Текст книги "Полуночный Сокол"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Как самонадеянна молодость! Да, он старик, но этот старик еще не проиграл ни одной битвы. Генералу не нужна быстрота юности, чтобы увидеть слабое место в рядах противника или правильно спланировать ход битвы. Ему нужны умение, сноровка и стальные нервы. Джасарей обладает всеми этими качествами и уж точно не допустит, чтобы отрезали колонны с провизией. Он будет двигаться медленно и очень осторожно. Так что наслаждайтесь своими горами, пока они еще ваши!

Ночью на Ассию обрушился ужасный шторм, оглушительно гремел гром, сильный ветер и дождь хлестали город. Черепица слетала с крыш, а в северной части обрушился амбар, убив двух лошадей. Утреннее небо было пасмурным и мрачным, на западе зловеще сверкали молнии. Бэйн нервничал из-за предстоящей поездки, но держал свои страхи при себе. Бануин почти не разговаривал, он замкнулся в себе, и вид у него был все еще затравленный. Бэйн несколько раз пытался его разговорить, но Бануин отвечал односложно и отсиживался в своей комнате или сидел на балконе и всматривался в море.

– Не знаю, что с ним происходит, – сказал Бэйн Лии. Был поздний вечер, и они сидели в саду под навесом и смотрели на дождь.

– Никогда не видел его таким. Он будто где-то далеко.

– Я пыталась с ним поговорить, – сказала Лия, – но он даже не посмотрел на меня. Может быть, я сказала что-то не так?

– Наверное, он все еще не оправился от болезни или ноет сломанная рука, – предположил Бэйн, – он всегда боялся физической боли и, имея маму-знахарку, никогда не болел подолгу.

– Ты любишь его, но он тебя огорчает.

– Ну да, он меня стесняется. Он хочет покончить со всем, что связано с ригантами. Мы ведь дикари, и такому, как я, не место в Городе.

– Ах, Бэйн, это не вы дикари, а мы. Я слышала, что ты прошлой ночью говорил о наготе. Ты прав. Исповедуя культуру половых отношений, мы захватываем чужие земли, порабощаем женщин и мужчин, убиваем детей… Мы хуже любых дикарей, Бэйн. То, что мы творим, настолько безнравственно, что не имеет оправдания. – Лия грустно улыбнулась. – Бануин хочет в этом участвовать? Пусть! Лично я бы лучше отправилась в горы и жила среди тех, кого мы называем дикарями.

Бэйн поднес ее руку к губам и поцеловал.

Зачем ты это сделал? – спросила она, вспыхивая.

Не знаю, – пожал плечами Бэйн, – это получилось само собой. – Он заглянул в ее темные глаза. – Я буду скучать по тебе.

Ты можешь вернуться в любой момент, – мягко проговорила Лия, – я буду ждать.

Бэйн склонился к ней, а она не отстранилась, и их губы встретились и слились в долгом поцелуе. Бэйн почувствовал, как неистово забилось его сердце. За свою короткую жизнь он познал многих дочерей земли, но лишь Лия подарила ему такое огромное неземное счастье. Бэйн оторвался от нее, каждой клеточкой тела ощущая, что с ним происходит что-то необыкновенное и пугающее своей силой и глубиной. Он поднялся и поцеловал ее еще раз.

– Я вернусь, – хрипло пообещал он, – обещаю, я отвезу тебя в горы ригантов.

– Я буду готова, – обещала она.

В этот момент в сад вошел Бануин. Дождь перестал, и небо очистилось.

– Пора ехать, – сказал Бануин. – Корабль отходит через час.

Бэйн не знал, на что решиться. Очень хотелось сказать Бануину, чтобы тот ехал один, но ведь он дал слово Ворне. За воротами Бэйн увидел, как пожилой слуга выводит их коней. Даже не попрощавшись с Лией, Бануин пошел прочь по аллее. Такая грубость ошеломила Бэйна, но он тут же забыл об этом – Лия обняла его и прильнула к нему губами. Поцелуй был долгим и страстным, а отстранившись, она лукаво ему улыбнулась.

– Это чтобы ты не смог меня забыть, – прошептала она.

– Я не смогу забыть, – ответил Бэйн.

За сценой прощания наблюдал подошедший Аппиус. В его взгляде сквозило разочарование, но, присмотревшись пристальней, Бэйн различил в нем и смирение. Он протянул генералу руку, и Аппиус ее пожал.

