Текст книги "Вперед в прошлое 13 (СИ)"

Автор книги: Денис Ратманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Вперед в прошлое 13

Глава 1
Подарок

Не поверив своим глазам, я еще раз шевельнул мышь – курсор повторил траекторию движения. Это что же? Та же тайная реальность, куда я попадаю, или сон про сон? Я прищурился, изучая иконки. Все они напоминали красный значок кнопки «выкл», какая она на компьютерах – палочка в кружке́. Вместо названий под иконками – нечитаемые символы.

Я кликнул на ближайший значок и выругался, потому что он не отозвался. К чему все, если иконки все равно заблокированы⁈ Разозлившись, я поводил мышью туда-сюда и увидел в углу монитора папку в виде коробки с ленточкой. Ну, хоть эта-то живая? Я навел курсор на нее, и она открылась!

Открылась сообщением в черной рамке:

«Ты можешь выбрать претендента на вручение подарка из списка. У тебя есть на это 60 секунд. Если не управишься в отведенное время, подарок будет вручен рандомно». Над рамкой включился таймер, где начался обратный отсчет, а внизу развернулся коротенький список:

Алексей Вячеславович Федоренко.

Тимофей Олегович Вареников.

Николай Александрович Кадин.

Игорь Аланович Веселец.

Кто эти люди? Федоренко и Кадина я точно не знаю. Или знаю? Вареников – это, возможно, наш Тим, который толстый, из Саранска… Я не помню его фамилию, он не писал ее на конверте с адресом, а у бабки другая была. Игорь Аланович – понятно кто, боксер, сын компьютерщика… По всему выходит, что и остальных я знаю. Алексей… Лекс-крепыш? Алекс-мажор? Кто из них Федоренко? Или это вообще другой Лёха?

Блин!

Николай Кадин поставил меня в тупик, потому что единственный Николай, которого я знал, это Бузя. Но Кадин ли он?

Почему именно они? Что за подарок? Не опасно ли это для тех, кому я его вручу?

Пока я колебался, прошло тридцать секунд, то есть у меня осталось полминуты, чтобы выбрать самого достойного. Алексея я сразу отмел. Если это мажор, то ему и так неплохо живется. Игоря тоже отмел, по той же причине. И Николая не выбрал, потому что вдруг это не Бузя, а кто-то вообще неизвестный?

Остался Тимофей, парень, которого воспитывала бабка. Очень упорный и достойный малый. Вот ему и подарю подарок. Или нет? Почему не Илья, не Ян, не Гаечка, а они?

Решение надо было принять в течение десять секунд.

9… 8… 7…

Наведя курсор на Тимофея, я нажал на кнопку – имя посинело, возле него образовалась коробка с лентой и начала распаковываться. Я с замирающим сердцем уставился на нее, рассчитывая узнать, что там, но это окно свернулось, на его месте развернулось другое с текстом:

«Павел! Спасибо за твой выбор. Подарок получил Тимофей Олегович Вареников».

– Что, на фиг, за подарок⁈ – заорал я и проснулся от собственного крика, сел в кровати в темной комнате, заваленной подарками.

– М-м-м, – простонал разбуженный Боря, перевернулся на другой бок и засопел.

А я сидел и заполошно дышал. Что это было? Мне расширили функционал? Теперь я могу дарить какие-то подарки знакомым. Не друзьям – именно знакомым. Причем не всем, а тем, о которых и думать забыл.

Почему именно они? Что связывает эту четверку? Да ничего, на первый взгляд. Только то, что все они подростки, которые так или иначе соприкасались со мной. Я им ничего не внушал, жизни их не спасал. А может, они просто обладают какими-то подходящими качествами? Но для чего?

Не подложил ли я свинью Тиму с этим подарком?

Или мой утомленный заботами мозг просто показал мне бредовый сон? Интуиция подсказывала, что это не сон, у меня и правда появилось больше возможностей, просто я не разобрался, в чем именно они заключаются. И если я – тот, кто влияет на реальность, то и подарки мои как-то влияют на нее позитивно? Вряд ли то, что произошло – ничего не значащее событие.

