Текст книги "Легенда (СИ)"

Автор книги: Дед Скрипун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– В последнее время ты смотрю, сильно разнообразила меню. – Передернул плечами оборотень. – Кровушкой заинтересовалась? Мясцом парным?

– Глупости. Ни чего я не меняла в своих вкусах. Приходилось глоток другой делать через силу, тут душой кривить не буду. Делала. Но это другое. Тут ритуал. Треба новому богу. Условие у него, губы идола кровью жертвы мазать, и самой пить. Вроде как породниться.

– Слушать тебя противно. – Поморщился оборотень. – Мы с тобой всегда врагами были, но никогда до подобной гадости не скатывались. Жертва богам жизнью мыслящих, созданных ими же, душ. Скажи мне такое раньше, во век бы не поверил.

– Только не строй из себя кролика. – Хмыкнула Сирин. – Сам по уши в крови. И пить ее любишь. Нечего притворяться.

– Я охотник, и те, кого я убиваю или трофей, или враг. Родом так установлено при создании этого мира, что, чтобы жить, надо убить. Но честно это делать, не подлостью и, не обманом. Или ты считаешь, что кролик не убийца? Он тоже травку кушает, а она живая. Тебе ли это не знать?

– Хватит. – Рявкнул Федогран. – Вот, что скажу тебе птичка: «Отпустить приспешников Чернобога с миром, мы не можем». Этот бог наш враг, и поклонники его, также заклятые враги, разрушающие устои общества, и несущие людям страдания и смерть.

– А если я попробую их переубедить, и встать на вашу сторону, это как? Зачтется? – Сощурилась Сирин. – Будет это поводом мне поверить и отпустить?

– Посмотрим. – Неопределенно ответил Федогран. – Это будет зависеть от исхода битвы.

– Развяжи меня. – Гордо вскинула голову женщина-птица.

– Щас. – Засмеялся ехидно Шишок. – Чтобы ты сбежала и предупредила гостей. Ищи дураков в другом месте.

– Подожди Илька. – Остановил Федогран друга, и повернулся к Сирин. – Какие твои гарантии?

– В мою искренность и раскаяние ты не веришь, и это понятно, но что тебе будет стоить сбить меня на взлете, у тебя это неплохо получается. – Поморщилась она. – То есть шансов убежать у меня не будет.

– А что помешает тебе ударить нам в спину? – Усмехнулся Вул.

– Ничего. – Смутилась птица. – Но я этого не сделаю. Просто поверьте.

Желание доверится и сомнения терзали душу, и Федогран задумался. С одной стороны помощь бы не помешала, тем более того, кто знаком с соперником, с его сильными и слабыми сторонами, кто может одним словом, если уж не полностью снять угрозу, то как минимум ее уменьшить. Но где гарантии, кроме собственной ловкости и меткости. Что помешает этой неоднозначной даме, еще раз предать? «Убью, если что». – Решил наконец парень а в слух произнес:

– Хорошо. Поверю. Но не рассчитывай, что получится удрать. При первом же подозрении в тебя полетит не палка, а вот это. – Он поднял полыхнувший меч.

– Я не предам. – Улыбнулась и склонила голову Сирин. – Не хочу, чтобы в будущем мир изменился на столько, что в нем не останется место таким как я. Пусть все останется по-старому. Отныне я на вашей стороне.

Федор снял ремень освободив крылья, и Сирин с блаженным вздохом их расправила, зашуршав перьями.

– Не бойся шишок, хоть мы с тобой и недолюбливаем друг друга, и видим справедливость по-разному, но с этого момента в одной связке.

– Хотелось бы верить… – Пробурчал недовольно на плече тот. – Надеюсь мой брат не ошибся.

– Время покажет. – Сверкнул глазами Вул.

– А я ей верю. – Подошел к птице Бер и провел по перьям ладонью. – Красивая. – Сказал и вдруг резко развернулся к братьям. – Когда драться-то будем? Надоело ждать.

Глава 9 Спор.

– Что-то я не пойму. – Грохнул он посохом о землю. – Ты что же, сменила веру?

