Текст книги "Алмазный трон"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Сэр Рыцарь! Не подобает входить вооруженным в дом Божий.

– Вы ошибаетесь, Ваше Преподобие, – возразил Спархок. – Это правило не относится к рыцарям Воинствующего Ордена.

– Я никогда не слышал о каких-либо исключениях.

– Зато теперь услышали. Я не хотел бы доставить вам никаких неприятностей, но я вызван патриархом Долмантом и собираюсь войти внутрь.

– Но…

– Здесь есть огромная библиотека, Ваше преподобие. Вам стоит порыться в древних манускриптах и освежить в голове правила. А теперь пропустите-ка меня. – Он отстранил человека в черной сутане и вошел в пахнущую миррой и ладаном прохладу собора. Поклонившись украшенному самоцветами алтарю, Спархок зашагал в центральный неф храма, освещенный окнами с разноцветными стеклами. Перед алтарем суетился ризничий, полируя серебряный потир.

– Доброе утро, отец, – тихо сказал Спархок.

Ризничий подскочил от неожиданности, едва не выронив из рук потир.

– Вы испугали меня, сэр Рыцарь, – нервно улыбаясь, сказал он. – я и не слышал как вы подошли.

– Здесь все устлано коврами, а это глушит звук шагов. Я так понимаю, все члены Курии уже в соборе?

Ризничий кивнул.

– Патриарх Долмант вызвал меня свидетельствовать при его докладе. Не подскажите ли вы, отец, где происходит собрание?

– Я полагаю, у Архипрелата, в приемной Палате. Мне проводить вас, сэр рыцарь?

– Спасибо, отец мой. Я знаю, где это, – Спархок направился в дальний конец нефа и там свернул в гулкий мраморный коридор. Он снял шлем и нес его на согнутой руке. В конце коридора открылась комната, в которой за столами сидели двенадцать священников, копошась в огромных грудах бумаг. Один из них поднял глаза и увидел Спархока в дверном проеме.

– Что вам угодно, сэр рыцарь? – поднявшись, спросил он. Священник этот был почти лыс, и только пучки волос над ушами напоминали крылья диковинной птицы.

– Мое имя Спархок, Ваше преподобие. Патриарх Долмант призвал меня.

– Ах да. Как же, как же. Патриарх предупредил, что ожидает вас. Я пойду доложить ему, что вы прибыли. Не желаете ли присесть пока?

– Спасибо, Ваше преподобие, я постою. Не очень удобно сидеть, когда ты при мече.

Священник улыбнулся.

– Простите, сэр рыцарь. Я ведь никогда не носил меча. – Он повернулся и шаркая сандалиями по мраморным плитам пола отправился в двери на дальнем конце комнаты. Немного спустя он опять появился в комнате. – Патриарх пригласил войти вас прямо сейчас. Архипрелат находится там.

– Да? А я слышал, что он болен.

– Сегодня один из тех редких дней, когда он в состоянии подняться. – Священник прошаркал к двери Приемной Палаты и открыл ее перед Спархоком.

Приемная Палата представляла собой зал по обеим сторонам которого ярусами располагались ряды скамей. Все места на них были заняты пожилыми священниками в черных рясах – это и была Курия эленийской церкви. В дальнем конце комнаты напротив дверей на возвышении стоял золотой трон, на котором, мирно подремывая, в белых шелковых одеждах и золотой митре, сидел Архипрелат Кливонис. В середине комнаты на богато изукрашенной кафедре перед пергаментным свитком на наклонном пюпитре стоял патриарх Долмант.

– А, сэр Спархок! – сказал он. – Хорошо, что вы пришли.

– Мое почтение, Ваше Светлость.

– Братья, – обратился Долмант к Курии. – Имею честь представить вам Рыцаря Ордена Пандиона сэра Спархока.

– Нам приходилось слышать о сэре Спархоке, – холодно сказал один их патриархов, пожилой человек с иссохшим лицом, сидящий на скамье в первом ряду. – Для чего он здесь, Долмант?

– Чтобы представить свидетельства к моему докладу, Макова, – сухо ответил Долмант.

– Я уже достаточно слышал сегодня.

