Текст книги "Читай по губам (ЛП)"

Автор книги: Дэрил Баннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Деззи

Я нежно глажу лицо спящего Клейтона.

Он открывает глаза.

– Деззи, – сонно бормочет он, улыбаясь.

Я прикусываю губу, смешок застревает в горле, словно птица в клетке, которая мечется и не может выбраться на свободу. В принципе, после ночи с мужчиной, который заставил меня почувствовать себя так, как никто прежде, я могу реагировать только таким образом. Ни один мальчик из моего прошлого не смог бы сделать то, что сделал Клейтон, с его напором, губами, мощным руками, которые управляли моим телом так, как хотели. Я даже уверена, что он уничтожил меня для всех остальных мужчин прошлого, настоящего и будущего.

Чувствую боль в мышцах, о существовании которых и не подозревала. Мы почти не спали. Он доводил меня до оргазма так много раз, что я сбилась со счета.

Сонное лицо Клейтона нависает надо мной. Его губы нежно касаются моей щеки.

Я чувствую себя лужицей в его постели. Я лужица в чертовой постели Клейтона Уоттса.

– Завтрак? – тихо бормочет он.

Я киваю.

Спустя двадцать минут мы сидим на барных стульях перед его кухонным столом и едим замороженные вафли, которые он разогрел в тостере. На вкус они как спонжи для макияжа, покрытые самым липким сиропом, который я имела неудовольствие попробовать. Я вежлива, раз все равно ем их, кроме того, после вчерашних физических нагрузок обнаружила, что у меня настолько разыгрался аппетит, что я, вероятно, согласилась бы съесть подушку от дивана.

Положив в рот последний кусочек, я оглядываю гостиную и замечаю Бранта, который лежит на диване. Он сжимает в руках оранжево-синий плед, его рот приоткрыт, а пульт едва держится на краю дивана и вот-вот свалится.

– Думаю, он не добрался до своей комнаты, – замечаю я, указывая на Бранта.

Клейтон пожимает плечами, заметив, куда я указываю, потом смотрит на меня и говорит:

– У меня занятия в час.

– У меня тоже.

После этого он, как ни в чем не бывало, целует меня в щеку и произносит:

– Собираюсь надеть что-нибудь.

Глядя на его удаляющуюся сексуальную спину и спортивную задницу в обтягивающих боксерах, я бормочу:

– Какая жалость.

Когда утренний свет касается моего лица, я широко улыбаюсь. Прогулка от дома Клейтона до кампуса уже знакома мне, словно я делала это уже сотню раз. Мы делаем крюк к моему общежитию, чтобы я могла быстро принять душ и переодеться, чтобы выглядеть менее... похожей на потерпевшую в аварии. Клейтон ждет меня на скамейке во дворе, что-то печатая в телефоне. Теперь я снова выгляжу прилично, и Клейтон провожает меня, оставляя перед театром, а сам уходит на занятие по философии. У нас возникает непонятный короткий момент, во время которого мы не знаем, стоит ли нам поцеловаться, обняться или просто помахать. Я вижу неуверенность в его глазах, и, кажется, мои руки дергаются с тем же намерением, что и его. Наконец он решает сжать мою руку, которая находилась на пути, чтобы обнять его. После этого Клейтон, краснея, уходит, и сворачивает за угол. От этого я смеюсь.

Прохожу через стеклянные двери и двигаюсь в сторону своего актерского класса, проходя мимо Ариэль. У меня не получается игнорировать ее снисходительный взгляд, который, вероятно, является следствием того, что она увидела через окно.

Но после того насколько мы сблизились с Клейтоном за эти выходные, которые были похожи на американские горки, как я могу позволить чему-либо – или кому-либо – разрушить это?

Мое хорошее настроение непобедимо. Нина резко, но поучительно критикует мою игру, в то время как Ариэль сидит на задних рядах, скрестив руки на груди и прищурив глаза.

Улыбаюсь, как кошка, объевшаяся сметаны.

Пошла ты, русалка.