– Возвращайся живым и невредимым, – попросил он. Помахав на прощание, Бэйн пошел по аллее, вскочил на коня и поскакал вслед за Бануином.

– Ты даже не попрощался, – упрекнул Бэйн, поравнявшись с ним.

Бануин пропустил его замечание мимо ушей. Они проехали город, а затем по открытой местности поскакали в порт.

По той же дороге в город скакали три всадника. Когда они приблизились, Бэйн внимательно их оглядел. На всадниках были черные плащи и шлемы из черного металла с серебряной гравировкой. Уступая путь всадникам, Бануин отвел коня к обочине, а Бэйн даже не пошевельнулся. Поравнявшись в Бэйном, вожак всадников взглянул на него, и их взгляды встретились. Поймав холодный взгляд, Бэйн почувствовал, как его сжимают ледяные щупальца страха. Всадник был высоким и широкоплечим, с сильными мускулистыми руками. Проезжая мимо Бэйна, он улыбнулся, и Бэйн почувствовал, как в нем закипает гнев. В тот момент они узнали друг в друге воинов, и улыбка вожака всадников была презрительной.

Наконец всадники проехали. Бэйн обернулся и посмотрел им вслед:

– До чего же зол этот сукин сын!

– Нам пора ехать, – отозвался Бануин.

– Бэйн посмотрел на него – – лицо Бануина побелело от страха, его била нервная дрожь.

– Да что с тобой? – допытывался Бэйн. – Никогда не видел тебя таким. Ты начинаешь меня беспокоить.

– Нужно уезжать отсюда! – проговорил Бануин, пуская коня галопом.

Бэйн выругался и помчался следом. Он быстро догнал Бануина и, перегнувшись, ловко перехватил поводья.

– Хватит, я устал от твоих выходок, – твердо сказал он, – объясни сейчас же, что с тобой происходит?

– Нам нужно попасть на корабль. Как только мы там окажемся, я все тебе объясню! Быстрее на корабль!

– Да черт с этим кораблем! Рассказывай сейчас же!

– Пожалуйста, Бэйн, поверь мне. У меня было видение… Ужасное видение.

– Ты мне уже рассказывал, меня преследовал демон.

– Нет, это не то. Поедем, пожалуйста… Тебе угрожает опасность!

– Опасность? У меня здесь нет врагов.

Бануин взглянул вслед удаляющимся всадникам.

– Это Рыцари Камня, – прошептал он, – бывшие гладиаторы, убийцы. Поверь, тебе не выстоять против них.

– А с чего я должен с ними сражаться? – Бэйн улыбнулся. – По-моему, у тебя был кошмар, а не видение. Всадники проехали мимо, если бы им был нужен я, они бы… . . Бэйн замолчал на полуслове. – Они ведь не меня ищут, не правда ли?

– Нам пора ехать.

– Ты, ублюдок несчастный! – прошипел Бэйн. – Они ведь приехали за Аппиусом?

– Пожалуйста! Тебе их не спасти!

– Их? Боже мой!

Развернув коня, Бэйн помчался обратно в город. Всадники уже скрылись из виду, и Бэйн пустил коня галопом. На дорогу вышла женщина с тележкой, полной грязного белья. Бэйн заставил коня перепрыгнуть через тележку. Его охватил смертельный ужас, и он молился Таранису, чтобы не приехать слишком поздно. Снова и снова вспоминал он рассказы Аппиуса о Рыцарях Камня и о том, как Лия оскорбила старейшину. Еще Бэйн вспоминал прощальный поцелуй и все, что он сулил.

В панике он проехал по аллее к калитке, за которой начинался сад Баруса. Бэйн спешился. Три коня привязаны к калитке, а всадников нигде не видно.

Калитка была открыта, и Бэйн побежал в сад, на ходу вынимая из ножен меч. Старый слуга, который вывел их коней, лежал на дорожке с перерезанным горлом, и кровь растекалась по камням. В прихожей Бэйн увидел одного из всадников, вытиравшего окровавленный клинок о платье старухи служанки. Всадник увидел Бэйна и повернулся, чтобы нанести удар. Он был быстрым, но Бэйн – еще быстрее, и его клинок уже вонзился в шею всадника, перерезая горло. Тот еще и упасть не успел, а Бэйн уже бежал к лестнице.

