Текст книги "Нечестивый Грааль"

Автор книги: Дэвид Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Однако яд мог только усугубить дело, ускорив смерть от асфиксии. Насколько я знаю, распятие практически парализует грудные мышцы и диафрагму, поскольку положение грудной клетки препятствует дыханию. Чтобы ослабить нагрузку на эти мышцы и вдохнуть, человек вынужден опереться на ноги. В конце концов изнурение лишает его сил и не позволяет больше дышать. Если бы Христос впал в кому, он почти сразу задохнулся бы.

– Я придерживалась того же мнения, пока внимательнее не изучила подробности, содержащиеся в Писании. Когда стражники перебили ноги двум другим распятым преступникам и подошли к Иисусу, они увидели, что он уже мертв. Тогда один из легионеров вонзил ему в бок острие копья, и оттуда пролились кровь и вода. Медицинские эксперты полагают, что водой могла быть жидкость, собирающаяся в околосердечной сумке и плевральной полости и ускоряющая асфиксию. Копье проделало в боку отверстие, жидкость вытекла, что и отсрочило летальный исход.

Романо сложил пальцы домиком у рта и кивнул:

– Должен признать, что такое предположение небезынтересно. Но что в Евангелии от Иакова рассказывается дальше? Ученикам удалось вернуть Иисуса к жизни? И что потом случилось с его телом, ожившим или мертвым?

Бритт потупилась:

– К сожалению, мой фрагмент рукописи обрывается до того, как заканчивается этот эпизод. Вот почему меня не пришлось упрашивать прийти на Гранд-Централ за оставшейся частью.

Она посмотрела на Романо и, несмотря на заволакивающую глаза усталость, слабо улыбнулась. Священник грустно улыбнулся ей в ответ:

– Меня тоже, хотя я не мог даже представить, о чем говорится в этом пресловутом Евангелии.

– В моем фрагменте также есть упоминание о Марии Магдалине и ее ребенке, вернее, о близнецах.

– Эта идея с завидным упорством прослеживается почти в каждой альтернативной христианской церкви теории. – Романо вдруг осенило: – Послушайте, Мария Магдалина лишний раз подтверждает ваше предположение о том, что Иосиф Аримафейский имеет отношение к Иакову. Мне доводилось читать труды авторов, считавших, что она на самом деле – Мириам, выросшая в рыбацкой деревушке под названием Магдала.

Бритт опустила спинку сиденья и устроилась в нем поудобнее.

– Кажется, появился проблеск надежды, что вы со временем разделите мою точку зрения.

– О, до этого пока очень, очень далеко. – Романо по примеру Бритт тоже разложил кресло. – Думаю, мы сейчас находимся на этапе «согласия о несогласии».

– Ну, это уже прогресс.

Романо заметил, что Бритт сомкнула веки, и предложил:

– Почему бы нам не сделать перерыв? Продолжим, когда снова появится способность соображать. У меня лично ее уже не осталось.

– Прекрасная мысль, – пробормотала Бритт, и ее голова тут же склонилась на плечо.

Глаза у Романо закрывались сами собой. Засыпая, он успел все же порадоваться, что отправился в это путешествие: Бритт Хэймар предстала перед ним в несколько ином свете. Пусть ее убеждения и основаны на довольно спорных выкладках – зато она чистосердечна в своих пристрастиях.

Он покосился на попутчицу. Ее грудь от глубокого спокойного дыхания мерно поднималась и опадала. Погрузившись в глубокий сон, Бритт по-детски обхватила раненое плечо. Вдруг она непроизвольно дернулась и сползла в сторону Романо. Ее голова клонилась все ниже, пока не успокоилась на плече у священника.

Романо осторожно пристроил вспотевшие ладони на коленях и прикрыл глаза. Темноту вновь заполонил образ Марты. Какие только усилия он ни прилагал, но все-таки не смог вы травить воспоминание о ней, не мог избавиться от фантазий, как бы устроилась его жизнь, будь она рядом. Где-то в подсознании засело тиранящее душу озлобление на мать. Он не раз пытался оправдать случившееся, следуя наставлениям Тэда, увещевавшего своего подопечного: «Возможно, Господь направил свой промысел на приведение тебя к священству, где ты можешь воздействовать на столь многие судьбы». Но, несмотря на все усилия, Романо так и не примирился с тем, что произошло.