Я нахожу Сэм на нашем обычном месте в фуд-корте и настаиваю на покупке ланча для нас обоих. Что-то подсказывает мне, что у нее вошло в привычку приходить сюда именно в это время. К тому же, я неизбежно отдаю ей половину того, что покупаю себе.

– Сними свои очки, – требую я, глядя поверх куриного сэндвича с терияки.

Сэм приподнимает свои ужасные брови.

– Хм-м? – стонет она с набитым картофельными дольками ртом.

– Очки, – приказываю я с улыбкой. – Прочь.

Она неохотно снимает очки. Ну, плохая новость в том, что эта толстая оправа хорошо скрывает то, насколько крупный и выпуклый нос у нее на самом деле. Хорошая новость: за этими грязными линзами она скрывает пару орехового цвета глаз, которые я никогда не замечала. Я всегда ошибочно думала, что они карие.

– Интересно, – бормочу я, изучая ее.

– Я не вижу твоего лица, – жалуется она.

– Давай уйдем из кампуса, – предлагаю я. – У нас сегодня нет занятий до вечера. Я хочу пройтись по магазинам.

Она натягивает очки обратно.

– По магазинам? Я не…

– Ты надевала эту рубашку три раза с пятницы.

Сэм смотрит на свою рубашку, словно сомневаясь в моих словах. Когда она снова смотрит на меня, то сдается, без энтузиазма пожимая плечами.

– Полагаю, мне не помешает немного пройтись по магазинам. По-моему, на Авеню Ди есть комиссионный магазин.

Мы однозначно не пойдем в комиссионный магазин.

К большому разочарованию Сэм, спустя час мы оказываемся в магазине в престижном районе города. Я провожу рукой по стойкам с цветной одеждой, ощущая себя так, словно вернулась домой и отправилась с каким-то поручением в город с сестрой, а она еще не стала дивой с вздернутым носом. Сиси подбегала к хорошенькому платью, поворачивалась и показывала его мне, прижимая к своему телу. Я находила подходящее платье на два размера больше, и мы примеряли их вместе, а потом выскакивали одновременно из примерочных, смеясь.

Я скучаю по тому, какой была моя сестра.

Сэм стонет в примерочной, жалуясь на то, как она выглядит.

– Тише, – говорю ей. – Тащи сюда свою задницу, и дай мне посмотреть.

Дверь открывается, и я получаю хороший обзор.

– Ладно, не твой цвет. Попробуй это, – протягиваю ей другую одежду. – И пожалуйста, выпрямись. Никто не выглядит хорошо, когда он согнут, словно вешалка для пальто. Будь пальто, Сэм, не вешалкой.

Думаю, я новая Сиси, а Сэм – моя младшая сестра. Когда она снова выходит из примерочной, ее лицо светлеет, и я одобрительно киваю.

В итоге, то, что предполагалось как часовой поход по магазинам, растянулось на три. Я веду соседку по улице с охапкой пакетов, наполненных платьями, рубашками, новыми джинсами и сексуальными туфлями. Я даже прихватила кое-что для себя.

– Я не могу позволить тебе заплатить за все это, – ноет Сэм, глядя на витрину соседнего магазина.

– Я и не плачу, – возражаю я невинно. – Это все моя кредитка.

Провожу картой. Дзынь-дзынь.

Вскоре наши взгляды падают на витрину салона красоты. Сэм хмурится.

– У нас не будет одного из тех моментов, когда ты заталкиваешь меня туда, и там наносят мне шикарный макияж, благодаря которому я выгляжу как прошлогодняя королева выпускного бала.

– Нет, – уверяю ее я. – Ты будешь выглядеть как королева выпускного бала следующего года.

Поскольку зона каждого стилиста скрыта большими раздражающими панелями из бамбука, я не вижу Сэм до тех пор, пока солнце не заходит за горизонт. После того, как ее подстригли, я еле узнала ее.

– Это… не та стрижка, которую мы обсуждали, – бормочу я, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

– Это то, что я хотела, – говорит Сэм, потирая глаза. – Я не вижу, как получилось. Они заставили меня снять очки.

Волосы Сэм укоротили на восемьдесят процентов. То, что от них осталось, выглядит как хаос из острых шипов, которые спереди напоминают приливную волну.