Генерал Аппиус лежал, раскинувшись у основания лестницы, с ужасной раной в груди. Перепрыгивая через две ступеньки, Бэйн поднялся в коридор второго этажа и тут же заметил второго всадника в черном плаще. Он поднырнул под занесенный клинок, а затем, сильно пнув нападающего, схватил его за колено. Всадник покачнулся, и клинок Бэйна перерезал ему горло. Но Бэйн неверно рассчитал силу, и его меч, вонзившись в рот всадника, застрял в мозгу. С трудом вытащив меч, Бэйн помчался по коридору в комнату Лии.

Предводитель всадников был там и держал Лию за горло, прижав кинжал к ее груди. Он был еще выше, чем казался на лошади, ростом под два метра, его черно-серебряный шлем выделял бледные холодные глаза. Бэйн заглянул в эти глаза, и на секунду его парализовал мертвенный ужас, а сердце воина подсказало, что перед ним – настоящий убийца. Лия больше не пыталась вырваться, она смотрела прямо на Бэйна, и в ее глазах жила надежда.

– Отпусти ее, – приказал Бэйн, – не то я убью тебя, как и твоих людей.

Всадник усмехнулся, вонзил меч в тело Лии, аккуратно его вытащил и отшвырнул тело в сторону. Казалось, время замерло. Тело Лии медленно оседало, взгляд широко раскрытых глаз остановился на Бэйне. Лия упала на пол, и ее лицо оказалось совсем близко от Бэйна. Синий плащ заливала кровь.

Бэйн перевел взгляд с тела Лии на всадника.

– Ты что-то сказал? – спросил тот,

Со страшным криком Бэйн бросился вперед. Клинки скрестились. Бэйн хлестал, рубил, молотил и колол, но противник легко блокировал любой его выпад. Внезапно всадник повернулся на каблуках и, совершив полный оборот, ударил локтем Бэйна по лицу. Молодой ригант упал на спину, из раны на подбородке заструилась кровь.

– Ты мог бы чего-нибудь добиться, парень, – сказал всадник, – ты быстрый и сильный.

Бэйн снова бросился в атаку, пытаясь отыскать незащищенное место. На какую-то долю секунды всадник раскрылся, и Бэйн тут же нанес удар в выпаде. Но это была ловушка. Всадник легко ушел от удара и тут же контратаковал. Его меч вонзился в бедро Бэйна, вспарывая мышцы. Он снова набросился на Бэйна. Но молодой воин отскочил назад, оставив неглубокую царапину на плече всадника.

– Пожалуй, это могло быть забавно, – проговорил всадник, – но, увы, тебе пора умереть.

Бэйн прыгнул на него, но всадник уклонился, и Бэйн промахнулся. Ужасная боль обожгла его спину – железный меч всадника попал в цель. Бэйн приземлился на балкон, на него упала тень нападавшего, и он наклонился направо. Всадник промахнулся. Бэйн вскочил на ноги и нанес еще один удар. На этот раз его меч поцарапал всаднику щеку.

– Ты мог бы многого добиться, – повторил всадник.

У Бэйна потемнело в глазах. Над ним взметнулся меч, Бэйн попытался закрыться от меча рукой, но холодный металл пронзил грудь.

Падая с балкона, Бэйн чувствовал, что в голове звонит далекий колокол. Казалось, он будет падать вечно. Приземлившись на мокрую от дождя траву, он совсем не почувствовал боли. Нащупывая меч, он со стоном перевернулся на живот. Меч был в нескольких футах от него, Бэйн потянулся за ним, но тут же ощутил обжигающую боль в спине. Его лицо коснулось влажной земли, и, собрав всю волю в кулак, он медленно пополз по траве. Вот он сжал рукоятку меча и тут же потерял сознание.

Уже почти стемнело, когда Оранус подвел почетный караул из десяти воинов к дому Аппиуса. Он лично проверил, чтобы солдаты до блеска начистили доспехи, поясные пряжки и наголенники. Кожаные туники и килты лоснились от масла, а новые красные плащи были только что со склада. На шлеме каждого красовался тщательно расчесанный малиновый чупрун. Сразу же после визита и шлемы и плащи надлежало вернуть на склад, но Оранус был уверен, что вид его солдат обрадует генерала.

