Текст книги "Фрагменты (ЛП)"
Автор книги: Дэн Уэллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 5
Кира стояла, пригнувшись за кустами, и смотрела сквозь новый оптический прицел своей винтовки на дверь магазина электроники. Этот был уже четвертым из тех, что она посетила – все предыдущие были разворованы. В обычной ситуации это не было бы странным, но офис ПараДжен заставил Киру насторожиться, а ее предыдущие исследования доказали все то же: грабитель, кем бы он ни был, был здесь совсем недавно. Она имела дело с чем-то большим, нежели просто мародерством одиннадцатилетней давности – кто-то последние несколько месяцев занимался тем, что забирал из дикого ныне Манхэттена компьютеры и генераторы.
Она наблюдала за этим местом уже почти полтора часа, направляя на это все свои усилия, стараясь быть в поисках грабителя такой же острожной, каким был он, когда заметал свои следы.
Кира помедлила еще несколько минут, во время которых внимательно всматривалась в фасады этого и соседних магазинов, а также в четыре этажа окон над ними. Ничего.
Она в который раз проверила улицу – чисто в обоих направлениях. Никого не было видно, двигаться было безопасно. Кира осмотрела свою экипировку, стиснула винтовку и побежала через разбитую улицу. Дверь была стеклянной, и Кира перепрыгнула через разбитое стекло двери даже не останавливаясь. Затем она проверила углы, держа оружие на изготовку, после чего осмотрела все коридоры.
Магазин был небольшим и занимался в основном динамиками и стереосистемами, большей части которых здесь уже давно не было – благодаря самым первым грабежам. Единственными человеческими останками здесь были останки кассира, которого смерть застала прямо за прилавком. Удовлетворившись, что магазин безопасен, Кира повесила винтовку на плечо и занялась своим делом: она стала самым внимательным образом осматривать пол. Вскоре она их обнаружила: следы в пыли, четкость которых указывала на то, что оставлены они были уже после того, как витрину магазина разбили, а само здание наполнилось грязью и ломом.
Эти следы были даже более четкими, чем те, что Кира видела раньше; она измерила один из них ладонью – обувь была все того же огромного размера, может быть, сорок восьмого или даже сорок девятого. Следы поразительно хорошо сохранились: со временем вода и ветер должны были бы стереть их, особенно эти, что были посреди прохода, но именно они, казалось, никакого влияния среды на себе не испытали. Кира опустилась на колени и как можно аккуратнее стала изучать следы. Те, что она видела раньше, были сделаны в течение последнего года, но эти были не более чем недельной давности.
Тот, кто крал генераторы, все еще оставался в городе.
Кира обратила свое внимание на полки, пытаясь понять по их состоянию и по положению следов, что именно забрал грабитель. Предсказуемым образом следы наибольшую сосредоточенность имели в том углу, где выставлялись генераторы, но чем внимательнее Кира смотрела, тем явственнее замечала ответвления узора: грабитель как минимум два раза прошел к противоположной части магазина, первый раз медленно, как если бы что-то искал, а второй раз – увереннее; следы в этот раз отпечатались глубже, как если бы он нес что-то тяжелое.
Кира провела взглядом по полкам, где в металлические рамки все еще были вставлены пыльные пластиковые телефоны, а рядом с ними красовались тонкие ноутбуки и музыкальные плееры, подобные тем, что собирала Хочи. Кира прошла по тропинке следов через мусор туда, где они оканчивались у низкой и пустой полки в задней части магазина. Определенно, грабитель забрал с нее что-то. Кира наклонилась, чтобы смахнуть пыль с ценника и стала разбирать, что же было на нем написано: «ХЭМ [5]5
HAM radio (англ.) – любительская радиосвязь (хэм-радио); ham (англ.) – ветчина.
[Закрыть]». Ветчина? Магазин электроники не станет заниматься подобной продукцией. Кира вгляделась внимательнее, разбирая выцветшие и запачканные буквы, что следовали за первыми: «радио». На табличке значилось «ХЭМ радио», причем «хэм» было написано заглавными буквами. Еще одно сокращение, подобное ИТ, которого Кира раньше не встречала.
