Текст книги "Ларец Самозванца (СИ)"

Автор книги: Денис Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

5

Ворон даже и не собирался героически погибать на острове – вместе со всем своим отрядом. Его разбойники, четверо вернейших и ближайших, шли сейчас чуть впереди… а сам Ворон, обхватив покрепче Татьяну и плотно зажав её рот, осторожно крался шагах в пяти позади. Остров, хоть и невелик был, густо зарос высоким и раскидистым кустарником. Здесь было, где укрываться! А в случае чего он, не задумываясь, пожертвует последним своим заслоном, чтобы спастись самому. И четвёрка его телохранителей готова на смерть – там всё жизнью обязанные ему люди, настоящие воины и рубаки…

Вот уже и берег. И тропка тайная, по которой всего-то около тысячи шагов – и берег, а там – густой лес и сотни дорог для беглецов. Погоне же – лишь одна верная. Тысячи, десяти тысяч человек не хватит, чтобы обшарить весь лес – от края до края! Ну, а знающему человеку, каким считал себя Ворон, тут даже у берега есть, где укрыться. Лишь бы не заорала полонянка. Ишь, до сих пор не утишилась – дёргается!

Полонянка не заорала. Она чуть не задохнулась, так плотно прижата была ладонь, закрывавшая не только рот, но и путь для воздуха к ноздрям. Но крик всё же раздался – слева.

– Стоять!!! – орал похожий на утопленника, толстый и грязный человек, размахивая длинным кончаром и поспешая к ним наперерез. Чем ближе он подходил, тем страшнее было на него смотреть…

Длинный нос распух и занимал половину лица; из него текли кровавые сопли. Глубоко посаженые глаза сузились от боли, покраснели, через широко распахнутый рот вырывалось сиплое, надсадное дыхание… Упырь! Вурдалак собственной персоной! Хотя упыри вроде бы обладают более стройными формами. Нет у них такого пуза!

Страшилище набежало, что-то выкрикнуло нечленораздельно и длинное лезвие кончара хрустко вошло под дых одному из разбойников. Трое остальных, видя, что дело поворачивается совсем невесело, попытались, тем не менее, хотя бы задержать врага. Однако пан Анджей – а то был он, был ранен в голову, а не в туловище – двигаться мог. И мозги для этого ему были не нужны, умение драться ему вколотили в детстве, соперники пострашнее этих шишей – приятели старшего брата. Второй разбойник упал почти сразу, отчаянно пытаясь зажать распоротую глотку. Третьему пан Анджей проколол руку. Четвёртого зарубил набежавший пан Роман…

Вот кто действительно был страшен! Он бежал на крик, не разбирая дороги. Волосы растрёпанные, нос разбит и кровит, над глазом, на расстоянии ногтя от зрачка – глубокая царапина, заливающая глаз кровью… Кончар пан Роман не потерял и медленно, медленно пошёл на Ворона, который перехватил поудобнее Татьяну и загородился ей как щитом.

– Стоять! – выкрикнул Ворон. – Стоять, или я убью её!

Пан Роман немедленно остановился, как вкопанный.

– Не трогай её! – тихо, с явственно слышимой угрозой, попросил он. – Если хотя бы волос упадёт с её головы…

– Поздно хватился! – как можно наглее ухмыльнулся Ворон. – Я получил всё, что хотел!

Пан Роман страшно побледнел и кончар в его руке впервые дрогнул. Возможно, впервые в жизни… Его взгляд обежал Татьяну, на миг остановился на разорванной чуть ли не до пояса юбке, на синяках на ногах, которые не укрылись за обрывками юбки, на измождённом лице любимой…

– Тебе не жить! – тихо, отчаянно сказал он. – Ты умрёшь, ворона!

Ворон нервно ухмыльнулся:

– Сначала – она! – возразил он.