Берендей стоял напротив, и сверлил тяжелым черным взглядом Сирин. Он не был высокого роста. Кряжистый, сколько в высоту, столько и в ширину, в плечах мужик, голый по пояс, в кожаных коротких штанах, так, что видны лодыжки, и босой, на такую ногу в магазине размер не подберешь, ступня больше полметра, с грубыми черными, длинными ногтями, загнутыми книзу. Лицо без эмоций, словно у деревянного бесчувственного истукана. Не понять, то ли смеется, то ли злится. – Ну так что скажешь? – Мотнул он головой, закинув на затылок коричневую, неестественного для человека окраса челку. Волосы его, кстати, очень сильно отличались от нормальных, человеческих, это скорее была короткая шерсть животного, покрывавшая все тело, а прическа больше походила на гриву лошади.

– Если ты узнаешь, то, что узнала я, то тоже поменяешь свое мнение. – Проворковала женщина-птица. – Нас обманули.

– Давай поконкретнее, и побыстрее, мне в человеческом облике тяжко.

– Ты что же, не признаешь меня оборотень? – Вышел вперед Вул. Или вид делаешь?

– От чего же не признать. Признаю. Но только ты теперь враг. – Нахмурился гость.

– А когда-то вместе воевали. – Хмыкнул парень. – Я ведь тебе спину прикрывал, того упыря помнишь, что в затылок вцепился? Как я его сорвал, а зубы у тебя в голове остались? Помнишь? Я их потом еще вытаскивал, и мы смеялись вместе сидя у костра в лагере. А как ты меня раненого на себе шестнадцать верст тащил, и байки рассказывал, чтобы я не отключился? Не уж-то все забыл? Не уж-то новый бог предложил тебе столько, что память от жадности стерлась?

– Глупость не говори. – Стал чернее тучи Берендей. – Мне Чернобог глаза открыл на то, что нашим небожителям все равно, что на земле происходит. Безучастные они, плевать им на нас. В пирах да распутстве погрязли, а он часто является.

– Дурак ты, дружище. – Вул подошел к Берендею вплотную, и положив руку тому на плече, заглянул в глаза. – Больны они. Чернобог скрижаль Рода захватил. Умирают наши боги, и мы – нелюди, и духи, все вместе, силы теряем. Не ужели ни чувствуешь, что слабеешь?

– Да, что-то нездоровится мне. – Буркнул в ответ тот и отвел взгляд. – Не уж-то правду говоришь?

– Нездоровится – это ко мне. – Проскрипел противный голос и из леса, отодвинув в сторону еловую ветвь костлявой рукой, вышел на поляну покойник. Самый настоящий, синий с налетом желтизны, покрытый трупными пятнами, на обтягивающей скелет коже, высокий и лысый. Припадая на правую ногу он просеменил к Берендею, ловко проскочив между застывшими от неожиданности Бером и Федограном, едва не растолкав их узкими плечами. – Что тут вообще происходит? Меня на пир пригласили, а жратва с едоками беседы ведет?

– Тут мой бывший друг утверждает, что обманули нас. – Поднял тяжелый взгляд Берендей. – Получается, что поклеп на наших богов навели. Это мне не нравится.

– Глупость какая. – Засмеялся пришелец. – Какой может быть поклеп, когда их действительно давно уже не видел никто. Мир живет сам по себе, а они сами по себе, если вообще живы еще.

– Ты вот, что Трясовица, ответь. Тебя немощь в последнее время не мучает? – В глазах Берендея застыл вопрос.

– Ну ты и спросил. Я сам и есть немощь, тем и живу, хотя и вправду в последнее время что-то в животе тяжко. Но это наверно от голода. Народ мало болеть стал, вот и крутит брюхо. Надеялся тут подхарчиться, на ритуальном жертвоприношении, а тут смотрю восстание жертв. – Пустые, бесцветные глаза, без всякого выражения, пробежали по собравшимся на поляне.

– Это кого, ты немощный, жертвой назвал? – Не выдержал шишок. – Не меня ли с братьями?

– И ты тут, шмакодявка. – Захохотал Трясовица. – Вот Злыдни рады будут. Давно они тебя разыскивают. Ты одной из них нос задолжал. Помнишь?

– Такое забудешь. – Хохотнул Илька и сплюнул. – Вот зачем напомнил? Сейчас стошнит.

Хлопком из неоткуда материализовалось малюсенькое тёмно-серое существо, размером с большого жука, только без крыльев и завертело глазами, на вытянутых ниточках.