– Говори за себя, Макова, – пробасил жизнерадостного вида толстяк с правого яруса. – Воинствующие Ордена – правая рука церкви, и мы всегда рады видеть их рыцарей на своих собраниях.

– Поскольку сэр Спархок именно тот человек, который обнаружил и обезвредил заговор, – спокойно сказал Долмант, – его свидетельства могут пролить свет на это дело.

– Ну так давайте же скорее выслушаем его, – раздраженно сказал Макова, – у нас есть множество более важных дел сегодня.

– Как пожелает наш многоуважаемый патриарх Кумби, – склонил голову Долмант. – Сэр Спархок, клянетесь ли вы словом Рыцаря Храма говорить правду и только правду?

– Клянусь, – ответил Спархок.

– Расскажите собранию, как вы узнали об этом заговоре?

– Да, Ваша Светлость, – поклонился Спархок и пересказал собранию разговор между Крегером и Гарпарином, опуская их имена и все, что касалось Энниаса.

– И что, вы часто подслушиваете частные беседы? – спросил Макова.

– Да, когда это касается безопасности церкви и государства, Ваша Светлость. Я присягал защищать обоих.

– Ах да. Я и позабыл, что вы Рыцарь Королевы Элении. Вы не разделяете церковь и государство?

– Их интересы редко противостоят друг другу в Элении, Ваша Светлость.

– Хорошо сказано, сэр Спархок, – одобрил его слова жизнерадостный толстяк.

Патриарх Кумби наклонился и прошептал что-то желтоватого болезненного вида человеку, сидящему рядом с ним.

– Что вы сделали, узнав о заговоре? – продолжал меж тем Долмант.

– Мы собрали рыцарей Ордена и отправились в Арсиум, чтобы помешать наемникам совершить задуманное.

– А почему бы вам было не сообщать обо всем первосвященнику Энниасу? – спросил Макова.

– Происшествие должно было случиться в Арсиуме, Ваша Светлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там что первосвященник не имел к делу никакого касательства.

– Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам было просто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этим делом? – сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будто высказал нечто убийственное.

– Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, и мы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, Ваша Светлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоить их.

Макова кисло улыбнулся.

– Что же случилось далее, сэр Спархок? – спросил Долмант.

– Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мы предупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла. Лишь немногим из них удалось спастись бегством.

– Вы атаковали их сзади, без предупреждения? – с мнимым возмущением воскликнул Макова. – Вот он, хваленый героизм пандионцев!

– Ты старая гнида, Макова, – раздался бас толстяка с правого яруса. – Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком. Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться к его словам, – он прищурившись взглянул на Спархока. – А вы не поделитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?

– Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякие сплетни, – встрял Макова. – Свидетель должен рассказывать лишь о том, что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.

– Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, – сказал Спархок. – Я поклялся говорить только правду, а предположения могут оказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшие века. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас не по нраву, а старая ненависть умирает с трудом.

– Верно, сэр Спархок, – согласился Имбен. И уж если говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызывают у меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но не только старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит в Элении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестье пандионцев.

– Ты собираешься обвинить первосвященника Энниаса?! – с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.

– Да сядь же, Макова, – с отвращением проговорил Имбен. – Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесь известно, кто купил тебя.

– Ты обвиняешь меня?

– Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова? Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем не нуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?

– О чем весь этот крик? – раздался внезапно слабый голос.

Спархок посмотрел на человека на золотом троне. Архипрелат Кливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг. Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.

– Теологический диспут, Святейший, – мягко сказал Долмант.

– И вы разошлись, и разбудили меня, – укоризненно сказал старец. – А я видел такой замечательный сон… – сбросив с головы митру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.

– Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегося вопроса? – спросил Долмант.

– Нет, не желаю, – буркнул Кливонис, захихикав. Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: – Я хочу, чтобы вы отсюда убрались. Прочь все из моей комнаты.

Все члены Курии поднялись на ноги и вереницей отправились к выходу из зала.

– И ты тоже, Долмант! – продолжил бушевать Архипрелат. – И пришлите мне сестру Клентис. Она одна заботиться обо мне.

– Как пожелаете, Святейший.

