Текст книги "Легенда (СИ)"

Автор книги: Дед Скрипун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Ну тогда сиди и скули от безысходности, и смотри как дохнет стадо. – Рявкнул на него шишок. – Одумайся, болван. Какое сейчас следование устоям, когда сам мир рушиться? На кону жизнь не только твоя, а всего твоего племени, всего того, что ты любишь.

– Ну я предложил. – Пожал плечами медведь. – Решать-то все равно вам, а я готов помочь.

– Наглецы. – Хмыкнул Даг. – Но вы правы, надо подумать.

Зал накрыла тягостная тишина. Вождь застыл, сморщив лоб и прикрыв глаза. Эмоции бегали по лицу, то согласием, то сомнением, а то и полным отрицанием искривляя глубокие морщины. Остальные замерли в ожидании. Никто уже ни ел и не пил, все смотрели на принимающего решение вождя и не смели ему мешать. Сейчас решалось многое. От того, сможет ли он преодолеть в себе закостенелые, вбитые на уровне подсознания древние, где-то глупые своим невежеством устои, и принять что-то новое, или нет, зависела судьба всего предприятия и даже сама жизнь.

Время тянулось, как всегда, медленно. Нервы на пределе. Нет ничего хуже, чем ждать, и мучиться неизвестностью. Наконец Даг вздрогнул, словно очнувшись от кошмарного сна, открыл глаза и задумчиво окинул взором собравшихся.

– Я много думал. – Заговорил он хриплым усталым голосом. – Сомнения грызли мне душу, тогда я обратился к предкам, и они тоже не могли прийти к согласию, разделившись на за и против. Спор был жестким. Тогда мы вместе обратились к духу гор, но тот не ответил. Это страшно, когда молчат боги. Это неправильно. Так не должно быть. Если ради их возвращения, надо зажечь огонь, а потом пойти на смерть, то не надо противиться переменам. Предки согласились на изменения, от ныне огонь будет зажигаться в племени в случаях смертельной опасности. Это их воля и моя. Так стало и так будет от ныне и до скончания веков.

Вздох облегчения прокатился по залу. Как груз с плеч скинули братья. Появилась надежда, и теперь все зависело от Бера. Вот тут снова появились сомнения. Слишком уж мало походил этот увалень на лекаря, а уж нем более на волхва. Сможет ли? Справиться? Мамонты все же не коровы.

Костер ярко пылал на поляне, над ним на треноге висел булькающий медом и зернами пшеницы котелок, а вокруг расположилось восхищенно пожирающее взглядами священнодействие племя странных созданий, больше похожих на обезьян, чем на людей.

– Лихоманка. – Вынес вердикт Бер, оглядев вздувшийся живот первого мамонта. – Вылечим. У коровы моего батьки такая же напасть случилась. Сейчас варево сготовится, и под заговор мы им на пузо медку капнем. Не любят эти пакостники болезные, что там поселились, мед с заговором. Ну а вы уж не зевайте, хватайте их и в котелок суйте, пусть варятся. Тут главное успеть, что бы не разбежались, да в здоровую скотину не нырнули.

– Шла русалка лесной дорожкой, оцарапала нежну ножку, а из ранки той да не кровь-руда, а из ранки той да чиста вода. – Заголосил медведь и пошел обходить вокруг мамонтов, капая им на шерсть слезы меда. – Да чиста вода, та ручьем текла, да по всей земле та вода прошла. Да на остров тот, да на тот Буян, на Буяне том да высок курган. На кургане том камень-алатырь лежит во всю ширь. Не поднять его, не свернуть его, пока род людской на земле живет. Как под камень тот утекла вода, а за ней болезнь навсегда. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!

– Мать честная. – Воскликнул он едва, дочитал заклинание. – Да от коль вас тут столько набралось. Да ловите же вы их скорей лентяи, чего расселись, не упустите. – Замахал он руками застывшим от неожиданного появления маленьких, скользких как слизни, зеленых существ, выпрыгивающих из животных, и кидающихся удирать. – Ах ты пакость-то какая. – Схватил он первого и запихнул в котелок. – Не зевай парни.

– Это же Кехайи! – Взревел голос Ацамаза. – Лови заразу, не дай уйти.

Суета, крики, сутолока наполнили поляну. Все посрывлись с мест и принялись ловить мечущихся под ногами существ, и пихать их в котелок Бера.