Дальше всё произошло настолько молниеносно, что никто даже не успел испугаться. Появившийся из-за кустов Шагин резко вскинул лук, который нёс в руке и выстрелил прежде, чем кто-нибудь успел ударить его под руку. Стрела просвистела в воздухе и воткнулась точно в левый глаз Ворона, отшвырнув его спиной в воду. На землю, впрочем, упали два тела – Татьяна, которую обожгло воздухом от летящей стрелы, рухнула без чувств…

– Дурак! – яростно выкрикнул пан Роман, едва не убив Шагина взглядом. Впрочем, времени разбираться с ним, у пана не было – он немедленно бросился приводить свою любимую в чувство… Пожав равнодушно плечами, Шагин принялся сматывать тетиву. Не стоит её, отлично послужившую, впустую растягивать. Попробуй-ка нынче, когда везде господствуют огненный бой и порох, найти добрую кожаную тетиву! Сапоги стопчешь! Ноги до костей собьёшь!

Пан Роман ворковал над Татьяной как голубок, разве что у него, с его-то грубым голосом, получалось чуть хуже. Похоже было, что это надолго… Пожав плечами с выражением невероятной скуки на лице, Кирилл отвернулся и коротко, но очень понятно приказал:

– Ищите ларец!

Голос его был таков, что никому из его воинов не пришлось повторять дважды – они готовы были и болото заодно перерыть и прочесать, чтобы только найти этот проклятый ларец. Шутка ли – всю Русь протопать за ним, в болото залезть!

Внезапно, раздался оглушительный треск ломающихся веток, и из кустов выдвинулось что-то… или выдвинулся кто-то. Грязи на этом «ком-то» было налеплено несколько слоёв, которые шумно и не слишком приятно для глаз отваливались от самых неожиданных мест. На лице, а это всё же было лицо, человеческое лицо, более-менее свободными от грязи оставались лишь только глаза… Голубые глаза, сверкающие неукротимо, яростно, угрожающе для всего живого…

– Дмитр… – изумлённо прошептал Михайла Турчин, забыв даже смахивать кровь из рассечённого лба. – Атаман!!!

Тут и Кирилл признал своего воина и радостно шагнул ему навстречу, бесстрашно и бестрепетно распахивая руки для объятия.

– Что – уже всё?! – возмущённо и обиженно прорычал Дмитр. – А мне – ни одного не оставили? Ну…

Наверное, умей атаман плакать, он бы расплакался, столько обиды было в его голосе.

– Извини, Дмитр! – с лёгкой, дружеской усмешкой сказал сотник, всё же передумав обнимать его. – Не было возможности тебя дождаться… Ты бы помылся, что ли… Где ты там валялся?!

– Было где! – угрюмо ответил атаман. – Ужо б я тех, кто меня там бросил… Сволочи! Так вы всех перебили?

– Может, кто и остался! – нетерпеливо ответил Кирилл, уже другим занятный. – Ты сундук видел?

– Какой сундук? – тупо переспросил Дмитр, слишком занятый своими переживаниями, чтобы задумываться ещё и о бедах своего командира.

– Сундук. Сундучок! Ларец! Я не знаю, во что Самозванец бумаги положил! Мне сказали – ларец!

– Ларец и сундук – это разное! – нудно сказал атаман.

– Так ты видел ларец? Или сундук! – уже сердиться начал Кирилл.

Дмитр задумался. Думал он долго и мучительно, морща лоб, двигая бровями и ушами…

– Нет, не видел! – внезапно, решительно возразил он. – Не было никаких сундуков! И – ларцов! Даже ларчиков или шкатулок не было! Только люди!

Кирилл помрачнел, даже широкие плечи его стали казаться уже, когда он их опустил. Он так расстроился, что даже не отреагировал на радостный визг Татьяны, когда она, наконец, очнулась и нашла в себе силы заключить в объятия своего любимого – пана Романа.

– Собираемся! – приказал он едва слышно.