Выйдя из Приемной Палаты Спархок зашагал рядом с димосским патриархом.

– И давно он таков? – спросил он.

Долмант вздохнул.

– Уже наверное с год. Его рассудок постепенно угасает уже давно, но только в течении последнего года старость настолько одолела его.

– А кто эта сестра Клентис?

– Его служанка, точнее – нянька.

– А то, что Архипрелат впал в детство, многие знают?

– Ходят, конечно, такие слухи, но мы стараемся держать его истинное состояние в секрете, – снова вздохнул Долмант. – Не смотри на него таким, каков он есть сейчас, Спархок. Когда он был моложе, он был украшением трона Архипрелата.

– Я знаю. Но как все-таки его здоровье сейчас?

– Плохо. Он очень болен и вряд ли долго протянет.

– Возможно именно поэтому Энниас так засуетился, – сказал Спархок, – время на его стороне.

– Да, – угрюмо согласился Долмант. – И от этого миссия еще важнее.

Тут к ним присоединился еще один священник.

– Чудесно, Долмант, – сказал он. – Очень интересное утро. И глубоко этот Энниас замешан в этом грязном деле?

– Я как-будто ничего не говорил о первосвященнике Симмура, Яррис, – запротестовал Долмант с наигранной невинностью.

– Ты не должен был, но это и так ясно. И вряд ли ускользнуло от кого-нибудь на Совете.

– Ты знаешь патриарха Ворденаиса, Спархок? – спросил Долмант.

– Мы встречались несколько раз, – ответил Спархок. – Ваша Светлость, – слегка поклонился он.

– Рад видеть тебя снова, сэр Спархок, – сказал Яррис. – Как дела в Симмуре?

– Тяжело.

Яррис посмотрел на Долманта.

– Макова обязательно доложит Энниасу, что произошло здесь сегодня утром.

– Я и не собирался держать это в секрете. Энниас выставил себя ослом, а, учитывая его стремления, эта сторона его личности в высшей степени относится к делу.

– Все это так, Долмант, однако сегодня утром ты нажил еще одного врага.

– Макова никогда не жаловал меня. Кстати, еще об одном деле.

– Да?

– Еще одна выдумка первосвященника Симмура.

– Тогда в любом случае этому необходимо помешать.

– Я как раз и надеялся, что ты решишь так.

– И что же он замыслил не сей раз?

– Он представит фальшивую бумагу о бракосочетании Королевскому Совету Элении.

– И кто же счастливые молодожены?

– Принцесса Арриса и герцог Остэн.

– Это же просто смешно!

– Примерно то же самое сказала нам и Арриса.

– Ты можешь поклясться в этом?

Долмант кивнул и добавил:

– Так же, как и Спархок.

– Видимо это было сделано с целью узаконить Личеаса?

Долмант снова кивнул.

– Что ж, надо разрушить его планы. Пойдемте, поговорим с моим секретарем Он сможет составить необходимый документ, – патриарх Ворденаиса рассмеялся и сказал: – У Энниаса, похоже, настал черный месяц. Теперь уже два его заговора будут провалены. И оба раза будет фигурировать твое имя, сэр Спархок. – он взглянул на пандионца. – Держи наготове меч, мой мальчик. Энниас наверняка захочет отблагодарить тебя кинжальным ударом.

Присягнув в своих показаниях, Спархок и Долмант покинули Ярриса и зашагали по мраморному коридору вдвоем.

– Долмант, – сказал Спархок, – как вы думаете, почему в Чиреллосе так много стириков?

– Да, я слышал об этом. Говорят дело в том, что они вдруг захотели обучаться эленийской вере.

– Сефрения просто рассмеялась, когда услышала это.

– Возможно, она права. Я трудился над этим долгое время, но мне так и не удалось обратить ни одного стирика.

– Они слишком привязаны к своим Богам. Между стириком и его богом существуют близкие, почти что личные отношения, а наш Бог слишком далек от нас.

– Я упомяну об этом, когда буду говорить с Ним. Я уверен, Он оценит твое мнение, – усмехнулся Долмант.

Спархок рассмеялся.

– Когда ты собираешься отправиться в Боррату, Спархок?

