Текст книги "Пандемоний"

Автор книги: Дэрил Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

15

Меня разбудил далекий паровозный гудок.

Звук хорошо знакомый и успокаивающий. Я сонно поморгал, радуясь, что сплю в собственной постели, и подумал о том, что где-то по просторам прерий мчится поезд. Я почти слышал, как машинист, высунувшись в окно, что-то крикнул.

Невнятный аккорд прозвучал снова, затем еще раз, громче прежнего. В короткий промежуток между гудками я услышал, как заработал двигатель автомобиля.

Я вскочил с постели довольно быстро, правда, со сна мои движения были не совсем ловкими. Это был чужой дом и чужая постель. За окном, в котором я увидел усыпанное звездами небо, промелькнули огни скрывшегося в темноте поезда. Стук колес был хорошо различим в сыром, холодном воздухе. Было невозможно определить, на каком расстоянии пролегла железная дорога. Лишь одно не вызывало сомнений – состав промчался на необычайно большой скорости.

Я подошел к окну и выглянул во двор. Мелькнули фары пикапа Мариэтты О'Коннел. Машина дала задний ход и рванула к дороге. Я окликнул Мариэтту по имени.

Куда, черт побери, она отправилась?

Я бросил взгляд на здание больницы. Окна на верхних этажах были освещены, и мне неожиданно стало понятно, что увидела в них О'Коннел несколько часов назад. Интересно, а как смотрится ферма из любого окна на верхнем этаже больницы? Похоже, Художник именно таким образом рисовал свои картины – глядя сверху вниз с некоторого расстояния.

Бобби Нун присматривал за фермой. Он всегда за чем-то присматривал.

Я развернулся и направился к двери. До меня не сразу дошло, что я шлепаю по полу босыми ногами. Сначала я нашел первый башмак, а затем, под кроватью, второй. Натянул их на босу ногу и, стараясь не наступать на пятки, выбрался в коридор.

Я снова позвал О'Коннел и, не дожидаясь ответа, юркнул в ее комнату. Даже в темноте мне удалось разглядеть, что кровать пуста. Я выбежал в коридор и бросился вниз по неосвещенной лестнице. Вскоре, перепрыгивая сразу через две ступеньки, я влетел в гостиную.

Входная дверь была приоткрыта. Я рывком распахнул ее и ворвался внутрь.

На фоне серого неба был четко различим остов сарая. До рассвета оставались считанные минуты. Позади дома в темном небе низко повис серпик луны.

О'Коннел вырулила на дорогу, но мне ничего не стоило броситься со всех ног в больницу по заросшему травой полю.

И я побежал.

Высокая трава хлестала по рукам и цеплялась за ноги. Я видел лишь ночное небо, бесконечное море травы и огоньки верхних этажей больничного здания. Моему продвижению препятствовали неровности почвы и невидимые в темноте камни. Несколько раз мне чудом удалось сохранить равновесие и не упасть. Наконец среди травы и зарослей кустарника я сумел увидеть темную полосу – шоссе!

Я неожиданно споткнулся обо что-то и упал лицом вниз. Через пару секунду умудрился встать на четвереньки. Жадно хватая ртом воздух, я безуспешно пытался восстановить дыхание.

Высвободиться удалось не сразу. Подавшись вперед, я нащупал обрывок колючей проволоки. Оказывается, падая, я зацепился за него башмаком и сильно оцарапал ногу – лодыжку жгло как огнем. Неподалеку от места падения я заметил очертания ограды, точнее, той ее части, что упала на землю, но осталась соединена со столбиками колючей проволокой. Пробегай я в нескольких футах слева или справа, наверняка врезался бы в нее на всей скорости.

Я стоял в неуклюжей позе, чувствуя, что правая нога все еще несвободна. Чуть нагнувшись, сделал шаг вперед. К счастью, больше ничто не мешало. Новый шаг через канаву – и вот она, желанная дорога.