Сэм начинает дышать чаще.

– Ты меня пугаешь.

Я отдаю карточку на оплату, неотрывно глядя на Сэм и ее новую прическу.

– Она ужасна, – стонет Сэм. – Отвратительна. Я буду пугать людей. В этом дело, не так ли?

Я забираю свою карточку, беру очки Сэм со стойки и надеваю их на ее нос. В следующее мгновение она прилипает к зеркалу, на ее лице за мгновение отражается множество нечитаемых эмоций.

Я подхожу к ней сзади.

– Чертовски сексуально, да? – бормочу я, улыбаясь.

Сэм медленно приподнимает свои полностью изменившие форму брови, будто впервые видит дневной свет. Она ничего не говорит, просто ошеломленно смотрит на себя.

Теперь мне приходится гадать, нравится ли ей эта стрижка.

– Знаешь, волосы отрастают, – убеждаю я ее, – и если тебе не нравится…

– Я люблю это, – говорит она с бесстрастным лицом. – Мне очень нравится. Это действительно круто. Вау.

Каждое ее слово звучит монотонно и ровно. Она «делает» радость несчастной. В ее устах слово «люблю» звучит словно утомительный подъем в гору. Но даже при всем этом безразличии, которое выражает Саманта Харт, я знаю, что нельзя полагаться только на звучание ее слов, она любит свою прическу. Она настолько ей нравится, что Сэм не может отвести свой взгляд от зеркала.

Про себя я улыбаюсь хорошо проделанной работе.

Когда мы возвращаемся в кампус, я понимаю, что уже на пять минут опаздываю на смену осветителей. Я так спешу, что стеклянная дверь почти касается моего носа, прежде чем встречается с руками, и я, спотыкаясь, иду по короткому коридору в аудиторию.

Клейтон ждет меня, свесив ноги с края сцены. С последней нашей встречи он переоделся и принял душ, о чем свидетельствует новая белая футболка и джинсы. Кроме того, его волосы находятся в большем беспорядке, словно на них попали брызги воды, и он несколько раз просто провел по ним рукой.

– Я опоздала, – беззвучно произношу я, подходя к нему.

Он улыбается уголком рта и оглядывает меня.

– Не очень-то подходящий наряд для предстоящей работы.

– Я купила это платье сегодня, когда ходила по магазинам с моей соседкой, – рассказываю Клейтону с застенчивой улыбкой. – Я подумала, что тебе… может понравится.

– Понравится? – эхом отзывается он. Судя по выражению его лица, ему более чем нравится. – Кстати, – продолжает он, – до конца семестра Дика практически не будет. – Я вопросительно хмурю брови. – Это значит, что я босс. И я решаю, насколько ты опоздала, или насколько неуместно ты одета.

Я скрещиваю руки на груди и вызывающе смотрю на него.

– Значит… у меня неприятности?

Не отрывая взгляда от моих губ, Клейтон понимает, что я говорю, и в его глазах появляется порочный блеск. Он медленно кивает, затем спрыгивает со сцены и неторопливо подходит ко мне, глядя на меня с высоты своего роста.

– Большие неприятности. – Его глубокий шелковистый голос наполняет помещение.

Я кусаю губы.

– Мне сказали отправить тебя на репетицию после того, как мы закончим с этим списком. – Он машет листком бумаги, а потом швыряет его на сцену. – Так получилось, что я закончил с ним час назад.

Мое сердце колотится.

– Да?

– Но мне не хочется отправлять тебя на репетицию.

– Мне не хочется идти.

Клейтон прижимает ладонь к моей пояснице.

– Давай еще раз проверим некоторые пункты списка.

Я смотрю в его темные глаза.

– Конечно, босс.

Он улыбается.

Надменно дернув подбородком, Клейтон ведет меня по ступенькам на сцену. Я следую за ним, мое сердце буквально трепещет.

– Стойка освещения организована? – спрашивает он, глядя мне в глаза.

– Проверено, – говорю я, потом сжимаю губы вместе.

Он обходит вокруг сцены, подходя к куче крюков, которые тянутся вдоль задней стены.