Глава 24 Как лечить?

– Ну-ка немедленно отпустите моих слуг! – Вы видели когда-нибудь разъяренную бабушку – одуванчик в ярости. Не советую. Иногда за скромной богобоязненной внешностью скрывается монстр. Вот и сейчас сама ненависть неслась в сторону ловящих Кехай людей, потрясая кривой клюкой и сверкая синими глазами в зрачках которых метались молнии, готовые сорваться и испепелить каждого, кто встанет на пути.

Маленькая сгорбленная, в сбившемся набок голубеньком, чистеньком, в мелкий горошек платочке, из-под которого выглядывали аккуратно причёсанные седые волосы. Синее, просторное платье с белой вышивкой замысловатого орнамента, подпоясанное черным пояском, порхало над травой, показывая попеременно мелькающие красные башмаки.

– Ты еще кто такая? – Разгоряченный Бер преградил ей дорогу. – Чего надо?

– Я Аджу. – Прострелила она парня огненным взглядом, возмущенно запыхтев аккуратным носиком-пуговкой и надув пухлые губки. – Не становись у меня на пути. – Она вытянула маленькую ладошку, попытавшись ткнуть ей в грудь богатыря.

– Берегись!!! – В медведя врезался Ацамаз и сбив его с ног покатился с ним в обнимку по склону, в сторону от захохотавшей бабки.

– То-то. Ну-ка быстро отпустите моих слуг. – Хмыкнула бабка, проследив скошенным, прищуренным в ехидстве взглядом, как покатились по земле богатыри.

– Слушай, ты, Карга старая. – Разозлился Илька. – Шла бы ты отсюда по-хорошему, или я тебе твой аккуратный носик сравняю с пухлыми щеками. У меня это быстро, два раза просить не придется.

– А ты попробуй крысеныш. – Бабка выставила вперед клюку, приняв боевую стойку, расставив и слегка согнув ноги в коленях, никак не вяжущуюся с ее богобоязненной внешностью. Настроена она была решительно, явно готова к драке, и уверена в победе.

– Подожди. – Успокоил названого брата Федогран. Тут явно было что-то не так. Особенно настораживало поведение Ацамаза. Не просто так он оттолкнул Бера, видимо что-то знал. Надо быть поаккуратнее и не торопиться. – Твои слуги едва не погубили стадо мамонтов. – Парень вышел вперед, оставив за спиной мгновенно прекративших, при появлении старухи, поимку Кехай товарищей, став своеобразным щитом между ними и гостьей.

– Я в своем праве. – Сверкнула гневом в глазах Аджу.

– Право безнаказанно убивать не существует. Ты что-то не так понимаешь. – Насупился богатырь.

– Это не просто бабка, это дух болезней. – Поднявшийся и оттолкнувший попытавшегося возмутиться, мгновенно вскипевшего гневом, от странного поведения товарища, медведя, в сторону Ацамаз, подбежал и торопливо зашептал на ухо Федограну. – Ни в коем случае не дай прикоснутся ей к тебе. Поселит в тело заразу и сгниешь заживо. Она уже много кого сгубила.

– Существует такое право… – старуха еще сильнее сжала клюку, – и это право мое, никто не смеет мне возражать. Времена, когда мои желания сдерживали боги, прошло. Эти любители жизни сдохли, там, у себя на небесах. Теперь новые порядки. Чернобог мудр, говоря, что каждый может взять столько, сколько позволяет ему сила. Моя же сила безгранична, и потому я могу взять все, что хочу. Так вот, я хочу этих мамонтов, и никто не сможет мне помешать. – Она ткнула палкой в сторону стада. – Уходите и останетесь живы. – Внезапно она перестала хмуриться и захохотала, добавив: – Пока живы.

– Дура баба. – Вступил в разговор шишок. – Тебя твой Чернобог попользует, как доступную девку, и сожрет на завтрак, без хлеба. Ни ужели ты не чувствуешь, что уже лишилась части сил. Ты погибнешь вместе со старыми устоями. Лживому богу не нужны такие как мы.

– Дурак – это ты. С приходом нового бога я не чего-то там лишилась, а расцвела как никогда, набрала новых слуг и добавила новых возможностей. Я отныне непобедима. Уйдите с дороги.