Вход в больничное здание находился примерно в ста ярдах от меня. Створки двойных дверей освещались с обеих сторон помещенными в плафоны лампочками. В паре футов от них стоял пикап Шован О'Коннел.

Тяжело дыша, я побежал по дороге, однако вскоре остановился, чтобы решить, что делать дальше.

Пространство ночи за моей спиной пронзил свет автомобильных фар. Я быстро оглянулся и стремительно отскочил в сторону. В следующее мгновение мимо меня промчался длинный черный лимузин. Он подкатил прямо к входу и остановился позади пикапа.

Я замедлил шаг и попытался восстановить дыхание. Ярдах в пятидесяти от меня медленно открылась дверца водительского сиденья. Из машины вышел незнакомый мне человек – начищенные черные туфли, идеально отутюженные черные брюки, черный плащ. Незнакомец выпрямился и затянутыми в перчатку пальцами поправил шляпу. Каждое его движение отличалось хореографической точностью.

Незнакомец медленно повернул голову в мою сторону. Человек с острым носом. Его глаза оставались в тени, но взгляд пронзил меня как яркий луч тюремного прожектора. Я застыл на месте, ожидая, что незнакомец в любое мгновение вскинет руку и в лунном свете сверкнет пистолетная сталь.

Голова дернулась в коротком жесте, который можно было бы истолковать как приветственный кивок. После чего он отвернулся от меня и зашагал к дверям. Он шел, и полы длинного плаща развевались.

Я едва не опустился на колени, чувствуя, как ноги сделались ватными от страха и одновременно от облегчения. Нагнувшись, я прижал руки к коленям и сделал глубокий вдох. Это всего лишь демон, заверил я себя. Такой же, как и ты сам.

Откуда-то издалека донесся пронзительный вой автомобильных сирен.

Я оказался у двери раньше, чем понял, что снова перешел на бег.

Затем открыл дверь и зажмурился. Вестибюль был ярко освещен, будто операционная.

За конторкой я никого не увидел, зато где-то рядом услышал женский голос – не то крик, не то писк. Я поспешил спрятаться за углом.

В десяти ярдах от меня рослая женщина в голубом платье, опустив голову и скрестив на груди руки, испуганно вжималась спиной в стену. Правдолюб прошествовал мимо нее, даже не повернув головы. Дойдя до следующего перекрестка коридора, демон оглянулся, как будто желая убедиться, иду ли я за ним.

Черт тебя побери, подумал я. Я больше ни за кем не иду.

Правдолюб исчез в одном из боковых коридоров. Я бросился к стоявшей у стены медсестре и прикоснулся к ее плечу. Она вздрогнула, но все же удержалась от крика. Медсестре было лет пятьдесят – шестьдесят. Я обратил внимание, что у нее блестящие черные волосы, тщательно уложенные при помощи лака.

– Вы случайно не видели здесь лысую женщину? – спросил я. – Такую тощую и сердитую?

Медсестра удивленно посмотрела на меня, затем отрицательно покачала головой.

Не важно. Я знал, куда направилась О'Коннел. Я найду ее на третьем этаже.

– Звоните в полицию! – бросил я медсестре. – Затем попытайтесь никого не выпускать из помещений.

– Я не могу, не могу… – покачала она головой.

До слуха донесся крик и за ним громкий удар: где-то с силой захлопнули дверь. Я решительно встряхнул женщину за плечи и спросил:

– Где лифты? – Она кивком указала направление, в котором только что скрылся Правдолюб. – Отлично, – произнес я. – Теперь вызывайте полицию. Пожалуйста.

Я направился к пересечению коридоров. Тот, что слева, похоже, тянулся по всей длине здания. Из дверей выглянуло несколько человек в больничных пижамах. Все они не сводили взглядов с Правдолюба.

Демон зашагал дальше и вскоре приблизился к площадке с лифтами.

