Текст книги "Сууширский фарс 2/3 (СИ)"

Автор книги: Дэш Хаоцки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Узнав, что Данн из Гильдии, Бэт не удивилась: очень уж этой девчонке шло быть воительницей какого-нибудь клана или ордена. Кошку и саму-то за гильдийку приняли, помнится. И Данн была драконом. Она зачем-то уточнила, что именно золотым драконом. Наверное, это уточнение должно было снять все дальнейшие вопросы, но Бэт не поняла, к чему это было сказано. Но и вопросов задавать не стала. К тому же девчонка сообщила, что ей рано вставать и, выделив Бэт место для ночлега, отправилась спать. Бэт спать не хотелось. Она дождалась, когда Данн заснёт, и спустилась по лестнице в дом целительницы. Недолго думая, направилась в гостиницу, где жил Разрушитель с, как выяснилось, вампиром.

В левом крыле гостиницы всегда царил полумрак. Как-то так повелось, что там, где селились представители Лиги, интерьер был помрачнее, чем там, где жили представители Гильдии. Исключение составлял второй этаж: там хоть и было неофициальное разделение на тёмных и светлых, заметных отличий в обстановке и освещении не наблюдалось – лиговская аристократия и гильдийская элита одинаково любили мягкие тахты, маленькие журнальные столики и напольные канделябры.

Из краткого рассказа Данн Бэт так и не поняла, чем существенным отличается Лига от Гильдии. Набором квалификаций? И те, и другие – наёмники. И те, и другие убивают за деньги. И там, и там – маги. Разве что Гильдия всё больше делала ставку на стихийников, чарователей и целителей, в то время как Лига вербовала в свои ряды некромантов, алхимиков, иллюзионистов, медиумов. Вампир Славиш и Разрушитель Саартан числились в Лиге, а Мицу, подозрительный и влюблённый в пацанку сопляк, нежданно-негаданно оказался лейтенантом в их маленьком отряде.

В тёмном коридоре полоски света выбивались только из-под двух дверей. Ни Саартан, ни Славиш не спали. Бэт поколебалась немного и тихонько поскреблась к Разрушителю. Дверь открылась почти сразу.

– А, это ты, – Саартан в домашнем и босиком совсем не походил на Чудовище даже метафорически. – Я ждал тебя. Проходи.

– Ждал? – Бэт просочилась в комнату, по привычке быстро огляделась, наметив для себя пути отступления.

– Ты изнанка, я тоже, – в двери повернулся ключ. Бэт вздрогнула и обернулась. Наткнулась на спокойный взгляд красных глаз, в которых мелькнула тень интереса. – Тут некоторые имеют привычку входить без стука, – объяснил Саартан с лёгкой улыбкой, оставил ключ торчать в замочной скважине, а сам прошёл в комнату, обойдя девушку по широкой в рамках приличия дуге и указав ей на кресло. – Присаживайся. Вина?

Бэт замерла в нерешительности. Опасности она не чувствовала, но и в безопасности наедине с Разрушителем, да ещё и в запертой комнате, себя не ощущала. Саартан усмехнулся, отвернулся к столику с графином и бокалами (как на заказ – с двумя), принялся разливать вино. Бэт вздохнула. Не стоять же, как истукан, в конце-то концов?! Ей охмурить этого Разрушителя надо, а не жаться от него по углам! Условия-то подходящие, ну! Вперёд!

Бэт шагнула к креслу, села на самый краешек, сложила руки на коленях и выпрямила спину, как и полагается воспитанной леди. С благодарным намёком на кивок приняла бокал и даже понюхала вино, как бы оценивая букет, задумчиво качнула головой, будто вспоминая, какого года урожай, хотя в винах она абсолютно не разбиралась. Тем более – в урожаях Суушира. Саартан с насмешливым любопытством наблюдал за ней со своей кровати, куда забрался с ногами и сел по-турецки, нисколько не заботясь о манерах.

– Ты сказала, что твой корабль застрял на подлёте к миру, – первым начал разговор Разрушитель. – Цель визита в Суушир?

– Орден Зикарон, – честно призналась Бэт.

– Вот как, – взгляд Саартана стал непонятным, потускнел и как инеем подёрнулся. – Зачем?

– Хотела отомстить за брата. Знаешь об ордене?

– Больше, чем хотелось бы. Я же дракон. А они – драконоборцы.