Компьютеры, генераторы, и вот теперь – радио. Этот загадочный грабитель, похоже, увлекался коллекционированием техники старого мира и, судя по всему, был ее знатоком, ведь он совершенно точно знал, чем являлся прибор на полке (ему не понадобилось счищать пыль с ценника, как Кире). Более того, он забрал некоторое специфическое оборудование из офиса ПараДжен, и это не могло быть совпадением; грабитель не просто хватал первый попавшейся ему из определенного вида предмет техники, он забирал конкретные приборы. Старые компьютеры из ПараДжен и генераторы, чтобы получить к ним доступ. А теперь еще и радио установки – с кем же ему нужно было связаться?
Манхэттен был необитаемой, пустой территорией, неофициальной демилитаризованной зоной между Партиалами и выжившими людьми. Здесь никому не следовало находиться, не потому, что это было запрещено, а потому, что появляться здесь было опасно. Если бы с тобой что-нибудь здесь произошло, ты мог попасться любой из сторон и ни одна из них не стала бы тебя спасать. Эта территория никого не интересовала даже с точки зрения шпионажа, ведь здесь не было ничего, за чем можно было наблюдать и о чем докладывать – кроме, разве что, документов ПараДжен.
Кира искала именно их, и этот грабитель делал то же самое – и он был на шаг впереди.
Теперь, благодаря ему, здесь не осталось генераторов, которые Кира могла бы взять в офис ПараДжен, и гарантии, что в оставшихся в офисе компьютерах будет какая-нибудь полезная информация.
Кира надеялась найти генератор, чтобы запустить компьютер главного администратора и посмотреть, содержалось ли в нем то, что она искала, но загадочный грабитель, очевидно, искал ту же информацию, а он-то полностью проигнорировал головной компьютер. Скорее всего, у грабителя уже было все то, что искала Кира. Если она хочет прочитать эти документы, ей придется найти его самого.
Ей нужно было выяснить, как ПараДжен был связан с Партиалами, РМ и самой Кирой, но была еще одна причина, что привела ее сюда. Последняя записка Нандиты приказывала Кире отыскать Доверие – лидеров Партиалов, высшее командование, которое отдавало приказы всем остальным – и, если Кира и не найдет их здесь, возможно, она все-таки найдет зацепки для начала поисков. Но... стоило ли доверять Нандите?
Кира покачала головой, хмурым взглядом окидывая разворованный магазин. Когда-то она доверяла Нандите больше, чем кому бы то ни было, но когда обнаружила, что Нандита знала до Раскола саму Киру и ее отца, и никогда не говорила об этом... Нандита обманула ее раньше, и Кира не представляла, с какими намерениями женщина командовала ей, что делать. Но это было ее единственной зацепкой.
Кем бы ни был этот загадочный грабитель, Кире придется продолжить поиски информации о ПараДжен – в ней были скрыты ответы на ее вопросы, и искать ее следовало у этого незнакомца.
Не имело значения, был ли он Партиалом, человеком, двойным агентом или кем-то еще; Кире нужно было найти его и выяснить, что ему было известно.
В голову ей пришла еще одна мысль – перед мысленным взором возник образ столба дыма.
Она видела его в прошлый раз, когда была здесь с Джейденом, Гару и остальными; видела тонкую струйку дыма, поднимающуюся из очага или от костра. Они тогда отправились узнать, что это было, и встретили Сэмма и других Партиалов; в спешке возвращаясь домой, Кира и не вспомнила, что они так и не узнали, откуда шел дым.
Тогда она подумала, что из лагеря Партиалов, но более поздний опыт общения с ними показал, что это предположение было неверно почти до смешного – Партиалы были слишком умны, чтобы оставить настолько очевидный признак своего присутствия, а кроме того, им едва ли понадобился бы лагерный костер.