Я бросился в другом направлении, рассчитывая найти другие лифты. Перешел с бега на быстрый шаг, пытаясь разглядеть на стенах указатели верхних этажей.

– Эй вы! – услышал я чей-то недовольный голос. Ко мне приблизился мужчина в синей пижаме, на вид примерно моих лет. – Что вы здесь делаете?

На этот вопрос существует множество самых разных ответов. Я выбрал простейший.

– Мне нужно на третий этаж, – произнес я.

Молодой человек – врач, санитар, уборщик или кто там он был такой – проходил мимо таблички «выход», когда сильный взрыв заставил его застыть на месте. Пожарная дверь под табличкой выгнулась наружу. Человек шагнул прямо к ней.

– Я не могу открыть дверь, – признался я.

Было слишком поздно. Второй взрыв распахнул дверь настежь.

В коридоре появился огромный человек в синем облегающем трико. На руке у него болтался огромный металлический круг размером с канализационный люк. Капитан. К нему привалился Джонни Дымовая Труба – в традиционном комбинезоне и кепке в синюю полоску. Он одной рукой обхватил Капитана за плечо. Правой ноги ниже колена у Джонни не было.

Капитан ткнул пальцем в человека в синей пижаме.

– Санитар! Этому человеку срочно нужна медицинская помощь!

– Со мной приключилась маленькая неприятность, – жизнерадостно сообщил Джонни.

Я развернулся, побежал прочь, за угол, и оказался в длинном коридоре, тянувшемся вдоль задней стороны больницы.

Через несколько секунд моим глазам предстала пластмассовая табличка с надписью «лестница». Я плечом открыл дверь и, задыхаясь от быстрого бега, вылетел на лестничную площадку.

По прошествии пяти или десяти секунд мое дыхание более или менее восстановилось. Сколько же их здесь, демонов? Какого черта все они решили вдруг собраться вместе? И где, черт бы ее побрал, полиция? Даже в клинике «Мейберри» всегда дежурили два копа.

Я приблизился к двери и осторожно выглянул в квадратное оконце. Видимая мне часть коридора была пуста. Развернувшись, я направился к лестнице и, держась за перила, начал подниматься вверх. При этом старался не обращать внимания на боль в ногах. А еще я был вынужден постоянно вытирать пот, который стекал прямо в глаза.

На площадке второго этажа я шагнул на другой лестничный марш, и меня едва не сбил с ног спешивший сверху мужчина средних лет в больничной пижаме. Из руки торчала гибкая трубка капельницы. Заметив меня, он испуганно рванул в сторону.

– Нет! Не надо! – крикнул он так, будто я прижал нож к его горлу.

Я поднял руки в примирительном жесте.

– Будьте осторожны! – посоветовал я. – Там творится настоящее безумие.

Впрочем, слово не совсем подходящее. Все эти демоны – Капитан, Правдолюб, Джонни Дымовая Труба и даже отчасти моя ипостась, – взятые вместе, являли собой не просто проявление безумия. Это было нечто невообразимое.

Сборище демонов. Пандемоний.

Человек пригнул голову и, пробежав мимо меня, устремился вниз по лестнице. Откуда-то сверху раздался тонкий протяжный плач.

По мере того как я поднимался выше, плач делался все громче. Поднявшись на последнюю лестничную площадку, я увидел его источник: белокожую девочку лет восьми-девяти, одетую в ночную рубашку. Блестящие каштановые локоны ниспадали ей на плечи. Девочка сидела на ступеньке перед выходом третьего этажа и безутешно плакала, уткнувшись в руки, лежавшие на коленях. Худенькие плечики содрогались от рыданий. Ноги девочки были босы и грязны до щиколоток, как будто она несколько дней бродила по полям.

Я застыл на месте. Пройти мимо было нельзя.

Девочка подняла голову и посмотрела на меня сверху вниз. Ее глаза блестели от слез, щеки были мокры.