– Кофа, глава этого Зикарона, – голос Бэт против воли стал злым. – Убил моего Германа. И всю его семью. Забрал у меня всё то последнее, что осталось после того, как на Менкаре облажались с Гениум Акаторис.

– Не облажались. Проект скомпрометировали.

– Тебе-то откуда знать?

– Мне-то? Хм, – Саартан прищурился. – Имя Цехариас Цевехан тебе о чём-нибудь говорит?

– Да ладно?! Ты?!

– Я.

Бэт зажала ладонью рот и прыснула. Саартан, явно ожидавший другой реакции, удивлённо вскинул брови.

– Я серьёзно, – сказал он.

– Да нет, я верю, – Бэт махнула рукой и рассмеялась. – Всё сходится.

– Что сходится? И что смешного?

Саартан начал мрачнеть, а Бэт никак не могла унять рвущиеся смешки. Ну как?! Как объяснить этому Разрушителю, что девчонкой она была по уши влюблена в заучку Захарию?! И кто, как не Цевехан мог ещё стать Стражем Менкара после случившегося? Хранителем вывернутого его же экспериментом мира. Случайностей не бывает, говорил Халиф-аист. Что он имел в виду под: «Я это сразу понял, как только увидел тебя»? С демонов станется знать и прошлое, и будущее…

– Шутка судьбы, – отсмеявшись, проговорила Бэт, утирая выступившее слёзы. – Кто бы мог поверить, что я встречу самого Захарию Цевехана в каком-то волшебном мире? Да ещё в компании вампира и ангела! Данн, девочка-домовёнок, сказала, что ваш Мицу – нелекреанский ангел. Я не знаю, что это значит, но звучит забавно. Ты здесь из-за Кофы?

– Как и ты?

Упоминание вампира и ангела Саартану явно не понравилось. От него прямо-таки повеяло холодом. Ещё бы! Любого учёного такое соседство ввергнет в шок!

– Как и я. Мой брат – Герман Майер. Ты должен его знать. Кофа запытал его до смерти.

– Я помню Германа. Но в проекте Гениум Акаторис участвовали только мужчины. Женщины были исключены ещё на эмбриональной стадии.

– На что только не пойдут родители ради своих детей, – Бэт грустно улыбнулась. – Я скрывалась под именем Элисбэт Кант, работала у вас лаборанткой.

– Блондинка в очках и брекетах? – Саартан моментально оттаял и подался вперёд. – Серьёзно?

– А я думала, что ты кроме своих формул никого и ничего вокруг себя не замечаешь. Непроходимый ботан Захария, чёрствый, как сухарь. Не смотри на меня так! – Бэт снова закрыла лицо рукой и прыснула. – Это вся лаборатория говорила.

– А я вот свою блондинку-лаборантку считал неуклюжей и пустоголовой… хм… не важно кем, – не остался в долгу Разрушитель.

Бэт даже не обиделась. В присутствии Захарии у неё постоянно всё из рук валилось, и дар речи пропадал. Не удивительно, что он её тупой курицей считал. Он ведь это хотел сказать?

– Вот и познакомились, – рассеянно проговорила Бэт, отпивая вино из бокала.

– Да уж, – хмыкнул Саартан. – Мне любопытно, кого благодарностью огреть за такое знакомство?

– Что ты имеешь в виду?

– Не верю в случайности. Сама скажи мне, с какой вероятностью два последних выживших участника Гениум Акаторис могли встретиться в Суушире?

– Последних выживших? – сердце Бэт упало. – Что, больше никто?..

– Ник только, – Саартан дёрнул головой и скривил губы. – Я его освободил. Убил. На корабле Кофы. А самого ублюдка… в общем, такой участи я бы никому не пожелал.

– Но он жив? – тихо уточнила Бэт. – Кофа?

– Жив пока. И смерти боится так, как никто и никогда не боялся. Твой брат отомщён.

Бэт уставилась в свой бокал. Герман будет отомщён только тогда, когда она сама до главы ордена доберётся. Всё остальное – всего лишь слова и пустые убеждения.

– Как мне тебя называть теперь? – помолчав, спросил Саартан.

– Обычно я представляюсь Найорк, – Бэт подняла на Разрушителя глаза. – Но как-то это имя здесь не приживается. Можно Бэт.

– Я – Саартан, но это ты уже знаешь. Иногда меня называют Хранителем. Мне комфортнее оставаться драконом, а не учёным-менкарцем. Но, если хочешь, можешь звать меня Заром. Так Ник называл…

– Зар – красиво, – Бэт нерешительно улыбнулась.