Более вероятным теперь казалось, что дым шел из лагеря какой-то третьей группы, а Партиалы шли проверить место – так же, как и люди. И обе группы нейтрализовали друг друга до того, как какая-либо из них могла узнать, что происходило. Возможно. Догадка казалась в некоторой мере притянутой за уши, но лучшей у Киры не было. Если она пойдет по этому следу, у нее будет больше шансов достичь чего-то, чем если бы она стала наблюдать за магазинами электроники в напрасной надежде, что грабитель нагрянет в один из них в ее присутствии.
Она начнет с того района, который они проверяли тогда, и, если хозяин костерка изменил свое местоположение – что казалось особенно вероятным после случившейся всего в пару кварталах перестрелки – она поищет следы, которые сообщат ей, куда он мог направиться. В городе кто-то был, и Кира была полна решимости найти его.
Отыскать источник дыма оказалось тяжелее, чем Кира планировала. Во-первых, больше дым ниоткуда не шел, поэтому ей пришлось искать место по памяти, а во-вторых, город был настолько большим и сбивающим с толку, что девушка не могла вспомнить достаточно без наглядной картинки. Ей пришлось вернуться до южного моста, по которому они тогда попали в город, найти то же здание и выглянуть из того же окна.
Оттуда, наконец, ей открылся знакомый пейзаж: длинная полоса деревьев, три многоквартирных дома и прочие знаки, что привели ее к месту схватки с Партиалами много месяцев назад. Туда, где она впервые встретила Сэмма, – ну, не совсем «встретила», скорее «вырубила его и взяла в плен». Странно, сколько всего изменилось с того времени. Если бы Сэмм был сейчас здесь... Да, все было бы гораздо проще.
Но даже когда она думала это, она понимала, что дело было не в нем. Кира смотрела из окна на утопающий в листве город и сотый раз задавала себе вопрос, была ли та связь, которую она почувствовала с Сэмму, линком Партиалов или чем-то более глубоким. Возможно ли вообще найти ответ на этот вопрос? И имел ли он значение? Связь была связью, и за последние дни Кире редко приходилось испытывать нечто подобное.
Но сейчас было не время думать о Сэмме. Кира изучала панораму города и пыталась точно запомнить место, откуда раньше шел дым, и как к нему пройти. Она даже достала блокнот и набросала в нем карту, но так как она не знала точно, сколько всего на ее пути попадется улиц и как они будут называться, то не могла предугадать, пригодится ли ей этот рисунок. Здания были такими высокими, а улицы настолько узкими, что город превращался в лабиринт металлобетонных каньонов. В прошлый раз путь им показывали разведчики, но, будучи здесь в одиночку, Кира боялась потеряться и никогда не выбраться.
Со всем старанием Кира закончила карту, отметив на ней ориентиры, которые могли помочь ей выбирать правильное направление пути, а затем спустилась по длинной лестнице и направилась в глубь города. Улицы были неровными; тут и там стояли помятые машины или сквозь асфальт пробивались хилые деревья, чьи листья легонько трепетали на ветру.
Кира миновала место, где когда-то произошла дорожная авария: больше дюжины машин столкнулись в отчаянной спешке покинуть зараженный чумой город. Девушка не помнила, чтобы раньше видела это место, что заставило ее волноваться: вдруг она сбилась с пути? Но скоро за углом она обнаружила один из выбранных ею ориентиров и продолжила идти уже более уверенно.
Легче всего было передвигаться по серединам улиц: там было меньше развалин, чем по краям или в переулках, но на них также было проще заметить путника, а Кира слишком боялась слежки, чтобы покинуть возможные укрытия. Она жалась к стенам и заборам, осторожно ступая по шатким нагромождениям обломков, насыпавшихся с возвышающихся над ними зданий. Идти приходилось медленнее, но такой путь был более безопасным – по крайней мере, так говорила себе Кира.