– Что случилось. – Попятилось оно к болоту на коротеньких ножках в крохотных лаптях. – Я драться не буду, я не для того сюда прилетел. Я мирный дух. – Длинные, до колен, руки вытянулись вперед словно выставив стену. – Эту кашу сами расхлебывайте, мое место сторона.

– Помолчи Анчутка, не причитай, никто тут пока не дерется, мы просто разговариваем. – Рявкнул на него Берендей. – Лучше скажи: «Как ты себя чувствуешь?».

– Вроде нормально, только в пространстве прыгать плохо получается, словно кто-то за рубаху сзади придерживает. Неприятно, но пока справляюсь. – Почесал тот затылок. – А что...?

– Тааак… – Протянул человек-медведь. – Тут пахнет правдой и ложью одновременно. Сирин, птица умная, ее обмануть сложно, но получается что все же обманули. Вопрос кто? Чернобог, или вы, и что-то мне говорит о том, что небожитель лгун.

– Хозяина нашего.

– Лжецом назвал?

– Не богохульствуй.

Из болта вылезли три полупрозрачных существа с телами в виде яблочного желе, с огромными расплывчатыми головами, без ног и с коротенькими руками без локтей.

– Кого?

– Тут?

– Съесть? –

Говорили они продолжая каждую фразу по очереди, словно были одним единым организмом.

– Пока, как я понял, никого. – Отошел от них подальше Анчутка. – Тут непонятно все, и попахивает неприятностями. Дракой смердит. Не нравится мне это.

– Неприятности.

– Мы.

– Любим.

Троица окончательно выбралась на берег и встала рядышком друг с другом, постреливая с подозрением, жидкими глазами, и вдруг одновременно воскликнула:

– Шишок! Гад! Попался. – И попыталась кинуться вперед, ловить старого врага, но уткнулась в мощную грудь Берендея и его выставленный как шлагбаум посох.

– Стоять. Все прошлые обиды потом. Разберемся для начала.

– Он.

– Нам.

– Нос откусил.

Зашипело странное создание.

– Сказал, опосля разберетесь. Нос у тебя давно вырос, пора бы и забыть.

– Пфф. – Обиделось трио, и одновременно отвернулось.

– Вот, что я скажу. – Вышел вперед Федогран. – Мы готовы все забыть, даже то, что нас тут чуть не сожрали, тем более, что всех вас жестко обманули. Мир в котором мы живем, меняется, вы все этому свидетели, ведь с каждым днем приходится все труднее и труднее. Кто-то чувствует слабость, кто-то колдует с трудом, а кто-то просто чувствует себя не в своей тарелке, и вина в этом – Чернобога. Он сыграл на ваших желаниях, обратил внимание на бездеятельность старых богов, предложил что-то такое, о чем вы мечтали, задурил, запутал, но это все обман. Когда он расправится с потомками Рода, он примется за вас и уничтожит.

Он хочет остаться один, единственным властелином мира, вы ему не нужны, вы лишь инструмент, который после будет только мешать. Я был в будущем, видел все собственными глазами. Там вас нет. Люди вас забыли, вы стали детскими сказками-страшилками.

Подумайте духи. Прежняя вражда, это детские забавы по сравнению с тем, что вам предстоит. Объединитесь. Забудьте то, что было, или погибните.

– Не верим. – Обернулись одновременно злыдни. – Ты врешь. Чернобог дал нам возможность наслаждаться страхами без ограничений и тупых условностей, он выполнил, то, что пообещал, а Морена ставила рамки, за которые было нельзя заступать. И еще… – Они блеснули каплями скользкой росы в глазах. – Мы бессмертны. Слабое недомогание это мелочь, которая быстро пройдет. Высший объяснил, что это связано с уходом старых богов и его приходом в мир прави.

– Вот же тупицы. – Шишок заполыхал праведным гневом. – В прошлый раз ведь тоже подрались из-за вашего упрямства, а ведь я оказался прав. Не сунулись бы к дочери кузнеца, не выкинули бы вас волхвы из леса, и не скитались бы вы сейчас по болотам.

– Врешь. Это ты наябедничал Стрибогу. – Злыдни приподнялись над землей, и ручейки воды потекли снизу в траву, став своеобразной опорой. Три желеобразных амебы внезапно обнялись, став единым целым, только уже плотным как камень телом с круглой головой, мускулистыми длинными руками и вихрями пыли, вместо ног. – Ты ответишь мне за все. – Новообразовавшийся монстр бросился в атаку, откинув Берендея в сторону, словно тот ничего не весил. – Убью.