Глава VII. Ключевые фигуры

Вылетевшие брызгами из Истока шельхаимы всегда выбирают людей, одержимых великой идеей. Они вселяются в их тела, объединяются с разумом и доводят идею до абсолюта, до гения. Так рождаются Великие Деятели. Обычно, эти Деятели – одиночки. Они обрастают учениками, им поклоняются, их боготворят. Но они всегда вершат свои великие дела в одиночку. Это аксиома. Но в Суушире правят семеро хаимов. Семеро! Семеро Великих Деятелей, каждый из которых в чём-то бесподобен и крут настолько, насколько воображения хватит представить. И всех их нужно вернуть домой, обратно к Истоку. Иначе вмешательство хаимов в дела смертных нарушат равновесие в Шельйааре, и в мирах воцарится хаос.

– Я отдам их тебе, – Лэуорд пыхнул трубкой и выпустил под потолок кольца дыма.

– Я их и так заберу, – Хегг невольно проследил взглядом за тем, как кольца плавно влетают одно в другое, разлетаются белёсой кисеей и растворяются, оставляя в воздухе лишь тонкий аромат табака и травянистого послевкусия.

– Один? Всех семерых?

– Со временем.

– Я отдам тебе их всех сразу. Подам на блюдечке.

– Скукотенюшка.

– Хегг…

– А?

– Ты цену себе набиваешь?

– А то, – Хегг прищурился. Предложение выгодное, но не тогда, когда что-то подать на блюдечке тебе обещает джинн. – Разъясни мне всё толково, тогда и обсудим.

– Как скажешь, – Лэуорд задумчиво пожевал мундштук длинной иззузоренной трубки. – Тогда садись и слушай.

– Лютню дать?

– Шутник.

Хегг смешливо фыркнул, плюхнулся в глубокое кресло напротив джинна, развалился вальяжно, сложил ногу на ногу. Он так и не сменил свой образ пирата Андарса и смотрелся здесь, в роскошных апартаментах советника Лиги – настоящем пентхаусе! – грубым наёмником, которого нанимают на грязную работёнку вроде той, где нужно, не кидая тени на работодателя, избавиться от неудобного конкурента или надоедливого родственничка. Но, то ли Лэуорд привык принимать у себя подобных типов, то ли исключительно посланнику спускал с рук вызывающее поведение – джинн на провокации не вёлся. Улыбался и вежливо отшучивался так, что Хеггу тошно становилось.

– Начнём с того, что я – джинн, – Лэуорд сделал выразительную паузу, снова выпуская под потолок клубы дыма. Хегг терпеливо промолчал. – Моя природа – поглощать миры. И мне до ломоты в мозге хочется ассимилировать Суушир, всё это, – советник обрисовал трубкой полукруг. – Я чувствую себя умирающим от жажды перед графином с водой. Но Суушир дорог Фаархе, главе Высшего совета кураторов, как ты помнишь, и моему другу. Я понимаю, почему у тебя сейчас такое лицо, Хегг. У джиннов не бывает друзей. Про изнанок я слышал то же самое.

– Но у меня и нет друзей, – Хегг выбил пальцами мелодичную дробь по подлокотнику кресла в подкрепление своих слов.

– Ах, ну да, – Лэуорд саркастически заулыбался. – Как я мог так ошибиться?

Хегг тоже заулыбался. Получилось резиново, потому что некстати вспомнился вдруг Саа. И бессмысленное желание спасти его на Шофете, рискуя всей проделанной с орденом Зикарон работой…

– Шу дорог мне, – удовлетворившись неестественной улыбкой посланника, продолжил джинн. – Это нонсенс, но что поделаешь? Таков уж Фаарха. Умеет просочиться в душу и накрепко засесть в ней.

– У джиннов есть душа? – хмыкнул Хегг. – То-то Кофа бы удивился. Но суть я уловил. Ты хочешь сказать, что жаждешь заполучить Суушир, но не можешь его забрать, потому что он важен для змея, который дорог тебе. Уроборос какой-то…

– Шу считает, что любой способен измениться. Чтобы ты понял, о чём я говорю, представь себе Дьявола. Земного. Сатану. Представил? Если бы Фаарха встретился с ним, он бы непременно начал проводить воспитательную работу по превращению Сатаны обратно в Господом любимого ангелочка.