Иногда она замечала в обшивке машины или на почтовом ящике дыры от пуль, и это подтверждало, что она на верном пути. Здесь они когда-то пробежали, спасаясь от снайпера; Джейдена даже ранило в руку. Мысль о Джейдене отрезвила девушку, и она остановилась, чтобы прислушаться. Птицы. Ветер.
Два кота схватились в драке и протяжно выли. Глупо было думать, что и сейчас ей встретится снайпер, но Кира не могла позволить себе расслабиться. Тяжело дыша, она нырнула под рассыпающуюся лестницу и стала убеждать себя, что ее беспокоили ее же собственные нервы, но думать девушка могла только о Джейдене, о том, как ему прострелили руку – о том, как его ранило в грудь в госпитале Ист-Мидоу, как он истек кровью на полу, пожертвовав собою, чтобы спасти ее.
Это он заставил ее преодолеть свой страх, заставил ее встать на ноги тогда, когда она боялась даже шевельнуться. Кира сжала зубы и снова встала, продолжив свой путь. Она могла бояться сколько угодно, но не позволит этому остановить себя.
Кира достигла жилого комплекса тогда, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом; комплекс состоял из пяти зданий, которые казались тремя из того небоскреба. То самое место. К нему вела широкая лужайка, теперь заросшая молодыми деревцами, и Кира осторожно двинулась между ними к зданиям. «Вот это мы тогда миновали, а в это вошли...»
Она зашла за угол и поглядела вверх, высматривая огромную дыру, которую они пробили тогда на высоте третьего этажа. Обвисшую балку обвила лоза, а на торчащем куске арматуры какая-то птица устроила себе насест. Со времен бесчинств прошло немало дней, и теперь природа возвращала свое.
Они пришли сюда тогда в поисках источника дыма и решили войти именно в этот многоквартирный блок потому, что его окна выходили на, как они посчитали, обитаемое жилище.
По мере ходьбы Кира не опускала свою винтовку; она повернула за угол, обогнула еще один.
Улица была именно той, что была ей нужна, а нужная квартира должна была оказаться за шестой дверью вдоль по этой улице. Первая, вторая, третья, четвертая... стоп. У Киры отвисла челюсть, и она в полном изумлении уставилась на шестой по счету таунхаус.
На его месте была пустая воронка; квартиру разнесло на кусочки.
Глава 6
– Заседание Сената объявляется открытым, – произнес Сенатор Товар. – Мы официально приветствуем всех наших сегодняшних гостей и с нетерпением ожидаем услышать ваши отчеты.
Но, пока мы не начали, я должен объявить, что на парковке стоит зеленый форд Sovereign со включенными фарами, поэтому мы просим его владельца, если он здесь присутствует. . – Он с серьезным видом поднял глаза и взрослые, находящиеся в комнате, рассмеялись. Маркус, сбитый с толку, нахмурился, и Товар хохотнул. – Прошу присутствующих здесь детей эпидемии простить меня. Это – шутка старого мира, и не самая удачная. – Он сел. – Давайте начнем с команд по синтезу. Доктор Скоусен?
Скоусен поднялся, и Маркус положил себе на колени папку, приготовив ее на случай, если доктор задаст ему какой-нибудь вопрос. Скоусен сделал шаг вперед, затем помедлил, чтобы прочистить горло, затем еще чуть помедлил, подумал и снова выступил вперед.
– Ваша нерешительность говорит о том, что хороших новостей нет, – сказал Товар. – Давайте перейдем к кому-нибудь, у кого для доклада есть что-то положительное.
– Просто позвольте ему говорить, – сказала Сенатор Кесслер. – Не нужно заполнять каждую паузу шуткой.
Товар приподнял бровь.
– Я мог бы шутить во время чьей-нибудь речи, но это считается грубым.
Кесслер проигнорировала его и повернулась к Скоусену:
– Итак, Доктор?
– Боюсь, что он прав, – сказал Скоусен. – Хороших новостей у нас нет. Плохих – тоже, кроме затянувшегося отсутствия всякого прогресса... – Он помедлил, неуверенно запнувшись. – У нас... не было сильных задержек, вот что я хотел сказать.