– Все шнуры обернуты и рассортированы?

Чувствуя себя игриво, я дергаю один из крюков, набор желтых шнуров падает кучей на землю.

Его взгляд устремлен на меня.

Я невинно пожимаю плечами.

– Ой.

В следующее мгновение Клейтон поднимает один из шнуров, делает шаг вперед, и внезапно я оказываюсь прижатой к стене.

– Это нужно привязать обратно, – тихо говорит он, хватая меня и обматывая шнур вокруг моих запястий.

– Клейтон, – шепчу я ему, оглядываясь по сторонам.

– Здесь никого нет, – уверяет он меня озорным тоном, оборачивая шнур еще раз и затягивая. – Вообще никого.

Он закидывает его на крючок и тянет за трос.

Мои связанные руки поднимаются, пугая меня. Боже мой. Мое сердце колотится, как узник в грудной клетке, а дыхание перехватывает.

Вцепившись в шнур одной рукой, Клейтон засовывает палец другой руки в свой рот и начинает долго и сильно сосать его. Я наблюдаю за движением его губ и кусаю собственные.

Затем он вынимает палец изо рта и, хитро ухмыляясь, скользит рукой мне под платье.

– Клейтон! – снова протестую я.

Он прокладывает себе путь под платьем в мои трусики, и затем пальцем скользит внутрь.

Волна безумства проходит сквозь меня. Черт! Всего одно движение, и мое тело напрягается, каждый мускул подчиняется силе Клейтона.

Я безуспешно тяну за шнур, но он лишь напоминает, что я в ловушке.

В ответ Клейтон тянет трос еще сильнее, натягивая шнур настолько, что мне приходятся встать на носочки. Я полностью в его власти.

Палец проникает еще глубже – или, может быть, Клейтон добавил второй, не могу сказать точно.

– Кто-нибудь поймает нас, – выдыхаю я, пытаясь освободить связанные руки – но на самом деле я не хочу этого. Кто вообще в здравом уме этого хочет?

Клейтон наклоняется, его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты такая влажная, – шепчет он. – Ты хочешь меня.

– Да, – говорю я, но слово превращается в отчаянный стон, который вырывается из моего горла. Боже мой. У меня кружится голова от этой прекрасной пытки.

– Кончи от моих пальцев, – шепчет он.

– Клейтон…

– Кончи для меня.

Я извиваюсь, прижимаясь клитором к его ладони, пытаясь добиться большего трения. Клейтон прижимается к моему телу. Я чувствую, как его пальцы проникают глубже и превращают меня в чертову марионетку.

Что, черт возьми, он там делает, что чувствуется так хорошо?

А потом я отпускаю себя. Не могу остановить это. Я кричу ему в лицо, когда оргазм пронзает меня. Ударные волны удовольствия пробегают по пальцам рук и спускаются вниз по ногам.

Я резко открываю глаза.

Лицо Клейтона напротив моего, он победно улыбается. Затем его пальцы выскальзывают из меня и, ни на секунду не отрывая своего взгляда, он подносит их к своему порочному рту и кладет внутрь. Языком облизывает каждый палец, пока пробует меня на вкус.

Клейтон отпускает трос, и тот соскальзывает с крюка, мои руки опускаются вместе с ним. Он осторожно развязывает тугой узел, освобождая мои запястья и наматывая шнур на свое плечо, словно заканчивает свою работу.

Клейтон подмигивает мне, прежде чем закрепить связку шнура на стене. После этого поворачивается ко мне и говорит:

– Похоже, наш маленький список завершен. Ты можешь идти на репетицию, Деззи.

Массируя запястья, я поднимаю на него взгляд. Чувствуя себя смелой, я обнимаю его за шею. Целую его без предубеждения, чувствуя свой вкус на его губах.

– Я бы предпочла работать сверхурочно, – шепчу я.

На его лице появляется веселая ухмылка.

Подозреваю, что в ближайшее время я никуда не уйду.

