье в моих изысканиях.

– Я польщен честью называться вашим коллегой.

Бритт рассмеялась:

– Я это сделала, лишь бы убедить его согласиться на ваше присутствие. А последнее слово я попридержу до тех пор, пока не увижу вашу рецензию на мое сочинение.

– Когда и где мы встречаемся?

– В десять у кафе «Цум Альтен Блуменшток». Он сказал, что оно находится на углу Баллгассе и Блуменштокгассе, в двух кварталах от моей гостиницы. Я уже смотрела по карте – кажется, этот переулочек где-то недалеко от Вайбурггассе.

– Я подойду в отель минут через десять.

Видя, что к нему направляется молодой священник с протянутой для приветствия рукой, Романо встал, поздоровался и по пути в гостевую комнату перекинулся парой шуток со своим провожатым. Там он сразу же достал из рюкзачка легкую ветровку и сунул в ее внутренний карман блокнот и ручку. Извинившись, что вынужден спешить на назначенную встречу, он захватил с собой «Блэкберри» и покинул епископат. По дороге в отель Романо еще раз взвесил все, что случилось за последние дни. Чем больше он обдумывал недавние события, тем больше опасался, как бы церковь и в самом деле не оказалась в них непосредственно замешанной.

46

Когда они вышли к Баллгассе, Романо невольно остановился. Судя по карте, улица брала начало от Вайбурггассе неподалеку от церкви францисканцев, на деле же она напоминала скорее вход в некий дворик. В проеме меж двумя зданиями была выстроена каменная арка с выбитым наверху изображением ангела. Узкий темный проулок за аркой, по мнению Романо, менее всего соответствовал месту встречи с таинственным осведомителем Бритт.

– Я не совсем так это себе представляла, – покачала головой его спутница.

– Мысли у нас сходятся. Вы говорили, что он странноватый субъект. Надеюсь, «странный» не подразумевает «опасный».

Романо вошел в проулок и принялся изучать таблички на стене сбоку от арки. Среди них оказались: ресторан, антикварный магазинчик, лавка краснодеревщика, мастерская по реставрации мебели и – кафе. Священник вгляделся в полумрак узкого мощеного прохода. Среди освещенных окон домов выделялась яркая витрина, расположенная на пересечении двух улочек.

Он подозвал Бритт, и вдвоем они стали пробираться по узкой булыжной мостовой к подозрительному кафе. У входа в него были выставлены таблички с названиями дежурных блюд, а рядом на стене три застекленных ящика с подсветкой предоставляли полную информацию о меню и напитках. Обрамляла дверь гирлянда из цветных огоньков.

Они вошли, и Бритт так резко застыла на месте, что Романо натолкнулся на нее и, чтобы не сбить с ног, схватил за плечи. Хэймар, едва не упав, тут же указала на вделанное в стену каменное изваяние рядом с позолоченной вычурной зеркальной рамой, обрамляющей открытый бар с богатой коллекцией спиртных напитков.

– Бафомет. Вчера в Нью-Йорке я была на мессе у гностиков в Ordo Templis Orientalis, и они его упоминали. Говорят, этого идола в числе прочих почитали тамплиеры, а еще он – современный символ дьявола.

– Только не говорите, что вы и выдумки о тамплиерах припутали к родословной. – Романо подошел к изваянию и присмотрелся повнимательнее. – Это Бахус, бог виноделия. Посмотрите, его голова украшена гроздьями и виноградной лозой.

– Бахус был безрогим. – Она обратила его внимание на рожки на голове скульптуры. – Поклоняться Бафомету в открытую было небезопасно, поэтому его образ часто маскировали под какой-нибудь другой.

– Вы еще скажите, что голова преподобного Иоанна Крестителя в действительности принадлежала Бафомету, боготворимому тамплиерами. – Романо укоризненно покачал головой. – Бритт, это совершенно необоснованные домыслы.