– Оу, – оценил масштаб Хегг. – Но я слышал, что когда джинн ассимилирует мир, то все в мире чувствуют Единство. Друг с другом, с Природой. Все на одной волне, ни тебе войн, ни агрессии. Любовь и бесконечное взаимопонимание! Звучит-то пасторально!

– Странно, что я сейчас спорю с тобой, – взгляд Лэуорда стал весёлым и чуточку безумным. – Но Единство Разума и Природы было всегда. Оно изначально заложено Творцом в идею Мироздания. А я, по словам Шу, вытесняю Творца из сердец и душ людей и не позволяю им познать Его, подменяя познание ложной нирваной.

– Я бы выпил, – честно признался Хегг, попытавшись вникнуть в слова джинна.

– Бар там, – Лэуорд трубкой указал на щедро украшенный пилястрами резной шкафчик в стене.

Хегг неспешно поднялся, махнул джинну, мол, ты говори, и направился к шкафчику. Пока он по-свойски перебирал бутылки в баре, Лэуорд продолжил:

– Чтобы доказать мне, что я способен… гм… преодолеть соблазн закусить миром, Фаарха подбросил мне Хранителя. Единственного менкарца, имеющего прямую связь с Менкаром. Стражника у ворот с ключом от этих самых ворот. Не устоять! Но Шу отдал этому Хранителю свою душу. И покусись я на Менкар – мой друг погибнет. Растворится в бесконечном безликом однообразии. Я этого не хочу.

Хегг наконец-то определился с напитком и повернулся к джинну с бутылкой бесцветной жидкости и двумя рюмками.

– Хранитель – это Саартан? – спросил он, откупоривая бутылку и разливая по рюмкам… водку?!

– Шу привозит мне иногда заморские гостинцы, – заметив, с каким видом посланник разглядывает этикетку на бутылке, объяснил Лэуорд. – Реквизит ты выбрал верно.

– Ещё раз, – Хегг протянул ему полную до краёв рюмку. – Помимо Суушира ты хочешь сожрать Менкар? А можешь это сделать через Саа… Саартана? Но твой змей отдал ему… душу?! Ты про это тогда говорил, когда они с Дафчиком телами поменялись? Да? О!.. Тогда получается, что сожрав Саа… Саартана, ты сожрёшь и Фаарху? Ну, это помимо Менкара, понятное дело?

– Да.

– Ядрёна вошь! – прошептал Хегг и опрокинул свою рюмку в рот. Закашлялся. Отдышался. Спросил: – А что ты от меня-то хочешь?

– Сейчас, когда я – человек, я рассуждаю как человек. Но стоит мне стать джинном, как природа возьмёт своё. Я буду хитрить, изворачиваться, делать всё только с единственной целью – ассимилировать Суушир. Ни одному моему слову верить будет нельзя.

– А сейчас, значит, можно? – скептически поинтересовался Хегг.

– И сейчас нельзя, – легко согласился Лэуорд. – Я сам себя могу обманывать, прикрываясь благими целями. Но у тебя своя голова на плечах, правильные выводы сделать ты сумеешь. А от тебя мне нужно совсем немногое: чтобы ты избавил нас от хаимов, что является твоей прямой обязанностью, между прочим, и… – взгляд у джинна стал невинным. – Чтобы ты взял бразды правления в Суушире после того, как Семизвездье канет в лету.

– Я что-то не понял, – Хегг озадаченно нахмурился. – Ты мне богом что ли предлагаешь стать?

– Временно, если хочешь. Тебе понравится.

– Что-то не верится.

– Скучать не придётся точно, – Лэуорд улыбнулся. Он выбил потухшую трубку и аккуратно засунул её в кисет. Поднял рюмку с водкой. – За перспективы?

– За безумцев и за тех, кто их слушает, – Хегг наполнил свою рюмку и тоже поднял.

Становиться богом ему ещё не предлагали. И предложение джинна шло вразрез с обязательствами Хегга перед цайарами. Но ведь семеро хаимов за раз – это зачётное перевыполнение плана! За такое полагается премия. В виде отпуска, например. Который можно провести, божествуя в Суушире… временно, разумеется!

– А что, других кандидатов у тебя нет? – спросил Хегг, чувствуя, как в голове становится светло, легко и звонко.

Это с двух рюмок-то?! Хорошая водка, однако.