– На этот раз, я отгрызу тебе ухо, тварь. – Прыгнул на встречу Илька.

Нешуточная драка разгорелась не на шутку. Ловкий и быстрый шишок уворачивался от не менее быстрых пальцев Злыдня, пытаясь впиться тому зубами в зеленоватую щеку, но у него ничего не получалось, в ответ же соперник, никак не мог ухватиться за стремительного противника и раздавить как букашку.

Все замерли от столь неожиданного продолжения почти мирного разговора. Никто не вмешивался, и ждал, сверкая глазами и ожидая нападения от других. Никто никому не верил. Напряжение физически ощущалось плавающим в сгустившимся воздухе. Одно неверное действие, и все схлестнуться в драке, все – против всех.

– И чего? – Прошептал Бер. – Так и будем смотреть, или переломаем кости Злыдню, и поможем другу?

– Не стоит. – Вул заговорил не отрывая глаз от бушующей драки. – Илька справится. Это у них уже не в первый раз. Если мы вмешаемся, то начнется бойня. Да и шишок будет недоволен тем, что ему помешали.

Неизвестно чем бы это все закончилось, но вмешался тот, кому было наплевать на старые обиды, мнения других, и то, что может последовать далее.

Видеть превращение человека в медведя, зрелище не для слабонервных, оно сопровождается хрустом костей, диким ревом боли, перемешанным с яростью в жуткий коктейль.

Быстро растущая густая как войлок шерсть, стремительно покрывает тело. Руки и ноги трансформируются в лапы, и на них вытягиваются черные длинные когти. Формируется голова с клыкастой жуткой пастью, старая расплывается и лепится неведомым скульптором, как из пластилина новая. Все это происходит хоть и плавно, но быстро. И завораживает неискушенный взгляд.

Медведь прыгнул и встал на задние лапы нависнув над дерущимися духами. Принюхался и взревел, да так, что посыпались иголки с елок. Два раза махнул когтями, и два тела, куклами разлетелись в противоположные стороны, покатившись по траве.

– Ты сдурел, Берендей? – Затряс головой сидящий в траве, вытянув ноги шишок, чуть голову не оторвал.

– Я тебя почти поймал крысеныш. – Пытался сконцентрировать на Ильке плавающие в состоянии сотрясения глаза Злыдень.

– Молись своему черному уроду, что мне помешали, я почти добрался до твоего уха. – Огрызнулся шишок.

Медведь рявкнул, предупреждая, что шутки закончились. Внимательно посмотрел, сначала на одного, потом на другого, оценивая, поняли ли его и перекинулся в человека. Ловко подцепил ногой посох, подкинул его ступней, перехватив руками, и оперся.

– Успокоились? – Окинул он собравшихся на поляне тяжелым взором. – Продолжим разговор.

Игра в верю, не верю – затянулась до полуночи. Одни защищали старых богов и отстаивали существующий миропорядок, другие сводили к тому, что новое – это хорошо, и давно пора менять правила.

Названые братья отстаивали старое, а вот за новое больше всего стояли Злыдни, вновь ставшие троицей, и упирающийся упрямством Трясовица. Сирин, поддерживала Федограна, а Анчутка и Берендей сомневались, метаясь от одного мнения к другому. Единственное, что радовало, никто не кидался больше в драку, ограничиваясь руганью, частенько скатываясь к оскорблениям.

– Где это я? Что тут происходит? – Очнулся наконец Хоквуд, и сел выпучив глаза. – Вы кто?

– Беседуем. – Буркнул ему шишок. – Присоединяйся.

– Где мои доспехи? Кто их снял? – Закрутил головой рыцарь.

– Вон валяются. – Кивнул Илька. – Не сообразили мы, как их на тебя напяливать, уж извини, и вообще, спасибо скажи что надели на тебя то, что одето, могли бы и голым оставить. Сверкал бы сейчас тут непотребством. Садись и слушай, не мешай.

– А я вам говорю, что не будет вас в будущем, исчезните. И не спрашивайте больше, как это случится, я не знаю. Не дошли сведения. Нет там больше ни вас, ни привычных богов. Другие пришли им на замену, вот только никто их тоже не видит. Тоже только одни легенды об их деяниях остались в памяти людей.