Главные ворота оказались заперты. Рядом на стене висел бронзовый колокольчик. Оранус позвонил, но ответа не последовало, и он, почувствовав прилив гнева, повел солдат в обход к задней калитке. Она была раскрыта, и, войдя в сад, капитан караульной службы тут же увидел первое тело. Держа клинок наготове, он пошел по тропинке.

Возле дома он увидел светловолосого юношу-риганта, лежащего ничком на траве. Кровь заливала его одежду и обильно смачивала траву. Склонившись над телом, Оранус перевернул его. Бэйн медленно открыл глаза. Его лицо посерело, а на груди зияла еще одна огромная рана. Бэйн попытался заговорить, но изо рта пошла кровавая пена.

От дома отделилась высокая фигура. Оранус посмотрел вверх, и его охватил безотчетный страх. Подошедший носил черные с серебром доспехи Рыцаря Камня. Когда-то Оранус знал его и видел поединки Волтана на Большой Арене еще до того, как тот поступил на службу Наладемуса. Сердце убийцы не знало жалости.

– Он все еще жив? – спросил Волтан.

– Уже почти мертв, – ответил Оранус.

– Тогда отойди, и я его прикончу.

Нахлынувший гнев оказался сильнее страха. Оранус поднялся, повернулся к солдатам и скомандовал одному из них:

– Приведи доктора Ралиса, и побыстрее!

– Я отдал тебе приказ! – мягко заметил Волтан.

– Я капитан караульной службы и тебе не подчиняюсь. Покажи мне распоряжение суда, – парировал Оранус.

Волтан криво улыбнулся, достал из потайного кармана черного плаща свиток пергамента и протянул его Оранусу. Капитан караульной службы стал внимательно читать, и сердце у него упало. Письмо, скрепленное печатью Малинового Храма Кровавых Монахов, объявляло Аппиуса и Лию врагами государства и приговаривало их к казни на месте. Оранус притворился, что изучает документ, а сам попытался привести в порядок мысли. Он чувствовал напряжение, охватившее его солдат, никому не нужны неприятности с Рыцарями Камня.

– Я понимаю, приговор генералу Аппиусу и его дочери уже приведен в исполнение? – сказал он, возвращая пергамент Волтану.

– Именно, а теперь отойди, и я прикончу это ничтожество.

– Но я не вижу в распоряжении суда ни его имени, лорд Волтан, ни имени того несчастного слуги, что лежит на дорожке.

– Этот дикарь убил двух моих рыцарей и пытался помешать исполнению приговора.

– Тогда его следует обвинить в совершении преступления, вы ведь наверняка задержитесь в Ассии, чтобы присутствовать на заседании суда. Обязательно состоится второе слушание, и происходить оно будет в присутствии короля Цении, так как обвинение предъявлено его подданному. Это часть нашего договора с Ценней, как вам наверняка известно. Весь процесс займет месяц, от силы два, лорд Волтан. Все это время вы будете желанным гостем в моем доме. Волтан весело улыбнулся:

– Люблю смелых – они становятся интересными противниками. – Он взглянул на окровавленное тело. – Он был очень смелым. – Взгляд холодных синих глаз остановился на Оранусе. – Возможно, мы еще встретимся, – пообещал он.

Волтан вложил меч в ножны и прошелся вдоль почетного караула Орануса. Дойдя до последнего солдата, он усмехнулся.

– У этого на мече ржавчина! – радостно объявил он. – Скажи спасибо, что я избавил Аппиуса от такого кошмарного зрелища. В том, что касалось состояния оружия, он был таким дотошным! – Волтан положил руку на плечо несчастного солдата. – Ты бы наверняка получил десять ударов плетью! – заявил он, затем вышел из сада, оседлал коня и ускакал прочь.

– Обыщите дом, – велел солдатам Оранус, – найдите что-нибудь, чем можно остановить кровь.

Он снял плащ, скатал и положил Бэйну под голову. Затем разрезал рубашку на его груди – Бэйн был ранен трижды; в бедро, грудь и поясницу. Самой серьезной была рана на груди, и по тому, как быстро Бэйн терял кровь, Оранус понял, что у него проткнуто легкое. Один из солдат принес из дома одежду, Оранус сделал компресс и прижал к ране на груди.

– Он не выживет, сэр, – сказал солдат.