– Есть, но они пока не готовы, – Лэуорд, казалось, вообще не хмелел. – А те, кто в данный момент рвётся до власти, мне не подходят. К тому же Шу довольно высокого мнения о тебе.

– Мы с ним виделись раз в жизни, и он мне даже «здрасьте» не сказал. Какое там мнение может быть?

– Шу взял себе нового ученика. И планирует оставить его после себя на посту главы Высшего совета. Временного заместителя. Этот ученик – твой двойник, копия. Или отражение? Шу собирается доверить ему миллиарды миров, так почему мне не доверить тебе один единственный?

– А ты не думал, что отражение может быть перевёрнутым, м?

Михей под хвостом у могущественного нага. Интересненько. И как теперь избавляться от отражения?

– Я ориентируюсь на то, что ты мне нравишься.

– О, какой весомый аргумент! – Хегг фыркнул. – Всё это попахивает большой аферой, Лэуорд. Я получаю и хаимов и мир. Меня ещё и уговаривают! В чём твоя выгода, джинн, м? Где подвох?

Лэуорд помолчал какое-то время, раздумывая. Встретился взглядом с бесцветными глазами посланника и склонил голову к плечу.

– В Суушире живёт его создатель, – негромко сказал джинн. – Он цайар. И мы с ним в очень напряжённых отношениях. Если бы не Фаарха, его приёмный сын и ученик, меня бы здесь уже не было. Шу гарантирует нейтралитет между нами, но ни я, ни Мельхиор не упустим возможности избавиться друг от друга. А сейчас такая возможность может возникнуть у каждого из нас. Обычно Мельхиор не вмешивается в дела смертных, но изгнание хаимов ему на руку. Он обязательно воспользуется поднявшейся суматохой, чтобы заодно спровадить и меня. Его вмешательство грозит и мне, и Фаархе, и Хранителю большими неприятностями. Вплоть до летальных, потому что цайары на мелочи не размениваются. Мы должны переиграть Мельхиора. Пока его взгляд будет прикован ко мне, ты получишь власть над миром. И разделишь её со мной. Суушир при этом останется практически неизменным, правление народом в нём вернётся драконам, я отвлекусь от Хранителя и Менкара, если не поглощу их в процессе политического переворота… Но, думаю, Шу подстраховался на этот счёт.

– А если я стану богом, а этот цайар придёт и отберёт у меня всю божественность, раз он – демиург этого мира? – Хегг спрашивал, потому что должен был спросить.

На самом деле его уже мало интересовали такие мелочи, как недружелюбно настроенный цайар – подумаешь! Неуёмное любопытство Хегга подняло голову и навострило уши, а сам посланник желал окунуться в историю с делёжкой Суушира по самое не могу.

– Не сможет, если у тебя будет власть над Сердцем Земнотверда.

– О… Хорошо. А если я стану богом, а когда ты придёшь ко мне за своей долей власти, я не захочу делиться?

– Тогда и поговорим, – улыбнулся Лэуорд.

***

– Он всегда заставляет себя так долго ждать? – Бэт заёрзала на жёстком стуле.

– Не знаю, – Саартан глянул на дремлющего за стойкой секретаря.

Злох. Этих существ называли злохами, вспомнил Хранитель краткую лекцию о расах Суушира от Мицу. Коварные, жадные и вредные. За других Саартан не стал бы ничего утверждать, но этот вот лиговский – натуральный злох. Во плоти. И не спит же, лупоглазый поганец! Притворяется, лишь бы с вопросами не лезли.

– Я к нему второй раз прихожу, – Саартан отвернулся от секретаря и вздохнул. – В первый раз меня приняли быстро.

– У нас всё в срок, уважаемый, – пробурчал злох и распахнул влажные зенки. – Господин Мирэной ожидает вас в своём кабинете при личных покоях. Это…

– Знаю, знаю, – перебил секретаря Хранитель. – Предпоследний этаж, прямо по коридору в северную. Пешком.

– Что же пешком-то? – неискренне удивился злох. – У нас так высоко никто пешком не ходит. Лифт же есть!

Хранитель скрипнул зубами. Лифт, значит, теперь есть?!

– Что, трафик снизился? – ласково поинтересовался Саартан.

– Как был, – секретарь ухмыльнулся и закрыл глаза.

– А что с лифтом? – спросила Бэт, когда они вышли из приёмной Лиги.

– В прошлый раз этот гад отправил меня на самый верх башни топать на своих двоих, – неохотно признался Саартан. – Развлекается, чтоб его!