Наконец улыбчивое лицо Марты растаяло в сгустившемся тумане, и Романо ощутил, что подстраивает дыхание под тихие теплые волны, колеблющие его плечо.

41

Агент Том Катлер жевал уже второй по счету питательный батончик, припрятанный для подобных случаев в одном из ящиков письменного стола. Ссутулившись, он сидел за компьютером и просматривал свежие донесения своей рабочей группы. Его жену Мэгги такой поворот событий, конечно, не обрадует, ведь Катлеру вновь придется засидеться здесь до глубокой ночи, а может, и до самого утра. Однако его не покидало предчувствие, что смерти священников продолжатся, а ему предстояло как можно быстрее нейтрализовать их инициатора.

Его агенты опросили всех соседей Бриттани Хэймар, но лишь один видел, как она куда-то уходила с дорожной сумкой. Домой профессор до сих пор не вернулась и пока оставалась единственной свидетельницей по делу минимум о двух убийствах. Далее, покушение на нее… Дело грозило обернуться порядочной путаницей. Как только скандальные подробности о покойниках со стигматами попадут в колонки новостей, вокруг этой истории поднимется немыслимая шумиха. Бюро начнут осаждать звонками чокнутые, помешанные на всякого рода тайнах.

В кабинет Катлера с кипой бумаг вошел Донахью:

– Том, мы вычислили Хэймар.

– Отлично! – Катлер схватился за пиджак. – Пошли, надо немедленно ее допросить.

Донахью жестом остановил его и свалил бумаги на стол:

– Не спеши, Том, сегодня нам не удастся с ней встретиться. Она сейчас летит в Вену.

Катлер немедленно достал мобильник:

– Вена как раз недалеко от аэропорта Вашингтон-Даллес. Поручи пока агентам из местного филиала Бюро задержать ее прямо в аэропорту, а я зарезервирую нам билеты до Даллеса.

– Боюсь, что ее Вена не в Виргинии. Хэймар летит в Австрию.

– Черт! – Катлер хотел убрать телефон, но передумал: – Закажи мне билет на ближайший рейс до Австрии, а я буду звонить в Центральный федеральный штаб. Попробую добиться, чтобы Интерпол выделил мне агента для встречи в аэропорту Вены. Мы не можем предоставить им достаточно оснований для ареста Хэймар, но по крайней мере они могут засечь ее и вести до моего прибытия.

– Кажется, до завтра рейсов туда не предвидится. – Донахью указал на верхний лист в кипе, сваленной на стол Катлера. – Взгляни для начала вот сюда. – Пальцем он ткнул в распечатку, переданную из аэропорта: – Отец Джозеф Романо летит тем же самолетом.

– Дьявол! – Катлер шлепнул себя ладонью по лбу: – Неужели теперь и его кокнут?

42

Чарли захлопнул том «Утерянных христиан», схватил кружку с кофе и отъехал на стуле от компьютера.

– Уф, я-то думал, что как только закончим универ, так навсегда позабудем про ученье.

– Никакое это не ученье, – хохотнула Карлота, – а сплошное развлеченье.

– Угу, развлеченье… – Чарли отхлебнул из кружки. – В общем, теперь ясно, что профессорша Хэймар пошла по скользкой дорожке.

Карлота пополнила распечатками последних статей Бритт Хэймар стопку бумаг у своего компьютера.

– Я делала заметки по ходу наших обсуждений. Прослеживается явная тенденция: эта дорожка уводит профессора все дальше от доктрины ортодоксальной церкви.

– Думаю, все началось с «Утерянных христиан», – предположил Чарли. – С тех пор она окончательно увлеклась гностическими Евангелиями, стала не в меру интересоваться всякими ритуалами, тайнами, поисками гнозиса или абсолютной истины через учение Христа.