Ну, это он размечтался. Выступить удалось не раньше полудня…

6

Дорогу назад лучше и не описывать – в здравом рассудке не представить все трудности, которые пришлось испытать отряду, прежде чем он выбрался на твёрдую почву… Кроме самих себя, очень усталых, пусть и способных передвигаться, воины несли раненных и тела погибших товарищей. Тут ничего не поделаешь – не оставлять же их на растерзание падальщикам болотным! Идти же по болоту, по самой топи, неся на плечах дополнительный груз, это почти что смерти подобно. И ведь болото – не вода, переправиться через которую возможно с помощью каких-нито средств. Волокуши из веток, придуманные паном Анджеем и активно поддержанная поначалу воинами, отказались плыть по воде, пока была вода и лишь тормозили движение, особенно в болотине, быстро облипая грязью и заставляя людей тратить последние силы только на то, чтобы сдвинуть их, многопудовые, с места. Впрочем, как-то удалось пройти до тех мест, где жидкая грязь резко переходила в мох, упругий, пружинящий… выматывающий похуже похода по жидкой, ледяной грязи! Но даже и здесь сделать остановку было невозможно. Даже и здесь ещё было опасно останавливаться… А Марек, вознамерившийся нарвать несколько болотных, необычной красотой красивых цветков для оставшейся в монастыре Зарины, с головой ухнулся в хитро замаскированную лунку. Еле вытащили его!

– Что, нарвал цветочков? – не удержался от язвительного вопроса Яцек.

О, Яцек теперь был герой! Получив царапину в бою, он теперь щеголял перевязанной рукой, и на этом основании шёл налегке… Раненным и так приходилось тяжелее остальных, ибо сил у них осталось ещё меньше, чем у остальных.

Марек всю оставшуюся дорогу шёл мрачный. Мокрыми и грязными были все – не только он. Даже боярыня Татьяна, на что уж красавица, выглядела пугало пугалом… Ну, по крайней мере, для всех, кроме пана Романа, который продолжал ворковать и прыгать вокруг неё, словно курица вокруг цыплёнка. Тьфу, противно смотреть, как гибнет слава всего конфидентского войска князя Вишневецкого!

А болото всё тянулось и тянулось, не было конца и краю его пружинистому насту… Нет, вот – показался!

– Господи! – истово перекрестившись, прошептал несказанно обрадованный Прокоп. – Да неужто – всё?!

Люди выходили на берег, и тут же падали – сил сделать хотя бы несколько шагов к воде, где уткнулись носами в берег две лодки, уже не осталось.

– Будь я проклят, если встану раньше, чем через полчаса! – скрежеща зубами от усталости, простонал пан Роман. – Госпожа моя, как ты?!

Татьяна лежала пластом, как мёртвая – уткнувшись лицом в мох и не шевелясь. Впрочем, мгновение спустя она показала, что вполне жива… Вдруг тишину разорвал дикий визг, поднявший на ноги всех, кто мог встать. Окружённая кольцом из вооружённых мужчин, Татьяна, заикаясь и тыкая пальцем перед собой, с ужасом выговорила:

– Там… Там… Там…

Склонившийся над местом, в которое тыкала Татьяна, пан Роман не увидел ничего ужасающего и повернулся несколько растерянно.

– Что – там?

– Там – червяки! – всхлипнув, прошептала женщина. – А я их – боюсь!

Большинство удовлетворилось этим объяснением. Баба, что с неё взять-то! Некоторые, однако, признавая, что баба имеет право повизжать якобы от страха, сходились во мнении, что визг этот тоже должен звучать своевременно. Но не сейчас – когда все слишком устали, чтобы защищать слабонервных баб от вымышленных опасностей.

Единственный, кто сочувственно отнёсся к страданиям Татьяны, был сам пан Роман. Он даже рыбачить не рыбачил никогда, потому как брезговал бесхребетных тварей с подлым именем червяк. Вот и сейчас, глядя, как перекатывают свои розовато-белые тела червяки на ладони у Марека, он с трудом сдержал тошноту. А Марек как назло заигрался с ними, весело гогоча, когда какой-нибудь из его «пленников» наткнувшись на непреодолимую преграду, начинал вжиматься сам в себя и полз в другую сторону.

– Слышь, Яцек! – весело и звонко окликнул Марек приятеля. – А представляешь, у него жопа там же, где и рот! Одной дыркой и гадит, и жрёт!

Доверчивый Яцек вздрогнул и поспешно заткнул уши.

– Я не желаю тебя слушать! – громко провозгласил он. – Мы скоро обедать будем, а с тобой весь аппетит испортишь… На всю оставшуюся жизнь!