Бэт хихикнула. Взяла Хранителя под руку, игнорируя его угрюмый взгляд.

– Таких жалеть нужно, – с улыбкой сказала она.

Саартан почему-то принял её слова на свой счёт и посмурнел. Но отталкивать Бэт от себя не стал. Её прикосновения иногда были назойливыми, но не раздражали. В отличие от облапываний Веги, например.

Лифт домчал их до предпоследнего этажа секунд за десять, и своей скоростью, опрятностью и наличием свободного пространства в достаточном количестве окончательно испортил Хранителю настроение. Саартан со злости постучал к Мирэною намного громче, чем следовало бы. Дверь открылась сама собой, только прошёлся по ногам лёгкий морозный сквознячок.

– Недобрый день, господин Саартан? – спросил Мирэной, не поднимая глаз от бумаг, разбросанных в беспорядке по столу.

– Какой есть, – Хранитель вошёл в комнату, не дожидаясь приглашения. Со скрежетом отодвинул стул перед столом, за которым сидел генерал Лиги, уселся на него и жестом подозвал скользнувшую за ним девушку. – У вас секретари спецкурс по вредности проходят?

– Это имеет отношение к делу, с которым вы пришли? – Мирэной принялся собирать бумаги в аккуратную кипу. Он тщательно подгонял края документов, выравнивал уголки, разглаживал помятости с таким видом, будто на целом свете не было ничего важнее этого занятия.

– Нет, но…

– Тогда ближе к сути.

Саартан выдохнул. Напомнил себе, что Септемберель регулярно пьёт Мирэноя (о регулярности Хранитель случайно подслушал у целительницы), и сейчас этот заносчивый нелекреанский принц просто истощён до предела. Ему наверняка тяжело говорить-то, но он принял их с Бэт, несмотря на своё состояние.

– Господин Мирэной, – Саартан смягчил и понизил голос. – Это – Элисбэт Майер, – он метнул быстрый взгляд через плечо. – Моя напарница на Менкаре. Не могли бы вы зачислить её в Лигу, в наш отряд?

– Нет, – сразу же отрезал Мирэной.

– Но она отличный боец! Лучше меня во многом! Почему нет?

Аристократичные пальцы перестали теребить бумагу.

– Здесь каждый второй лучше вас во многом, – холодно отозвался Мирэной. – Наш секретарь, например, отличный боец на заслуженной пенсии. А вы, господин Саартан, вместе с вашими друзьями-драконоборцами, нужны лишь господину Лэуорду. Ни мне, ни Лиге до вас дела нет.

– Вы думаете, я заодно с драконоборцами? – догадался Хранитель. – Но это не так! Я…

– Мне не важно, кто вы и откуда, – устало оборвал его Мирэной. – Вы связаны с Лэуордом. Этого достаточно, чтобы начать вас не замечать.

– Ну, ты и говнюк!

Саартан хотел это только подумать, но слова вырвались сами собой. Бэт ойкнула.

– Я вас не расслышал, – голос Мирэноя лязгнул металлом.

Он медленно поднял глаза от стола. Тусклые сейчас, безжизненные, ледяные. Воздух в комнате начал сгущаться. В прямом смысле. Мирэной же маг воздуха! Хранитель сглотнул, но отступать уже было некуда.

– Я списывал всё на твоё состояние, – продолжил Саартан, слыша себя откуда-то со стороны и млея от собственной дерзости. – Ты обескровлен так, что другой бы на твоём месте уже впал бы в кому. Не можешь остановиться, да? Слишком сладко становится, когда клыки разрывают кожу, и вампирский яд проникает в вены? Наркоманы – они все нервные, им на всех наплевать, была бы доза. Но ты, судя по всему, говнюком был с рождения. Уж не знаю, какие там эмоции вложил в тебя Лорд, но от хорошего обычно не избавляются…

Грудь будто стянуло ремнём. Хранитель захлебнулся словами и согнулся на стуле пополам, хватаясь руками за горло. Бэт, до этого робко прятавшаяся за его спиной, зашипела и одним слитным, изящным прыжком перелетела через стол к застывшему в ярости генералу. Её чёрные когти замерли в дюйме от лица Мирэноя, который даже отшатнуться от неожиданности не успел.