– Что и вылилось в очередной опус. – Карлота взяла со стола книгу «Святой Павел – апостол, ходивший опричь Христа». – Он весь напичкан сомнениями в истинности основных положений христианства. Здесь утверждается, что именно Павел увел зарождающуюся церковь от учения, согласно которому спасение достигается благодаря знаниям, почерпнутым из проповедей Христа, и добрым делам. Взамен он насадил убеждение, что спастись можно, только уверовав в Иисуса как в Спасителя, ставшего Христом через распятие и воскресение.

Чарли допил остатки кофе и провозгласил:

– Думаю, что где-то в процессе профессорша Хэймар превратилась в замаскированного гностика.

– В своих последних статьях она этого и не скрывает. – Карлота разложила на столе пять распечаток. – Тут профессор без обиняков заявляет, что принятием Символа веры и посулами полного отпущения грехов на исповеди церковь намеренно упростила вероучение Иисуса.

– Надеюсь, отец Романо знает, с кем имеет дело в лице этой профессорши.

– Завтра у меня встреча с одной из ее студенток. Вероятно, какие-то события заставили ее выбрать этот путь – и наверняка не совсем учебного свойства.

– Хорошо, что отец взял с собой «Блэкберри». Я пошлю ему сводку наших последних наработок.

Чарли вновь подкатился к столу и застучал по клавиатуре.

43

В кабину проникли солнечные лучи. Пассажиры открывали шторки иллюминаторов, а стюардессы начали подавать завтрак. Романо уловил безошибочно узнаваемый кофейный запах, открыл один глаз и прищурился от яркого света. Голова попутчицы по-прежнему лежала на его плече, но вскоре общие шевеления разбудили Бритт, и она тоже открыла глаза. В первое мгновение взгляд ее казался затуманенным, словно профессор была в прострации и не понимала, кто она и где находится. Моргая, она осмотрелась вокруг и помотала головой.

– Я не сразу сообразила, где я. Мне снилось что-то про покушение, и я решила, что до сих пор нахожусь в больнице.

Стюардесса подкатила к ним тележку и застопорила ее ножным тормозом. Она улыбнулась пассажирам, передала им подносы с завтраком и, пока они распечатывали тарелки, упакованные в фольгу, разлила по чашкам кофе.

– Вообще-то надо было бы самому заварить себе эспрессо, – констатировал Романо, сделав глоток с добрые полчашки.

– Подумать только, вы – и ценитель эспрессо. Бритт ощупала рукой левое плечо и вздрогнула.

– Болит?

– Чуть-чуть. Не привыкла я к огнестрельным ранениям. Но все будет нормально. Эспрессо – это ваша утренняя традиция?

– Да, можно сказать, слабость. Выпьешь с утра обжигающий эспрессо – и все дела спорятся.

– Сами завариваете?

Романо виновато признался:

– Есть у меня тайная блажь – замечательный итальянский эспрессо-автомат «Френсис-Френсис». Сам мелю, сам смешиваю, закладываю по собственной системе, заливаю – и через двенадцать секунд получаю вкуснотищу с золотистой пенкой. Несколько глоточков – и мозги включаются.

– Скоро вас ждет настоящий рай, – засмеялась Бритт. – Кофейни в Вене – просто улет. Меня уже предупреждали, чтобы я не слишком злоупотребляла тамошней несравненной выпечкой.

Романо дожевал круассан и допил остатки кофе.

– Я несколько раз бывал в Вене. Мой девиз: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», поэтому я позволяю себе эспрессо не только утром и особенно налегаю на сласти. Мы с моим старинным приятелем по иезуитскому колледжу когда-то жили в одной комнате. Теперь он обосновался в иезуитском епископате. В числе прочего он занимается религиозными изысканиями и, надеюсь, выручит нас по поводу этого Феликса. Кстати, вы уже назначили встречу? Вам удалось с ним связаться?

Бритт отвела глаза и стала что-то счищать со своей вязаной кофточки.

– Я ведь уже предупреждала вас о его скрытности. – Она взглянула на Романо с неловкой улыбкой: – Я звонила в тот книжный магазин. Сообщение уже забрали.

– Он вам перезвонил? Что он сказал?