Оранус не ответил. Темнело, и он приказал зажечь фонари. Прибыл сутулый и лысеющий доктор Ралис. Осмотрев раны, он повернулся к Оранусу.

– Я здесь почти бессилен, – признался он, – легкое проткнуто, а судя по ране на пояснице, повреждены и другие жизненно важные органы.

– Сделай, что сможешь, – велел капитан.

– Давай занесем его в дом.

Хрипло каркая, прямо над ними пролетел ворон. Оранус вздрогнул.

– Как они чувствуют приближение смерти? – прошептал он.

– Они видят, как умирает душа, – произнес голос. Оранус обернулся и увидел старуху. Ее лицо скрывала вуаль, костлявые плечи были покрыты тяжелой шалью крупной вязки.

– Что тебе здесь нужно?

– Я умею лечить раны, солдат. Вам лучше доверить раненого мне.

– Спасибо тебе за участие, но здесь наш собственный доктор.

Смех старухи прозвучал так холодно, что Оранус вздрогнул.

– Ваш доктор хочет уйти домой, ведь он знает, что парню осталось жить от силы час, ведь так, Ралис?

– Правда, – признался тот.

Раз так, перенесите его в спальню, и я позабочусь о нем, пока он не умрет.

– Ты ведьма из Цении?

– У меня есть к этому… э-э-э… некоторые способности, Оранус.

– Тогда пусть будет по-твоему.

Солдаты перенесли Бэйна в спальню на первом этаже, а потом ушли, оставив его со старухой. Оранус остановился в дверях.

– Завтра я вернусь за телом, – сказал он, – нам следует быть осторожными и пресечь любую возможность заражения.

Скрытое вуалью лицо старухи повернулось к Оранусу.

– Ты правильно поступил, защитив его от Холодного Убийцы. Ты проявил смелость и теперь, возможно, обретешь покой.

– Обрести покой было бы здорово, – проговорил он.

– Ты хочешь именно этого?

– Мне хотелось бы, чтобы он выжил, – вздохнул Оранус.

Закрыв за собой дверь, он спустился по лестнице и вышел в ночной сад. Тела погружали на две повозки – на первую положили Аппиуса с дочерью, на вторую – слуг-ценийцев и погибших рыцарей. Доктор Ралис взобрался на первую повозку и сел рядом с Аппиусом и Лией. Оранус приказал караульным сопровождать первую повозку в морг.

Когда тела внесли в морг, Ралис пожелал остаться с ними.

– Он был моим генералом, – сказал он, – и великим человеком. Я подготовлю тела к погребению.

– Не подписывайся под некрологом, – предупредил Оранус, – их казнили по приказу Наладемуса.

– Я знаю.

Оранус вернулся домой. Он искренне горевал о смерти Аппиуса. Старик служил Городу верой и правдой, и Оранус не мог представить, какое преступление он должен был совершить, чтобы заслужить такую смерть. К полуночи уставший и измученный Оранус прилег на постель и приготовился к очередной ночи, полной кошмаров и ужасов. Но он спал без сновидений и впервые за многие годы проснулся, когда уже вовсю светило солнце. Оранус встал, подошел к окну и стал смотреть на зеленые холмы и видневшийся вдали лес.

– Новый день! – произнес он вслух, и только он так сказал, страхи прошлого утратили силу и рассеялись, как дымка на ветру.

Он почувствовал себя живым и свободным, и будущее, еще вчера казавшееся мрачным и призрачным, сейчас ярко сияло в лучах утреннего солнца. «Как же это случилось? » – подумал он. А потом вспомнил старуху и ее слова: «Теперь, возможно, ты обретешь покой». Посреди горя и ужаса событий, произошедших в доме Аппиуса, он не обратил внимания на ее слова. Откуда она могла знать о его страхах и мучениях? «Она наверняка ведьма», – решил Оранус.

Бануин дождался, пока отъедут повозки с телами, а затем медленно вошел в дом. Стараясь не смотреть на окровавленные тряпки, он поднялся по лестнице в спальню на втором этаже. Открыв дверь, он услышал голос Морригу:

– Ты не достоин своего дара.

Бануин не ответил, он смотрел на мертвенно-бледное лицо друга:

– Он умер?

Нет, он не умер, – отозвалась Морригу, – хотя его душа уже покинула израненное тело. Он должен был умереть – ему проткнули легкое и печень.