Но и кошка опоздала со своим прыжком. Ей сзади под лопатку в районе сердца, а спереди в ложбинку между шеей и подбородком упёрлись чужие когти. Белые, прямые и раза в два длиннее её собственных. Бэт скосила глаза на такую же белую кисть, которую венчали эти когти, почувствовала, как немеет затылок от морозного дыхания её обладателя, и благоразумно медленно опустила руки.

– Тебе нельзя напрягаться, милый, – прошелестело за спиной у девушки.

Мирэной моргнул, и Саартана отпустило. Хранитель захрипел, хватая ртом воздух. Но голову на голос он повернул. Септемберель, прекрасная в своей ужасающей вампирской ипостаси, – выбеленные до молочного оттенка кожа и волосы, глаза горят багровым, а приоткрытые ярко-алые губы обнажают иглы острых клыков, – смотрела прямо на него.

– Простите, госпожа, – выдохнул Саартан, выпрямляясь на стуле.

Эльфийка отпустила Бэт, и та бочком обошла стол и отошла к Хранителю. На лицо Септемберель вернулся румянец, огонь в глазах погас, устрашающие когти втянулись. Она встревожено склонилась над Мирэноем.

– Всё хорошо, – Мирэной натянуто улыбнулся ей, поймал коснувшиеся его щеки пальцы и нежно поцеловал.

Саартан отвёл взгляд. Ему на плечо легла горячая ладонь Бэт.

– Раз уж вы осведомлены, господин Саартан, – очень тихо заговорил Мирэной, обнимая эльфийку за талию. – То позволю себе уточнить. Хоть я и не обязан перед вами отчитываться. Моя жена ждёт ребёнка…

Хранитель вздрогнул и напрягся. Рука Бэт слегка сжала ему плечо.

– … и вы должны понимать, чтобы плод развивался стабильно, Септемберель нужно… м-м… хорошо питаться. И, как бы вы там себе ни думали, господин Саартан, я не такая бездушная скотина, чтобы жертвовать другими людьми. Но вот лично вас я бы с удовольствием ей скормил, если на то пошло.

Септемберель чуть заметно улыбнулась и перевела взгляд на фыркнувшую Бэт.

– Она неплоха, милый, – эльфийка успокаивающе погладила мужа по голове. Мирэной вздохнул, остывая. – Почему ты не хочешь взять её в отряд?

– Отряд расформировывают, – Мирэной опустил ресницы, прислушиваясь к ласковым прикосновениям. – Этого… господина Саартана отправляют в Столицу. Вега остаётся здесь.

– Почему? – глухо спросил Хранитель.

– Потому что так решил господин Лэуорд. Ничем не могу помочь.

Саартан поднялся со стула, не глядя ни на кого и ни с кем не прощаясь, вышел за дверь. Бэт бросила быстрый взгляд на Септемберель, нахмурилась и заторопилась следом за Хранителем.

Забыв про лифт, Саартан метнулся к лестнице, и Бэт пришлось бежать, чтобы догнать его. «Ничего себе!», – размышляла на бегу Бэт. – «Если она – та самая, любовь к которой нужно вытравить из сердца Разрушителя, то будет сложно соперничать с такой ошеломительной женщиной! Да ладно, Бэт! Признайся, что не сложно, а невозможно!».

– Зар…

Хранитель свернул с лестницы в тёмный коридор с убегающими во мрак крутым полукругом узорными дверями.

«Она ещё и вампир! Что там Зар говорил про сладкий вампирский яд? Это и есть кровная связь? Она пила его, а он её? Или как? Если так, то Зару нужна изоляция от этой эльфийки минимум на год, как для любого наркомана».

– Зар!

Саартан пинком распахнул первую попавшуюся дверь, развернулся к налетевшей на него Бэт, сгрёб её в охапку и втащил в комнату. Прижал к стене, высоко закинув ей руки над головой, навалился всем телом. По лицу Хранителя от глаз паутиной расползалась тьма. Бэт зажмурилась, когда Саартан начал её целовать. Жадно и яростно, раня губы о её пусть и не большие, как у той эльфийки, но тоже острые клыки. Так Бэт ещё никто не целовал. Похоже, разве что те, кто хотели взять её силой. «Интересно», – отстранённо подумала Бэт. – «Он остановится, если я попрошу?». Свободная рука Хранителя скользнула снизу вверх по её бедру и грубовато дёрнула пряжку ремня на брюках. В комнате раздалось тактичное покашливание. Бэт увернулась от губ Хранителя.