Прежде чем Бритт успела что-либо возразить, к ним приблизился низенький человек с вытянутым, как у собаки-ищейки, лицом. На нем был твидовый пиджак спортивного покроя и шелковый аскотский галстук с золотым отливом. Концы галстука были заправлены под нарядную коричневую рубашку. Человечек помахал пальцем под носом у Романо и провозгласил:

– Сэр, не спорьте с ней. Профессор Хэймар права, она знает, что говорит.

– Джозеф, это и есть Феликс. Феликс, это Джозеф – коллега, о котором я вам рассказывала.

Феликс окинул интерьер кафе недоверчивым взглядом, а затем двинулся в небольшой закуток сбоку от стойки бара.

– Сюда. Тут есть столик. Сядем подальше от всех.

Пока шли в отдельный закуток, Романо успел хорошенько рассмотреть Феликса. Теперь он готов был согласиться с Бритт, что этого человека довольно легко узнать среди прочих. Коротышка мог служить живой карикатурой на творение мадам Тюссо, попавшее под раскаленный воздушный поток: кожа у него на лице висела складками, а глаза были похожи на щелки и едва угадывались под набрякшими веками.

Они уселись за стол, и внимание Романо тут же привлекла необычная картина на стене за спиной у Феликса. На ней была изображена чернокудрая незнакомка в окружении изумительных по красоте облаков на фоне глубокой небесной синевы. Женщину целовал в губы херувим с младенчески розовым личиком. Своими нежными пальчиками крылатый мальчик ласкал ей шею.

Феликс ухитрился поднять свои нависшие брови, и его унылое лицо озарило подобие улыбки:

– Ага! Вижу-вижу, что и вы заинтересовались Софией.

– Мы с вами еще не дошли до этой темы, – пояснила Бритт. – Феликс убежден, что расшифровка имени Бафомет ключом «Атбаш» дает анаграмму «София», что по-гречески означает «Мудрость».

– Чрезвычайно занимательно, – сказал Романо. – И как это соотносится с вашей теорией о родословной?

– Некоторые исследователи, и Феликс в том числе, полагают, что «Rex Deus» учредил орден рыцарей-храмовников с целью сохранить Le Serpent Rouge и отыскать богатейший клад, зарытый под Иерусалимским храмом. Эти ученые считают, что и тамплиеры, и «Rex Deus» придерживались изначального учения Христа, в котором утверждалось, что истинное знание, или гнозис, следует искать внутри себя. А Бафомет как раз и символизирует поиск такого знания.

Феликс предпринял очередную попытку улыбнуться:

– Хорошо излагаете, профессор. Думаю, вы завоевали себе еще одного сторонника. – Он бросил диковатый взгляд на Романо: – Верно, сэр?

– Я бы сказал, что пока значительно отстаю от профессора Хэймар. Она говорила мне, будто бы вы провели серьезные изыскания по поводу теории о родословной. – Романо поглядел на Бритт, словно призывая ее в свидетели: – Мы оба надеемся, что ваши сведения помогут пролить свет на личность человека, пытавшегося ее убить.

Впервые за время их беседы Феликс вытаращил свои за плывшие глаза, и в их темных зрачках проглянул страх.

– Кто-то пытался убить вас, убить… – дрожащим голосом затянул он. – А ведь я предупреждал… Предупреждал. Это они, хранители родословной. Они уничтожат вас, вот увидите.

– Поэтому я и настаивала на встрече с вами. Мне необходимо знать, кому выгодно убивать меня. В моих исследованиях лишь одно доказательство по-настоящему опасно – это подлинный фрагмент неизвестной рукописи, составленной Иаковом, братом Христа.

Внезапно Феликс начал бесконтрольно дергать головой, моргая при каждом рывке, словно ему досаждал назойливый комар. Затем он уставился в потолок и принялся ожесточенно скрести обеими руками подбородок, будто припоминая некое неясное или забытое обстоятельство. Наконец он уставился на Бритт.

– Иаков? Но он не оставлял никаких рукописей. Это все бред, полный бред… Французские газеты… Ложь, везде сплошная ложь… Что у вас за неизвестная рукопись?