Глава 21

Деззи

Мы с Клейтоном заканчиваем с нашими вечерними секс-занятиями по средам только спустя две недели, и то после того, как репетиции стали занимать более высокую строчку в моих приоритетах. Из-за этого мне приходится посещать более раннюю и гораздо менее желательную смену команды осветителей по вторникам, поскольку она идеально вписывается между моими занятиями по сценическому движению и вокалом.

Разумеется, Клейтон обязательно присутствует во время этих смен. К сожалению, кроме него там находится еще пятеро парней.

Мы встречаемся во время ланча или ужина в «благополучном районе» несколько раз в неделю. Сейчас стало немного странно и непривычно есть в одиночестве. С каждой нашей встречей я узнаю все больше жестов. Я тренируюсь, а Клейтон терпеливо поправляет меня. Я знаю, он не любит использовать язык жестов на публике, но рядом со мной чувствует себя увереннее.

Мы понемногу вытаскиваем друг друга из наших зон комфорта.

Я остаюсь у него два или три раза в неделю. Уверена, Сэм не возражает против ночей, когда она остается одна и сочиняет музыку, используя максимальную громкость на инструменте. Я предложила ей установить свое программное обеспечение на мой ноутбук, чтобы использовать его, когда меня нет. Просто оказалось, что мой ноутбук в девять миллионов раз быстрее, чем ее.

Сэм не догадывается, но я отдала свой ноутбук в ее личное пользование, а себе могу позволить еще один.

Всего через несколько дней мы с Клейтоном настолько привыкаем к расписанию друг друга, что устраиваем «неожиданные» встречи после занятий. У него уже вошло в привычку болтаться в вестибюле по вторникам и четвергам, ожидая, когда у меня закончатся занятия по вокалу. После этого мы обычно обедаем, а затем я возвращаюсь в театр на репетицию.

– Так вот, как ты это делаешь? – спрашиваю я его однажды вечером в четверг, после того как пробую кусок торта и жестами показываю: «мой шоколадный торт вкусный».

Клейтон борется со смехом, потому что, видимо, у меня получилось что-то типа: «Церковь вкусная!».

Когда я раздосадовано повторяю свой жест, Клейтон смеется сильнее, потому что моя вторая попытка звучит так: «Мой компьютер – вкусный торт!». Когда я беру оставшийся кусок торта и впечатываю ему в лицо, он больше не смеется. И после на несколько минут мы становимся одной из тех «парочек» – я слизываю шоколад с его лица. И это самый вкусный десерт из всех, что я пробовала.

– Так кто же мы? – спрашиваю я.

Клейтон прищуривается, видимо, пропустив мои слова мимо ушей.

Возможно, мне не стоит поднимать эту тему.

– Неважно, – отмахиваюсь я.

Клейтон раздраженно рычит. Он ненавидит, когда я не повторяю то, что он не расслышал.

Я облизываю губы, все еще ощущая вкус шоколада на них. И указываю пальцем в грудь:

– Мне…

Затем из того места, в которое себя тыкнула, «вытаскиваю» большим и средним пальцами воображаемый карандаш.

– Нравится…

Я не знаю жесты оставшихся слов, поэтому произношу:

– Кем бы мы ни были.

Сложив руки на столе, Клейтон наклоняется и бормочет:

– Мне тоже.

Я улыбаюсь. Я сказала самой себе, что не буду развивать эту тему, однако ничего не могу с собой поделать:

– Так… мы одно целое?

На этот раз Клейтон, кажется, прекрасно понимает мои слова, поскольку я вижу намек на дразнящую ухмылку, играющую на его губах, пока он задумчиво изучает меня. Его колебания начинают беспокоить меня, когда он, наконец, произносит:

– Я чертовски надеюсь на это.

Его ответ вызволяет из клетки внутри меня бабочек. Это прекрасное ощущение.

Особенно рядом с Клейтоном.

К сожалению, это ощущение возникает каждый раз, когда я нахожусь на репетиции. Переезд репетиций на главную сцену заставил меня осознать реальность того, что премьера состоится совсем скоро, и зрительный зал будет полон людей, которые купили билеты, чтобы увидеть мое чудесно-нерегулярное и высоко-разочаровывающее исполнение Эмили Уэбб в «Нашем городе». Нина не делает ничего, чтобы укрепить мою уверенность, постоянно лает на меня и задает странные вопросы, которые кажутся риторическими, но каждый раз она хочет получить ответ. И такое ее отношение явно не добавляет мне очков в глазах остальной части актерского состава.