– Через несколько дней. Терпеть не могу транжирить время вместо того, что бы добраться до Чиреллоса, и я должен их дождаться. От ожиданий я становлюсь ужасно раздражителен, но боюсь что тут уж ничем не поможешь. Хотя, может, стоит погулять здесь по улицам? Эти стирики очень мне любопытны.

– Будь осторожен на улицах Чиреллоса, Спархок, – серьезно посоветовал Долмант. – Они могут быть очень опасными.

– Весь мир стал опасен в последнее время. Ваша Светлость. Я сообщу вам, о чем я смогу разузнать.

13

Подкатило к полудню, когда Спархок отправился от Базилики назад, к Замку. Он медленно ехал шумными улицами священного города, не обращая внимания на толпящихся вокруг людей. Зрелище впавшего в детство старца Кливониса печалило его. Раньше до него доходили слухи, но теперь, увидев все собственными глазами, он был глубоко потрясен.

Во дворе Замка его уже поджидал Келтэн.

– Ну как? Как все прошло? – спросил он.

– Не знаю, чего мы добились… Те патриархи, что были за Энниаса, так и остались на его стороне, те, что против – тоже остались при своем мнении, а нейтральные – нейтральны по-прежнему, – тяжело слезая с лошади и снимая шлем, ответил Спархок.

– Так что, это была пустая трата времени?

– Нет, от чего же. Став посмешищем в глазах всей Курии, ему труднее будет пролезть на трон Архипрелата и заполучить себе новых сторонников.

– Что-то ты какой-то кислый, Спархок. Взбодрись. Что там такое случилось, в самом деле?

– Я видел Кливониса.

– Неужто? Ну и как он?

Прескверно.

– Ему восемьдесят пять лет, Спархок. Ты что, надеялся увидеть его цветущим юношей? Люди стареют.

– Дело не в дряхлости тела. Он помутился в рассудке, Келтэн. Долмант говорит, что он долго не протянет.

– Так плох?

Спархок кивнул.

– Тем важнее нам побыстрее оказаться в Боррате.

– Куда уж важней, – с мрачной усмешкой согласился Спархок.

– Может, нам стоит тогда отправиться вперед? А нашим помощникам из других Орденов оставим указание нас догонять.

– Хотел бы я сделать так. Мне вовсе не по душе сидеть здесь, когда Элана там, в тронном зале, одна… Но придется подождать, и рисковать нам нельзя. Да и Комьер был прав, когда говорил о том, что нам нужно показать свое единство. А если мы уедем, то может задеть их.

– А как насчет Аррисы? Вы с Долмантом поговорили с кем-нибудь?

– Патриарх Ворденаиса уладит это дело.

– Значит, все-таки день прошел не впустую?

Спархок ухмыльнулся.

– Я хочу заменить эту штуку, – сказал он, постукивая по нагруднику своих доспехов.

– Фарэна-то расседлать?

– Нет. Он мне еще будет нужен сегодня. А где Сефрения?

– Наверно у себя в комнате.

– Кстати, пусть оседлают ее лошадь.

– Она что, куда-то собирается?

– Может быть, – ответил Спархок и пошел по ступеням, ведущим к входу в здание замка. Через четверть часа он уже стучался в дверь Сефрении, сменив тяжелые доспехи на кольчугу и неприметный серый плащ. – Это я, Сефрения, – сказал он через дверь.

– Входи, Спархок.

Он открыл дверь и вошел. Сефрения сидела за широким столом с Флейтой на коленях. Девочка спала с удовлетворенной улыбкой на лице.

– В Базилике все нормально? – спросила Сефрения.

– Да не сказать, что б так. Их Светлости с каждым разом все безразличнее, о чем говорят на Совете. Ну, а вы с Келтэном? Разузнали что-нибудь?

– Да, – кивнула Сефрения. – Они все съезжаются в одном квартале у Восточных ворот. Там где-то есть дом… Мы еще не узнали точно, где он.

– Ну так, поедем и отыщем его. Я не могу сидеть на одном месте, без дела.

– Спархок, неужели ты не устал?

– Побыстрее бы уж ехать в Боррату. Мне нужно занять себя чем-нибудь пока.