Бануин склонился над изголовьем кровати. Бэйн лежал обнаженный, раны на груди и бедре были зашиты, и сквозь стежки шва еще сочилась кровь.

– Зачем ты его спасла?

– Так захотел солдат Камня, и я не могла не исполнить его желание. Я тоже хочу задать тебе такой же вопрос. А почему ты не спас его? Он ведь твой друг?

– Что я мог сделать? Я не умею сражаться.

– Нет, не умеешь, ни в каком смысле этого слова. Зачем ты вернулся? А как же твой корабль и отъезд к величавым башням Города?

Бануин почувствовал в ее словах презрение.

– Сам не знаю, зачем я вернулся. – Он присел у изголовья и взял руку Бэйна. – Почему ты говоришь, что я мог его спасти?

Почему ты не предупредил Аппиуса о надвигающейся опасности? Он мог бы уйти из дома вместе с дочерью и спрятаться. Они были бы живы, тогда и Бэйну не пришлось бы геройствовать ради их спасения.

– Это было видение, оно сбылось, и я не мог ничего изменить.

– Так рассуждает человек с сердцем кролика, – прошипела Морригу. – Уезжай отсюда, Бануин, беги в Камень, прячься от опасностей и невзгод! Проведи свою жалкую жизнь, изучая сочинения лучших мира сего.

Бануин попятился к двери.

– Ты такая же, как все! – со слезами на глазах прокричал он. – Тебе нравятся такие, как Бэйн, убийцы, несущие смерть. Ты терпеть не можешь тех, кто не выносит насилия и пытается жить по-другому.

Морригу повернулась к Бануину, он попытался убежать, но понял, что ему не сойти с места.

– Слабым свойственно принимать собственную слабость за добродетель, а силу других – за слабость или глупость, – мягко начала Морригу. – Несколько дней назад Бэйн рисковал собственной жизнью, чтобы вытащить лошадь из вздувшейся реки. Подумай, Бануин, – лошадь! А почему? Потому, что у него есть сердце и он переживает за других. Он не тратит время, жалуясь на несправедливость. Он просто живет. Путешествуя, ты завидовал популярности Бэйна, тому, что все тянутся к нему так, как никогда не тянулись к тебе. Тебе казалось глупым, что людей привлекает его открытая добрая улыбка. Ты не прав. Люди чувствуют, что Бэйну можно довериться, что на него можно положиться. Любому ясно, что ты печешься только о себе и тебе доверять нельзя.

Я – дух, духом порожденный и духом вскормленный. Земля тоже питается духом, без него не растут деревья и не цветут цветы. А откуда берется эта живительная энергия? От таких мужчин, как Коннавар и Руатайн, и женщин, как Верна, Эриата и Мирия, – от людей, которые познали любовь и тепло, которые отдадут жизнь за то, во что верят.

Морригу подошла вплотную к онемевшему от ужаса Бануину и приподняла вуаль. Ее лицо было мертвым – серая кожа, сползавшая с белеющей кости.

– Взгляни на Морригу, сынок, взгляни на ее красоту! Тебе что, дурно? Чувствуешь запах гниения? Вижу, что чувствуешь!

– Однажды, очень давно, человек познал сущность духа. Его поступки укрепляли дух, и он жил в гармонии со всеми существами и сидхами, а затем стали появляться люди, такие как Холодный Убийца и его хозяева. Эгоистичные, жадные людишки, которые лишь пользовались силой духа, не желая его наполнять. Тогда сидхи стали исчезать, путешествуя через мириады вселенных, подыскивая более приятные места обитания. И Земля стала очень медленно умирать. Пройдет еще много тысячелетий, но она умрет, когда ее покинут последние сидхи.

Жители Камня ведут себя как настоящие нахлебники. Они вырубают леса, добывают ценные металлы, убивают, порабощают, порождая ненависть и злобу, которые останутся на многие поколения. Они не верят ни во что, кроме себя. Поэтому тебя и тянет к ним. Они такие же, как ты, Бануин, – абсолютные эгоисты. Да, Бэйн жестокий и некоторые поступки его не красят, но когда он рисковал жизнью, спасая лошадей, он приумножил силу духа и мощь Земли, а когда вчера он пришел сюда, чтобы спасти невинных, то снова наполнил силу духа, на этот раз собственной кровью. Помнишь, я тебя предупреждала, Бануин? Нельзя победить страх, убегая от него. А теперь – вон отсюда! Беги в Город, в это крысиное логово! Стань одним из его паразитов!