В другое время Марек не отказал бы себе в удовольствии поиздеваться над приятелем, громко и внятно перечислив ему все гадости, которые приводили того в ужас. На этот раз, однако, рот пришлось захлопнуть – пан Роман показал своему оруженосцу огромный кулак и Марек правильно понял этот жест. Ещё слово, и подзатыльником дело не обойдётся. Впрочем, ведь не обязательно же делать гадости вслух. Усевшись перед Яцеком, Марек начал говорить беззвучно, шевеля губами. Яцек поспешно зажмурился… Что и требовалось по плану Марека. Горсть червей, по-прежнему бывшая в его руке, была немедленно высыпана за шиворот Яцеку… и вопль бедного оруженосца второй раз за краткое время вздёрнул на ноги измученных людей.

Попробуй, пойми, с чего это вдруг Яцек, размахивая руками и крича без передыху, пляшет на одном месте. Вроде и беды никакой нет, и врага рядом не видно…

Марек, конечно, повеселился. Но, как и после любого веселья, последовала быстрая и короткая расплата. Как только Яцеку помогли очиститься от червей, пан Роман решил применить последнее средство перевоспитания распоясавшегося юнца, хотя для этого и пришлось распоясаться… Марек орал и пытался вырываться, но – второй раз за три дня – его задница была превращена из тощей и розовой во вздувшуюся и полосатую. Яцек был удовлетворён. Марек скрежетал зубами в бессильной злобе.

А час, обещанный для отдыха, минул слишком быстро. Никто толком не отдохнул… другое дело, что никто не возражал, когда сотник Кирилл Шулепов приказал грузиться в лодки. Впереди ждал НАСТОЯЩИЙ отдых в монастыре, горячая еда и крепкое питьё. Может, и бабы разбойничьи! Вот только доплыть быстро не получилось. Помешал странный туман, посреди дня покрывший воду на высоту сажени.

– Вот пальнёт сейчас Павло, не разобравшись-то! – пробурчал Прокоп, на крайний случай вздевая шелом. Как будто, буде в лодью попадёт ядро, он выплывет в доспехе!

Монастырь выплывал из тумана огромной, чёрной громадой… второй раз за несколько часов. И опять все были мокрые, но теперь ещё и грязные. И опять был страх, ожидание грядущих выстрелов… У полусотника, по подсчётам Кирилла, оставалось под рукой как раз пять-шесть десятков воинов. Завидев перегруженные людьми лодки, вряд ли он станет долго разбираться – выстрелит! Вот и выплывай потом, в пудовом зерцале или моментально намокающем войлочном тегиляе…

Монастырь был уже на расстоянии полусотни шагов, а не только выстрела – даже окрика слышно не было.

– Спят они, что ли? – сердито вопросил Кирилл, вряд ли обращаясь к кому-то конкретно.

– А может, их всё же побили шиши? – робко предположил Прокоп.

Сотник только сердито взглянул на него, ничего не ответил… Однако жест, которым он уронил ладонь на рукоять сабли, говорил о высочайшей степени волнения.

Двадцать шагов до берега… десять… пять… Почти одновременно, лодки уткнулись носами в берег и воины немедленно бросились к настежь распахнутой калитке, ведущей от причала внутрь монастыря. Кириллу сразу припомнилось, что именно так её оставили, когда уходили в погоню…

Вот только тогда, постанывая и с трудом держась за стену, им навстречу вышел полусотник стрелецкий Павло Громыхало. Лик его был страшен – багровый, с выпученными глазами.

– Сотник… – прохрипел он, с трудом концентрируя взгляд на Кирилле. – А мы вот… празднуем!

Разъярённый Кирилл с трудом сдержался, чтобы не зарубить его на месте…

– Пошли! – прорычал разъярённо. Мигом протрезвевший… до определённого уровня, конечно… Павло поплёлся следом.

7

Вид воинов, выстроенных во внутреннем дворе монастыря, вызывал смешанные чувства. Страдания их – а страдало не только тело, страдала гордость стремянных стрельцов, вызывали сочувствие. Но вид… Вид вызывал омерзение!

– Так… – тихо, зло сказал Кирилл, покачиваясь по давней своей привычки с носка на каблук сапога и обратно. – Значит, так вы тут воюете!