Сефрения встала, легко подняв на руки Флейту, и положила спящую девочку на кровать. С величайшей осторожностью она укрыла Флейту серым шерстяным одеялом, но та все же приоткрыла свои темные глаза. Взглянув на склонившуюся над ней Сефрению, она улыбнулась и снова заснула. Сефрения тихо поцеловала ее и повернулась к Спархоку.

– Ну, поедем? – сказала она.

– Ты ее очень любишь? – спросил Спархок, когда они вдвоем шли по коридору.

– Да. Но это гораздо сложнее и глубже, чем просто любовь. Когда-нибудь ты поймешь.

– Ну, с чего мы начнем?

– Один торговец у восточных ворот продал стирикам мясо. Носильщик, который отнес покупку, знает, где дом.

– Что ж, вы расспросили его как следует?

– Его не было в лавке.

– Может попробуем поискать его сейчас?

– Давай попробуем.

Спархок остановился и взглянул в глаза Сефрении.

– Я не хочу совать нос в то, что ты не хочешь показывать, Сефрения, но скажи, сможешь ли ты отличить простого деревенского стирика от земохца?

– Да. Если только они очень не постараются скрыть свою сущность.

Они вышли во двор, где Келтэн поджидал их с Фарэном и белой лошадью Сефрении. На лице его был гнев.

– Твой спятивший одр укусил меня, Спархок! – заявил он.

– Ты же знаешь – не надо к нему поворачиваться спиной. До крови?

– Нет, еще этого не хватало.

– Ну, тогда он просто заигрывал с тобой. На самом деле он тебя любит.

– Покорно благодарю, – раскланялся Келтэн. – Позволите ли вы мне сопровождать вас? – церемонно спросил он.

– Нет. Нам хотелось бы остаться незамеченными, а с тобой это трудно.

– Что мне больше всего нравится в тебе, Спархок, так это твое прямодушие.

– Рыцарь храма обязан говорить только правду, Келтэн. И тем более недопустима лесть в его устах, – заметил Спархок, помогая Сефрении забраться в седло. – Мы вернемся до темноты.

– Если ради меня, то можете не торопиться.

Сефрения и Спархок выехали из замка и свернули в боковую улицу.

– Он все оборачивает в шутку, – сказала Сефрения.

– Да, он смеется над жизнью с самого детства. За это я и люблю его.

Они ехали по многолюдным улицам Чиреллоса. В священном городе даже торговцы одевались в монашеские одежды, и приезжего сразу можно было узнать по одежде. Особенно отличались гости из Каммории, одетые в свои знаменитые яркие шелка, не теряющие сочности красок ни от воды, ни от солнца, ни от времени.

Путь до давешней мясной лавки занял три четверти часа.

– Как ты нашла этого лавочника? – спросил Спархок.

– Стирикская кухня, знаешь ли, довольно сильно отличается от эленийской, и они используют некоторые продукты, которые не часто увидишь у эленийцев на столе.

– Но они же как-будто покупали мясо?

– Козлятину, Спархок. Эленийцы не особенно ее жалуют.

Спархок пожал плечами.

– Я, пожалуй зайду в мясную лавку одна, – сказала Сефрения. – Носильщик может тебя испугаться. Посмотри за моей лошадью. – Она вручила ему поводья и направилась в лавку. Через некоторое время Сефрения вышла оттуда.

– Узнала что-нибудь? – спросил Спархок, помогая ей сесть на лошадь.

Она кивнула.

– Да, здесь рядом. У восточных ворот.

– Ну что ж, поехали посмотрим.

Они тронулись. В Спархоке внезапно всколыхнулось теплое чувство к этой маленькой женщине. Он взял ее руку и сказал:

– Я люблю тебя, Матушка.

– Да, я знаю, – спокойно сказала она, – хотя приятно, что ты говоришь это вслух. – Сефрения улыбнулась проказливой улыбкой, напомнившей Спархоку Флейту. – Вот тебе урок на будущее, Спархок. Имея дело с женщиной, не говори «люблю» слишком часто.

– Это и к эленийским женщинам относится?