– Значит, с прошлого раза вы ничуть не приблизились к возможности синтезировать лекарство, – сказал Сенатор Вульф.
– Мы исключили некоторые варианты как тупиковые, – произнес Скоусен. Его лицо выглядело изможденным, оно было все покрыто морщинами, и Маркус услышал, как голос доктора упал. – Это немного, это даже не похоже на победу, но ничего другого у нас нет.
– Так продолжаться не может, – сказал Вульф, поворачиваясь к остальным сенаторам. – Одного ребенка мы спасли, а почти два месяца спустя все еще не в состоянии помочь другим. За одну только последнюю неделю мы потеряли четверых. Их смерти – сами по себе трагедии, и я не хотел бы обойти их молчанием, но они даже не являются нашей первейшей проблемой. Люди знают, что у нас есть лекарство, знают, что мы могли бы спасти младенцев, но не делаем этого.
Известны и причины этого, но они больше никого не успокаивают. То, что лекарство так близко, но все еще недосягаемо, только добавляет острову напряжения.
– Тогда что вы предлагаете делать? – спросил Товар. – Напасть на Партиалов и украсть их феромон? Мы не можем так рисковать.
«Скоро может не остаться выбора, – подумал Маркус. – Если сказанное Херон – правда...» Маркус ссутулился на своем месте, стараясь не представлять опустошений, к которым может привести вторжение Партиалов.
Он не знал, где находились Нандита или Кира, и даже если бы знал, не хотел бы открывать их местонахождение Партиалам, но с другой стороны... Вторжение Партиалов могло означать уничтожение человеческой расы – не медленное увядание, вымирание из-за невозможности размножаться, а кровавый, жестокий геноцид. Сэмм так яростно настаивал, что не на Партиалах лежит ответственность за РМ. Что они ощущают вину за то, что, пусть даже ненамеренно, спровоцировали ужасы Раскола. Двенадцать лет назад они доказали, что не боятся войны, но геноцид? Настолько все изменилось? Решатся ли Партиалы пожертвовать целой расой, чтобы спасти свой вид?
«Меня они просят о том же, – подумал Маркус. – Принести Киру или Нандиту в жертву, чтобы спасти человечество. Если до этого дойдет, стану ли я так поступать? Должен ли?»
– Можно было бы отправить к ним наше представительство, – сказал Сенатор Хобб. – Это уже обсуждалось, и была избрана команда – так чего же мы ждем?
– К кому вы предлагаете ее отправить? – спросила Кесслер. – У нас была связь только с одной группировкой Партиалов, и ее члены пытались убить детей, которые попали к ним. Мы пытались убить Партиала, который попал к нам. Если в будущем и возможна мировая, то я, черт возьми, не знаю, как ее достичь.
Маркус осознал, что это были те же доводы, которыми они с друзьями обменивались в гостиной Хочи. Все те же предложения, те же возражения – тот же бесконечный спор. «Неужели взрослые так же не уверены во всем этом, как и мы? Или у задачи просто нет решений?»
– Боюсь, что с медицинской точки зрения, – произнес доктор Скоусен, – я должен поддержать – хоть и против собственных желаний – попытку. . – Он снова помедлил. —
...Попытку заполучить свежий образец. Заполучить еще одного Партиала или по крайней мере какое-то количество их феромона. У нас есть некоторые остатки той дозы, что была использована на Арвен Сато, как и изображение структуры феромона и характеристика его свойств, но ничто не сможет заменить свежий образец. В прошлый раз мы решили эту проблему тем, что отправились к источнику – к Партиалам – и, я полагаю, что если мы хотим чего-то достичь сейчас, то должны сделать это тем же способом. Получим ли мы образец путем применения грубой силы или переговоров, но мы должны его получить.
Комнату заполнил торопливый шепот и тихое бормотание, подобное шуршанию листьев.
«Не «мы» решили проблему в прошлый раз, – подумал Маркус. – Ее решила Кира, а доктор Скоусен был тем, кто больше всего ей мешал. А теперь он советует предпринять те же действия, даже не упомянув ее?»