– Предварительная договоренность была, что в сообщении я укажу время прибытия в Вену и название гостиницы, где собираюсь остановиться. Когда я доберусь до места, он сам меня найдет.

Романо не верил своим ушам: они вот-вот сядут в Вене, а Бритт даже не позаботилась точно договориться о встрече с таинственным инкогнито. В любом случае на такое он никак не рассчитывал.

– Вы хотите сказать, что мы, возможно, и не увидим никакого Феликса?

– Понимаю, это прозвучит нелепо, но я почему-то ему верю. Мы с ним виделись несколько месяцев назад на таких же условиях: я передала в книжный магазин сообщение для него и потом остановилась в Вене на полпути из Европы в Штаты – нарочно, чтобы встретиться с ним. Тогда я жила в отеле «NH» в самом аэропорту. На регистрации он заранее оставил мне записку, что вечером будет ждать в ресторане неподалеку. Тогда-то Феликс и предупредил меня, что лучше прекратить исследовать Le Serpent Rouge, и рассказал об убийствах во Франции.

Романо решил не упускать удобный момент и поподробнее расспросить Бритт о ее новой книге. Может быть, ее пояснения как-нибудь высветят причину смерти священников. Если встреча с Феликсом обернется провалом и Романо придется ближайшим рейсом лететь обратно в Нью-Йорк, он хотя бы предварительно выудит у профессора Хэймар полезную для ФБР информацию, чтобы помочь им напасть на след убийцы Тэда.

Когда стюардесса собрала подносы, Романо, поглаживая эспаньолку, как бы невзначай обронил:

– Мне все же не дает покоя основной тезис, на котором основывается ваша книга.

– Потому что он противоречит учению церкви?

– Тогда, у меня в кабинете, вы утверждали, что собираетесь представить разносторонний обзор исторических фактов, преданий и мифов, равно как и каноническую версию церкви. Мне показалось, что вы предлагаете весьма ограниченную выборку из таких фактов и привлекаете для их доказательства не связанные друг с другом теоремы. Надеюсь, вы все же признаете важность для церкви очевидных данных, на которых и строится каноническая версия.

Лицо Бритт полыхнуло от гнева, ее лучистые глаза недоброжелательно сощурились, а губы сжались в ниточку.

– А вы утверждали, что преследуете прежде всего истину. Скоро вы убедитесь, что в книге я признаю важность чего угодно, если оно того заслуживает.

– Что же, по-вашему, истина?

– Вероятно, то, что вы пока не готовы воспринять.

Чувствуя, как закипает внутри раздражение, Романо сказал:

– Я постараюсь.

– Что, если покушение на меня и смерти священников – проявление Божьего промысла, поскольку мир пока не способен признать истину?

– Это полная ерунда. Вы рассуждаете, как поборница каких угодно конспираций.

Бритт еще плотнее стиснула зубы, отчего ее лицо стало прямо-таки свирепым, а в глазах появилось плохо скрываемое высокомерие.

– Может, вам и лучше знать, отчего умер ваш друг, но вы же сами предположили, что причину следует искать в моем исследовании. Я тут вам втолковываю, что мне удалось выяснить в ходе моих изысканий, а у вас, похоже, одна цель – заклеймить меня как любительницу безрассудных теорий или, пуще того, глупую конспираторшу.

Романо сообразил, что вышел за рамки.

– Простите меня, я вовсе не хотел умалить значение вашего исследования. Я лишь пытаюсь глубже проникнуть в источник ваших посылок.

– Практически всю свою сознательную жизнь я слепо придерживалась церковного учения, пока меня не осенило однажды, что церковники, возможно, не говорят всей правды, что они трансформировали изначальную доктрину с целью оправдать свои земные слабости, стремление к власти и могуществу. Эта мысль и привела меня к гностицизму и гностическим евангелиям. Думаю, вам стоило бы изучить их более пристрастно и оценить по достоинству.

Романо заметил, что Бритт готова сбросить свою защитную маску, и решился копнуть глубже:

– Я тоже изучал гностические Евангелия.