– Это относится ко всем женщинам, Спархок. Женщина остается женщиной, стирик она или эленийка.

Они проехали через рыночную площадь и углубились в квартал, прилегающий к восточным воротам. Это, конечно, были не Симмурские трущобы, но пышности здесь заметно поубавилось. Одежда прохожих уж совсем не радовала глаз – на смену черному пришел блекло-серый цвет, и даже наряды нескольких купцов, мелькнувших в толпе, были какие-то потертые, хотя на лицах и была написана обычная для торгового сословия важность. В конце улицы Спархок заметил человека в грубом домотканом рубище.

– Стирик, – сказал он.

Сефрения кивнула и натянула капюшон так, чтобы он закрыл ей лицо. Спархок выпрямился в седле и сделал высокомерно-снисходительное лицо, какое обычно бывает у слуг очень важных господ. Так они и проехали мимо стирика, осторожно посторонившегося, но не обратившего на них особого внимания. Как и все стирики, этот был бледнокож и темноволос. Выдающиеся кости лица придавали ему какую-то незавершенность. Ростом он был ниже окружающих его эленийцев.

– Земох? – спросил Спархок, когда стирик остался позади.

– Сложно сказать.

– Он скрывает это с помощью магии?

Сефрения развела руками.

– Сложено сказать, Спархок. Может быть, это обычный лесной стирик, у которого в голове только мысли о хлебе насущном, а может – искусный маг, скрывающий свою сущность.

– Это оказывается не так легко, как я думал, – сказал Спархок, – ну поехали дальше, посмотрим, что еще можно разузнать.

Дом, указанный посыльным, стоял в конце затерянного тупика.

– Трудно будет наблюдать за домами и оставаться незамеченными, – сказал Спархок, когда они въехали в тупичок.

– Вовсе необязательно. Сначала поговорим с содержателем лавочки там, на углу.

– Ты хочешь что-нибудь купить там?

– Не то, чтобы купить, Спархок. Подъезжай поближе, и ты все увидишь. – Она соскользнула с седла и привязала лошадь к столбу рядом с лавочкой. – Я надеюсь, Фарэн не допустит, чтобы кто-нибудь украл мою Ч'ель? – Сефрения ласково потрепала холку своей белой лошадки.

– Я попрошу его об этом.

– Скажешь?

– Фарэн, – строго сказал Спархок своему чалому, – стой здесь и охраняй эту кобылку. – Фарэн заржал, галантно прижимая уши. Спархок рассмеялся. – Ты большой старый дурачина. – В ответ зубы Фарэна клацнули прямо над ухом у Спархока. – Будь хорошим, – прошептал ему Спархок.

В лавочке торговали дешевой мебелью. Сефрения приняла заискивающий и покорный вид.

– Добрый хозяин, – начала она, – мы служим одному очень важному господину из Пелозии, приехавшему в поисках утешения духа в этот священный город.

– Я не имею дел со стириками, – бросил купец, сердито взглянув на Сефрению. – Слишком много развелось этих язычников в Чиреллосе, – на его лице отразилось нескрываемое отвращение.

– Ну ладно, ладно, торгаш, – прикрикнул Спархок, подделывая пелозийский выговор. – Из кожи-то вон не лезь, а то как бы совсем не вылезти. Меня и домоправительницу моего хозяина подобает встречать с уважением, любишь ты стириков или нет.

Торговец ощетинился.

– Почему… – грозно начал он.

Спархок хватил по столу кулаком так, что столешница разлетелась в щепки. Схватив торговца за ворот, он подтащил его к себе и в упор взглянул на него.

– Ну, теперь ты понял меня? – хрипло спросил он.

– Все, что нам надо, – вкрадчиво сказала Сефрения, – это удобная комната с окнами на улицу, добрый хозяин. Наш господин любит любоваться в окно на прохожих. – Сефрения скромно опустила ресницы. – Есть у вас такое место наверху?

Приведенный в замешательство торговец повернулся и начал взбираться по ступеням в верхний этаж. Жалкие комнаты наверху больше всего напоминали крысиные норы. Когда-то давным-давно стены их были покрашены, но теперь выцветшая зеленая краска струпьями свисала со стен. Однако Спархока и Сефрению совсем не смущала убогая обстановка. В комнате было то, что нужно – грязное окошко в торцевой стене.