– Так мы ж победили, сотник! – возразил кто-то из стрельцов, стоявший на ногах твёрдо лишь потому, что опирался на свой бердыш. Острый его наконечник уже прорезал кожу на руке, но стрелец спьяну этого не чувствовал.

– Кровью истечёшь… победитель! – рыкнул на него Павло Громыхало, доселе молча страдавший подле сотника. – Эх, браты… как же мы опозорились-то так!

Послышалось несколько тяжёлых вздохов, но большинство воинов стояли молча, только головы понурили. Было ли им стыдно? Конечно. А ещё имела место быть обычная досада. Ведь будь выставлен дозор, вряд ли сотник ругал бы их за пьянку. А теперь трудно даже сказать, чем всё закончится. Здесь, в походе, сотник в своей власти! Может миловать, но может и казнить!

– Да, позор велик! – тяжко подтвердил Кирилл. – Вы посмотрите на себя! Посмотрите вокруг! Трупы везде валяются… и некоторые пьяные свиньи, которые упились настолько, что вместо того, чтобы стоять в строю, валяются в собственной блевотине, моче да разлитом вине! Ну, с ними мы потом поговорим. А вот вы… Сейчас у нас вечер. Умрите, весь двор переройте, но найдите мне ларец! Небольшой ларец, обитый железом или серебром! К утру не найдёте, рассердите меня шибко! Ну, а найдёте, про вашу пьянку могу и забыть…

Обещание ли вдохновило ратников, перспектива ли скрыться с глаз сотника долой, но на то, чтобы строй испарился, потребовалось совсем немного времени.

– Вот как надо! – усмехнулся Кирилл, удобно устраиваясь на завалинке и откидываясь головой на стену. – Готов поспорить на что угодно, через час ларец будет у меня!

На этот раз он ошибся. Поиски не дали никакого результата, хотя в них приняли участие все, кто ещё мог стоять на ногах. Ну, или почти все…

Марек для себя решил, что помогать московитам он не будет ни за какие шиши. Его оскорблённая гордость требовала бальзама – смягчить раны… Кстати, того же требовала и задница, исполосованная паном Романом со всем присущим ему вдохновением. Поэтому, как только удалось ускользнуть, Марек немедленно отправился в самый укромный уголок в доме и, удобно устроившись там, задремал…

Сколько он спал, посчитать было трудно, потому как окна в этом закутке – чулане, судя по наваленным там вещам, не было и в помине, а разбудившая Марека Зарина не могла знать, когда он заснул…

– А, это ты! – буркнул Марек, с трудом разлепляя веки. – Что тебе надо?

Впервые, наверное, он заговорил с Зариной так – грубо и сердито, служанка даже уставилась на него удивлённо.

– Ну, что смотришь? – сердито спросил её Марек. – Сплю я, сплю!

– Все ищут ларец, а ты – спишь! – к Зарине вернулось её обычное язвительное настроение. – Лентяй ты, Марек!

– Я – лентяй?! – взвился оскорблённый в лучших чувствах Марек. – Да если б это было нужно тебе… или хотя бы пану Роману… хотя он и ненавидит меня лютой ненавистью – я пошёл бы! А для московитов я трудиться не намерен! Пусть сами в пыли гваздаются!

– Что, пан Роман опять тебе всыпал? – улыбнувшись, спросила Зарина.

Марек промолчал, надувшись, как сыч.

– Понятно… За что на этот раз?

– Яцеку за шиворот червей сыпанул! – Марек не удержался, улыбнулся весело и вызывающе, вспоминая как орал Яцек.

Удивительное дело, но Зарина тоже улыбнулась и, наконец, уселась – рядом с ним.

– То-то Яцека всё передёргивает, как припадочного! – весело сказала она. – Так значит, червей? Ну ты и мерзавец, Марек!

– Я такой! – горделиво подтвердил Марек. – Вот выйдешь за меня замуж, узнаешь – каков я на самом деле!

– Я? – искренне удивилась Зарина. – За тебя?

– А что? – уязвлённый в лучших чувствах, поинтересовался Марек. – Или я тебе не подхожу? Я, к твоему сведению – благородного рода. Ну, может, не очень богат и младший сын в роду… Ну, так ведь с паном Романом мне недолго быть бедным! И потом, пан Роман и пани Татьяна будут рады, если мы с тобой поженимся. И ты перестанешь быть холопкой, станешь настоящей пани… Красивой пани!