После особенно изнурительной пятничной репетиции, на которой я по-королевски провалила около пяти своих реплик в третьем акте и разрушила драматическое напряжение, я сталкиваюсь с Эриком у выхода и вздыхаю, спрашивая:

– Когда именно я должна прекратить лажать на репетиции?

На это он мне отвечает:

– Вчера.

Но есть одно преимущество репетиций на главной сцене: периодически на ней появляется Клейтон, фокусируя свет на сетке, обсуждая что-то с Келленом в задней части зала или помогая с реквизитом за кулисами. Несмотря на нашу близость, на репетициях мы держимся профессионально и не выходим за рамки.

Кроме того, я поражена тем, насколько хорошо идут дела между ним и Келленом. Хотя я бы не возражала, если бы Келлен поскользнулся на банановой кожуре и рухнул на сцену с визгом и хрустом костей.

Вау. Мое беспокойство по поводу его присутствия здесь вытаскивает из меня все самое темное и болезненное.

Каждый вечер субботы для меня стало привычкой посещать «Толпу» и выступать там. В свободное время я встречаюсь с музыкантами и репетирую новые песни. Ребята помогают мне с мелодией и структурой песни, и это заставляет меня ценить знания Сэм и внимание, которое она тратит для работы над своими песнями. Я могу чертовски лажать во время актерской игры, но поставьте меня перед микрофоном, и я буду петь несмотря ни на что, даже если буду находиться на корабле полном людей, который вот-вот разобьется о скалы.

Дважды я встречалась в «Толпе» с Викторией. Однажды она слушала мою песню с равнодушным взглядом. Во второй раз, в течение моего выступления, она разговаривала с рыжебородым Фредди, сидевшим в самом конце зала.

Я не возражаю, правда. Это совершенно не заставляет кипеть мою кровь.

Но вот от Клейтона Уоттса это получается, поскольку он всегда находится в зале вместе со своими соседями, которые прониклись ко мне симпатией. Каждую субботу после моего выступления музыканты одаривают меня комплиментами и дают мне пять, словно я член их группы, а затем делятся идеями для выступления на следующей неделе.

– Пожалуйста, напиши песню о моей бывшей, – просит гитарист. – Она подожгла мою кровать. Она гребаный лунатик.

Затем, как только ухожу со сцены, встречаюсь с Клейтоном и его ребятами-соседями, которые сидят с Эриком и Хлоей. Ничего официального, но я думаю, что Хлоя вскоре потеплеет к Бранту, и я чертовски уверена, что между Эриком и Дмитрием есть искра или две. Клейтон сказал мне, что Дмитрий бисексуален, и я не могу не заметить, как мило Эрик настаивает, чтобы Дмитрий сидел рядом с ним во время моих концертов.

– Хочешь переночевать у меня? – Клейтон всегда спрашивает это у меня, как будто это все еще нужно спустя четыре совместных субботы.

– Хорошая идея, – поддразниваю я его в ответ.

А после этого начинается еще одна ночь пота, смятых простыней, стука изголовья кровати о стену.

Я всегда беспокоюсь из-за того, что его соседи по квартире устают от моего постоянного присутствия, но, кажется, это их даже немного забавляет. Однажды в субботнее утро, когда я выхожу из комнаты Клейтона, Брант смотрит на меня поверх чашки кофе и говорит:

– Хочешь сказать, что все еще можешь ходить после прошлой ночи?

Я показываю ему средний палец.

Он подносит расставленные буквой V указательный и средний пальцы к своему рту, и шевелит языком между ними.

Один-один, Брант.

В понедельник после занятий по актерскому мастерству я натыкаюсь в вестибюле на Викторию и Хлою. Лицо Хлои – беспорядочные потоки туши от глаз к подбородку. Виктория сидит рядом с ней и успокаивающе гладит по спине. В тот момент, как она видит мое приближение, ее глаза темнеют.