– Значит, говоришь, расцвела? – Задумчиво растягивая слова произнес Федогран.

Зачем он тянул время богатырь и сам не понимал. Видимо тут дело в интуиции. Надо и все тут. Он видел, как поднялся Бер,как побежал куда-то назад. Слышал торопливое шептание за спиной, но не оборачивался, ожидая нападения, в такие моменты отвлекаться нельзя, нужна полная концентрация, иначе смерть.

– Слушай, цветочек ты наш скукоженный. – Угрюмый Илька сверлил старуху глазами. – Шла бы ты отсюда подобру – по здорову. Мы хоть люди и добрые, но можем и огорчить ненароком. Не испытывай наше терпение.

– Меня уже начинает раздражать ваше упрямство, – Аджу сощурилась и из ее глаз заструился черный смрадный туман. Спускаясь к земле, он, извиваясь и пузырясь, потек к ногам Федограна, – даю вам десять ударов сердца на принятие решения. Или вы уйдете, или я вас всех убью.

– Десять! – Нагло хмыкнул Илька, закончив не начавшийся счет. – Чего тянуть. Начинай. Убивай.

Время тут же взорвалось и понеслось фрагментарными мгновениями вскипевшей схватки. Федогран резко опустил щит вниз, воткнув в траву, закрыв проход туману к ногам. Тот попытался влезть по взвывшему от боли Никто, но полыхнувший в руках героя меч, огненным смерчем разрезал его, отделив заползающую часть, которая тут же материализовалась, приобретя форму змеиной головы, и покатилась в сторону, брызжа зеленым ядом с оголенных клыков.

Бабка прыгнула вперед, поджав ноги и замахнувшись клюкай для удара, но врезалась в мгновенно поднятый щит, и отлетела, отброшенная ударом, вслед за головой змеи. Но она была опытный и ловкий воин, и потому, кувыркнувшись через голову, подпрыгнула, и встала вновь в боевую стойку, приготовившись для атаки. Туман сразу рассеялся, оголив почерневшую и покрывшуюся белесой плесенью траву.

Илька соскочил с плеча и взлетел на лицо старухи, вцепившись ей зубами в нос. Визг боли, пронзительный и противный, оглушил всех, заставив зажать уши.

– Ловите дальше Кехай. – Взревел команду Федогран и обернулся.

Богатырь увидел, что все Агач-киши, кинулись исполнять команду, и только Бер, с кипящим котелком в руках, побежал к воющей, молотящей себя по лицу старухе, и залитому ее кровью, беснующемуся шишку.

– В сторону брат, выкрикнул медведь, готовясь выплеснуть содержимое на бабку, но тут, один из Кехай, кинулся ему под ноги, и увалень, споткнувшись и не удержавшись, упал и покатился по земле в сторону остановившейся схватки.

Шишок выполнивший требование брата, отпрыгнул в сторону, но не расслабился, а увидев, что у Бера ничего не получилось, хотел было вновь броситься ведьме в лицо, но уже было поздно. Старуха исчезла. Растворилась в сгустившимся на миг воздухе прозрачным маревом.

– Сбежала гадина, – Сплюнул он сгусток крови с куском плоти ведьмы. – Что же ты так неаккуратно, брат. Под ноги смотреть надо. Так и голову свернуть можно.

– Как ты себя чувствуешь? – К отплевывающемуся Ильке подошел обеспокоенный Ацамаз.

– Хочется с кем нибудь подраться, а не с кем. – Хмыкнул шишок. – Горло немного першит, кровь у этой гадины едкая. – Вновь сплюнул тот.

– Вот о чем ты думал. – Сокрушенно закачал головой музыкант. – Я же не зря Бера в сторону от старухи отталкивал, а ты сам на нее прыгнул. Спаси тебя Дела.

– Что такое. – Илька не на шутку заволновался.

– Болезнь она в тебя подселила. – Вздохнул Ацамаз. – Теперь и не знаю, как быть. Не лечиться эта зараза. Дней десять и конец.

– Обрадовал. – Нахмурился шишок. – Я подохнуть в бою мечтал, а не в лихорадке на постели… И что теперь? Ничего нельзя поделать?