Что изменилось бы, если бы я выбрал не Тимофея?

А раз я выбрал его, что Тим ощутил, этот подарок получив? Да и что за подарок?

Хотелось заорать от бессилия. Почему я должен действовать вслепую, исследовать возможности наощупь? Почему бы просто не написать инструкцию, что мне следует делать и зачем, а чего делать не следует.

Рухнув на кровать, я закрыл глаза, но заснуть так и не получилось, в голове сразу появлялась та иконка-коробочка. Что внутри⁈

Сон как рукой сняло. Было четыре часа ночи, за окном шелестел дождь, но не убаюкивал. За последние дня я так устал, как в жизни не уставал. В шесть утра мне собираться на работу с Канальей, ведь субботу я пропустил, а сон не идет! Буду ползать, тупить и зевать.

Пришли мысли о Вере и Каналье, я скрипнул зубами и окончательно расхотел спать. Нужно попросить его оставить Веру в покое. Вряд ли он откажет мне, ведь у него баб – хоть в самосвал грузи. Придется признаться, что Вера мне нравится, да. Но лучше так, чем потом кусать локти.

Опыт взрослого усмехнулся. «Собака на сене! И что, ты теперь всех кавалеров от нее будешь гонять, чтобы она ждала три года, пока ты вырастешь? Ей будет тридцать, тебе – восемнадцать. Это слишком большая разница. Лучше забудь о ней».

С Канальей я все равно поговорю, он поймет. Мало того, мне хотелось хоть с кем-то поговорить об этом, иначе дурацкое чувство выжжет меня изнутри.

Сообразив, что уснуть уже не получится, я на ощупь нашел старый рюкзак, вырвал двойной лист из тетради по математике. Переступая через разбросанные на полу подарки, многие из которых так и не вскрыл, я направился на кухню.

У Тимофея нет телефона, ему никак не позвонить, не узнать, что необычного у него случилось. Оставалось одно – написать письмо и отправить как срочную корреспонденцию, требуя незамедлительно ответить. Пока оно дойдет до Саранска, как раз мой подарок и проявится. Если, конечно, это не бред уставшего разума.

Поначалу хотелось спросить Тимофея о необычном слишком прямо, но последняя мысль заставила изменить решение. Так не делается. Сперва надо рассказать, что у нас происходит, и только потом переходить к делу. Потому начал я издалека:

'Привет, Тимофей!

Огромная просьба к тебе – ответь, пожалуйста, на это письмо как можно скорее. Нет, ничего страшного не случилось, но это очень важно.

Как у тебя дела? Все время с ребятами тебя вспоминаем. Как учеба? Успехи в боксе? Здоровье бабушки? Наверное, мы тебя не узнаем, когда ты приедешь. Будешь высоким, стройным и накачанным. Девчонки в очередь выстроятся.

У меня несколько новостей. Первая: у нас родилась сводная сестра, назвали Дианой.

Вторая: отпраздновали мой день рождения. Были все одноклассники, в том числе твои знакомые и соседи по даче. Передают тебе привет.

У меня все хорошо, строю дом, торгую помаленьку. Я чего пишу… Собственно, из-за третьей новости. В нашей школе планируется летний лагерь, я тебя приглашаю! Совершенно бесплатно, кормить будут, от тебя понадобится только заявление. Надеюсь, бабушка его составит. Напиши, в какой месяц тебе удобнее, и внесу тебя в список, директор дал добро. Очень хотелось бы тебя увидеть.

И маленький странный вопрос напоследок… Очень рассчитываю на вдумчивый и серьезный ответ. Вспомни ночь и день 27-го февраля. Было ли что-то странное, необъяснимое? Появились ли необычные ощущения? Что в твоей жизни изменилось с этого момента?'