Удивительное дело – Зарина не кричала, что она не собирается связываться с малолеткой или что-то ещё из того, что стало уже привычным слуху Марека. Вместо этого она снова, изучающе взглянула на него. Пристальный взгляд тёмных глаз был странен… и в нём не было той насмешки, что всегда выводила Марека из равновесия.

– Мальчишка ты ещё! – обидно сказала вдруг Зарина, когда Марек уже уверился в успехе этого своеобразного сватовства. – Мальчишка, который нескоро повзрослеет. Вон, дурью даже в походе маешься… Какой из тебя хозяин?!

– Хороший хозяин! – с достоинством возразил Марек. – Вот увидишь – хороший! И я стану серьёзнее, клянусь тебе! Да чем я тебе не люб-то?!

Зарина всё ещё не ответила ни «да», ни «нет». Лицо её было задумчивым, а когда Марек добавил ещё раз, что пан Роман будет, несомненно, согласен – и грустным. Неисполнимая мечта её теперь и вовсе становилась безумной, невероятной… Ну, да и Аллах с ней. Пан Роман всё одно где-то рядом будет, на него можно будет хотя бы смотреть… А Марек и впрямь – не самый худший исход. В конце концов, если даже и не слюбится с ним, а только стерпится, этот глупый телок не слишком будет ей докучать…

Тут она ошибалась – Марек не был ни глупым телком, ни лучшим для неё исходом. Вот только убедиться в этом ей довелось не сразу.

– Что ж! – мягко сказала она, кивнув коротко. – Я согласна! Поговори с твоим паном, а я спрошу дозволения госпожи…

Марек, обрадованный и радостный, немедленно полез получать доказательства грядущей супружеской любви… и получил по рукам, не успев толком их распустить.

– Ты чего? – спросил обиженный смертельно, даже губой задрожав. – Я ж со всей душой!

– И я! – кротко ответила Зарина. – Сначала женись, потом – руки распускай!

Впрочем, в голосе её Марек не почувствовал особой строгости. Тогда, подумав для порядка, он полез снова… И на этот раз не получил особого отпора. Зарина, правда, и не помогала ему никак, оставаясь холодной, как лёд. Но Мареку в этот миг большего и не требовалось. Не сопротивляется – и ладно.

– Ну, хватит! – наконец сказала Зарина, запахивая рубаху. – После… женишок!

В голосе её слышна была непонятная Мареку издевка, однако на этот раз он решил смолчать. Потом. Всё потом! Он ещё объездит эту горячую степную кобылку!

Марек не сомневался в себе так же, как не сомневалась в себе Зарина. Обоим, кажется, грозили неприятные новости. И – в ближайшем будущем.

Впрочем, пока что Зарина была вполне смирна и лишь предложила, легко вскочив на ноги:

– Давай всё-таки и мы поищем! Сотнику московскому мы отдавать не обязаны… А твой господин может быть доволен!

Подумав немного, Марек согласился, что пана Романа порадовала бы находка ларца.

– Только держи язык за зубами! – сурово нахмурив брови, попросил он. – Не хватало ещё, чтобы москали его от нас отобрали!

Зарина поклялась и направилась к лестнице, ведущей вниз. Пошла, уверенная, что Марек последует за ней. У того, однако, были свои планы на грядущие час-два.

– Погоди! – окликнул он Зарину. – Зачем нам вниз спускаться? Там и без нас кладоискателей хватит! И пыль – столбом! И москали, чтоб им…

– А где ж мы искать будем? – бросив на чулан недовольный взгляд, спросила Зарина. – В чулане ты уже… поискал!

– Зачем в чулане? – удивился Марек. – Вот же дверь! Не знаю, правда, есть ли там… А вдруг есть?

Насчёт ларца, он и впрямь не знал – был тот там, или нет. Зато, ещё только появившись наверху и заглянув для порядку за эту дверь, он обнаружил там огромную постель, даже с периной и подушками. Вот он и предположил, что на таком роскошном ложе Зарина будет сговорчивей… А он, наконец-то, добьётся своего.