– Никто не поможет мне! – зарыдала она.

Я положил руку на перила и поднялся на одну ступеньку. Говорят, что Ангелочек убивает одним лишь прикосновением.

– Мне нужно проникнуть внутрь, а он не пускает меня. Я все время пытаюсь, но он такой большой и сильный, а я всего лишь маленькая девочка. – Она вытерла рукой нос. – Никто меня даже слушать не хочет. И ты не поможешь мне, ведь ты всего лишь мальчишка, который никогда никого не слушает. Ты постоянно затеваешь всяческие шалости.

– Я не такой! – возразил я. – Во всяком случае, теперь… не такой.

Чуть сгорбившись, я поднялся еще на одну ступеньку.

– Я хочу помочь тебе, – сказал я. – Пропусти меня туда, там находится мой друг, женщина без волос. Я боюсь, что с ней случилась беда.

Девочка закатила глаза.

– Лысая женщина? Разве могут быть такие уродливые создания? – Она презрительно фыркнула. – Эта женщина обещала помочь мне, но от нее не было никакой пользы.

– Что случилось? – шепотом спросил я.

Ангелочек встряхнула головой.

– Сам увидишь.

Она встала, вытерла щеки и потянула на себя тяжелую дверь. Та открылась. Я последовал за ней.

Длинный коридор был пуст, правда, в самом конце, на пересечении с другим коридором, стоял, скрестив на груди руки, какой-то человек. На нем были красная футболка и красное трико, на плечах белая накидка. На полу возле его ног лежало чье-то неподвижное тело.

Я подошел.

Это была О'Коннел. Она лежала навзничь. Одна рука на груди, другая вытянута в том направлении, откуда подошел я. Глаза закрыты. Изо рта, собираясь в лужицу на полу, текла кровь.

Человек в белой накидке с улыбкой посмотрел на меня. У него было квадратное лицо, довольно красивое, и иссиня-черные волосы, блестевшие так, будто их намазали вазелином.

– Привет! – произнес он.

Я решил, что это Марвел Бой. Правда, в обличье взрослого мужчины, каким его рисуют в комиксах.

Я медленно двинулся вперед.

– Я всего лишь хочу забрать ее отсюда, – пояснил я ему.

Ангелочек повернулась ко мне лицом и сжала маленькие кулачки.

– Что ты сказал?

– Я хочу забрать ее, – заявил я и шагнул вперед.

Он повернулся слишком резко, и я не успел уловить его движение. Только что руки были скрещены на груди, и вот он резко выбросил их вперед. Я отлетел назад и упал, больно ударившись плечом и грудью о пол. На мгновение у меня перехватило дыхание. Похоже, при падении я сломал ребра.

– Никто не смеет пройти к мальчишке мимо меня, – произнес человек в красном трико.

Его голос прозвучал красиво и плавно, как у актера, нагнувшегося над микрофоном радиостудии.

Хватая ртом воздух, я перевернулся на бок. В пяти-шести ярдах от меня, в дальнем от Марвела Боя краю коридора появился Правдолюб, чье лицо было скрыто тенью, отбрасываемой полами шляпы. Рядом стоял седовласый мужчина в одних пижамных штанах. Его грудь и массивный живот поросли седыми волосами. Старик несколько секунд смотрел на меня, затем разжал пальцы и показал столовый серебряный нож, каким обычно намазывают масло на хлеб.

Я оперся на локоть и принял сидячее положение. Что, черт побери, это значит?

Старик сжал пальцы и, повернувшись к стене, вонзил в нее кончик ножа, а затем повел им вниз. Прочертив вертикальную линию, изменил направление лезвия и повел его параллельно полу. Три новые линии – и получилось очертание коридора и двери. Старик обернулся и подмигнул мне.

Значит, Художник. Отлично. По крайней мере останется свидетельство об этой ночи.