– Вот дрянная старуха. – Сквозь наступившую после слов Ацамаза тишину прислушивающихся к страшному разговору всех собравшихся на поляне, донесся голос Бера. – Драться не смогла, сбежала, но все же плюнула в лицо. До чего же противно, и жжет, словно крапивой отхлестали.

Братья и Агач-киши обернулись на голос. Медведь стоял полу согнувшись, стирал с лица зеленые слюни старухи, и брезгливо стряхивал на землю тягучие капли, которые с шипением прожигали, мерцающими искрами, землю.

– И в тебя попала. – Сокрушенно вздохнул Ацамаз.

– Хватит причитать. – Рявкнул Федогран. – Есть возможность их вылечить? Говори, как есть, ничего не скрывай.

– В них поселился двойник Аджу. Теперь будет грызть изнутри, забирая силы. Кожа начнет покрываться черными пятнами, а дышать будет все сложнее и сложнее, пока окончательно не зарастет болезнью горло. Только один знахарь может прогнать ведьму из тела, это Амирдовлат, но его уже много лет никто не видел. Как пришел новый бог в эти земли, так и исчез великий врачеватель.

– Сколько у нас есть времени, и кто может знать, или догадываться где следует искать вашего знаменитого знахаря? – Федогран стал серьезен и на удивление спокоен. В такие минуты, когда у простого человека в душе поселялась паника, он концентрировался.

– Дней десять, – пожал плечами музыкант, – а где искать...? – Он задумался. – Думаю надо Ешпора и Руймон спросить. Они одни из немногих духов, что после бедствия на наших землях остались. Как не им знать тайное.

– Быстро собираемся в дорогу. – Рявкнул, приказав Федогран. – Пойдем без остановок. Время дорого, и его у нас мало.

К пещере подъехали, едва не падая от усталости со спотыкающихся лошадей. Путь, который занял у них до этого два дня, они преодолели за один.

На телах Бера и Ильки появились первые черные пятна, дыхание стало хриплым и натужным, глаза покраснели и открылся кашель.

– Черная смерть. – Выдохнула Руймон, едва братья показались в пещере. – Как же вы так-то. Где вы эту заразу Аджу встретить умудрились. Вы же на переговоры с Агач– киши поехали…?

– Вот и договорились, – пробурчал шишок, – мамонтов вылечили, а сами заразились.

– Вот так дела. – Нахмурился и отвел глаза Ешпор. – Мне жаль вас ребята, но впору подумать о том, что вы оставите в этом мире после себя, переселяясь к предкам. Недолго вам осталось.

– Думаешь ты первый кто меня в этом просветил? – Сверкнул глазами шишок. – Сообщили уже.

– Хватит ныть и брюзжать. – Повысил голос Федогран. – Ацамаз сказал, что вы можете знать где находиться Амирдовлат, знаменитый знахарь и врачеватель. Подумайте, где его можно найти.

– Амирдовлат… – Задумались духи. – Давно о нем ничего не было слышно. – Они замолчали, толи пытаясь понять, где искать пропавшего знахаря, то ли вспоминая, где его в последний раз видели.

– Къарткъуртха! – Внезапно воскликнула Руймон.

– Что Къарткъуртха? – Обернулись на нее все.

– Она должна знать, где знахарь. Она же видит все, и явное, и тайное. Ей такой дар богами подарен.

– Где ее искать. – У Федограна в душе вспыхнула надежда.

– Я знаю. – Улыбнулась змея. – Идти никуда не надо, я сама сбегаю и все узнаю. Ждите. Она недалеко тут обитает, по подземным лабиринтам и норам я быстро доберусь. А вы пока отдохните, и поспите, на вас лица нет, позеленели от усталости.

Руймон скользнула по каменному полу и скрылась в одном из темных проходов.

– Снова ждать. – Вздохнул богатырь. – Терпеть не могу этого. Ну да что теперь поделаешь. Располагайтесь братья и ложитесь отдыхать. Кто его знает, что еще нам предстоит впереди. Опыт показывает, что ничего хорошего. – Он лег на пол и положил кулак под голову. – Все разговоры потом. Сейчас спим. – Глаза медленно, сами собой закрылись, и он погрузился в глубокий сон, без снов. Усталость взяла свое, и несмотря на волнения и переживания, бушующие в душе богатыря, сморила парня, и это хорошо. Телу нужен отдых.