– Вы хотите, чтобы мы пошли на риск еще одной Войны с Партиалами, – сказала Кесслер.
– На этот риск уже пошли, – произнес Товар. – Лихо, как говорится, уже было затронуто, но мы все еще живы.
– Не стоит и дальше испытывать судьбу, – возразила Кесслер. – Если есть какой-нибудь способ синтезировать лекарство без применения военной силы, мы должны сделать для этого все возможное. Если мы спровоцируем Партиалов...
– Мы уже переступили эту черту! – сказал Вульф. – Вы слышали рапорты: суда Партиалов замечены у Северного Побережья, их корабли патрулируют наши границы...
Публика начала еще более возбужденно шептаться, и Сенатор Хобб перебил говорящего:
– Не самое лучшее место обсуждать эту информацию.
Маркусу показалось, будто его ударили под дых: Партиалы патрулируют пролив.
Одиннадцать лет они почти не покидали своих территорий, разве что предпринимали молниеносные разведывательные миссии, подобно той, что совершила Херон, но делали это всегда скрытно – люди об этом даже не подозревали. А теперь Партиалы открыто патрулируют границу.
Маркус осознал, что его рот открыт, и крепко сжал зубы.
– Люди должны знать, – сказал Вульф. – Они в любом случае узнают – один из кораблей подойдет слишком близко, и его увидит каждый фермер Северного Побережья. Из известного нам можно заключить, что некоторые Партиалы уже сошли на наш берег. Наша береговая охрана ни в коем случае не безупречная.
– Значит, наша холодная война распаляется, – сказал Скоусен. Он казался посеревшим и высохшим – будто был трупом с дорожной обочины. Помедлив пару мгновений, он сглотнул и опустился – почти рухнул – на свое место.
– Если позволите, – произнес Маркус и понял, что в какой-то момент поднялся на ноги. Он опустил глаза на свою папку, раздумывая, что с ней сделать, затем просто закрыл и стал держать перед собой, будто бы надеялся, что она послужит ему броней. Он посмотрел на членов Сената, размышляя, была ли Херон права: мог ли один или несколько из этих людей быть агентом Партиалов. Осмелится ли он говорить? Может ли позволить себе промолчать? – Прошу прощения, – снова начал он. – Мое имя – Маркус Валенсио...
– Мы знаем, кто вы такой, – сказал Товар.
Маркус нервно кивнул.
– Я считаю, что обладаю б ольшим опытом нахождения на территории Партиалом, чем кто-либо еще в этой комнате...
– Именно благодаря этому мы и знаем, кто вы, – сказал Товар, взмахивая рукой. – Представляться – излишне, переходите к сути.
Маркус сглотнул, и внезапно забыл, из-за чего вообще поднимался; ему показалось, что нужно было что-то сказать, но он не чувствовал себя тем, кто должен был это делать. Он даже не знал, что именно нужно было сказать. Он оглядел комнату, всматриваясь в лица собравшихся здесь специалистов и политиков, задаваясь вопросом, кто из них был предателем и был ли вообще такой.
Он подумал о Херон, о ее поисках Нандиты и понял, что единственный здесь знал достаточно, чтобы сказать хоть что-нибудь. Был единственным, кто слышал предупреждения Херон. «Мне просто нужно придумать, как выразить все это и самому не показаться предателем».
– Я хочу сказать, – в конце концов произнес он. – Что Партиалы, которых мы встречали, проводили эксперименты. У них кончается «срок годности» – они все скоро умрут – и они желают излечить это так же сильно, как мы хотим излечить РМ. Даже, возможно, сильнее – они вымрут раньше.
– Мы знаем о «сроке годности», – сказала Кесслер. – Это было лучшей новостью за последние двенадцать лет.
– Не считая лекарство от РМ, – быстро вставил Хобб.