Зарина, скорее всего, догадалась почти сразу. Пожалуй, тут не догадаешься, когда кровать занимает полкельи, а женишок за спиной аж сопит от нетерпения. Однако отступать было поздно… да и не умела Зарина, дочь бея, отступать. Шумно вздохнув, она переступила порог… и Марек тут же принялся за исполнение своего жутко коварного плана…

Когда он, спустя где-то четверть часа, пришёл в себя, голова почти не болела. Только кружилась, да перед глазами летали серебряные мухи и жужжали так, что в затылке отдавалось. И челюсть не болела – всего лишь ныла. И рёбра не болели… почти.

Зарина, скромницей усевшись на самый краешек кровати, пристально на него смотрела и даже, кажется, улыбалась. Улыбка её заставила Марека содрогнуться от ужаса.

– Ну что, женишок, очнулся? – ласково и даже озабоченно спросила она. – Как ты меня напугал-то!

– Я?.. – прохрипел Марек, постепенно приходя в себя окончательно. – Я напугал?

– Ты, милый мой! – охотно подтвердила Зарина. – Знаешь, когда ты меня так схватил за грудь, я думала – разбойник какой остался жив, да и напал. Ну и врезала со всей силы. Ты же знаешь, я – жутко какая пужливая! Ты уж поосторожнее подходи ко мне сзади. Лучше – кашляй предварительно. Ты кашлять умеешь?

Марек, чувствовавший, что над ним издеваются, никак не мог придумать, что бы ответить – правильно. Рожа его, перекошенная от боли, отображала лихорадочную работу мысли. увы, мозги, встряхнутые, не иначе когда он приложился затылком к стене, совершенно отказывались работать нормально.

– Ага… – пробормотал он наконец, когда пауза из долгой превратилась в неприличную. – Умею. Я – кашляну! Следующий раз, обязательно кашляну!

ЧЕМ он кашлянет Зарине, та предпочла не уточнять. Марек был злопамятен и вполне мог приложить невесту хотя бы и кулаком по затылку. Конечно, не до смерти. Ведь он любил её!

– Ну, давай искать, что ли! – дружелюбно предложила Зарина. – Ведь ты хотел здесь поискать? А мы ведь столько времени зря потеряли, пока ты в себя приходил. Я так испугалась, так испугалась!

Марек, скрипя зубами от ярости и боли, медленно поднялся на ноги. Его ещё пошатывало, но взгляд уже мог сконцентрироваться на одной точке. В данном случае, точка эта была в дальнем углу кельи, под Божницей. Там, в углу, накрытое небрежно брошенной безрукавкой, стояло что-то квадратное, небольшое. Зарина, стоявшая спиной к тому углу, ничего не видела. Марек молча прошёл мимо неё, будто бы случайно так пихнув плечом, что она невольно отступила на шаг.

– Ты чего, Марек? – в голосе татарки прозвучал явный испуг. Хотя, может, и играла опять…

– Ничего! – прохрипел Марек, с трудом наклоняясь и сдёргивая безрукавку…

Это, разумеется, был ларец. Тот самый ларец, который все так долго и так старательно искали. Ради которого перерыли весь замок, заглядывали даже в выгребную яму и уже собирались обыскивать дно озеро вокруг монастыря… Тот самый ларец спокойно стоял на том самом месте, где его поставили разбойники… отливая в свете одинокого масляного светильника синевой.

– Нашёл! – Марек от радости всхлипнул. – Нашли, Зарина!

– Нашли! – Зарина радовалась ничуть не меньше Марека.

– Вот жаль только, придётся молчать! – вздохнул Марек. – Никто не узнает, какие мы с тобой умные… А всё ведь потому, что мне приглянулась эта кровать! Слышишь, Зарина?

Зарина с лёгкой улыбкой взглянула на него, потом на широкое ложе, укрытое меховым одеялом… и медленно потянула с себя рубаху.

Обалдевший от неожиданности Марек несколько мгновений тупо разглядывал её стройное, смуглее обычного тело, потом шагнул вперёд, яростно срывая одежду с себя. Сам дьявол не поймёт этих женщин! – подумалось ему в последний миг. А дальше…