– Это все, что я могу вам предложить, – уже более уважительно проговорил торговец.

– Мы сами все осмотрим, добрый хозяин, – сказала Сефрения, кивая. – По-моему я слышу шаги покупателя внизу.

Торговец сморгнул и суетливо заспешил вниз.

– Ты видишь тот дом в окошко? – спросила Сефрения.

– Стекла грязные, – сказал Спархок, берясь за полу своего плаща, чтобы вытереть грязь.

– Не надо, – быстро остановила его Сефрения. – У стириков зоркие глаза.

– Хорошо, посмотрим через щель. Глаза эленийцев не менее остры.

Дом в конце тупика был довольно невзрачен на вид – первый этаж кое-как сложен из огромных валунов, второй – из грубо отесанных бревен. Стоял он чуть-чуть в стороне от других, особняком. Они увидели, как стирик в обыденном одеянии осторожно подошел к входу в дом. Перед тем, как исчезнуть за дверью, он украдкой огляделся вокруг.

– Ну как? – торопливо спросил Спархок.

– Опять не знаю. То ли простой стирик, то ли очень сильный колдун.

– Похоже, мы долго тут просидим.

– До темноты, не больше, я думаю.

Прошло несколько скучных однообразных часов. Наконец на улице показалось какое-то движение – довольно большая компания стириков вошла в дом. Когда солнце начало погружаться во всклокоченные гряды облаков над западным горизонтом, стали прибывать и другие. Каммориец в ярко-желтом шелке подошел к дому и быстро нырнул в дверь. Лэморкандец в сверкающей кирасе высокомерно прошествовал по улице в сопровождении двух слуг, вооруженных арбалетами, и тоже был без промедления допущен в дом. Потом в холодном зимнем сумраке появилась фигура женщины в фиолетовых одеждах. Позади нее тяжело ступал здоровенный детина в куртке и штанах из буйволовой кожи, какие обычно носили пелозийцы. Движения женщины были резки и порывисты, на лице застыла маска фанатичной решимости.

– Странные посетители в доме стириков, – заметила Сефрения.

Спархок кивнул и оглядел все темнеющую комнату.

– Может зажечь свечу? – предложил он.

– Не стоит. Они наверняка наблюдают за улицей с верхнего этажа своего дома, – Сефрения наклонилась к нему и прошептала: – Ты мог бы взять меня за руку? Я немножко боюсь темноты.

– Конечно, – сказал Спархок, сжимая своей большой ладонью ее маленькую руку.

Так они просидели еще с четверть часа, глядя, как темнеет на улице. Внезапно Сефрения вздрогнула, рука ее до боли крепко сжала ладонь Спархока. Казалось ее хватило мучительное удушье.

– Что такое? Что с тобой? – встревоженно спросил Спархок.

Сефрения ничего не ответила. Она с трудом встала и подняла руки с раскрытыми вверх ладонями. Перед ней из мрака, окутывающего комнату, возникла призрачная фигура, с широко раскинутыми, как у Сефрении руками, между которыми протянулось слабое сиянье. Медленным движением, будто преодолевая стылую дрему, призрак вытянул руки вперед, и мерцающие сияние как-будто усилилось, потом вспыхнуло нестерпимо яркой вспышкой и застыло твердой светящейся полосой. Прозрачную фигуру подернуло рябью, и она постепенно начала растворяться во мгле. Сефрения обессилено упала на свой стул, сжимая в руках какой-то длинный поблескивающий предмет.

– Что это было, Сефрения?

– Еще один из двенадцати погиб, – ответила она голосом, больше похожим на стон. – Вот его меч – еще одна часть бремени теперь моя.

– Вэнион? – со страхом спросил Спархок.

Пальцы Сефрении ощупывали в темноте узор на эфесе меча.

– Нет, – сказала она. – Лакус.

Щемяще-тоскливое чувство сжало сердце Спархока. Лакус был одним из старейших пандионцев. Все рыцари поколения Спархока почитали седого и вечно угрюмого воителя как учителя и друга. Сефрения уткнулась лицом в плечо Спархока и заплакала.