– Почему ты решил, что это из-за Чернобога? – Анчутка недоверчиво посмотрел на богатыря. – Может это из-за Перуна?

– А ты подумай? – Встрял в разговор Вул. – Тысячелетиями мы жили старым укладом, и все было хорошо. Я не помню, чтобы кто-то из кромочников болел насморком, а тут все сразу начали чувствовать недомогание. Приток силы из скрижали Рода, больше не поступает в мир. Вот в чем тут дело.

– Кто?

– Это?

– Подтвердит? – Злыдни по очереди посмотрели на волколака.

– Того, кто мог это подтвердить, Федогран убил недавно, а другой с горы Аргоран не слазит. Вход в пещеру охраняет. – Пробурчал шишок. – Нет у нас видаков.

– Так это ты убил Кацикина? – Берендей с уважением посмотрел на парня. – Силен. Он же бессмертный. Как тебе это удалось?

– Застрелил. – Пожал плечами Федогран, словно ничего особенного не произошло.

– Прямо в лоб ему стрелу вогнал. – Бер даже привстал и рукой ткнул себя в голову. – Прямо сюда. Одним выстрелом. Я потом тот лук натянуть попробовал, у меня не получилось.

– Слабак. – Хмыкнул Берендей. – Можно посмотреть? – Повернулся он к Федограну.

– Можно. – Тот скинул со спины лук, с которым не расставался. – Бери.

Мышцы налились узлами, жилы вылезли синими нитями из кожи человека-медведя, но тетива даже не дрогнула.

– Это, что же за оружие такое? – Смахнул тот капли пота с мокрого лба. – Где ты его взял?

– Мокошь подарила. – Богатырь вновь закинул лук за спину.

– Ты видел богиню? – Округлились глаза Берендея.

– И ее, и Перуна, и Марену, и даже Ярило. – Кивнул богатырь.

– Так что же ты молчал? – Вскочил человек-медведь. – Это же все меняет. Значит боги еще помнят о нас и спускаются на землю. – А ты говоришь им дела нет. – Хлопнул он одного из злыдней по плечу. Все… Я за старую веру. Пусть и дальше Перун в небесах молниями громыхает. Я, служить вралю не буду. Не достоин он.

– А я всегда был против кровавых жертвоприношений. Требы надо хлебом нести. Я тоже больше вруну служить не хочу, не по совести это. Неправильно. – Закивал Анчутка.

– Мы.

– Будем.

– Думать. – Злыдни поднялись.

– Мы.

– Уходим.

– Размышлять.

– Проваливай, и больше мне на пути не попадайся, ухо отгрызу. – Не мог не прокомментировать шишок.

Три сгустка слизи посмотрели на его, как на пустое место и молча нырнули одновременно в болото.

– Да…уж… – Проследил за ними Трясовица. – Это действительно многое меняет. Меня ведь практически убедили, что боги мертвы, и начинается передел мира… Оказывается это ложь. Думаю, что я вернусь к старой вере. Не хочется быть в конце пути обманутым.

Ночь полностью вступила в свои права. Это заметили только тогда, когда наконец стихли споры. Месяц плыл в темных перьях облаков, словно черной, ажурной вуалью прикрывающих неестественно яркие, крупные звезды. Где-то ухал филин, квакали лягушки. Спать не хотелось, все сидели молча в темноте и думали, каждый о своем.

Все обошлось без драки, чему не очень-то был рад Бер, но тактично лишь морщил лоб, и молчал. Сирин укрылась крыльями и о чем-то сама с собой разговаривала, превратившись в черный сугроб в темноте. Берендей задумчиво поглядывал на Федограна, видимо не решаясь задать мучающий его какой-то вопрос, а тот откинулся на спину и смотрел в небо. Наконец-то можно расслабиться. Вул также смотрел, не отрываясь, на тонкий серп месяца, погрузившись в себя. Анчутка кидал камешки в воду, целясь в отражения звезд, а рядом, обхватив колени руками, раскачивался в раздумье Трясовица.