Бритт стала пересказывать ему содержание фрагмента, и все это время Феликс, опершись подбородком о сложенные ладони, пожирал ее недоверчивым взглядом. Выслушав пояснения, он лишь покачал головой:

– Все эти подробности знакомы мне и по многим другим источникам. Да-да, это все не ново. Никакое это не Евангелие. Где вы его взяли?

– Вы могли бы и догадаться: из источника вроде вас. – Бритт и Романо переглянулись. – Мне позвонил неизвестный, назвавшийся Вестником. Это случилось через несколько месяцев после собрания общества Соньера в Лондоне. Он выслал мне фрагмент, заверив, что, когда придет время, я увижу весь документ.

– В вас стреляли… Кто?

Бритт рассказала Феликсу о странном звонке, когда ее попросили подойти на станцию Гранд-Централ за манускриптом.

Она описала обстоятельства покушения, особо упирая на то, что звонил ей в тот раз вовсе не Вестник.

– Я раздумывал насчет вашего анонима, – вмешался Романо. – Он назвал вам тайные имена священников – Уриил и Рафаил. Но архангел Гавриил также известен как вестник Господень, то есть…

– Какие еще священники? – вскрикнул Феликс.

Бритт пояснила, что Вестник рекомендовал ей отцов Маттео и Метьюса как сведущих в вопросе о родословной. Пароли – имена Уриил и Рафаил – должны были помочь успешно провести беседу. Феликс, слушая ее, даже подался вперед, боясь пропустить хоть слово. Когда Хэймар рассказала про смерть священников и про стигматы, он резко отпрянул, и его сморщенное лицо исказилось неподдельным ужасом.

– Это были иезуиты? Священники-иезуиты? – забеспокоился он.

– Вот именно, – подтвердил Романо. – А что, это имеет какое-то значение?

Их собеседник заерзал на стуле. Бегающий взгляд выдавал его замешательство, словно Феликс никак не мог решиться ответить.

– Я сам был священником, у меня был приход… – перешел он на шепот. – Однажды я выслушал исповедь… и очень, очень испугался. Я занимался исследованиями ордена иезуитов. Хм-м… И у меня появились подозрения. Думаю, что «Rex Deus» их финансировал. Да-да, думаю, так. Потому-то этот орден и стал таким могущественным. Быстро набрал силу, разбогател… Тамплиеры нашли сокровища. Вот… Под Иерусалимским храмом. «Rex Deus пустил эти средства на сохранение своей тайны. Игнатий Лойола – из их числа, – Феликс кивал как заведенный, – из их числа. Он снабдил орден всем необходимым. Орден иезуитов, то есть… «Следуйте стопами Христовыми». Где лучше спрячешь родословную? – Он воздел указательный палец перед носом изумленных собеседников. – «Следуйте стопами Христовыми»!

Сообщение о тайной связи иезуитов с пресловутой Христовой родословной застало Романо совершенно врасплох. В чем только ни обвиняли его орден за долгие годы, но это был уже явный перебор. Пока он обдумывал возражения, подошел официант. Они заказали два эспрессо, некрепкий кофе со сливками для Бритт и пирожные.

– Вы толком ничего не знаете об иезуитах. Но стоит только копнуть… – подхватил нить разговора Феликс, едва официант удалился на достаточное расстояние. – Исследуйте их получше – и увидите сами.

Романо промолчал, а Бритт покачала головой:

– Я ни разу не сталкивалась с упоминаниями этого ордена.

– Мне кажется, вы невероятно утрируете, – поддержал ее Романо. – Если у кого-то и появятся основания покопаться в темном иезуитском прошлом, то лучше меня кандидатуры не сыскать. Я – профессор религиоведения в Фордхэмском университете и сам иезуит.

Феликс прищурился, отчего его веки еще больше сморщились, а лицо приняло двусмысленное выражение. Казалось, тусклый свет комнатки весь сосредоточился в узких щелках его глаз.

Романо и не заметил, как официант принес заказ: настолько его захватила мысль о причастности иезуитов к этому делу.