– Зар…

Саартан зарычал и сильнее прижал её к стене.

– Зар, я не против… продолжить. Но мы не одни.

Саартан остановился. Тяжело дыша и раздувая ноздри, обернулся, отпуская девушку. В кресле у разожженного камина сидел человек.

Сквозь пелену бушующего гнева Саартану на мгновение показалось, что он снова видит перед собой Септемберель. Но лишь на мгновение. Сбили с толку красные глаза, общая худоба и длинные белые волосы у сидящего в кресле мужчины. Мысль о том, что в Лиге, по всей видимости, мода на белобрысых, отрезвила Хранителя и вернула к реальности. Он постепенно начал осознавать, что, как и где он собирался сделать. Саартан почувствовал на губах привкус крови, испуганно обернулся на Бэт. Понял, что кровь – его, когда Бэт смущённо улыбнулась, обнажая маленькие клыки. Залился краской по самые уши, посмотрел на девушку полным раскаяния взглядом. Бэт качнула головой, мол, всё в порядке, и кивнула на человека в кресле. Саартан развернулся крайне неохотно, с почти слышимым скрипом.

– Милости прошу, конечно, – мягким баритоном проговорил мужчина и поднялся. – Я прикрою дверь, вы не против? Дует, знаете ли.

Он плавно пересёк комнату, посматривая на замявшихся в неловкости молодых людей, взялся за ручку двери. Вопросительно поднял бровь:

– Или вы уже уходите?

– Да, да, – Бэт легонько подтолкнула растерявшегося Хранителя. – Мы уже уходим. Извините нас, пожалуйста.

– Пожалуйста, – кивнул мужчина.

И бесшумно закрыл дверь, когда кошка и дракон вышли. Запер на ключ. Оказавшись в коридоре, Саартан с отчаянием вцепился себе в волосы.

– Бэт! – с мукой на лице и глубочайшим сожалением в голосе проговорил он. – Прости меня! Не знаю, что на меня нашло!

– Я понимаю, – Бэт погладила его по щеке, провела коготком по скуле. – У тебя глаза совсем чёрными стали.

– Так бывает, когда я теряю контроль.

Хранитель попытался спрятать взгляд, но Бэт не позволила. Обняла за шею, наклонила его голову к себе, потянулась на носочках и чмокнула в нос. Рассмеялась.

– Чёрный всегда идёт к красному, – сказала Бэт, оттолкнулась от него, крутанулась на каблуках. Сунула руки в карманы плаща и не торопясь пошла обратно к лестнице.

Саартан какое-то время смотрел ей вслед, пытаясь унять роящиеся диким гудящим комом мысли. Тряхнул головой, затыкая противно брюзжащий внутренний голос. Потёр виски. С опаской глянул на дверь, в которую они (он, в частности) так беспардонно вломились и… Угомонившиеся было мысли радостно всколыхнулись и, жужжа на разные лады, понеслись по второму кругу. Хранитель, застонав от бессилия, поплёлся за Бэт. Нужно будет попросить у целительницы что-нибудь от нервов…

***

Хотя солнце только-только вылезло из-за горизонта, с заднего двора уже раздавался рёв. Это госпожа целительница выгоняла на пастбище своих моропов. Моропы – это нечто среднее между драконом и конём. Эстетичная конституция, грация и гордая поступь, покладистый нрав и преданность хозяину досталась им от лошадей в гремучей смеси рогов, шипов, клыков, чешуи и когтей. И размера. Моропы в холке достигали до десяти футов! Саартану эти удивительные животные напоминали моргорогов из далёкой и уже полузабытой Панайры. Хранителя восхищало зрелище, когда хрупкая и маленькая Дейрдре верхом на самом крупном самце вела своё стадо на выгул. Ей бы кроликов разводить, а не этих, без сомнения прекрасных, но грозных тварей!

Сегодня целительница вывела своих питомцев на прогулку раньше, чем обычно. Дейрдре ждала каких-то высоких гостей и суетилась с самого утра. Сиреневый ураганчик растормошил всех немногочисленных постояльцев, надавал им кучу указаний в городе, чтобы не мозолили глаза, и упорхнул готовиться. Саартана, Бэт и Вегу опасность быть приобщёнными к полезному труду миновала, и поэтому вся троица расположилась на веранде главного дома целительницы в приятном безделье. Вампир, естественно, держался в тени, а кошка и дракон с удовольствием грелись на солнышке, посасывая чай через соломины.