– А я ведь то же служу Чернобогу. – Внезапно произнес задумчиво Хоквуд. – У нас в стране все ему служат. Так принято. Наверно поэтому у нас слуги напоминают рабов. Не хочу так больше. Не хочу крови на алтаре. Не хочу возвращаться. Как думаешь, Федогран, меня Сослав на службу возьмет? Я хороший воин.

– Возьмет. – Кивнул богатырь. – Он умный человек и мудрый правитель. – Давайте спать. День выдался суетливый и трудный. Завтра назад поедем.

Глава 10 И снова Чащун.

Утро, несмотря на бытующее мнение, что оно не может быть добрым, оно было прекрасным даже несмотря на то, что приходилось спать на голой земле, укрывшись одним предрассветным туманом, и положив голову на кулак.

Федогран улыбнулся, приоткрыв глаза. Сквозь щелочки ресниц был виден горизонт. Ну и что, что он наливался заревом на фоне бесконечного, топкого болота? Плевать, все равно красиво. Краешек дневного светила потихонечку выплывал из отчерченной ниточки востока, разгоняя сумрак и гоня прочь подрагивающие в испарениях клочки белесого, подкрашенного розовым восходом тумана. Солнце, не торопясь занимало свое законное место на небосклоне, наливаясь жаром, и наполняя светом день.

Парень потянулся, открыл глаза, приподнялся и вздрогнул. Прямо перед ним, на корточках сидел Берендей, и в упор, молча, смотрел ему в глаза.

– Ты чего не спишь? – первое, что пришло на ум, спросил Федогран.

– Не умею. – Странное выражение у человека-медведя на лице, полное отсутствие мимики. То ли сейчас поздоровается, тот ли ударит, непонятно, и голос отрешенный, говорит, как неживой.

– Это как? – Удивился парень.

– Не сплю никогда. Таким боги создали, что бы за порядком в лесу следил, а не валялся под кустом отдыхая. – Он опустился рядом, и сел в траву поджав под себя ноги. – Скажи мне богатырь: «Какая она?».

– Кто? – Не понял тот вопроса.

– Богиня земли. Матушка Мокошь?.. Красивая?..

– Она очень добрая. – Задумался Федогран, пытаясь вспомнить знакомое лицо, но не смог. – Это наверно прозвучит глупо, но она выглядит как все женщины сразу, и как мать, и как жена, и как сестра и как дочь. Блондинка, брюнетка, рыжая… Худая и полная. Тяжело объяснить. Наверно так выглядит сама любовь. Ты чувствуешь ее, видишь, а описать не можешь. Нет подходящих слов.

– Понимаю. – Кивнул Берендей. – Я вот Чернобога тоже описать не смогу, хотя и видел его, вот так, как тебя. Наверно нельзя описать словами ложь, злобу и подлость. Боги, они как чувства, трудно представить физический образ, невозможно нарисовать словами.

Федогран пожал плечами не зная, что на это ответить. Странное создание, этот Берендей. Угрюмый, замкнутый, себе на уме, с ничего не выражающим лицом, а на самом деле?.. А не понять его, что на самом деле. То ли человек со звериной душой, то ли зверь с человеческой. Сложная личность, однако вызывающая уважение.

– Я вот еще что хотел спросить? – Посмотрел в глаза медведь. – Как ты смог лук натянуть?

– Меня благословила Мокошь. – Вновь пожал плечами Федогран. – После этого было нетрудно, он и сейчас меня слушается, только вот стрел для него нет. Простые не выдерживают, в пыль превращаются сразу после выстрела.

Медведь кивнул, принимая ответ и отвернулся.

– В общем так… – Заговорил он в землю, не поднимая головы и растягивая слова. – Больше в этом лесу, вас никто не тронет. С Злыднями я разберусь сам. Езжайте домой, смело. Тут больше влияния Чернобога не будет. Хватит невинной крови и лжи. – Он встал, расправив плечи. – Я ухожу. Анчутка с Трясовицей уже убежали, не стали ждать, когда вы проснетесь, леший очнулся и пытается удрать, веревки грызет, присмотри если нужен, но мой совет: «Припугни, но не убивай». Он запутавшийся дурак, но не подлец, смерти не заслуживает, отпусти с миром. Теперь отдыхайте и ничего не бойтесь.

Берендей ушел. Беззвучно прошел по поляне, как приведение, и также тихо, растворился в ельнике. Ни звука, ни хруста веток, ни шороха прелой хвои под ногами тяжелого тела, так ведет себя ртуть из разбитого градусника, растекаясь по полу.