Опыт взрослого схватился за голову. Захотелось разорвать письмо, но я остановил себя. Как еще что-то узнать у Тимофея? Да никак. Тем более, мы – подростки, а подростки верят во всякую муть. Может, именно поэтому взрослого вернули в меня-четырнадцатилетнего? Чтобы я влиял на ровесников, которые еще не закостенели? Так что пусть будет как есть.

'Когда приедешь, я тебе все объясню… Если будет что объяснять. А лучше позвони, как только получишь это письмо. Звони на мой новый номер, вот он. Желательно – после восьми, потому что у нас тренировки. Да, с нами теперь занимается тренер. А по выходным я работаю, иногда – допоздна.

Как у тебя с одноклассниками? Удалось ли найти общий язык? Уверен, что удалось. Удачи тебе, Тимофей! Ждем в гости!'

Про то, что его любимая дача заселена, я писать не стал, чтобы не расстраивать Тима. А вот старое дерево, о котором он переживал, что вырубим, уцелело после урагана, но это другая тема.

Закончив письмо, я положил его в рюкзак. Утром найду конверт с его адресом, а после работы сгоняю на почту и отправлю ему заказное письмо. И буду ждать, когда придет ответ на мой старый адрес.

Засыпал я, сравнивая наше время, когда пишут письма и отправляют по почте, с будущим, когда этого стало мучительно не хватать, и все свелось к сухим репликам в месседжерах: «Ку. Ты как?» «Спс, норм». Зато ответ на свой вопрос от Тимофея я получил бы если не ночью, то утром. А так нужно ждать, ждать и ждать. Что ж, подожду.

Отодвинув занавеску, я заметил, что в хозяйском доме горит свет. Как и многим старикам, Зинаиде Павловне плохо спится. Колыхнулась занавеска на ее окне, я задернул штору и выключил свет. Улегся на свою кровать, думая о завтрашнем разговоре с Канальей.

Глава 2
Особенная

К утру дождь так и не прекратился и поднялся ветер. Он скребся в стекла ветвями сирени, завывал в дымоходе. Глянув в окно, заплаканное дождем, я подумал, что дождь существенно осложнит сегодняшнюю торговлю, до этого природа была благосклонна к нам с Канальей.

Почему-то погода показалась мне символичной, и сделалось грустно. Воображение снова нарисовало, как Каналья провожает Веру домой, как она приглашает его на чай, а дальше…

Черт, раскис, как промокашка! Мир получил полгода жизни, Тим – таинственный подарок, отчего же так тошно? Не светит мне ничего с Верой, а даже если да, то это себе… нет, ей дороже. Ее из-за меня затравят. Ладно когда мужчина полюбил молоденькую, растит ее, балует. Такой тип взаимодействия устоялся издревле и не осуждается. Когда наоборот, это стыд и позор – если парень молодой. Если мужчине сорок, женщине пятьдесят, тогда уже женщина молодец.

Чертовы общественные устои! Я ведь не обычный подросток. Я знаю и умею больше многих взрослых, с ровесницами я чувствую себя воспитателем детсада, но кому это объяснишь?

Приняв душ и наспех перекусив, я приготовился ждать Каналью, который в последнее время все проворачивал сам: и на завод ездил, и с Завирюхиным договаривался, и приезжал уже на грузовичке. Может, сегодня повезет, и на заводе освободится тентованная машина? А еще мы с Канальей все окрестности уже объездили, остались отдаленные приморские поселки, куда ехать надо от мукомольного завода часа три и столько же назад. Ну да ладно, оно того стоит.

Еще кучу времени отбирала перестраховка: нужно было сперва один грузовик загрузить, потом переложить муку на наш, это минут сорок минут. Хоть и ясно, что обэповцы охотились на Пацюка, но лучше было перестраховаться, чтобы Каналью не постигла его участь. Наше дело облегчало то, что мы работаем в выходные, когда бюджетники предпочитают отдыхать, и обэповцам гонять предпринимателей, что говорится, западло.