Разбудил его шипящий шепот, вернувшийся змеи. Руймон вытянув голову к самому уху Ешпора и склонившихся к ним Агунду с матерью, рассказывала о своем походе к видящему явь и тайный мир духу.

– Знает она где Амирдовлат. Я ей рассказала о нашей беде, она согласилась помочь. Заглянула в свой котелок, травку туда какую-то швырнула, что-то вроде кинзы, прошептала заговор и увидела знахаря.

Она скоро сама придет сюда и расскажет. Я по пещерам вперед, напрямки приползла, а ей в обход подальше будет, но она уже скоро появиться.

– Вот тогда парней и разбудим. Пусть поспят. Им отдых нужен. – Пробасил Ешпор.

– Не сплю я. – Поднялся Федогран. – Рассказывай, – посмотрел он на Руймон.

– Потерпи немного, Къарткъуртха сейчас сама придет и все расскажет.

Ждать пришлось недолго. Она зашла в пещеру, громыхая деревянными подошвами башмаков. Довольно молодая женщина с двумя рыжими, туго заплетенными косами на высокой груди. Красный длинный сарафан, перетянутый на тонкой талии тонким пояском, спускался почти до земли, открывая только коричневую кожу обуви без каблуков.

Внимательный взгляд умных, зеленых глаз, рассматривал всех присутствующих, а алые, словно подведенные помадой губы были сжаты в тонкую задумчивую нить.

Она на несколько секунд остановилась в проходе, кивнула сама себе, словно приняв какое-то решение и подошла к сидящему на полу Беру. Положила ему на лоб ладонь, нахмурилась, и то же самое проделала с шишком.

– Скверно, – зазвучал ее приятный грудной голос, нарушив тишину пещеры. – Мало времени осталось, надо спешить. Я постараюсь поддержать здоровье воинов, но силы мои слишком малы, а болезнь сильная. Я знаю, где находиться Амирдовлат, но тут не все так просто. Его держат в плену. Охраняет его полубог, со странным, незнакомым в горах именем, Горын. Знахаря пытают каждый день, принуждая принять новую веру, но он сопротивляется. Новому порядку нужны знающие ведуны, вот они и стараются, но дух старика крепок, просто так не сломить.

Горын охраняет его один. Считают, что силы полубога достаточно, тем более там, где полностью правят новые порядки и любое сопротивление сломлено.

Что бы освободить Амирдовлат нужно убить Горына. По-другому не выйдет. Обмануть стражника не получиться. Он сидит у входа и никогда не спит, изредка отвлекаясь на пытки. У него две головы, и одна из них постоянно смотрит назад. Жуткая тварь.

– Надо, значит надо. Убью. Другого выхода у нас все равно нет, – вздохнул Федогран.

– Вместе пойдем. – На плечо кряхтя как старый дед залез шишок.

– Конечно вместе. – Тяжело поднялся, покачнувшись Бер.

– Нет братья. – Качнул головой Федогран. – Вы еле на ногах стоите, куда вам. Сам пойду.

– Тогда хотя бы Вула дождись. – Вздохнул Илька.

– То же нет. Времени мало, а оборотень еще не скоро появится. Вы его не дождетесь. Я не хочу сжигать вас на погребальном костре. Не прощу себе этого. Все, хватит спорить. – Махнул он рукой. – Все равно вы меня не переубедите. Рассказывай, как найти ту пещеру, – повернулся богатырь к Къарткъуртха.

– Чего там рассказывать, – вмешалась Руймон, – С тобой пойду, провожу. Сам ты дорогу не найдешь, там лабиринт из ущелий и скал. Там даже горные козы не ходят, плутают. Сгинешь там без провожатого, и нечего на меня зыркать, – зашипела она угрожающе на попытавшегося что-то сказать Ешпора. – Сказала, что с ним пойду, значит пойду.

– И я пойду, – Вышел вперед Ацамаз, – Я этим парням своим счастьем обязан, не останусь в стороне.

– Ну тогда и я в стороне не останусь. – Вздохнул Ешпор, – все так все, – Только Агунду с родителями да Къарткъуртха, тут останутся, за больными присмотрят, да и вообще… – Махнул он рукой и замолчал, не пояснив, что значит это «Вообще».

– Ты же из-под земли не вылазишь никогда? – Вскинула на него удивленные глаза змея, – чего вдруг сподобился?