Я подхожу к ним, не боясь взгляда Виктории.

– Хлоя?

Хлоя бросает на меня короткий взгляд и шмыгает носом.

– Ублюдок.

– Какой ублюдок? – спрашиваю я.

Виктория вздыхает, глубоко и резко, потом говорит:

– Можешь дать нам пространство, Дездемона? У Хлои проблемы, и подруга пытается ее утешить.

Она поглаживает Хлою по спине, другой рукой держит ее за бедро.

Я игнорирую сарказм Виктории.

– Что случилось? – мягко спрашиваю я Хлою, присаживаясь рядом.

– Эта шлюха мужского пола, – выплевывает она, шмыгая носом. – Тьфу. Я такая глупая. Я никогда так не переживала из-за парня. Я такая идиотка.

– Нет, это не так, – бормочет Виктория, потирая ее спину с нарастающим энтузиазмом. – Ты умна и полна любви. Этот мудак – просто никчемный бабник.

– Брант? – внезапно понимаю я. – Мы говорим о…

– Не смей произносить его имя, – стонет Хлоя и практически рычит, оскалив зубы. – Я хочу убить его. У него нет никаких чувств. Он просто использует девушек как, как, как тряпки… а потом он просто…

– Нам не нужно пересказывать ей все, – успокаивающе произносит Виктория, и у меня создается впечатление, что на самом деле она имеет в виду: «Не надо позволять Деззи вмешиваться. Я твой настоящий друг. Я с тобой, а Деззи стерва».

Я вздыхаю.

– Мне очень жаль, Хлоя.

– Ни один из них не достоин нас, – выплевывает Хлоя, ее взгляд острый, словно кинжал. – Эти парни заслуживают друг друга, эти женоненавистники.

Она приписывает к этой категории Клейтона?

– Подожди минутку, – начинаю я.

– Я предупреждала тебя, – продолжает Хлоя, глядя на меня с двумя темными влажными дорожками на лице. – Я говорила, что ты должна держаться от него подальше. Ни один из них не создан для отношений. Они свора придурков, и всегда ими были.

– Хлоя. – Я начинаю раздражаться.

– Он просто хочет тебя трахать. Они лучшие друзья, из одного теста. Когда ты ему наскучишь, он тебя бросит…

– Хлоя!

– Он будет смеяться с Брантом над тобой, – продолжает она, – и рассказывать истории о тебе за твоей спиной. Ты просто еще одна зарубка на его кровати. Просто подожди.

– Ты ни черта не знаешь о Клейтоне! – кричу я в ярости.

В другом конце вестибюля шестеро первокурсников, работающих над групповым проектом, замолкают, услышав меня. Хлоя просто смотрит на меня, а Виктория сидит с болезненным видом притворного сочувствия в ожидании еще одной причины, чтобы ненавидеть меня.

– Думаю, тебе лучше уйти, – тихо предлагает Виктория.

– Думаю, да, – так же язвительно отвечаю я.

Стеклянные двери мягко закрываются за моей спиной, несмотря на приложенное усилие их захлопнуть. Я чувствую на себя взгляды людей, когда прохожу через двор. Если честно, мы с Хлоей не особо близки, но я не могла просто стоять в стороне, пока она изливала свою обиду на Клейтона и Бранта. Брант, конечно, тотальный бабник, я поняла это в тот момент, когда познакомилась с ним в боулинге. Но, если Хлоя злится на него, зачем ей понадобилось втягивать в эту историю Клейтона? Да, они лучшие друзья, но они совершенно разные.

Тем не менее, даже просто думая об этом, в моих мыслях поселяется зерно сомнения.

Вернувшись в общежитие, я бросаю взгляд на календарь и понимаю, что премьера состоится в эту пятницу.

Конечно, я это знала, но этот день все равно подкрадывался ко мне все ближе и ближе. Этот день рано или поздно станет реальностью.

Слишком много реальности.

Я неуклюже бросаюсь в ванную как раз вовремя, чтобы ухватиться за край унитаза и вывернуть всё наизнанку.