– Ну вот в них, несомненно, можно найти немало пищи для размышлений. Например, почему вы столь уверены, что Иисус был физически и духовно един? Откуда взялось такое представление? Есть ли на этот счет какие-либо убедительные, последовательные теории или неопровержимые факты?

Священнику хотелось понять, куда клонит Бритт с подобной аргументацией, и он решил пока ретироваться:

– Видите ли, с нынешним уровнем развития науки и техники не так-то просто изучить духовный аспект проблемы. Но с другой стороны, за прошедшие два тысячелетия наука ничем не опровергла ни церковные каноны, ни основы, на которых зиждется Новый Завет.

– Вы обвиняете меня в принижении важности канонической версии. Но ведь вы даже не даете себе труда рассмотреть альтернативные воззрения! За последние годы моя вера претерпела серьезную трансформацию. Теперь я думаю, что Иисус сочетал в себе две отдельные сущности – физическую и духовную. Физическую его суть могли распять, умертвить и похоронить, а духовная, в свою очередь, воскресла и вознеслась на небеса.

Романо кивал, а сам пытался отыскать хоть малейший намек на то, откуда Бритт черпает свои мотивировки и почему она так упорно старается развенчать общепризнанную церковную доктрину.

– Придется мне позаимствовать у Чарли одно из его любимых программистских словечек. Так мы рискуем, что называется, зациклиться. Фактор духовности препятствует доказательству обеих позиций, однако наука не располагает и очевидными данными, чтобы их опровергнуть. Таким образом, мы попадаем в заколдованный круг. Интереса ради все же скажите, как бы вы объяснили опустевшую гробницу, описанную во всех Евангелиях, или более поздние свидетельства о Туринской плащанице?

– Если взять мое предположение о том, что Иисус был захоронен в семейной гробнице – а это подтверждается фрагментом Евангелия от Иакова, – то мы получим несколько вариантов. Например, Иисус действительно умер, а его родственники и ученики решили спрятать тело. Или его реанимировали, а потом переправили вместе с Марией Магдалиной в Южную Францию, где они впоследствии и растили своих крошек-близнецов.

– А плащаница?

– В этой теме я чувствую себя как рыба в воде. Мое мнение: из-за нее церковь оказалась в двусмысленном положении.

– Поясните-ка.

– Многие ученые подтвердили высокую вероятность того, что отпечаток на плащанице оставлен именно телом Христа, и причиной тому послужили некие физико-химические процессы в гробнице, где он был захоронен. Медицинские эксперты, рентгенологи, криминалисты и светила судебной медицины – все как один сошлись на том, что совокупность признаков указывает на подлинное изображение распятого Иисуса, вплоть до порезов от тернового венца и ран от гвоздей на запястьях – а не на ладонях, вопреки распространившимся в Средние века изображениям. Даже большие пальцы рук оказались завернуты внутрь вследствие поражения срединного нерва, поскольку гвозди прошли через полости Десто. В ходе исследования также выяснилось, что вопреки иудейским за конам и обычаям тело не омыли, а, напротив, обильно умастили дорогостоящими маслами, а затем сразу же обернули погребальным саваном. Этот факт говорит в пользу предположения о попытке оживить Христа с помощью алоэ и мирриса.

– Позвольте мне прихоть спорить ради спора, – поднял палец Романо. – Если гробница принадлежала Иосифу, члену еврейского самоуправления, и если тело передали ему римские легионеры, разве невозможно предположить, что иудейские обычаи были им более чем безразличны? Ведь и синедрион, и римские власти сочли Иисуса смутьяном и подстрекателем к мятежу. Они даже в насмешку называли его Царем Иудейским.

– Вот мы и вернулись к противоборству теорий и снова угодили в «цикл» вашего Чарли. Почему бы нам просто-напросто не обратиться к доказанным, строго научным фактам?

– Согласен, – кивнул Романо.