– Это вовсе не хорошая новость, – сказал Маркус. – Этот их «срок годности» перебрасывает нас с раскаленной сковороды... в жерло вулкана. Умрут они – погибнем и мы. Нам нужен их феромон, чтобы излечиться самим.
– Поэтому мы и пытаемся выделить его искусственным путем, – сказал Вульф.
– Но ничего не получается, – сказал Маркус, показывая сенаторам свою папку. – Мы могли бы несколько часов перечислять вам все, что испробовали, и причины неудач, но вы бы все равно не поняли научную сторону вопроса – пожалуйста, не примите это за оскорбление, – но смыла в перечислениях нет: ничто из испробованного нами не сработало. «Почему» оно не сработало не так важно. – Маркус опустил папку на стоящий за ним стол и снова повернулся к сенаторам. Их молчаливые направленные на него взоры заставили его внезапно почувствовать легкую тошноту, и молодой человек скрыл ее улыбкой. – Не нужно аплодисментов, плохие новости у меня тоже есть.
Товар поджал губы.
– Не знаю, что такое вы собираетесь сказать, что превзойдет первую часть вашей речи, но я в нетерпении услышать это.
Маркус почувствовал, что на нем сосредоточилось внимание всей комнаты, и подавил в себе желание произнести еще одну остроту. Они вырывались у него непроизвольно, когда он нервничал, а сейчас он волновался больше, чем когда-либо. «Не я должен делать это, – подумал он. – Я медик, не оратор. Не участник дебатов. Не лидер, не...
...Я не Кира. Это ей следовало бы быть здесь».
– Мистер Валенсио? – подал голос Сенатор Вульф.
Маркус кивнул, решившись.
– Что же, раз вы спрашиваете, то вот что я хотел сказать: руководительница встретившейся нам фракции Партиалов, та, что захватила в плен Киру, была кем-то вроде доктора или химика; ее называли «доктор Морган». Потому-то они и отправили отряд Партиалов на Манхэттен все те месяцы назад, потому-то и пленили Киру: доктор Морган считает, что возможность излечение Партиалов каким-то образом связана с РМ, а значит – связана с людьми.
Очевидно, эксперименты на людях они ставили и раньше, еще до Войны с Партиалами, и если они решат, что это может спасти их жизни, то захватят в плен стольких из нас, сколько им понадобится. Они могут просто попытаться снова заполучить к себе Киру – или же всех нас разом. Возможно, сейчас они точно так же заседают где-то на противоположном берегу пролива и пытаются решить, как наилучшим образом захватить пару-тройку человек для экспериментов. Или же, если те рапорты, о которых вы упомянули, истинны, Партиалы свои собрания уже провели, а теперь приступают к осуществлению своих планов.
– Это секретная информация, – произнес Сенатор Хобб. – Нам необходимо...
– Если позволите, я хотел бы подвести итог, – прервал его Маркус, поднимая руку. – Существует группа суперсолдат, – он загнул один палец, – имеющих специальную военную подготовку, – он загнул другой, – которые превосходят нас численностью в приблизительном соотношении тридцать к одному, – третий палец, – которые достаточно отчаялись, чтобы пойти на все, – четвертый палец, – и которые верят, что «все» в данном случае означает «захват в плен людей и проведение над ними экспериментов». – Маркус загнул последний палец и молча поднял кулак в воздух. – Господа сенаторы, эта информация может быть секретной, но я готов поспорить, что Партиалы рассекретят ее гораздо раньше, чем выдумаете.
В комнате воцарилась тишина, все глаза были уставлены на Маркуса. Несколько тяжелых, долгих мгновений спустя Товар наконец заговорил:
– То есть вы думаете, что мы должны защищаться.
– Я думаю, что до смерти напуган и мне нужно научиться помалкивать, когда все на меня смотрят.
– Защищаться – неосуществимый план, – произнес Вульф, и остальные сенаторы резко выпрямились от неожиданности. – Наша Армия обучена и оснащена так хорошо, как только может быть армия людей. На всех берегах у нас расставлены посты, под каждым до сих пор стоящим мостом заложена бомба, места для засады в возможных точках вторжения уже нанесены на карту и подготовлены к обороне острова. Но неважно, насколько хорошо мы подготовлены, приличного размера фракция Партиалов об нас даже не споткнется, если начнется ее вторжение.