Помочь мне демон не сможет, но не будет и мешать. Это не его дело. Да и Правдолюб не станет мешать, если, разумеется, не произойдет никаких нарушений – в его представлении – кодекса справедливости.

Я поднялся на ноги и повернулся к Марвелу Бою. Между нами, целомудренно сложив на груди руки, застыла Ангелочек.

– Но ведь он хочет, чтобы я вошла, – обратилась она к человеку в красном трико. – Ты сам это знаешь. Сколько мне ждать?

– Что вы сделали с Мариэттой? – спросил я.

– Я никогда не бью женщин, особенно приличных, – ответил Марвел Бой. Нагнувшись, он поднял с пола пистолет. – Эта не была приличной. – Супермен сжал пистолет обеими руками и сосредоточенно нахмурился. В эти мгновения он был похож на Джорджа Ривза [5]5
  Джордж Ривз (1914–1959) – американский актер, прославившийся участием в телесериале 1950-х годов «Приключения Супермена». – Примеч. пер.


[Закрыть]. Ствол отделился от рукоятки и со звоном упал на каменный пол.

Марвел Бой пожал плечами и ногой отправил железки ко мне. Из рукоятки вылетел магазин, и из него по всему полу разлетелись патроны.

О'Коннел солгала. Она не выбросила отцовский кольт, а оставила его себе, скорее всего в качестве защиты от меня.

– Здесь никто никому не угрожает, – повернулся я к Марвелу Бою. – Я вовсе не пытаюсь прошмыгнуть мимо тебя. Я всего лишь…

– Нет! – воскликнула Ангелочек, стиснув кулачки и пытаясь испепелить меня взглядом. – Ты обещал! Говорил, что поможешь!

– Извини, – ответил я.

Неожиданно девочка бросилась вперед и нырнула между широко расставленных ног человека в белой накидке. Он успел схватить ее за лодыжку и поднял в воздух. Платье упало Ангелочку на голову, открыв взгляду мятые белые панталончики.

– Да пропади ты пропадом! – произнес Марвел Бой.

Девочка вскрикнула и вцепилась ему в грудь. Но какой бы силой ни обладала Ангелочек, человек в красном трико был нечувствителен к боли. Он поднял девчонку еще выше, а пальцы свободной руки сжал в кулак.

– Вы ведете себя неподобающим для юной леди образом! – предупредил он ее.

Тело, в которое вселился Марвел Бой, принадлежало невинному человеку – механику, дантисту или телевизионному мастеру, который, на свое несчастье, был довольно смазлив и наделен решительностью. Он не заслуживал смерти. Но не заслуживала смерти и девочка, одержимая Ангелочком. Где-то далеко отец и мать, проснувшись поутру, с удивлением обнаружат, что их дочурка исчезла.

Я нагнулся, чтобы поднять патрон, и тотчас почувствовал, как в ребра что-то больно уперлось. Рогатка! Она по-прежнему торчала в заднем кармане.

Вытащив свое оружие, я «зарядил» его патроном. Ангелочек сердито дергалась, пытаясь высвободиться, и махала руками, закрывая мне лицо Марвела Боя.

Выстрел наудачу с вероятностью один на миллион, подумал я.

– Эй, Марвел! – окликнул я мальчишку-супермена.

Тот обернулся и удивленно посмотрел на меня.

Я выстрелил. Его голова дернулась назад, и он полетел спиной прямо в палату. Ангелочек рухнула вниз, почти на неподвижное тело О'Коннел.

Я отбросил рогатку и оглянулся. Художник и Правдолюб внимательно наблюдали за происходящим, но даже пальцем не пошевелили, чтобы помешать моим действиям. Я шагнул вперед. Остановившись рядом с О'Коннел, нащупал жилку на ее горле. Кожа была еще теплой, но мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы посчитать пульс.