– Не трави душу. – Огрызнулся владыка подземного мира поморщившись. – Не по душе мне это, но тут выбирать не приходится. Этим парням, – кивнул он в сторону братьев, – помощь нужна. Они за наш мир борются, за нашу жизнь. Тут нельзя в стороне остаться. Не правильно это и подло. Мы же никакие нибудь Чернобоговцы, мы Дела молимся, а он бог чести и справедливости. Ладно, чего из пустого в порожнее переливать. Пошли, убьем этого недобога, освободим Амирдовлата, да парней вылечим.

– Перун с вами. – Произнесли Бер с шишком в спину уходящих. – Храни вас Род, от круга до круга.

Глава 25 Не так сложно как казалось

Сборный отряд из людей и духов, оставив братьев на попечение Къарткъуртха и Агунду с родителями, отправился в поход, освобождать из лап Чернобога знахаря и ведуна – Амирдовлата. Путь предстоял не то, чтобы долгий, но очень трудный.

Впереди ползла Руймон, постоянно оборачиваясь и уверенно показывая дорогу.

Тропа вела вдоль скал и ущелий, петляла и пропадала в завалах камней, заползала на валуны, и то спускалась в пропасти, то теснилась на узкой тропе между ними и отвесными каменными стенами, пытаясь скинуть путешественников вниз, но все же неумолимо лезла вверх, в горы.

Лошадей с собой не взяли, и правильно сделали, не приспособлены эти животные к скалолазанию. Позаботиться о них, на время отсутствия богатырей, взялся отец невесты Ацамаза, заверив, что все будет хорошо, и что для него это дело привычное.

В первый день поднялись до уровня таяния ледников, и остановились на отдых. Вечер вступал в свои права, постепенно погружая мир во тьму. Лезть дальше не имело смысла. Горы не любят спешки, и могут огорчиться, поломав как минимум торопыгам ноги о камни, а как максимум отнять жизни, свернув шею в какой-нибудь пропасти.

Разожгли костер, распределили дежурства и легли спать.

Федогран долго ворочался. Тяжелые мысли не давали уснуть. Все ли он правильно делает? Главной целью его жизни в этом доисторическом мире, стала борьба с Чернобогом.

Почему? Ведь не он так решил? Никто не спрашивал согласия. Вытащили из теплой постели, вырвали из привычного, уютного мира, школьника, неприспособленного к таким испытаниям, к такой жизни, сунули в боль и страдания, поставили задачу, и будь добр исполняй. Зачем?

И ведь самое удивительное – это ему нравиться. Ту жизнь, размеренную, уютную, он уже и не вспоминает, если только иногда, когда выпадают вот такие вот минуты покоя, мама с папой, всплывают в его памяти размытыми, полузабытыми лицами.

Теперь тут его дом. Жена… Как она там, его Алинка? Скоро она станет матерью, а он отцом… Надо все сделать так, чтобы его сын жил в мире, где нет этого нового порядка, построенного на лжи и алчности, чтобы ему не пришлось браться за меч, и воевать с подлостью. Чтобы сын вырос достойным человеком, мужчиной, князем…

Федогран не заметил, как уснул, и снилась ему свадьба. Счастливая Алина. Живой, с кружкой меда в руках Яробуд произносящий тост «за здравие». Нянчащиеся с его сыном, улыбающиеся мама и смеющийся отец с погремушкой в руках, «агукающий» внуку. Поднимающий братину, подмигивающий и счастливый, живой, как тогда у костра Ягиры, великан Кром.

Все живы и все счастливы. Как все-таки хорошо жить в сказке, где добро побеждает зло и где смерть не настоящая. Жаль, что реальность другая, и многих из тех, кто дорог парню, уже нет на этом свете, а те, кто есть далеко.

Так может его и призвали сюда, в этот забытый потомками мир, чтобы сказка стала былью?..

Федогран проснулся и открыл глаза. Серый рассвет, накрытый густым туманом, зарождал новый день. Костер горел, стреляя искрами сырых дров, и звучала грустная музыка свирели.

Ацамаз сидел на камне, погруженный в себя, и закрыв глаза, тихонечко играл. Волшебные звуки переплетались нежностью, тоской, страданьем и счастьем, а из глаз музыканта текли слезы.