Федогран проводил его взглядом и поднялся. Пора. Копошившийся до этого леший замер, в ожидании. Парень подошел, и присел рядом, молчаливо рассматривая заволновавшегося лесного духа.

– Убьешь? – Кромочник стал похож на провинившегося котенка, и богатырь невольно улыбнулся. – Не надо, я ведь добрый, просто пошутить люблю. Да и пострадал я вместе с вами, меня ведь то же связали, и Лихо сожрать хотел. Отпустил бы ты меня богатырь. Я непременно исправлюсь. Обещаю.

Федогран молчал и угрюмо сверлил взглядом, на силу сдерживая смех, на столько комично выглядел лесной дух, но свою роль разгневанного злодея решил доиграть до конца.

– Ну чего ты молчишь. Скажи, хоть что-нибудь. – Едва не заплакал тот.

Парень еще немного выдержал паузу, а когда заговорил, леший покрылся испариной, на столько зло прозвучал голос:

– Твоего брата Лешака, кикимора отпустила на все четыре стороны. Знаешь, что это такое? Не отвечай, по твоей кислой физиономии вижу, что знаешь. Ну так вот, думаю я, что с тобой надо поступить так же. Колдовать я не умею, поэтому делить буду мечом.

– Интересная мысль. – На плече вскарабкался шишок. – Только тут есть одна загвоздка. У Евеи части сами на четыре стороны побежали, а нам придется раскидывать. – Он сел и задумался. – Далеко не получится.

– Зачем раскидывать! Не надо раскидывать! – Засуетился леший.

– Не мельтеши. – Рыкнул на него Федогран. – Никто тебя раскидывать не будет, не беспокойся, просто разделим на четыре части, а дальше сам как-нибудь.

– Как же я сам, ежели разделите, я же умру? – Выпучил глаза пленник.

– А наше какое дело? – Злобно улыбнулся в ответ Илька. – Сказано сам, значит сам.

– Пощадите… – Заскулил лесной дух и заворочался, пытаясь освободится от веревок.

– Пощадить. – Сделал вид, что задумался Федогран. -А, где гарантия, что ты опять кого-нибудь на смерть не отправишь?

– Чем хочешь поклянусь. Не бывать такому более! – Воскликнул с горячностью Леший.

– Что-то я сомневаюсь. – Почесал затылок Илька.

– Мне кажется, что на первый раз можно поверить. – Федогран задумчиво посмотрел на лешего.

– Тебе, конечно, решать, но я бы не советовал отпускать. – Поморщился шишок. – Что-то я ему не верю.

– Думаешь? – Богатырь неторопливо вытащил из ножен меч.

– Ага. – Илька внимательно следил за действиями друга, ожидая, что будет дальше. Не менее внимательно наблюдал и Леший, напрягшийся как струна, и выпучивший глаза.

– Хох! – Выдохнул Федогран и клинок, взлетев, опустился вниз.

Пленник зажмурился, ожидая смерти, но ее не последовало, веревки ослабли и осыпались в траву. Ужас на столько сковал тело духа, что тот не смел открыть глаз, и только постанывал, содрогаясь всем телом.

– Еще раз поймаю на подобном, пощады не жди. – Прозвучал грозный голос богатыря. – Все. Свободен. Проваливай.

В Уйшгород возвращались в приподнятом настроении. Все живы, здоровы, даже не поцарапаны. Голодные только. Но зато лес избавили от влияния Чернобога. Это многого стоит. Провожающая их с поляны, на берегу болота Сирин, предложила спеть на дорожку, но под дружный смех друзья отказались.

Ехали, перекидывались шутками периодически перебивая Вула, едкими комментариями, рассказывающего, как они оказались в плену:

– Когда шишок предложил съездить в столицу, мы не раздумывали ни сколько. Да и чего тут думать? Другу поможем, да и сами развлечемся. Спросились у воеводы разрешения, да и в путь отправились. Брат мой, Вольх, со стаей, с нами пошел. Сказал до развилки в горы проводит, да в сторону уйдет.

«Что-то туда меня тянет. Душа не на месте». – Прокомментировал он расставание. Ну да вольному воля. Он никому присяги не давал. Свободен как ветер. Остатки стаи с ним ушли, а мы дальше поехали.