– О господи! – воскликнула Ангелочек. Встав на ноги, девочка поправила ночную рубашку и повернулась к супермену в красном трико. – Никто никогда так не поступал со мной!

Я поднял голову и увидел, что в комнате остался всего один пациент – дряхлый старик на кровати. Его худые бледные руки лежали поверх одеяла. Всевозможные трубки и тонкие гибкие шланги тянулись от него к стоявшему рядом с койкой медицинскому аппарату.

Я осторожно перешагнул через О'Коннел и мальчика-супермена.

Старик на кровати был неподвижен, как покойник. Глаза слегка приоткрыты и не моргают. Лишь негромкое попискивание машины свидетельствовало о том, что он все еще жив. У старика было морщинистое лицо с желтой, как выцветшая бумага, кожей. В нем не осталась ничего от прежнего мальчишки с картинок комиксов. Узнать его было практически невозможно.

– Привет, Бобби! – произнес я.

Старик даже не пошевелился. Взгляд его был устремлен в окно. Стекло освещалось вспышками голубого света. Полицейские машины уже или возле больницы, или где-то совсем близко.

За спиной кто-то ойкнул, скорее всего Ангелочек. Я обернулся и увидел, что Марвел Бой, широко улыбаясь, принял сидячее положение. Его правый глаз представлял собой кровавое месиво, по щеке текли смешанные с кровью слезы. Подняв руку к окровавленной глазной орбите, он извлек из нее патрон и метнул в меня. Я увернулся, и патрон просвистел возле моего уха.

– Ты – маленький Хеллион, – произнес Марвел Бой и, встав на ноги, поправил набриолиненную прическу.

– А ты жадина! – не осталась в долгу Ангелочек.

Марвел Бой набросился на нее. Девочка взвизгнула и отскочила в сторону. Я встал у него на пути. Он легко приподнял меня.

– Мое терпение лопнуло! – самым серьезным тоном сообщил супермен и крутанул меня, чтобы отбросить подальше. Падать не хотелось, и я еще крепче вцепился в его стальные бицепсы.

Шансов удержаться было слишком мало – мои и без того невеликие силы были на исходе. Боль в груди должна была либо парализовать меня, либо вызвать обморок. Супермен ударил меня о стену и сдавил горло предплечьем. Тем не менее каким-то чудом мне удалось не свалиться на пол. Он ведет себя как одержимый, подумал я. Смешно. Будь у меня силы, я бы точно рассмеялся.

Единственный пациент в палате не обращал на нас никакого внимания. Я видел, как за окном лучи рассветного солнца коснулись крыши фермерского дома, стен сарая и верхней части силосной башни. Перед моим взглядом возникли какие-то размытые пятна, а мысли закружились в самых причудливых направлениях. Сколько лет Бобби охранял свою ферму – несколько десятилетий? Сколько времени он пролежал здесь, прежде чем страстно захотел, чтобы кто-нибудь положил этому конец?

Конечно же, Марвел Бой справиться с этой задачей не мог – это противоречило его натуре. Он бы никогда никому не позволил причинить вред мальчишке. Даже другому демону.

Но Ангелочку тоже пришлось выполнять свою работу. О'Коннел скорее всего представляла, что происходит. Прошлой ночью она поняла, что Бобби Нун жив и присматривает за ними из больницы. Хотя не исключено, что Мариэтта и раньше это знала. Ведь она была аватарой Ангелочка так долго, что, очевидно, ощутила зов. Не исключено, что она приехала в Канзас вместе со мной потому, что знала: ей придется стать ангелом смерти в очередной раз.

Кому-то нужно было сыграть эту роль. Я подумал о командире Штольце: «Мы не может так жить, мы не можем жить с этими чудовищами».