Итак, освободимся мы хорошо если в десять утра. В час-два дня доберемся до места и будем торговать до упора. Еще мне надо сегодня же отправить письмо Тимофею, а то я изведусь. И так ответа ждать дня три в лучшем случае – столько будет идти письмо в Саранск. Хорошо если Тим позвонит, а если подумает, что это блажь, и ответное письмо напишет? Тогда минимум неделю ждать.

Но все-таки больше меня волновала Вера.

Я заходил туда-сюда по крошечной кухне, ощущая себя запертым и поглядывая на пузатый круглый будильник, который забрал у родителей – нам он нужнее, а мне он необходим еще и как арт-объект-символ эпохи. Мысли снова переметнулись к грядущему разговору с напарником. Как его начать? Прямо? Так, мол, и так, люблю ее – не могу, оставь в покое мою женщину, тебе ведь все равно. Или издали? Как погуляли? Что ты думаешь о Еленочке? А что о Карине?

Разберемся. Открываться жутко не хотелось. Хотя я понимал, что это правильно – обозначить сферу своих интересов. И память взрослого пыталась убедить, что так правильно, но я-нынешний сопротивлялся всеми конечностями, будто бы собрался рассказать, где находится дверь в волшебную страну, а если туда сунется чужак, она просто исчезнет.

Донесся рокот мотора, и я принялся одеваться.

Взял новый подаренный рюкзак со множеством карманов, проверил их, чтобы ничего не забыть, прихватил зонт и рванул в утреннюю черноту.

К сожалению, тентованный грузовик нам сегодня не перепал. На дороге стоял, разрезая туман светом фар, наш верный «Зилок». Я вскарабкался, плюхнулся на пропахшее бензином сиденье, Каналья кивнул мне и сказал:

– Нет у него тентованных машин. Вообще. – Он погладил руль. – Этот старичок хоть и поживший, а ни разу не подвел. После всего, что между нами было, мы просто обязаны на нем же… его купить.

– Ты разговаривал об этом с Завирюхиным? – вскинул бровь я, отодвигая беседу о Вере на второй план.

– Списывать и сбывать за копейки он его отказался, – отчитался Каналья.

– За какие копейки? – возмутился я и хлопнул по торпеде. – Мощный зверь! Ему еще жить и жить. Да и жалко Завирюхина, нормальный мужик. Больше чем уверен, что он эти деньги не в карман положит, а пустит на развитие предприятия.

– Ну да.

Каналья не спешил трогаться, чтобы можно было нормально поговорить, без рева мотора.

– А сколько денег хочет? – поинтересовался я.

– Два куска зелени, – ответил напарник. – Нормальная цена, я считаю. На пятьсот баксов ниже рынка. Были бы деньги – купил бы.

– Так давай, в хозяйстве пригодится, – предложил я. – По выходным будем калымить.

– У меня только штука есть. – Каналья погрустнел, затарабанил пальцами по рулю. – И я понимаю, что для тебя это бешеный риск. Если с недвижимостью можно перестраховаться, покупая ее пятьдесят на пятьдесят, то с машиной сложно. Может же случиться, как с твоим отчимом. К тому же я теперь защищен, у меня крыша есть в виде афганцев. Захочу тебя кинуть – ты ничего не сделаешь. И не стоит забывать, что человек внезапно смертен. Вчера все было хорошо, а завтра – хлоп! Инфаркт, инсульт, авария. Придет двоюродная сестра, скажет, что все мое теперь ее собственность – и что?

– А не фиг на мотоцикле меж полос летать, – проворчал я.

– Я похож на придурка? Да и не в Москве мы, тут машин мало. Лучше бы о возрасте моем подумал. Инфаркт мне скорее грозит.

Это действительно было так. Каналья продолжил развивать мысль:

– Ладно, внезапную смерть отметаем. Ну, напишу я тебе расписку, что беру в долг в долларах. Так ведь это незаконно, национальная валюта у нас рубль, а она ненадежная. Дай бог, все стабилизируется. Но вдруг через год эта сумма превратится в пшик?