– Микроскопический анализ волокон показал, что полотно соткано в Палестине, где-то у побережья Мертвого моря. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году независимый радиоуглеродный анализ был проведен сразу тремя учреждениями: Университетом штата Аризона, Швейцарским государственным технологическим институтом и Оксфордской исследовательской лабораторией. Все они на 99,9 процента сошлись во мнении, что Туринская плащаница датируется периодом с тысячного по тысяча пятисотый год новой эры, а на девяносто пять процентов – что она изготовлена между тысяча двести шестидесятым и тысяча триста девяностым годами.

– Что и дало любителям конспирации простор для буйной фантазии.

Пришел черед Бритт грозить пальцем:

– Не забывайте, что и церковь вздохнула с облегчением, когда подлинность плащаницы поставили под сомнение, поскольку она доказывала, что снятый с креста Иисус не обязательно был мертв.

– В споре о плащанице точка еще не поставлена. Я нарочно поднимаю этот вопрос, потому что вы наверняка сейчас упомянете последние результаты исследований. Остается спорным, не попал ли на радиоуглеродный анализ более поздний, восстановленный фрагмент плащаницы, либо пожар тысяча пятьсот тридцать второго года в часовне, где она хранится, затронул и ее вместилище. Серебряный реликварий оплавился, и это могло повлиять на результаты анализа.

– Однако следует помнить и о биогенном покрытии – об осевших на волокнах бактериях и проросших на них спорах. Сама плащаница подвергалась анализу менее чем на сорок процентов, а микрофлора с нее – на шестьдесят.

– Вижу, что вы провели собственное расследование на тему плащаницы, – вскинул брови Романо. – Тогда почему бы нам не сойтись на том, что она, скорее всего, принадлежит эпохе Христа?

Бритт от изумления вытаращилась на него:

– Не могу поверить: хоть в чем-то мы с вами пришли к согласию!

– Мне кажется, что все наши несогласия объясняются разной ценностью для нас тех или иных теорий. Для меня же остается несомненным лишь одно. – Романо задумчиво склонил голову и взглянул в глаза Бритт: – Идея «вечной истины» есть миф, выдуманный людьми в борьбе за выживание в этом несовершенном мире.

На губах у Бритт мелькнула улыбка:

– А мне кажется, что Христос наполняет собой наши поиски «вечной истины». Он и послан был на землю для того, чтобы указать, как нам жить в этом несовершенном мире.

«Леди и джентльмены, просим вас возвратиться на свои места и пристегнуть ремни. Самолет идет на посадку». Романо поднял откидные столики.

– Ну что ж, последнее слово осталось за вами.

Самолет накренился на один борт, и Бритт указала в иллюминатор:

– Поглядите!

За пышным слоем кучевых облаков проглядывали фермы в окрестностях Вены. Местность за окном напоминала искусно сшитое лоскутное одеяло. Линии, разделяющие зеленоватые квадраты, казались неестественно четкими. Впрочем, священник знал, что при снижении он разглядит все мелочи, самые мелкие штрихи, включая и огрехи. Этот образ походил на ситуацию, в которой сейчас находился сам Романо. Возможно, он слишком увлекся созерцанием общей картины, легко мысленно отвлекшись от подробностей и, по примеру Бритт, видел лишь то, что хотел видеть. Следовало увеличить фокус и вникнуть в детали.

Он снова вспомнил о кресте, подаренном ему Тэдом. Очень похожий Бритт видела у отца Маттео. Может быть, отец Синклер как-нибудь прояснит значение этого символа? Неплохо было бы также побольше узнать о жизни отца Тэда. Романо ничего не было известно о швейцарском периоде жизни своего наставника, кроме того что тот учился в Инсбруке вместе с отцом Гансом Йозефом – отцом-ректором венского иезуитского епископата. Прольет ли отец Йозеф свет на смерть Тэда? И наконец – Бритт. Романо чувствовал, что до сих пор не увидел настоящей Бриттани Хэймар, что она по-прежнему скрывается от него. Ее усердные нападки на церковную доктрину не могли проистекать из обычной исследовательской пытливости. Судя по всему, профессор Хэймар взялась выполнять некую миссию, а он до сих пор даже приблизительно не понял, в чем она состоит. Романо покосился на ее левую руку, опять прочно вцепившуюся в подлокотник. Кольца нет. А ведь раньше он этого не замечал.