Я услышал далекий приглушенный шум, но тут же переключил внимание на человека в красном трико. Он по-прежнему прижимал меня к стене. На горло все так же давила его рука, не уступавшая по твердости железу. Рана, которую я нанес ему, вызывала обильное кровотечение. В старых книжках комиксов Бобби не было ничего подобного. Что поразило меня, так это несколько деталей совсем не в духе тех книжек с картинками: его небритое лицо и неприятное дыхание. Плащ был явно домашнего изготовления, а красное трико слишком тесно и кое-где треснуло по швам, как будто наш герой давно из него вырос.

Шум сделался громче, как и ток крови у меня в ушах. Нет, не у меня, у Дэла. В ушах у Дэла. Если он перестанет дышать, это еще не будет означать мою смерть. Демон и его когорта останутся живы. Прошлой ночью я понял: из сотни демонов, существующих на свете, родоначальником моей маленькой семьи был живший здесь мальчик. Я даже представления не имел, что мы воссоединимся так скоро. Теперь вся шайка будет в сборе, подумал я.

Нет. Не вся. Правдолюб и Художник здесь. Ангелочек здесь. Капитан и Джонни Дымовая Труба. Я и Марвел Бой – всего семь.

Одного не хватало.

Я несильно пнул Марвела в лодыжку и попытался объяснить ему, что нужно как можно скорее убираться отсюда, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип, заглушаемый нараставшим с каждой секундой шумом, вернее, ревом.

За окном солнечные лучи отразились от какой-то металлической поверхности. Прямо с небес нырнула вниз и повисла над фермерским домом серебристая крылатая машина. Расплывчатый круг пропеллера. Прозрачная пилотская кабина, скошенные, как лезвие ножа, крылья.

Марвел Бой рывком опустил руку и повернулся к окну. Я, задыхаясь, полетел на пол, инстинктивно прикрыв руками голову.

Казалось, рев мотора заполнил всю палату, но нет. Он оборвался столь же неожиданно, как и начался. Мы находились на верхнем этаже больницы, и самолет, по всей видимости, пролетел на бреющем полете всего в двадцати – тридцати футах над нашими головами.

Я вновь посмотрел на дверной проем. О'Коннел по-прежнему лежала на полу. Изо рта у нее все так же сочилась кровь, но глаза были открыты.

Марвел Бой встал у окна, руки в боки.

– Совсем низко пролетел, верно? – ухмыльнулся он.

Я медленно поднялся, встряхнув головой, попытался что-то сказать, но лишь зашелся долгим кашлем.

Марвел Бой оглянулся на меня, склонил голову набок и прислушался. Гул авиационных двигателей с каждой секундой делался все громче и громче. Самолет заходил на второй круг.

У меня практически не осталось сил. Я рухнул спиной на стену и устремил взгляд в потолок. Самолет пролетел над больницей во второй раз, вновь промелькнув в окне.

– Ух ты, Нелли! – с благоговейным ужасом и восторгом произнес Марвел.

Словно маленький мальчик любуется фейерверком. Что-то типа того – у нас лучшие зрительские места во всем доме. Еще одно красивое представление для Бобби.

Мгновение, и огненный шар образовал что-то вроде нимба над головой человека в красном трико. Звук запоздал на секунду. От грохота дрогнули стекла. Взрыв был колоссальной силы. Самолет, похоже, был заправлен топливом под самую завязку.

– Он рухнул прямо на дом! – каким-то непривычным, обескураженным тоном произнес Марвел Бой.

Я подошел к окну. Верхнего этажа фермерского дома больше не было, а то, что оставалось внизу, представляло собой сплошную стену огня. В небо поднимались клубы черного маслянистого дыма.

В комнату на цыпочках вошла Ангелочек. Перехватив мой взгляд, девочка заговорщически прижала палец к губам. Затем забралась на кровать и, усевшись на бедра старика, взяла в ладони его лицо.

– Подожди! – попытался остановить ее я.

Марвел Бой отвернулся от окна. Увидев девчонку, он громко вскрикнул.

Ангелочек поцеловала старика в неподвижные губы.

– Спокойной ночи!