– Не «вдруг», а так и будет, – сказал я.

– На твою мать оформлять тоже опасно. Это будет совместно нажитое имущество с Василием.

– Пока еще нет. Пока они не в браке. Дело в другом, мама у нас ненадежная. Непонятно, что ей в голову взбредет. Тебе я доверяю гораздо больше. Так что давай писать расписку, и бери машину.

Каналья не скрыл удивления, распахнул глаза, покачал головой.

– Я, конечно, в себе уверен. Уверен, что не кину тебя ни при каких обстоятельствах, но… Нельзя быть таким доверчивым! Времена меняются, люди меняются. Ты сильно рискуешь. На деда хотя бы оформи.

– Но торгую-то я не с дедом, – улыбнулся я. – Тем более, ты – ремонтник, будешь лечить «Зилка»-старичка бесплатно. Деньги должны работать. Гораздо опаснее, когда они просто лежат. Давай, чтобы тебя сомнения не одолевали, к нотариусу пойдем, все оформим. Правда, как это делать без паспорта…

– Да никак. На Эльзу Марковну напишу расписку. Но она-то человек пожилой, и у нее есть наследница, Ирина. Она мне не нравится, если честно.

– Зато ты ей нравишься, – усмехнулся я.

– К сожалению… Слушай! Я нашел выход. Да, тебе придется мне поверить, но ты будешь защищен. Если с тобой что-то случится, я напишу на тебя завещание. Если быть справедливым, всем, что у меня есть, я обязан тебе. Смешно, да…

– Не гони, – мотнул головой я.

– Ну а что? Вдруг помру внезапно. Близких родственников, которые могли бы оспорить завещание, у меня нет. А бизнес… это твой бизнес, они не имеют к нему никакого отношения. Только тебе сложно будет нормальных ремонтников найти.

Я стукнул кулаком по торпеде.

– Так! Хватит себя хоронить. Ты сто лет проживешь, а то и больше. Вон конь какой.

Пульс участился – пришло время поговорить о Вере, о том, что он нравится всем женщинам, но язык не поворачивался спросить прямо. Мы поехали, зарычал мотор, и я начал издалека.

– Было забавно смотреть, как учительницы на тебе повисли.

Каналья сморщил нос и отмахнулся.

– Еле отбился.

– В географичку полкласса влюблено, а она туда же. Ты колдуешь или опаиваешь их? – сыронизировал я.

– Да хрен знает. В молодости такого не было, – удивился он собственному таланту очаровывать женщин. – А сейчас они как сдурели. Кстати, а географичка это кто? Карина леопард? Она самая яркая.

– Да, она. У нее муж крутой, бизнесмен, и все равно туда же. Виснет на тебе.

Каналья отмахнулся.

– Она-то что, а вот Инна… это ужас. Редко встречаю женщину, которая больше меня. Неуютно. И ведь активная какая! Чуть не уволокла к себе в нору. Она что ведет?

– Математику…

– Ясно, что у нее дисциплина железная.

– А кто тебе из них понравился? – замирая, спросил я.

Он задумался, и я мгновенно воспрянул. Потому что, когда кто-то действительно нравится, отвечают сразу. Однако спустя минуту он меня немного разочаровал:

– Это несколько бестактно, обсуждать прелести твоих учительниц с тобой. Все-таки учительница – это почти что мама. Можно я не буду?

Почему-то он меня взбесил, и я выпалил:

– Ты главное не трахай их, а то привяжутся, а у тебя ж – ничего серьезного. Они хорошие. Даже Инночка. Поди найди пару даме с такими габаритами, даже тебе страшно.

Каналья сразу понял, что к чему, и спросил:

– Тебе кто-то из них нравится, что ли?

Я инстинктивно помотал головой, потом кивнул.

– И кто же? Карина? Елена? – зинтересовался Каналья. – Карина яркая, да, но она – пустышка, а вот Елена гораздо глубже.