– Ложись, отдохни, я тебя сменю, мне все равно не спится, – Федогран присел рядом.

– Не хочу, – вытер глаза отвернувшийся Ацамаз. – Как ты думаешь, мы сможем победить?

– Не знаю. – честно ответил богатырь, – но все для этого сделаю.

– Знаешь… – задумался музыкант, – победа не принесет мне радости. На той стороне стоят те, с кем совсем еще недавно мы делили хлеб, и называли друг друга друзьями… Теперь мы враги… Как, так произошло?

– Новый бог пришел в этот мир и принес свои порядки, а мы поддались искушению, и пошли за ним. Мы хотели перемен. Старые боги закостенели, и стали ленивы, перестав обращать внимание на мир яви, погрузившись в себя. Нам же хотелось заботы и внимания, хотелось лучшего, вот и намолили мы себе нового кумира, придумали сказку, не осознавая, что с его появлением, в мир выплеснулись и все пороки, которые в нас жили, но подавлялись старыми устоями. Хотелось лучшего, а получилось то, что мы имеем.

– Ты прав. – Бесшумно подползла Руймон. – Простите, что невольно подслушала. Но мне то же не спиться. Мы сами виноваты в том, что случилось. И люди, и боги, и мы, духи. Мы поддались искушению, и сами создали то, что нас убьет. Может старый мир и не был идеален, но он хотя бы был честен. Новый мне противен, и я жизнь положу, чтобы все вернуть назад. – Она задумалась. – Спасибо тебе богатырь. Даже если мы и не победим, то ты хотя бы принес нам надежду и цель. Объединил нас. Я этого никогда не забуду.

Новый день рассеял туман поднявшимся над горами, проснувшимся солнцем. Позавтракали не прожаренным мясом барашка, добытого заботливой Руймон, запили заваренным в котелке взваром, со сбором душистых трав. Собрались и пошли дальше, поднимаясь все выше и выше. Туда, где царила вечная зима.

Снег в середине лета… Это нормальное явление для суровых мест. Сюда на прогулки не ходят. Снег под ногами хрустит. Пронизывающий до костей ветер, гоняет поземку. Солнечные лучи, играя искорками отражений, слепят сощуренные глаза, но не согревают, а воздух становиться жидким, и что бы им надышаться, надо чаще и глубже делать вдох.

Ноги от усталости наливаются свинцом, не поднимаются, хочется сесть, прямо на засыпанный поземкой, торчащий из сугроба, памятником усталости, валун, и ничего не делать. Тихо и спокойно умереть прямо тут. Надоело все. Устал. Но надо идти.

Там, в пещере, владыки подземного мира, остались братья. Они умирают, и спасти их может только он. Так что сжать волю в кулак, стиснуть зубы и двигаться, даже уже ничего не соображая, переставляя сведенные спазмами ноги, по белой бесконечности. Пробиваться сквозь затуманенное усталостью сознание, и идти к цели.

Впереди, как обычно, Руймон. Для нее словно не существует усталости. Она двигается, оставляя за собой на снегу глубокий змеиный след, оглядывается ободряюще улыбаясь обветренными губами. Сколько же в ней воли…

Следом Ешпор. Вот ему действительно трудно. Привыкший к мракам и теплу подземелья, и недолюбливающий свет, он шагает вперед, и не переставая брюзжит себе под нос проклятья.

Сзади Ацамаз. Устал, это видно. Скрипит зубами, хрипит простуженным горлом, перекатывает желваки скул, содрогается холодом от каждого порыва ветра, но идет не отставая. Настоящий воин. Настоящий мужчина.

Сколько же в них во всех жизненной силы, сколько упрямства, сколько веры в своего нового вождя, в Федограна. Таких не сломить трудностями, такие пойдут до конца, их нельзя предать. И он шел, спотыкался, падал, скулил про себя стиснув зубы, но шел. Только вперед, туда, где сквозь затуманенный усталостью взгляд, покачивается спина впереди идущего Ешпора. К поставленной цели. К спасению братьев, или смерти.

– Там, чуть выше, будет грот, – Остановилась змея, дышит тяжело, ей то же трудно, хоть она и делает вид, что все хорошо, – можно остановиться, и переночевать. До конечной цели оттуда недалеко. Я думаю, что нам, измотанным дорогой, не следует вступать в бой. Мы же пришли не умирать, а побеждать.