На месте тропинке той, что в сторону болта сворачивала, нас словно заколдовали. Это уже потом понятно стало, что – то дела Лешего, а тогда мы как по тракту к топи поехали, даже не заметили, что свернули, и что дорога другая стала. Очнулись только когда кони по воде копытами забулькали. Да что толку, что очнулись. Уже поздно было. Сирин уже песню запела. Мы как куклы из седел повыпали. Сильная она, конечно, колдунья, тут спору нет. Ну а дальше ты знаешь. Сам нас будил. Вот и вся история. Сглупили мы. – Вздохнул он и замолчал.

– Зато выспались на славу. – Закончил рассказ шишок и заржал. Что с него взять. На то он и создан был Стрибогом, чтобы не скучать, а радовать, не умеет быть серьезным этот неунывающий дух.

Князь встретил их тепло и тут же усадил за накрытый стол. Блюда подавал бывший слуга Хоквуда. Теперь его было не узнать. Куда делся заискивающий взгляд и сгорбленная спина? Прошло-то всего несколько дней, а уже не узнать. Вот на сколько расправляет плечи свобода да уважение. Гордый, сверкающий счастьем в глазах толстячек, ходил с достоинством, неторопливо и вальяжно расставляя угощения, изредка поглядывая на Сослава с благодарностью, а тот слушал рассказ путешественников о приключениях и кивал головой.

Беседа текла неторопливо, но довольно эмоционально. Князю особенно нравилось, как Федогран сбил с дерева Сирин, и он несколько раз просил повторить историю. Радовался тому, что лес избавили от Лиха, очень уж эта тварь донимала местных крестьян, не давала житья, а также тому, что Берендей вновь на стороне старых богов. Только вот то, что отпустили Лешего, расстроило Сослава. Слишком уж шкодливый дух, вроде и вреда от него немного, но и хорошего мало. Когда от проделок хулигана заблудишься меж трех берез, не до смеха, тут убить хочется. Ну да что теперь говорить. Отпустили так, отпустили. Тем более, что он пакостить прекратить, пообещал.

Для отдыха друзьям отвели комнаты в княжеском тереме. Как не смеялись друзья, что под колыбельную Сирин выспались на пять лет вперед, но усталость взяла свое, уснули быстро и проспали долго.

Задерживаться в столице не стали, дома жены ждут, волнуются, пора и честь в гостях знать. В путь отправились на следующий день. Хоквуда Сослав, при себе оставил, в дружину определил, ратником, правда с условием, что он свои железки кузнецу отдаст, на переплавку, а сам оденется нормально, в доспехи достойные воина, а не пугала. Тот согласился, кочевряжится не стал, сбегал в кузню, и преобразился. Теперь выглядел по-другому. «Истинный богатырь, а не консервная банка». – Прокомментировал его изменение Федогран, правда никто не понял, что такое «консервная банка», но он объяснять не стал, махнул рукой и рассмеялся.

Дорога домой она всегда приятная, хотя и долгая, возвращаться туда, где тебя ждут всегда занимает больше времени чем уезжать, вот вроде и расстояние одинаковое, а время словно резиновый жгут растягивается, не дождаться, сгорая от нетерпения. Числобоговы шутки. Его работа.

Лес на удивление изменился. Это чувствовалось во всем. Птицы пели радостнее, даже кукушка отсчитывала время веселее, длиннее отмеряя жизнь, листья и трава зеленее, словно они напитались счастьем, и спешат им поделиться с путниками. Даже камешки на дороге, не досаждали копытам коней хрустом – отскакивали в сторону. Ветер, напитанный солнечными лучами, ласкал кожу, нежными ладонями. Вот что значит зло изгнали. Легкий и приятный оказался путь назад.

В Новгоре их встретили новостью, что пришел Чащун, и ждет у воеводы в доме. «Подождет», – решили братья, старших, конечно, уважать надо, но и жен своих обижать не гоже. Не убегут дела, да заботы, они не радость, не скоротечны. С дороги надо сначала любимых обнять, да расцеловать, встречи порадоваться, а потом уж новыми неприятностями озаботиться. А с чем еще мог старый лесной дух в гости прийти как не сними? Обождет, не обидится, он, конечно, дядька нетерпеливый, но умный. Сообразит, что да к чему.