Морригу отвернулась от него и снова села у кровати. Бануин, спотыкаясь, выбежал из комнаты в ночь.

Он не имел ни малейшего представления, где находится: хмурое серое небо, вокруг ни деревьев, ни цветов, ни травы – только холмы, покрытые серой пылью, и огромные пепельного цвета валуны. Почувствовав боль, он посмотрел на грудь – внутри, опаляя кожу, бушевало пламя. Он похлопал по груди рукой и едва не обжегся.

Вдруг он увидел, что справа что-то движется. Он повернулся, держа наготове меч, и увидел огромную извивающуюся змею. Она была бесцветной и, двигаясь, оставляла белую слизь на серой пыли. Он попятился, но тут змея поднялась, и ее плоская голова метнулась в его сторону. Он будто оцепенел от ужаса – у змеи была человеческая голова и ядовитые клыки, длинные, как ножи.

В самый последний момент он начал действовать и мечом отсек толстую голову змеи. Чудовище тут же исчезло. Из-за скал появились другие странные существа, у него мурашки ползли по коже, когда он слышал их стоны. Он стоял, зажав в руке меч, и смотрел, как на него надвигаются чудища. Некоторые, извиваясь, ползли на животах, некоторые – вытягивая вперед когтистые лапы. Большинство передвигалось на четырех конечностях, ярко-желтые глаза чудищ смотрели на него с откровенной злобой. Страшный, покрытый чешуей зверь бросился на него, он шагнул ему навстречу и проткнул кинжалом грудь. Зверь тут же исчез.

Отступая, он поднимался все выше и выше в скалы; на него наступала целая толпа чудищ, и прибывали все новые и новые. Все они походили на демонов, но в облике каждого было что-то человеческое: у кого только взгляд, у кого – части тела. Пламя все бушевало в груди, но он не чувствовал слабости, только боль. Земля под его ногами была пепельного цвета, покрытая толстым слоем пыли, поднимавшейся клубами вверх. Он не помнил, как здесь оказался, ничего не помнил о том, где и как жил раньше. Он знал только, что сейчас он в этих темных горах под серым небом, где нет ни солнца, ни луны. Он знал, что над ним нависла смертельная опасность.

Чудища приближались, он отступал. Он знал, что скоро они на него бросятся и он не сможет перебить их всех. Их ненависть, холодная и безжалостная, окутывала его, словно невидимый туман. Он поднимался все выше и выше, пока спиной не коснулся высокой стены из тонкого темного стекла – больше отступать было некуда. В пульсирующем тумане ненависти появилась дьявольская радость. Наступающие чудища собрались в полукруг, который сжимался все теснее.

И вот они бросились на него. В тот самый момент сумрачное небо озарил яркий свет, и, отчаянно размахивая мечом, он почувствовал, что кто-то защищает его со спины. Боковым зрением он увидел, как излучающий яркий свет меч разрубает мглу. Чудища снова отступили, спаситель шагнул вслед за ними и, воткнув меч в серую землю, провел длинную кривую черту, которая разгорелась ярким пламенем. Образовался золотой полукруг, внутрь которого не могли попасть чудовища. Затем сияющий воин обернулся к нему. Это был высокий, широкоплечий мужчина с желтыми волосами и добрыми синими глазами.

– Тебе здесь не место, юный Сокол, – сказал он, – это не место для живых.

Воин бережно приложил руку к пылающей груди юноши. Пламя тут же погасло, боль исчезла, а кожа стала здоровой.

Юноша внезапно почувствовал ужасную усталость, опустился на землю, отложил в сторону клинок и облокотился о край темной стеклянной скалы.

– Я не знаю, как сюда попал, – признался он, – что это за место? Почему ты зовешь меня Соколом?

– Я зову тебя Соколом, потому, что это твое имя духа, – ответил воин, присаживаясь рядом, – что же касается места, – это Заброшенная Долина, место проклятых. Эти чудища когда-то были людьми, а теперь они бродят здесь, проклятые и покинутые.

– Почему они напали на меня?