– Я знала его еще мальчиком, Спархок.

– Давай вернемся в Замок, – мягко сказал он. – Можно прийти сюда в другой день.

Сефрения подняла голову и вытерла слезы.

– Нет, Спархок, – твердо сказала она. – Что-то случится сегодня в этом доме, что-то такое, что не повторится в другой день.

Спархок открыл было рот сказать что-то, но вдруг почувствовал как какая-то сила сдавила его затылок, как-будто чьи-то сильные руки схватили его позади ушей и толкают вперед. Сефрения склонилась и почти прошипела:

– Азеш!

– Что?

– Они вызывают дух Азеша, – через силу проговорила Сефрения.

– Может, пора и нам вмешаться? – сказал Спархок, поднимаясь на ноги.

– Сядь, Спархок. Еще рано.

– Почему? Вряд ли их там слишком много.

– Ну и что толку будет, если ты сейчас ворвешься в дом и порубишь там всех на куски? Садись и смотри.

– Но я обязан, Сефрения. Это часть клятвы.

– Оставь ты свою клятву. Ты что, не понимаешь, что здесь все гораздо серьезней?

Спархок сел на стул.

– Что они делают? – обеспокоенно спросил он.

– Я же тебе сказала, – терпеливо ответила Сефрения, – они вызывают дух Азеша. А это ясней ясного говорит – это земохцы.

– А что делают там эленийцы? Каммориец, лэморкандец и пелозийка?

– Я думаю, получают указания. Земохцы пришли сюда не учиться, они пришли учить, и ничему они не научат. Все это гораздо страшнее и серьезнее, чем ты можешь себе вообразить.

– Что же нам делать?

– Сейчас – ничего. Будем сидеть и наблюдать.

Спархок снова почувствовал ледяную хватку на своем затылке и огненное покалывание пробежало по его венам.

– Азеш отвечает им, – тихо сказала Сефрения. – Теперь мы должны затаиться и попытаться ни о чем не думать. Иначе Азеш может почувствовать нас, нашу враждебность.

– А почему эленийцы принимают участие в обрядах поклонения ему?

– Он пообещал им что-то, наверно. Старшие Боги щедры, когда им что-то нужно.

– Какая награда может оплатить сгубленную душу?

Сефрения пожала плечами.

– Долгая жизнь, возможно, деньги, власть. Или красота – для женщины. – Может быть, и кое-что другое, но лучше об этом не говорить. Азеш хитер, он обманывает всех тех, кто ему поклоняется, как только они перестают быть ему нужными.

Под окнами прошел ремесленник с грохочущей тачкой, освещая себе путь факелом. Он взял из тележки незажженный факел и вставил его в железный рожок над входом в лавку, и, запалив огонь от своего факела, прогрохотал дальше.

– Молодец, – прошептала Сефрения, – теперь нам легче будет разглядеть их, когда они будут выходить.

– Но мы же их уже видели.

– Боюсь, теперь они будут представлять из себя совсем другое зрелище.

Внезапно дверь стирикского дома растворилась и показался в своих желтых шелках каммориец. В круге света от факела стало видно, что лицо его бледно мертвенной бледностью, а в расширенных глазах застыл ужас.

– Этот больше сюда не придет, – прошептала Сефрения. – Такие как он потом всю жизнь проводят, стремясь искупить свое желание предаться тьме.

Несколько минут спустя в круге света показался лэморкандец. На перекошенном лице глаза его горели дикарской жестокостью. Два арбалетчика, сопровождающие его, остались бесстрастными.

– Потерян, – вздохнула Сефрения.

– Что?

– Этот потерян. Азеш взял его.

Третьей из дома вышла пелозийка. Ее фиолетовое одеяние небрежно свисало с плеч, распахнутое впереди. Под ним она была обнаженной. На свету стали видны ее остекленевшие глаза и пятна крови на обнаженном теле. Ее громадный слуга сделал неуклюжую попытку запахнуть ее одежду, но она зашипела на него, отбросила его руки и зашагала по улице, бесстыдно выставляя на показ свое тело.