– Еленочка – наша классная, – сказал я, понимая, что Вера Каналью не заинтересовала.

Или он просто пытается отвести от нее подозрение? Да косись все косой!

– Мне нравится Вера. Вера – особенная. Я не исключаю возможности, что она и тебе понравилась, потому прошу по-человечески: если у тебя нет серьезных намерений, не привязывай ее к себе. Да, она интересная. И ей будет очень тяжело, когда она поймет, что ничего для тебя не значит.

Каналья посмотрел на меня как-то странно, отвернулся и глубоко задумался. Он крутил руль и думал, думал, думал, а я сжимал кулаки. Неужели все-таки у них взаимное влечение?

– Вера интересная, – повторил Каналья мои слова. – Она одна на мне не висла. Остроумная и вместе с тем – холодная, всегда держала дистанцию. Я тебя понимаю, Пашка.

Изнутри откуда-то снизу начала подниматься горячая волна, вспыхнула румянцем на щеках, меня бросило в жар, аж сердце заколотилось.

Каналья продолжил мысль:

– Сейчас такая женщина вряд ли воспримет тебя всерьез, ты для нее – мальчишка, сын. Понимаю, несправедливо, но пока это так. А спустя лет пять… Ну ладно. Допустим, она растает. И у вас завертится. Но нафига тебе это нужно будет потом? Тебе сорок, ей пятьдесят с хвостом… Нет-нет, я не буду заводить с ней роман, не смотри так. Просто… – Он махнул рукой, мол, молодо-зелено.

Да я и так все знаю, но толку-то? Вижу ее – и все. Страшный сплав юности и зрелости все усугубляет вместо того, чтобы помогать. Взрослый одобряет мой выбор! Если бы он встретил такую женщину, как Вера, у них… у нас бы все получилось.

Что делать? Скоро весна, начнется абсолютный крышеснос, и все сложнее будет скрывать свое отношение к Вере, захочется ее радовать, делать приятное для нее…

Заговорил Каналья:

– Я понимаю тебя, сам в десятом классе любил учительницу, биологичку. До сих пор она перед глазами. Смотрю на нее, и каменею, коленки дрожат. А как вызовет к доске – вообще вешалка… Ей было двадцать три, ее звали Катя. Где она и что с ней, понятия не имею.

– Да уж… – проговорил я.

Каналья продолжил:

– Ты, может, мне не поверишь. Тебе сейчас кажется, что этот порыв самый сильный и все навсегда… Так вот, проходит все. И боль, и радость. Делай то, что считаешь правильным.

Я кивнул, мысленно нарисовал Верин портрет. Надо Боре его заказать… Да нет, стыдно… Не стыдно! Как может быть стыдно, когда у меня нет ни одной ее фотографии!

– Я стараюсь. Спасибо, Алексей, – проговорил я и уставился в окно.

Занимался рассвет, и низкие тучи окрасились в цвет сукровицы. Приближался еще один златоносный день. Сколько их осталось, таких дней? Что делать потом? Уезжать далеко-далеко, чтобы покрывать новые территории? Жалко отказываться от такого дохода, почти тысяча долларов – это космос! Особенно когда – в день. Но дальние поездки – всегда риск, что нас прибьют и ограбят. Ладно, подумаю об этом потом, пока мы успеваем туда и назад. И даже гаишники не особо потрошат. А ведь есть к чему придраться!

Сегодня заклинание «Пустой» снова сработало, и нас ни разу не остановили. Результат – семьсот баксов мне на руки, и Каналья стал на сотку богаче. Он в день заработал больше, чем большинство людей – за месяц, а я поднял почти годичный доход.

В курортном поселке по моей просьбе мы заскочили на почту, но она оказалась закрытой. Значит, письмо Тиму не отправить, никак с ним не связаться и не узнать, что за подарок он получил.

Отправить письмо удалось только в понедельник. А значит, известия появятся не раньше четверга, но скорее, учитывая, как работает почта, – в пятницу.