– Ты их притягиваешь, парень, потому, что ты жив. Их терзает твой дух, напоминая о том, что они потеряли. Чтобы прошла ужасная боль, они должны тебя уничтожить.

Юноша взглянул на воина:

– А как же ты? Что ты здесь делаешь? Светловолосый воин улыбнулся:

– Я пришел к тебе, Бэйн. Это я дал тебе имя духа, и когда твой дух оказался в опасности, я это почувствовал. Ты знаешь, кто я?

– Сначала ты назвал меня Соколом, а теперь – Бэйном. Имена кажутся знакомыми, но не могу вспомнить, где я их слышал?

– Здесь такое иногда случается, – сказал воин, – посиди спокойно, пусть твой мозг немного отдохнет. Думай о горах, поросших лесом, о белых снежных вершинах, как борода старца. Вспоминаешь?

– Вспоминаю.

– Как они называются?

– Кэр-Друах, – вспомнил Бэйн, и будто солнечный свет озарил все уголки его памяти. – Я – Бэйн из ригантов, – сказал он, – я путешествовал вместе с Бануином. А потом… потом…

Он застонал.

Воин положил руку на плечо Бэйна:

– Да, в тот день ты пытался их спасти.

– Я не смог их одолеть.

– Но ты пытался, сынок, ты почти что отдал за них жизнь. Я горжусь тобой.

– Гордишься моим поражением? – горько рассмеялся Бэйн.

– Да, горжусь, – повторил воин. – Не победа или поражение делают поступок подвигом, а смелость, переживания и страсть, которые его вызвали.

– Ты Большой Человек, – вспомнил Бэйн.

– Я Руатайн.

– Я о тебе слышал, – сказал Бэйн, – ты был добр к маме. – Внезапно он улыбнулся. – Мне всегда хотелось узнать тебя, Большой Человек.

Руатайн похлопал его по плечу:

– Я бы отдал все, чтобы посидеть и поговорить с тобой, внучек, но пламя меча скоро погаснет, а тебе нужно сделать выбор: или ты останешься здесь и я отведу твой дух на небеса, или ты вернешься в мир живых.

– Так я не умер?

– Пока нет.

– А как можно вернуться?

Руатайн показал на скалу:

– Нужно забраться на нее, Бэйн, на самую вершину. Это очень непросто, даже мучительно – острое стекло будет впиваться и ранить тело. Мало кому удается забраться на эту скалу, но у тебя получится. Твоя смелость и боевой дух помогут тебе вытерпеть боль. Ты мне веришь?

– Верю, Большой Человек.

– Тогда ступай, сынок, – сказал Руатайн, поднимая Бэйна на ноги.

Затем он обнял его и похлопал по спине. Бэйна переполняли теплые чувства. Никто, кроме матери, никогда не обнимал его. Он заглянул в глаза Руатайна:

– Я так рад, что мы встретились!

– И я тоже! А теперь вперед, к солнечному свету, к жизни! Оставив меч на земле, Бэйн нашел первую точку опоры и начал восхождение. Сначала было довольно легко, но вскоре он поскользнулся, и острый осколок прорезал сапог и ранил ногу. От боли он чуть не разжал пальцы и не упал, но, стиснув зубы, полез вверх. Сначала появились небольшие порезы и царапины, которые мучили его не больше, чем попавшая на рану соль. Потом штаны и рубашка порвались в клочья, а у сапог отрезало подошву. На животе появились глубокие порезы, по поверхности скалы за ним тянулся кровавый след. Бэйн посмотрел вниз – Руатайна уже не было, и пламя его меча погасло. У подножия скалы собралась огромная толпа чудовищ, но лезть вслед за ним не пытался никто.

Боль стала сильней и наполнила все его мысли. Бэйн посмотрел вверх, но не увидел вершины. Он полез дальше. Руки ободрались до сухожилий и белеющих костей. Каждое новое движение вверх приносило все большие мучения. Разум уже приказывал ослабить хватку, упасть, прекратить этот мучительный подъем. Бэйн закрыл глаза и понял, что не может двигаться дальше.

– Смелее, внучек, – произнес голос Руатайна. – Бэйн пополз дальше.

На пальцах уже не осталось мягких тканей – только сухожилия и кости, клочья кожи свисали с рук, живота, бедер. Обнаженное тело горело огнем. Он еще раз остановился – его покидали последние силы. Если полезет выше, от него останутся одни клочья.