Это неизбежный факт, который едва ли является новостью для кого-то в этой комнате. Мы патрулируем этот остров, потому что это все, что мы можем делать, но, если Партиалы однажды действительно решат напасть на нас, мы проиграем эту войну за пару дней, если не часов.
– Единственной относительно хорошей новостью, – сказал Маркус, – является то, что их общество, прошу простить мне это сравнение, еще более раздроблено, чем наше. Когда мы были на материке, он являлся практически зоной военных действий, что можно назвать единственной причиной, которая мешала Партиалам атаковать нас до сих пор.
– Значит, они поубивают друг друга, и наша проблема решится сама собой, – сказала Кесслер.
– Если забыть про РМ, – заметил Хобб.
– Учитывая все, что рассказал мистер Валенсио, – сказал Вульф, – есть только один план, на успех которого можно надеяться. Шаг один: проникнуть в эту зону военных действий на материке в надежде, что никто нас не заметит, и схватить парочку Партиалов для экспериментов доктора Скоусена. Шаг второй: эвакуировать остров и убраться отсюда как можно дальше.
Комната затихла. Маркус сел. Предложение оставить остров прозвучало дико – это был их дом, единственная безопасная гавань, потому-то они и поселились здесь с самого начала – но, выходит, что ситуация изменилась? После Войны с Партиалами остров послужил людям убежищем: туда они скрылись от Партиалов, там нашли себе новую жизнь и начали отстаивать ее заново. Но теперь Маркус поразмыслил и понял, что сам по себе остров не означал безопасность.
Раньше люди были в безопасности потому, что Партиалы их игнорировали, а теперь этому пришел конец: по проливу плавают корабли, в тенях прячется Херон, а хитроумная доктор Морган пытается захватить всех людей для опытов. Какой бы иллюзорной ни была безопасность раньше, теперь и эта иллюзия растаяла в воздухе. Не нужно было произносить речей, не нужно было официальных постановлений – Маркус знал: решение принято. Он видел это по лицам собравшихся в комнате. Как только эвакуацию огласили как возможный выход, она стала неизбежной.
Открылась боковая дверь, и Маркус увидел нескольких солдат, что охраняли комнату снаружи. Те отступили в сторону, и вошел крупный мужчина – Дуна Мкеле, сотрудник разведки.
Маркус осознал, что точно не знает, на кого именно работал Мкеле; казалось, тот имел свободный допуск в Сенат и влияние в Армии, но, насколько было известно Маркусу, он не отчитывался ни перед теми, ни перед другими. На чем бы ни основывались их отношения, этого человека Маркус недолюбливал. Его появление почти всегда означало плохие новости.
Мкеле подошел к Сенатору Вульфу и что-то прошептал ему на ухо. Маркус попытался прочитать сообщение по губам или хотя бы сделать какие-нибудь выводы по выражению лиц собеседников, но те повернулись к толпе спинами. Товар слушал с мрачным видом, затем бросил взгляд на группу наблюдающих за ним людей. Он снова повернулся к Вульфу и громким хорошо поставленным голосом произнес, позаботившись, чтобы его слова разнеслись по всей комнате:
– Первая часть всем уже известна. Можно огласить и вторую.
Маркус совершенно отчетливо увидел мрачное выражение, которое пронеслось по лицу Мкеле. Вульф взглядом извинился перед новоприбывшим и повернулся к толпе.
– Похоже, нам придется работать по форсированному графику, – произнес Вульф. – Партиалы сошли на берег Лонг-Айленда в гавани Маунт-Синай приблизительно пять минут назад.
Зал заседаний взорвался шумом разговоров, и Маркус почувствовал, как его живот внезапно ухнул от поглотившего его ужаса. Что означала принесенная Мкеле новость – неужели конец?