– Согласен, – кивнул Федогран, почувствовав предательское удовлетворение от предстоящего отдыха, подло улыбнувшееся в душе, – нам действительно нужен отдых. Завтра с утра продолжим с новыми силами.

Ночевали на голых камнях под низким, покрытым изморозью, сводом темной пещеры. Слава богам ветер здесь не пронизывал насквозь промерзшие тела, и то хорошо, хоть какая-то защита. Перекусив хрустящим льдом мясом, взятым с собой про-запас, на последней стоянке, и запив водой из обледенелых фляг, распределили дежурства, расслабляться нельзя, враг рядом, и легли спать, обнявшись, и согревая друг друга теплом собственных тел. Костер развести было не из чего, ввиду отсутствия дров, но даже если бы было не так, то все равно спали бы без огня, дым привлечет ненужное внимание, а им этого не надо.

Проснулись со скрипом застывших суставов. Согрели себя интенсивными приседаниями и похлопываниями по плечам, перекусили, грызя промерзшее мясо, попить удалось лишь снегом, растопив его во рту, вода во флягах окончательно замерзла.

Идти, по заявлениям Руймон, оставалось недалеко. Цель близка. Всего несколько сотен метров на одеревеневших ногах.

Горын сидел на камне у входа в свое логово, и сощурившись улыбался, рассматривая непрошенных гостей.

Жуткое двухголовое создание, когда-то охранявшее Калинов мост, и предавшее своих богов, он нисколько не волновался, видя перед собой врага. Слишком эти пришельцы казались ему никчемными: жалкими, покрытыми потрескавшейся коркой льда, с синими от холода лицами и выглядевшими смертельно уставшими. «Не бойцы». – Подумал он и довольно потер друг о друга шестипалые ладони с черными кривыми когтями.

Толи дело он. Полный сил. Отдохнувший. Наполненный под горлышко энергией скрижали. Объевшийся удовольствий от пыток упрямого, и от того более жалкого знахаря, а ведь Горын даже не знает, как зовут этого староверца. Зачем. «Страдания и стоны», – вот теперь его имя, пока не сдохнет, а потом вообще будет все равно. Гиены, что живут в загоне, в недрах пещеры, ставшей теперь казематом и пыточной, сожрут его тело как простой кусок вонючего мяса. Им имя еды, в которую превратится пленник без надобности.

Горын встал, расправив широкие плечи, с сожалением поморщившись, когда-то за его спиной распахивались черные крылья. Проклятая Морена отобрала их за жестокость. Какая же она после этого богиня зла? Нашла кого жалеть. Девку, убившую своего парня за измену.

Он вздрогнул, прогоняя воспоминания, и повернул обе головы с зашевелившимися толстыми как змеи волосами в сторону гостей. Втянул длинными, загнутыми как крючки носами воздух, принюхался, и растянул пухлые губы над скошенными подбородками в довольной улыбке.

– Сами пришли. – Сверкнул он красными глазами без зрачков, моргнув лягушачьими веками. – Это хорошо, это мне по нраву. Я соскучился уже тут сидеть в одиночестве. Выть хочется. – Одна его голова говорила скрипучим фальцетом, а вторая смеялась. – Мене будет весело смотреть как ваши ребра разгрызают гиены, и дерутся из-за мозговой косточки. Хоть какое-то развлечение. Подходите, не стесняйтесь.

– Вот сколько раз я встречал этих приспешников Чернобога. – Пробормотал Федогран без тени страха шагая вперед, и жестом приказывая друзьям оставаться на месте. – Всегда одно и тоже. Хвастовство снаружи, и пустота вперемешку с трусостью внутри.

– Одна голова моя. – Выкрикнул из наконечника копья Мор, – Так и быть, вторую отдаю мечу.

– Федогран?.. – Протянул Горын, и в его забегавших глазах, появилось узнавание и страх. – Но как?.. Тебя не должно быть тут. – Он попятился пока не ударился головой о низкий свод лаза пещеры. – Ты же завяз в делах в своем княжестве. Чернобог говорил…

– На то он и бог лжи, чтобы врать, – Не дал ему договорить богатырь. – Ну так что? Драться будем, или пожелаешь удрать? Я препятствовать не буду, мне сегодня лень убивать.